Глава 29

День рождения

Прошли зимние каникулы, и вновь школа загудела, как пчелиный улей.

В зале сняли бумажные флажки и гирлянды, маски зверей и птиц спрятали в шкаф до следующего Нового года, елку вытащили во двор и разрубили на дрова.

А Костя все еще лежал в больнице.

Паша Кивачев высказал мысль, что там, наверное, скупятся на лекарства и плохо лечат их приятеля.

– А может, у Петра Силыча лекарств, каких нужно, недостает? – заметил Алеша.

– Очень возможно, – согласился Паша. – Надо будет выяснить.

На другой день, побывав в больнице, смущенный Паша передал ребятам записку.

«Прошу вас по-дружески и приказываю как бригадир: горячку не порите! – писал Костя. – Лечат меня как надо. Двадцать первого буду в школе, тогда поговорю с вами. И особо с Праховым…»

– Да хоть пять раз по-особому! – обрадовался Алеша. – Только бы возвращался скорее!

– А все же, ребята, обидно ему, – вздохнул Паша. – У нас тут каникулы были, елка, мы на лыжах катались, на санках, а Костя в больнице лежал…

– А знаете что? – вдруг вспомнила Варя. – У него двадцатого день рождения. Давайте отметим, устроим для него праздник.

Всем эта мысль понравилась. Стали прикидывать, где лучше собраться. У Ручьевых, пожалуй, неудобно: хозяйки в доме нет, никто ничего не приготовит.

– У нас можно, – предложила Варя. – Мама и испечет и сварит что надо…

– Все у вас да у вас! – обиделась Катя. – Наш дом тоже не последний в колхозе.

В свою очередь подали голос Паша, Вася и Митя Епифанцев: Костя им тоже человек не посторонний, и день рождения вполне можно провести у них.

Спор разгорелся. Но тут Варе пришла в голову новая мысль: провести Костин день рождения в школе.

Катя с досадой отмахнулась.

– А, ей-ей, лихо закручено! – развеселился Алеша. – Соберем классное собрание. Варя Балашова доклад сделает. Прения откроем…

– И ничего нет смешного! – вступился Митя. – Может, в самом деле получится очень хорошо. Устроим складчину, пригласим ребят… Вот пойдемте к Галине Никитичне и расскажем.

Ребята отыскали учительницу в теплице: вместе с Мариной она осматривала маленькую зеленую делянку проса.

Варя рассказала сестре и Галине Никитичне, что ребята придумали насчет Костиного дня рождения.

– Может, вы еще билеты будете рассылать? – перебила ее Марина. – Так, мол, и так, восьмой класс приглашает вас на Костин праздник… Что же, у Кости родного дома нет? Не братья ему Сергей с Колькой?

– Так все же мужской народ у Ручьевых. И хозяйки в доме у них нет… – возразила Варя.

– Ах, вот что! Вы уже и разжалобились! – нахмурилась Марина и обернулась к учительнице: – Как хотите, а я против такого дня рождения. – Ему место не в школе, а в семье у Ручьевых.

Она почему-то раскраснелась и, сказав, что в теплице невыносимо жарко, поспешно ушла.

Митя посмотрел на градусник и пожал плечами:

– Вполне нормальная температура. Вот и пойми ее!

– А понять, ребята, надо, – сказала Галина Никитична. – Насчет Костиного дня рождения в школе затея неплохая, но сейчас она, пожалуй, неуместна… И вы Марине не мешайте. Она сама все сделает…

Из теплицы Марина прошла прямо к Сергею. О чем они говорили – неизвестно, но только Сергей в этот же вечер наметил вместе с Колькой, кого из ребят и взрослых надо позвать на Костин день рождения. Колька называл только самых близких друзей, но брат настоял на том, чтобы гостей было побольше.

Двадцатого числа Сергей с Колькой привезли брата из больницы, помогли ему раздеться и нетерпеливо оглядели его со всех сторон: Костя заметно побледнел, осунулся, был коротко острижен.

– А волосы где? А чуб? – всплеснул руками Колька. – Какой ты смешной стриженый, на себя не похож!

– Ладно! – смутился Костя. – Наживем чуб… дай срок.

В доме было прибрано, чисто, уютно, пол застелен по, ловичками, на окнах висели белые занавески, а из-за черы ной печной заслонки тянуло таким соблазнительным запахом, что мальчик невольно повел носом.

– Ну-ну, не принюхивайся!.. Не время еще! – закричал Колька, лукаво переглядываясь с Сергеем.

– Как на «катере»? Терпимо? – спросил старший брат, показывая на прибранную избу.

– Полный порядок! – улыбнулся Костя.

Колька вдруг ринулся к стене, щелкнул черным выключателем, и под жестяным абажуром, свисающим с потолка, загорелась электрическая лампочка.

– А это видал? – торжествуя, спросил братишка.

Костя долго смотрел на желтый свет, потом потрогал выключатель, белую крученую проводку.

А Колька ходил за ним следом и рассказывал, что с Нового года электрический свет горит теперь во всех избах и во всех школьных классах; в колхозе пустили циркулярную пилу и воду на ферму качают мотором; когда электрические лампочки в первый раз вспыхнули на скотном дворе, то коровы мычали целую ночь, не то с перепугу, не то с радости.

– Пошел-поехал!.. – остановил Кольку старший брат. – Может, ты в другое время информацию проведешь? Сейчас же нам гостей встречать надо.

– Каких гостей? – не понял Костя.

– Что ж ты, братец, забыл? Сегодня же тебе шестнадцать годков стукнуло.

– Нет, я помню.

…В сумерки начали собираться гости. Первыми пришли Варя с сестрой. Костя встретил их в сенях.

Варя достала из кармана коричневые с красной каймой варежки и натянула их мальчику на руки:

– А мы… мы тебе варежки связали… Каждый день носи! Чтобы руки не мерзли.

– Кто-то вязал, а я смотрела! – засмеялась Марина и скрылась в избе.

– Ой, да что же мы на холоде стоим! – покраснев, спохватилась Варя.

– А мне тепло, – улыбнулся Костя. – Я в варежках… Они вошли в избу.

Вскоре явились члены школьной бригады, Ваня Воробьев и Галина Никитична.

Ребята оттеснили Костю в угол и наперебой принялись сообщать последние новости: просо в теплице растет всем на удивление, хотя во время бурана с ним чуть не случилась беда; восьмой класс завоевал первенство по лыжам; Витя Кораблев серьезно занимается с Праховым по математике…

– А почему они на день рождения не пришли? – спросил Костя. – Их разве не приглашали?

– Как же, звали! – сказала Варя. – Сама не знаю, почему они задержались.

Костя нахмурился:

– Опять Кораблев что-нибудь выдумывает. Не может он по-простому!

Вскоре все сели за стол. Пили, ели, поздравляли Костю с днем рождения и желали ему всяческих успехов. Потом пели песни, читали стихи. Паша Кивачев вызвался рассказать чеховского «Ваньку», но, дойдя до середины, запнулся, начал путать и заявил, что остальное доскажет своими словами.

– Садись, садись! – закричали ребята. – Не выучил. Ставим тебе тройку с минусом.

– Да что вы, право, чинные какие, будто на уроке сидите! – засмеялась Марина. – Так уж у вас и ноги не зудят? Ну-ка, Сережа, поддай жару!

Сергей достал гармошку и заиграл русского.

Марина подмигнула Кольке и пустилась в пляс. Колька, как бесенок, закрутился вокруг девушки. Потом сестру сменила Варя.

Колька, вконец заморившись от пляски, попытался выкинуть какое-то замысловатое коленце, но потерял равновесие и сел на пол. Кругом засмеялись.

А Варя, помахивая белым платочком, лебедем плыла по избе. Лицо ее стало строгим, движения плавными, и только большие глаза сияли, смеялись и поддразнивали: «А нас, Балашовых, все равно не перепляшешь!»

Костя поднялся, одернул рубашку. «Давненько я не плясал, но уж если на то пошло… берегись!» – говорил весь его вид.

Он кивнул Сергею. Тот понял, и пальцы его быстрее забегали по ладам.

Костя, легко касаясь пола, пошел по кругу, отбил подметками частую дробь. Но все это был только зачин, проба сил. Он вдруг по-разбойничьи свистнул и, ударяя ладонями по голенищам, по коленкам, по груди, пустился вприсядку.

Теперь уж и Варя не плыла павой-лебедушкой, а, встряхивая волосами, звонко отстукивала каблучками по половицам.

Гости тесным кругом обступили плясунов. То и дело слышались возгласы:

– На перепляс схватились!

– Нашла коса на камень!

– Теперь до упаду плясать будут!

А гармошка играла не умолкая. Не выдержав, пустились в пляс Вася Новоселов и Ваня Воробьев. Катя вытащила в круг упирающегося Пашу Кивачева, кто-то потянул за руку Галину Никитичну.

Прогибались половицы, подпрыгивали на столе чашки и стаканы, и весь дом Ручьевых ходил ходуном.

Дверь между тем то и дело открывалась, и из сеней в избу входили все новые и новые школьники. Одни забирались на печь, другие теснились у порога и, подталкиваемые сзади, все больше замыкали кольцо вокруг плясунов.

Встревоженный Колька вытащил Костю из круга и пожаловался:

– Куда они лезут!.. Их же не звали. Еще печку нам развалят!

Он приоткрыл дверь в сени, где толпилось еще десятка полтора школьников, жаждущих проникнуть в избу, и замахал на них руками:

– Нельзя, некуда! Своим гостям тесно!

Костя усмехнулся, отодвинул братишку и широко распахнул дверь:

– Все входи, чего там! Хватит места!

Школьники хлынули в избу.

Костя подошел к окну и прижался разгоряченным лицом к холодному стеклу.

На улице было тихо, снег под фонарями горел голубыми огоньками, березы, опушенные инеем, стояли не шелохнувшись, и, казалось, все село затаилось и слушало, как весело справляли праздник в доме Ручьевых.

Марина и Варя подошли к окну и встали рядом с Костей.

– Хорошо тебе? – шепотом спросила Варя.

– Хорошо! – радостно улыбнулся Костя и, оглянувшись, окинул взглядом собравшихся. – Только вот Федор Семенович почему-то не пришел…

– у него сегодня лекция в колхозе, – сказала Марина. – Но он тебя не забыл, не беспокойся. Целое послание прислал. – Она передала мальчику записку.

«Дорогой мой Костя! – прочел он. – От всего сердца поздравляю тебя с днем рождения и желаю счастья. Ты хорошо прожил свои шестнадцать лет. Но тебе еще предстоит далеко идти и высоко подниматься. Так запасайся же силами, умением, знаниями на долгие-долгие годы!»

– Что он тебе пишет? – Варя нетерпеливо заглянула мальчику через плечо.

– Не мне одному… Он всем пишет… Ребята, идите сюда! Слушайте! – Костя возбужденно подозвал товарищей и прочел: – «Но тебе… – и тут же поправился: – но вам еще предстоит далеко идти и высоко подниматься. Так запасайтесь же силами, умением, знаниями на долгие-долгие годы!»

…Вскоре гости разошлись по домам. Сергей отправился в правление. Колька с Костей остались наедине.

– Вот это пир на весь мир! – устало потянулся Колька. – Вот это погуляли! Не хуже, чем тогда у Балашовых, на Варимых именинах. Гостей даже побольше собралось.

– Давно у нас такого праздника не было, – согласился Костя. – Вот досталось, поди, Сергею с подготовочкой!

– Не ему одному. Тут все больше Марина хлопотала. Она за главную хозяйку была, а мы с Сергеем у нее за помощников.

– Марина?..

– Пока ты болел, она все время по дому нам помогала. И рубаху мне сшила новую, и пальто починила… А какие у нее книжки есть дома! «Ты, говорит, Коля, любую выбирай, какая на тебя смотрит».

– А ты что, бываешь у Балашовых?

– Случается. Меня Марина часто зазывает. Про уроки спрашивает, про все…

Колька покосился на «стену героев». Костя прослеДил за его взглядом и, подойдя ближе к стене, заметил, что на одной из фотографий картонка, закрывавшая лицо Сергея, была снята.

– Кто тут хозяйничал без меня?

– Это я, Костя, – признался братишка. – Зачем ты Марину с Сергеем разделил? Раз снимались, пусть уж вместе сидят… – Колька вздохнул, помялся. – А знаешь, чего мне хочется? Пускай Марина насовсем к нам жить переходит! Мы ведь с тобой не лежебоки какие-нибудь. Если надо, и воды принесем и пол выметем… и скандалить мы не любим… Давай скажем ей, Костя! И Сергею скажем.

– Так это их дело. Пусть сами решают, – улыбнулся Костя.

– А может, они нас стесняются?

– Разве же мы им помеха?

– Помеха не помеха, а все-таки… Ты иногда такой бываешь, не подступись…

– Да нет, Колька, это когда-то было…

– Значит, согласен? – обрадовался Колька. – Позовем Марину! Да? И Сергею скажем!

Костя посмотрел на фотографию отца с матерью, потом на карточку Марины с Сергеем и задумался.

– Ну чего ты, Костя, чего? – жалобно шепнул Колька.

Костя зажмурил глаза и немного помолчал, словно побыл наедине. Потом встряхнул головой и привлек братишку к себе:

– Позовем, Колька… Вместе нам лучше будет…

Глава 30

Салют

На другой день Костя пришел в школу.

Восьмиклассники встретили его восторженным гулом, кто-то выстучал на крышке парты веселый приветственный туш.

В класс влетел Алеша Прахов и обрадованно закричал:

– Здоров, Ручей? Чего долго так? Не мог пораньше выписаться? – Он потрогал у Кости мускулы на руках. – А ничего… Есть еще запасец!

– Будет тебе! – отмахнулся Костя. – Ты скажи, с математикой как? Опять запустил?

– Что ты! В гору лезу. Недавно четверку получил. Со мной ведь Кораблев занимается. Ну и настырный он, Витька, тебе не уступит! – с удовольствием пожаловался Алеша. – Проходу не дает, все часы расписал по графику. Вчера даже на день рождения к тебе не пустил. а говорю: «Собирайся, пойдем!» А он свое: «Рано еще нам по праздникам ходить. Давай-ка за дело! Завтра ведь математика».

Незадолго до звонка в класс вошел Витя. Заметив Костю, он внезапно остановился, словно ошибся дверью и попал в другой класс.

Мальчики молча смотрели друг на друга.

«Ну, что вы молчите, в самом деле! – хотелось крикнуть Варе. – Языки приморозили?.. Подойдите друг к другу, поздоровайтесь».

Но она ничего не успела сказать, как прозвенел звонок и в дверях показался Федор Семенович.

Обычно Алеша вел себя на уроках математики сдержанно и тихо. Но сегодня он всячески старался обратить на себя внимание учителя: ловил глазами его взгляд, вытягивал шею, часто поднимал руку, порываясь выйти к доске. Когда же кто-нибудь из ребят долго не мог решить задачу, Алеша даже возмущался и сердито шептал:

– Шляпа, канительщик! Да это же яснее ясного!

Но Федор Семенович как будто ничего не замечал.

Витя беспокойно ерзал на парте. Вчера он занимался с Праховым до позднего вечера и отпустил его домой только тогда, когда убедился, что уроки подготовлены как следует. И ему очень хотелось, чтобы Алешу спросили именно сегодня. Пусть Костя увидит, что и он, Кораблев, что-нибудь да стоит!

Наконец, незадолго до конца урока, Федор Семенович вызвал Алешу к доске и попросил его доказать заданную на дом теорему. Громко стуча мелом и четко, с нажимом выписывая буквы, Прахов довольно быстро справился с заданием.

Учитель озадаченно потер бритую щеку, потом протянул мальчику учебник:

– А ну-ка, реши еще вот это…

Алеша записал на доске условие задачи. Потом, улучив момент, обернулся к классу и даже немного растерялся: все ученики, как один, в упор смотрели на него. «Ты же можешь, Алеша, можешь! – казалось, говорили их взгляды. – Ну, постарайся, сделай!»

Костя весь подался вперед, а Витя даже привстал с парты и кивал Прахову головой.

Мальчик вздрогнул и перевел взгляд на доску. Он крепко сжал мелок и широко расставил ноги, словно ему предстояла трудная схватка.

Задача действительно попалась нелегкая. Надо было помнить не только то, что хорошо выучил вчера, но и то, что проходили неделю тому назад, и месяц, и два…

Алеше стало жарко. Он торопливо чертил геометрические фигуры и писал буквенные обозначения и цифры. Он вспоминал теоремы и рассуждал вслух.

Тряпка выпала у мальчика из рук, и он стирал неверно записанные цифры прямо ладонью.

Федор Семенович видел это, но не сделал Алеше ни одного замечания. Он внимательно следил за ходом рассуждений мальчика и вглядывался в черное поле доски, где пока еще царили суматоха и беспорядок. Но вот мало-помалу цифры и знаки начали занимать положенные места, выстраивались в ровные ряды, все лишнее убиралось.

– Кончил! – наконец возвестил Алеша и, дописывая последнюю цифру, так нажал на мелок, что тот рассыпался на мелкие кусочки.

– Хорошо кончил! – Учитель пытливо окинул взглядом маленькую воинственную фигуру мальчика. – Рад за тебя, Алеша, и за товарищей, которые тебе помогают, тоже рад. Ставлю тебе вполне заслуженную пятерку!

Класс облегченно вздохнул.

Алеша попытался сделать вид, что получать пятерки для него обычное дело, но это ему плохо удалось.

После урока ребята потащили Алешу в «живой уголок», к Галине Никитичне.

«Живой уголок» с некоторых пор стал излюбленным местом восьмиклассников. Они часто забегали сюда после уроков: то ученикам надо было рассказать Галине Никитичне, как прошли сегодня занятия, то поговорить о новой книжке, то разрешить какой-нибудь спор.

Как же было сегодня не порадовать свою руководительницу!

Ребята втолкнули Алешу в «живой уголок» и, перебивая друг друга, принялись рассказывать учительнице, как Прахов получил первую пятерку:

– Трудовая пятерочка, ничего не скажешь!

– Вы бы видели, как он запарился! Легче, поди, сто снопов в поле связать…

– Вот она, страда-то, когда начинается!

– Смотри, Прахов, не застрянь на первой пятерке. Полный вперед давай!

– Это верно! – сказала Галина Никитична. – До победы еще далеко. Ты, Алеша, не успокаивайся, подтягивай и другие предметы.

– Да что мы все об Алеше! – спохватилась Варя. – Надо же и шефов отметить – Костю с Витей.

– Правильно, надо! – подхватил Сема Ушков. – В стенгазету про них написать.

Костя с Витей вновь посмотрели друг на друга, но заговорить так и не смогли.

Из «живого уголка» ребята выбежали на улицу.

Костя, не целясь, метнул снежок прямо перед собой и в то же мгновение заметил, как Витя закрыл лицо руками и отвернулся.

Мальчик бросился к Кораблеву:

– Больно я тебе? В глаз попал?

Витя вытер ладонью залепленное снегом лицо и неловко усмехнулся:

– Пустое… Игра ведь… И я тебе так же мог…

– Это само собой, – согласился Костя.

Разговор на этом закончился. Мальчик хотел было повернуть обратно, но что-то удерживало его около Вити. Да и Кораблев не делал никакой попытки отойти от Кости.

Они молча стояли друг против друга, переминались с ноги на ногу, потом принялись катать снежки.

В школьном дворе девочки с визгом гонялись за Алешей.

– Достается сегодня Прахову! – заметил Витя.

– А ты это ловко его вытянул… на пятерку-то! – неожиданно сказал Костя. – Небывалое почти дело.

– Не один я… Ведь ты первый начал с ним заниматься, а мне уже легче было. По твоему же наказу все делалось! Помнишь, из больницы через Варьку передавал…

– Все равно. Здорово у тебя получилось. Дается тебе математика, ничего не скажешь. Позавидовать можно!

Витя сокрушенно вздохнул и крепко сжал в ладонях снежок. «Мне тоже есть чему позавидовать», – хотелось чистосердечно признаться мальчику.

Он оглянулся – к ним подбегали школьники, – достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и протянул Косте:

– От меня… Заявление в школьную бригаду… Прошу разобрать.

Костя с недоумением посмотрел Вите прямо в лицо:

– Не нужно заявления… Раз согласен, мы и так примем. Ты же нам здорово помог…

– Нет, вы разберите. Может, какие отводы будут… – настаивал Витя, глядя в сторону. – А по математике, если желаешь, вместе можем заниматься. У меня трудные задачки есть.

– Вот это разговор подходящий! – обрадовался Костя. – Заходи ко мне в воскресенье. – И он, подпрыгнув, метнул снежок ввысь, словно выпустил ракету.

То же проделал и Витя.

– Ребята! Восьмой класс! Салют! – со смехом закричала Варя, и снежки полетели вверх.

Глава 31

Широкое поле

Витя сдержал свое слово и в воскресенье утром зашел к Ручьевым.

Костя поднялся ему навстречу:

– А я ведь думал…

– Знаю, что ты думал, – нахмурился Витя. – Мол, Кораблев ради красного словца пообещал… Так будем решать задачи или нет?

– Понятно, будем, – заторопился Костя и кинулся убирать со стола. – Колька, помогай!

Вскоре стол был насухо вытерт, и мальчики бели заниматься.

Витя предложил для начала решить несколько задач по алгебре из нового сборника, который он достал у Федора Семеновича.

Каждый решал задачу самостоятельно, по-своему, но потом мальчики придвигались ближе друг к другу и сравнивали, чье решение лучше. Порой у них что-то не ладилось, и тогда Костя с Витей принимались спорить, расхаживали по избе, заглядывали в учебник по алгебре, повторяли правила.

Колька с сочувствием поглядывал на ребят. Видно, крепко им достается в восьмом классе! Вот он, Колька, например, сделал все домашние уроки еще вчера вечером за два часа. Костя же трудился почти до полуночи, а сегодня с утра опять сел заниматься.

Покончив с одной задачей, мальчики принимались за вторую, третью, четвертую…

– Это вам столько задано? – не выдержав, спросил Колька, которому уже давно не терпелось вытащить брата на улицу и показать, какие он смастерил санки с рулем.

– Да нет, – пояснил Костя, – это не по заданию… Мы просто трудные задачки решаем.

– По своей охоте, добровольно?

– Понятно, по своей… вроде как для тренировки.

Колька с изумлением покачал головой. Как ни любил он уроки Федора Семеновича, но тратить воскресный день на трудные задачки, да еще не заданные на дом, – это было выше его сил.

– А на улице что творится! – зажмурился Колька от удовольствия. – На лыжах катаются, на санках… А наш отряд на пруду каток расчистил. Мы и карусель там поставили…

Костя обернулся было к окну, чтобы хоть одним глазом посмотреть на пруд, но вовремя спохватился и строго сказал:

– Иди, коли тянет. Не мешай нам!

Колька не заставил себя просить, мигом оделся и выскочил за дверь.

К полудню Костя с Витей решили семь задач. Витя сказал, что на сегодня довольно, и предложил пойти на каток.

– Еще одну, для круглого счета, – попросил Костя. Но восьмая задача оказалась каверзной, и мальчики зашли в тупик. Каждый доказывал, что его способ решения наиболее правильный, но убедить друг друга они не могли.

Чтобы не поссориться, мальчики отложили восьмую задачу до встречи с Федором Семеновичем и попробовали решить девятую. Но и с ней дело на лад не пошло.

– Засиделись мы, туман в голове… – Витя поднялся из-за стола. – Пойдем на каток!

– Чего там «засиделись»! Просто пороха не хватило, – помрачнел Костя. – Пока семечки были, так щелкали, а как до каленого орешка добрались – зубки слабы.

– Ничего не слабы, – не сдавался Витя. – Вот головы прояснеют – и решим. А не то завтра Федора Семеновича спросим.

– Потом да после!.. Любишь ты все на завтра откладывать! Раз взялись, давай не тянуть. – Костя сорвал с гвоздя полушубок и шапку: – Пошли к Федору Семеновичу!

– Что ты! – оторопел Витя. – Сегодня же выходной… Может, его и дома нет. Да и надоели мы учителю.

– Надоели? – удивился Костя. – Плохо ты его знаешь!

Он быстро оделся, сунул в карман испещренные цифрами листочки и направился к школе.

Досадуя на себя, что связался с горячим не в меру Костей, Витя плелся позади и на все лады убеждал его не ходить сегодня к учителю.

У околицы ребята встретили Клавдию Львовну и узнали от нее, что Федора Семеновича нет дома.

– Ладно, будь по-твоему… завтра спросим. – И Костя, кивнув Вите, повернул к пруду.

Здесь вовсю шло веселье. Мальчишки катались на «снегурочках», на деревянных коньках-самоделках или же, стоя во весь рост, лихо съезжали с ледяной горки.

В центре катка кружилась самодельная карусель – колесо от телеги, надетое на кол.

Разбежавшись с небрежным видом, – словно желая сказать каждому, что они попали сюда совершенно случайно, Костя и Витя покатились с ледяной горки. Все шло удачно. Только у самого конца отполированной ледяной дорожки они столкнулись с двумя малышами и повалились в снег. Сзади налетели еще несколько мальчишек, и Костя с Витей оказались в шумной куче мала.

Они не без труда выбрались из нее и не успели как следует протереть залепленные снегом лица, как услышали знакомый голос:

– Кому-кому, а восьмому классу непростительно так падать!

Мальчики обернулись.

– Здравствуйте, Федор Семенович, – смущенно сказал Костя. – Так мы бы не упали… под ноги кто-то сунулся.

– На малышей кивать нечего, – погрозил пальцем учитель. – Физику вы забыли, вот что. Законы равновесия, силу инерции… – Он показал на Кольку, который, весь подавшись вперед, летел с ледяной горки: – Смотрите, как он умело переместил центр тяжести.

Но в этот самый миг Кольку подбили сзади, он упал и закончил свой путь, скользя на спине, задрав ноги кверху. Костя с Витей лукаво поглядели на учителя и захохотали. Засмеялся и Федор Семенович:

– Я вижу, на этой горке все законы физики кувырком летят!

– Федор Семенович, – вспомнил вдруг Костя, – а мы к вам собирались. С задачами у нас не получается.

Он поспешно достал из кармана исписанные листки и сунул в руки учителю.

Витя осуждающе покачал головой, но Костя сделал вид, что ничего не заметил.

– Позвольте, но ведь я же вам этого не задавал? – удивился Федор Семенович.

– А мы добавочно решаем, для тренировки, – признался Костя.

– Вон вас куда потянуло!.. – Учитель с довольным видом посмотрел на них, достал карандаш и принялся объяснять задачу.

Костя бросил на Витю выразительный взгляд, как бы желая сказать: «Видал, мол: моя правда! Федор Семенович никогда не откажется!»

А кругом стоял смех, визг, крики, пролетали юркие конькобежцы; у подножия ледяной горки то и дело вырастала куча мала.

– А обстановочка-то не совсем подходящая! – Учитель оглянулся по сторонам: – Где бы это нам присесть?

– Пойдемте к нам, – предложил Костя. – Никто не будет мешать!

Через несколько минут они уже сидели у Ручьевых в избе.

Учитель помог ребятам разобраться в каверзных задачках, задал еще две новые, побеседовал о математике и ушел минут через сорок.

Костя убрал со стола тетради и с хрустом потянулся:

– А правда, неплохой денек получился?

– Почему тебя на математику потянуло? – не без тайного умысла спросил Витя. – Ты ведь до нее раньше не особо рьяный был, больше на естествознание да на литературу нажимал.

Костя ответил не сразу. Постоял у окна, подышал на стекло, нарисовал трапецию, потом треугольник…

– А ты думаешь, все через тебя? – наконец заговорил он. – Оно конечно, завидки берут… Ты на математику счастливый. А только это еще часть от целого. А вот ты почему агротехникой заинтересовался?

– Так тоже причин вдоволь…

– Это верно: причины есть, – согласился Костя.

В избу вошли Варя и Митя Епифанцев.

– Хороши, нечего сказать! – Девочка подозрительно оглядела Витю и Костю. – Запрятались, тренируются… И ни словечка никому!.. Даже учителя на дом затащили.

– Откуда вы все узнали? – спросил Витя.

– Нам Федор Семенович сейчас рассказал, – объяснил Митя. – «Неужели, говорит, на весь класс нашлись только два любителя математики?» Думаете, не обидно ему? Могли бы, кажется, и других ребят пригласить.

– Так сделайте милость! – почти закричал Костя. – Разве мы против кого? Примыкайте.

– Ага! Подобрели, когда вас к стенке прижали, – с торжеством сказала Варя.

На другой день в классе Витя с Костей предложили желающим решать трудные задачи задержаться после уроков.

Осталось человек восемь. В класс принесли еще три доски. На занятия пришел Федор Семенович. Каждому он подобрал интересные задачи.

Школьники не заметили, как пролетели два часа, и учитель был вынужден почти насильно отослать ребят домой.

Все расходились веселые, возбужденные, рассказывали друг другу, какие трудные были задачи и как хитро они их одолели.

…Костя дорожил каждым часом. То он проводил время в теплице, наблюдая за просом, то засиживался над математикой.

Большинство уроков в классе приносило мальчику большую радость. Он чувствовал, что мир вокруг него становится просторнее, глубже, яснее. Из школы Костя возвращался возбужденный, сияющий, и Колька догады* вался, что брат получил очередную пятерку.

– Не о пятерке речь… ты послушай, что у меня в голове засело!

И Костя с жаром рассказывал, что он сегодня узнал по математике или истории, по литературе или географии.

– Э-э, да что тебе толковать! – спохватывался он. – Не дорос еще…

– Нет, нет, ты говори! – просил Колька. – Я ведь тоже в восьмом классе буду учиться.

Нередко, обогащенные знаниями, полученными за день, пораженные маленькими открытиями и находками, школьники после уроков долго не могли расстаться и собирались у Ручьевых на «катере».

Колька услужливо растапливал железную печку-времянку. Бока ее вскоре накаливались, становились вишневыми, потом оранжевыми, мерцали искрами.

Ребята, как в ночном у костра, рассаживались вокруг печки и начинали разговоры.