Наталья МУСИНА
      ПОСЛЕДНЯЯ ПРОВЕРКА
      Они медленно пробирались, то и дело глубоко увязая в сугробах. Мужчина шел впереди, держа под мышкой катушку с проводом. Девушка, стараясь попадать в его следы, - чуть сзади.
      Послышался нарастающий гул. Мужчина и девушка одновременно остановились, провожая взглядами проносящиеся над ними самолеты с черными крестами на крыльях.
      - Щас их шуганут, - произнес мужчина.
      И тут же вокруг самолетов заплясали белые об лачки разрывов.
      Мужчина и девушка к тому времени уже дошли до столба, высившегося на небольшой заснеженной поляне. Девушка забралась на самую макушку, принялась медленно, видно, из последних сил, прикручивать проволоку. Закончив, она соскользнула вниз, прижалась к столбу и, обхватив его обеими руками, заснула.
      Мужчина, заметив над собой развернувшийся точечный веер летящих бомб, перевел взгляд на девушку, громким, срывающимся голосом закричал:
      - Ложись!..
      Но девушка не слышала его. Уронив голову на руки, она спала.
      Мужчина ткнулся ничком в сугроб.
      Бомбы стремительно неслись к земле, к этой небольшой заснеженной полянке среди промерзших сосен. Их падение было неумолимым, а девушка, привычно слыша сквозь сон все происходящее вокруг, никак не могла заставить себя открыть глаза и тоже зарыться поглубже в сугроб, чтобы попытаться использовать последний свой шанс выжить...
      В это мгновение небо прочертил тонкий яркий луч, и вокруг замерло все: и ветер, и самолеты, и бомбы. А луч образовал вокруг девушки едва заметное светящееся полусферическое облачко, которое стало быстро разрастаться, поднимаясь все выше. Вот оно коснулось замерших в небе бомб, и те бесшумно и мгновенно исчезли. То же самое произошло и с попавшими в эту зону самолетами.
      Мужчина, так и не дождавшись неизбежных взрывов, поднял голову, недоуменно уставился на чуть светящееся, слегка подрагивающее облако. Протер кулаком глаза, но видение, растворив бомбы и самолеты, неожиданно исчезло, и он, обшарив взглядом вмиг опустевшее серое небо, поднялся, стряхнул с себя снег, потом посмотрел на девушку, прижавшуюся к столбу, командно закричал, дробя на кусочки непривычную тишину;
      - Машка! Ефрейтор! Ты что, уснула там, что ли, свирис телка?! А ну - быстро ко мне!
      Девушка вздрогнула, ойкнув, упала в сугроб, вскочила.
      Усталая и виноватая улыбка скользнула по ее губам. Она в растерянности стояла перед мужчиной. Тот судорожно спросил:
      - Ты ничего не заметила?
      Девушка потупила взгляд, смущенно переступила с ноги на ногу, негромко ответила:
      - Простите, товарищ старшина, но я, наверное, действительно задремала немного там... - она кивнула в сторону столба и вздохнула.
      Старшина проследил за ее взглядом, еще раз оглядел пустое небо, потом посмотрел на девушку, пробурчал:
      - Набрали свиристелок на мою голову, а я возись с ними... Детский сад и только! - Покачал удрученно головой: - И что интересно: никому и не расскажешь, засмеют ведь. Со страху, скажут, привиделось такое... - Он недовольно встопорщил седые усы, расстроенный собственными мыслями, неожиданно набросился на девушку: - Ну, чего стоишь, как елка замерзшая? Докладывай. Коли связь в порядке, то пошли, щас кипяточку бы, горяченького...
      * * *
      Я тихонько засмеялась, выключила монитор, соединенный одновременно с компьютером и дисплеем, и почувствовала себя удивительно хорошо, так хорошо, что захотелось обнять всю вселенную со всеми ее планетами и звездами.
      Засветился экран моего рабочего журнала, и на нем появилось изображение Фила. Что-то неуловимо изменилось в его лице. Или я увидела нечто такое, на что раньше не обращала внимания. Эта короткая мысль заняла у меня какое-то мгновение, поэтому я не сразу нажала кнопку приема.
      - Почему ты задержалась с включением приемной кнопки? недовольно спросил он. И, не дожидаясь ответа, чуть возбужденно проговорил: - Сана, мне необходимо срочно увидеться с тобой для очень важного разговора, - последние три слова он произнес подчеркнуто раздельно.
      Откровенно говоря, мне в этот момент не хотелось кого-либо видеть. Но я знала, что Фил не будет беспокоить меня по пустякам, к тому же, кажется, догадывалась о причине его столь странного непривычного для меня возбуждения, поэтому лишь кивнула ему в знак согласия.
      Раньше я обязательно начала бы подтрунивать над Филом, чтобы он со всей серьезностью объяснил мне всю важность предстоящего дела, потому что мне нравились его логические выводы, всегда и во всем безукоризненно точные. Но сейчасСейчас я ничего не сказала ему, только улыбнулась отрешенно и нажала кнопку отключения приема.
      Потом я подумала, что такая озабоченность Фила вне всяко го сомнения связана со мной, с моей работой!.. Ну, конечно же!
      Это же абсолютно логично: если мы уже виделись с ним сегодня и все было нормально, если ему именно сейчас необходимо увидеть меня для очень серьезного разговора, если я именно сегодня в конце концов не выдержала и вмешалась в судьбу этой девчушки, уснувшей у столба, это значит...
      Это значит, что меня попросят из Аналитического Центра вот единственно логичный вывод.
      Я уже начала немного нервничать от казавшегося мне чересчур долгим ожидания, когда Фил наконец-то появился. По его сосредоточенному виду, сквозь который едва заметно проскальзывала совершенно не свойственная ему растерянность, мне сразу стало ясно, что дела мои отнюдь не соответствуют тому оптимизму, который я в себе поддерживала.
      - Ну и что там такое случилось? - попыталась как можно спокойнее спросить я у Фила.
      - Думаю, ты сама прекрасно знаешь, что случилось, - ответил он, усаживаясь в кресло, - действие совершила ты, причем, не посоветовавшись со мной.
      - Неужели я настолько глупа, что должна советоваться с тобой абсолютно по всем возникающим у меня вопросам?
      - Ты прекрасно понимаешь, что я не имею в виду абсолютно все возникающие у тебя вопросы.
      Конечно же, сейчас был совсем не тот случай, когда я могла позволить себе шутить с Филом.
      - Ты хочешь сказать, что у меня нет шансов остаться работать в Аналитическом Центре?
      Фил посмотрел на меня, и в его взгляде я прочла легкое недоумение.
      - Если бы существовала только дилемма быть тебе в Аналитическом Центре или подыскивать другую работу, я, скорее вceго просто ограничился бы разговором с тобой на эту тему по рабочему журналу и сейчас говорил бы то, что всегда говорю тебе при наших встречах. А так...
      - Что же тогда? - перебила я его.
      - Сана, - он поднялся, зашагал по комнате, - ты совершила огромную, не поддающуюся логике ошибку, вмешавшись в дела этой планеты Земля. Неужели ты не понимаешь, что они для нас - антимир, другое измерение? Они отвергают элементарную логику и, как ты сама уже убедилась, во многом именно поэтому обречены, что подтвердили и восемь до тебя проведенных проверок, и твоя собственная. Ты прекрасно справилась с заданием - я говорю это совсем не в утешение, а признаю свершившийся факт,- твой отчет привел в восторг самых взыскательных аналитиков. И какая же, прости за резкость, была необходимость прикасаться к этой планетке, когда мы не можем разрешить делать это без согласования с Высшим Советом даже самым опытным нашим испытателям, а тем более совершать поступок?..
      - Ты говоришь о той девушке?
      - Да.
      - Мне стало жаль ее...
      - А меня тебе не жаль? Жалость, как и любое другое чувство, должна быть логически обоснована, иначе она элементарно вредна. Впрочем, я сейчас не намерен повторять тебе курс начальной логики... - Он перестал вышагивать по комнате, остановился напротив меня. - Я пришел сюда за тем, чтобы ты сказала мне однозначно: мы будем вместе или нет? Только, - он протестующе поднял руку, заметив готовую появиться на моем лице улыбку, - повторяю, ответ должен быть однозначным, сейчас, и навсегда. Поверь, у нас нет времени даже на двузначность. Своим необдуманным вмешательством в дела планеты Земля мы сократили время до мгновений. Я жду ответа, Сана. Фил опустился в кресло, не сводя с меня пристального взгляда.
      - А если я отвечу отрицательно? - мне откровенно не нравилась категоричность Фила.
      - Такой ответ будет совершенно нелогичным.
      - Это не ответ на мой вопрос!
      - Я просто не предполагал, что ты можешь мне ответить отрицательно... Я думал, что...
      - Ты так и не сказал, что ожидает меня после вмешательства в жизнь этой планеты, - вздохнула я, - но тем не менее обещаю подумать над своим ответом. А теперь, извини, я очень устала и хочу отдохнуть.
      * * *
      Когда Фил ушел, я опустилась на диван, поджала коленки к подбородку и, закрыв глаза, попыталась задуматься о своем положении. Но что-то мешало сосредоточиться... И вдруг поняла: я мешала сама себе! Да, так и есть: я с удивлением ощутила в себе чувство страха, чувство жалости, сострадания и еще самое, пожалуй, странное - чувство любви. И эти чувства заглушали во мне приобретенную с рождения логичность мышления, то есть, как объясняли нам, главное приобретение, позволившее нашему миру в конце концов успешно преодолеть эпоху опасных катаклизмов. Неужели все, что сейчас происходит со мною, только из-за прикосновения к этой девушке?
      Зачем же я это сделала? Ведь когда впервые пришла в Аналитический Центр,- то и мысли не было предпринимать что-то не соответствующее инструкции. Я спокойно анализировала на компьютере выданные технические характеристики планеты. Когда я убедилась, что изначально планета жизнеобеспечена практически до бесконечности, то, отдав карту своему Главному Руководителю, принялась за дальнейшие аналитические исследования. И почти сразу пропал интерес к этой планете. Даже наоборот, она вызывала у меня с каждым днем все большее отвращение, потому что появившийся на планете представитель разумного существа неожиданно начал использовать свой собственный разум фактически для уничтожения самого себя...
      Это было настолько нелогично, что в первый момент я не поверила компьютеру, решила, что он что-то искажает. Поэтому, подключив монитор, начала уже рассматривать планету. И то, что увидела, заставило меня содрогнуться: к каким только изощренным способам не прибегали земляне, чтобы уничтожить друг друга! Здесь их разум поистине всемогущ и беспределен... Не выдержав, я пришла к Филу, взмолилась:
      - Фил, миленький, помоги мне!
      - Что случилось? - встревожился он, и я с удовольствием наблюдала за ним: нравится мне, когда Фил озабочен единственной мыслью помочь мне... Может, это эгоистично с моей стороны, но что поделаешь...
      - Хочу в другом Центре работать. Я из-за этой планеты, которую исследую, скоро нервничать начну.
      - Но ты так стремилась попасть именно в Аналитический, и, как видишь, мне удалось это сделать не без труда... Расскажи-ка лучше, что у тебя не ладится на этой работе, возможно, я смогу чем-нибудь помочь.
      - Да все у меня ладится!
      - В чем же тогда дело? Или это обыкновенный каприз?
      - Да нет же, Фил, понимаешь, мне просто надоело. Мне надоело смотреть, как разумные существа уничтожают друг друга. Не сомневаюсь, они когда-нибудь придумают такое, что уничтожат сами себя вместе с планетой! А моя работа заключается только в том, чтобы наблюдать все это?
      Я ожидала встретить сочувствие, но Фил вместо этого улыбнулся, что окончательно вывело меня из себя, и я вспылила:
      - Нечего улыбаться! Сам бы повозился с этой планеткой, тогда я посмотрела бы на тебя...
      - У меня было много времени, чтобы возиться, как ты говоришь, с такими планетками, как твоя Земля, так что я прекрасно понимаю тебя, Сана. А улыбаюсь потому, что мне очень приятно наблюдать, как совершенствуется твое логическое мышление. Ты еще не закончила анализ своей планеты, а уже абсолютно точно сделала вывод, что она обречена...
      - Как это обречена? - искренне изумилась я. - Все мои анализы свидетельствуют о том, что планета Земля жизнеобеспечена практически до бесконечности...
      - При условии, - подхватил Фил, - что она не уничтожит сама себя. А именно это произойдет, несмотря на биологическую жизнеобеспеченность, когда разумные существа планеты придумают самое жестокое оружие. Есть еще вопросы?
      Я отрицательно покачала головой.... А потом меня осенила неожиданная мысль, и я попросила:
      - Фил, бесценный мой добровольный руководитель, если я действительно такая умная, как ты меня убеждаешь, и с дальнейшим анализом у меня проблем не предвидится, то определи, пожалуйста, на Главном Компьютере последний виток этой планеты. Мне хочется рассмотреть его повнимательнее, ведь это, наверняка, поможет в какой-то степени и общему моему анализу...
      - Последним витком планеты Земля является четыре миллиарда семьсот тысяч триста шестьдесят четвертый, - подражая автоматическому голосу Главного Компьютера, произнес Фил. - Я обязан знать все, что тебе предстоит узнать в ближайшее время,- ответил он на мой удивленный взгляд. - Иначе мое стремление постоянно находиться рядом с тобой окажется явно нелогичным... - Он широко улыбнулся. - И разве до сих пор был хотя бы один случай, когда бы я оказался чего-то не знающим или отчего-то растерянным рядом с тобой, не знал бы, что тебе необходимо делать в той или иной ситуации?
      - Все правильно, - я улыбнулась ему в ответ, - вот поэтому я и чувствую себя рядом с тобой совершенно спокойно и уверенно, и очень благодарна тебе, Фил.
      ... Четыре миллиарда семьсот тысяч триста шестьдесят четыре витка, и каждый виток - год. Год жизни. И практически нет ни единого витка, в котором разумные существа этой планеты не убивали бы, не калечили друг друга... Порою мне казалось, что они испытывают от этого самое настоящее удовольствие.
      При помощи монитора я раздробила последний виток на тысячные доли, заложила их в компьютер, после чего тот выдал мне соответствующее количество кассет. Взяв наугад одну из них, я снова включила монитор.
      * * *
      На Земле стояла зима. Мой взгляд задержался на девушке.
      Сидя в сумрачной комнатке, по самую крышу зарытой в земле, она при свете фонарика что-то писала, время от времени отогревая коченеющие пальцы своим дыханием.
      Я пригляделась к тому, что она писала, включив переводческий канал монитора, зачем-то непроизвольно приглушила бесстрастный голос-автомат.
      "Милый мой, любимый, единственный мой Сережка! Мне так плохо здесь без тебя, а ты появишься только через две недели... Как долго тянутся дни! Не знаю, как я проживу это время, хотя обязательно должна прожить, потому что, если не проживу, тогда и тебя не встречу, а встретить хочу очень и очень... Я так хочу сейчас, чтобы не было войны, чтобы я сидела, пусть в этой же самой прокуренной и сырой землянке, в которой сижу и пишу тебе письмо, но только чтобы никто не умирал вокруг.
      Позавчера похоронила Зойку, помнишь, она такие замечательные стихи писала?.. А вчера к нам прислали молоденького лейтенанта, а его даже никто не успел узнать по имени... Сереженька, Сережа, приезжай скорее, а то я не выдержу и расплачусь..." Девушка продолжала торопливо выводить буквы, а я отвела взгляд, смутившись, как будто подглядела чью-то жизнь не на какой-то одной из исследуемых планет, а здесь, у нас, где каждому гарантирована прививка биологического поля защиты с первых же дней жизни... Интересно, что может означать это земное понятие - любимый? Судя по тому, с какой самоотверженностью девушка писала письмо этому Сереже, она должна быть абсолютно зависима от него, во всяком случае намного больше, чем я от Фила. Любопытно, как они встречались раньше, о чем говорили?
      Я чуть сдвинула рычажок настройки и наведения. На планете появилось лето.
      Введя в компьютер данные моей девушки, я через мгновение увидела ее на берегу какой-то тихой речки. Сзади к ней подошел юноша, закрыл ей глаза ладонями.
      - Сережа! - воскликнула девушка, оборачиваясь. - Почему так долго?.. - Глаза у нее искрились от непонятной мне радости, и улыбка освещала ее лицо.
      - Извини, пожалуйста... - Он развел руками. - Я был в военкомате, - и он опустил голову, словно боялся встретиться с ней взглядом. - Разве ты еще ничего не знаешь?
      - Я все знаю! - засмеялась девушка. - Я знаю, что небо удивительно синее, листья удивительно зеленые, вода удивительно прозрачная и теплая, а ты удивительно хороший, хотя и чем-то удивительно озабоченный! - Она звонко засмеялась. - А еще я знаю, что развею твою озабоченность, потому что я самая счастливая на земле! Ой, Сережка, да что ты в самом деле, ты даже ни разу не улыбнулся...
      - Маша... - Юноша опять замялся, будто подыскивая слова, которых ему никогда не доводилось произносить. - Понимаешь, Машенька, произошло действительно ужасное...
      - Разве в такой день может произойти что-то действительно ужасное, Сережка? Ты посмотри, какой день! - Она пыталась шутить, но выражение ее лица с каждым мгновением становилось все серьезнее и серьезнее.
      - Война!
      - Что?
      - Война, Машенька...
      Девушка медленно опустилась на траву...
      Так я и оставила мою девушку и ее парня: она сидит на берегу, закрыв лицо руками, а он стоит рядом, подставив лицо упругому встречному ветру.
      Они ни разу не произнесли этого слова - люблю, но мне почему-то казалось, что именно благодаря этому понятию глаза у девушки так искрились от радости... Не думаю, чтобы я ошибалась. Но главный вывод из увиденного мною на экране монитора заключался в другом: я поняла, что, оказывается, разумные существа, во всяком случае те, которых я видела, совсем не испытывают удовольствия от того, что уничтожают друг друга, как я считала раньше, когда исследовала планету с помощью компьютера. Естественно, от этого их поступки становятся еще нелепее и нелогичнее, но и этот вывод поможет мне при составлении отчета и значительно углубит его.
      Затем я снова вернулась в зиму. Мне казалось, что если я увижу, как девушка встретится с парнем теперь, обязательно пойму, что они подразумевают под словом любовь.
      Он должен был вот-вот появиться. Девушка грелась возле раскаленной добела железной печки. В комнату, где она сидела, то и дело входили и выходили какие-то озабоченные, неулыбчивые люди. Потом вошел седоусый мужчина, посмотрел на девушку, задремавшую от окутавшего ее тепла, почему-то вздохнул и, нахмурив брови, приказал:
      - Ефрейтор Кириллова, марш на устранение обрыва связи на линии!
      Девушка вздрогнула от неожиданного, резкого голоса мужчины, растерянно посмотрела на него, но в следующее мгновение подтянулась, поправила привычным, заученным движением ремень, стягивающий ее бушлат, коротко ответила:
      - Есть устранить обрыв связи на линии!
      Вытащив из-за пазухи варежки, она надела их, в углу комнаты взяла какой-то ящик на длинном ремне, катушку с проволокой и направилась к выходу.
      Они шли друг за другом. Седоусый мужчина, держа под мышкой катушку с проволокой, - впереди, а девушка, стараясь попадать в его следы на снегу, - за ним. Шли медленно, отворачивая лица от колючего, со снегом, ветра. Девушка не поспевала за мужчиной, и тому приходилось время от времени останавливаться, поджидая ее.
      Послышался нарастающий тревожный гул самолетов. Они пролетали над поляной, к которой вышли мужчина и девушка, потом повернули назад, сбрасывая бомбы.
      Мужчина и девушка подошли к столбу. Девушка, поправив висевший на спине ящик, забралась наверх, принялась соединять оборванный провод. Закончив, она скользнула вниз, прижалась к столбу и замерла. Мужчина вдруг упал в снег. Одна из бомб упала точно в середину поляны, и в одно мгновение не стало ни девушки, ни мужчины, ни столба... Я поняла, что их совсем не стало.
      Снова и снова я прокручивала на мониторе этот кусочек жизни планеты Земля, и каждый раз нелепый взрыв бомбы уничтожал и мужчину и девушку. Но ведь они, моя девушка и ее любимый Сережа, сегодня должны были встретиться... И только потом, когда от бесконечного повторения этого кусочка лица мужчины и девушки, взрыв бомбы слились в моих глазах в одно черное пятно, только потом я поняла: они никогда уже не встретятся.
      Никогда. Несмотря на всю нелогичность этого когда-то свершившегося на Земле факта.
      И мне стало очень жаль ее, мою девушку. Я снова увидела ее глаза, искрящиеся от радости в тот яркий летний день на берегу тихой речки, и снова увидела ее глаза, бесконечно усталые, когда она пробиралась по заснеженной поляне.
      Повинуясь какому-то безотчетному порыву, я нажала кнопку сверхмощного аппарата, и к Земле устремился луч, поразивший и самолеты, и бомбы...
      Вот тогда-то на моем столе и засветился экран рабочего журнала, на котором появилось озабоченное лицо Фила, а потом состоялся весь тот разговор, продолжения которого, уверена, мы ждали оба с одинаковым нетерпением.
      * * *
      - И что же ты мне все-таки ответишь? - Фил, появившись у меня вновь, был предельно сосредоточен.
      - Сначала ты мне ответь, что произошло в результате моего вмешательства в дела этой самой планеты Земля? - я даже сама удивилась, насколько спокойно чувствовала себя в этот момент.
      Фил усмехнулся, похоже, уловив некоторую перемену, происшедшую во мне после нашей последней встречи. Потом, после некоторого размышления, заговорил: - Ну что ж... Учитывая мое отношение к тебе, я отвечу первым на этот раз... Итак, что касается планеты Земля. Ты подарила жизнь какому-то разумному существу, которое по логике своего развития уже не должно ее иметь. Таким образом, все те расчеты, которые проводились до тебя по отношению к этой планете, потеряли всякий смысл...
      - Нечего было давать мне на проверку много раз проверенное! - огрызнулась я. - Неужели нельзя было дать мне какуюнибудь другую планетку, от исследования которой была бы определенная польза, а не вред, как получилось с планетой Земля, если судить по твоему поведению?
      - Ты удивляешь меня все больше и больше, Сана. Ты уже прекрасно знаешь, что проверка исследуемой планеты всегда является одновременной проверкой и того, кто этим занимается.
      До сих пор ты проходила все этапы блестяще, и вот... Ну да ладно, об этом потом. Продолжу свой ответ на твой вопрос, если не возражаешь.
      Я милостиво кивнула.
      - Так вот, самое главное, что мы теперь не знаем, во всяком случае пока, последнего витка этой планеты. Компьютеру дано задание рассчитать ее жизнеобеспеченность при условии, что то разумное существо, которому ты дала жизнь, все еще находится в окружающий среде. И вот уже прошло столько времени после твоего поступка, - Фил посмотрел на часы, - а компьютер все еще продолжает вычисления, и это означает, что последний виток планеты отодвинулся в далекое и неопределенное будущее.
      - Но это же хорошо! - обрадовалась я.
      - Согласен, что было бы неплохо для продолжения наших исследований планеты Земля, тем более, что подобные варианты еще не встречались в нашей практике. Но, ко всему прочему, это связано непосредственно с тобой, Сана...
      - Чепуха! - беспечно махнула я рукой. - Ну, пусть меня выгонят из Аналитического Центра, дадут другую работу, неужели только из-за этого ты затеял весь разговор?
      - Во-первых, это совершенно противоречит логике, когда кто-то, добившись определенных высот в своем положении, потом идет на снижение общественного мнения о себе. Логика бывает только поступательно прямой, обратной не бывает, это закон нашего развития, который всегда подтверждался реальностью. Во-вторых, и это самое главное во всей этой истории, ты прикоснулась к антимиру!
      - Прости, Фил, но это не антимир, поскольку у нас с ними есть общие биологические закономерности.
      - Хорошо, выражусь точнее, ты прикоснулась к антиподу, и, мне кажется, большой разницы здесь нет.
      - Ошибаешься, не такой уж он и плохой, этот антипод... буркнула я.
      - Сана!
      - Прости... Договаривай.
      - Я уже замечаю, что прикосновение к антиподу не прошло для тебя бесследно. Но, думаю, что это не необратимый процесс, хотя согласно закону сохранения логической энергии, то есть основы нашего существования, мы должны тебя... Впрочем, это уже не так важно, я жду твоего ответа.
      - Ты не договорил.
      - Я сказал все, Сана.
      - Ты так и не сказал, что ожидает меня после прикосновения к антиподу.
      - Это зависит от твоего ответа.
      - И если я скажу: нет, тогда...
      - Ты не можешь сказать "нет", потому что я всегда заботился и буду заботиться о тебе.
      - Хорошо, а если я скажу: да, тогда...
      - Тогда у меня единственный выход - вернуть планету Земля на ее круги, точнее, вернуть то, что спасла ты, и тогда планета останется внутри всех тех расчетов, которые много раз проверены и перепроверены. Думаю, стоит мне обратиться с соответствующими выводами в Высший Совет, со мной согласятся. Наблюдать и рассчитывать продолжение планеты интересно, конечно, но непредсказуемость ее поведения представляет определенную опасность и для нас, поскольку нет гарантий, что, миновав критический виток, они не начнут уничтожать другие планеты. Уверен, эти логические выкладки будут достаточными для Высшего Совета.
      - А если я все-таки скажу: нет...
      - Я сделаю то же самое, только против твоей воли.
      - Ты этого не сделаешь, Фил! - Я испугалась и за свою Марию, и за свое решение, поэтому сказала то, что во мне уже окончательно определилось: - Я очень тебя уважаю и очень благодарна за все, что ты для меня сделал, но я хочу любви, поскольку отношусь к существам разумного класса...
      Я посмотрела на Фила и убедилась, что он с трудом сдерживает улыбку, а при последних моих словах засмеялся.
      - Сана, - произнес он сквозь смех, - любовь - самое алогичное понятие, какое только может существовать в природе. Не сомневаюсь, что и на этой планетке Земля до последнего момента существовала любовь.
      - Да...
      - Вот видишь, я прав. Когда нет любви, тогда нет и ненависти, а значит, и невозможно уничтожение друг друга.
      - Ты хочешь сказать, что планета фактически уничтожила саму себя только потому, что там существует любовь?
      - Не существует, а существовала! Все это уже позади. Выживают только такие миры, как наш, где любое движение желаний или мысли прежде всего логически обусловлено.
      - Фил, - попросила я, чувствуя, как начинает раскалываться голова, - дай мне времени подумать еще. Ты же сам видишь, что после прикосновения к этой планетке я немножко потеряла форму. Я отдохну, а завтра дам тебе окончательный ответ.
      - Завтра будет поздно. У меня сейчас встреча с твоим Главным, потом я вернусь к тебе и ты дашь мне единственно логичный ответ. Кстати, учти, в противном случае ты будешь в соответствии с законом сохранения логической энергии трансформирована на ту планету, с которой у тебя произошло прикосновение.
      Он ушел, а я... Я давно уже все решила, еще до последнего разговора с Филом. И он ничего нового мне не сообщил, я прекрасно знала и о возвращении на свои круги, и о трансформации, проще говоря - растворении в том, к кому прикасаешься на другой планете. Все это я знала и приняла решение. Мелькнула, правда, мысль, что, может быть, поступаю так потому, что во мне начались необратимые процессы, обусловленные прикосновением к антиподу, но это предположение вызвало у меня только усмешку: даже если это и так, то это мне нравится.
      * * *
      Утром, вдоволь налакомившись клубникой и черешней, все собрались завтракать - бабушка с дедом, их дочка с мужем, внук и две внучки.
      - Бабуль, - неожиданно спросила самая младшая внучка, - а ты почему сегодня такая красивая?
      Все засмеялись.
      - А я почему-то молодость вспомнила. А теперь смотрю на нашего деда и думаю, куда же подевался тот красивый Сережа, из-за которого я и на фронт пошла, и всю войну отвоевала?.. - Она улыбнулась и посмотрела на мужа.
      - Так он же постарел просто! - воскликнула внучка, радуясь своей догадке.
      - Понятно? - удовлетворенно хмыкнул дед. - А вот бабушка наша совсем не стареет, правда? - он повернулся к внучке. Сегодня же вообще лет на двадцать помолодела!
      Я тихонько засмеялась, посмотрела на дочку и внуков Марии и подумала, что Филу долго еще придется ждать, когда компьютер вычислит последний виток этой планеты.