Когда, расплатившись, вышел у подъезда, соседки, сидевшие как обычно на лавочке, так и ахнули:
      - Славик, где ж твои волосы! Только по очкам и узнать можно!
      - Что, волосы? - Славка схватился за коротко стриженную макушку. Действительно, непорядок.
      Он огорченно развел руками и тяжело зашкандыбал в подъезд, припадая на простреленную ногу. Тетки заахали ещё больше, всплескивая руками. Кинулись помогать. Славке даже неудобно сделалось, что его, молодого мужика, пенсионерки под руки ведут.
      - Да что хоть с тобой стряслось-то, голубчик! Да ты же еле бредешь! Дай-ка мы тебе сейчас подмогнем.
      - Да ничего серьезного, дамы.
      Он даже попробовал улыбнуться, но лоб его покрывала предательскуая испарина, а в глазах отражалась боль. Похоже, действие уколов, кончалось. Он безропотно позволил отвести себя к бабе Вере и уложить на диван. На распросы ответил коротко:
      - Автомобильная катастрофа, даже вспоминать не хочется.
      - Да как же это случилось-то? - не унимались соседки.
      Женское любопытство нельзя дразнить, его надо удовлетворять, а то оно само найдет пищу для досужих разговоров. И Славка объяснил:
      - Не помню ничего. Читал газету, "Совершенно секретно" называется, увлекся, ничего не видел, вдруг - удар страшной силы. - Он выдержал грустную паузу. - Очнулся уже в больнице. С трудом отпросился. Вот, показал пакет с бинтами, - взял леченье на дом.
      Больше говорить было не о чем, тему можно считать исчерпанной, но одна из соседок нашла зацепку для ещё одного вопроса:
      - А газетка-то так и пропала?
      * * *
      - Интересное дело, - капитан Ямщиков протянул Виолетте лист бумаги, среди доставленных "скорой помощью" с места пожара один оказался без ожогов. Но! - Ямщиков многозначительно поднял палец. - Сквозное огнестрельное ранение мягких тканей бедра - раз! Касательное огнестрельное ранение грудной клетки в районе шестого ребра - два! Множественные резаные и колотые раны на руках, спине и груди - это три! Фамилия данного больного Тюменцев. Так, по крайней мере, он себя назвал - Тюменцев Александр Александрович. Домашний адрес: площадь Обороны, дом два. Возраст - двадцать шесть лет. Место работы - пятая радиостанция Среднеуральского регионального управления Министерства связи.
      - Действительно, очень интересно, - Виолетта то же самое прочитала в медицинской сводке, поданной Ямщиковым. - Предлагаешь сходить в больницу, проведать?
      - Да я уже сходил с утра, но не застал. Выписался наш больной.
      - Как так? - возмутилась Виолетта, - Вчера только поступил, а сегодня уже выписали?
      - Разве я сказал "выписали"? - Ямщиков искренне изумился. - Я, кажется, сказал "выписался". То есть сам себя выписал. И исчез в непонятном направлении.
      - А домашний адрес проверил?
      - А нечего проверять, - безнадежно махнул рукой капитан, - по этому адресу располагается педагогический колледж. А сказать, что на радиостанции ответили? Или сама догадаешься?
      - Я такие слова вслух не повторяю, - Виолетта показала в ответ язык. Если Тюменцев и в самом деле Пермяков, то я восхищена его находчивостью. А что говорят пожарные инспектора и наши дознаватели?
      - Спирт, говорят, высококалорийное горючее и легковоспламеняющаяся жидкость. Поджог не исключают, поскольку рядом с очагом горения на территории соседней базы обнаружены гильзы от патронов для мини-ракетницы и сама она тоже. Проблема в том, что водичка все смыла. Не то что отпечатки пальцев, первоначальное местоположение стреляных гильз установить невозможно. Так что это не вещественные доказательства, а кучка хлама непонятного происхождения. Вот так. Здание выгорело почти полностью, да ещё и крыша обрушилась. Очаг возгорания, судя по всему, находился в том зале, куда мы с тобой не дошли. На полу большое количество стекломассы и остатки разливочной линии. Там же, в нарушение всяких пожарных правил, складировался спирт. Так что - море огня. А что там думает твое начальство?
      - Наши открыли уголовное дело по факту обнаружения на пепелище шести трупов. Результаты вскрытия будут не раньше, чем через пару недель. Пока опознали только одного, в твоей оперской картотеке должен проходить как Белый. Пятеро остальных, пожалуй, тоже окажутся из группировки Ижака. Еще одно дело об убийстве завели по поводу насаженного на крюк гражданина Чумакова, широко известного под кличкой Чума. Знаешь такого?
      - Еще бы, - кивнул Ямщиков, - патологический тип. Правая рука Ижевского и такой же наркоман. Оба дела не собираются объединять, не слыхала?
      - Пока нет. В этом убийстве много загадок. Например: как Чумаков оказался на этом складе? Его обнаружили только в конце дня, когда местное начальство явилось подсчитывать убытки. Они, кстати, попытались списать на пожар имущества почти на четыре миллиона, но их пожарные окоротили. Огонь-то на их территорию так и не перекинулся.
      - Слушай, а Пермяков не мог Чуму подвесить? Чую, что и тут без нашего верхолаза не обошлось.
      - Исключено, - решительно замотала головой Виолетта. - Ну, сам посуди: с простреленной ногой, весь в порезах, и одолел эдакого зверя. А главная нестыковка в другом. Нельзя одновременно насаживать человека на крючок и нажимать на кнопку подъемника, которая находилась почти в двадцати метрах от этого места. А криминалист сразу сказал, что Чуму тянули вниз все время подъема. Кто-то его здорово перепачкал кровью и штаны чуть не спустил.
      - Мда, - Ямщиков почесал затылок, - действительно, загадка. Пермяков типичный одиночка, я это уже понял. Ему помощники не нужны. А кровь, которой Чуму испачкали, уже иссследовали?
      - Нет, конечно. Сам знаешь, какие у нас темпы. Но исследуют в свой срок.
      - А я все-таки думаю, что Пермяков весь был в крови. Может, это его кровь, а?
      - Может, и его. А знаешь, что он может сказать по этому поводу? Скажет, что его кто-то схватил в дыму, он еле вырвался, и если какой-то дебил при этом перепачкался его кровью, я не виноват. Логично?
      - Абсолютно, - кивнул Ямщиков. - Кстати, если ты не в курсе, шофера того грузовика пришлось отпустить. Не было у нас оснований его задерживать. Ни ты его, ни он тебя опознать не сможете, лицом к лицу не сталкивались. Верно? Долдонит, что понятия не имел, что там в фургоне творилось. Встал под погрузку, вдруг стрельба началась. Погнал со страху, а его милиция тормознула. а документы все у него в порядке.
      - Ну и черт с ним, - Виолетта махнула рукой. - Мне, честно говоря, самой не хочется рапорты и объяснительные писать по поводу моего пребывания в данном месте. И так все удивляются, что мы с тобой там первыми оказались.
      - Надеюсь, не на тебя это расследование навесили? - Ямщиков посмотрел испытующе. - Участия принять не собираешься, всех удивить и поразить?
      - С какой стати? - Виолетта вскинула брови. - Если женщина сгорела на ровном месте и это признали несчастным случаем, то уж сейчас, когда больше десяти тонн спирта! - Она покачала головой. - Золотые коронки на зубах расплавились! Представил температурку?
      - Крематорий, - поежился капитан. - Пожалуй, вскрытие этих человекообразных головешек ничего не даст. Ну что ж, несчастный случай, так несчастный случай. Высшая справедливость существует и, будем считать, небесное правосудие свершилось. А сделал это ангел небесный или небесный маляр, не так уж и важно.
      * * *
      Виолетта медленно шла по аллее кладбища, шурша опавшей листвой. Смиренная атмосфера мест вечного успокоения почти всех приводит в элегическое настроение. Даже следователей. Черный гитарный футляр в её руке выглядел очень подходяще - траурно и нарядно.
      Говорят, место на центральной аллее стоит пятнадцать тысяч долларов. Судя по обилию новеньких мраморных надгробий, мостящихся сбоку к рядам старых захоронений, богатых покойников в городе развелось навалом. И молодых при том, если вглядеться в скорбные даты. И писаных красавцев, если верить бронзовым бюстам и гравированным портретам. На мраморных плитах горели золотом кресты и розы, а также трогательные стишки типа: "Твоей смелости завидовали все люди и друзья тебя за это не позабудут!" или: "Зачем, любимый, ты меня покинул и удалился в холод темноты?" Высеченный на черном каменном блоке метровый портрет дважды судимого любимого весьма отдаленно походил на тюремную фотографию, знакомую Виолетте по розыскным ориентировкам. В народе эта дорога получила название "Аллея криминальной славы".
      Дальше от входа братва мельчала, соответственно мельчали и надгробия, и буквы на них. А за ними уже скромно лежали простые профессора и лауреаты, перемежаемые старыми партийцами и женами уважаемых людей. Второй день Виолетта неторопливо гуляла по кладбищу, и могильщики в задрипанных робах начали на неё коситься. Особенно после того, как она задержалась возле сторожки, разглядывая их припаркованные "Жигули" и "Волги".
      Но сегодня она, наконец, дождалась. Опираясь на тросточку и сильно припадая на левую ногу, Славка медленно перемещался по узкой дорожке между участками. Он появился не со стороны центрального входа, а из пролома в заборе, поэтому Виолетта его не сразу заметила. Сделав вид, будто заинтересовалась каким-то памятником, она стала наблюдать. Славка сутуло проковылял в дальний конец, где располагались свежие могилы, и присел на лавочку из желтых свежеоструганных досок. Виолетта осторожно приблизилась сзади и спросила, подсаживаясь:
      - Можно? Я не помешаю?
      Славка покосился на неё и ничего не ответил. Снова остановил печальный взгляд на металлической пирамидке, окрашенной масляной охрой. Мать на фотографии под стеклом была молода и не похожа на сына. Разве только во взгляде было скрытое упрямство. Виолетта положила на колени Славке черный футляр.
      - Это не мое, - он передвинул футляр на колени Виолетте, - и вообще у меня ноги болят. Не клади больше.
      - Спасибо тебе, - Виолетта смущенно улыбнулась, - если бы ты тогда не появился, мне бы осталось только умереть.
      - Нигде я не появлялся, - набычился Славка, - меня вообще в городе не было, сегодня утром только приехал.
      - Не было, так не было, - легко согласилась Виолетта, - все равно спасибо. Ты мне не доверяешь, и я тебя понимаю. Я не знаю, как тебя благодарить, и не знаю, как убедить, что я тебе не враг. Скажу только, что пожар на лесобазе, скорей всего, будет квалифицирован как несчастный случай, а Мэйсон и Белый погибли в огне.
      - Я знаю, - Славка перевел взгляд на Виолетту, кривая улыбка поползла по губам, - знаю и удовлетворен.
      - Тогда открой, - она развернулась к нему, подставила футляр на лавочку.
      Славка, подозрительно оглядевшись, щелкнул замками. Внутри лежал комбинезон, парик и наруч с кинжалом. А ещё толстая картонная папка с надписью "Черный паук" и ниже в скобках - "Верхолаз". Он усмехнулся и дернул тесемку. Распустил бантик, открыл папку. Сверху лежали его документы: паспорт, военный билет, удостоверение мастера спорта и зачетные книжки, куда вписывались восхождения и результаты соревнований. Славка рассовал их по карманам. Дальше шли ксерокопии и написанные от руки протоколы.
      - Не боишься, что я сейчас могу все это сжечь?
      - Да ради бога! - Виолетта широко улыбнулась. - Я специально зажигалку прихватила, держи. Все кончилось. Тебе больше не надо прятаться.
      - Если бы, - грустно улыбнулся в ответ Славка. - К сожалению, все продолжается. Ижак с Будякиным вряд ли от меня отстанут.
      - А они тут при чем? - удивилась Виолетта. - Ну-ка, расскажи.
      - Ну-ка, послушай тогда, - усмехнулся Славка. - Вдвоем веселей будет от них удирать.
      И он принялся неторопливо излагать содержание подслушанного разговора между криминальным авторитетом и влиятельным чиновником-политиком. Потом описал свои приключения, предусмотрительно опустив эпизод на оптовом рынке с коробкой денег, да и целый ряд других. Получалось, что он все время убегал, а его догоняли, пока, наконец, все не закончилось побоищем на лесобазе. Виолетта только головой качала, а потом тяжело вздохнула:
      - Все вокруг прекрасно знают, что вор в законе Ижевский, или просто Ижак, целый район к ногтю прижал. Всяких материалов на него - море, а трогать нельзя. Теперь понятно, какая мощная у него крыша. Я догадывалась, что у нас гнилая система, но не настолько. Руку даю на отсечение, что Будякин специально все сделал для того, чтобы этот бандит вошел в силу, а потом обложил его оброком. И теперь непонятно, кто на кого работает. Похоже, оба друг для друга радеют. Ижак, небось, уже понял, какие преимущества получил. Главное, никто его теперь и пальцем не тронет. Самое отвратительное - это чувствовать свое бессилие.
      - Зато самое приятное - чувствовать свою силу, - возразил Славка. Слушай, может, нам стоит держаться вместе? Я не предлагаю тебе по крышам лазать, а информацией можешь помочь. Чувствую, что проблемы с этим Будякиным у меня только ещё начинаются.
      - А, может, наплевать на него? В конце концов, ему сейчас просто не до тебя. Сейчас там в банде своя грызня началась, раз такие вакансии открылись. Место Чумового в первую очередь.
      - А это ещё кто такой? - подозрительно покосился Славка.
      - А это тот самый, которого на крюк повесили, как свиную тушу. Ты, конечно, к этому тоже никакого отношения не имеешь, - она внимательно поглядела на Славку и едва заметно усмехнулась, - поскольку, по всем версиям, в одиночку такое сделать невозможно, а Чуму слишком многие хотели бы вздернуть. В общем, преступная группировка занимается реорганизацией. Бригадиры стремятся расширить свое влияние на участки, оставшиеся без надзора. А уж за контроль над водочной торговлей, небось, целая война развернулась. Под горячую руку могут и самого Ижака прихлопнуть.
      - Может, ты и права, - задумался Славка. - Должны же эти уроды когда-нибудь понять, что я свою войну закончил. Мне от них ничего больше не надо. Подлечусь немного, да и уеду куда-нибудь. У меня же полно друзей по разным городам. Помогут устроиться, я непритязательный. Главное, чтобы работа была и где потренироваться.
      - Здравая мысль, - одобрила Виолетта такое решение, - тем более, что вдруг у наших экспертов что-нибудь всплывет, и тебя уже нам придется искать. Сейчас, кстати, ты где живешь?
      - А это уже бестактность, - взгляд его похолодел. - Какая разница где?
      - Извини, действительно бестактность, - смутилась Виолетта. - Просто, может, я могу тебе как-то помочь, я же твой должник.
      - Да? - Славка окинул её внимательным заинтересованным взглядом, так что Виолетта, смутившись, поправила пальто, чтоб коленки не торчали. - И ты решила этот долг вернуть? А нельзя подождать, пока проценты набегут побольше?
      Она со вздохом отвернулась. Разговор не получался. В сущности, а чего она ожидала? Что Пермяков расплачется у неё на плече и повинится в совершенных убийствах? Так она сама отдала ему весь собранный компромат. Да и не хочет она, чтобы его посадили. И не только потому, что он её спас, а просто это было бы несправедливо. Конечно, он преступил закон, но исключительно потому, что сам закон оказался бессилен. И альпинист в этом не виноват. Виноваты те, кто этот закон олицетворяет и исполняет. А раз так, то нет у них морального права осуждать и преследовать его, выполнявшего их работу, хоть они о том и не просили.
      Она поднялась с лавочки, машинально одернула и отряхнула свое небогатое пальтецо. Все, что намечала, выполнила. Дальнейшее пребывание на кладбище не имело смысла. Да она и не собиралась устанавливать каких-то отношений, дружить, что ли. Виолетта вырвала из записной книжки листочек и быстро набросала карандашом несколько цифр, протянула Славке.
      - Возьми, это мой рабочий телефон. Домашнего, к сожалению, нет, а общежитский давать бесполезно, никто с вахты не побежит сообщать, что мне звонят. Короче, если вдруг возникнут какие-то проблемы или вопросы, звони. Постараюсь помочь.
      С кладбища они ушли вместе. Девушка поддерживала тяжело ступающего Славку под локоть, и, надо сказать, вдвоем они смотрелись неплохо.
      Екатеринбург. 1997, 2002.