– Так, нам нельзя теперь появляться в таком виде на улицах. Тут хорошая стража, поймают и бросят в застенки еще до вечера.

Мы слушали Дика молча, как человека, больше всех сведущего в этом мире. Я зябко ежилась, стараясь не обращать внимания на темноту и копошащихся по углам крыс. Вроде бы мы успели забежать в какую-то арку, не помню, но мне здесь определенно не нравилось.

– Предлагаю разделиться, – влез Лис. Дик нахмурился, что-то взвизгнуло в углу. – Все ищут троих парней и девушку, но никто не станет искать двоих парней или одного с девушкой.

– Но лицо Ирлин уже примелькалось. – Это Ося. Кстати, он уже не держал меня на руках, сообщив, что я слишком много ем, а у него сил нет таскать такие тяжести. Я только чудом не убила его на месте, из последних сил вспоминая, что такое быть ангелом. – Надо что-то сделать, чтобы ее не опознали, да и неприятностей с такой внешностью будет выше крыши.

На меня все су-урьезно посмотрели. Я смутилась, не зная, то ли извиняться, то ли гордо задрать нос. На всякий случай извинилась. Не помогло.

– А что, если вымазать ее землей и завязать глаза, как слепой?

Я возмущенно уставилась на Лиса. А я его еще другом считала, тортом делилась!

– Нет, – качнул головой Дик. Я с благодарностью на него посмотрела. – Будет постоянно спотыкаться, а если надо срочно убегать, так это же одна обуза. Лучше я временно превращу ее в собаку. У меня такие заклинания уже очень хорошо получаются.

В следующее мгновение в арке что-то сверкнуло, послышался жуткий грохот и поднялась целая туча пыли. Крысы с воем высыпали из еще недавно такого уютного укрытия, спеша унести лапы. А я стояла, вся такая чистая и красивая, посреди полного бедлама, осколков кирпича и лишь чудом выживших друзей, которые в данный момент пытались вылезти из-под обломков. При этом они так многообещающе ругались, что я поняла – когда они вылезут, мне явно не поздоровится. Так что, плюнув на все и натянув капюшон на глаза, я прошмыгнула наружу и тихо скрылась в переулках города, мысленно представляя карту, показанную Диком накануне. Красным крестиком там было отмечено место общего сбора на случай, если кто-то потеряется. Только вот не так уж хорошо я ориентируюсь по картам: практики – ноль. А хотя… ну подумаешь, пройти пару кварталов, зато, когда я прибуду раньше всех к месту сбора и подожду остальных, они уже не будут так злиться, ведь я дойду до того места не как обуза, а как полезный член команды.

Я представила, как я сижу на высоком кресле, потягиваю из высокого бокала вино и снисходительно смотрю на грязных, усталых и несчастных друзей, которые еле-еле смогли дойти до места встречи. Они восхищаются моим умом и талантами, я, смеясь, повествую о своих приключениях и снисходительно выслушиваю их рассказы. А затем… затем я встаю и открываю дверь в соседнюю комнату, где в ряд лежат два, нет, пятнадцать, да что там, триста вампиров! Хм. А как они туда поместятся? О, придумала! Они будут лежать друг на друге, плотно утрамбовываясь. Ну неважно… Вот я стою и показываю ошарашенным друзьям стопки вампиров, связанных и голых. Так, а почему голых? Нет, одетых, но с выбитыми зубами! А точнее клыками! Лично выбью! Хотя вампиров, конечно, жалко. И они… ой, а где это я?!

Стою на какой-то площади, мимо снуют погруженные в свои мысли люди, толкаясь и ругаясь сквозь зубы. Какой, однако, неприветливый город. Ухожу в сторону, пропуская поток, и начинаю проталкиваться вперед, пытаясь сообразить, где это я оказалась, и придерживая рукой капюшон, так и норовивший соскользнуть с головы. Пока мое лицо прикрыто, я – в относительной безопасности, но когда… ой, куда это меня несет?

Поздно. Я вошла в сильный поток людей, куда-то целенаправленно идущих. Пробиться сквозь него было попросту невозможно, так что пришлось подчиниться обстоятельствам и идти туда же, куда и все, надеясь про себя, что я двигаюсь в правильном направлении. Пока же, как я ни старалась, определить, где я нахожусь, не представлялось возможным.

– Сжечь. Сжечь. Сжечь! Сжечь!! Сжечь ведьму!!!

Толпа скандировала. Столб с привязанной к нему коротко остриженной девушкой окружали вязанки хвороста, ноги девушки стояли на впечатляющей горе дров, заботливо уложенных в пирамиду вокруг столба.

– Сжечь ведьму!!! Сжечь ее на костре!!!

Кричали справа, слева, толкались, пытались пролезть вперед и увидеть все своими глазами. Насладиться зрелищем, упиться болью и смертью девушки, чтобы потом довольными и счастливыми разойтись по домам.

– На костер ее! На костер!!

Я каким-то образом умудряюсь оказаться чуть ли не возле самого помоста. Быть может, это потому, что я и сама так хотела? Не знаю. Смотрю на ее бледное, с синими кругами вокруг глаз лицо и понимаю, что уже никуда я отсюда не уйду. Она будто чувствует мой взгляд и поднимает голову, оглядываясь по сторонам и натыкаясь на взгляды, полные ненависти и дикой, животной радости от близости смерти, на этот раз миновавшей их и пришедшей к другому несчастному. И за одно лишь это они готовы ненавидеть ее больше, чем кого бы то ни было.

Но тут она натыкается на мой взгляд. Я ободряюще ей улыбаюсь, рискнув совсем на чуть-чуть откинуть с лица капюшон. Ее глаза расширяются, она все еще не понимает, как девушка могла оказаться на площади, да еще и одна, но даже это мимолетное тепло живого участия вселяет в нее пусть совсем капельку сил, чтобы гордо выпрямиться и не рыдать, пока толстый дяденька в очках и красном камзоле зачитывает длинный суровый приговор.

Я улыбаюсь, прекрасно понимая, что схожу с ума, так как, будучи в здравом уме и твердой памяти, я бы на такое не решилась. Закрыв глаза, я мысленно пытаюсь разбудить печать, оплетающую мое тело, касаюсь ее легчайшими прикосновениями ауры и тихо, почти незаметно зову того, кого должна ненавидеть всем своим существом, а потом резко срываю капюшон. Ветер взъерошивает пряди искрящихся на солнце волос и скидывает плащ с хрупких плеч, за которыми уже рвутся вверх, сверкая белым оперением, крылья настоящего ангела. Народ замирает, в ужасе разглядывая прекрасное неземное существо, в полной тишине восходящее на помост к грязной ведьме, приговоренной к смерти и костру ада. Она поднимает глаза и испуганно смотрит на меня, не понимая и все еще не веря. А за моими плечами уже возвышается тот, кого я так необдуманно позвала. Когда-то он сказал, что не даст никому меня тронуть, я верю его словам и быстрым движением острых коготков вспарываю веревки, опутывающие девушку, после чего сдергиваю их с нее, уже слыша гул разъяренной моим самоуправством толпы. Я оборачиваюсь. Он улыбается, весело глядя на меня и стоя так близко, что мог бы провести рукой по моей щеке.

– Ведьмы!

Вздрагиваю.

– Эй, отойди от них, мы сами с ними разберемся.

Гэйл медленно и как бы нехотя оглядывается, смотря сквозь прищур опасных глаз на посмевшего советовать ему. Его крылья разрезают воздух, он рывком притягивает меня к себе, а небо уже скрывают черные грозовые тучи, свистит ветер, и изгибаются разряды молний. Я крепко держу девушку за руку, с ужасом соображая, как дать ему понять, чтобы он не разрушал все вокруг. Он не смотрит на меня. Подняв правую руку в воздух, он улыбается, глядя на разъяренную толпу, а в следующий момент… в следующее мгновение тысячи молний бьют в землю, вызывая тысячи криков боли и ужаса. Расширенными глазами смотрю на это, чувствуя, как половина моего тела, окутанная печатью, радуется и наслаждается происходящим, а вторая половина сгибается пополам от боли. Но он не дает мне упасть, крепко прижимая к себе и улыбаясь, улыбаясь так, будто я только что выполнила его самое заветное желание.

– Прекрати!

Он не слышит, разряды ударяют в землю, сердце разрывается на части, крылья бьют по воздуху, пытаясь вырвать меня из его объятий и спрятать в небесах, девушка застыла, расширенными глазами наблюдая за происходящим и улыбаясь, улыбаясь все шире и шире. Она счастлива, она свободна, и сейчас мне надо было придумать, как все это закончить и увести отсюда гэйла. Но он не слышит меня, а земля уже рвется трещинами, обугливается под ногами метущихся и кричащих людей, вспыхивает огнями разрядов, оживляя ад на этой земле.

– Стой!

Я рывком, обхватив руками, поворачиваю его лицо к себе, ловя его взгляд, полный огня и мрака. Он удивленно и чуть насмешливо смотрит на меня, обнимая и притягивая к себе. Ему любопытно, ему весело, и он не собирается останавливаться. Я складываю крылья, поднимаюсь на цыпочки и целую его, оплетая руками шею и путаясь пальцами в волосах. Целую впервые в жизни, полностью открывая ему свою душу и плотно зажмурив глаза.

Он удивлен. Он ошарашен. Но уже в следующее мгновение он отвечает на поцелуй, позабыв о людях, смерти, боли и всем остальном мире. Здесь и сейчас я принадлежала ему, впервые. И он не желал упускать такой шанс.

Его губы впивались в мои, руки стискивали так, что я не могла вздохнуть, а крылья плотно смыкались за моей спиной, заставляя печать на моем теле буквально пылать, а меня от ужаса до крови царапать его спину.

Молнии успокаиваются, тучи расходятся на все еще хмуром небе. Площадь с чудом выжившими людьми пустеет в мгновение ока. Смерть сворачивает свои покрывала, плотно окутывая ими меня. Понимаю, что надо выбираться, пытаюсь оттолкнуть его, вырваться из страшных объятий, и не могу, он даже и не думает меня отпускать, улыбаясь и прокусывая мою губу до крови. Ведьмочка сидит рядом, прислонившись спиной к столбу, и задумчиво смотрит на черное все еще гремящее небо.

– Пусти… – Слезы бегут по моим бледным щекам, печать уже опутывает ноги, взбирается по груди и сжимает шею.

– Нет. – Его шепот такой ласковый, а прикосновения доставляют такую боль! Я не смогу выдержать этого долго. Я сломаюсь.

– Тебе же сказали: отпусти ее.

Он отрывается от моих губ, я безвольно обвисаю в его объятиях, сквозь слезы пытаясь рассмотреть того, кто это сказал.

Тот стоит перед гэйлом в окружении друзей. Черные взбешенные глаза, крылья и когти на его руках. Дик.

– Пусти ее, тварь.

Лис и Сон стоят по обе стороны от него. Внезапно в спину гэйла вонзается длинный острый кинжал, выходя у него из груди. Он удивленно смотрит на него, а мое тело вырывает и подхватывает Оська, мгновенно отпрыгивая обратно и уходя за спины друзей.

– Ты как?

Зеленые волосы, напряженный взгляд, полный боли за меня, такую непутевую хранительницу.

– Нормально. – Умудряюсь улыбнуться, уткнувшись лбом в его грудь и стараясь не потерять сознание от жгучей боли, которая пронизывает мое тело и которую испускает возмущенная печать, оторванная от ее создателя.

– Верните мне ее, иначе умрете.

Гэйл рывком выдергивает кинжал из спины и ломает его в руках.

– А не слишком ли ты самоуверен? – усмехается Лис. – И еще с десяток кинжалов летят в черную фигуру, на каждом из которых горит иероглиф заклинания.

Гэйл уворачивается только от восьми, еще один отбивает, но десятый втыкается в руку, причиняя жуткую боль. Он рычит и бросается на противников, пытаясь порвать их плоть когтями и поднимая из земли покрывало тьмы, в которой мгновенно вязнут ноги и куда уходят любые силы.

– Держись! – Это Оська.

Я держусь, но он бледнеет на глазах, не в силах даже пошевелиться. Это магия высшего порядка. Увязли все, кроме Дика, он бьет по гэйлу чем-то ярко-алым, похожим на сплетенный из иероглифов меч. Гэйл уходит вбок, но меч успевает срезать прядь его волос и полоснуть по плечу. Ярко-алая, как у людей, кровь с шипением стекает по руке, и он шипит, сжимая зубы и бросая в Дика чем-то черным, живым и голодным. Дик встречает это ударом меча, и шипящий шар с треском лопается, но и меч переламывается и рассыпается на тысячи искр в его руках.

– А ты не так плох, – улыбается гэйл. – Но сегодня ты преступил черту. Я мог бы дать тебе еще пожить, но ты сам подписал себе приговор, посмев коснуться моей вещи.

– Она не твоя вещь!

Ярко-алый ручеек стекает с рук Дика, каплями падает на черный покров, прожигая в нем быстро расползающиеся дыры и заставляя гэйла отступить.

– Что это?

Дик и сам смотрит на свои руки не понимая.

Я утыкаюсь лбом в плечо Оськи, молясь про себя, чтобы он и дальше этого не понимал. Связь между нами натянута до предела, и мои силы вливаются в его тело, сплетаются с его магией и дают эту странную, похожую на кровь силу.

Гэйл внезапно поворачивается ко мне и улыбается.

– Молодец, девочка, но это меня не остановит.

Дик усмехается и рывком поднимает руки, сплетая красную силу в длинный изгибающийся жгут, который с силой бьет туда, где еще мгновение назад стоял гэйл.

Только вот его уже там нет, он стоит рядом со мной и кладет мне на лоб свою такую прохладную ладонь. Оська сжимает зубы, но уже с трудом может просто стоять, не то что защищать меня.

– Не стоит так разбрасываться своею силой, ведь твоя жизнь теперь принадлежит мне… и я не дам тебе умереть… ни за что.

Вздрагиваю, чувствуя, как его силы стекают через печать в мое тело. Жар медленно уходит, я почти могу дышать. Он улыбается и… исчезает. Чернота под ногами медленно погружается обратно в землю, Оська без сил падает на колени, дрожащими руками продолжая прижимать меня к себе. Лис держит на руках обессиленного Сона, который все это время поддерживал силы в ребятах, – единственный, кто мог передавать свою силу через покрывало тьмы, единственный, кто уже однажды был мертв.

– Как она? – Дик – единственный, кто еще может держаться на ногах.

Оська поднимает голову и устало смотрит на него.

– Дышит.

Дик протягивает руки и берет безвольное тело девушки из рук хранителя. Оська не сопротивляется. Еще миг – и вот уже вместо зеленоволосого красавца на земле устало копошится маленький встрепанный совенок, грустно оглядывающийся по сторонам. Собравшись с силами, он взлетает вверх и приземляется на плечо Дика.

– Встать можешь?

Лис отрицательно мотает головой, сидя у лежащего на земле Сона.

– Дай мне хотя бы пять минут, чтобы прийти в себя.

– Как он?

Лис задумчиво смотрит на Сона.

– Поддержка наших сил его вымотала, но я думаю, что скоро с ним все будет в порядке.

– Я могу помочь. – Ведьма стоит около охапки хвороста и напряженно смотрит на Дика. – Я могу помочь и передать вам часть своей силы.

– А ты почему еще в сознании? – удивился Лис.

– Я ведьма, а значит, пользуюсь черной магией для своего колдовства. Покрывало тьмы было направлено не на меня, а потому не причинило мне сильного вреда.

Лис нахмурился и вопросительно посмотрел на Дика. Но тот уже просто уходил с площади, держа на руках своего ангела и совершенно не интересуясь больше происходящим.

– Ладно, – кивнул Лис. – В конце концов, все это случилось из-за тебя, так что теперь ты у нас в должниках.

Ведьма кивнула и, подойдя ближе, села рядом с Соном. Она закрыла глаза и начала что-то нашептывать, положив руку на бледный лоб парнишки. Рука ее неярко засветилась серым, а еще через минуту парень вздрогнул и тихо застонал.

– Готово. – Она встала и, пошатываясь, подошла к Лису;

Сон открыл глаза и рывком сел, оглядываясь по сторонам и явно кого-то ища.

– Ее забрал Дик, не волнуйся, он о ней позаботится.

Сон повернулся к Лису, которому ведьма в этот момент как раз передавала силы, приложив ладонь к его лбу. Кивнув, он встал на ноги, пошатнулся и снова сел. Лис усмехнулся.

– А вот это правильно, чувствуется, что отсюда мы уйдем все вместе, старательно друг друга поддерживая.

– Я закончила.

Лис кивнул и медленно встал.

– Иди сюда, если не сможешь, ползи.

Ведьма уже перекинула руку Лиса себе через плечо, поддерживая бывшего вора. На ее лбу выступили капельки пота, губы плотно сжаты, ей явно все это давалось нелегко, но она сознавала, что и впрямь слишком многим обязана этим странным личностям. Сон выругался и с третьей попытки все-таки встал и даже смог подойти к ведьме, после чего и сам оперся на нее правой рукой, искренне стараясь не рухнуть. Ведьме, чуть не упав, все же выстояла и даже повела обоих с главной площади в том же направлении, в котором ее покинул ранее Дик. Ноги слушались плохо, тело было будто чужое, но она шла, понимая, что вскоре жители города очухаются и на пустынной сейчас площади станет более чем многолюдно. И крайне желательно к тому моменту убраться отсюда подальше.

– Послушай, милая, – криво улыбнулся Лис, старательно переставляя ноги и пытаясь хоть немного ослабить давление своего тела на девушку, – а ты случайно не замужем?

Получив чувствительный тычок под ребра, Лис поперхнулся и дальше уже передвигался молча. Только вот смешинки из его лукавых глаз так и не пропали, тем более что ведьмочка даже в теперешнем своем плачевном состоянии была довольно симпатична, что не мог не отметить такой ловелас, как он.

Мягкий свет пробивался сквозь сомкнутые ресницы, теплое одеяло укрывало меня до подбородка, а тело уютно устроилось в чьих-то объятиях. Просыпаться не хотелось ни капельки, но сон уже начал таять под ласковыми лучами утреннего солнца.

– Если войдешь – ты труп.

Шепот неподалеку меня заинтересовал, и сон еще более недовольно начал прятаться в уголках любопытного сознания.

– Я ненадолго.

– Убью.

Шепот был крайне убедительным, а вдобавок по моему животу прошлось что-то маленькое и тяжелое. Оське явно пора садиться на диету.

– А как же еда? Я что, зря тащил поднос?

По голосу вроде бы Лис, точно Лис.

Я принюхалась и осторожно приоткрыла глаза, высунув нос из-под одеяла.

– Еда? – Тяжелое, мучительное молчание. – Ладно, только быстро и тихо!

Я поморщилась, шепот Оськи к разряду тихих ну никак нельзя было отнести.

Тихий шелест одежд, рядом со мной в кровать вдавилось что-то тяжелое и очень вкусно пахнущее. Послышалось сопение и заинтересованное чавканье.

– Тебе не стыдно? – возмутился Лис.

Я была с ним полностью согласна.

– Ам… Мням… Я фефуфсивую!

– Чего?

Оська икнул и кое-как проглотил все набранное в клюв.

– Дегустирую я, а вдруг отрава!

– Чего? – Лис повысил тон, явно возмущенный подобным заявлением. – Я тебе кто? Отравитель, что ли?

– Угу.

– Да вот, смотри! – Звуки жевания и бульканья. – Вино и пирог не отравлены!

– А как насчет индейки? – вредничал хранитель.

– Щас, – азартно заявил Лис, и чавканье усилилось.

Я возмутилась и резко села на кровати, угрюмо обозревая две перемазанные в масле и варенье физиономии. На подносе царили разгром и опустошение. Меня явно здесь никто не любит.

– Это он начал.

Лис возмущенно уставился на тыкающего в него крылом Оську.

– Неправда!

– Так! – Я взяла поднос, посадила на него грязного Оську и торжественно вручила все это Лису. – Неси на кухню, мой и возвращайся с нормальным завтраком.

Оська попытался спрыгнуть с подноса, но Лис вовремя схватил его за хвост.

– А-а-а!!!

– Будет сделано, – ухмыльнулся Лис и торжественно вынес поднос с истерикующим Оськой из комнаты.

Я устало откинулась на подушки и задумчиво посмотрела на раскрытое настежь окно. В руке я сжимала надкусанную плюшку и старалась ни о чем важном не думать. Получалось фигово, но в итоге природный оптимизм взял верх.

Дверь снова скрипнула, и я обозрела встрепанную и сильно бледную физиономию Сона.

– Привет! – Я радостно помахала плюшкой.

Он окинул меня пристальным взглядом и кивнул. Я заерзала на постели.

– Может, войдешь?

Он еще разок кивнул и неслышно вошел в комнату, после чего сел на подоконник и продолжил меня рассматривать. Я старательно краснела, не врубаясь в происходящее.

– У меня прыщ на носу или глаз вытек?

Сона моя логика чуть не убила, он побледнел еще сильнее и так впился взглядом в мой левый глаз, что я начала икать от страха.

– Нет.

– Чего?

– Глаз на месте.

Поразительно! Какая логика! Нет, ну чего он надо мной издевается с утра пораньше.

– А вот лицо у тебя все в черных полосках.

С минуту я переваривала столь сногсшибательную новость, а потом резко рванула в ванную, запуталась в одеяле, грохнулась на пол и заорала от неожиданности.

– Ну и что тут у вас происходит?

Сон как раз поднимал меня с пола, так что Лиса мы оба проигнорировали. На его плече сидел насквозь мокрый Оська и смотрел на мир сильно обиженными глазами вымытого с мылом совенка.

– Где зеркало?

Лис с Оськой смотрели на меня в высшей степени удивленно, Сон загораживал вход в ванную, как бы случайно прислонившись спиной к двери.

– Пусти!

– Нет.

Я угрюмо на пего воззрилась, а руки уже искали что-нибудь тяжелое. Нашла!

– Куда? Лин, подожди, не на…

Лис с Оськой с ужасом наблюдали, как я обрушиваю поднос с едой на голову удивленному Сону. Торт, суп, пюре и три пирожных разом рухнули на несчастного парня, а поднос еще и врезал ему по лбу.

Минуту все молчали, с ужасом глядя на Сона, стоявшего с непроницаемым лицом, а потом он тихо отошел в сторону, пропуская меня в ванную.

Я теребила в руках поднос, страшно сожалея о содеянном и демонстрируя подозрительно кашляющим Лису с Оськой кулак за спиной.

– Тебе не больно?

Кашель за спиной усилился, перерастая в надрывный.

– Нет.

Я осторожно щупала шишку у него на лбу, думая о том, что надо приложить что-то холодное. К счастью, в руке был поднос, его я и приложила.

Сон мужественно терпел все издевательства, в том числе и ржач счастливых друзей в дверях.

– Что тут происходит? – В комнату вошел Дик и удивленно оглядел всю нашу компанию. Особенно его поразил Сон с подносом на голове.

Я вяло помахала Дику рукой, даже и не думая отвечать на вопрос. Ах да, кстати!

– Дик, а где ведьма?

– Спит.

Я облегченно вздохнула – значит, на костре ее уже не сожгут.

– Да, кстати, а где это мы находимся? – Я огляделась по сторонам, понимая, что вряд ли это замок Дика.

Ответил Сон, осторожно убирая поднос со своей головы и вручая его Лису. (А точнее, врезая ему им по лбу, на чем хохот оборвался. Оська упал на пол, а в комнате снова воцарилась тишина. Дик спокойно за всем наблюдал, будто все так и должно быть.)

– Мы в доме заказчика, того самого барона, который хочет истребить вампиров этого города. Он уже заплатил аванс.

Я радостно улыбнулась.

– Здорово, и когда мы идем на дело?

Все как-то странно на меня посмотрели, Лис поднимал с пола Оську, который вроде бы был без сознания.

– Ты никуда не идёшь, хватит с нас твоих выкрутасов.

Я обиженно посмотрела на Дика.

– Между прочим, я не просила меня спасать, справилась бы и сама.

– Конечно! – Яда в голосе Дика хватило бы на целый выводок змей. – Ты просто пригласила в город гэйла, и он вежливо вытащил тебя из неприятностей, после чего так же вежливо ушел обратно в нижний мир, не претендуя на оплату услуг.

Я нахмурилась. Дик был абсолютно прав, я тогда сильно сглупила, но ведь рисковала я только собой и никем больше – так чего тогда он так злится?

– Так что ты, дорогая, останешься здесь, а мы уходим после обеда, делаем работу и возвращаемся обратно за тобой. Поняла?

И, не дожидаясь моего ответа, он резко вышел из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь. Очухавшийся Оська озадаченно оглядывался, сидя на ладонях Лиса.

Я стояла вся несчастная и несогласная, но доказывать сейчас что-либо Дику явно было невозможно.

– Не обижайся. – Сон подошел и осторожно положил руку мне на плечо. – Он и впрямь очень за тебя переживал, потому и злится.

– Переживал? Он? За меня?

Моя неуверенная улыбка ни на кого не произвела впечатления. Все стояли спокойные и очень серьезные, и только Оська старательно чистил перья на животе, ругаясь сквозь клюв на несвоевременные банные процедуры.

– И все равно я должна пойти с вами.

– Нет. Прости.

И эти охламоны гордо вышли из комнаты, а потом еще и заперли меня в ней на ключ! Кошмар! Ну и как мне теперь их охранять?!

Немного побегав по комнате, поколотив в дверь стулом (тяжелым) и разбив окно (случайно – не вписалась в поворот, а створки были распахнуты внутрь), я более или менее успокоилась, пришла в себя и даже вспомнила, что очень хотела посетить ванну. Так что, поднявшись с усыпанного стеклом пола и стараясь не пораниться осколками, я бодро промаршировала в ванную, встала перед зеркалом и включила свет. Минут пять после этого я уговаривала себя открыть глаза и не жмуриться, разум протестовал, забившись в желудок и оттуда активно отбиваясь от всех моих уговоров зловещим бурчанием и голодными спазмами (поесть бы). Но, как всегда, мое самодурство победило, и разум сдался, смачно плюнув на все мои уверения, что все будет хорошо.

Итак, открываем глаза. Ра-аз, два-а. Так, а почему у меня дрожат коленки? Не порядок, сядем.

С грохотом рухнув в ванну (промахнулась мимо бордюрчика), я громко заорала с перепугу и с ужасом увидела свое отражение в зеркальном потолке. Обозрев разукрашенную черными полосками физиономию и абсолютно черные руки, шею и плечи, я продолжила вопить, как резаная, понимая, что это уже серьезно и под одеждой та-акое не спрячешь.

Минут через пять моих вдохновенных воплей дверь в комнату вышибли и в ванную ворвались сразу все! В том числе и заспанная ведьма в рубашке Лиса. Гм, интересненько! (Лис потом отбивался, что девушке совершенно нечего было надеть, так что он помог из чистого альтруизма.)

– Что случилось?! – вопил Оська, летая под потолком, пока Сон молча вытаскивал мою тушку из ванны. Вытащил. Отряхнул и поставил на пол.

– Э-э-э… ну в общем-то… Я так расстроилась, что вы меня не берете, что решила утопиться, но испугалась воды!

Впечатленные взоры всей команды и рука Сона, зачем-то щупающая мой лоб. Я старательно улыбалась, морально готовая к тому, что меня теперь еще и к кровати привяжут.

– А если честно, – уличила меня ведьма, – тебя ведь напугали эти полоски на лице?

Оська сел мне на макушку и, свесившись, начал пристально изучать мое лицо, упираясь в нос крыльями.

– Нет.

– Не ври, – она сонно зевнула, – я ложь чувствую.

Кранты.

– Так что при мне врать не советую.

Все уважительно посмотрели на ведьмочку, Лис тут же предложил устроить мне допрос с пристрастием, Оська шумно его поддержал, пока я отдирала его от своих волос.

– Ладно, – внезапно сказал Дик, и все недоуменно на него посмотрели, – ты пойдешь с нами.

Я радостно улыбнулась, зачем-то возя ладонью по своей щеке. Это нервное.

– Если я оставлю тебя здесь, ты опять что-нибудь натворишь, а так хоть будешь под контролем.

Моя улыбка слегка поблекла, но все еще была достаточно бодрой. Оська, выдрав целый клок волос, все же отцепился от моей головы и теперь недовольно сидел в моих руках.

Я активно закивала, все смотрели на меня с большим сомнением. Гм, надо будет поработать над своей репутацией.

– Да, кстати, ребята, – все послушно повернулись к ведьмочке, которая вымытая выглядела очень даже ничего, глаза Лиса, по крайней мере, как-то подозрительно блестели, – вы берете меня с собой или выбрасываете на улицу? Предупреждаю сразу, я могу пригодиться, так как знаю город и довольно неплохо колдую. Я владею также парными кинжалами и с удовольствием войду в долю.

– Куда она войдет? – тихо переспросила я у Оськи, сажая его себе на плечо.

– В долю, то есть если будет с нами, то потребует часть денег.

Ведьмочка, услышав слова Оськи, согласно кивнула. Дик задумчиво изучал влюбленное выражение лица Лиса, смотревшего на ноги ведьмы, чересчур сильно открытые в его рубашке.

– Ладно, пойдешь с нами, но только на этот раз. После того как покончим с вампирами, ты выберешь место и мы тебя туда перебросим через телепорт. Естественно, стоимость телепорта будет вычтена из твоей доли.

Я восхищенно уставилась на Дика. Какой практичный! Уже и о ее спасении после задания подумал.

Ведьма скривилась, но кивнула в ответ.

– Кстати, меня зовут Луиза, – она посмотрела на меня, – ты единственная, кто пока этого не знает.

Я улыбнулась и протянула ей руку – кажется, в этом мире этот жест общепринят.

– Я Ирлин, приятно познакомиться.

Руку мне пожали, и все торжественно промолчали, глядя на этот ритуал.

– Ладно, а теперь вы обе идите на кухню, поешьте и раздобудьте себе одежду. У барона куча служанок, так что вам он что-нибудь подберет. После полудня выступаем.

Мы с Луизой согласно кивнули, и ребята покинули комнату, Оська остался сидеть на моем плече – слова «кухня» и «еда» действовали на него умиротворяюще.

– Ну что, вперед, девчонки? – весело ерзал он на моем плече. – В конце концов, подкрепиться никогда не помешает.

– Ты же недавно ел, – удивилась я, пока Луиза тянула меня куда-то за руку.

– Тоже мне недавно! Полчаса назад. А ты знаешь, что, чем меньше рост, тем интенсивнее обмен веществ?

Я это знала, да и про обмен веществ слышала, но все равно прослушала еще раз Оськину лекцию на тему еды и ее пользы для организма. Заткнуть его получилось только кремовым пирожным, сунутым прямо в клюв.

Поев и пообщавшись с бароном (лысый, вредный, маленький, характер тупой, как выразилась Луиза), мы получили-таки на руки более или менее сносную одежду, в которой и вышли к ребятам, уже дожидавшимся внизу. На нас посмотрели с интересом и явным одобрением в глазах (меня полчаса уверяли, что вырез до пупка – это модно и стильно, а печать Лизка (Луиза – чересчур официально) мне загримировала под белый цвет каким-то порошком). В пяти юбках было крайне неудобно ходить, а уж тем более бегать. Да еще и плащ этот с капюшоном… Короче, если бы я хотела полетать, суровая правда жизни немилосердно швырнула бы меня обратно на землю. Оська, кстати, обновкам радовался больше всех, утверждая, что теперь прыти у меня поуменьшится. Хм. Это вряд ли.