«ИЮЛЬСКИЙ ДОЖДЬ»

Фильм «Июльский дождь» снят по сценарию Анатолия Гребнева и режиссёра-постановщика Марлена Хуциева. Эта работа несколько неожиданна: ведь Хуциев собирался ставить картину о Пушкине. Но планы всегда могут измениться.

Тема «Июльского дождя» родилась ещё во время съёмок «Весны на Заречной улице». Шёл Хуциев под утро после съёмок по Французскому бульвару в Одессе. Спрятался в телефонной будке от настигшего дождя и, окружённый этой водной стеной, стал фантазировать.

Парень и девушка. Стоят под дождём, не знакомы. Девушке надо куда-то бежать, и парень одалживает ей свою куртку, берет у неё телефон. Начинает звонить, но куртку забирать не торопится. Чтобы был повод позвонить ещё. Такой вот телефонный роман… Потом возникла идея пойти обратным путём: не рассказывать историю от знакомства до свадебного пира, а напротив, проследить, как незаметно отношения расстраиваются…

Марлен Хуциев поведал о своём замысле Анатолию Гребневу. Вместе написали заявку. Предложили писательскому объединению «Мосфильма», заключили договор. Отправились в Болшево сочинять сценарий.

Год спустя Марлен Хуциев говорил в интервью, что «Июльский дождь» — вторая часть задуманной им трилогии. Если первая называлась «Мне двадцать лет» (название под которым «Застава Ильича» вышла в прокат), то вторую с успехом можно было назвать «Мне тридцать лет».

В другом интервью по поводу «Июльского дождя», отвечая на вопрос, о чём картина, Марлен Мартынович сказал, что поймёт это тогда, когда закончит её. И это было правдой. Хуциев и Гребнев, сочинив сцену, придумывали следующую, почти ничего не зная наперёд. Так в «Июльском дожде» появились целые роли, например седого Алика, которого играет Визбор, или Владика (Митта).

Александр Митта, ныне известный режиссёр, исполнил роль всезнайки Владика. Его герой — душа компании, не умолкающий ни на минуту, имеющий здравое суждение по любой проблеме мироздания: «Метод изометрической гимнастики! Японские рыбы фугу! Ядом кураре индейцы обмазывают наконечники своих стрел!»

«Июльский дождь» — это история любви, точнее, её постепенного угасания. Вот как определял основную идею фильма Анатолий Гребнев: «Персонажи нашей картины стремятся определить своё отношение к себе в жизни, они — в поисках нравственного идеала. Часто бывает так, что, достигнув определённого возраста, человек меняет взгляды, которые до того его устраивали, которые он считал верными. Это можно назвать второй зрелостью. Героям фильма — примерно тридцать. Очень часто именно в это время у людей наступает период пересмотра уже выработанных ранее позиций. К такому пересмотру и приходит Лена, героиня „Июльского дождя“. Ей много надо обдумывать заново. Она начинает понимать, что прежние оценки поверхностны, все предстаёт перед ней в другом, более ясном и резком свете. Это иной раз связано с потерями. Лена теряет бывшего ей самым близким человека, который становится чужим и далёким».

Авторы «Июльского дождя» хотели, чтобы их героиня была человеком сложным, личностью — с серьёзными требованиями и запросами к себе и другим. Они долго искали актрису, которая бы отвечала их представлениям. В результате на роль Лены была утверждена Евгения Уралова, только что принятая в труппу Театра имени Ермоловой. Она окончила актёрский факультет Ленинградского института театра, музыки и кинематографии, училась в классе Федора Михайловича Никитина.

Евгении Ураловой было 24. Её героине — 27. Природные данные актрисы соответствовали режиссёрской концепции Хуциева. «Почему Хуциев взял на эту роль Евгению Уралову? — писал критик Л. Аннинский. — Вглядитесь в её подвижное, острое, нервное лицо — как легко оно вписывается в тип современной городской женщины, как искусно тормозятся в этом лице вспышки чувств, как быстро нервность прячется за искусную ленивость речи, — эта женщина легко входит в толпу, принимает её ритм, подыгрывает её незначащей игре, но она же в любой момент выходит из толпы. Режиссёр резко приближает к нам её лицо, и там, за небрежной прядью волос, мы видим страшную тоску в глазах».

Полгода жизни в «Июльском дожде» — решающие для Лены, инженера в типографии — небогаты внешними событиями; все внимание авторов обращено к внутреннему миру героев.

Любопытно, что среди действующих лиц фильма нет людей с резко отличной, броской, запоминающейся внешностью. Исключения — Юрий Визбор (Алик с гитарой) и Евгения Козырева в роли матери Лены.

Предложение Хуциева сниматься в фильме «Июльский дождь» Юрий Визбор воспринял как розыгрыш. Затем друзья всё-таки привели его на студию. Позже Визбор считал роль Алика самой удачной, самой дорогой. Конечно, помогло то, что он отчасти играет самого себя — современного интеллигентного человека с гитарой. Видимо, этим и объяснялся выбор режиссёра.

Алик в интриге не участвует. Главные герои время от времени встречаются с ним на вечерниках. Этакий широкоплечий певец, посматривающий на окружающих с нескрываемой иронией. Девица у него всякий раз новая.

Главный герой Володя (А. Белявский) — положительная личность, углублён в науку, где ему удалось достичь кое-каких успехов. Он любит девушку Лену, намерен на ней жениться.

Лена и Володя расстаются, мирятся, расстаются по причинам, так и не прояснённым, скорее ощущаемым, и это даёт другой объём всей истории. На вопрос «почему» нет прямого ответа. Все вместе. «Мне страшно, Володя… Я, наверное, никогда никому не сумею объяснить, почему, несмотря на все твои прекрасные качества, я не пойду за тебя замуж», — говорит ему Лена.

На съёмках «Июльского дождя» Евгения Уралова переживала бурный роман с Юрием Визбором (в то время она была женой Всеволода Шиловского). С красавцем Белявским её ничего не связывало, и в фильме ощущается эта холодность друг к другу, нет страсти и чувственности любовников, — и здесь это кстати, тут свой, может быть, дополнительный смысл. Гребнев пишет: «В сцене последнего объяснения оба они стоят в белом, неподвижно, скрестив руки на груди, на фоне белой стены и окна с белым туманом, и эта холодная стерильная белизна и замороженность, счастливо угаданная режиссёром, а вместе с ним и оператором Германом Лавровым, придают сцене какое-то надбытовое значение».

Сцена снималась на осеннем пляже в Туапсе. Собственно говоря, специально за этим ездили, жили в экспедиции. Но уже в Москве, как всегда, в последний момент Хуциев решил переснять сцену в павильоне, оставив от экспедиции лишь кусочки, почти без слов, — и оказался прав, интуиция не подводит.

«Июльский дождь» приняли довольно прохладно. Интеллектуальная публика не скрывала своего разочарования: ожидали чего-то другого, какой-то крамолы для посвящённых. «Ничего такого» в фильме не было.

Картину упрекали в излишнем эстетстве. В газете «Советская культура» публикуется «Открытое письмо кинорежиссёру М. Хуциеву» известного критика Р. Юренева… Марлен Хуциев надолго уходит из большого кинематографа.

«Июльский дождь» не запрещали. Но сделали всего 150 копий — это одна десятая обычного тиража. По тем же техническим причинам фильм не пустили на фестиваль в Венецию. Получилось даже забавно: Гребнев отправился туда по туристической путёвке. Хуциев с фильмом должен был приехать «официально» — и не приехал. Итальянцам в последний момент объяснили, что не готова копия.

Зато почти ничего не вырезали. Только одну сцену пришлось отдать — пенсионера-энкаведешника, который свихнулся и перепутал времена. Гребнев потом сетовал: «А „сумасшедшего“ всё-таки жаль. Его уморительно сыграл Георгий Жжёнов. Сцена выглядела отчасти вставной, даже эстрадной. Но как раз в этом качестве она была бы, наверное, украшением фильма. Обидно — не догадались сохранить негатив, вернули бы её сейчас. Но кто же думал, что настанет другая эпоха…»

Образ Лены также вызвал споры. Кому-то он казался монотонным и невыразительным, кого-то не удовлетворяло отсутствие в героине активности. В то же время, когда журнал «Советский экран» опросил мнения критиков о лучшей роли года, в числе лучших исполнительниц была названа и Уралова. Её искусство определялось как интеллектуальное.

«В ОГНЕ БРОДА НЕТ»

Драматург Евгений Габрилович не бывал на фронтах Гражданской войны, но часто слушал рассказы о ней. Один из таких рассказов особо запомнился ему. Это была история одной комсомолки, попавшей в плен к белым и казнённой ими. История, к несчастью, обычная для того времени. Отличалась она лишь тем, что комсомолка была санитаркой в санпоезде, курсировавшем с фронта в тыл и обратно. И ещё она была художником. Габрилович написал повесть «Случай на фронте», которую опубликовал журнал «Красная новь» за 1939 год. Потом он будет рассказывать сюжет этой повести в различных аудиториях. Много лет спустя рассказал о санитарке-художнице и на встрече со студентами Высших режиссёрских курсов.

На следующий день к Евгению Габриловичу домой пришёл студент курсов и попросил написать сценарий для его дипломной работы. Это был Глеб Панфилов.

Глеб Панфилов пришёл в кино довольно поздно. Окончив Свердловский политехнический институт, он работал инженером на большом химическом заводе, был начальником смены. Решение заняться кино пришло после просмотра фильма «Летят журавли» в 1958 году. Панфилов организовал при горкоме комсомола любительскую киностудию, затем поступил на заочное отделение операторского факультета ВГИКа. Проучился три с лишним года, когда объявили о приёме на Высшие режиссёрские курсы. Панфилов перешёл на курсы и в 1966-м успешно их окончил…

Рассказ Габриловича привлёк его неповторимой авторской интонацией в описании любви красноармейца Алёши Семёнова и санитарки поезда Тани Тёткиной, мечтающей о лучшей жизни для народа.

Панфилов столкнулся с большими трудностями при выборе актрисы на главную роль. Как всегда, было немало кандидаток, но все они были очень красивы и только загримированы под дурнушек. Работая над сценарием, Панфилов даже нарисовал портрет Тани Тёткиной. Поиск продолжался долго. Одной из наиболее вероятных претенденток стала Надя Романова, студентка-первокурсница Ленинградского политехнического института. Её нашли по рисунку режиссёра.

Потом, по чистой случайности, Панфилов увидел в телеспектакле необычную актрису — она танцевала на каком-то школьном вечере. «И хотя до этого я не раз встречал её в кинокартинах, но впервые заметил именно тогда, в той самой телевизионной постановке. Меня поразили её глаза».

Сценарий прочитал Ролан Быков, пробовавшийся на одну из ролей. Он посоветовал режиссёру посмотреть актрису Инну Чурикову.

Ассистент Геннадий Беглов привёл Чурикову на пробы. Панфилов вошёл в комнату и увидел… ту самую девушку, которая так его поразила в телеспектакле.

«В огне брода нет» (рабочие названия: «Святая душа», «О том, что прошло») начинали снимать в 1966 году на киностудии «Ленфильм» в творческом объединении Александра Гавриловича Иванова. Панфилов встретился там с оператором Дмитрием Долининым, художником Марксэном Гаухманом-Свердловым и композитором Вадимом Биберганом, которые стали его единомышленниками. По словам Долинина, их союз «строился на почти полном совпадении эстетических идеалов, существовавших у каждого из нас самостоятельно».

В Тане Тёткиной всё было непривычно, всё было не так — и лицо, и фигура, и костюм, и характер, и весь её облик, вся её манера поведения. «Мы просто хотели внешней некрасивостью героини подчеркнуть истинную человеческую красоту, её главное содержание — неповторимый и прекрасный духовный мир, который самым удивительным образом с непостижимым волшебством преображают и глаза, и лицо, и весь облик человека, — подчёркивал Панфилов. — Вспомним сцену прощания Тани с Алёшей, когда он уезжает на фронт, или сцену, где Таня показывает художнику Васе Мостенко свои рисунки, или сцену разговора с белым полковником. Какое удивительное, прекрасное лицо у Тани Тёткиной в этих сценах да только ли в этих!»

У Панфилова не было грандиозных построек на натуре, не было большого количества сложных декораций. Несколько случайно собранных двухосных вагончиков, превращённых в санитарный эшелон, агитвагон, запасные пути захолустной станции, покосившаяся водокачка, старый пакгауз — все это диктовало жёсткую стилистику.

Значительное место в решении отдельных сцен отводилось деталям: натюрморт на столике дешёвого купе, собака путающаяся под солдатскими сапогами на досках старой платформы, таз с кровавыми бинтами, котёл с бельём… Все это требовало достоверной фактуры, точно и выразительно переданной на экране оператором Дмитрием Долининым.

Найти для съёмок «разбитый полустанок» спустя почти пятьдесят лет после окончания Гражданской войны было конечно, непросто. Объехали старые города Ленинградской области, были в Пскове, Рязани, Касимове, других местах. Искали старую железнодорожную станцию с пакгаузом водокачкой, старый паровоз. Нашли под Муромом. Станция Безлесная. Неоценимую помощь кинематографистам оказали железнодорожники — они разыскали старинные вагоны третьего-четвёртого класса.

На съёмках царила атмосфера истинности жизни, её подлинности. А ещё была просторная река Ока. Народные песни, которые пели в перерывах бабы — участницы массовок.

В фильме немалое место отведено взаимоотношениям Тани Тёткиной и Алёши Семёнова, бойца продотряда, роль которого исполнил Михаил Кононов — актёр редкого, тонкого дара, искренний и озорной, с детским озарением и чувством трагичного.

Роль комиссара Евстрюкова по праву досталась Анатолию Солоницыну. На этот счёт у режиссёра не было никаких сомнений: «Евстрюков — персонаж с характером Солоницына. Искренний, самоотверженный, честный. Толя не играл никого — это он сам в предлагаемых обстоятельствах».

В образе жёсткого, несгибаемого коменданта санпоезда Фокича предстал Михаил Глузский, который поразил Панфилова ещё в роли есаула Калмыкова в «Тихом Доне». Михаил Андреевич не только оправдал ожидания режиссёра, но и превзошёл их. Этот щедрый человек делился с Панфиловым своим огромным опытом, помогал в трудную минуту.

В качестве профессионального художника, фактически наставника Тани Тёткиной в фильме фигурирует Вася Мостенко в исполнении удивительно талантливого Вадима Бероева к сожалению так рано ушедшего из жизни.

Превосходный Владимир Кашпур подарил фильму песню и сам замечательно исполнил её в сцене «Игра в карты»…

А Майя Булгакова? Без неё невозможно представить фильм! Играла она красноармейскую жену Марию спонтанно, стихийно — то, что нужно было для роли. Кстати, у Панфилова были другие представления об исполнительнице. Но Инна Яковлевна Габрилович как-то сказала: «Кого вы ищете когда есть Майя?»

Небольшую роль врача санитарного поезда сыграл выдающийся артист Свердловской оперетты Анатолий Оленич. Панфилов знал и любил его с детства. Дебютируя в кино, режиссёр вспомнил о нём, поехал в Свердловск и добился согласия Оленича на участие в съёмках.

В том, что актёры так замечательно исполнили свои роли была огромная заслуга Глеба Панфилова. В этом смысле характерны слова оператора Дм. Долинина: «Воля Панфилова (тогда — дебютанта!) объединила всех нас, работников съёмочного коллектива, причём объединила, не подавляя наших собственных воль и стремлений, объединила так, как объединяет индивидуальность главного солиста джаза остальных солистов, свободно импровизирующих на заданную тему».

Фильм «В огне брода нет» вызвал немало нареканий со стороны начальства. Его называли грубым, печальным, натуралистическим. Авторам советовали брать пример зоркости, стиля, масштабности у классических фильмов о Гражданской войне. Как ни странно, картину показывали в Ленинграде, но запретили в Москве, посчитав антисоветской.

Фильм «В огне брода нет» не имел успеха в прокате, зато был восторженно принят миром кинематографа. Отмечали Чурикову. «Так истово, убеждённо, просто-таки фанатически играет она свою странную героиню Таню Тёткину, — писал „Советский экран“. — Странную внешним видом — такую нарочитую золушку, дурнушку. Странную своим первозданным, навсегда искренним отношением ко всему происходящему. Странную своим внезапно вспыхнувшим талантом к рисованию»

Но потом случилось так, что следующий фильм Габриловича и Панфилова, «Начало», вернул к жизни «В огне брода нет». Почти во всех рецензиях на «Начало» упоминалась первая картина авторов. О том, что это единый путь. И единый мир в едином стремлении показать привычное непривычно и именно так, как оно видится тем, кто делал фильм…

«КАВКАЗСКАЯ ПЛЕННИЦА, ИЛИ НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ШУРИКА»

15 июня 1965 года в творческое объединение «Луч» при киностудии «Мосфильм» поступила сценарная заявка от Якова Костюковского и Мориса Слободского. Вдохновлённые успехом кинокомедии «Операция "Ы"», они попросту придумывали новые похождения Шурика — Александра Демьяненко. Будущий сценарий носил название «Шурик в горах» и состоял из двух новелл. В первой — «Кавказская пленница» — речь шла о том, как студентка Нина приехала на каникулы к своим родственникам на Кавказ, но была похищена местным начальником Ахоховым. Но Шурик вызволяет девушку из рук похитителя.

Во второй новелле — «Снежный человек и другие» — сюжет был такой: научная экспедиция под руководством видного учёного ищет в горах снежного человека. Но группа даже не догадывается, что за снежного человека себя выдаёт троица в лице Труса, Балбеса и Бывалого, чтобы сбить со следа милицию. Однако Шурик и Нина разоблачают прохиндеев.

26 октября сценарно-редакционная коллегия вновь собралась на заседание, чтобы обсудить сценарий под названием «Шурик в горах». На этот раз он представлял собой сценарий полнометражного фильма (новелл в нём уже не было), сюжет которого строился вокруг похищения девушки.

Когда сценарий был утверждён, неожиданно возникли проблемы с актёрами. Сразу два участника легендарной троицы — Юрий Никулин и Евгений Моргунов — отказались от участия в съёмках «Кавказской пленницы». Многое в сценарии, по их мнению, было натянутым. Никулин заявил: «Мне это не нравится. Это — спекуляция на тройке». Леонид Гайдай принялся убеждать его, что совместными усилиями они переделают сценарий, внесут в него массу собственных трюков.

По первоначальному замыслу «Кавказская пленница» должна была начинаться так. К забору подходит Трус (Вицин), робко пишет большую букву «Х» и, озираясь по сторонам, убегает. Затем появляется Бывалый (Моргунов) и уверенно выводит большую букву «У». Заметивший это безобразие милиционер берётся за свисток. Однако Балбес (Никулин) не тушуется, подходит к забору и дописывает: «…дожественный фильм». Заставку эту потом вырезали, сочтя за хулиганство. И в начале фильма появился Шурик на осле.

Долго не могли найти актрису на роль студентки, комсомолки, спортсменки Нины. Гайдай предъявлял строгое требование: «Девушка должна сразу же обратить на себя внимание». Ассистенты привозили фотографии со всех концов страны, было сделано свыше пятисот фотопроб.

Наталью Варлей «открыл» режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич (будущий автор «Д'Артаньяна и трех мушкетёров»). В Одессе во время гастролей Московского цирка он обратил внимание на красивую девушку-канатоходку. Под самым куполом, балансируя на подвешенной трапеции, Наталья Варлей отбивала ритмы испанских танцев. Режиссёр тут же предложил ей главную роль в своём фильме «Формула радуги». Но худсовет её не утвердил, и она сыграла лишь эпизодическую роль.

С первых же кинопроб Варлей неожиданно для всех заставила пойти осла. «Как она заставила его пойти — это у неё надо спросить», — удивлялся Александр Демьяненко.

Если трюковые эпизоды давались молодой актрисе довольно легко, то с игровыми сценами дело обстояло гораздо сложнее. «Она ничего не умела делать в кино, — вспоминал Гайдай, — но был в ней природный артистизм, которому подвластно многое. Кроме того, она отлично выполняла все трюки, а их немало в картине».

Натурные съёмки проходили большей частью в Крыму. Вся съёмочная группа помогала юной актрисе почувствовать роль. Так, в одном эпизоде героиня Варлей должна была несколько минут заразительно хохотать. Никулин, Вицин и Моргунов, понимая трудность момента, во время съёмки вдруг задрали майки и стали чесать животы, делая при этом смешные гримасы. Дубль сняли весело и легко.

Варлей вспоминала: «За лёгкостью и весёлостью приключений моей героини скрыты тяжёлый труд и бесконечные репетиции… Все трюки я выполняла самостоятельно: ныряла в воду, мчалась на машине. Когда работали над эпизодом, где я наезжаю на живую цепочку из моих преследователей, перекрывающих дорогу, я должна была резко затормозить у определённой линии перед кинокамерой. Репетируем — все получается. Начинаем снимать — в последний момент тормоза отказывают… Машина остановилась в каких-то сантиметрах от оператора. Может, потому-то фильм получился таким захватывающим. Мне было тогда 19, и я не задумывалась о риске…»

Когда Варлей прыгала в ледяную воду, её снимали крупным планом. Нырнув и проплыв метров тридцать, Наталья выбиралась на берег, там её растирали спиртом и укутывали в одеяло.

А вот Демьяненко едва не пострадал в эпизоде, когда его герой Шурик в спальном мешке плывёт по реке. В одном из дублей страховщики, которые должны были в определённом месте перехватить спальный мешок с Демьяненко, не сумели этого сделать, и поток понёс актёра дальше. Пришлось организовать погоню. К счастью, через несколько десятков метров спальный мешок с Демьяненко удалось поймать.

В «Кавказской пленнице» немало актёрских удач. Прекрасно сыграл роль Саахова Владимир Этуш. В противовес весёлой тройке для создания большего комического эффекта он был на экране всё время серьёзен. «Гайдай хотел, чтобы Саахов был гротесковым, пародийным, — рассказывал Этуш. — Я понимал его. Но не мог с этим согласиться. Важен в этом смысле был наш спор с Гайдаем по поводу сцены, когда Саахова, незадачливого жениха, героиня фильма Нина обливает вином. Гайдай предлагал в этом эпизоде максимум эксцентрики. Я же предложил серьёзность. Ведь мой Саахов серьёзен, он не понимает, как можно отвергать его ухаживания. Сцену отсняли, и единственной уступкой Гайдаю остался цветок за ухом, который, однако, лишь подчёркивал мою серьёзность, и это — я был счастлив убедиться — дало нужный комический эффект…»

Летучая фраза «Шляп сними!», как и многие другие, родилась по ходу съёмок.

Запомнился в небольшой роли Джабраила Фрунзик Мкртчян. Однажды ему на помощь пришёл Никулин. В одном из эпизодов герой Мкртчяна замечает, что в соседнем районе украли члена партии. Начальство засопротивлялось. «Так нельзя. Такие слова. Да ещё с такой подозрительной интонацией…» Тогда Юрий Никулин предложил: «Давайте я скажу, у меня нет акцента, стало быть, и интонация будет другая…» Удивительно, но фраза, сказанная Никулиным, прошла.

За каждый придуманный актёрами трюк Гайдай расплачивался с ними шампанским. Говорят, что в итоге Никулин заработал 24 бутылки, Моргунов — 18, а Вицин всего лишь одну, потому что не любил шампанское. На самом деле трюков он придумал в фильме не меньше своих партнёров.

Вот что говорил сам Вицин: «Помните эпизод, когда мною вышибают дверь и я улетаю в окно? Я добавил один штрих — Трус летит и кричит „Поберегись!“ Или ещё одна импровизация — когда я бегу за Варлей и пугаюсь упавшего с неё платка. Вроде бы мелочь, но почему-то зрители очень хорошо этот момент запомнили. А я просто шёл от образа — раз Трус, значит, должен всего бояться, даже платка. Я также придумал сцену с огурцом во время погони за нами Шурика на дрезине. Я пуляю из рогатки, огурец остаётся в руках, а рогатка улетает. Но самая моя любимая находка — это „стоять насмерть“. Помните, когда мы втроём, взявшись за руки, перегородили дорогу Варлей? И я бьюсь в конвульсиях между Моргуновым и Никулиным. Вот мне до сих пор эту сценку все напоминают…»

В фильме есть эпизод, где знаменитая троица попивает пивко.