Мутовин Борис Ильич
      Через все испытания
      Аннотация издательства: Фронтовой политработник, большую часть Великой Отечественной войны - начальник политотдела 204-й (78-й гвардейской) стрелковой дивизии, повествует о славном боевом пути соединения, участвовавшего в битве под Сталинградом, на Курской дуге и на Днепре, в Висло-Одерской. Берлинской и других операциях, о мужестве и героизме воинов-гвардейцев, их подвигах. Особый интерес представляет рассказ Б. И. Мутовина о его участии в пленении командующего войсками 6-й немецкой армии генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса. Рассчитана на массового читателя.
      Содержание
      Глава первая. "Особое" задание
      Глава вторая. ...От меча и погибнет
      Глава третья. Конец армии Паулюса
      Глава четвертая. Гвардейцам салютует Родина
      Глава пятая. От Харькова до Днепра
      Глава шестая. У истоков героизма
      Глава седьмая. На кировоградском направлении
      Глава восьмая. Покой нам и не снился
      Глава девятая. За рубежом
      Глава десятая. Политотдельцы
      Глава одиннадцатая. Час расплаты
      Примечания
      Глава первая
      "Особое" задание
      В самолете было темновато, но тепло и уютно - по крайней мере, так мне казалось после холодных ночей, проведенных в окопах. Пассажиры - оперативная группа штаба 64-й армии (два офицера оперативного отдела, начальник разведотдела, командующий артиллерией и я, комиссар штаба армии) - сидели молча, каждый погрузившись в свои мысли. Знали, что летим на участок фронта, который приобрел особое значение. Под Сталинград! Всем нам, штабным работникам, было хорошо известно, какое огромное значение придавали ЦК ВКП(б) и Государственный Комитет Обороны защите города на Волге, какие решительные меры принимались в связи с этим. Переброска 64-й армии из-под Тулы в район Сталинграда входила в общий замысел создания там устойчивой обороны, чтобы как можно больше обескровить врага, остановить его продвижение на Восток, не дать выйти к Волге.
      Исподволь наблюдаю за товарищами. Лица их спокойны. О чем они думают в эти минуты? Забот у каждого хватает. А сколько их еще впереди! Бои за Сталинград конечно же будут чрезвычайно жестокими - это каждому ясно. Город в планах гитлеровского командования занимает большое место как стратегически важный пункт, связывающий центр страны с Кавказом, бакинской нефтью. Враг сосредоточил здесь огромные силы. 6-я немецкая армия под командованием генерал-полковника Паулюса, усиленная 17-м и 11-м корпусами, снятая с кавказского направления и нацеленная с юго-запада на Сталинград вдоль железной дороги, идущей из Ростова танковая армия генерала Гота, основные силы 4-го воздушного флота, 8-я итальянская армия и соединения 3-й и 4-й румынских армий - вот силы, которые должны были по планам гитлеровского командования сокрушить нашу оборону. Сталинградское направление становилось самым решающим на всем советско-германском фронте.
      ...17 июля 1942 года передовые отряды 64-й армии уже "вели бои с авангардными частями противника в большой излучине Дона на рубеже рек Чир и Цимла и остановили Продвижение фашистов. Но не надолго. Рубеж обороны проходил по открытой степной местности, растянувшись на 120 километров. Это давало возможность врагу в полную силу использовать танковые соединения. Авиация гитлеровцев, не встречая достаточно сильного сопротивления, безнаказанно вела разведку, массированно бомбила наши подходящие к фронту силы, места их сосредоточения. Части, прибывшие в район боевых действий, вступали в сражение, еще не имея хорошо подготовленных позиций. Все это, видимо, очень беспокоило исполнявшего обязанности командующего 64-й армией генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова.
      Прибыв в штаб армии, мы знали, чем будем заниматься. Офицеры оперативного отдела должны были встречать прибывающие соединения, определять им соответствующие ?участки обороны. Начальнику разведки майору И. Рыжову предстояло, используя самолет и другие средства, уточнить расположение противника, места сосредоточения его войск, движение вражеских колонн. Командующий артиллерией генерал Т. Броуд получил задание встретить артиллерийские части, поставить перед ними задачи и обеспечить их переправу через Дон в районе Калача. Мне было приказано выехать за Дон в район Суровикино и создать там армейский командный пункт, где держали оборону несколько дивизий, 66-я морская стрелковая, 121-я танковая бригады и два армейских артполка. Необходимо было наладить связь по радио и телефону с командирами соединений - это главная задача. Но четкого представления, как ее решать, я не имел. Успокаивал себя тем, что сориентируюсь на месте, буду активно использовать помощь связистов, саперов, офицеров частей и соединений. Именно так и произошло. Я подобрал наиболее опытных саперов, связистов и поставил перед ними задачу. Узнав, что им предстоит оборудовать армейский командный пункт, все работали с большим энтузиазмом, хотя зачастую и под затяжными артиллерийскими обстрелами. Их заслуга в том, что буквально через день командный пункт был оборудован. Это понравилось Василию Ивановичу Чуйкову. В те дни, исполняя обязанности командующего армией, он побывал на всех участках обороны, в дивизиях, полках, беседовал с командирами, бойцами, ставил им задачи. Прибыв на КП и узнав, что уже можно связаться с командирами всех соединений и некоторых частей, Чуйков сперва удивился, потом заметил:
      - Молодцы! Ценю за оперативность...
      Об этой похвале генерала я сразу же сообщил всем, кто участвовал в оборудовании пункта управления.
      В.. И. Чуйков, воспользовавшись связью, тут же вызвал майора Рыжова. В каком месте сосредоточивается противник? Каковы его силы и намерения? Эти и многие другие вопросы интересовали генерала. Ответы разведчика он слушал молча, глядя на дощатый стол и поглаживая пальцами плохо оструганные доски. Затем сухо приказал:
      - Мне нужны самые подробные сведения. И самые точные... Следите за противником днем и ночью, добывайте данные любым путем.
      Вскоре В. И. Чуйкову доложили, что основная вражеская группировка сосредоточивается на стыке 62-й и 64-й армий. Развернувшиеся затем события полностью подтвердили эти данные. 25 июля в полосе обороны правофланговой 229-й стрелковой дивизии завязались ожесточенные бои. Враг атаковал крупными силами танков и авиации. К исходу дня создалась тяжелая обстановка: противник глубоко вклинился в наши боевые порядки и продолжал вводить в образовавшийся прорыв новые силы.
      26 июля фашистское командование ввело в сражение против 229, 214 и 29-й стрелковых дивизий правого фланга нашей армии 24-й танковый и 51-й армейский корпуса. Одновременно более ста танков атаковали наши части, потеснили их и вышли к Дону в районе Нижне-Чирской, южнее Кадада. Это был кратчайший путь к Сталинграду. Возникла опасность обхода города с юга и проникновения гитлеровцев в тыл фронта.
      В эти дни на должность командующего 64-й армией прибыл генерал-майор Михаил Степанович Шумилов. Он принял срочные меры для укрепления обороны на левом фланге, создав оперативную группу из 29, 138, 157 и 208-й стрелковых дивизий, 154-й морской стрелковой бригады, 6-й гвардейской танковой бригады и двух полков реактивной артиллерии. Эту группу возглавил генерал В. И. Чуйков. Но все дивизии, за исключением 29-й, были малочисленны, слабо вооружены и не могли долго удерживать оборону. А немецкое командование делало все, чтобы пробиться к Волге, к Сталинграду. Оно направило 4-ю танковую армию вдоль железной дороги Котельниково - Сталинград.
      6 августа она при поддержке крупных сил авиации перешла в наступление. Ей удалось прорвать нашу оборону на участке шириной в девять километров, занять железнодорожный разъезд "74-й километр", станции Тингута и Абганерово.
      С этого времени основная тяжесть усилий 64-й армии по отражению натиска врага переместилась на ее левый фланг. Учитывая сложившуюся обстановку, штаб Юго-Восточного фронта направил в распоряжение командарма 13-й танковый корпус, 204-ю стрелковую дивизию, 133-ю отдельную тяжелую танковую бригаду, несколько артиллерийских и гвардейских минометных полков. Он потребовал нанести контрудар по вклинившейся в нашу оборону группировке противника и оттеснить ее, восстановить прежнее положение.
      Нас, работников штаба и политотдела армии, пригласили к себе члены Военного совета З. Т. Сердюк и К. К. Абрамов. В небольшом блиндаже собралось человек двадцать. Почти всех я хорошо знал, с каждым не раз приходилось и встречаться, и беседовать. К сожалению, среди присутствовавших не увидел некоторых политработников, хорошо знакомых мне по совместной службе - война есть война.
      Ожидая членов Военного совета, мы вполголоса разговаривали, коротко обменивались мнениями о положении дел на порученных каждому участках, о перспективах, о предстоящих боях. Из обрывочных фраз, небольших сообщений можно было сделать вывод, что обстановка повсюду в полосе армии складывается напряженная, и воинам предстоят серьезнейшие испытания.
      Об этом сказал собравшимся и бригадный комиссар З. Т. Сердюк. Он пришел в блиндаж вместе с Абрамовым. Все эти дни и Сердюк, и Абрамов, и работники политотдела армии постоянно находились в частях и подразделениях, на самых передовых позициях, беседовали с командирами и политработниками, бойцами, разъясняли обстановку, ее сложность, задачи, которые предстоит решить всей армии, призывали драться смело, с полной уверенностью в победе.
      - Каждый боец, - сказал З. Т. Сердюк, обведя взглядом собравшихся, подчеркиваю: каждый боец, на каком бы участке ни находился, должен сердцем понять, что отступать ему больше некуда, что, есть только два выхода победа или смерть. И еще: каждый должен твердо усвоить, быть совершенно уверенным, что мы не только выдержим натиск фашистских войск, но и в самое ближайшее время погоним их прочь от Сталинграда. Объяснить это бойцу, убедить его в этом, помочь почувствовать свою силу, воспитать готовность биться мужественно, стойко - ваша задача. Сейчас нет ничего важнее ее...
      После совещания дивизионный комиссар попросил меня задержаться.
      - Вот какое дело: всем руководящим работникам штаба и политотдела рекомендуется установить, если можно так сказать, шефство над отдельными крупными соединениями. Это позволит нам лучше знать положение дел в них, осуществлять там более оперативное и конкретное руководство, - сказал З. Т. Сердюк, медленно прохаживаясь по блиндажу. - Вам поручается двести четвертая дивизия. Она недавно вошла в состав армии, и вам придется в самый короткий срок изучить обстановку в ней, людей. Короче говоря, будьте там своим человеком, хотя вы и представитель штаба армии. Это для вас, если можно так сказать, особое задание.
      В тот момент я еще не знал, что вся моя военная судьба будет связана с этой дивизией, что вместе с ее воинами пройду тысячи километров огненных военных дорог, вместе с ними буду делить и радость побед, и горечь неудач, утрат.
      Что представляла собой 204-я стрелковая дивизия? Она была сформирована 'в годы Великой Отечественной войны на Дальнем Востоке. В течение восьми месяцев личный состав усиленно занимался боевой и политической подготовкой в условиях, приближенных к фронтовой действительности. Бойцы я командиры всех степеней изучали оружие, боевую технику, современную тактику ведения боя. Последние тактические учения, проведенные командующим Дальневосточным фронтом генералом И. Р. Апанасенко в июне 1942 года, показали высокую боевую выучку частей.
      10 июля 1942 года соединение было отправлено на фронт, 25 июля выгрузилось на станции Орловка северо-западнее Сталинграда и вошло в состав 1-й танковой армии Юго-Восточного фронта, преобразованного затем в Сталинградский фронт. Дивизия совершила 100-километровый марш и 28 июля сосредоточилась в районе города Калач на левом берегу Дона. Марш проходил в трудных условиях открытой стенной местности, при июльской жаре, под непрерывными бомбежками. Во время марша и переправы через Дон погибли командир 657-го артполка майор Т. Т. Лысиков, командир 1-го дивизиона капитан П. А. Ануфриев, начальник разведки штаба дивизии капитан С. Д. Андрианов и другие командиры и красноармейцы.
      В период, когда дивизия переправлялась на правый берег Дона, тяжелая обстановка сложилась на левом фланге фронта в полосе обороны 64-й армии вдоль железной дороги Тихорецкая - Сталинград. Здесь началось наступление 4-й танковой армии немецко-фашистских войск под командованием генерала Гота. В связи с этим 204-я дивизия и была переподчинена 64-й армии. И в ночь на 30 июля командир дивизии полковник Александр Васильевич Скворцов получил приказ занять рубеж обороны Тузово, Старомаксимовский, Новомаксимовский, Дубовский. Соединению была поставлена задача во что бы то ни стало остановить продвижение фашистских войск. В этот период я и приехал в дивизию.
      Александр Васильевич Скворцов, когда я доложил ему о цели своего прибытия, сначала недоуменно пожал плечами - дескать, если прислали, то добро пожаловать, только в дивизии есть и свои политработники. В этот момент в блиндаж вошел начальник политотдела старший батальонный комиссар Анатолий Ермолаевич Светлов.
      - Вот узнал о вашем появлении и решил зайти, - дружелюбно, приветливо улыбнулся он. - Будем работать вместе. Ваша помощь нам будет очень кстати.
      А. В. Скворцов не разделял оптимизма и радости начальника политотдела дивизии, смотрел на нас из-под нависших бровей, хмурился, явно чем-то недовольный. Быть может, усматривал какое-то недоверие ему - трудно сказать, но вел он себя по отношению ко мне как-то настороженно. Позже мы со Скворцовым стали хорошими друзьями, во всем доверяли друг другу и многие вопросы решали сообща. А отношения со Светловым с первого дня моего пребывания в дивизии установились самые дружеские, теплые, и работали мы, как говорится, душа в душу.
      Конечно, основными моими обязанностями по-прежнему оставались те, которые были возложены на меня как комиссара штаба армии, но много времени я проводил в 204-й дивизии. Анатолий Ермолаевич охотно вводил меня в курс дела, знакомил с обстановкой, тактическими замыслами, различными документами, содействовал тому, чтобы я глубоко и всесторонне знал положение в каждом полку, и всегда внимательно прислушивался к моим советам, рекомендациям, которыми я, естественно, не злоупотреблял, а если требовалось, то стремился высказать их ненавязчиво, тактично. Светлов был опытным, знающим политработником, пользовался большим уважением у личного состава - "того нельзя было не заметить и не учитывать. Люди самых различных рангов, должностей шли к нему с открытым сердцем и всегда находили понимание, отклик. Человеком он слыл душевным, но строгим и взыскательным к подчиненным, смелым и решительным в бою...
      Получив разрешение командира дивизии, Анатолий Ермолаевич повел меня в свой блиндаж. Шли неглубокими траншеями - он впереди, я за ним. У блиндажа Светлов поравнялся со мной, смущенно и как-то виновато улыбнулся:
      - На комдива не обижайтесь. И командир, и человек он хороший, но иногда бывает несколько самолюбив. Разберется во всем и поймет.
      Мы вошли в уютный, но душный блиндаж, сели за самодельный стол. Анатолий Ермолаевич тут же разложил кое-какие съестные припасы, извинившись за скромность угощения, предложил подкрепиться. Я был голоден и охотно принял приглашение. Начальник политотдела сообщил мне, что в ночь на 5 августа дивизия по приказу командующего армией должна переправиться через Дон в район Ляпигова и к утру 7 августа сосредоточиться на левом берегу. Участок обороны примет 112-я стрелковая дивизия.
      - Чем это вызвано? - поинтересовался я и высказал предположение: Четвертая танковая?
      - Она, - согласился Светлов.
      - Боевое крещение уже состоялось. По всем данным, воины проявили себя в боях хорошо, показали, что драться умеют. Так что фашисты встретятся уже с опытными бойцами, - высказал я свое мнение.
      - Да, конечно... Но немало мы людей потеряли, - с болью произнес начальник политотдела. - И каких людей! Вчера похоронили комбата Панова и комиссара Топчина...
      Он замолчал, крепко сжав зубы - так, что на скулах заиграли желваки. Мне уже было известно об этом. Знал я и об обстоятельствах, при которых эти люди погибли. Произошло это так.
      Выполняя приказ командующего занять оборону в полосе Тузово, Дубовский, 730-й стрелковый полк 204-й дивизии первым вышел на определенный ему участок и закрепился. Однако с самолетов противника были обнаружены его позиции, и в тот же день он подвергся артобстрелу и бомбежке.
      Ночь выдалась беспокойной. С вражеской стороны то и дело взвивались в воздух ракеты, освещая все вокруг, беспрерывно строчили пулеметы, трещали автоматы, гулко ухали орудия. Ожидалось, что с рассветом гитлеровцы начнут наступление.
      В эту тревожную ночь никто из командиров не спал. Не сомкнул глаз и комбат-3 капитан Андрей Егорович Панов. Он сидел у телефона, уточнял обстановку, отдавал распоряжения, требовал от ротных и взводных быть начеку, выставить дополнительные секреты, при малейшем движении на стороне противника открывать огонь. Чуть забрезжил рассвет, командир 7-й роты Т. И. Логачев доложил о том, что гитлеровцы пошли в атаку. Панов приказал держаться, ни в коем случае не допускать прорыва обороны, открыть огонь из всех видов оружия. А сам решил попросить помощи у артиллеристов.
      Через некоторое время в блиндаж пришел комиссар батальона старший политрук Ф. И. Топчин и сообщил, что 7-я рота ведет бой почти в полном окружении. Имея перевес в живой силе и технике, противник в нескольких местах вклинился в оборону батальона.
      Чтобы восстановить положение в отбросить фашистов, Панов приказал ввести в бой 8-ю роту. Затем вместе с Топчиным он направился в боевые порядки рот - туда, где шел бой и решалась судьба обороны батальона. Личным примером командир и комиссар вдохновили бойцов, повели их в контратаку. В этом первом для них бою они сделали все, чтобы враг не прошел, но погибли и сами...
      - Пойдемте, Анатолий Ермолаевич, посмотрим, как идет подготовка к выполнению задачи, - предложил я, когда закончилась беседа.
      Светлов быстро поднялся, и мы пошли в траншеи. Всюду шла усиленная подготовка к предстоящей переправе через Дон. Маскировалась техника, укладывались ящики со снарядами, снаряжались плавсредства. Люди работали молча, настойчиво, с азартом.
      Возле одной из групп, маскирующей "катюшу", Светлов остановился.
      - Как работает эта игрушка? - опросил он высокого широкоплечего сержанта.
      Тот широко улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы.
      - От этой игрушки фашистам тошно становится, - ответил он густым басом. - Побольше бы только их...
      - Верно, надо бы побольше, - согласился Анатолий Ермолаевич. - И они будут со временем. Сколько потребуется, столько и будет, - добавил он уверенно, будто шел получать уже обещанные гвардейские минометы. - А пока придется воевать с тем, что имеем. И хорошо воевать!
      - Стараемся, товарищ старший батальонный комиссар! - отчеканил сержант.
      - Трудные дни пережили бойцы. Очень трудные, а духом не пали, - с удовлетворением ответил начальник политотдела, когда мы пошли дальше. - И вообще настрой у людей боевой. Сколько их переживет этот ад? Слышал, что соединения, которые стоят на пути четвертой танковой, очень поредели.
      - Устоят! - без промедления и почему-то твердо ответил я. - Обязательно устоят...
      Части, сдерживавшие натиск 4-й танковой армии противника, поддержанной крупными силами авиации, наносили удар за ударом вдоль железной дороги Тихорецкая - Сталинград. Оказывая упорное сопротивление врагу, измотанные еще и в прежних боях, наши части действительно потеряли много людей и боевой техники.
      6 августа, предприняв очередное наступление, войска 4-й армии на некоторых участках прорвали оборону, но развить успех не смогли: сильный артиллерийский огонь истребительно-противотанковых полков, настойчивые контратаки наших воинов заставили врага остановиться и запять оборону.
      7 августа 204-я дивизия, переправившись через Дон сосредоточилась в районе совхоза имени Юркина и Зеты, готовая вступить в бой. А 9 августа рано утром наша артиллерия ударяла по врагу. Участвовали в артподготовке и гвардейские минометы. Такой силы удар "катюш" все мы видели впервые. Затем пошла в атаку ударная группировка армии. Противник был ошеломлен внезапностью действий наших частей, дерзкой атакой воинов 204-й стрелковой дивизии, танкистов 254-й танковой бригады, а также яичного состава курсантского Краснодарского полка. Он не выдержал стремительного натиска и стал отходить.
      Двое суток в районе разъезда "74-й километр" продолжались ожесточенные, кровопролитные бои с частями трех вражеских дивизий. Контратакуя противника, советские ?бойцы, отрезав от танков пехоту, отбросили ее на 14-16 километров и штурмом овладели разъездом.
      Восстановив прежний оборонительный рубеж по реке Мышкова, дивизия прочно закрепилась и перешла к обороне. Но трудные оборонительные бои на этом рубеже продолжались круглосуточно. Враг непрерывно атаковал, пытаясь прорваться к Сталинграду. Гром канонады не стихал ни днем ни ночью.
      В эти дни, как, впрочем, и в другие, работники политотдела дивизии постоянно находились в подразделениях, на батареях, страстным партийным словом вдохновляли людей, вместе с ними участвовали в боях. Особое внимание обращалось на пропаганду ярких примеров стойкости, мужества бойцов. А за примерами, как говорится, не надо было далеко ходить: подвиги совершались повсеместно. Ежедневно, ежечасно мы, политработники, становились свидетелями героизма как отдельных бойцов, так и целых подразделений.
      Второй батальон 706-го стрелкового полка оказался в сложной обстановке. Его командир капитан И. А. Мацокин, когда на батальон двинулись немецкие танки, решил попросить у артиллеристов дать "огонька". Однако связь с батарейцами оказалась поврежденной. Сержант И. Ф. Корпев, оставив у аппарата рядового А. И. Сумака, пополз искать обрыв. Под огненным ливнем он пробирался от кустика к кустику, от воронки к воронке и нашел повреждение линии. Связь была восстановлена. Артиллерия ударила по врагу вовремя, четыре немецких танка запылали на подступах к району обороны батальона, а остальные отошли.
      Вызывали восхищение действия бойцов 193-го истребительно-противотанкового дивизиона лейтенанта Г. Т. Гриппа. Хорошо замаскировавшись, они огнем пяти пушек отбили атаку 52 вражеских танков, уничтожив девять из них.
      В эти жаркие дни вели упорные бои и артиллеристы 657-го полка. Однажды командир 4-й батареи старший лейтенант Л. И. Логвиновский решил сверить карту с местностью. Он вглядывался в предрассветную дымку и вдруг заметил подозрительные предметы. Стоявший рядом более остроглазый лейтенант В. Д. Киселев оказал, что это немецкая колонна, которая, видимо, подошла ночью к переднему краю. Логвиновский приказал вывести батарею на прямую наводку. Снявшись с огневых позиций, батарея на рысях выскочила на пригорок. Стрельбой руководил комбат. До противника было менее километра. Снаряды ложились в центре колонны. Она была разгромлена, и лишь немногим гитлеровцам удалось выйти из-под огня. Разбитые машины горели весь день. Там же дымилось и несколько вражеских танков.
      Однажды после мощной бомбежки нашего переднего края противник одновременно бросил в атаку десятки танков с десантами автоматчиков на них. За танками двигалась пехота. Атака была очень мощная. Но воины 700-го, 706-го стрелковых полков и артиллеристы 657-го артполка и 193-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона не дрогнули. Они сражались мужественно, стойко. Врагу не удалось расчленить наши боевые порядки. Фашистские танки были встречены организованным огнем артиллеристов и специально сформированными группами истребителей танков. Враг понес значительные потери и был вынужден приостановить атаку, а затем и отойти в исходное положение.
      В период небольшого затишья я встретился с комиссаром полка батальонным комиссаром В. М. Сысоевым. Владимира Михайловича я знал давно, уважал, как можно уважать человека, в котором сочетались все замечательные качества коммуниста: выдержка, смелость, эрудиция, знание военного дела и удивительная способность располагать к себе людей. Он участвовал в гражданской войне, с первых дней Великой Отечественной находился на фронте. Бойцы и командиры любили его. О нем часто говорили: "Наш комиссар не только знает каждого в лицо, фамилию, кто где родился и как жил, но и о чем боец думает".
      "Наш комиссар" - так обычно говорили о тех политработниках, которых безгранично и глубоко любили, которым доверяли, в которых верили. Сысоев был таким.
      - Куда это ты принарядился? Не на свидание ли? - пошутил я, оглядывая опрятно одетого, чисто выбритого Сысоева.
      - Я комиссар, и с меня берут пример. Бои боями, а человек должен следить за собой.
      - Трудновато тут у вас, - посочувствовал я.
      Сысоев усмехнулся:
      - Может, подскажешь, где легко?
      - Верно, всюду жарко, всюду трудно. Наслышан о прошедшем бое. Молодцы!
      - Ничего особенного. Бой как бой. Сколько еще будет таких. Но люди, конечно, держались прекрасно.
      А произошло все так: как всегда, перед боем комиссар сходил на батареи, побеседовал с людьми, встретился на наблюдательном пункте с командиром полка, обсудил с ним возможные варианты боя и возвратился на командный пункт. Вскоре гитлеровцы начали атаку. Через пять минут на командный пункт прибежал запыхавшийся солдат и сообщил, что появились танки, прорвались через передний край.
      По приказу комиссара бойцы быстро выкатили три орудия на гребень высотки, где находились запасные огневые позиции для стрельбы прямой наводкой. Расчеты орудий приготовились к бою, а комиссар е остальными солдатами, вооруженными винтовками, гранатами и бутылками с зажигательной смесью, залег в траншее впереди пушек.
      Тяжело переваливаясь на ухабах и ведя огонь, танки противника шли на батарею. И вот ударили противотанковые орудия. Однако поначалу взрывы снарядов взметнулись в стороне от танков. Но вот еще залп, и шедший впереди танк замер на месте и над его башней заклубился сизый дым. Остальные машины, не прекращая огня, устремились к батарее. Прямым попаданием снаряда был уничтожен один наш расчет и орудие. Но остальные пушки продолжают бить по врагу. Был подбит еще один танк. Однако и на батарее умолкло еще одно орудие. А другие машины все ближе и ближе.
      Комиссар, подбадривая бойцов, приказал им вести огонь по смотровым щелям, приготовить гранаты и бутылки с зажигательной смесью. В это время впереди раздался оглушительной силы взрыв и вспыхнуло пламя: после удачного попадания в фашистском танке взорвался боезапас.
      Четвертый вражеский танк с короткой остановки ударил по последнему орудию батареи и вывел его из строя. Он медленно приближался к огневой позиции батареи. 'В каждой руке комиссар держал по бутылке с зажигательной смесью. Танк приближался, до него оставалось полсотни метров. И в это время рядом раздался выстрел. Это вновь заговорило орудие коммуниста сержанта П. Н. Ненашева. Раненный, он собрал всех, кто мог еще держаться на ногах, и вместе с ними встал у пушки.
      Снаряд угодил в ходовую часть крестоносной машины, растерзал его гусеницу. Танк развернулся на месте. Раненые солдаты на батарее стали оказывать друг другу помощь. Ненашев тоже был ранен, но не тяжело. Он остался в строю.
      Вообще-то Сысоев был прав: обыкновенный бой! Но именно в них, в этих боях, проявлялся характер советских людей, их воля к победе, ненависть к врагу. Плечом к плечу навстречу смертельной опасности шли русский и украинец, белорус и узбек, татарин и таджик - люди разных национальностей, но все одинаково любящие Родину, грудью вставшие на ее защиту, готовые к подвигам и совершавшие их.
      В разных батальонах 730-го стрелкового полка дивизии воевали казахи отец и сын. Отец - коммунист Умиржан Джанбырбаев, младший сержант, командир отделения, ставший затем командиром взвода, сын - комсомолец Абдрахман Умиржанов, сержант, тоже командир отделения. Оба героически сражались с врагом, но не знали, что воюют в одной части. Джанбырбаев так и не узнал об этом. А Абдрахману стало известно, что его отец был совсем рядом, только тогда, когда тот в одном из боев пал смертью храбрых.
      ...Бои в районе совхоза имени Юркина продолжались. Противник подтягивал новые силы. Нужно было срочно раздобыть "языка", чтобы уточнить силы врага. Командир батальона приказал Абдрахману Умиржанову возглавить группу разведчиков. Ночью они, действуя смело и осторожно, проникли в расположение врага, внезапно напали на спящих гитлеровцев. Немало гитлеровцев было уничтожено. Разведчики вернулись в часть с "языком".
      На следующую ночь фашисты под покровом темноты попытались выбить с занимаемых позиций воинов 730-го полка. Но сделать это им не удалось. Начавшийся бой принял затяжной характер. Вскоре противник открыл мощный артиллерийско-минометный огонь и атаковал боевые порядки рот пехотой в сопровождении танков. Все на участке полка было перепахано, изрыто, искорежено, В этом бою снова отличилось отделение сержанта Абдрахмана Умиржанова. Он сам не раз проявлял находчивость, мужество и смелость. В одном из боев он заменил тяжело раненного командира взвода, подразделение проникло в тыл врага, разгромило штаб батальона и захватило важные документы. За этот подвиг сержант Умиржанов был награжден орденом Красной Звезды, а бойцы Николай Ганов, Кадырбай Биркенов, Марзажан Рахимбердиев получили медаль "За отвагу".
      В одной из атак Умиржанов получил второе ранение и был отправлен в госпиталь. Как стало известно, после выздоровления он был направлен на Ленинградский фронт.
      Героически воевал и отец Абдрахмана, младший сержант Умиржан Джанбырбаев. В боях в районе железнодорожного разъезда "74-й километр" два взвода под покровом темноты обошли один хутор с северо-запада, и воины, выждав, когда в небо взлетела красная ракета, атаковали гитлеровцев с тыла, ворвались в хутор и завязали уличный бой. В одном из домов засела большая группа фашистов. Пламя от загоревшихся деревянных строений освещало подступ к дому. Джанбырбаев, получив разрешение командира роты, по теневой стороне улицы незаметно подобрался к зданию и бросил в окно несколько гранат. Когда из разбитых окон повалил густой дым, бойцы отделения Джанбырбаева ворвались в дом и вступили в рукопашную схватку с уцелевшими гитлеровцами. К рассвету хутор был полностью очищен от противника. К Умиржану подошел командир батальона, поблагодарил его за мужество, инициативу, за личный пример в бою.