Речные мутные воды несли с собой черные, сверкающие, как бы лакированные коряги, ветви, листья и прочий лесной мусор. Река шагов в десять шириной бурлила в обрамлении крупных валунов – будто кто-то специально выложил ими берега: так, чтобы сложно было подступиться к воде. Шум реки сливался с грохотом близкого уже, но пока не видимого из-за деревьев водопада.

Пробежав немного вдоль валунов, Макс остановился. В его руках снова появились ножи.

– Две новости! – выкрикнул он. – Одна плохая, вторая еще хуже.

Я быстро огляделся. Вроде никого.

– Водопад метрах в двадцати! – Он тронул свой знак Дракона. – А наших поблизости нет. Мы пришли первыми! И вторая новость… Вон там, кажется, что-то… Ай, черт!

До того, как с его губ сорвалось последнее восклицание, я успел посмотреть туда, куда смотрел он. Заросли кустарников рухнули, скошенные под корень, и к реке, отрезая нам путь к отступлению, бросился воин в сверкающей кирасе. Белые, как снег, длинные волосы, скрученные на затылке синей бечевкой, летели за ним диковинным хвостом. Широкий и, должно быть, очень тяжелый меч он держал у груди обеими руками.

Макс, пригибаясь, метнул в него один за другим два ножа. Воин на бегу дважды отпрыгнул – вправо-влево, – и ножи пролетели мимо.

В ушах Мертвого неслышно звякали сразу четыре кольца. По два в каждом ухе. Он уже не бежал, он приближался странным танцующим шагом, как-то вполоборота, левую руку, защищенную на плече и предплечье двумя длинными пластинами, выставив вперед, а правую – с мечом – отведя назад для удара.

– Никита!

Обернувшись, я заметил, что Макс уже вскарабкался на валун. За его спиной бурлила река.

– Скорее! Скорее! Давай сюда, чего встал!

Чтоб я сдох, если я именно хотел вступить в единоборство с Мертвым. Оторопел и упустил драгоценные секунды – вот как было. Когда Макс снова заорал:

– Сюда лезь! – и он, и я понимали, что уже поздно.

Мертвый теперь не бежал, а шел на меня спокойно. Он даже не улыбался, он недовольно щурился. Наверное, разглядел, что на руках моих нет колец – что с меня даже маломальского трофея снять нельзя будет и воспринимал меня как досадное препятствие на пути. Сейчас вот быстренько покончит с придурком, неумело держащим в руках меч, и ринется дальше.

Ждать смертельного удара было попросту невыносимо. Я завопил что есть сил и что есть сил ударил мечом, метя в белое невыразительное лицо. Мертвый легко отбил удар, крутнул свой меч, превращая оборону в атаку, и обратным движением точно раскроил бы мне череп, если бы я удержался на ногах.

Но меня занесло вперед. Я покатился мимо противника кубарем по траве вдоль валунов, стараясь не выпустить из рук меч; я вскочил на ноги шагах в пяти от врага и с удивлением заметил, что, пока катился, умудрился не распороть себе брюхо собственным оружием.

Мертвый прыгнул ко мне, попутно закованной в железо рукой отбив брошенный Максом нож – будто отмахнулся от мухи. На этот раз времени у меня было мало. Я едва успел подставить клинок под удар широкого меча. Удар был так силен, что меня отбросило на два шага назад, а ладонь руки, сжимающей меч, обожгло как кипятком. Еще удар – отточенное лезвие летит мне в глаза". Я шарахнулся в сторону. Лезвие свистнуло у лица, и я опять не удержался на ногах и упал. Мертвый шагнул, одновременно замахиваясь… и вдруг вскрикнул, дернувшись всем телом.

Задыхаясь, я поднялся. Мертвый, не сводя с меня побелевших глаз, зубами вытаскивал метательный нож из левого предплечья. Молодец Макс – сумел вс?дить ему между защитных пластин!

– Никита-а!

Дерьмо собачье! Надо было бить тогда, когда он был занят своей раной! Я снова, как дурак, промедлил и теперь отступал, глядя на то, как Мертвый, выплюнув нож на траву, шел на меня, вращая над головой мечом. Быстро, быстро, еще быстрее. Сверкающий круг, в который превратился меч, завораживал – глаз не оторвать. Наверное, Мертвый на это и рассчитывал.

– Сука! – закричал я, стряхивая наваждение. – Вертолет гребаный! Иди, бабушке своей засади!!!

Круг рассыпался. Мертвый остановился, удивленно моргнув. Не думая,» швырнул меч ему в голову, повернулся и побежал. Через несколько секунд Макс, сопя, уже втаскивал меня на валун.

Прежде чем прыгнуть в воду, я оглянулся. Мертвый, оскалясь, бежал ко мне со всех ног. На лбу его темнела отметина от моего меча.

Воды в реке было по пояс, но сильное течение сбивало с ног. Нам не надо было прилагать усилий для того, чтобы двигаться вперед. Мы просто старались удержаться на поверхности и по возможности уклонялись от больших коряг, кувыркающихся следом. Уши забивало водой и мерным грохотом, становящимся все громче и громче.

Мертвый бежал по берегу, не отставал.

– Грубо! – кричал Макс, отфыркиваясь и прикрывая ладонью нос от брызг. – Но действенно. Я бы никогда до такого не додумался! Надо же! Я думал – тебе каюк! Уверен был, что ты и минуты не продержишься!

– А дальше что?! – проорал я.

– А?!

– Дальше?!

Макс сразу заткнулся. Ясно, что дальше. Водопад. Некоторое время мы в безопасности, ну а потом?.. Мертвый в воду за нами не полезет. Будь он хоть сто раз искусный боец, но со всем его железом по пояс в бурлящей воде многого не навоюешь. Вылезти бы на берег с другой стороны – но это тоже вряд ли получится. Вон Макс – шарит глазами по высоким осклизлым валунам в поисках малейшей лазейки. Хрен там. Я ж говорю – как будто кто-то специально наваливал эти чертовы камни, готовя нам ловушку.

Пару раз я хватался за кулончик – мне все казалось, что он немного нагрелся. Ничего подобного – холодный. Мы с Максом финишируем у водопада первыми. Ура. А другие Драконы даже тел наших не найдут. Ну, если только дальше по течению, за водопадом, где-нибудь к камням прибьет.

Грохот все усиливался. Странно, но сейчас я настоящего страха не ощущал. Счастье, пузырящееся во мне от того, что я вышел живым из смертельного боя, заглушало все остальные чувства.

Зато Макс явно начал паниковать. Теперь он искал не лазейку, а хотя бы уступ над поверхностью реки, за который можно будет зацепиться. Коряги и ветки, проплывавшие мимо, каждый раз заставляли его вскрикивать. Течение стало много сильнее. И вода все чаще накрывала нас с головой. Мы, не сговариваясь, повернулись спиной к водопаду, как могли тормозили движение, но все равно воин Мертвого Дома остался далеко позади. И Макс отстал от меня – я как более легкий несся впереди. Нас неудержимо тащило туда, где твердь под ногами окончательно исчезнет, толщи воды увлекут нас вниз, сбросят черт знает с какой высоты, расплющат, скомкают, сломают, убьют…

Последние несколько метров я ничего не видел и не слышал. Грохот оглушал. Сплошные брызги ослепляли. Дна уже не было, меня крутило, как пуговицу в стиральной машине. И когда я, выбившись из сил, оставил попытки к сопротивлению – вдруг развернуло по течению.

На мгновение мне открылся необозримый простор. Кроны деревьев расступились, голубое небо ринулось на меня, где-то далеко внизу промелькнула сине-зеленая линия горизонта, мне показалось, что я взлетаю прямо к солнцу. И тут ошеломительную картину смыло из глаз мощной водяной волной.

Я думал, что тотчас и расшибусь о воду, но удара даже не почувствовал. Лишь когда зазвенело в ушах и сдавило грудь, понял – я уже на порядочной глубине и надо всплывать. Долгие секунды ожесточенного напряжения всего тела – и мутное клокотание сменилось хорошо знакомым грохотом. Я вынырнул, хватанул ртом воздух, увидел, открыв глаза, небо – снова ушел под воду. Вынырнул, и опять меня накрыло. Одежда, ставшая свинцовой, тянула на неведомое дно. Вокруг вспухали бесчисленные водовороты, белой пеленой висела водяная пыль, небо переворачивалось у меня над головой, в желудке булькала вода, рот постоянно забит был водой, как я ни отплевывался, из ноздрей брызгали фонтанчики; и все, за что я хватался, оказывалось водой.

Наконец меня шмякнуло боком о плоский камень и перевернуло. Вода отступила. Я ощутил себя на тверди. Инстинктивно я перекатился дальше к высокой стене, тянущейся далеко наверх – наверх, к самому берегу, поросшему деревьями. Минут десять я просто дышал, ничего не соображая. Ноги еще окатывало волнами, но спиной я прижимался к мокрому камню, и мало-помалу понимание того, что и на этот раз мне удалось выжить, заполняло мое сознание.

Макса нигде не было видно. Вообще никого не было видно. Только кипящее озеро, сужающееся в перспективе, высокие скалистые берега, небо и, конечно, водопад. Тонны воды, окутанные белой невесомой пылью, низвергались с высоты пятиэтажного дома. Если бы мне сказали раньше, что я рухну с пятиэтажки и останусь живым и невредимым, я бы ни за что не поверил. Я и сейчас не очень-то верю…

Движением, начинавшим становиться привычным, я тронул кулон на груди. Чуть теплый. Это меня приободрило – значит где-то рядом Драконы. Осторожно, очень боясь поскользнуться, я поднялся на ноги. Так – наверху метров десять отвесной скалы. Нечего и думать взобраться туда. Внизу клокочет водоворот, от одного вида которого меня мутит. Я стою на небольшом пологом выступе, этаком балкончике, справа и слева от меня вдоль берега выглядывают из мутного потока обточенные водой валуны. Большие и маленькие, всякие. Если постараться, можно попробовать перепрыгивать с одного на другой и таким образом выбраться… куда-нибудь. Рядом с водопадом скалы менее отвесные, и уступов там больше. Следовательно – направление определено. А оставаться на одном месте не надо. С берега я прекрасно виден. Хорошо, если Дракон меня заметит. А если воин Мертвого Дома? Ему даже рук марать не придется. Столкнет мне на голову камешек и плюнет вслед… Нужно спешить.

Даже удивительно, как это я в силах мыслить логично. В башке шумит водопад, глаза страшно воспалены, точно я выкупался не в воде, а в песке. Я разулся, закатал штаны и прыгнул. Получилось. На третьем валуне я скинул куртку и рубаху. Знак Золотого Дракона грел голую грудь. Покричать? Нет уж. Здесь не только Драконы. После пятого валуна я приноровился соразмерять расстояние для предстоящего прыжка, и дело пошло быстрее. А до этого я пару раз чуть не сорвался.

Скоро я приблизился к водопаду. Валуны, выглядывающие из-под волн, вели за сплошную стену падающей воды, наверх, но не на берег. Тут я просчитался. До нижних уступов берега не допрыгнуть. Зато сверху меня теперь не видно – и то хорошо. Я не останавливался, опасаясь сбиться с налаженного ритма. Прыжок – валун. Еще прыжок – валун, еще… Мощные струи отделяют меня всего мира, и, кажется, грохот здесь потише. А может быть, я просто привык. Становится темнее, валуны поднимаются выше, образуя великанскую лестницу. Я уже не прыгаю, а, задирая босые ноги, переступаю со ступеньки на ступеньку. По крайней мере я нашел укрытие, где можно отсидеться до поры до времени.

Пещера на пути. Нет, не пещера, а глубокая ниша.

Я иду все дальше и выше. Камни окружают меня со всех сторон. Я как бы погружаюсь в скалу, а стена водопада все отодвигается. Облако водяной пыли осталось далеко внизу.

Еще одна пещера. Туда я даже сунулся и дополз до самого конца в надежде, что камень все-таки расступится и выпустит меня на берег.

Тупик.

Две следующие пещеры были завалены камнями, туда я не заглядывал, а третья – по моим подсчетам, находящаяся совсем у поверхности, – открылась мне удобным полукругом.

Я глубоко вдохнул и шагнул в темень. Гром водопада отдавался тут еле слышным шорохом. Сначала я шарил руками перед собой, а потом впереди забрезжил слабый свет. Мне пришлось остановиться и зажать руками рот, чтобы не вскрикнуть от радостной неожиданности. Свобода! Выход!

Не удержавшись, я побежал. Световой луч превратился в круглую дыру на потолке, прикрытую ветвями и широкими мясистыми листьями кустарника.

– Свобода! – все-таки крикнул я и тут же споткнулся и упал на колени.

Поднимался я медленно, очень медленно. Радости не было и в помине. Спасение молниеносно преобразовалось в очередную западню.

Время будто вернулось назад. Я снова стоял, боясь шелохнуться, а в глаза мне смотрел змеиный глаз остро наточенной стрелки.

А Морок теперь выглядела иначе, чем в момент нашей первой встречи. Рыжие волосы всклокочены, на щеке глубокая ссадина. А может, и порез. Рана, нанесенная оружием. От скулы до основания шеи застыла кровяная дорожка. Морок тяжело дышит. Левая рука ее, на которой вместо браслегга-гаррифы большой выпуклый кровоподтек, как-то неудобно прижата к обнаженной груди. Зато правая вытянута ко мне, из гаррифы торчит единственная стрелка, а в кулаке угадывается тонкий рычажок. Стоит ей сомкнуть пальцы плотнее, стрелка с коротким свистом сорвется с креплений.

Она скользнула взглядом по знаку Дракона на груди, по моей татуировке-ворону. Через секунду я впервые услышал ее голос – низкий и какой-то влажный, будто пахнущий осенней листвой:

– Это опять ты?

– Честное слово, не специально! – вздрогнув, воскликнул я и сам поморщился – так глупо это прозвучало.

– Ты идешь за мной?..

То ли вопрос, то ли утверждение…

– Я сам по себе. Я тебе ничего не сделаю, – зачем-то добавил я. Опять глупость. Что я могу ей сделать? Я бы треснул себя по лбу кулаком, если б не боялся лишний раз ворохнуться. – Опусти руку, – решился я попросить. – Дай мне пройти…

Никакого ответа. Она все еще держала меня на прицеле. И молчала.

– Ну, пристрели! – взмолился я. – Или опусти! Невыносимо, на самом деле!..

– Я не могу тебя убить. – Морок качнула головой. – Ты не позволяешь мне убить тебя.

– Я не позволяю?! – Я так удивился, что даже не испытал облегчения от ее слов.

– Ты такой, как все они. И другой. Много огня… здесь… – Она на секунду завела глаза под лоб, точно хотела указать на голову.

Опять огонь. Который раз уже слышу. Старейший и Всевидящий гхимеши Ирри говорил о трупах паукообразных тварей: они убиты все и сразу. Огнем. Сказал – и дотронулся до своей головы. Старейший и Всевидящий Моту тоже говорил…

– Ты идешь за мной. – На этот раз точно утверждение, а не вопрос. – Я не знаю, хорошо это или плохо…

– Послушай, – заговорил я. Морок словно задумалась, словно колебалась в выборе решения. Я не мог этим не воспользоваться. – Послушай, я против тебя ничего не имею… Я даже никому не буду рассказывать, что видел тебя здесь. Ты же прячешься?..

Пальцы на рычаге шевельнулись.

– Не надо! – совсем уж постыдно вскрикнул я, вжимая голову в плечи. – Отпусти меня, а? Я знаю – и Мертвые, и Драконы охотятся за тобой, но ты ведь тоже убиваешь их… – Я прикусил язык в прямом смысле – так резко стиснул зубы, чтобы не нагородить еще чего-нибудь лишнего и опасного.

Морок внимательно смотрела мне в глаза. Потом вдруг передернула шеей, вытянула вперед подбородок – ее лицо неуловимо изменилось. Ее глаза, еще секунду назад черные, как скол антрацита, вспыхнули и побелели. Я не успел испугаться – и все стало по-прежнему. Нет, не все… Она опустила руку, вооруженную гаррифой! Она улыбнулась! Так странно было видеть ее улыбку.

– Я – ветер! – улыбаясь, сказала она. – А ты – огонь! Теперь я увидела! Только у меня мало ветра, а у тебя много огня! Прости, хозяин крави, что я не разглядела тебя с самого начала! Я не могла понять, на кого ты похож. Только сейчас поняла. Ты похож на меня.

Наверное, у меня был довольно глупый вид. Наверное, выслушав ее короткую речь, я классически разинул рот и выпучил глаза. Почему иначе она рассмеялась?

– А ты не видишь? – спросила она.

– Я?.. Не вижу чего?

– Ветер в моей голове!

– Ветер в твоей голове?.. Вижу, да… – запинаясь, ответил я. – Вижу, правда! Судя по твоему одеянию, вернее, по отсутствию оного, – так оно есть. Ветер в голове. А у меня огонь. Вельми круто. Можно пройти?

Выговорил я это и вдруг догадался, что не очень-то спешу. Морок вовсе не собиралась меня убивать. К тому же она улыбалась. Я заметил, что кожа Морок очень белая, не тронутая ни солнцем, ни пылью; странно, что такая белая, прямо не поверишь, что она ходит без одежды. Ожившая мраморная статуя, совершенная в античной красоте. Руки и ноги гладкие, без бугров мышц, словно литые; и очень сильные – это сразу видно. Бедра, чуть прикрытые черными кожаными мешочками, висящими на тонком поясе, даже на вид упругие, без всяких признаков жира. Признаюсь, что мысли мои неожиданно потекли по совсем иному руслу.

– Ничего ты не видишь, – услышал я.

Я потупился, но Морок рукой, вооруженной гаррифой, ткнула мне в переносицу. Я вскрикнул, а она тотчас накрыла мои глаза пальцами и сильно сжала.

– Больно! – чуть не завопил я, но почувствовал, что боли уже никакой нет. Моя кровь стала электричеством, волосы явственно зашевелились на голове.

– Вот так смотри, – сказала она и опустила руку.

Неясный вихрь, сотканный из игольно-тонких ярких нитей, метался по тесной пещере. Он вился веретеном прямо передо мной, но в то же время заполнял целиком пещеру. Я моргнул. Морок стояла напротив и улыбалась. Наваждение исчезло, но не совсем. Горячая дрожь, проснувшаяся во мне от прикосновения Морок, затаилась в кончиках пальцев. С каждым ударом сердца по венам проносились какие-то разряды вроде электрических и замирали в районе затылка. Тело словно пульсировало, хотя внешне, я уверен, этого заметно не было. Что она сделала со мной?

– Что ты сделала? – проговорил я, ожидая, что изменится и мой голос. Нет, он звучал так, как и обычно.

– Ты ведь такой же, как и я. Разве ты раньше ничего подобного не чувствовал?

– Н-нет… – с появившейся откуда-то неуверенностью ответил я. – Раньше никогда, но…

Я замолчал, уставившись на свою руку. Рука как рука, но все же что-то не так. Может, дело в том, что я стал видеть как-то по-другому? Ощущение было немного похоже на то, когда покуришь очень хорошей травы. Огненными волнами налетали воспоминания: бешеный взрыв в моей голове и обугленные трупы сшиас, переполняющие заваленный колодец… стая вывеньгов, мгновенно погибших, как бабочки под струей пламени… И это сделал я сам? Отчаянный страх, каждый раз, когда мне угрожала смертельная опасность, отключавший рассудок, пробуждал нечто давно жившее во мне – то, что никогда не должно было проснуться, не покидай я пределов общего мира. Нечто, в пространстве Полей обретшее форму всепожирающего огня. Огня из моей головы.

– Садись, садись… – Она почти силой усадила меня на камни. – Прости меня, повелитель кравы, мне надо было тебя предупредить.

– О чем?..

Она не ответила, посмотрев на меня так, будто я и сам прекрасно должен быть понимать, о чем.

– Я рада, что встретила в этих жутких землях тебя, – заговорила она, словно продолжая давно начатый разговор. – Я долго здесь. Не помню сколько. Здесь много плохих мест. Если ты пришел за мной, значит, ты поможешь мне вернуться?

– Куда?

– Там, где наш дом.

– Наш дом? Ты из общего мира? – осенило меня.

– Что такое общий мир?

Н-да, ошибка. Не может она быть из того мира, где я родился и вырос. Откуда угодно, только не оттуда. Хотя… по воинам Мертвого Дома ведь не скажешь, что они – обыкновенные мальчишки из тех, что каждый день попадаются на улицах, в магазинах… да мало ли где…

– А откуда ты? – осторожно спросил я. Я хотел еще спросить, почему она уверена в том, что мы земляки, но не стал опережать события.

Морок опустила голову.

– Я не очень хорошо помню.

– Россия, – начал я. – Москва, Кремль… Вологда, Саратов, Рязань, Астрахань?.. Телевидение? «Жигули»? Пиво? Универмаг? Ну, что еще?.. Школа, институт, лекция?

– Что это?

– Никогда не слышала? Булочная, троллейбус, метро, светофор?.. – еще раз попытался я.

Она только отрицательно качала головой.

– Понятно, – вздохнул я. – Извини, но, кажется, мы с тобой родились в разных местах. Погоди, а как ты сюда попала?

– Я не помню! – В ее голосе послышалась перемена.

– Хоть что-то ты должна помнить о своей прошлой жизни?

Морок вновь дышала тяжело и часто – как и тогда, когда я на нее здесь наткнулся.

– Чудовища… – выговорила она. – Вокруг полно чудовищ. Огромные и маленькие. Разные. Но все очень быстрые и голодные. Города населены ими. У них горящие глаза. Так ярко – что в темноте видно за много-много шагов. Они пожирают людей. Люди боятся и покорно идут в разинутые пасти… Молоко! – выкрикнула она.

– Что?

– Молоко… – неуверенно повторила Морок это слово.

– Ладно, – сказал я. – Пока что достаточно. Я не знаю того места, откуда ты родом. И, честно говоря, не могу понять, почему ты так стремишься вернуться туда. Я бы лично от этих твоих голодных чудовищ с горящими глазами бежал и не оглядывался. Хотя, конечно, дым Отечества нам сладок и приятен. Как говорил дед Силантий, закуривая «Приму». Родина что мать, какая есть, такая и слава богу…

Она рывком поднялась. Я тоже.

– Подожди! Я не хотел тебя обидеть! Извини…

Я взял ее за безоружную, прижатую к груди руку, но она с криком освободилась.

– Ты ранена? Черт, прости… Я же не знал. Может, я могу как-то помочь? Это все ратники… Если бы ты не нападала на них, они бы тебя не трогали. Ты же сама убиваешь! Ну, хочешь, ты уйдешь далеко-далеко, а я скажу, что убил тебя? И они оставят тебя в покое…

– Нет! – В ее лице и голосе уже ясно звучала истерика. – Они делают эти земли еще хуже! Они делают зло, живущее здесь, сильнее! Пусть они сами уходят!

– Поэтому ты убиваешь их?

– Я хочу, чтобы их не было!

– Слушай, не кричи… Здесь пятеро Драконов и столько же Мертвых. Если они еще не перерезали друг друга, то уж на твои вопли сбегутся сюда точно. Ты ведь не хочешь, чтобы…

Морок зашипела, как кошка. В пещере вдруг стало темнее. Круглая дыра в потолке на мгновение исчезла – и засветилась снова, а в трех шагах от нас уже стоял, чуть присев после прыжка, Хан. С арбалетом в одной руке и наполовину обломанной катаной – в другой. Знак Дракона обжег мне грудь.

– Не помешал ли я вам? – осведомился Хан, медленно поднимая арбалет. – Помешал, – ответил он сам себе. – Новообращенный Никита не успел снять штаны. Какая жалость.

– Чего ты мелешь?..

– Я ведь знал, что уже видел твое лицо. Я говорил Драконам, а они мне не верили. Я видел тебя! Ты входил в Поле Руин с Мертвыми! Вчерашней ночью! На тебе были цвета Дракона, но ты спокойно шел с воинами Мертвого Дома одной дорогой. Предатель! Ты один из них, и Морок – ваше проклятое создание! Когда я убью вас, Драконы пожалеют о том, что не верили мне!

Он видел меня в общем мире?!

– Не знаешь ничего, а говоришь!.. – закричал я, глядя попеременно то на Морок, то на Хана. – Я не с ними, я просто…

– Спряталась от меня? – бросил Хан Морок. – Теперь одной царапиной на мордашке не отделаешься, отродье Мертвых!

Арбалет и гаррифа вскинулись одновременно. "Короткая стрелка, ударившись в куртку Хана, разлетелась щепками. В прорехе мелькнули металлические кольца. Кольчуга! Тяжелая стрела пронзила лоскут пространства, где только что находилась Морок. Вот она была рядом со мной, вот ее нет. Плотная волна воздуха, взметнувшегося от ее стремительного движения, качнула меня – именно поэтому арбалет, который швырнул мне в лицо Хан, пролетел мимо и разбился о каменную стену пещеры.

Морок, оказавшаяся за спиной мастера Дракона, припала к земле. Он не увидел ее – почуял. Разворачиваясь, ударил сломанным мечом. Катана рассекла пустоту. Морок, спружинив сильными ногами, взлетела через круглую дыру и исчезла.

Я остался с Ханом один на один.

Он повернулся ко мне, я бросился бежать. Хан длинным прыжком опередил меня и с размаху ткнул меня мечом в грудь. Будь катана невредимой, он бы проткнул меня насквозь.

Короткий обрубок сильно рассадил мне кожу на нижней стороне груди и сбил с ног. Я наугад лягнул противника обеими ногами и попал. Хан с визгом отшатнулся. Держась за стену, я поднялся. Кровь неправдоподобно быстро залила мне живот, смочила начавшие уже подсыхать штаны.

Хан снова размахивался, и тут со мной что-то случилось. По телу пробежала судорога, шею свело, напряженные до предела мышцы запрокинули голову, вздернув подбородок. Глаза защипало. Привычное зрение померкло, а вместо него вспыхнуло другое, какое-то новое, глубинное.

Я увидел вместо Хана темный полупрозрачный силуэт, где наверху краснело туманное пятно, принимавшее то форму мозга, то форму сердца, каким его рисуют дети. Пятно пылало. Силуэт двигался на меня, но так медленно, что это можно было не принимать во внимание. До меня долетел низкий глухой гул – отчего-то я догадался: это я так слышу визг мастера Дракона. Красное пятно из головы Хана всосалось мне под ногти вытянутой руки. В первую секунду я подумал – само собой всосалось, а во вторую – понял, что именно так я и хотел. Силуэт стал совсем пустым, как выпотрошенная кукла. Я моргнул, и нормальное зрение восстановилось.

Хан замер передо мной с поднятым мечом.

– Кто ты? – спросил он, с ужасом глядя мне в глаза.

– Гнев в твоей голове, – сказал я. Сам удивился тому, что сказал. Образ, который я увидел секунду назад, очень ладно укладывался в эту фразу.