- А, Эрекозе, друг мой. Бессмертный. Победитель. Спаситель человечества. Приветствую тебя, Эрекозе, - пьяным жестом он положил мне на руку свою ладонь. - Я знаю, ты считаешь, что королю не к лицу напиваться.
      - Ничего я не считаю, - отозвался я. - Сам пью как лошадь.
      - Но ты.., потому что бессмертный.., остаешься... - он икнул, ..остаешься трезвым. Я через силу улыбнулся.
      - Быть может, твое вино покрепче моего. Если угостишь, я не откажусь.
      - Раб! - крикнул король. - Раб! Принеси вина моему другу Эрекозе!
      Из-за ширмы появился дрожащий мальчишка-элдрен. Он тащил мех с вином, который был едва ли не больше его самого.
      - Вижу, вы вырезали не всех детей, - заметил я.
      Ригенос хихикнул.
      - Да, кое-кого оставили. Пусть пока послужат. Я взял у мальчика мех и кивнул ему:
      - Можешь идти.
      Подняв мех, я приложился губами к отверстию и принялся жадно пить. Но вино по-прежнему отказывалось затуманить мой мозг. Я отшвырнул мех. Он тяжело плюхнулся на пол, обрызгав вином ковры и подушки.
      - Хорошо! Отлично! - выдавил король, продолжая хихикать.
      Варвары, какие же они варвары! Мне вдруг захотелось снова стать Джоном Дейкером. Прилежным и несчастным Джоном Дейкером, который жил тихой, отстраненной жизнью, изучая то, что никому не нужно.
      Я повернулся, собираясь уходить.
      - Подожди, Эрекозе. Я спою тебе песенку. Нечестивую песенку про нечестивых элдренов.
      - Завтра.
      - Завтра уже наступило!
      - Мне надо отдохнуть.
      - Я твой король, Эрекозе. Ты обязан мне своим воплощением. Не забывай этого!
      - Я все прекрасно помню.
      Двери залы распахнулись. Солдаты втащили девушку.
      Впереди них шагал Каторн. Он ухмылялся ухмылкой обожравшегося волка.
      У девушки были черные волосы и очаровательное личико. В глазах застыл ужас. Она была красива странной, переменчивой красотой, которая оставалась при ней и в то же время как будто обретала с каждым вздохом нечто новое. Платье ее было разорвано; лицо и руки покрывали синяки.
      - Эрекозе! - Каторн заметил меня. Он тоже еле держался на ногах. - Эрекозе и ты, Ригенос, мой господин и король, глядите!
      Король моргнул и с отвращением посмотрел на девушку.
      - Обычная элдренская шлюха. Убирайся отсюда вместе с ней, Каторн. Делай с ней, что захочешь, - что только взбредет тебе в голову, лишь бы она была мертва, когда мы уйдем из Пафанааля.
      - Ну нет! - расхохотался Каторн. - Да вы взгляните! Поглядите на нее как следует!
      Король пожал плечами и принялся внимательно рассматривать содержимое своего бокала.
      - Зачем ты привел ее сюда, Каторн? - спросил я тихо. Он зашелся смехом, широко раскрыв рот, а потом воскликнул:
      - Э, да вы не знаете, кто она такая!
      - Каторн! Убери свою шлюху с глаз долой! - в пьяном гневе завопил король.
      - Господин мой, это - это Эрмижад!
      - Что? - король подался вперед и пристально взглянул на девушку. - Что? Эта девка - Эрмижад? Эрмижад из Призрачных Миров?
      Каторн кивнул.
      - Она самая.
      Король даже слегка протрезвел.
      - Я слышал, она обольстила многих смертных и умертвила их. За все свои прелюбодеяния она умрет мучительной смертью. Сжечь ее заживо!
      Каторн помотал головой.
      - Подожди, король. Разве ты забыл, что она - сестра принца Арджевха?
      Ригенос кивнул, тщетно стараясь сохранить серьезность.
      - Ах, ну да, сестра Арджевха!
      - И что отсюда следует, господин? Нам надо оставить ее у себя, правильно? Сделаем из нее заложницу. Всегда полезно иметь заначку, а тем более такую!
      - Ну да, ну да. Ты молодец, Каторн. Не спускай с нее глаз, - король глупо ухмыльнулся. - Нет, так нечестно. Ты заслужил награды. Иди, продолжай развлекаться. А кто у нас не хочет развлекаться?
      Он поглядел на меня.
      - Эрекозе! Эрекозе, который пьет и не пьянеет. Отдаю ее под твой присмотр. Победитель. Я кивнул.
      - Хорошо.
      Мне было жаль девушку, какие бы преступления она ни совершала.
      Каторн посмотрел на меня с подозрением.
      - Не тревожься, Каторн, - сказал я. - Поступай, как велел тебе король, продолжай развлекаться. Убей кого-нибудь еще. Изнасилуй кого-нибудь еще. Ты наверняка не успел обшарить весь город.
      Каторн нахмурился, потом его мрачное лицо слегка прояснилось.
      - Может, кто и остался, - признал он, - Но мы не пропускали ни единого дома. А до рассвета доживет небось она одна.
      Он ткнул пленницу пальцем под ребра и сделал знак своим людям.
      - Пошли! Закончим то, что начали! Пошатываясь, он вышел.
      Граф Ролдеро выбрался из кресла и подошел ко мне. Король поднял голову.
      - Не спускай с нее глаз, Эрекозе. Теперь Арджевх в наших руках, сколько бы ни артачился, - цинично бросил он.
      - Отведите ее в мои покои в восточном крыле, - приказал я стражникам. Посадите ее под замок и рук не распускайте.
      Едва девушку увели, Ригенос встал, покачнулся и рухнул на пол.
      Граф Ролдеро позволил себе усмехнуться.
      - Наш господин слегка перебрал, - заметил он. - А Каторн прав: девчонка нам пригодится.
      - Похоже на то, - согласился я, - Однако причем тут Призрачные Миры? Я слышу про них уже не в первый раз. Что они такое, Ролдеро?
      - Призрачные Миры? Разве ты не знаешь? Мы не любим говорить о них.
      - Почему?
      - Видишь ли, люди до смерти боятся колдовских союзников Арджевха. А если в разговоре упомянуть демонов, они могут услышать и прийти. Понимаешь?
      - Нет.
      Ролдеро прокашлялся и потер нос.
      - Мы с тобой не из суеверных, Эрекозе, - сказал он.
      - Знаю, но что все-таки такое Призрачные Миры?
      В глазах Ролдеро мелькнуло беспокойство.
      - Я скажу тебе, хотя мне вовсе не хочется делать этого здесь. Элдренам о Призрачных Мирах известно куда больше нашего. Мы сперва думали, что и ты пришел к нам оттуда, бежав из плена. Вот почему я удивился твоему вопросу.
      - Где находятся Призрачные Миры?
      - Они лежат за краем Земли, за пределами Времени и Пространства, и с Землей их почти ничто не связывает.
      Ролдеро понизил голос до шепота:
      - Там, в Призрачных Мирах, обитают громадные змеи, гроза и ужас всех восьми измерений.
      Потом там живут призраки и люди, одни из которых похожи на нас, а другие лишены всякого сходства. Одни из них знают, что им уготовано судьбой существовать вне Времени, а другие не подозревают о своей участи. А еще там обитают родичи элдренов - половинники.
      - Но что они такое, эти Миры? - нетерпеливо перебил я.
      Ролдеро облизал губы.
      - Туда порой отправляются колдуны, которые ищут нечеловеческой мудрости; возвращаясь, они приводят с собой отвратительных, но могущественных помощников. Говорят, что в тех Мирах посвященный может встретиться с давно погибшими товарищами и даже получить от них помощь, может столкнуться с умершими родичами или возлюбленными, или с врагами, в чьей смерти был виноват. А враги бывают разные: злобные и наделенные великими силами - и несчастные, у которых всего и осталось, что половинка души.
      Быть может, под влиянием выпитого вина, однако я поверил Ролдеро. Кто знает, вдруг мои странные сны - порождение Призрачных Миров? Мне хотелось знать больше.
      - Но что они собой представляют, Ролдеро? И как туда попасть?
      Ролдеро покачал головой.
      - Никогда не задумывался, Эрекозе. Я верю - и мне этого достаточно. Ни на один из твоих вопросов я не знаю ответа. В Призрачных Мирах царит полумрак, там все размыто и все нечетко. Их обитатели иногда отвечают призыву какого-нибудь могучего колдуна и приходят на Землю помогать - или наводить страх. Мы думаем, что элдрены явились в наш мир оттуда, хотя тебе, верно, известна легенда, что их произвела на свет злая королева, подарившая Азмобаане свою девственность в обмен на бессмертие - бессмертие, которое унаследовали ее отпрыски. Правда, элдрены, пускай у них нет души, состоят все-таки из плоти и крови, а Призрачные Рати редко бывают материальны.
      - Так кто же тогда Эрмижад?
      - Блудница из Призрачных Миров.
      - Почему ее так называют?
      - Говорят, она любится с призраками, - пробормотал Ролдеро, пожимая плечами и подливая себе вина. - А они за это наделили ее властью над половинниками, которые заодно с призраками. Мне говорили, половинники любят ее - насколько они вообще способны любить.
      Девушка показалась мне юной и невинной. Я просто не в силах был поверить графу и так ему и сказал.
      Он махнул рукой.
      - Как определить на глаз возраст Бессмертного, Эрекозе? Взять хотя бы тебя. Сколько тебе лет? Тридцать? Выглядишь ты не старше.
      - Но я отнюдь не вечен, - возразил я. - Вернее, тело мое не вечно.
      - Откуда нам знать?
      У меня не нашлось, что ему ответить.
      - Ты утверждал, что не суеверен, Ролдеро, а сам такого мне нарассказывал, - заметил я.
      - Хочешь верь, хочешь нет, - проворчал он, - однако до сих пор ты еще ни разу не поймал меня на лжи. Верно?
      - Верно.
      - Удивляюсь я тебе, Эрекозе, - сказал он. - Тебя возродило к жизни колдовское заклинание, но ты упорно не желаешь верить в иные чудеса.
      Я улыбнулся:
      - Увы, Ролдеро. Пожалуй, мне следует быть доверчивее.
      Граф подошел к королю, который распростерся на полу, окунувши лицо в винную лужу.
      - Надо отнести нашего господина в постель, пока он не утонул, - проговорил Ролдеро.
      Кликнув на помощь стражника, мы с немалым трудом отволокли бесчувственного Ригеноса в его покои и швырнули на кровать. Ролдеро положил руку мне на плечо.
      - Брось изводить себя, друг. Ни к чему это. Или ты думаешь, мне доставляет удовольствие, когда режут детей и насилуют девушек?
      Он вытер губы тыльной стороной ладони, словно уничтожая мерзкий привкус последних слов.
      - Однако не забывай, Эрекозе, что иначе подобная участь ожидала бы наших детей и наших девушек. Да, элдрены красивы. Но то же самое можно сказать о многих ядовитых змеях и о волках, которые загрызают овец. Куда честнее делать то, что надлежит, чем убеждать себя, что ты тут ни при чем. Понимаешь?
      Мы стояли в королевской спальне и глядели друг на друга.
      - Спасибо, Ролдеро, - сказал я.
      - Я не даю плохих советов, - отозвался он.
      - Знаю.
      - Не ты решил вырезать детей, - сказал он.
      - Да, но я решил ничего не говорить королю, - ответил я. Видно, услышав, что речь зашла о нем, Ригенос пошевелился и что-то пробормотал.
      - Пошли, - ухмыльнулся Ролдеро. - А то, неровен час, очухается и вспомнит про песенку, которую так порывался нам спеть.
      В коридоре мы расстались. Ролдеро пристально поглядел на меня.
      - Так было надо, - сказал он. - Так было угодно предкам. Пусть совесть тебя не мучает. Быть может, в глазах потомков мы будем мясниками, чьи руки по локоть в крови. Но мы знаем, что это не так. Мы люди. Мы воины. Мы сражаемся с теми, кто хочет уничтожить нас.
      Я молча похлопал его по плечу, повернулся и направился к себе.
      Лишь увидев у двери стражника, я вспомнил о девушке.
      - Все в порядке? - спросил я солдата.
      - Да вроде, - ответил он. - Человеку, господин Эрекозе, отсюда не сбежать. Но вот если она призовет на помощь своих дружков-половинников...
      - Когда они появятся, тогда и решим, как быть, - оборвал его я. Он отпер дверь, и я вошел.
      При свете одной-единственной лампы в комнате почти ничего не было видно. Взяв со стола вощеный фитиль, я зажег другую лампу.
      Девушка лежала на кровати. Глаза ее были закрыты, щеки - мокры от слез.
      "Значит, они тоже плачут", - подумал я.
      Я старался ступать тихо, но девушка, видимо, услышала мои шаги. Она открыла глаза; мне показалось, в них мелькнул страх, но я не был уверен. Глаза у нее были странные - без зрачков, с золотистыми и голубыми искорками в глубине. Заглянув в ее глаза, я припомнил слова Ролдеро и где-то даже поверил ему.
      - Как ты? - спросил я глуповато. Она не ответила.
      - Я не причиню тебе зла, - проговорил я тихо. - Будь моя воля, я пощадил бы детей. Я пощадил бы воинов, которые пали в бою. Но у меня есть только власть вести людей на смерть. Я не в силах спасти им жизнь.
      Она нахмурилась.
      - Меня зовут Эрекозе, - сказал я.
      - Эрекозе?
      Она произнесла мое имя нараспев, и мне почудилось, для нее оно было привычнее, чем для меня самого.
      - Ты знаешь, кто я такой?
      - Я знаю, кем ты был прежде.
      - Я возродился, - сказал я, - но не спрашивай меня, как.
      - Возродившись, ты как будто не особенно счастлив, Эрекозе. Я пожал плечами.
      - Эрекозе, - повторила она и тихо и печально рассмеялась.
      - Чему ты смеешься?
      Она промолчала. Я пытался продолжить разговор, но она закрыла глаза. Я вышел из комнаты и бросился на кровать, что стояла неподалеку от двери.
      То ли, наконец, подействовало вино, то ли почему еще, но спал я неплохо.
      Глава 15
      ВОЗВРАЩЕНИЕ
      Проснувшись поутру, я умылся, оделся и постучал в дверь Эрмижад.
      Тишина.
      Сбежала, подумалось мне. Каторн, разумеется, решит, что я ее отпустил. Распахнув дверь, я ворвался в комнату.
      Эрмижад никуда не сбежала. Она по-прежнему лежала на кровати, уставившись в потолок.
      - Как тебе спалось? - спросил я. Ее глаза зачаровывали меня, словно бездонная пучина звездного неба. Ни слова в ответ.
      - Тебе нехорошо? - ляпнул я, не подумав. Она, видно, решила не обращать на меня внимания. Сделав последнюю попытку и натолкнувшись на ту же глухую стену молчания, я отступился и направился в парадный зал дворца. Там меня поджидал Ролдеро в компании с другими маршалами, на которых нельзя было смотреть без жалости. Король Ригенос и Каторн отсутствовали. Глаза Ролдеро блеснули.
      - Судя по твоему виду, голова у тебя не болит. Он был прав. Я не испытывал никаких неприятных последствий от весьма изрядного количества выпитого накануне вечером вина.
      - Я в полном порядке, - сказал я.
      - Хорошо быть Бессмертным! - рассмеялся он. - Мне так легко отделаться не удалось, не говоря уж о короле с Каторном и остальных. Да, вчера мы погуляли на славу.
      Придвинувшись поближе, он проговорил:
      - Надеюсь, друг мой, ты сегодня в лучшем настроении.
      - Да вроде как, - отозвался я. По правде сказать, я чувствовал себя опустошенным.
      - Хорошо. А как наша пленница? Ничего?
      - Ничего.
      - Не пробовала обольстить тебя?
      - Даже не пожелала со мной разговаривать!
      - Тоже неплохо, - Ролдеро нетерпеливо огляделся. - Когда же они соизволят проснуться? Нам столько надо обсудить! Мы что, идем в глубь материка, или как?
      - Помнится, мы решили, что лучше всего будет, оставив здесь сильный гарнизон, вернуться домой. Вдруг, пока наш флот был под Пафанаалем, враги высадились на берегах двух континентов?
      Ролдеро кивнул.
      - Да, так будет разумнее всего. Но мне, откровенно говоря, этот план не по душе, ибо я жду не дождусь новой схватки с элдренами.
      Я согласился с ним.
      - Мне неймется поскорее закончить войну, - сказал я.
      Однако мы слабо представляли себе расположение армии элдренов. На Мернадине имелось еще четыре крупных города, главным из которых был Лус-Птокай. От него рукой было подать до Равнин тающего льда. Герцог Бейнан утверждал, будто Арджевх находится там. Однако сейчас, вполне вероятно, принц элдренов спешит на выручку Пафанаалю. Такое развитие событий представлялось нам наиболее правдоподобным, поскольку Пафанааль занимал ключевую позицию на морском побережье Мернадина. Захватив город, мы получили возможность беспрепятственно пополнять наши ряды и запасы провизии.
      Если Арджевх на самом деле движется к Пафанаалю, значит, все идет так, как мы и предполагали. Оставив в городе основную часть нашего войска, мы вернемся в Нунос, примем на борт те дивизии, которые из-за малого количества кораблей не в состоянии были отправиться в поход вместе с нами с самого начала, и тронемся в обратный путь.
      Однако у Ролдеро были иные планы.
      - Нам не след забывать о колдовских крепостях Внешних островов, - сказал он мне. - Они лежат на Краю Света. Надо как можно скорее завладеть ими.
      - Что за спешка? Чем провинились перед тобой эти Внешние острова? спросил я. - И почему раньше про них никто не заговаривал?
      - Да потому, - ответил Ролдеро, - что даже дома мы стараемся в разговорах избегать упоминания о Призрачных Мирах.
      Я с деланным отчаянием всплеснул руками.
      - Снова Призрачные Миры?
      - На Внешних островах находятся ворота в Призрачные Миры, - сказал Ролдеро. - Оттуда к элдренам на помощь могут прийти их мерзкие дружки. Теперь, когда Пафанааль в наших руках, нам нужно покончить с ними на западе - на Краю Света.
      Быть может, я зря сомневаюсь в словах Ролдеро? Или он переоценивает все-таки могущество обитателей Призрачных Миров?
      - Ролдеро, тебе доводилось видеть половинников? - спросил я.
      - О да, мой друг, - отозвался он. - Ты ошибаешься, если считаешь их мифическими существами. Они реальны - правда, чуть по-иному, чем мы с тобой.
      Он меня убедил. Признаться, я доверял Ролдеро как никому другому.
      - Тогда мы слегка подправим наши планы, - решил я. - Основная часть войска останется отражать попытки Арджевха овладеть Пафанаалем с суши. Мы вернемся в Нунос, пополним число кораблей, возьмем на борт воинов, которые дожидаются нас там, и поплывем на Внешние острова, пока Арджевх, если мы правильно все рассчитали, будет гробить свои силы под стенами Пафанааля. Ролдеро кивнул.
      - Неплохо задумано, Эрекозе. Но как быть с девушкой? Как нам с толком использовать такой козырь?
      Я нахмурился. Мне претила сама мысль о том, чтобы как-то "использовать" Эрмижад. Я прикинул, где ей будет безопаснее всего.
      - Мне кажется, оставлять ее тут ни в коем случае нельзя, - сказал я. Отвезем ее в Некраналь. Там ей никто не придет на помощь, а если она ухитрится сбежать, ей придется ох как туго. Что ты скажешь?
      Ролдеро вновь кивнул.
      - Пожалуй, ты прав. Весьма разумно.
      - Надо будет посоветоваться с королем, - проговорил я.
      - Разумеется, - подмигнул мне Ролдеро.
      - И с Каторном, - прибавил я.
      - Да, - согласился он, - особенно с Каторном.
      ***
      Возможность переговорить с королем и Каторном нам представилась уже ближе к вечеру. Бледные и измученные, они быстро согласились со всеми нашими предложениями. Они готовы были сказать "да" на что угодно, лишь бы только их оставили в покое.
      - Закрепившись здесь, мы не должны терять времени, - сказал я, обращаясь к королю. - Нам следует отплыть из Нуноса самое позднее через неделю. У нас теперь есть все основания ожидать ответного нападения со стороны элдренов.
      - Ага, - пробормотал Каторн, глядя на меня налитыми кровью глазами. - Ты правильно сообразил: нельзя допустить, чтобы Арджевх призвал себе на помощь Призрачные Рати.
      - Приятно слышать, Каторн, что ты одобряешь мою задумку, - бросил я. Он криво улыбнулся.
      - Ты начинаешь мне нравиться, Эрекозе. Еще бы тебе не быть таким мягким с врагами, ну да это пройдет.
      - Там поглядим, - отозвался я.
      Пока наши воины, опьяненные победой и вином, развлекались на улицах Пафанааля, мы обсудили мой план до мельчайших подробностей.
      План был неплохой.
      Он сработает, если элдрены поведут себя так, как мы ожидаем. Мы были уверены, что они поведут себя так и никак иначе.
      Каторн оставался командовать гарнизоном Пафанааля, а мы с Ригеносом возвращались в Нунос. Ролдеро вызвался составить нам компанию. Приходилось надеяться, что по пути домой нас не перехватит флот элдренов, ибо мы решили сократить экипажи кораблей до минимума, с тем чтобы, насколько возможно, усилить гарнизон крепости. Так что, столкнувшись с вражеским флотом, мы оказались бы в незавидном положении.
      Несколько дней мы провели в приготовлениях. Наконец настал день отплытия.
      На рассвете тяжело нагруженные корабли вышли из гавани Пафанааля. Их трюмы были забиты сокровищами элдренов.
      Поупиравшись, король согласился поселить Эрмижад в каюте рядом с моей. Его отношение ко мне после той веселой ночи в Пафанаале заметно изменилось. Он держал себя так, словно мое присутствие его смущало. Должно быть, он смутно помнил, на какое посмешище сам себя выставил. Быть может, он не забыл моего отказа отпраздновать вместе с ним победу, а быть может, завидовал моей воинской славе - хотя, видит бог, мне эта слава и даром была не нужна.
      Или он почувствовал мое отвращение к войне, в которой я сражался за него, и испугался потерять полководца?
      Возможности поговорить с королем откровенно мне никак не представлялось, а у графа Ролдеро нашлось одно-единственное объяснение: дескать, устроенная в Пафанаале резня утомила Ригеноса ничуть не меньше, чем меня самого.
      В этом я, признаться, сомневался, ибо король как будто ненавидел элдренов сильнее прежнего, что отчетливо проявлялось в том, как он обращался с Эрмижад.
      Девушка продолжала играть в молчанку. Она почти ничего не ела и редко покидала каюту. Но однажды вечером, прогуливаясь по палубе, я увидел ее: она стояла у борта и глядела на воду. Вид у нее был такой, словно она готовилась свести последние счеты с жизнью.
      Решив во что бы то ни стало помешать ей, я прибавил шагу. Когда я приблизился, девушка искоса посмотрела на меня и молча отвернулась.
      Тут на полуют вышел король. Он окликнул меня:
      - Эй, Эрекозе! Хоть ветер дует тебе в спину, не стоит подходить так близко к элдренской шлюхе!
      Я остановился. Сперва я даже не понял, на что он намекает. Я бросил взгляд на Эрмижад: девушка сделала вид, что не слышала оскорбительной реплики короля. Я отвесил неглубокий, но вежливый поклон.
      Пройдя мимо Эрмижад, я встал у борта, повернувшись к королю спиной.
      - Ты будто начисто лишен обоняния! - крикнул король.
      Я стиснул зубы, но промолчал.
      - Подумать только, чего ради мы скоблили палубу после битвы? Неужели для того, чтобы по ней расхаживала эта мерзавка? - продолжал Ригенос.
      Не выдержав, я повернулся к нему, но на полуюте уже никого не было. Я посмотрел на Эрмижад. Она по-прежнему наблюдала за тем, как весла флагмана вспарывают поверхность моря. Ее словно зачаровал ритм их движения. "А слышала ли она в самом деле насмешки короля?" - подумалось мне.
      Король Ригенос не упускал возможности уязвить Эрмижад. В ее присутствии он говорил о ней так, как будто ее не было поблизости. Он обливал грязью и ее, и всех элдренов, вместе взятых.
      Мне все труднее становилось сдерживать себя, но так или иначе я сохранял самообладание. Что касается Эрмижад, она ни словом, ни жестом не давала понять, что ее задевают королевские замечания.
      Я видел Эрмижад реже, чем мне того бы хотелось, и чувствовал, что, несмотря на все предостережения короля, меня влечет к ней. Она была прекраснее любой из женщин, встреченных мною до сих пор. Ее красота разительно отличалась от холодной красоты моей нареченной, Иолинды.
      Что такое любовь? Даже теперь, когда мне вроде бы открылось мое предназначение, я не могу дать ответа. Разумеется, я продолжал любить Иолинду, но, незаметно для себя, влюбился в Эрмижад.
      Я отказывался верить тому, что о ней рассказывали, и относился к ней с приязнью, однако я был тюремщиком, а она - пленницей, и отнюдь не простой. Она была пленницей, от которой, быть может, зависел исход войны.
      Несколько раз я задумывался над тем, годится ли она в заложницы. Если, как уверял король Ригенос, элдрены холодны и жестоки, с какой стати Арджевху беспокоиться о судьбе своей сестры?
      Эрмижад вовсе не казалась мне способной на все те мерзости, о которых так вдохновенно вещал король. Наоборот, у меня сложилось впечатление, что она обладает удивительным благородством души, которое проявлялось еще отчетливее на фоне грубости короля.
      Быть может, подумалось мне, король заметил мою привязанность к Эрмижад и испугался, что Вечный Воитель раздумает жениться на его дочери?
      Но я оставался верен Иолинде. У меня не было никаких сомнений в том, что, когда я вернусь из похода, мы сыграем свадьбу.
      Любить можно по-всякому, и форм любви существует бесчисленное множество. Какая из них в конце концов побеждает? Не знаю и не буду пытаться угадать.
      В красоте Эрмижад было нечто нечеловеческое, однако она немногим отличалась от идеала женщины, который сложился у моего народа.
      Лицо ее было удлиненным и заостренным книзу. Джон Дейкер назвал бы его "лицом эльфа" и наверняка отказался бы признать, что черты его исполнены благородства. Раскосые глаза казались слепыми из-за своей странной белизны. Слегка заостренные уши, высокие скулы; стройная, скорее мальчишеская, фигурка. Таковы все элдренские женщины: стройное тело, тонкая талия и маленькая грудь. Пухлые алые губы чуть загибались кверху, так что казалось, будто на устах Эрмижад постоянно играет легкая улыбка.
      Первые две недели пути девушка отказывалась говорить, хотя я всячески подчеркивал свое уважение к ней. Я приказал стражникам, чтобы она ни в чем не испытывала нужды; она поблагодарила меня через них, и это было все. Но однажды, когда я стоял на палубе, глядя на серое море и низкое небо, я услышал за спиной шаги и, обернувшись, увидел Эрмижад.
      - Приветствую тебя, Воитель, - поздоровалась она насмешливо.
      Я несказанно удивился.
      - Приветствую тебя, госпожа Эрмижад, - отозвался я.
      На ней было простое шерстяное платье светло-голубого цвета, поверх которого она накинула темно-синий плащ.
      - День исполнен предзнаменований, - проговорила она, бросив взгляд на мрачное небо, где остались теперь только два цвета - свинцово-серый и бледно-желтый.
      - Почему ты так думаешь? - поинтересовался я.
      Она рассмеялась. У нее был чудесный, звонкий смех. Он воспринимался как музыка небес, а вовсе не ада.
      - Прости меня, - сказала она. - Я хотела позлить тебя, но вижу, что ты не из тех, кого легко вывести из равновесия.
      Я усмехнулся.
      - Спасибо на добром слове, госпожа. Должен признаться, мне порядком надоели всякие суеверия, не говоря уж об оскорблениях.
      - Это ли оскорбления, - ответила она. - Они мелки и ничтожны.
      - Ты снисходительна.
      - Таковы все элдрены.
      - Я слышал иное.
      - Догадываюсь.
      - Между прочим, у меня все тело в синяках, - улыбнулся я, - Ваши воины не особенно церемонились, когда мы сошлись с ними в битве.
      Она наклонила голову.
      - А твои воины не церемонились, войдя в Пафанааль. Верно ли, что выжила я одна? Я облизал внезапно пересохшие губы.
      - Кажется, да, - сказал я тихо.
      - Мне повезло, - промолвила она, чуть повысив голос.
      Я промолчал, ибо что я мог ответить? Мы стояли и смотрели на море. Потом Эрмижад заговорила:
      - Значит, ты Эрекозе. Ты не похож на других людей. В тебе есть что-то такое, что отличает тебя от них.
      - Ну вот, - отозвался я, - теперь мне ясно, что ты мне враг.
      - С чего ты взял?
      - Все мои враги, а сеншаль Каторн - в особенности, сомневаются в моей принадлежности к роду человеческому.
      - А ты человек?
      - Да, и никто не убедит меня в обратном! Мои заботы - заботы простого смертного в том смысле, что у меня от них голова идет кругом не хуже, чем у любого другого. Я не знаю, каким образом очутился тут. Мне говорят, что я великий герой, который восстал из праха, дабы повести людей на твой народ. Меня призвали сюда заклинаниями. А ночами мне снятся сны, в которых я оказываюсь многими героями сразу.
      - И все они люди?
      - Сомневаюсь. Однако характер мой, как мне кажется, из воплощения в воплощение остается тем же самым. Ни мудрости, ни умения у меня не прибавляется. А разве быть Бессмертным не означает обладать мудростью веков?
      Она кивнула.
      - Думаю, что так, Воитель.
      - Я даже не имею представления о том, где нахожусь, - продолжал я. - Я не могу понять: то ли, я пришел к вам из далекого будущего, то ли - из не менее далекого прошлого.
      - Элдренов не заботит время, - сказала она. - Правда, некоторые из нас считают, что прошлое и будущее - одно и то же, что Время движется по кругу и прошлое становится будущим, а будущее прошлым.
      - Интересная мысль, - заметил я. - Но уж очень все, по-моему, просто получается.
      - Пожалуй, я соглашусь с тобой, - произнесла она. - Время многогранно. Даже мудрейшие из наших философов не могут похвалиться тем, что до конца постигли его природу. Элдрены редко задумываются нам тем, что такое Время, ибо нам незачем о нем беспокоиться. Разумеется, у нас есть своя история, но история - не Время, история - это перечень событий.
      - Понятно, - сказал я.
      Она подошла к борту и слегка оперлась на него одной рукой.
      ***
      В тот момент я испытал чувство, с каким, наверно, смотрит на дочь отец, любуясь невинной самоуверенностью юности. По внешности я бы ни за что не дал Эрмижад больше девятнадцати лет. Однако в голосе ее порой слышалась убежденность, которую дает только богатый жизненный опыт, да и в манере держаться было нечто, вовсе не свойственное застенчивой молодости. Похоже, граф Ролдеро был прав. Как, в самом деле, определить возраст Бессмертного?
      - Сперва я решил, - сказал я, - что пришел к вам из будущего. Но теперь засомневался. Быть может, я пришел из прошлого, и тогда ваш мир по отношению к тому, что я называю "двадцатым столетием", есть далекое будущее.
      - Наш мир очень древний, - согласилась она.
      - Сохранились ли сведения о тех временах, когда на Земле жили одни только люди?
      - Мы ни о чем таком не слышали, - улыбнулась Эрмижад. - В давно позабытых мифах и преданиях говорится о том, что когда-то на Земле жили одни только элдрены. Мой брат изучал эти мифы. Он мог бы рассказать тебе больше моего.
      Я вздрогнул. Не знаю откуда, но у меня возникло ощущение, будто я изнутри превратился в ледышку. Я не в силах был продолжать разговор, хотя мне очень того хотелось.
      Девушка словно не замечала моего состояния.
      Наконец я через силу выдавил: