Морок резко обернулась к нему:

– Ты слишком много говоришь! Ты мешаешь! Ты не боишься меня, человек из общего мира?

– Если события и дальше будут развиваться в подобном темпе, я вообще перестану бояться чего бы то ни было, – ответил оружейник без всякой усмешки.

– Избранный… – обратилась Морок ко мне.

Меня аж скривило:

– Да перестань ты! Не называй меня так больше, ладно? Какой, к черту… Каф я добыть не смог, и… Где мой крави? Мне почудилось, что он…

– Пустое лицо, – сказал оружейник. – Помнишь, ты говорил о нем? Его ты видел, когда реальности общего мира и Поля впервые совместились? В час твоего испытания в Игре.

Я кивнул. Но я все еще не мог понять… Мой крави, часть меня, часть моего огня. Погиб, сражаясь. Принял на себя предназначенную мне участь.

Морок стоит напротив меня. Она совсем не такая, какой я видел ее последний раз. Когда мы встретились впервые, в ее глазах ясно читался азарт отчаянной охоты. Во время второй нашей встречи она выглядела растерянной. А теперь глаза ее светлы и пронзительны. Она словно стала больше ростом. Кожа – точно покрыта незримой, но непробиваемой броней. И смотрит и говорит она так, что сразу понимаешь: перед тобой человек, который знает, что делает, и до конца уверен в этом. Она совершенно спокойна.

– Ему была необходима энергия кафа, – проговорила Морок, глядя прямо мне в глаза. – Необходима для воплощения. Он избрал тебя, Разрушитель. Ты – его Избранный, и ничей больше. Ты служил ему, сам не зная об этом.

– О чем ты говоришь? Кому служил? Крави?

– Тело крави было его временной оболочкой. Случайной оболочкой. Он жаждал настоящего воплощения. Он жаждал рождения.

– Что? Оболочкой – кого? Кто – он? Этот… без лица? Кто он? У него есть имя?

– У него еще нет имени. У него еще нет тела. Но он повсюду. И рано или поздно он все-таки сумеет родиться.

– Я ничего не понимаю, – пожаловался я Максу.

– Зато я начинаю кое-что понимать, – медленно выговорил оружейник – он обращался не ко мне, но к Морок. – Землям Полей нельзя без богов, ведь верно?

Она утвердительно кивнула, хотя и не смотрела на него.

– Когда ушли Создатели, утратилась власть общего мира над пространством Полей, правильно?

Еще один кивок.

– И место всемогущего бога Создателя оказалось вакантным?

На этот раз Морок не шелохнулась. Не смогла понять последнее слово?

– Он был всегда, – сказала она. – С момента создания Полей и Игры. Создавая Поля, первые игроки создавали и его – только не подозревали об этом. Полей становилось больше, и он делался сильнее. Землям нельзя без богов – это ты сказал правильно. Теперь, когда Создателей больше нет и людей их расы изгоняют из Полей, пришло его время.

– Рождение нового бога! – дошло до меня. – Истинного бога Полей. И я был избран им… Послушай, но почему дети Полей прозвали меня Разрушителем? Что, по их мнению, я разрушал? Или готов был разрушить?

– Правителям и Старейшим не открыта глубокая истина. И те, и другие – всего лишь дети. Они думают настоящим. Они не понимают сути. А Зло не должно прийти прежде Добра. Я не допущу этого. Есть еще другой… который тоже везде… Пусть он родится первым.

– А кто ты? – спросил вдруг Макс.

Морок не стала отвечать. Он снова провела пальцем по пустому пазу гаррифы, посмотрела по сторонам и двинулась в сторону Пылающих Башен. Мы глядели ей вслед, оружейник вдруг дернулся, ошалело мотнул головой. И я сообразил.

– Стой! – закричал я.

Как тяжело было бежать! А Морок не обратила на мой крик ни малейшего внимания. До стен Башен оставалось шагов десять, пять, три… Я понял, что ни за что не успею, и закрыл глаза, почему-то не в силах смотреть на то, что должно сейчас произойти.

Но ничего не произошло. Морок подошла вплотную, остановилась, подняла с земли комок черных перьев, встряхнула его. В руке у нее осталась короткая стрелка без наконечника. Она вставила стрелку в паз и повернула обратно.

– Она – не создание Полей, – прошептал Макс. Оказывается, он тоже бежал за девушкой. – Дети Полей не могут приближаться к стенам Башен под страхом смерти от негасимого пламени. Она… Кто она?

– Она – ветер, – потирая виски, проговорил я. – Как я – огонь, так она – ветер. Это она мне сказала. И еще сказала, что у нее мало ветра, а у меня – много огня.

– Мне жаль, Разрушитель, но у тебя вовсе не осталось огня, – произнесла Морок, поравнявшись с нами. Она продолжала идти к краю пропасти, и мы двинулись следом. А что нам еще оставалось делать? – Это был не твой огонь. Тот, кто избрал тебя, даровал тебе огонь. Ты исполнил свое предназначение, и ты больше не Избранный.

Как бы то ни было, эта новость ошарашила меня. Я ступил на лестницу, ничего не видя вокруг. Если бы Макс не взял меня под локоть, я наверняка сорвался бы.

– Теперь во мне больше ветра, – говорила Морок, не оглядываясь и не останавливаясь, спускаясь впереди нас все ниже и ниже. – Я освобождала Поля от людей из общего мира, потому что не могла найти свой путь. Я бродила в тумане наугад. Теперь я понимаю: то, что я делала, было не нужно.

– Да уж… – едва слышно пробормотал оружейник. Должно быть, он вспомнил Гриню.

– Теперь мне открыт мой путь. Я не помню своего прошлого, я рождена не в этом мире, но Поля избрали меня для служения. Есть еще что-то, что выше богов, что управляет не только этим миром, но и всеми остальными. Вот кем я избранна. Сейчас я Избранная, а не ты, Разрушитель. Твое время прошло. Ваше время прошло, раса Создателей. Уходите в свой мир. Ваше присутствие создает дополнительные трудности. Я отпускаю вас двоих, чтобы вы сообщили остальным – пространство Полей закрыто для расы Создателей. Быть может, когда-нибудь после вам будет разрешено вернуться, но не сейчас…

Нам было трудно идти. Морок далеко обогнала нас.

– Создатели сотворили Игру и Поля, – говорил Макс, поддерживая меня. – Они сотворили целый мир, но лишили его истории. Теперь, когда их нет, начинается настоящая история Полей. В которой есть место богам – темному и светлому началам. В которой есть место истинным избранным героям. – Он взглядом указал на идущую впереди.

Мы спустились на площадку. Морок ждала нас. Она взмахнула руками, и облака разорвало хлопанье чудовищных крыльев. На площадку сел ушшуа. Всадника на нем не было.

– Мне не нужна ваша смерть, – проговорила Морок. – А в пустыне сейчас опасно. Неразумные народы делят власть. Птица отнесет вас туда, откуда вам будет удобнее покинуть Поля. Навсегда.

Оружейник, сопя, полез на ушшуа. Громадная птица подставила ему крыло, опустила мощный клюв, словно демонстрируя покорность, а Морок погладила ее по страшной пернатой морде. Я влез следом за Максом. Ремней на ушшуа не было, и я покрепче ухватился за жесткое оперение. И тотчас птица взлетела. Я быстро обернулся, но уже ничего не увидел, кроме сплошных серых облаков.

Подземелья, где должны были встретить нас Драконы, были пусты. Макс долго вслушивался и вглядывался в черный лаз, потом проговорил, почесывая заросший подбородок:

– Наверное, они ждут нас дальше. Да, ведь я сам советовал им не высовываться на поверхность. И очень хорошо сделал, надо сказать…

Мы прошли в лаз. Кричать, подзывая Драконов, Макс не стал.

– В этих норах сшиас – пруд пруди. Не хватало еще на парочку таких тварей нарваться напоследок.

Несколько минут мы шли в полной темноте по узкому коридору, я то и дело касался израненными плечами стен – то левым, то правым. Больно было. Черт возьми, нет у меня теперь моей силы, нет моего огня. Я молчал. О чем было говорить? Погано на душе – вот что. Игра-то оказалась чужая. И я теперь не Избранный, а Изгнанный. Да и не я один, впрочем… Зато Макс чувствовал себя получше. Мне ясно было, что он очень увлечен тем, что говорила Морок. Для него вся эта кошмарная ситуация – всего лишь загадка, которую интересно было бы разгадать. Он что – не понимает, что мы никогда сюда больше не вернемся?

– Интересно, кто все-таки она, эта Морок? – проговорил Макс. – Она – не создание Полей. Зачем она охотилась на людей из общего мира? Почему именно ей выпало стать первым героем Полей? Откуда она?

– Она говорила что-то… – неохотно отозвался я. – О том мире, где родилась. Немного говорила, потому что немного и помнит. Какие-то ужасы рассказывала. Вроде бы в ее мире полно чудовищ, огромных и маленьких. Но все очень быстрые и голодные. Города населены ими. И глаза у этих чудовищ горят так ярко, что в темноте видно за много шагов. И люди так напуганы, что покорно идут в их чрево. И еще что-то… про молоко…

– Какое молоко?

– Ну, откуда я знаю? Отстань, слушай, без тебя тошно.

– Молоко… – задумчиво проговорил Макс.

Коридор все тянулся вперед. Темно было вокруг. Иногда звук наших шагов изменялся – из глухого становился гулким. Это значило, что коридор проходил через обширные пустые залы.

– А ведь неподалеку от трассы есть поселок, – неожиданно сказал оружейник.

– Какой трассы?

– Федеральной. По которой мы ехали к проходу в Лесное Поле.

– И что?

– Там, прямо на трассе, полкилометра дальше, есть автобусная остановка. На этой остановке местные из поселка молоком торговали. Для проезжающих. Ну, молоком, сливками, творогом…

– Ты к чему это?

Макс помолчал немного, и вдруг в темноте раздался звонкий хлопок – это оружейник зачем-то ударил в ладоши.

– Дурак ты, Никита! – воскликнул он. – Чудовища! Чудовища, блин! Представь себе – ночную трассу. К остановке подъезжает автобус. Фары светят сквозь тьму. Люди входят в его. чрево – покорно! Молоко! Вот тебе и молоко! Она подвела действительность своего родного – нашего родного – мира под действительность Полей. Чудовища – надо же! А почему все забыла?.. Потрясение! Путаники нередко повреждаются в рассудке. Она путаник, понимаешь? Авария! Вот оно! Несчастный случай. С ее участием! Неудивительно, что автомобили у нее одушевленные, злые и враждебные существа! Возможно, в тот момент, когда случилась авария, ее психоимпульсы совпали с психоимпульсами Поля. Эта остановка же в непосредственной близости от прохода в Поле! Сколько лет ей сейчас? Шестнадцать, семнадцать? Допустим, что она оказалась в Поле года два назад. Четырнадцать-пятнадцатьлет. Прикинь, идет девочка, вся такая под впечатлением от просмотренного недавно фильма или прочитанной книги. Витает в эмпиреях, короче. Находится во власти творческих эмоций! – Последнюю фразу он особо выделил. – Вот тебе и совпадение психоимпульсов. Поля ведь именно излучениями творческих эмоций создавались… Ничего не замечает вокруг – и тут машина! Бах! Ее отшвыривает с трассы, в лесопосадки… Она очнулась, посмотрела по сторонам и видит…

– Хватит пургу гнать!

– Это ты гонишь! Погоди, не мешай, ты сам мне веришь, я по голосу слышу… Отсюда ее стремление уничтожать в Полях людей общего мира. Она ничего не помнит, но подсознательно понимает свое родство с расой Создателей. В них, то есть в нас, она видит себя. И она подсознательно – понимаешь, подсознательно, – стремится вернуться обратно домой, уйти навсегда. Для этого убивает в Полях нас. Другими словами – возвращает нас обратно в общий мир самым что ни на есть надежным способом. Психология!.. Это же все меняет, Никита! Она – наша. Она – дитя общего мира. Ты чего молчишь? Как тебе моя теория?

– Дурная теория, – ответил я, безуспешно пытаясь подавить волнение.

– Ничего еще не кончено, – объявил Макс.

– Брось, все кончено.

– Да ну тебя… Все только начинается! Для нас все только начинается!.. Поля неотделимы от расы Создателей – я всегда это говорил. Мы с Игрой связаны цепью почище того Глейпнира, которым асы сковали волчару Фенрира. Помнишь Фенрира из «Младшей Эдды»?..

– Помню, отстань!

– Он еще этому придурку Тюру руку отфигачил… Эй, а вон и наши!

Коридор вывел нас в просторный зал, освещенный горящим в центре костром. Свет был тусклый, позволял видеть лишь силуэты воинов, но не их лица и подробности одежды. Макс свистнул и на ходу замахал руками. Нас заметили.

– Как их много! – удивился я. – Ты же сказал Асколу встретить нас всего с парой воинов. А здесь… Десятка два.

Оружейник открыл рот, чтобы ответить, и вдруг остолбенел. Руку он держал на груди, на знаке Дракона. Улыбка исчезла с его лица.

– Знак холодный… – прошептал он. – Там – не Драконы. Это…

Позади послышалось движение. Четверо воинов, одетые в цвета Дома Мертвых, наступали на нас сзади. Копьями теснили к костру. Настороженно – как опасных диких зверей. У самого огня я чуть не споткнулся о сложенные рядком три трупа. Один из них лежал лицом кверху, и я узнал в нем Аскола.

– Знать бы мне, что ты ослабел настолько, я не привел бы сюда всех Мертвых, – усмехнулся Бритва. – Битва за каф должна была тебя вымотать, но не настолько же… Шатун, Белый! Поосторожнее!

Цепи на моем теле ослабли настолько, что я смог вздохнуть. Надо же, в подземельях собрался весь Мертвый Дом – почти двадцать воинов, вооруженных до зубов. И какие цепи они притащили сюда, чтобы связать меня, – слона можно удавить! Куда там Глейпниру! На меня теперешнего хватило, впрочем, двух воинов и одного захлеста цепью. А с Максом Мертвые и вовсе не стали церемониться. Тот, кого Бритва называл Шатуном, ударил его булавой в висок и оставил лежать у костра, рядом с телами прочих Драконов. Я не знал даже – жив оружейник или нет.

Из коридора вернулись четверо с копьями.

– Крави нигде нет, – сказал один из них.

Бритва внимательно осмотрел мои плечи.

– Можешь не искать, – сказал я ему. – Я тебе уже объяснял – нет у меня моей силы… А Костылю, задроту гнусному, передай привет. Может быть, про Игру я и забуду, но про этого гада…

– Костылю передавай привет сам, – ответил Бритва. – Я с ним не знаком. Клык, Шатун и Белый работали с ним. Глупый мальчик – так они мне докладывали.

– Я вижу, отбор в ваш клан ведется по уровню интеллекта кандидатов…

– Тот, о ком ты говоришь, не принадлежит к Мертвому Дому, – сказал Бритва, и тонкие шрамы на его лице порозовели. – Это наживка, безмозглый манок. Нам нужен ты, а не он. Драконы следили за ним, мы следили за Драконами, только и всего. Смотрели и слушали. Узнать время и место встречи после того, как ты вернешься из похода за кафом, было просто.

Чего им от меня надо? Почему они не убивают меня сразу? Я попытался пошевелиться, но цепи, плотно врезавшиеся в мое тело, даже не звякнули. Зато Мертвые Шатун и Белый, держащие концы цепи, встрепенулись. Бритва подал им знак – не беспокойтесь.

– Я тебе еще раз говорю: Дракон сделал ход и проиграл. Я не смог достать каф.

– Почему я должен тебе верить? Впрочем, это не так важно.

Воины в свете костра сноровисто проделывали какую-то странную работу – поднимали невысокий, в половину моего роста, деревянный настил, расставляли вокруг настила тяжелые металлические чаши. У каждой чаши они положили по кинжалу – кинжалы были маленькие, но, судя по холодному блеску клинков, безжалостно острые.

– Ты знаешь, Дракон, что сулят за твою голову члены Совета? – спросил Бритва.

Я промолчал. Какая разница? Если б я мог пожать плечами – наверное, пожал бы.

– Мертвый Дом уже не тот, что был раньше, – продолжал магистр. – Ты убил лучших моих воинов, и мне пришлось искать другие преимущества помимо грубой силы. Я искал и нашел. Как? Я говорил с Советом, вот что я делал. Я изучал Поля, вот что я делал. Поля тоже очень изменились – сейчас с ними стоит считаться. Мертвые поняли это, а Драконы – нет… Ты не представляешь, каких трудов мне стоило научиться переправлять предметы, а потом и живых существ из Полей в общий мир. Без помощи Старейших у меня ничего не получилось бы… Освободите его! – неожиданно крикнул он.

Цепи упали. Воины сгрудились у настила. Шатун и Белый поспешно отступили к костру. Я вдруг понял, что сейчас произойдет. От ужаса у меня что-то задергало в голове, и в ушах противно зазвенело.

– Ты идиот… – прошептал я. – Ты ведь ничего не знаешь. Людям из общего мира больше нет хода в Поля. Дети Поля теперь много сильнее расы Создателей. А когда у Совета все-таки получится объединить Поля… Все кончено, понимаешь? Этот мир уже не наш Он безвозвратно потерян! Нас всех изгнали отсюда!

Бритва, казалось, не слышал меня. Он прокричал, обращаясь к своим воинам.

– Пусть Совет что угодно обещает за голову Разрушителя, но Разрушитель нужен Мертвому Дому. С ним мы обуздаем Поля и станем победителями в Игре. Братья! Запомните этот день…

– Все кончено! – еще раз завопил я.

– …Для нас все только начинается. Разрушитель будет сражаться на нашей стороне, – закончил короткую речь Бритва и приказал: – Дайте ему оружие.

К моим ногам полетел меч. Глухо звякнул о каменный пол.

– Подними, – сказал мне Бритва.

– Да пошел ты!..

Я отступил назад, но наткнулся спиной на копейные наконечники.

– Сейчас ты сразишься с сильнейшим воином Мертвого Дома или начнешь медленно умирать. Подними.

Я поднял меч. Был он грубо откован, тяжел и неудобен даже для искусного воина. Грязноватая серая сталь, короткая кривая рукоять. Бритва, конечно, решил свести мои шансы к минимуму.

Мертвый магистр с лязгом вытащил из ножен недлинный, но широкий меч. К левой руке его прикрутили узкий белый щит. Бритва, разминая мышцы, несколько раз крутанул мечом в воздухе. Обернулся к своим и спросил:

– Все готово к инициации?

Дождавшись утвердительного ответа, он с размаху лязгнул мечом о щит и, пригнувшись, пошел на меня. Первый раз он ударил несильно – примериваясь. Вторым ударом сломал мой клинок у самой гарды.

А третьим – проткнул мне грудь насквозь.

– Одним Драконом меньше, – проговорил кто-то – другой, не Бритва.

Боли не было. Только все еще ощущался мгновенный холод от стального лезвия в груди. Я упал на колени и сразу повалился набок. Сил доставало на то, чтобы держать глаза открытыми, но зрение мутилось и темнело.

– Одним Мертвым больше, – буркнул Бритва.

Это было последнее, что я слышал.