«ДЕПУТАТ БАЛТИКИ»

В основу сценария «Депутата Балтики» легла биография К.А. Тимирязева — русского учёного, ставшего после революции депутатом Моссовета от рабочих-железнодорожников.

Инициатива создания фильма принадлежала руководителю студии Адриану Пиотровскому. Сценарий поручили молодому писателю Леониду Рахманову.

Далеко не сразу удалось решить кардинальный вопрос: делать ли сценарий о самом Тимирязеве или вывести на экране образ учёного, наделённый тимирязевскими чертами, но не связанный конкретно с фактами его биографии. Сценаристы и редакция студии предпочли второй вариант.

С образом Изборского, как долго назывался будущий профессор Полежаев, в советскую драматургию вошёл новый герой. Фамилия Изборский появилась не случайно. Так в одном из произведений В. Короленко именует своего учителя К.А. Тимирязева.

В сценарии было немало подробностей, взятых из биографии великого учёного. Первые слова, произносимые Изборским, — точные слова Тимирязева, которыми он начал в Лондонском Королевском обществе лекцию о «Космической роли растений».

Рахманов придал своему герою и другие черты Тимирязева. Оба они ботаники, члены многих академий мира, почётные члены научных обществ, награждены мантией Ньютона. Оба высокого роста, сухопары, подтянуты. У них похожие бородки, острый, колючий характер. Они ровесники.

Пиотровский познакомил со сценарием «Беспокойная старость» режиссёров Первой комсомольской бригады Александра Зархи и Иосифа Хейфица. После «Горячих денёчков» они собирались ставить фильм по роману Юрия Германа «Наши знакомые», но сценарий был забракован.

Сама возможность показать большого учёного привлекала режиссёров. Но смогут ли они, молодые люди, снять фильм о пожилом человеке, проникнуть в психологию своего героя? Пиотровский на это ответил: «По-моему, именно такое резкое возрастное несовпадение может придать фильму остроту, создать „революционный взрыв“».

Зархи и Хейфиц от выбора темы и до начала съёмок работали абсолютно синхронно. Обычно либо сами писали сценарий, либо в соавторстве с кинодраматургом. И все проблемы, связанные с постановкой фильма решались ими настолько согласованно, что они в любой момент могли подменить друг друга.

Через некоторое время Рахманов представил студии второй вариант сценария. На заседании режиссёрской коллегии «Ленфильма», проходившей в мае 1936 года под председательством А. Пиотровского, этот вариант подвергли серьёзной критике. К работе над литературным сценарием активно подключились А. Зархи, И. Хейфиц и привлечённый студией драматург Д. Дэль (Леонид Любашевский).

В результате из сценария выпало всё то, что могло «размельчить» суровый пафос повествования. Ушло и камерное рахмановское название «Беспокойная старость», и фамилия профессора: Изборский. Появился Дмитрий Илларионович Полежаев.

Постепенно исчезали из сценария черты семейно-бытовой драмы. Дольше всех не сдавала позиций «молодая героиня» — дочь профессора Зоя с её несчастной любовью к доценту Воробьёву и сложным отношением к отцу. И всё же авторы не побоялись лишить фильм «интересности» и любовную линию убрали. Весь драматургический конфликт будущего фильма сосредоточился вокруг образа профессора Полежаева.

В подготовительном периоде все трудности отступали перед коренной проблемой: кому играть Полежаева? Пока шли поиски главного героя, проводился подбор актёров на другие роли. Тут всё было легче.

Когда встал вопрос о том, кто сыграет доцента Викентия Воробьёва, ассистента профессора Полежаева, взоры режиссёров обратились на Олега Жакова. Зархи и Хейфицу нравится этот молодой актёр со сдержанными, даже скупыми движениями, за которыми ощущалась недюжинная эмоциональная сила.

Роль матроса Куприянова досталась Александру Мельникову. Обаяние, тонкий юмор, свойственные этому артисту, должны были вызвать симпатии к суровому балтийскому моряку.

На роль студента-большевика Бочарова после сравнительно недолгих поисков был утверждён прославленный мхатовец Борис Ливанов. На роль Марии Александровны пригласили артистку Марию Домашеву из Ленинградского театра госдрамы.

Подготовительный период по картине близился к концу, а профессора Полежаева все ещё не было. И тут ассистенту режиссёра Михаилу Шапиро пришла в голову смелая мысль: а что если Черкасов? Молод? Может помочь грим. Почему не попробовать?

Идея пригласить Черкасова на роль профессора Полежаева была, конечно, несколько рискованной. Его знали как талантливого молодого артиста комедийного плана.

Черкасов ознакомился со сценарием и почувствовал, что профессор Полежаев — как раз тот образ, который он искал.

Поначалу неотступное желание артиста сыграть роль Полежаева несколько озадачивало Зархи и Хейфица, потом они и сами загорелись этой идеей. А вокруг на студии посмеивались и предсказывали неудачу — мальчишество, авантюра!

Г. Козинцев, увидев Черкасова на экране, обратился к молодым режиссёрам: «У вас же получится не фильм, а гимназический спектакль. Для мам и пап. Гимназист нацепил на себя бородку, чтобы мама и кузины не узнали. Это же несерьёзно — гимназист в вате!»

Но молодых режиссёров поддерживала вера в Черкасова, подстёгивала жажда риска.

Первая проба состоялась в обычной комнате и всем принесла разочарование. Черкасов был похож на кого угодно, но только не на профессора Петербургского университета, каким представляли его себе постановщики фильма.

Вторая проба проходила уже на студии и была более удачной. Режиссёры решили провести ещё одну пробу.

Искусный художник-гримёр Антон Анджан сконструировал окончательный грим Черкасова. На столике перед зеркалом стоял снятый в три четверти портрет К.А. Тимирязева. Анджан уверенно брал усы, бороду, наклейки, ловко манипулировал ножницами и гребёнками. От парика пришлось отказаться, волосы артиста Анджан подкрасил, а у висков наложил серебристые пряди. Мягкие седины окружили широкий, выпуклый лоб Черкасова. Работа над внешним обликом Полежаева длилась около четырех часов.

Оператор Михаил Каплан вспоминал: «Когда мы через день пришли в „директорский“ зал и осветился экран — в первое мгновение мы как будто оцепенели: прямо на нас шаркающей походкой шёл высокий седовласый старец с живым проницательным взглядом, высоким лбом мыслителя и мальчишеской улыбкой. Мы услышали старческий голос с тем же черкасовским прононсом, в котором моментами прорывались высокие энергичные нотки — характерная особенность полежаевского голоса, найденная Черкасовым уже тогда и сохранившаяся на протяжении всей картины».

Казалось, что актёр знает о своём герое буквально все.

Съёмки «Депутата Балтики» шли последовательно, по ходу развития действия.

С первых же кадров фильма, предваряющих сцену обыска, зритель погружается в напряжённую тревожную атмосферу революционного Петрограда.

Насторожённая ночь. Безлюдно. Зорко всматривается в неверную тьму патруль красногвардейцев и матросов. Среди них Куприянов (Мельников), командир отряда.

Для первого кадра выбрали окраинную улицу с неказистыми домами и дощатым забором. Заказали пожарные машины — дождь, ветродуи (аэросани с пропеллером). И вдруг все отложилось. Отдел техники безопасности категорически запротестовал против условий этой съёмки. Под ледяным дождём здоровью артистов угрожала опасность. Лишь на следующий день, когда Жаков и Мельников официально заявили, что готовы сниматься при любой погоде, съёмка была разрешена.

Вслед за проходами патруля на экране появляется ночная очередь у продовольственного магазина. Для съёмки этих кадров выбрали перекрёсток в центре города на углу улицы Рубинштейна и Пролетарского переулка, нашли подходящую витрину, у которой и выстроилась очередь. И все покрывал моросящий, холодный осенний дождь — сложное сочетание водяных потоков из трех пожарных рукавов.

Продолжение эпизода — суд над грабителем хлебного склада — снимали следующей ночью. Шёл дождь. Раз пять-шесть в течение ночи, во время перестановки кадра Мельников и Жаков убегали на студию и, как были в одежде, бросались под горячий душ. Задубевшая материя бушлата, пальто, бескозырка оттаивали, становились мягче. Отогревшись, артисты опять выходили на холодный воздух. Мельников потом рассказывал, что к утру его непрестанно била мелкая дрожь. Но как только он оказывался перед объективом киноаппарата, все забывалось, и он вновь становился суровым и твёрдым матросом Куприяновым.

Съёмка окончилась в четвёртом часу ночи. С сознанием выполненного долга все отправились отсыпаться.

Легко представить себе состояние операторов, когда из лаборатории им сообщили, что негатив отснятого материала забракован… Электрические разряды на плёнке! Лёгкое свечение, мгновенно воздействующее на светочувствительную эмульсию. Пересъёмка неизбежна… Катастрофа!

Оператор Каплан договорился, что весь материал напечатают для контрольного просмотра на экране.

На следующий день состоялся просмотр первых кадров. Игра актёров и обстановка действия — почти физически ощутимые мрак, дождь, ветер — режиссёров вполне удовлетворили. А посвечивание разрядов вперемежку со сверканием дождевых струй было никем не замечено, кроме, разумеется, операторов. И в таком виде, с электрическими разрядами, сцены прохода патруля и вошли в картину.

Первая встреча с профессором происходит в его рабочем кабинете. Высокие стеллажи с книгами, рукописи на столе, на стуле… Решительным шагом, не обращая внимания на взволнованную хозяйку дома, входит в кабинет матрос Куприянов, чтобы произвести обыск у «буржуя» и отобрать излишки продовольствия. Но профессор, оказывается, не трусит, а наоборот. И он вовсе не «буржуи» Начинается взаимопонимание будущих друзей. В этом взаимопонимании, в разведке «боем» матрос оказывается побеждённым. У него рождается уважение к науке, с представителем которой он столкнулся впервые.

Хейфиц и Зархи во время съёмок заботились о том, чтобы не было отклонений от сложившегося замысла. Перед каждой съёмкой актёрам читали записи из журнала репетиций. Вся техническая работа — установка мизансцены, съёмочной аппаратуры, света — проводилась с дублёрами, чтобы не утомлять перед съёмкой актёров.

Продуманность фильма, чёткая организованность, точное ощущение замысла позволили снять фильм в небывало короткие сроки — за пять месяцев, с августа по декабрь 1936 года.

Авторы фильма отказались от упрощения в показе перехода интеллигенции на сторону революционного народа. Студенты устраивают обструкцию профессору. Набор его книги — труда всей жизни — рассыпается, а рукопись похищается. В день своего рождения Полежаев оказывается одиноким.

Рядом с Полежаевым авторы ставят двух человек — ограниченного, злого, мелочного доцента Воробьёва и большевика Бочарова. За Полежаева идёт борьба. Но Полежаев сам делает выбор, шагнув из кабинета на боевой корабль, а потом на трибуну Таврического дворца — уже как депутат Петроградского Совета от моряков Балтфлота.

Точная копия зала заседаний Таврического дворца была построена в белом ателье «Ленфильма», в бывшем главном зале фешенебельного варьете «Аквариум».

Полежаев начинает свою речь с неожиданного обращения. «Господа!» — провозглашает он довольно твёрдо. Потом, в монтаже, режиссёры дадут лёгкий шумок, прокатившийся по рядам зала, такого обращения никто не ожидал. Или профессор ошибся? Но Дмитрий Илларионович после секундной паузы продолжает с воодушевлением: «Нет, я не оговорился! Я говорю вам — господа! Рабочим и работницам, вам — крестьянам и крестьянкам, вам — красным солдатам и славным морякам!»

Голос оратора звучит уверенно и сильно: «Вы — хозяева и подлинные господа на шестой части мира… Приветствую вас от лица науки, обязанной думать о вашем настоящем и о вашем будущем счастье!..»

Больше полутора месяцев прожил Черкасов в трехкомнатной квартире профессора Полежаева в съёмочном павильоне «Ленфильма» на Кировском проспекте. Когда съёмки закончились и плотники начали разбирать «полежаевскую» декорацию и строить на её месте новую, уже для другого фильма, у Черкасова появилось щемящее чувство расставания с родным домом.

1 января 1937 года «Депутат Балтики» был показан в Ленинградском Доме кино, а спустя немного времени в Московском. И в обоих залах зрители стоя аплодировали заключительной речи Полежаева в Петросовете. Это был огромный успех.

В марте фильм вышел на экраны страны. Равнодушных не было. В адрес съёмочной группы начали приходить письма и телеграммы со всех концов страны. «Зрители Донбасса восхищены фильмом „Депутат Балтики“», — писали шахтёры. «Полежаев — образ, могущий стать идеалом для любого советского интеллигента», — выражал мнение учёных профессор В. Квасников.

Работа всей съёмочной группы оценивалась чрезвычайно высоко, но, пожалуй, самый большой успех выпал на долю Черкасова. «Это был гениальный актёр, — говорит Зархи. — Он до такой степени вживался в образ, проникал в характер своего героя, что после команды „Мотор!“ я буквально физически ощущал, как на него накатывали десятки прожитых лет. Это выражалось в каждом жесте, даже в движении его пальцев. Когда коллеги не пришли на именины к Полежаеву, на душе у него очень тяжело. Чтобы не расстраивать жену, он заходит в свой кабинет. Видит штатив с пробирками, в которых у него идёт опыт. Он берет одну пробирку, смотрит. И этот простой жест говорил о многом. В нём были и человеческое горе, и профессиональный автоматизм учёного. Все это показывал Черкасов».

Актёру пошли письма с просьбами, предложениями, раздумьями о том, как сделать жизнь лучше. К нему обращались как к депутату. Черкасов был удостоен звания заслуженного артиста РСФСР.

В 1937 году фильм был показан на Международной выставке в Париже и был удостоен высшей награды — «Гран-при».

«БЕСПРИДАННИЦА»

Режиссёр Яков Протазанов умел делать свои фильмы увлекательными, темпераментными. В феврале 1935 года он получил от руководства студии два письма с предложением немедленно приступить к работе над сценарием «Бесприданница» совместно с В. Швейцером: «Наше решение дополнительно загрузить Вас такой большой работой, параллельно с Вашей работой над текущей картиной, объясняется тем значением, которое „Межрабпомфильм“ придаёт постановке „Бесприданница“ в текущем производственном году…»

Пьеса «Бесприданница» — с её остро поставленной социальной проблемой гибели человека в мире денег — была прекрасным материалом для Протазанова, чьи экранизации отличались большим вниманием к литературной основе фильма.

Протазанов и Швейцер буквально проанатомировали пьесу, «поверив алгеброй гармонию». Они не стали слепо следовать за текстом, и потому экранизация пьесы не стала просто спектаклем, снятым на плёнку. В фильме появились сцены, которых не было у Островского (венчание сестры Ларисы, похождения Робинзона, прекрасные пейзажи, натурные съёмки последних эпизодов гибели Ларисы и т.д.).

Ограничить себя одними сутками, на протяжении которых происходит действие пьесы, Протазанов не пожелал, ведь возможности, которыми он располагал, неизмеримо шире тех, которые были у любого театрального режиссёра и драматурга.

После неудачи фильма «О странностях любви» Якову Протазанову очень хотелось добиться успеха, а для этого необходимы смелость, точный расчёт, превосходные исполнители и надёжные сотрудники.

Первый из многочисленных партнёров, соавтор по сценарию Владимир Швейцер — старый опытный кинематографист, в содружестве с которым созданы «Марионетки» и звуковой вариант «Праздника святого Йоргена». Из группы «О странностях любви» пришёл ассистент Александр Роу. А вот оператора Протазанов пригласил совсем молодого. Талантливый Марк Магидсон делал тогда лишь первые шаги в искусстве. Ретушёр, провинциальный фотограф, потом фотограф на студии и, наконец, кинооператор, поэтичный, вдохновенный художник.

Для Протазанова всегда главной фигурой в кино был актёр. Месяц — с 20 апреля по 20 мая 1935 года — Александр Артурович Роу занимался поисками и подбором актёров.

Роль Карандышева предложили Сергею Мартинсону, уже снимавшемуся у Протазанова в «Марионетках». Однако масштабы роли (по сравнению с пьесой она в фильме сильно сокращена) не понравились артисту и он от предложения отказался. Балихин же не побоялся «маленькой» роли и сыграл её с подлинным трагизмом.

Многие интересные театральные актёры были открыты для кино Протазановым, а многие молодые и неопытные актёры становились профессионалами в работе с этим режиссёром. В «Бесприданнице» актёрский ансамбль безупречен: А. Кторов (Паратов), Б. Тенин (Вожеватов), М. Климов (Кнуров), В. Рыжова (мать Карандышева), О. Пыжова (Огудалова), В. Балихин (Карандышев) и другие.

На роль Ларисы Протазанов решил пробовать студентку киноинститута Нину Алисову. Она снималась у него в фильме «О странностях любви». Режиссёр видел Ларису совсем юной девушкой, непосредственной, впечатлительной.

Кандидатура неопытной актрисы вызывала сомнения, а кое у кого и откровенный протест. Среди противников Протазанова оказался даже Швейцер. Но режиссёр не отступил: «Ручаюсь, что это будет первосортно!»

К Алисовой прикрепили педагогов по слову, танцу, пению. Протазанов требовал, чтобы она всё время находилась в состоянии, близком её образу. Стремясь создать у молодой актрисы как можно более полное, более глубокое внутреннее родство с героиней фильма, Протазанов направил Алисову в театр, на мхатовский спектакль «Воскресение» по Л. Толстому.

Можно было начинать съёмки. И вот тут-то заявил о себе оператор Марк Магидсон.

Декорация была уже построена, когда Магидсон, внимательно осмотрев павильон, решил провести съёмку с нижних точек. Для этого декорацию надо было поднять на метр-полтора над полом.

Дисциплина была в ту пору суровой. Молодого оператора вызвали к начальству и жёстко сказали: «Не будешь снимать — отстраним от картины!» Именно в этот момент вмешался Протазанов, принявший сторону Магидсона.

Декорацию перестроили. А после просмотра отснятого материала все вынуждены были признать правоту оператора.

Готовясь к съёмкам, Магидсон проводил много времени в картинных галереях, часами простаивал у полотен великих художников. В результате фильм приобрёл простор, в него органично вошли раздольные русские пейзажи. Оператор снял картину исключительно тонко и поэтично.

«Бесприданница» снималась в Кинешме и Калуге. Костроме и Плёсе, но перед тем как эти города были отобраны, «просмотрели» всю Волгу.

Островский назвал местом действия своей драмы город Бряхимов. Протазанов нашёл подобный город неподалёку от Щелыкова, усадьбы Островского. Летом 1935 года газета «Правда» сообщила: «На родине драматурга Островского в гор. Кинешме начались съёмки кинокартины „Бесприданница“ по одному из лучших произведений писателя (сценарий Я. Протазанова и В. Швейцера)».

Кинешма с любопытством наблюдала за приготовлениями. Плотники ремонтировали городскую лестницу, спускавшуюся с крутого берега к Волге. В саду будущего дома Огудаловой вкапывались берёзы. Протазанов отыскал себе «консультанта по быту» — владельца доисторического извозчичьего экипажа. Старик знал прошлое купеческой Волги, нравы своего города.

Оснастили и пароход, причём так ловко, что какой-то катер, команда которого не подозревала о съёмках, увидев «Святую Ольгу», погнался за ней, задавая беспокойные вопросы: «Куда держите курс? Что за белогвардейская публика?»

Готовились тщательно, деловито, собранно, но съёмки поначалу не ладились. Пятьдесят дней съёмочная группа просидела без солнца…

Рассказ о судьбе бесприданницы начинается в церкви во время свадьбы. Лариса Огудалова — среди гостей. Этой сцены нет у Островского. Из полутёмной переполненной людьми церкви Протазанов выводит своих героев на солнечную улицу. Лариса хочет сесть в экипаж, но ей преграждает дорогу весенний ручей. Девушка в нерешительности остановилась, боясь замочить туфельки. И в этот миг красавец Паратов сбрасывает со своих плеч дорогую шубу с роскошным бобровым воротником и кидает её прямо в воду. Мгновение. Пауза. И вот Лариса шагает по шубе…

Эпизод длится на экране считанные минуты. Снимали его две недели. Две недели продолжались беспрестанные волнения, а получится ли то, что нужно? Зимой нельзя было снимать — снег, естественно, не таял. Весной спряталось солнце. Его караулили с невероятным упорством. Возле церкви, где предстояло провести съёмки, наняли несколько квартир для членов съёмочной группы и статистов. Все были наготове, но солнце все не показывалось, а снег стремительно таял.

Дирекция группы проявила незаурядные организационные способности. Были мобилизованы десятки грузовиков (по тем временам задача совсем не простая), и едва выглянуло солнце, снег привезли. Но… солнце снова скрылось, а снег… растаял. Решили снимать при электрическом свете — электролиния не выдержала нагрузки. Только после многократных попыток удалось наконец снять этот эпизод.

Алисова играла Ларису естественно и просто. Она женственна и изящна, в ней есть порывистость и страстность живого человека. Это натура незаурядная, но, впрочем, ничем не выдающаяся, обыкновенная женщина, которая кажется необыкновенной именно в силу извращённости чувств у всех остальных, кто уже не в состоянии думать ни о чём, кроме денег.

Роль Сергея Сергеевича Паратова сыграл старый партнёр и друг Протазанова Анатолий Кторов. «Арифметика вместо души», пожалуй, самое лаконичное определение сущности образа самого Паратова, данное сценаристом и режиссёром.

Когда «Святая Ольга» обгоняет паратовскую «Ласточку» и зритель затянут создателями фильма в азартную гонку, когда он жадно следит за тем, кто кого, — вступает в силу паратовский характер.

— Обогнать купчишку! Шуруй! Шуруй!

— Если бросай один полен, я сам бросался за борт! — с иностранным акцентом возражает высунувшийся из люка механик.

— Трус! — Паратов гневен и презрителен. — Иностранец… Голландец! Эх, арифметика вместо души!

Закончив съёмки, Протазанов сел за монтаж, о котором так интересно рассказала К. Блинова, режиссёр-монтажёр Студии имени Горького, работавшая с Яковом Александровичем над фильмом «Бесприданница».

Протазанов относился к монтажу очень ответственно, позволяя своей помощнице делать только самую черновую подготовку. Самостоятельность он дал ей позже, только после того, как внимательно пригляделся и определил для себя её возможности. Тут уже Ксении Васильевне стали поручаться отдельные сцены.

Н. Волков и О. Леонидов, авторы статьи «Бесприданница», опубликованной в первом издании сборника «Яков Протазанов», отмечали: «Киноязык Протазанова всегда отличался точностью и лаконичностью. В этом сказывалась кинематографическая дисциплина мастера, в совершенстве знавшего и чувствовавшего ёмкость фильма. В ту пору, когда Протазанов ставил „Бесприданницу“, существовал определённый лимит метража для художественных фильмов — 2400 метров. „Бесприданница“ точно соответствовала этому метражу — 2392 метра… Эти 2392 метра получились не в результате работы над режиссёрским сценарием с секундомером в руках, а исключительно по ощущению длины каждого кадра и куска. С.М. Эйзенштейн не раз говорил о том, что завидует способности Протазанова монтировать по памяти…»

Успех «Бесприданницы» превзошёл все ожидания.

Хорошая работа всегда даёт удовлетворение художнику. Верный привычке не показывать публике своих эмоций, Протазанов в высшей степени сдержан. И только в одном письме, одному из самых близких ему людей — сыну Георгию, раскрывается глубокое удовлетворение мастера.

Да, это был успех. Последний раз он пришёл к Протазанову в такой полной мере.

«Бесприданница» совершала триумфальный путь к зрителю. Она демонстрировалась по всей стране. Добралась «Бесприданница» и до Парижа, где в 1937 году происходила Всемирная выставка. Домой картина вернулась с золотой медалью. Эту награду Яков Александрович отдал человеку, который, по его мнению, сделал для фильма больше, чем кто-либо другой, — оператору Марку Магидсону.

«АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ»

Киноэкран рассказывал о событиях далёкого прошлого.

…1242 год. Плачут женщины на Соборной плошали Пскова. Перед железной шеренгой немецких рыцарей стоят на коленях связанные псковские воеводы. Из рук обезумевших от ужаса женщин вырывают кнехты детей, бросают в огонь. Страшной безликой стеной давят рыцари безоружную толпу. В дыму и пламени кричат люди, хрипят в предсмертных муках раненые…

«Читая летописи XIII века вперемежку с газетами сегодняшнего дня, — писал в декабре 1939 года режиссёр „Александра Невского“ Сергей Эйзенштейн, — теряешь ощущение разницы времени, ибо тот кровавый ужас, который в XIII веке сеяли рыцарские ордена завоевателей, почти не отличается от того, что делается сейчас в Европе…»

Надо заметить, что кинематографический вариант сценария отличается от первоначального литературного варианта. А среди вариантов названия картины были: «Ледовое побоище», «Господин Великий Новгород», «Русь».

По литературному варианту сценария Александр Невский, одержав победу над немецкими интервентами, отправлялся в Золотую Орду на поклон к хану с целью «отмаливать люд от беды», то есть добиться различных налоговых льгот для народа. Затем, возвращаясь на Русь, Александр Невский погибал в пути, испив воды из отравленного источника. Народ нёс на руках усопшего полководца, и это шествие как бы олицетворяло его легендарную посмертную славу. Потом, в качестве своего рода апофеоза, появлялось московское войско под знамёнами Дмитрия Донского, внука Александра Невского, который в победоносном сражении с Мамаем завершал историческую миссию освобождения Руси от татарского ига.

В фильме не показаны ни трагический конец жизни Александра Невского, ни последующий апофеоз, не имеющий отношения к его славному подвигу.

Любопытно, что в некоторых эпизодах первоначально показывалась жена Александра Невского, при монтаже все эти сцены были убраны.

Действие фильма охватывает события, происходящие в течение одного года. Эйзенштейн поместил в центр Александра Невского, по бокам расположив двух витязей — удалого Василия Буслаева и мудрого Гаврилу Олексича. Надо было выделить героев из новгородского сопротивления — появился кольчужник-патриот Игнат, который раздаёт армии сделанные и заново скованные кольчуги, а себе оставляет самую короткую, ту, которую никто не взял. Игнату противопоставлен предатель Твердила. Есть в фильме и любовная интрига, где спорят между собой два благородных соперника, два красавца богатыря, и тот, кому не досталась новгородка Ольга, вовремя награждён рукой Василисы-воительницы.

Картина завершается полным торжеством Александра Невского как народного героя, его величанием, славой. Князь произносит величавую фразу: «А кто с мечом к нам войдёт — от меча и погибнет! На том стоит и стоять будет Русская земля!..»

Став свидетелями ратных подвигов полководца, зрители расставались с ним в момент его высшего торжества.

На роль Александра Невского был приглашён Николай Черкасов. Эйзенштейн был убеждён, что именно он и никто другой должен играть полководца. Ведь с несомненным талантом и профессиональным мастерством Черкасова так чудесно сочетались его физические данные: огромный рост — «паче иных человек», сильный низкий голос — «акы труба в народе» — древний летописец остался бы доволен…