И вот раздалась команда. С первого же выстрела наводчик А. И. Карнилов подбил головной вражеский танк. Он, словно споткнувшись, остановился. Тут же были подбиты и загорелись еще два танка. Расчеты действовали слаженно, четко, без суеты, каждый знал свое место и обязанности. Только за один день боя 5 июля батарейцы уничтожили 11 вражеских танков, разрушили 3 переправы через Северский Донец подавили огонь 2 артиллерийских и 1 минометной батареи, разбили 2 вражеских наблюдательных пункта, 4 пулемета и машину с горюче-смазочными материалами. Враг не прошел на их участке. Понеся ощутимые потери, он был вынужден приостановить атаку.
      Успешно боролась с танками врага и четвертая батарея 158-го гвардейского артполка под командованием гвардии старшего лейтенанта С. Г. Евтухова. Отбив первую танковую атаку фашистов, воины выжидали, когда они пойдут на них вновь. А снаряды противника рвались в селе Разумное. Горели дома. Батарея совсем рядом с селом, на бугорке. В стороне башня элеватора, где находился наблюдательный пункт дивизиона. И вот из оврага один за другим выползли танки. За ними во весь рост шли фашистские автоматчики.
      - Первому бронебойным по ближнему танку, наводить под башню, второму осколочным по автоматчикам, огонь! - приказал командир взвода.
      Прозвучали первый, второй и третий выстрелы. Но танк, лишь вздрогнув от попадания снарядов, продолжал двигаться вперед, стреляя с коротких остановок. Огнем второго орудия были отсечены автоматчики. В их рядах началось замешательство. Одни вдруг залегли, другие пытались спрятаться за броню танков. До переднего танка оставалось не более четырехсот метров.
      - Ящичный, кумулятивный!
      Заряжающий дослал в казенник орудия особый, с конусной головкой, снаряд. Еще выстрел по танку, и он окутался дымом.
      Вторая машина круто развернулась и скрылась за бугром. Но правее горящего "тигра" выскочили три средних танка и открыли огонь по батарее. Фашистские автоматчики перебежками стали приближаться к ней. Вскоре еще несколько машин стали обходить батарею справа и слева. В бой вступили все три батареи 2-го дивизиона.
      Рано утром к гвардии лейтенанту Т. И. Обозному прибежал связной из штаба дивизиона и сообщил, что офицера срочно вызывает командир на наблюдательный пункт. Тот, теряясь в догадках, зачем он понадобился дивизионному, пошел на НП. Возле одной из пушек остановился, ласково провел ладонью по ее стволу, на котором было несколько красных пятиконечных звездочек - отметок об уничтоженных в боях фашистских танках и самоходках, о чем-то подумал и зашагал дальше.
      - Как дела, как настроение личного состава взвода? - спросил командир дивизиона гвардии майор Дудин, когда Обозный доложил о прибытии.
      - В полном порядке, настроение боевое.
      - Хорошо. Подойдите поближе, гвардии лейтенант, посмотрите внимательно в стереотрубу, - попросил Дудин. - Видите дорогу? Она идет от Северского Донца в село Крутой Лог через ваши огневые позиции. Надеюсь, ее и местность вокруг вы изучили? Так вот здесь танки фашистов попытаются прорваться в глубину нашей обороны. Задача вашего взвода - накрепко закрыть дорогу, не пропустить ни одной вражеской машины.
      Возвратившись, лейтенант обошел всю позицию. Она была удобна во всех отношениях.
      Фашисты не заставили себя долго ждать. Где-то вдали заревели моторы. И начался бой. Первым же залпом было подожжено три танка. Остальные остановились, потом попятились назад и скрылись в ложбине. Но Обозный знал, что через несколько минут они снова начнут рваться вперед. Так и случилось. На протяжении всего дня гитлеровцы несколько раз атаковали артиллеристов. На поле боя дымились подбитые танки, вокруг которых лежало более сотни уничтоженных фашистских автоматчиков.
      Большие потери понес и взвод Т. И. Обозного. В строю остались несколько бойцов, которые вели огонь из двух пушек и автоматов. И когда фашисты предприняли очередную атаку, к орудию встал и командир взвода. Тяжело раненный, лейтенант мужественно отбивался от наседавших гитлеровцев. Рядом с ним, укрывшись в воронке, короткими очередями бил из автомата Н. К. Сусляев.
      Обозный не слышал, когда подошло подкрепление, - он потерял сознание. А когда лейтенант очнулся, сразу же спросил:
      - Удержали дорогу? Танки не прошли?
      - Не прошли, - ответил Сусляев.
      Гвардии лейтенант Обозный за этот бой удостоен ордена Красной Звезды. Награждены были и все бойцы его взвода.
      За первый день боя противник вклинился в оборону дивизии на 3-4 километра, но не прорвал ее. Настала ночь, тревожная и беспокойная. Об отдыхе никто не думал. Приводили подразделения в порядок, укрепляли оборону, старались накормить бойцов горячей пищей, пополняли боеприпасы.
      6 июля бои развернулись с новой силой. Перед нами противник сосредоточил две танковые и две пехотные дивизии. После двухчасовой артподготовки и мощных бомбовых ударов он бросил на штурм наших позиций более 200 танков. Основная тяжесть боев в этот день легла на 223-й и 225-й гвардейские полки. 228-й гвардейский полк по приказу командира корпуса генерала Г. Б. Сафиулина временно перешел в подчинение командиру 81-й гвардейской дивизии и отбивал танковые атаки противника на другом рубеже.
      Начав наступление в 5 часов утра, противник к полудню протаранил оборону уже ослабленного боями 225-го гвардейского полка и овладел высотой 176,6 и южными скатами высоты 191,2. Все его подразделения оказались окруженными.
      Я находился в штабе дивизии, когда командир 225-го полка майор Д. С. Хороленко доложил генералу Скворцову, что танки фашистов остановлены огнем 158-го артиллерийского полка, корпусных и армейских противотанковых сил, а пехота отрезана от них. Майор просил помочь ему отбросить противника, чтобы выйти из окружения. А. В. Скворцов был явно расстроен.
      - Хороленко, конечно, трудно, и ему надо бы помочь, но чем? Все полки ведут бои на своих участках обороны, - сказал он, обращаясь ко мне. - Надо держаться. Село Крутой Лог оставлять нельзя ни в коем случае...
      И тут же комдив отдал приказ командиру полка занять круговую оборону и до особого распоряжения Крутой Лог не оставлять.
      - Быть может, поддержать полк огнем артиллерийской группы дивизии и корпусных противотанковых средств? - высказал я свое предположение. Скворцов задумался.
      - Пожалуй, так и поступим, - согласился он. - Доложим об этом командиру корпуса.
      Генерал Сафиулин, выслушав доклад, долго молчал, затем приказал:
      - Передайте Хороленко, чтобы при поддержке артиллерии он оставил Крутой Лог и выходил из окружения. Иначе погибнет весь полк. Фашисты бросают против него все новые силы.
      Ночью полк майора Д. С. Хороленко вышел из окружения, и воины заняли новый рубеж обороны. Подразделения встречали офицеры штаба и политотдела дивизии. Они помогали командирам обеспечить бойцов боеприпасами, горячей пищей, восстановить средства связи, поднять боевой дух и настроение личного состава. Полк понес немалые потери, но оставался боеспособным.
      Особенно сильно пострадал второй стрелковый батальон, прикрывавший отход части и последним вышедший из окружения. Погиб и его командир гвардии капитан И. А. Мацокин.
      Не стало также мужественного пулеметчика Е. А. Молчанова. Он и его расчет попали в сложную ситуацию. Отражая атаку танков и пехоты, бойцы героически дрались несколько часов. И вот Молчанов остался один у пулемета все его боевые друзья погибли. А вражеские танки и пехота уже рядом. Одна из машин, вырвавшись вперед, раздавила гусеницами пулемет. Молчанов бросился к нише, где хранились гранаты, взял несколько связок и одну за другой бросил их под гусеницы вражеских танков. Осталась одна связка, чтобы поразить "тигра" наверняка, и боец бросился с ней под машину...
      Подвиг 19-летнего комсомольца Евгения Молчанова высоко оценен Родиной ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В селе Крутой Лог воину установлен памятник.
      ...В эти трудные, полные напряжения дни нам, политотдельцам дивизии, редко удавалось собраться вместе, чтобы проанализировать сделанное, обсудить планы на будущее, - все находились в частях, принимали непосредственное участие в боевых действиях, на местах помогали организовывать партийно-политическую работу. Так что обмениваться мнениями, информировать друг друга приходилось в окопах и блиндажах, под огнем противника.
      Утром 7 июля почти все работники политотдела собрались на наблюдательном пункте командира дивизии. Мы со Шрамко только что закончили работу в 223-м полку, Кипятков и Зырянов в 225-м, а заместитель начальника политотдела Захарченко в 228-м. Все оживленно обменивались мнениями, рассказывали о различных обыкновенных и необыкновенных историях, всевозможных эпизодах. Несколько позже, анализируя доклады, я пришел к выводу, что работать всем пришлось много и напряженно. Представители политотдела изучили состояние дел в стрелковых ротах, батальонах, провели беседы с вновь назначенными парторгами и комсоргами, проинструктировали их, позаботились о том, чтобы бойцы были обеспечены горячей пищей. Особо важное значение было придано информации личного состава о делах в соседних подразделениях, в полках, в дивизии в целом. Используя любую возможность, политотдельцы рассказывали бойцам о героизме их однополчан, о подвигах, совершенных в дни ожесточенных боев.
      Подвиг! Он совершался не только теми, кто отбивал танковые атаки, не на жизнь, а на смерть дрался в траншеях и окопах, уничтожая фашистских автоматчиков, кто уходил в тыл врага и, рискуя жизнью, приводил "языка". Он совершался всеми, кто хоть в какой-то мере был причастен к боевым действиям дивизии, кто честно и добросовестно выполнял свой долг на порученном ему участке. Нельзя, например, не сказать доброго слова о бойцах и командирах саперного батальона, которым командовал грамотный, энергичный и боевой офицер старший лейтенант Б. К. Гильдунин. На саперов легла основная тяжесть строительства оборонительных сооружений. Это они под огнем противника оборудовали проволочные заграждения, установили тысячи противотанковых и противопехотных мин, на которых в первый же день боя подорвались 18 вражеских танков и сотни фашистов. А потом и саперы вместе с бойцами стрелковых подразделений истребляли немецкие танки гранатами и бутылками с зажигательной смесью.
      Смелость, мужество и отвагу проявили связисты. Под ураганным огнем противника, в кромешной мгле, в пыли и едком дыму они обеспечивали связь с передовыми подразделениями.
      Под непрерывным воздействием авиации и артиллерии противника огромную работу проделали тылы полков и дивизии под руководством заместителя командира дивизии по тылу майора С. И. Гаркуши. Авторота обеспечила своевременный подвоз частям боеприпасов, продовольствия и эвакуацию раненых. Дружный коллектив полевой хлебопекарни, где в основном трудились женщины, кормил солдат добротным хлебом. Много и добросовестно трудился начальник артснабжения майор С. И. Вавилов, своевременно обеспечивая части боеприпасами и вооружением. Повара доставляли горячую пищу бойцам и командирам в окопы и траншеи, им тоже не раз приходилось брать в руки винтовку и вместе с воинами подразделения отбивать вражеские атаки.
      Все восемь суток непрерывных боев напряженно трудился медперсонал. Большую работу по приему, обработке и эвакуации раненых провели начальник медслужбы дивизии капитан медицинской службы О. Л. Либерман и командир медсанбата капитан медицинской службы Н. Г. Жваненко. Не отходили от операционного стола Н. С. Гаврилов, И. Т. Трипилец и С. А. Ханина. Вместе с ними трудились фельдшера и хирургические медсестры Э. К. Мирошник, Л. Г. Поветина, Л. 3. Тимофеева и другие. Многое сделали врачи Н. А. Петров, Р. С. Донская по первичной обработке раненых, их эвакуации в армейские госпитали. Это были неутомимые труженики, отдававшие все свои знания и опыт спасению жизни солдат и командиров.
      Вместе с бойцами шла дорогами войны и Нина Лихошва, она доставляла солдатам и офицерам в окопы письма, посылки.
      Однажды она раздавала очередную почту. В это время недалеко разорвался снаряд. Нина была засыпана землей и контужена. Ее откопали и укрыли в окопе. Когда девушка пришла в себя, она почувствовала страшную боль в спине и обнаружила, что ее ноги неподвижны. Серьезная контузия. Но, немного подлечившись, Нина снова приступила к работе.
      22 июля вместе с войсками армии 78-я гвардейская дивизия перешла в решительное контрнаступление. Разгромив противника на своем участке, в 22 часа 23 июля 4943 года она первой полностью восстановила свое прежнее положение - заняла село Крутой Лог и вышла на Северский Донец. Противник с огромными для него потерями был отброшен за Северский Донец, в то положение, из которого он начал наступление. Только в Крутом Логе немцы оставили исправными 8 танков и 12 пушек.
      27 июля передовые отряды полков захватили небольшие плацдармы на западном берегу Северского Донца, а 31 июля дивизия форсировала реку и после ожесточённого боя заняла важный населенный пункт Топлинку.
      Несколько позже, выполняя приказ командира корпуса, дивизия повернула на юго-запад, вышла на шоссе Харьков - Белгород, закрепилась на нем и отрезала фашистам пути переброски своих войск из Харькова в Белгород, а затем и отхода из Белгорода на Харьков.
      5 августа нашими войсками был штурмом взят Белгород. B честь победы на Курской дуге 5 августа двенадцатью залпами из 124 орудий в Москве был произведен салют. Это был первый салют в истории Великой Отечественной войны. Он извещал о славной победе наших войск под Курском. В нее внесли весомый вклад и воины 78-й гвардейской дивизии.
      Глава пятая
      От Харькова до Днепра
      От Белгорода до Харькова два часа езды поездом. Мы же прошли этот путь за 16 дней. Прошли с тяжелыми боями. Фашистское командование придавало серьезное значение обороне Харькова, сосредоточив здесь 300 тысяч солдат и офицеров, три с половиной тысячи орудий, множество танков и боевых самолетов. Все населенные пункты и высоты между Белгородом и Харьковом были превращены в мощные укрепленные районы.
      78-я гвардейская стрелковая дивизия 20 августа, взломав оборону немцев, вплотную подошла к последнему населенному пункту перед Харьковским тракторным заводом - поселку Зайкинский. Учитывая, что он находится на одном из главных направлений обороны ХТЗ и всего Харькова, фашисты установили здесь сплошное заграждение из колючей проволоки в три ряда, противотанковые рогатки, оборудовали доты.
      Нам было известно, что в Зайкинском находится большой гарнизон, имеющий двадцать танков и самоходных артиллерийских установок, что подступы к поселку заминированы. Здесь именно и проходил второй основной рубеж обороны Харькова. А сам город гитлеровцы превратили в крепость: во всех домах были оборудованы огневые точки, улицы и площади перекрывались пулеметным, артиллерийским и танковым огнем.
      Гитлеровцы намеревались остановить наши войска на подступах к городу, заставить нас перейти к обороне, выиграть время в позиционных боях, чтобы успеть подтянуть резервы и затем перейти в наступление. Но этим планам не суждено было сбыться.
      Как-то утром меня пригласил к себе командир дивизии. Я зашел к нему, когда он беседовал с начальником штаба. Оба они показались мне усталыми, лица у них были побледневшие, осунувшиеся, глаза воспалены. Собственно, и неудивительно. Длительный марш и ежедневные бои давали о себе знать. Сказывалось и волнение, которое охватило нас перед боями за Харьков. К ним мы готовились со всей обстоятельностью, стараясь предусмотреть каждую мелочь, каждую особенность.
      Закончив беседу с полковником Н. А. Поповым и отпустив его, генерал А. В. Скворцов присел рядом со мной, устало улыбнулся.
      - Все вроде бы продумано, взвешено, предусмотрено, а на душе все равно неспокойно, - сказал он. - Бои предстоят чрезвычайно трудные. Как люди? Каково настроение в подразделениях?
      Я рассказал о своих наблюдениях, доложил, что все работники политотдела находятся в частях и вместе с заместителями командиров разъясняют воинам сложность предстоящих задач. Генерал молча слушал, иногда одобрительно кивал.
      - Важно побывать в каждом батальоне, в каждой роте, дойти до каждой штурмовой группы, до каждого бойца, - говорил он, подчеркивая интонацией слово "каждый", когда я закончил доклад. - Важно, чтобы все осознали сердцем: победа легко не дастся, что враг теперь, когда мы начали гнать его с нашей земли, будет драться еще ожесточенней. Надо разъяснять бойцам и командирам, что нас ждут тысячи советских людей, томящихся в неволе, что дорог каждый час...
      - Планируем провести короткие митинги, партийные и комсомольские собрания, организовать выпуск боевых листков. Пусть люди выскажут свои сокровенные мысли, призовут товарищей драться, не жалея сил.
      - Я тоже побываю на партийном собрании в одном из полков. Послушаю, что говорят коммунисты да и сам скажу пару слов, - ответил генерал. - Как думаете, где лучше побывать?
      Я посоветовал комдиву съездить в полк майора Д. С. Хороленко.
      - Что ж, к Хороленко, так к Хороленко. Заодно и с ним поговорю, согласился генерал.
      На другой день Скворцов зашел в политотдел. В хорошем настроении, оживленный, весело сказал:
      - С такими ребятами будем бить немца до самого Берлина. Послушали бы, с какой уверенностью, с какой готовностью драться до победы выступали коммунисты! А капитан Осис... Не думал, что в нем такие ораторские способности. Говорил с таким жаром, что меня просто проняло. Мы, говорил он, обязаны перехитрить врага, с наименьшими жертвами ворваться в его оборону там, где он не ожидает. В общем, коммунисты настроены по-боевому. Важно передать этот настрой всем воинам. Тем более что полк находится на главном направлении и от его успеха во многом зависит успех действий всей дивизии. А как в других полках?
      Я доложил, что митинги и собрания прошли по-боевому, люди высказали много вдохновляющих, патриотических слов. Сообщил также, что некоторые выступления будут опубликованы в дивизионной газете.
      - Вот это правильно, - согласился комдив. - Пусть дойдет до каждого бойца.
      На рассвете 21 августа начался штурм поселка Зайкинский. Артиллерия, танки, САУ, минометы и дивизион "катюш" открыли ураганный огонь. Под его прикрытием штурмовые группы пересекли низменность, залитую водой, и преодолели проволочное заграждение.
      Артиллерия сразу же перенесла огонь в глубь немецкой обороны. Первые отряды штурмовых групп ворвались в фашистские траншеи и завязали рукопашный бой.
      В это время три вражеских "пантеры" выскочили из-за дома, открыли огонь, пытаясь остановить продвижение наших воинов. Кроме того, еще два танка устремились на орудие сержанта П. Егорова, который, будучи в составе штурмовой группы, прямой наводкой подавлял огневые точки противника. Смяв проволочное заграждение, они оказались рядом с орудием. Но командир не растерялся и в упор ударил по "пантерам". Один за другим загорелись два танка. Остальные повернули наезд и скрылись в поселке.
      Отвагу и храбрость проявил в боях за поселок Зайкинский командир отделения шестой стрелковой роты 228-го гвардейского полка сержант П. С. Шаров. Он первым ворвался в траншеи противника, увлекая за собой остальных бойцов. В рукопашном бою воин, к сожалению, погиб.
      К этому времени батальон, капитана В. Осиса обошел поселок с правого фланга и внезапно ударил по фашистам. Противник не выдержал штурма гвардейцев и отошел, оставив убитых и раненых солдат и офицеров, вкопанные в землю и сгоревшие танки, пулеметы и орудия. 125 фашистов сдались в плен.
      В обороне противника была пробита брешь, и 78-я дивизия вплотную подошла к цехам тракторного завода. В течение всего дня 22 августа она вела здесь бои.
      Вечером вместе с командиром дивизии мы пригласили на командный пункт командиров полков и их заместителей по политчасти. Генерал А. В. Скворцов тепло поздоровался с прибывшими, пристально всматриваясь в лицо каждому, словно видел этих людей впервые, хотя с большинством из них был хорошо знаком, знал характер, привычки, способности каждого. Но, как мне показалось, по лицам командиров и политработников генерал хотел определить их настроение. И это ему удалось - он сразу как-то повеселел, стал больше шутить, улыбаться.
      Когда все собрались, комдив обратился к собравшимся со словами благодарности за мужество, героизм, который они и их подчиненные проявили в боях, потом сказал:
      - Перед нами Харьков. Фашисты поняли, что город им не удержать, и постараются разрушить все, что смогут. Этого допустить нельзя. Командующий фронтом приказал овладеть Харьковом этой ночью - к утру 23 августа. Такая задача поставлена им перед всеми армиями и дивизиями, которые будут сражаться за город. Так что, как говорится, общими усилиями...
      Я попросил командиров и политработников собрать коммунистов, разъяснить им обстановку, поставить перед ними задачу, порекомендовал оперативно провести в ротах, батареях партийные и комсомольские собрания, на которых нацелить членов партии и комсомольский актив на обеспечение примерности в бою.
      Расходились в приподнятом настроении - понимали, что фашистам теперь уже не оправиться от поражений, что будем все быстрее гнать их с родной земли.
      В тот же вечер был собран весь состав политотдела. Я порекомендовал всем офицерам отправиться в штурмовые батальоны, помочь политработникам на местах организовать подготовку людей к тяжелым боям. Через час в политотделе осталось лишь несколько человек - остальные убыли в подразделения.
      Ночью под прикрытием противотанковой артиллерии, танков и САУ бойцы пошли на штурм города. Небо над Харьковом в зареве - город горел. С наблюдательного пункта мы увидели, как взлетели вверх тысячи сигнальных ракет. Вспыхнули прожектора. Стало светло, как днем. Лязгая гусеницами, устремились вперед наши танки и самоходки. Заработала реактивная артиллерия.
      Штурмовые группы атаковали цеха тракторного завода. Возглавлял первую из них от 225-го гвардейского полка капитан А. С. Беловицкий, вторую капитан М. М. Кравцов. Во главе штурмовых групп 228-го гвардейского шли коммунисты капитан В. Т. Осис и капитан И. Д. Щадрин. Они первыми ворвались в цеха завода и завязали там бой.
      На левом фланге 225-го гвардейского полка штурмовая группа проникла в тыл вражеской обороны и в упор расстреливала отступающих фашистов. Затем находившийся в головной штурмовой группе заместитель командира 225-го полка по политической части майор А. А. Аксенов поднял бойцов в атаку. Большая часть фашистов была уничтожена, несколько человек взяты в плен, а остальные поспешно отошли в рабочий поселок.
      Красноармеец 225-го полка Александр Галимзянов, на боевом счету которого в Сталинграде уже было около сотни уничтоженных фашистов, проявил исключительную храбрость, находчивость и в этом бою. Перебегая от окна к окну, он забрасывал немцев гранатами и дымовыми шашками. Это помогало штурмовым группам успешно решать поставленные перед ними задачи.
      На рассвете 23 августа 1943 года дивизия овладела всеми цехами тракторного завода и рабочим поселком. Ночной штурм увенчался успехом. Сотни фашистов были взяты в плен. Среди них находилось немало головорезов, прошедших специальную подготовку по "технике" уничтожения наших городов и сел. Это им поручалось прикрывать отход своих войск, а затем уничтожать все, что только можно было взорвать, сжечь, разрушить.
      Части 78-й гвардейской дивизии, преследуя отходящие гитлеровские части, устремились к железнодорожной станции Основа. После короткого боя 228-й гвардейский полк штурмом овладел ею. К полудню силами других частей и соединений Харьков был полностью освобожден.
      В тот же день к f6 часам полки дивизии вышли на рубеж поселков Шихари, Карачёвка, Бабаи.
      Когда бои переместились к реке Уда, я приехал в 225-й полк. Майор Д. С. Хороленко и "его" заместитель по политчасти майор А. А. Аксенов еще находились под впечатлением недавно закончившихся боев. Лица у них были потемневшие, говорили они преувеличенно громко, так, как объясняются обычно при артиллерийской канонаде, чтобы можно было друг друга расслышать. И Хороленко, и Аксенова я хорошо знал еще со Сталинграда, мы часто встречались, о многом говорили. Трудно сказать, кто из них мне больше нравился - наверное, одинаково. По характеру они резко отличались друг от друга. Хороленко горяч, вспыльчив, резок в суждениях. Он мог из-за пустяка вспыхнуть, сказать кому-то что-то резкое, даже обидное, но уже через минуту, бывало, отходил, смущался от собственной несдержанности, начинал всячески сглаживать свою вину перед человеком. И тогда становилось смешно смотреть на него - таким неловким, по-детски наивным выглядел он в те минуты. При всем том Хороленко отличался исключительной храбростью, острым умом, грамотностью в организации боя. Командир дивизии при обсуждении плана той или иной операции внимательно выслушивал и высоко ценил его мнение.
      Аксенов же, наоборот, был медлителен и в движениях, и в разговоре, и в принятии решений. К товарищам, к подчиненным, независимо от их возраста, он обращался только на "вы", был предупредителен, внимателен. Любое, даже неожиданное событие воспринимал спокойно, будто давно знал о нем.
      Политработника любили. И выражали эту любовь бойцы и командиры по-разному: делились с ним самым сокровенным, обращались за советом, старались сделать для него что-либо приятное.
      - Не хотите ли пройтись по поселку? - спросил я у Хороленко и Аксенова. Оба охотно согласились.
      Мы шли по изрытой бомбами и снарядами улице мимо разрушенных домов, иногда останавливались возле чудом уцелевших. Казалось бы, за годы войны видели всякое и уже можно было привыкнуть к подобным картинам, но сердце все равно обливалось кровью: сколько горя, сколько утрат!
      Не заметили, как к нам подошла группа людей: старики, старухи, девушки. Пока мы разговаривали с ними, подходили все новые и новые группы. Народу собралось много. Состоялся незапланированный митинг, на котором мы от имени воинов дивизии поклялись бить фашистов, пока руки могут держать оружие, отомстить фашистам за горе и беды, которые они принесли на нашу землю.
      Вернулись в штаб. Долго беседовали. Хороленко и Аксенов никак не хотели меня отпускать, все уговаривали попить чаю, но я отказался: надо было возвращаться в штаб дивизии, а по пути побывать и в других полках. Не знал я в те минуты, что вижу Аксенова в последний раз. Вечером того же дня при форсировании реки. Уда погиб этот замечательный человек, опытный политработник. Погиб и пропагандист полка лейтенант Андрей Березовский. Их вместе похоронили с воинскими почестями в сквере рабочего городка Харьковского тракторного (ныне там установлен памятник).
      В этом бою тяжелое ранение получил и Денис Семенович Хороленко. Перед отправкой его в госпиталь я приехал в медсанбат. Несколько минут сидел возле его койки. Вспомнил путь, пройденный с этим человеком, которого любил искренне и глубоко. Много самых различных боевых эпизодов было связано с его именем. Один из них произошел в боях под Харьковом.
      Когда с наблюдательного пункта командира дивизии уже видны были окраины города, разрушенные корпуса тракторного завода, вдруг произошла заминка: батальоны 225-го гвардейского полка, контратакованные при поддержке авиации пехотой и танками противника, залегли, продвижение их остановилось. Тут же последовал телефонный звонок командующего 7-й гвардейской армией генерала М. С. Шумилова командиру дивизии генералу А. В. Скворцову.
      - Что там произошло? - строго спросил Шумилов. - Немедленно поднять в атаку полк, разгромить контратакующего противника и ворваться на территорию завода. Через тридцать минут будет дан залп реактивных снарядов по врагу перед боевыми порядками полка. Еще раз напомните бойцам, офицерам и лично майору Хороленко, что они находятся на одном из главных участков наступления и от их успеха зависит выполнение приказа.
      Посмотрев на Скворцова, я сел в свою зелененькую эмку, поехал в 225-й полк. Меня встретил начальник штаба полка гвардии майор П. А. Плашков.
      - Где майор Хороленко? - опрашиваю у него.
      - В боевых порядках батальонов, - ответил майор. - Вон там, в кустарнике. Приказ командующего и командира дивизии я ему передал. Политработники полка и офицеры штаба все в подразделениях, доводят до бойцов и офицеров требования приказа.
      Мы въехали в заросли кустарника, скрытые от противника небольшой высоткой, и я пошел на наблюдательный пункт командира полка. Видно все, как на ладони. Местность ровная. До противника не более 300 метров. На ничейной полосе - подбитые немецкие танки. В одном из них устроились наши разведчики и артиллерийский наблюдатель - корректировщик огня.
      - А танк-то целехонький, - улыбнулся Хороленко, - и снаряды есть. Но хлопцы не знают, как его завести. А жаль. Можно было бы использовать по назначению.
      Водитель моей машины Максим Скоров и адъютант Вадим Дзеульский услышали этот разговор и сразу же попросили разрешения пробраться к танку.
      - Я же механик-водитель, - напомнил Скоров. - А Вадим артиллерист.
      Получив согласие, они ползком добрались до танка. И вот машина ожила, пошла на боевые порядки фашистов. Те не открывали по ней огонь, приняв за свою. Но когда танк начал давить пехоту, пулеметные точки и бить прямой наводкой по пушкам и танкам, фашисты всполошились, поняли, в чем дело, подбили машину.
      В это время прогремел залп "катюш", и бойцы 225-го и правофлангового 228-го полков пошли на штурм вражеских позиций. Завязался бой. Противник непрерывно контратаковал пехотой и танками, вел артиллерийско-минометный огонь. Его самолеты бомбили наши боевые порядки.
      Наблюдательный пункт, на котором находились мы с майором Хороленко, оказался под огнем. Оставаться на нем было опасно. Мы выскочили из щели и, отбежав 15-20 метров влево, залегли. В эту минуту в наш окоп влетел вражеский снаряд. Грохот разрыва - и на том месте, где мы только что находились, появилась огромная воронка.
      - Хм... Вот ведь как бывает, - спокойно произнес майор.
      В этом бою был тяжело ранен майор Хороленко, погиб мой адъютант севастополец мичман Вадим Дзеульский, контужен водитель машины Максим Скоров...
      С тяжелым чувством расстался я с Хороленко. Договорились поддерживать связь. И не теряли ее не только в годы войны, но и после нее. Гвардии полковник Хороленко жил в Симферополе, вел большую военно-патриотическую работу среди молодежи. Мы часто встречались, вспоминали о незабываемых днях Сталинградской битвы, бои на Курской дуге, под Белгородом за Харьков. В 1980 году Дениса Семеновича не стало.