Взятые позднее в плен в районе деревень Былинка и Тарновая немецкие офицеры и солдаты показали, что артиллерийский удар был нанесен настолько неожиданно, что командование решило: Красная Армия перешла в наступление. Генералы и офицеры ударились в панику, управление войсками расстроилось.
      Противник ответил на наш удар 15-минутным и довольно мощным огневым налетом из минометов, артиллерии и танков, которые били прямой наводкой с меловых гор. Под прикрытием этого огня фашисты пытались навести мосты в Пушкарном и Соломине и форсировать Северский Донец. Но атаки противника были отбиты передовыми батальонами.
      В 6 часов утра 5 июля противник обрушил на наши позиции мощный огонь сотен орудий и минометов. Кроме этого, с меловых гор били по нашей обороне прямой наводкой более четырехсот танков и самоходно-артиллерийских установок. Солнце скрылось за дымом и пылью. На переднем крае стало темно, как ночью.
      Через 30 минут в небе появились "юнкерсы", "хейнкели", "фокке-вульфы". Они шли группами, сыпали на наши боевые порядки бомбы. Фашисты бросили против нас, видимо, все силы, решив во что бы то ни стало прорвать оборону и выйти на участок шоссе Белгород - Короча, соединиться с войсками группы армий "Центр", наступающими из Орла, замкнуть кольцо, окружить нас.
      Но вот немецкая артиллерия перенесла огонь в район вторых эшелонов, авиация отбомбилась и ушла на запад. Комбаты Беловицкий, Мацокин, Осис и Ястребов доложили, что их подразделения отбивают атаки врага, пытающегося навести мосты и форсировать Северский Донец.
      Обстановка все более осложнялась. Потерпев первую неудачу с ходу форсировать Северский Донец противник в 11 часов 30 минут вновь попытался взломать оборону дивизии. Десятки бомбардировщиков непрерывно бомбили
      наши боевые порядки, поливали свинцом окопы, огневые позиции артиллеристов и минометчиков. Вслед за этим началась артиллерийская подготовка, длившаяся более получаса.
      Под таким прикрытием противнику удалось форсировать Северский Донец в стыке 225-го полка с 72-й гвардейской дивизией, навести две переправы и атаковать батальон Беловицкого 70 танками и полком пехоты. Одновременно из района Соломине, в стык между 225-м и 228-м полками, гитлеровцы, переправив до двух пехотных полков и около 60 танков, начали атаковать второй батальон капитана Мацокина.
      Воины стояли насмерть. Мощная атака врага опять захлебнулась. Однако мы не сумели отбросить его за реку. Небольшой плацдарм остался в руках противника. На нем он сконцентрировал более 150 танков и до двух дивизий пехоты. Большинство машин - "тигры", "пантеры", "фердинанды". Первый батальон в Нижнем Ольшанце противник окружил. Второй батальон был отведен на заранее подготовленную позицию за железнодорожную насыпь и продолжал вести упорный бой вместе с третьим батальоном второго эшелона полка, которым командовал капитан П. А. Хапин.
      Когда в 225-м полку сложилась тяжелая обстановка, переговорив с генералом А. В. Скворцовым, я выехал туда. Доехав до штаба, оставил машину и, сопровождаемый офицером связи, по траншее пошел на наблюдательный пункт. Гром канонады не утихал. Снаряды рвались неподалеку. Наконец достиг НП командира полка гвардии майора Д. С. Хороленко.
      - Главное сейчас, считает комдив, - удержать оборону по железнодорожной насыпи, - сказал я ему. - Она выгодна в тактическом отношении, хорошо укреплена вторым эшелоном полка. На этом же рубеже созданы отсечные позиции.
      Майор Хороленко доложил, что на этот рубеж им выдвинуты на прямую наводку пушечные батареи дивизиона 158-го артполка и полковая артиллерия. По пехоте противника ведут огонь минометные роты батальонов и 120-миллиметровая минометная батарея полка. Но этих огневых средств, добавил он, недостаточно, чтобы сдержать натиск противника.
      Я позвонил генералу А. В. Скворцову. Он, выслушав меня, передал телефонную трубку командиру корпуса генералу Г. Б. Сафиулину, находившемуся в это время на наблюдательном пункте дивизии. Доложив обстановку, я обратился к нему с просьбой поддержать полк корпусной артиллерийской группой, сосредоточив ее огонь перед боевыми порядками второго и третьего стрелковых батальонов, Попросил также выдвинуть на этот участок корпусные противотанковые средства, сосредоточить огонь 152-миллиметрового дивизиона, огневые позиции которого находились в полосе обороны дивизии в районе Крутого Лога, на поддержку первого батальона. Командир корпуса пообещал выполнить просьбу. Вскоре батальоны полка получили более мощную огневую поддержку, и первому батальону было приказано с наступлением темноты выйти из окружения.
      Для лучшей организации обороны, поддержания боевого и морального духа бойцов я направил во второй батальон заместителя командира полка по политчасти гвардии майора А. Б. Аксенова и в третий батальон - инструктора политотдела гвардии майора Л. П. Шрамко. В первом батальоне находился парторг .полка старший лейтенант Д. Ф. Саморчук.
      Проводная связь с подразделениями действовала безотказно, она была проведена по траншеям и ходам сообщения. Я позвонил командирам второго и третьего батальонов, переговорил с ними, а затем с начальником штаба первого стрелкового батальона гвардии старшим лейтенантом М. И. Муравьевым и парторгом полка гвардии старшим лейтенантом Д. Ф. Саморчуком. Муравьев доложил, что комбат Беловицкий во второй стрелковой роте, где идет тяжелый бой. Противник и там атакует батальон со всех сторон танками с десантами на них, ведет массированный артиллерийский огонь и бомбит. Но батальон удерживает свой район обороны. Против вражеских танков успешно действуют артиллеристы, петеэровцы и группы истребителей танков. Подбито и сожжено более 20 машин. Основную массу пехоты противника отрезали от танков огнем станковых пулеметов и минометов. Бойцы и командиры сражаются смело, мужественно, героически.
      - Хорошо, - ответил я. - Передайте всем бойцам и командирам: ваши боевые действия высоко оценены командиром дивизии и корпуса. Ваша задача, истребляя живую силу и технику врага, продержаться до вечера. Вас поддержит артиллерия дивизии и корпуса, а стопятидесятидвухмиллиметровый дивизион будет вести огонь непосредственно по вашим целеуказаниям. Их офицер-разведчик вызван на наблюдательный пункт командира полка для связи с вами. С наступлением темного времени вам приказано выйти из окружения в расположение обороны полка. Ваш выход через боевые порядки врага будет поддержан артиллерийским огнем и контратакой третьего батальона. Время атаки вам сообщит дополнительно командир полка.
      Убедившись, что управление полком и подразделениями не нарушено, что личный состав сражается смело, мужественно, что враг на этом участке обороны дальше не пройдет, я вернулся на наблюдательный пункт, доложил генералу Скворцову о сложившейся обстановке на участке обороны полка и принимаемых мерах по ее укреплению и сразу же выехал в 228-й гвардейский полк И. А. Хитцова.
      Мы поехали мимо огневых позиций 76-миллиметровой батареи 228-го гвардейского полка. Она хорошо замаскирована. Ее задача огнем перекрывать долину реки Разумной - главное направление атак вражеских танков. Бой пока батарея не ведет, выжидает подхода фашистских танков, которые атакуют наши передовые подразделения, занимающие оборону в полутора километрах от батареи. Я остановил машину. Командир батареи старший лейтенант Д. А. Гришин доложил, что все расчеты в полной боевой готовности находятся у орудий. Настроение у всех бодрое, батарейцы уверены, что фашистские танки не пройдут.
      Я кратко сообщил ему общую обстановку, сложившуюся в ходе боя, и попросил передать бойцам, что солдаты и командиры всех подразделений дивизии дерутся мужественно, героически, смело и умело уничтожают живую силу фашистов и их технику и что командование надеется на батарейцев 228-го полка.
      Миновав долину, мы выехали к окраине села Разумное, где находился штаб 228-го гвардейского полка. Затем по траншее добрались до НП командира полка И. А. Хитцова. С его наблюдательного пункта хорошо просматривалась оборона дивизии. И мы увидели на захваченном у нас противником плацдарме огромную лавину танков, самоходно-артиллерийских установок и бронетранспортеров, выстроившихся в боевой порядок, готовых ринуться на штурм наших оборонительных позиций.
      Обменявшись мнениями с командиром полка, решили, что огневых средств для борьбы с таким количеством танков в полку недостаточно. Я позвонил командиру дивизии и доложил ему об обстановке на участке полка, принятых мерах и просил помочь противотанковой артиллерией.
      Вскоре я возвратился на наблюдательный пункт дивизии. К этому времени туда прибыл командир полка реактивной артиллерии. Мы попросили его дать залп по скоплению вражеской боевой техники. Он согласился, но потребовал добиться на это разрешения командующего армией генерала Шумилова. Позвонили М. С. Шумилову. Он разрешил. Считанные минуты - и две серии реактивных снарядов, один за другим, накрыли немецкие танки, САУ и бронетранспортеры.
      Грохот разрывов, сплошное море огня. Горели танки, рвались в них снаряды я патроны, вместе с танками горели и их экипажи. Наши передовые батальоны сразу же перешли в контратаку и оттеснили пехоту противника. Так была сорвана очередная атака противника.
      Но, имея огромное превосходство в танках и авиации в полосе дивизии, противник в 17 часов предпринял новый штурм. После мощной артподготовки и бомбежки он одновременно бросил в бой против 225-го гвардейского полка 150 танков и пехотную дивизию и против 228-го гвардейского полка и соседнего батальона справа 81-й гвардейской дивизии до 200 бронеединиц и пехотную дивизию.
      По всему фронту обороны вновь завязались бои. На отдельных ее участках прорвались фашистские танки. К исходу дня враг потеснил нас и овладел железнодорожной насыпью, занял Дальние Пески, Дорогобужино, Нижний Ольшанец и Разумное, вклинился в боевые порядки на 3-4 километра. Но прорвать оборону дивизии на всю глубину он не смог. Не смог выйти и на Корочинское шоссе, куда так рвался.
      Героически сражались воины-гвардейцы, на долю которых выпала нелегкая задача отразить удары противника на главном направлении прорыва, измотать его, обескровить и перебить его боевую технику. Так, первый батальон капитана А. Т. Беловицкого, находясь в течение десяти часов в окружении, все это время мужественно отражал натиск врага, наступающего со всех сторон. Воины уничтожили до батальона гитлеровцев, сожгли и подбили 20 танков противника; С наступлением темноты батальон в полном составе пробился через вражеское кольцо и вышел в расположение полка.
      Командир взвода этого батальона гвардии лейтенант А. Д. Пастухов, заменив вышедшего из строя командира, взял командование шестой стрелковой ротой на себя. В течение дня подразделение вело бой с батальоном вражеской пехоты и танками. Гвардии лейтенант четыре раза поднимал роту в контратаку. Воины отбросили пехоту гитлеровцев за Северский Донец. Пастухов лично уничтожил 18 немецких солдат. Даже получив два ранения, он оставался в строю, но от третьей раны скончался на поле боя.
      Батальон капитана Мацокина атаковал полк гитлеровцев при поддержке 70 танков. Гвардейцы встретили врага губительным огнем. Его атака захлебнулась на время, но потом он снова ринулся вперед, хотя и нес потери в живой силе и технике. Мужество и героизм в этих боях проявил замполит батальона старший лейтенант М. И. Трегубов. Он находился в пулеметной роте. При отражении одной из атак был ранен ротный. Трегубов принял командование на себя. А когда до предела осложнилась обстановка и погиб расчет одного из станковых пулеметов, он лег за пулемет и, перекатывая его с места на место, меткими очередями косил врага.
      После очередной артподготовки и бомбежки фашисты бросили на гвардейцев свежий батальон пехоты с тридцатью танками. Старший лейтенант врага встретил пулеметным огнем. Когда же у него кончились патроны, он поднялся во весь рост и с возгласом "Вперед, на врага!" бросился навстречу атакующим гитлеровцам, увлекая за собой роту. Атака вражеского пехотного батальона захлебнулась. Но пуля успела сразить отважного коммуниста.
      Три станковых пулемета из взвода гвардии лейтенанта В. Морозова, расчетами которых командовали сталинградцы Иван Громов, Сергей Замятин и Василий Сидоров, находились на стыке двух стрелковых рот 225-го гвардейского полка в районе села Нижний Ольшанец, недалеко от береговой кромки Северского Донца. Им была поставлена задача не допустить переправы через реку и прорыва противника. Пулеметы воины хорошо замаскировали, подготовили по три запасных огневых позиции на каждый из них, отрыли окопы, траншеи и блиндажи для расчетов. Все огневые точки были связаны между собой ходами сообщения. У каждой огневой позиции оборудовали ниши для хранения боеприпасов - патронов, снаряженных лент и гранат.
      Огненный смерч забушевал внезапно. Артиллерия противника накрыла первую прибрежную полосу обороны. Под ее прикрытием противник попытался навести мост через Северский Донец, используя заранее подготовленные понтоны. Морозов приказал Замятину открыть огонь. Тот дал короткие прицельные очереди. Несколько фашистов упали, остальные разбежались.
      Но враг облюбовал именно это место для переправы. Не прошло и тридцати минут, как противник вновь попытался навести переправу. К берегу подошли три танка, и под прикрытием их огня фашисты взялись за дело. И снова пулеметчики заставили их убраться восвояси.
      Еще трижды противник делал такие попытки, но, неся значительные потери, отступал. Затем фашисты ударили по пулеметным точкам. Все блиндажи, окопы и ходы сообщения были разрушены, расчеты пулеметов Замятина и Громова уничтожены. В живых остался лишь расчет Сидорова. Он отошел в расположение своей стрелковой роты и продолжал вести бой. В это время более двух десятков танков с автоматчиками на них, переправившись через Северский Донец, пошли по переднему краю обороны, огнем уничтожая все, что попадалось на пути. Видя это, командир расчета Сидоров приказал второму номеру открыть огонь по десантникам, а сам взял противотанковые гранаты, отполз в сторону, залег в воронку и стал ждать подхода бронированных машин. И когда танки подошли почти вплотную, он бросил гранаты под гусеницы одного из них. Машина круто развернулась, и тут же последовал взрыв. Был уничтожен и танк, и его экипаж. Но погиб и комсомолец Василий Сидоров.
      Тяжелые бои шли и на участке обороны 228-го гвардейского стрелкового полка, его передовых батальонов под командованием капитанов В. Т. Осиса и П. Т. Ястребова. Пехота противника при поддержке двадцати "тигров" и восьми "фердинандов" несколько раз атаковала позиции батальонов. Силы были явно неравными. Фашисты прорвали передний край обороны. Один из танков шел прямо к пулеметному расчету А. С. Севастьянова. С гранатами в руках боец пошел навстречу машине и бросился под ее гусеницы. Грохнул взрыв. За совершенный подвиг А. С. Севастьянов был посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.
      Продолжая вести ожесточенный бой, героически сражаясь с врагом, погибли командиры - седьмой стрелковой роты старший лейтенант М. П. Погребняк, первого стрелкового взвода лейтенант Д. П. Брыкин, минометного взвода младший лейтенант А. М. Абдульманов.
      Ожесточенный рукопашный бой вели и воины восьмой стрелковой роты. Смело и мужественно сражаясь, увлекая бойцов в рукопашную схватку с фашистами, истребляя их, погибли смертью героев командир 1-го стрелкового взвода младший лейтенант Н. Е. Погудин, командир 2-го взвода противотанковых ружей лейтенант П. П. Абанини и командир роты старший лейтенант Б. Н. Калмыков.
      В тот же день в батальоне капитана П. Г. Ястребова совершил героический подвиг сержант Зиямат Хусанов. Израсходовав все патроны, он отбивался от врагов гранатами.
      Но кончились и гранаты. С последней он бросился на фашистов, пытавшихся взять его живым, взорвал себя и врагов. Посмертно Зиямату Хусанову было присвоено звание Героя Советского Союза.
      Я хорошо знал Зиямата и горько переживал эту утрату. Но вот 25 лет спустя прочитал в газете "Известия" от 2 июня 1968 года статью Г. Гукалова и Эд. Поляновского. Это - волнующий рассказ о моем однополчанине. Вот что писали авторы:
      "...Недавно нам довелось встретиться с человеком редкой судьбы. И узнали мы вот эту историю.
      Ранним утром пулеметчик 228-го гвардейского стрелкового полка Зиямат Хусанов вступил в партию. Это было в 1943 году. Летом. На Орловско-Курской дуге.
      Хусанов встал и сказал товарищам:
      - Коммунистом буду биться с врагом. Если придется погибнуть, отдам жизнь за Родину. - Потом помолчал и добавил: - Там, где мой пулемет, враг не пройдет.
      Так он сказал. А через несколько минут начался бой. Сначала была артиллерийская подготовка. Потом самолеты с черными крестами усыпали землю бомбами. А когда все смешалось, поддерживаемые танками и артиллерией, в полный рост двинулись вперед немецкие автоматчики.
      Зиямат Хусанов вместе с двумя помощниками занял позицию на высоте. Он подпустил фашистов совсем близко и почти в упор, отчаянно и зло начал стрелять. ...Упал замертво один из товарищей Зиямата. Потом погиб второй. Хусанов остался один.
      До позднего вечера коммунист Зиямат Хусанов героически дрался, не отступил ни на шаг. Десятки вражеских трупов усеяли склоны высоты. Немцы пытались зайти с флангов. Безуспешно. К вечеру, когда патроны кончились, солдат отбивался гранатами.
      Потом весь стрелковый полк видел, как на высоте в темном вечернем небе поднялась вдруг во весь рост фигура Хусанова с двумя гранатами в руках, все поняли, что это были последние. Солдат шагнул вперед, навстречу немецким автоматчикам. Первую гранату он метнул сразу. А когда фашисты кинулись на него, в высоко поднятой руке взорвалась вторая граната.
      ...В наградном листе записали: сержант Хусанов Зиямат Усманович погиб 5 июля 1943 года.
      Замполит отправил письмо на родину Зиямата:
      "Дорогие родители! Мы вместе с вами скорбим о смерти вашего сына, Зиямата Хусанова, но и гордимся таким героем нашей Родины, как ваш сын и наш боевой товарищ, который пал смертью храбрых в борьбе с немецкими захватчиками. Мы будем крепко мстить фашистским зверям..."
      Горе поселилось в доме Хусановых на тихой улице Ташкента. Двух сыновей проводили на войну Мухтара и Усман Хусановы и вот получили с фронта две похоронные. Чуть не в одно время, чуть не день в день погибли сыновья.
      ...Каждую весну словно обновляется далекое южноказахстанское село. Древний Сайрам, близ Чимкента, становится молодым - земля покрывается зеленым ковром, пышным цветом одеваются вишневые и персиковые сады.
      Школа имени Калинина - почти в центре поселка. Десятки тропинок сбегаются сюда со всех сторон. По одной из них каждое утро шагает в школу учитель. Невысокого роста, средних лет. Встречные - и взрослые и дети, низко кланяются ему.
      - Здравствуйте, мугаллим!
      И он снимает в поклоне кепку.
      В Сайраме нет уважительнее и почетнее звания, чем "мугаллим" - учитель. Жизнь этого человека на виду у односельчан. И школьники его любят, и взрослые уважают. Ценят в сельском учителе главное его качество - очень он отзывчив к человеческой беде. Одна только странность у него - молчалив и замкнут. Никуда не ходит, дружбы ни с кем не водит, бывает лишь в школе и дома. Несмотря на то что тяжело болен, почти всегда спокоен.
      Но однажды школьники увидели его взволнованным. Случилось это в один из майских дней накануне Дня. Победы. Ребята пригласили в школу участников Великой Отечественной войны. Настроение у всех было приподнятое. Старые солдаты, поблескивая боевыми наградами, поднимались на трибуну, рассказывали о ратных делах, добрыми словами поминали погибших героев.
      - А вы, - обратились ребята к своему учителю, - говорят, воевали. Может, расскажете нам о себе и своих товарищах?
      Дрогнули, напряглись скулы, будто сдержал он тяжелую боль. Потом сказал медленно:
      - Да, воевал.
      И разом сникнув, тяжело направился к выходу.
      Дома он закрылся в своей комнате, попросил жену и сыновей не мешать ему, достал чернила, ручку и на чистом листе бумаги вывел: "В Президиум Верховного Совета СССР..."
      До поздней ночи сидел учитель за столом. Писал о том, как, не жалея себя, сражался с фашистами. О том, что ни разу не изменил он присяге бойца. Но случилось так, что попал к фашистам в плен. А после войны его оклеветали предатели. Оклеветали, сделав его "своим". И он вышел из этой колонии с тяжким грузом на сердце. А потом уехал в Сайрам.
      "Почему не жаловался раньше? Считал - бесполезно. Да и сил не было - ни физических, ни душевных. Смирился... И все-таки не могу. Я не изменник Родины..." - так писал почти всю ночь сельский учитель. А закончив письмо, подписался полным солдатским званием: "Бывший пулеметчик 228-го гвардейского стрелкового полка гвардии сержант Зиямат Хусанов".
      Да, случилось чудо. Пулеметчик Зиямат Хусанов остался жив. Тяжело раненного, искалеченного, его после того самого боя на Курской дуге взяли в плен. Он остался жив. Но то, что случилось два года спустя, было страшнее смерти. Его оклеветали, и он остался один на один со своим горем. Остался вне партии, без всякой поддержки, хотя ныли и кровоточили тяжелые военные раны.
      Письмо сельского учителя Зиямата Хусанова легло на стол сотрудника КГБ капитана Николая Михайловича Чибисова. Работникам органов госбезопасности приходится сталкиваться с разными жизненными хитросплетениями. Чаще всего мы слышим и знаем лишь о том, как им приходится иметь дело с изнанкой жизни ловить, изобличать наказывать врагов, их пособников. Но мало, к сожалению, знаем мы о том, как органы госбезопасности ставят на путь истинный поскользнувшихся, о той громадной воспитательной работе, которую ведут чекисты. И еще меньше о том, как возвращают они людям доброе имя. А этим им приходится заниматься тоже. Вот и на этот раз они взялись вернуть солдату честь.
      Это оказалось делом сложным. Из обрывков событий, далеких и разобщенных фактов, иногда, казалось бы, мелких и незначительных, надо было составить единую, цельную картину человеческой жизни. Само время, суровое и тревожное, не очень разборчивое, раскидавшее людей по всему свету, перемешавшее все и вся, необычайно затрудняло поиски. Нужно было опросить сотни людей, отыскать свидетельства тех, кого уже нет в живых. Нужно было связаться с друзьями из зарубежных стран. Взялись за все это работники Комитета государственной безопасности капитан Н. М. Чибисов и лейтенант А. В. Беляков.
      Из грязи предательства была поднята человеческая судьба. Очищенная от лжи и наветов, она поразила. Самое первое, что установили работники КГБ: боевые друзья Зиямата Хусанова "похоронили" его Героем Советского Союза. Этого высокого звания он был посмертно удостоен за свой подвиг в том бою на Курской дуге. Грамота Президиума Верховного Совета СССР была отправлена родителям героя. Но она никого не застала, родители Зиямата переехали. Грамота вернулась обратно...
      Зиямат в это время был в плену. Эти несколько месяцев, которые он провел в концлагере, были для него мукой не только и не столько физической, сколько моральной. Нет, солдат твердо знал, что ни одной секунды он не был и не будет предателем. Он мучился оттого, что в трудное для Родины время вынужден бездействовать.
      На всю жизнь запомнит Хусанов ад фашистского застенка. И никогда не забудет, как сумел вырваться из него. Это был дерзкий побег. Вместе с ним бежало 27 советских военнопленных. Все, что было дальше, - удивительно. Судьбе, такой яркой, такой драматичной, суждено было повториться: снова храбро сражался Хусанов, снова совершил подвиг, снова его "похоронили", снова уцелел он только чудом...
      27 советских военнопленных, бежавших из лагеря, влились в отряд болгарских партизан, воевавших в Черногории. Сражались отчаянно.
      Однажды фашисты устроили засаду. Завязался ожесточенный бой. Партизаны стали отходить к горам, когда внезапно со скалы ударил вражеский пулемет. Путь к спасению был отрезан, положение казалось безвыходным. И тогда по-пластунски пополз вперед Зиямат Хусанов, от камня к камню, от куста к расщелине. Из-за грохота боя никто не расслышал взрыва, но пулемет смолк. Потом заговорил снова. Только теперь уже Хусанов повернул его в сторону фашистов. Потом просвистела мина, и партизаны увидели, как над скалой, где лежал пулеметчик, вспыхнуло облако огня.
      Товарищи посчитали солдата погибшим. Спустя несколько лет в Софийском музее революционной славы появился портрет советского героя-партизана Зиямата Хусанова в черной траурней рамке. Но Хусанов остался жив. После боя его подобрала женщина-черногорка. С помощью местных жителей переправила в Италию, в один из партизанских госпиталей. Зиямата поместили туда уже почти в безнадежном состоянии, умиравшего. Около года он пролежал в госпитале, находясь между жизнью и смертью. Год в кровати! Врачи оперировали его четыре раза...
      Когда жизнь взяла свое, первым же пароходом Зиямат прибыл в Одессу...
      Зиямат хорошо знал, что защищал. Родной дом. Далекий аул, счастье своей земли. Он дрался за свои убеждения и поэтому выстоял, пережив и войну, и клевету. Подвиг его не смогли стереть ни время, ни наветы.
      Ничто не забыто. Это значит, подвиг, совершенный много лет назад, не мог остаться в забвении. На судьбу Зиямата откликнулись все, кто знал его. В судьбе его приняли участие сотни людей. Вместе с товарищами из Комитета государственной безопасности много потрудились, выясняя истину, работники Президиума Верховного Совета СССР, Президиумов Верховных Советов Казахстана и Узбекистана.
      Сейчас грудь сельского учителя Зиямата Хусанова украшает Золотая Звезда Героя Советского Союза, Народного Героя Болгарии. Он и сейчас работает в своем родном селе учителем, передает детям знания, дарит любовь и пламень своего сердца подрастающему поколению".
      Трудно передать чувства, которые испытывал я, познакомившись с тем, о чем рассказали журналисты. Перед моим мысленным взором, словно наяву, с мельчайшими подробностями прошли те трагические дни.
      С каждой минутой бой принимал все более ожесточенный характер. На командный пункт 228-го полка поступали тревожные донесения: фашисты наступают значительно превосходящими силами и вклинились в оборону полка.
      Стрелковые роты продолжали контратаковать врага, навязывать ему рукопашные бои. Ощутимые удары наносили 82-миллиметровые минометы взводов гвардии лейтенантов Д. Т. Червоткина и И. С. Пилипенко. Когда потребовала обстановка, оба командира со связками гранат бросились на фашистские танки и в последнем смертельном для них бою уничтожили вражеские бронированные машины.
      Жаркая рукопашная схватка завязалась у штаба первого батальона. Писарь Н. К. Рыбалкин меткими автоматными очередями уничтожил свыше десяти гитлеровцев, a когда кончились патроны, четырех фашистов заколол кинжалом. Но в этом бою героически погиб и сам Николай. Отважный красноармеец посмертно награжден орденом Красного Знамени.
      В полукилометре от командного пункта шел танковый бой. В направлении штаба полка двигались вражеские автоматчики и более 20 танков. Они начали обходить и окружать штаб полка. Начальник штаба гвардии майор В. С. Солянко приказал охране, взводу саперов, связистам и роте ПТР резерва занять круговую оборону, отбить атаку противника и сам руководил боем. Прижатые огнем к земле, фашистские автоматчики залегли. Танки и бронетранспортеры остановились и охали вести огонь из орудий. Солянко поднялся из окопа, чтобы понаблюдать за ходом боя, и взрывом снаряда был тяжело ранен. Гвардии сержант И. П. Савченко подхватил офицера и стал выбираться из зоны огня. Достигнув воронки, он остановился, сделал офицеру перевязку. Майор запретил сержанту эвакуировать его в медсанбат и продолжал руководить боем. Вечером он потерял сознание. Бойцы под прикрытием подошедших наших танков унесли его в санроту.
      Тем временем гвардии сержант Савченко, возвратившись на передовую, вместе со всей охраной штаба полка продолжал отражать очередные атаки гитлеровцев. Неожиданно справа, из-за холма, на полном ходу выскочил бронетранспортер и стал приближаться к нашим окопам. Поднялись и пошли в атаку вражеские автоматчики.
      - Усилить огонь! - подал команду Савченко и сам дал длинную очередь из автомата по гитлеровцам.
      Фашисты снова залегли. Но бронетранспортер уже приблизился к нашим окопам. Приподнявшись, Савченко бросил в него гранату. Раздался взрыв, бронетранспортер качнуло, он на миг замедлил ход, но продолжал идти вперед. Вторая граната сержанта угодила точно. Машину окутало дымом. Но из бронетранспортера хлестнула пулеметная очередь. И. П. Савченко как подкошенный повалился на дно окопа. Так героически погиб мой боевой друг, с которым мы прошли большой путь дорогами войны.
      ...Тяжелые бои вели артиллеристы 158-го гвардейского артполка, 81-го истребительно-противотанкового дивизиона, расчеты противотанковых ружей и смельчаки из групп истребителей танков. На них легла основная задача борьбы с вражескими танками, и они с ней справились блестяще. Вот несколько примеров.
      Орудия батареи, которой командовал старший лейтенант Петикин, стояли на прямой наводке, но были хорошо замаскированы, и враг не сразу их обнаружил. Когда немецкие "тигры" появились буквально в нескольких десятках метров от огневых позиций, лейтенант подал команду:
      - По танкам, огонь!
      Удар был внезапным, ошеломляющим для гитлеровцев. Но танки продолжали идти. Один из них повернул вправо
      и пошел на орудие младшего лейтенанта А. К. Каштанова. Этим воспользовался В. Борискин - опытный командир второго орудия, парторг батареи. Он развернул свою пушку и с первого же выстрела повредил гусеницу машины. "Тигр" остановился. Борискин сделал еще два выстрела и заклинил его башню. Огонь из танка прекратился. Другие "тигры" остановились, потом дали задний ход и скрылись в Дыму.
      Но не прошло и двадцати минут, как вновь появились 11 "тигров". Началась дуэль батареи с танками. В этом бою Василий Борискин подбил еще два "тигра". Будучи трижды раненным, он не ушел с поля боя, а когда орудие было выведено из строя, продолжал уничтожать фашистских автоматчиков из ручного пулемета. Только после четвертого ранения его отправили в медсанбат. За этот подвиг сержант был награжден орденом Красного Знамени.
      На восьмую батарею одновременно шло около 30 вражеских танков. Командир батареи старший лейтенант П. Легезин приказал подпустить их на 500 метров и только тогда, по команде, открывать огонь. Расчеты замерли в ожидании. Напряжение нарастало. Вот уже ясно просматриваются очертания машин.