Глава 32

Мороз и снег

В феврале ударили сильные морозы.

Пронзительно скрипел снег под ногами; у колодцев, закутанных в соломенные чехлы, нарастали огромные наледи; потрескивали по ночам бревенчатые стены изб.

Матери и бабушки укутывали школьников в теплые платки, шали и башлыки и наказывали им добираться до школы как можно скорее. И ребята, зная, что с морозом шутки плохи, как никогда были послушны и нигде не задерживались.

Только кое-кто из бедовых, вроде Кольки Ручьева, не желая конфузить себя платком, по-прежнему бегал на занятия в легкой шапчонке, но перед тем, как войти в класс, яростно оттирал снегом щеки и уши.

Учеников из дальних колхозов доставляли теперь в щколу в широких розвальнях. Чтобы не поморозить, ребят закутывали потеплее, а возницы все время погоняли коней и покрикивали: «Э-э! Дорогу! Ребятишек везу!». И встречные подводы съезжали в сторону.

Вслед за морозами начались ветры. Они дули порой целыми ночами, выстуживали избы, обжигали лица людей, захватывали дыхание. Не доведись в такую ночь человеку очутиться в поле!

Ветер не на шутку обеспокоил колхозников: он стал сносить с полей снег. В лощинах и оврагах наметало огромные сугробы, а возвышенные участки оголялись.

Костя уже два раза ходил в разведку на Пасынки и убеждался, что слой снега становился все тоньше и тоньше.

«Старалась зима, хлопотала, а ветер всю ее работу насмарку! – с обидой подумал он. – Так дело пойдет – земля весной без влаги останется».

В воскресенье утром у Кораблевых в доме назначено было очередное занятие по агротехнике.

За несколько дней до этого Витю приняли в члены школьной бригады, и ему поручили сделать доклад о снегозадержании.

Когда доклад был готов, Витя предложил Косте собрать членов бригады у них в доме: горница просторная, места всем хватит, отец с матерью уезжают на воскресенье в город, и, главное, не надо бежать по морозу в школу.

Костя согласился.

И вот сейчас Витя встречал ребят. То и дело в сенях гремела щеколда, шаркал веник, и школьники осторожно переступали через порог. В горнице было тепло, уютно.

– Снимайте, снимайте валенки! Еще наследите тут, – говорила вновь приходящим Катя Прахова и кивала на желтый крашеный пол.

– Да нет, зачем же! Следите, не жалко, – радушно убеждал Витя, но ребята все же разувались и, оставив валенки у порога, рассаживались на лавке.

Вскоре собрались почти все члены бригады. Не было только Кости с Митей да еще Галины Никитичны и Марины.

– Может, радио послушаете? – предложил Витя, желая чем-нибудь занять ребят. – Сейчас легкую музыку передают. Или народные песни хотите?

Но послушать радио не удалось. В горницу вошел Митя и сказал, что Костя немного задержится и пусть Витя начинает свой доклад без него.

Витя разложил на столе записи, повесил на стенку рисунки, таблицы и схемы.

Он готовился к докладу целую неделю, перечитал немало литературы и рассчитывал говорить минут сорок. Вначале Витя выяснил, почему растения нуждаются в воде и как надо запасать влагу в почве. Потом он начал подробно рассказывать, как надо задерживать на полях снег.

Все внимательно слушали, что-то записывали в тетрадочки, и Витя подумал, что доклад у него, как видно, получается неплохой. Ему только было досадно, что Костя до сих пор не явился на занятия.

Неожиданно распахнулась дверь, и на пороге, в клубах пара, показалась Галина Никитична.

Вслед за нею вошли Костя и Ваня Воробьев.

– Занятия кружка придется пока прервать, – сказал Костя, потирая уши. – Колхоз начинает снегозадержание. Марина со своей бригадой уже с утра работает на Пасынках. Надо выходить и нам.

– Это в такой холодище-то! – вскрикнула Катя Прахова.

– Ждать, ребята, нельзя, – сказал Ваня Воробьев. – Дело срочное. Ветер может весь снег сдуть.

– Да что там гадать: холодно, жарко! – поднялся Паша. – Раз нужно – значит, нужно… Подавай, Костя, команду!

Варя уже несколько раз согласно кивнула Паше, а когда тот смолк, предложила вывести на снегозадержание восьмой класс.

Галина Никитична наказала ребятам одеться как можно теплее, забрать топоры, ножи, лопаты, санки и собираться у правления колхоза.

Все быстро разошлись.

Вскоре у правления собралось довольно много школьников: комсомольцы, почти все восьмиклассники и большая группа пионеров во главе с Варей.

– Пионеры в поле не пойдут, – объявила учительница. – Сейчас же расходитесь по домам!

– Так, Галина Никитична, – взмолился Колька, – мы же закаленные… нас никакой мороз не берет! – И он выразительно посмотрел на Варю: поддержи, мол, хоть ты!

– Может, им приказать платками обвязаться? – обратилась к учительнице Варя.

– Так это мы разом! – Колька вытащил из кармана теплый платок и старательно закутал голову, оставив только крошечную щелочку для глаз. – А теперь, Галина Никитична, можно?

– Ну что с вами поделаешь! – засмеялась учительница и велела всем пионерам сбегать домой за платками.

Костя и Ваня Воробьев повели школьников к берегу Чернушки.

Застучали топоры, пошли в ход ножи. Ребята срубали голые кусты ракитника, срезали ветки осинника, ольхи, все это грузили на санки, увязывали веревками и отвозили на Пасынки.

Здесь, по указанию Марины, прутья и хворост укладывали валами по всему участку. Теперь снег уже не сносило ветром в лощину, а он задерживался около валов, собирался в сугробы.

– А я другой способ знаю, как снег задерживать, – сказал Кораблев, подходя к Косте. – Без хвороста.

– Что за способ?

– Я много книжек по снегозадержанию перечитал. Вот, не дослушали сегодня мой доклад, а есть такой способ. Надо побольше канав в снегу выкопать. Когда поле неровное, снег лучше задерживается.

Мальчики рассказали про канавы Марине. Витя добавил, что этот способ широко применяется в колхозах Сибири.

– Убедили, теоретики! Принимаю ваш способ, – согласилась Марина и поставила часть школьников копать между хворостяными валами канавы.

Санки с хворостом между тем беспрестанно тянулись из лесной чащи к Пасынкам. Школьники разбились на пары: один тащил санки спереди за веревку, другой подталкивал сзади. Так было легче и удобнее.

Костя нагружал свои вместительные санки щедрой Рукой и, впрягшись, тянул их, как добрая лошадка. Вася ьызвался помочь ему:

– Надорвешься ведь, чертушка! Давай вместе возить.

– Нет, нет, – запротестовал Костя, – девчат выручай.

В очередную поездку в лес Костя так много наложил в санки хворосту, что едва хватило веревки, чтобы увязать его. По ровной дороге санки катились довольно легко, но на крутом пригорке тяжелый груз дал себя знать. Косте пришлось согнуться в три погибели, веревка больно врезалась и плечи, стало жарко.

Навстречу попалась Варя с пионерами. Ребята только что отвезли хворост на Пасынки и сейчас возвращались обратно к лесу.

Заметив Костю, девочка бросилась к нему:

– Жадность тебя одолела! Разве так можно?

Она подозвала Кольку с Петькой и приказала им подталкивать Костины санки сзади.

– Да что я, маломощный, один не довезу? – обиделся Костя.

– А ты не спорь! Мне со стороны виднее, – сказала Варя. – А тебе такое задание будет: за ребятами смотри, чтобы они носы не поморозили.

Костя вынужден был согласиться, но, когда девочка отошла, он приятельски подмигнул Кольке и Петьке:

– А теперь шагайте своей дорогой. Без вас обойдусь.

– Нет, не можем, у нас дисциплина! – ухмыльнулся Колька. – Мы прикрепленные к тебе. По заданию вожатой.

– Ну ладно, – погрозил им Костя, впрягаясь в санки, – толкайте тогда. А я вам потом натру носы, поплачете…

В разгар работ к Пасынкам подъехали сани. Из них вылезли Никита Кузьмич и Анна Денисовна.

– Едем из города, видим – народу в поле полно, – пояснил Никита Кузьмич Марине. – Зачем это ты людей в такую стужу подняла?

Марина объяснила, что только вчера вечером Сергей Ручьев распорядился срочно провести снегозадержание. Вот и пришлось спешно поднимать бригаду.

– Оно, конечно, разумно, – согласился Никита Кузьмич. – Как говорится: «Снег на полях – хлеб в закромах».

– Отец, ты посмотри! – показала Анна Денисовна на поднимающихся из лощины школьников с санками. – Да тут войско целое!.. И Витя наш старается. И Галина с ними.

Никита Кузьмич засуетился, снял с себя рукавицы, башлык и понес было их сыну.

– Еще в тулуп сынка закутай! – Анна Денисовна цепко ухватила мужа за рукав. – Не конфузь ты его перед ребятами. А проморозится – не беда, крепче будет. – Она посмотрела на высокие хворостяные валы и лукаво переглянулась с Мариной. – Что-то и я застыла, отец. Не разогреться ли нам? Привезем-ка на участок возика два-три хворосту. Ты как?

И то ли Никита Кузьмич тоже начал замерзать, то ли еще почему, но он, крякнув, сел вместе с женой в сани и повернул лошадь к лесу.

К сумеркам валы из хвороста и канавы покрыли все поле.

Усадив школьников в сани, Никита Кузьмич и Анна Денисовна повезли их домой.

Проехав мост, Никита Кузьмич заметил впереди на дороге какую-то фигуру, одетую в дубленую, сидящую колоколом шубу.

– Э-э! – крикнул он. – Посторонись!

– Это же Федор Семенович! – шепнул Витя.

Никита Кузьмич, нагнав учителя, остановил лошадь и приподнял шапку:

– До правления, Федор Семенович? Садись подвезем!

– Да у вас и без меня полный комплект.

– Ничего, потеснимся!

Школьники усадили Федора Семеновича рядом с собой, и Никита Кузьмич пустил Гордого крупной рысью.

Глава 33

В Москву!

Еще лютовали по ночам морозы, ветер порой переметал дорогу и громоздил новые сугробы, но приметы весны нарастали с каждым днем.

Небо стало чище, выше, просторнее. И солнце, совершая по нему свой недолгий путь, успевало многое натворить за день: сочилась с крыш капель, сползали лавины влажного снега, вытаивали на солнцепеке завалинки, около стволов деревьев появлялись глубокие лунки.

Просо в школьной теплице вырастало на славу. Высокое, кустистое, с мощно развившимися стеблями, оно доходило ребятам почти до подбородка, а низкорослого Прахова скрывало даже с головой.

– Это как та горошина в сказке, – удивился дед Новоселов, заглянувший как-то в теплицу: – пол пробуравила, потолок с крышей пробила и до самого неба дотянулась. А не пустоцвет ваше просо? Зерно-то будет или нет?

Школьники и сами побаивались, как бы буйное просо не оказалось пустоцветом.

Часто в теплицу заходили Федор Семенович и Яков Ефимович, просматривали ребячьи дневники и подолгу о чем-то беседовали с Галиной Никитичной и Мариной.

Время шло. Метелки налились зерном, отяжелели, начали клониться вниз. Можно было снимать урожай. Но Марина и Галина Никитична не спешили. Они хотели, чтобы как можно больше людей увидело опытное просо.

По их заданию Витя Кораблев нарисовал красочный плакат: «Всем, всем! Приходите посмотреть наше просо. Адрес: Школьная гора, теплица. Юные мичуринцы».

Плакат повесили у правления колхоза, и люди стали охотно посещать теплицу.

Вскоре Марина привела на «школьную гору» председателя колхоза. Их встретили Костя, Варя и Митя. Предупредив Сергея, чтобы он не стукнулся о притолоку, они ввели его в тесную теплицу. Здесь было тепло, пахло влажной землей, молодой зеленью.

Сергей молча обошел рослые кусты проса, измерил расстояние между ними, осмотрел метелки и, вышелушив несколько зернышек, кинул их в рот.

Ребята терпеливо ожидали, что будет дальше.

– Экая сила вымахала! – пожевав, сказал Сергей. – Важное просо! А не изнежили вы его под стеклом, ребята?

– Можешь проверить! – Костя протянул брату толстую тетрадь. – В дневнике все записано. Ухаживали как положено, растения не баловали…

Но Сергей тетрадь не взял:

– Сейчас мне вас проверять некогда. Вы уж об этом сами доложите. С чувством, с толком…

– Где доложить? Кому? – не понял Костя.

– Как «кому»? Народу нашему, правлению колхоза. например. Вот пригласим вас на заседание…

– Нас? На правление? – с удивлением вскрикнула Варя.

– А как же иначе! Раз хорошее просо вырастили, так защищайте, деритесь за него… Чего переглядываетесь? Или не обучены еще доклады делать?

– Да нет… в классе приходилось, – призналась Варя.

– Так вот и готовьтесь. Докладчика выделите, обдумайте все по порядочку…

– А наше сообщение в текущих делах пойдет или как? – осторожно спросил Костя.

– Зачем же в текущих? Заглавным вопросом пустим.

Распрощавшись, Сергей ушел, а ребята с Мариной направились в школу. Первым делом сообщили новость Галине Никитичне, потом Федору Семеновичу.

После уроков в «живом уголке» собрались почти все члены школьной бригады.

– Кто же возьмется сделать на правлении доклад, вернее сказать – сообщение? – спросила учительница.

– Мите поручить, – предложил Костя. – Он в юннатских делах как по книжке читает, не собьется.

– Это твой почин с просом. – возразил Митя. – Тебе и выступать.

Немного поспорив, ребята согласились поручить доклад Косте.

– Только помни, – предупредила его Марина: – люди в правлении солидные соберутся – бригадиры, актив. Могут быть всякие вопросы… Ты не оплошай!

Весть о том, что Ручьев готовится к докладу на правлении колхоза, всполошила всю школу. Девятиклассники, изучающие основы дарвинизма, предложили консультировать его.

Витя Кораблев вызвался нарисовать диаграммы.

Колька попросил брата упомянуть на правлении о достижениях юннатов пятого класса и очень обиделся, когда Костя не пожелал его выслушать.

За несколько дней до заседания правления ребята обсудили Костин доклад.

– Думаю, все пройдет хорошо, – сказала мальчику Галина Никитична. – Только очень прошу: следи за чистотой языка. Изгоняй беспощадно все эти «вот», «значит», «так сказать». И, пожалуйста, не руби ладонью воздух, держи руки спокойно.

– Я на вас смотреть буду… Если что не так, вы головой покачайте, – попросил Костя.

Учительница согласилась.

– И вот еще что, – вспомнила она: – надо пригласить на правление всех преподавателей. И в первую очередь Марию Антоновну…

Наконец настал долгожданный вечер.

Рассыльный оповестил всех членов правления и бригадиров, но вслед за ним те же избы обошли школьники и вторично напомнили о часе заседания.

К назначенному времени контора колхоза наполнилась людьми. Сергей посмотрел на Костю и улыбнулся:

– Что ты, братец, съежился, как на морозе? Гляди веселее, кругом все свои!

Потом он занял место за столом, постучал карандашом по графину и объявил, что сейчас ученик восьмого класса юннат Ручьев сделает сообщение об опыте с просом.

– А регламент какой будет? – весело спросил кто-то из угла.

– Экий там счетливый объявился! – недовольно сказал дед Новоселов, перебираясь на первую скамейку. – Пусть говорит на здоровье, пусть покажет, впрок ли ему учение пошло.

– В регламенте, значит, урезать не будем… – Сергей кивнул Косте: – Давай, товарищ Ручьев, начинай.

Мальчик подошел к столу и заговорил чужим голосом. Все лица перед ним расплылись, как в тумане.

Но вот Костя махнул рукой, и Варя с Митей внесли два снопика проса: один – обычный, низкорослый, и другой, выращенный в теплице, – высокий, по грудь человеку.

Колхозники оживились, кто-то одобрительно сказал: «Эге!» И Косте стало легче. Слова пошли свободнее, он уже почти не заглядывал в тетрадку, лица впереди прояснились, и мальчик теперь узнавал каждого человека.

Внимательно слушали его члены правления; ласково поглядывала Марина; от окна согласно кивали головой Галина Никитична, Клавдия Львовна и Федор Семенович; с довольным видом поглаживал бороду дед Новоселов. С задней скамейки задумчиво смотрела на Костю Мария Антоновна. Рядом с ней сидел Никита Кузьмич.

И Косте стало радостно, как никогда. Пусть это маленькое дело, но оно доведено до конца, оно нужно людям, и мальчик не напрасно занимает их внимание…

И вот уже закончено сообщение об опыте с просом, показаны снопики, зачитаны отрывки из дневника, а Костя все еще говорит.

Он рассказывал о том, что вычитал в этом году из книг и узнал от учителей, рассказывал о смелых преобразователях природы, о передовых колхозниках, мастерах высоких урожаев.

Лицо мальчика пылало, он говорил горячо, немного сбивчиво и, наверное, совсем не по плану, но никто его не перебивал, не останавливал, словно все понимали, что Костя не только заучил эти имена, но они глубоко запали ему в душу и он не расстанется с ними всю жизнь.

Только Никита Кузьмич не выдержал и бросил замечание:

– Ты бы, Ручьев, к делу поближе…

На него зашикали, а Яков Ефимович укоризненно покачал головой:

– Дай же выговориться парню. Видишь, сколько у него накопилось!

Костя сообразил, что последние его слова не имели почти никакого отношения к сообщению о просе, и растерянно посмотрел на Федора Семеновича и Галину Никитичну. Те переглянулись и кивнули ему головой, словно хотели сказать: «Говори, раз слушают, говори…»

После Кости слово сразу же взяла Марина.

– Видали, какое просо при широкорядном посеве можно вырастить! – кивнула она на снопик из теплицы. – Я так думаю: тут говорить много не приходится, надо сеять просо по новому способу. Давайте решать, товарищи!

– Так то же на пятачке урожай… под стеклом, – заметил Никита Кузьмич. – А в поле с каждым кустиком не станешь нянчиться…

– Я уверена, что и в поле урожай хуже не будет, – настаивала Марина. – Теперь широкорядный сев применяют во многих областях.

– А сорняки полезут! Зараз все просо заглушат!

– Выполем! Сил не пожалеем, спина не переломится.

– Погоди, Марина! – остановил ее Сергей. – Сама знаешь, сколько сил забирает у нас эта прополка. От других работ отрывает. Надо же толком поразмыслить да взвесить все… Какие суждения будут, товарищи?

Поднялась Галина Никитична и подтвердила Костино сообщение: опыт в теплице проводился по всем правилам, почти в таких же условиях, как и в поле. Но было бы неплохо с весны повторить опыт в поле, на большой площади.

Раздались голоса, что надо списаться с учеными, может быть, даже с самим академиком Лысенко.

– А как Федор Семенович считает? – обратился к директору школы Сергей.

– Думаю, что мысль правильная, – отозвался учитель. – И мало того – списаться… Пусть Марина сама в Москву едет. Там же в Сельскохозяйственной академии наш земляк работает, Андрей Новоселов. И он как раз занимается культурой проса – проводил опыты в колхозах. Вот Марина ему все и расскажет, посоветуется…

– Справедливо, Федор Семеныч! – обрадовался дед Новоселов. – Прямо мою думку перехватил. Непременно пусть едет! – И он, как будто вопрос о поездке был уже решен, обратился к Марине: – Ты, значит, как с вокзала сойдешь, спрашивай Харитоньевский переулок, дом двадцать один. Тут тебе и будет академия всех наук по сельскому хозяйству. Ну, а как Андрюшу разыщешь, спуску ему не давай. Побеседуй по всей строгости. Так, мол, и так, невозможно нам больше терпеть с просом такое положение. Ждем от вас твердого слова, граждане ученые!

– А еще, Маринушка, закинь там удочку насчет ветвистой пшеницы, – сказал бригадир первой бригады Максим Ветлугин. – Может, дадут на разживу семян малую толику, хотя бы щепотку. Мы бы уж тут расстарались, вырастили…

Бригадира перебила заведующая фермой Поля Клочкова и, в свою очередь, наказала Марине посоветоваться с учеными насчет ухода за лугами и пастбищами.

– Стоп, товарищи! – повысил голос Сергей. – Еще ничего не решили, а вы уже с наказами…

По против поездки Марины в Москву никто не возражал. Наоборот, все члены правления охотно подняли за это руку.

– Тогда записывай! – кивнул председатель Марине.

Она села за стол и достала записную книжку…

Через день, захватив снопик проса, Марина выехала в Москву.

Глава 34

Важное задание

Марину Балашову ждали со дня на день.

Возвращаясь из школы, ребята подолгу стояли на мосту через Чернушку и вглядывались в машины и подводы, идущие со станции.

Косте все казалось, что вот-вот одна из очередных машин затормозит на повороте. Марина на ходу выпрыгнет из кузова, подбежит к школьникам и скажет: «Скорее собирайте людей! Есть хорошие новости».

Но Марины все не было.

– Не примет ее академик Лысенко. Недосуг ему! – сказал как-то Паша.

– То есть как это «не примет»? – обиделся Костя. – Она же не по личному делу к нему поехала, а от всего колхоза. И вопрос у нее важный…

– Ты еще скажешь: академик и наши дневники будет смотреть?

– Будет. Я уверен, – убежденно настаивал Костя. – Помнишь, мы про двух юннатов читали. Они над лесными муравьями наблюдения вели, как те вредителей растений уничтожали. А товарищ Лысенко узнал про это и вызвал юннатов к себе в академию. Так они ему и дневники привезли и муравьев…

Костю поддержал Митя Епифанцев, приведя еще несколько примеров связи ученого с юннатами, но, по правде говоря, на душе у ребят было неспокойно. Кто знает, как встретят в академии Марину, как отнесутся к их опыту с просом…

На шестой день после отъезда в Москву Марина вдруг позвонила Сергею по телефону. Она сообщила, что находится сейчас в райкоме партии, обещала к вечеру быть в Высокове и просила срочно созвать собрание колхозников.

Эта новость быстро разнеслась по селу, и в сумерки контора была полна людей.

Школьная бригада явилась на собрание почти в полном составе.

Вскоре темноту улицы пронзили два широких луча, и легковая машина остановилась у правления.

В комнату вошли Марина и двое мужчин.

Одного – невысокого, пожилого, в белом овчинном полушубке – колхозники и ребята узнали сразу: это был секретарь райкома партии Бахарев. Он подошел к столу президиума, поздоровался с людьми: кто сидел поближе – за руку, кто подальше – кивком головы.

– Прошу прощения, задержались немного, – сказал Бахарев и кивнул на дверь: – Вы посмотрите, какого я вам земляка привез!.. Идите ближе, Андрей Тимофеевич, показывайтесь…

Высокий, сутуловатый мужчина, в пальто и в шапке-ушанке, подошел к столу, поклонился, и в ту же минуту, растолкав людей, к нему бросился дед Новоселов:

– Андрюша! Пропащая же ты душа! Что ж так долго? Поезд не вез, ноги не несли?

Земляка окружили и взрослые и дети. Начались приветствия, расспросы.

Федор Семенович стоял рядом с Мариной и Галиной Никитичной, поглаживал быстро щеку и терпеливо ждал своей очереди.

Варя потянула учителя за руку.

– Федор Семенович, а помните, вы нам загадку загадали? – вполголоса спросила она. – Разгадает ее теперь Андрей Новоселов?

– Раз приехал, должен разгадать, – также шепотом ответил учитель.

Андрей наконец заметил Федора Семеновича и, протолкавшись к нему, крепко пожал руку. Учитель кивнул на стоящую рядом Галину Никитичну:

– А эту гражданочку признаете?

– Галька! – Забыв всю свою серьезность, Андрей протянул девушке руки.

– Андрюша! – в тон ему воскликнула учительница и, покосившись на школьников, спохватилась: – Здравствуйте, товарищ кандидат сельскохозяйственных наук.

– Здравствуйте, товарищ преподаватель биологии.

Федор Семенович показал на школьников:

– А это, Андрей Тимофеевич, так сказать, ваши лаборанты, подшефные… полный сбор.

– Так вот вы какие! – Андрей обернулся к ребятам и протянул руку: – Ну, давайте знакомиться!

Первая пожала Андрею руку Варя, потом Костя, Митя, Паша, Катя…

– Марина про ваши опыты мне много рассказывала, – сказал Андрей. – Очень правильно делаете, что землей интересуетесь. Я ведь тоже с грядки начинал, с мелочи.

Сергей между тем, посовещавшись о чем-то с Бахаревым, постучал по столу и пригласил колхозников занять места.

Первым заговорил секретарь райкома. Он сказал, что культура проса в их районе, да и по всей области, в большом загоне.

Люди жалуются на низкие урожаи, недовольны просом, мало-помалу заменяют его пшеницей и рожью. А между тем просо так же необходимо стране, как хлеб и картофель.

– Но об этом вам лучше меня расскажет ваш земляк, – закончил Бахарев и уступил место у стола Андрею Новоселову.

Неизвестно, когда и как школьники переместились поближе к столу президиума, но только сейчас они хорошо слышали каждое слово Андрея, видели каждый его жест.

Варя налегла грудью на стол и поминутно поглядывала то на учителя, то на Костю с Митей: вот, мол, когда пришла настоящая отгадка!

– Еще до войны, по заданию правительства, ученые разработали новую агротехнику проса, – продолжал Андрей. – Был проведен массовый сев проса по-новому на колхозных полях Чкаловской области. Война помешала окончательно закрепить этот опыт. После войны широкорядный посев проса был проведен на Украине. Урожай превзошел все ожидания. Сейчас надо и вам смелее переходить на широкорядный посев проса – дело это верное.

– А вот с сорняками как быть? – спросил Сергей. – Забивают сорняки наше просо, не успеваем их выпалывать!

– Насчет сорняков ученые тоже подумали. Ручную прополку теперь можно будет заменить машинной. Ведь просо-то у нас широкорядным способом посеяно. Вот мы и пустим между рядами трактор с культиватором. Представляете, насколько это облегчит и ускорит труд колхозпиков?

И долго еще Андрей рассказывал о том, как надо по-новому возделывать просо.

– Вот, дорогие мои земляки, зачем я приехал в ваш район. И приехал на целый год, до нового урожая. Надеюсь, что мы будем работать рука об руку и добьемся высокого урожая проса… У вас, как мне известно, за просо отвечает Марина Балашова? – спросил в заключение Андрей.

– Да, поручили Марине, – ответил Сергей. – И думаем, что в выборе не ошиблись… Вы как, товарищи? – обратился он к собранию.

Колхозники одобрительно загудели.

– Недаром молва идет, – сказал дед Новоселов: – где Марина – там и урожай.

Бригадир, заметно волнуясь, поднялась со скамьи. Но, пожалуй, еще больше волновались ребята. Они не сводили с Марины глаз и ждали, что она скажет. Варя встала за спиной сестры, зачем-то поправила ей шаль на плечах, одернула рукав.

– Спасибо за доверие, товарищи!поклонилась Марина колхозникам. – Раз такое дело… Ничего не пожалею! Всю душу вложу!

– Молодец у тебя сестра! – восхищенно шепнул Варе Костя.

Собрание вскоре закончилось.

Дед Новоселов взял Андрея за руку и, как маленького, подвел к Федору Семеновичу:

– Кланяйся учителю, Андрюша. В пояс кланяйся!

– И поклонюсь! За мной не станет! – засмеялся Андрей.

Федор Семенович сконфуженно поднялся из-за стола:

– Да что вы затеваете, Тимофей Иваныч?

– Подумать только! Куда вы сына мне подняли! В ученые мужи парень вышел. – Старик победно оглядел школьников. – Вот, козыри, как Енисей-реку переплывать нужно!

– Так уж я Андрея один и поднял! У него и других учителей немало было.

– А кто первую искру высек? Кто пламя раздул? – заспорил старик. – И не говорите, Федор Семеныч! Вы только кругом гляньте да пальцем ткните в каждого третьего: кто таков? Ваш питомец! Из вашего гнезда вылетел… – Старик строго оглядел толпившихся в конторе молодых колхозников, Марину, Галину Никитичну, Сергея Ручьева. – Только у них гордости хоть отбавляй: «Вот, мол, мы какие! Как родились, так и к делу сгодились, сами до всего дошли». А нет того на уме, что их чьи-то мастеровые руки лепили, да обжигали, да живую душу вдували…

– Ну-ну, Тимофей Иваныч! – со смехом погрозил Федор Семенович. – Что вы на моих учеников тень наводите? Грош мне цена, если я таких гордецов вырастил… – Он широким жестом показал на скамейку: – Присаживайтесь, товарищи питомцы, побеседуем…