Ворота оказались открытыми. Я опрометью бросился вниз, рассчитывая оторваться от погони на извилистых городских улочках. Стражники не отставали. К ним присоединилась улюлюкающая толпа горожан, которые знать не знали, кто я такой и почему меня ловит Королевская стража. Они попросту наслаждались травлей.
      Вот так все вышло. Страдание и ревность затуманили рассудок Иолинды. А в будущем ее решение может обернуться такими потоками крови, которых устрашится она сама.
      Сперва я бежал вслепую, но потом вспомнил, что в гавани стоит корабль, который доставил меня сюда. Если его команда окажется мне верна, тогда у меня есть крохотный шанс спастись.
      Мне удалось опередить преследователей. Я взлетел по сходням с криком:
      - Отплываем!
      На борту была только половина команды; другая половина гуляла в кабаках на берегу. Но дожидаться их возвращения было некогда. Пока матросы вставляли весла в уключины, я с помощью нескольких моряков отражал натиск стражников и горожан.
      Отвалив от пристани, мы устремились вниз по реке Друнаа.
      Сразу погоню они снарядить не догадались, а когда спохватились, было уже поздно. Моя команда не задавала вопросов. Люди привыкли к тому, что иногда я поступаю, скажем так, не совсем обычно. Лишь после недели плавания, когда нас со всех сторон окружала морская ширь, я сказал им, что стал изгнанником.
      - Почему, господин Эрекозе? - спросил капитан. - За что такая немилость?
      - Немилость, право слово. Если хочешь, назови это капризом королевы. Думаю, Каторн наговорил ей невесть чего, вот она и обозлилась на меня.
      Они удовлетворились объяснением. В укромной бухте неподалеку от Равнин тающего льда я простился с ними, сел на коня и поскакал в Лус-Птокай, не имея никакого представления о том, что буду делать, очутившись там. Я знал одно: мне нужно известить Арджевха обо всем, что произошло.
      Мы были правы. Человечество не позволит мне проявить милосердие.
      Мои люди при расставании искренне пожелали мне удачи. Ни они, ни я и думать не думали, что в самом ближайшем будущем они погибнут из-за меня.
      ***
      Ночью, благополучно миновав выставленные осаждающими дозоры, я прокрался в Лус-Птокай.
      Услышав о моем возвращении, Арджевх поспешил мне навстречу.
      - Ну что, Эрекозе?
      Внимательно поглядев на меня, он прибавил:
      - У тебя ничего не вышло. А выглядишь ты так, словно сражался со стаей котов. Что случилось? Я рассказал. Он вздохнул.
      - Глупо было надеяться на иной исход. Теперь ты умрешь вместе с нами.
      - Уж лучше так, - ответил я.
      ***
      Миновало два месяца, два зловещих для защитников Лус-Птокая месяца. Рати человечества все не шли на приступ. Выяснилось, что они ожидают приказа королевы Иолинды. Она же, судя по всему, пребывала в нерешительности.
      Бездействие было тягостно само по себе.
      Я частенько поднимался на стену и разглядывал лагерь осаждающих, мысленно подгоняя их начинать. Лишь Эрмижад бывало по силам развеять мое сумрачное настроение. Мы ни от кого не скрывали, что любим друг друга.
      А поскольку я любил ее, мне до безумия хотелось ее спасти.
      Мне хотелось спасти и ее, и себя, и всех элдренов в Лус-Птокае. Я хотел не разлучаться с Эрмижад. Я не хотел погибнуть.
      В отчаянии я ломал голову над тем, как нам одолеть врага, но планы мои были один сумасброднее другого и явно ни на что не годились.
      Однако память выручила меня.
      Я припомнил наш с Арджевхом разговор на плато после того, как он взял надо мной верх в поединке.
      Я нашел принца в кабинете. Он читал.
      - Эрекозе? Что, началось?
      - Нет, Арджевх. Ты рассказывал мне как-то о древнем оружии своего народа, которое сохранилось до наших дней.
      - Что?
      - Древнее и ужасное оружие, - сказал я. - Вы поклялись не использовать его, потому что оно обладает страшной силой.
      Он покачал головой.
      - Нет.
      - Пойми, Арджевх, - умолял я, - пришла пора воспользоваться им. Устрашившись, люди сами предложат нам мир.
      Он закрыл книгу.
      - Нет, такого они нам никогда не предложат. Скорее уж они предпочтут смерть. И потом, будет ли оправданным нарушение древней клятвы?
      - Арджевх, - сказал я, - я все понимаю. Однако я полюбил элдренов. Я уже нарушил одну клятву, позволь мне нарушить и другую - ради тебя.
      Он снова покачал головой.
      - Ну тогда вот что, - продолжал я. - Давай договоримся так. Если не будет иного выхода, я применю это оружие на свой страх и риск, и вся ответственность ляжет тогда на меня.
      Он внимательно посмотрел на меня, стремясь, по-видимому, разгадать, что стоит за моими словами.
      - Может быть, - проговорил он.
      - Ты согласен?
      - Нам чуждо людское своекорыстие, Эрекозе. Вы готовы уничтожить все и вся, чтобы только никто не покусился на ваше мнимое превосходство. У нас иные ценности.
      - Знаю, - ответил я, - Потому-то я и прошу тебя. Мне невыносима мысль, что вам грозит гибель от руки скотов, которые собрались за стенами вашей крепости!
      Арджевх встал и поставил книгу на полку.
      - Иолинда сказала правду, - заметил он. - Ты в самом деле изменил своему народу.
      - Что такое народ? И разве не вы с Эрмижад требовали от меня стать личностью? Я сделал выбор.
      Он поджал губы.
      - Что ж...
      - Я лишь хочу помешать им творить безрассудства и дальше, - сказал я. Он стиснул ладони.
      - Арджевх, я умоляю тебя. Ради моей любви к Эрмижад, ради ее любви ко мне, ради дружбы, которой ты меня одарил, ради оставшихся в живых элдренов позволь мне применить древнее оружие!
      - Ради Эрмижад? - приподнял он тонкие брови. - Ради себя? Ради меня и моих подданных? Не ради мести?
      - Нет, - отозвался я тихо, - не из мести.
      - Хорошо. Решай сам. Думаю, так будет честно. Я не хочу умирать. Однако будь благоразумен.
      - Обещаю, - сказал я. По-моему, я сдержал обещание.
      Глава 25
      НАПАДЕНИЕ
      Томительному ожиданию, казалось, не будет конца. Заметно похолодало. Приближалась зима. Когда ударят морозы, можно будет облегченно вздохнуть, поскольку мы получим передышку до весны, ибо надо быть круглыми дураками, чтобы осаждать Лус-Птокай зимой, Наши враги это прекрасно понимали. Иолинда наконец отбросила нерешительность и отдала приказ штурмовать твердыню элдренов.
      Как я узнал потом, после многочисленных препирательств маршалы выбрали из своих рядов самого опытного воина и сделали его полководцем.
      Они выбрали графа Ролдеро. Миндальничать он не собирался. Под городскими стенами появились громадные осадные машины, и в их числе - огромные черные пушки, которые назывались огнеметами.
      Ролдеро подскакал к воротам Лус-Птокая. Герольд протрубил вызов. Я поднялся на стену, чтобы поговорить с графом.
      - Приветствую тебя, изменник Эрекозе! - крикнул он. - Мы решили покарать тебя заодно с элдренами. Сначала мы попросту хотели убить вас, но теперь всякого, кто попадет к нам в плен, ждет медленная смерть под пытками.
      Мне стало грустно.
      - Ролдеро, Ролдеро, - вздохнул я. - Когда-то мы были друзьями. По правде сказать, ты был моим единственным другом. Мы пили вместе, мы вместе сражались и вместе шутили. Мы были приятелями, Ролдеро, добрыми приятелями.
      Конь под ним нетерпеливо забил копытом.
      - Это было давным-давно, - ответил граф, не глядя на меня. - Давным-давно.
      - Немногим больше года назад, Ролдеро.
      - К чему вспоминать прошлое, Эрекозе? - он посмотрел на меня, заслонив глаза рукой в перчатке. Я увидел, что лицо его постарело, и на нем прибавилось шрамов. Должно быть, я выглядел не лучше. - Мы изменились.
      Натянув поводья, он поворотил коня и всадил в бока животному длинные и острые шпоры.
      Итак, сражения было не избежать.
      Ухнули огнеметы. Заходили ходуном стены, в которые угодили массивные болванки. На улицы обрушились огненные шары, которые выплевывали из себя захваченные у элдренов пушки. Черным градом посыпались стрелы.
      А потом на город устремилось людское море. Тысячи и тысячи людей против горстки элдренов.
      Мы надеялись отразить первый натиск, уповая в основном на лучников, ибо снарядов к орудиям было всего ничего.
      Штурм продолжался десять часов. Нам удалось отстоять город, На следующий день все началось сначала. Однако Лус-Птокай, древняя столица Мернадина, пока держался.
      Раз за разом пытались люди перебраться с осадных башен на крепостную стену. Мы встречали их тучей стрел, жидким металлом и редкими залпами огненных элдренских пушек. Мы стояли насмерть. Стоило им заметить меня, как в глазах воинов человечества вспыхивала лютая ненависть. Они бросались ко мне - и умирали, оспаривая друг у друга право убить меня.
      Мы с Арджевхом сражались бок о бок, словно братья, не помышляя об отдыхе. Но силы наши были на исходе. Неделю мы выстояли, однако на большее рассчитывать не приходилось.
      Тем вечером мы засиделись с Арджевхом допоздна. Эрмижад ушла спать, а мы продолжали разговор, массируя утомленные мышцы.
      - Скоро нам конец, Арджевх, - сказал я. - Всем: тебе и мне, Эрмижад и остальным.
      - Да, - ответил он, разминая плечо. - Увы. Я хотел, чтобы он сам заговорил о том, что вертелось у меня на языке, но так и не дождался.
      ***
      Поутру, почуяв, видно, что победа близка, люди исполнились воодушевлением и пошли на приступ. Огнеметы, которые подтащили поближе, непрерывно бомбардировали главные городские ворота.
      Ролдеро, появляясь то тут, то там, подбадривал своих воинов. Он, подбоченясь, сидел в седле, и эта его посадка подсказала мне, что он твердо вознамерился овладеть городом сегодня.
      Я повернулся к Арджевху, который стоял на стене рядом со мной, и открыл было рот, но тут ухнули в унисон несколько огнеметов. Вздрогнули тупые черные рыла, выплевывая из себя болванки. Металлические шары врезались в металлические же ворота и раскололи посередине левую створку. Она не упала, но следующий залп наверняка покончит с ней.
      - Арджевх! - воскликнул я, - Надо доставать древнее оружие! Надо вооружить элдренов! Лицо его было бледным. Он покачал головой.
      - Арджевх! Ты что, не видишь?! Через час нас прогонят со стен. А через три вообще все будет кончено!
      Он поглядел на Ролдеро, который давал указания пушкарям, и понял, что я не преувеличиваю. Он кивнул.
      - Хорошо. Я исполню твою просьбу. Идем.
      Он направился к лестнице.
      Только бы не обнаружилось, что он переоценивал мощь оружия!
      Мы спустились в глубокое подземелье. Арджевх вел меня пустынными коридорами, стены которых были отделаны черным мрамором; дорогу нам освещали маленькие светильники. От них исходило зеленоватое сияние. Мы подошли к темной металлической двери. Арджевх нажал на кнопку в стене. Дверь открылась; за ней оказалась кабина лифта, которая понесла нас еще глубже.
      Я не переставал изумляться элдренам. Ведомые обостренным чувством справедливости, сколь от многого они отказались!
      Лифт остановился. Выйдя из него, мы очутились в огромном зале, битком набитом непривычного вида машинами, которые, судя по всему, были изготовлены промышленным способом.
      - Вот наше оружие, - проговорил Арджевх. У стен аккуратно были сложены пистолеты и винтовки. Среди них попадались предметы, в которых глаз Джона Дейкера распознал противотанковые ружья. Дальше стояли приземистые гусеничные машины, которые выглядели точь-в-точь как обтекаемой формы танкетки со стеклянными кабинами, где с трудом хватало места для одного человека.
      Меня удивило отсутствие летательных аппаратов. Может быть, я просто не признал их. Я спросил Арджевха.
      - Летательные аппараты? Да, интересно было бы изобрести такую штуку. Боюсь, однако, что это невозможно. Сколько мы ни пытались, нам не удалось создать машину, которая передвигалась бы по воздуху.
      "Какой странный пробел в знаниях", - подумалось мне. Но вслух я ничего говорить не стал.
      - Теперь, увидев оружие, ты по-прежнему хочешь применить его? осведомился Арджевх.
      Он, должно быть, думал, что я не знаю даже, с какой стороны ко всему этому арсеналу подступиться. Между тем внешне элдренская боевая техника немногим отличалась от той, которая была известна Джону Дейкеру. И потом, в своих снах я видел куда более своеобразные машины.
      - Разумеется, - сказал я.
      Вернувшись на поверхность, мы отправили вниз за оружием солдат.
      Воины Ролдеро ломились в ворота. Нам пришлось подтащить туда пушку. Однако она ненадолго задержала людей. Завязалась рукопашная.
      Близилась ночь. Я надеялся, что с наступлением темноты натиск врагов ослабеет и мы получим столь необходимую передышку. Но тут я заметил Ролдеро: он подгонял своих ратников, стремясь, по-видимому, овладеть городом засветло.
      Я послал к воротам подмогу.
      Меня начали одолевать сомнения.
      Принц Арджевх прав: выпустить на свободу грозного демона прошлого будет преступлением. Но иного выхода нет. Лучше уж уничтожить варваров, испепелив при том половину планеты, чем позволить им расправиться с элдренами.
      Я улыбнулся собственным мыслям. Арджевх вряд ли одобрил бы их. Скорее всего, он пришел бы в ужас.
      Увидев, что к отряду Ролдеро прибыло подкрепление, я вскочил на первую попавшуюся лошадь и поскакал к воротам.
      Обнажив Канайану, я издал боевой клич - тот самый боевой клич, которым лишь недавно подбадривал тех, кто сражался ныне против меня! Они услышали его и, как мне показалось, пришли в смятение.
      Послав коня через головы моих воинов, я очутился перед Ролдеро. Он изумленно уставился на меня, придерживая своего скакуна.
      - Сразимся, Ролдеро? - спросил я. Он пожал плечами.
      - Защищайся, изменник!
      Намотав поводья на запястье, он двумя руками стиснул рукоять клинка. Я пригнулся, и меч просвистел над моей головой.
      Повсюду вокруг нас кипел бой. Неверный свет заходящего солнца скрадывал очертания разрушенных во многих местах городских стен.
      Ролдеро был утомлен гораздо больше моего, но бился мужественно, и у меня никак не получалось застать его врасплох. Его меч обрушился на мой шлем. Я покачнулся, выпрямился и нанес ответный удар. Шлем сполз ему на затылок. Он сорвал его и отбросил в сторону. Я заметил, что с тех пор, как я в последний раз видел его с непокрытой головой, он стал совсем седым.
      Лицо его раскраснелось, глаза сверкали, губы кривились в усмешке. Он попытался поразить меня мечом в забрало, но я поднырнул под удар. Он повалился вперед, и мой клинок вонзился ему в грудь.
      Он застонал. Лицо его утратило гневное выражение.
      - Мы снова друзья, Эрекозе, - выдохнул он и умер.
      Я глядел на него, вспоминая его доброту, вино, которое он присылал мне, советы, которые он старался мне преподать. А еще я вспомнил, как он столкнул с седла мертвого короля.
      Граф Ролдеро был хорошим человеком, которого судьба заставила творить зло.
      Его жеребец повернулся и потрусил к видневшемуся в отдалении графскому шатру.
      Я поднял меч, прощаясь с Ролдеро, а потом крикнул людям, которые продолжали сражаться:
      - Глядите, воины человечества! Глядите! Ваш полководец побежден.
      Солнце опускалось все ниже.
      Люди начали отступать, бросая на меня исполненные ненависти взгляды. Крепко сжимая в руке окровавленный клинок, я смеялся над ними.
      Кто-то из них окликнул меня:
      - Эй, Эрекозе! Ты зря думаешь, что справился с нами. Нас ведет в бой королева. Она присоединилась к нам, чтобы воочию увидеть твою смерть. Иолинда в лагере осаждающих! Задумавшись на мгновение, я отозвался:
      - Скажите вашей госпоже, мы будем ждать ее завтра у ворот. Завтра на рассвете!
      Всю ночь мы укрепляли ворота и расставляли по местам наши новые пушки. Кроме того, каждый солдат получил личное оружие.
      Передадут ли Иолинде мое приглашение? Согласится ли она на него?
      Я опасался напрасно. Иолинда подскакала к городской стене в сопровождении маршалов, облаченных в роскошные доспехи. Правда, несмотря на все богатство выделки, доспехи эти были бессильны против древнего оружия элдренов.
      Мы установили одно из орудий так, чтобы можно было продемонстрировать врагам его силу.
      - Привет вам, элдрены, - крикнула Иолинда, - привет вам и вашему прихлебателю. Смотрите, как бы он не предал и вас тоже!
      - Здравствуй, Иолинда, - сказал я, выглядывая из-за бойницы. - У тебя, видно, наследственная склонность к ничтожным оскорблениям. Давай не тратить время попусту.
      - Я уже его трачу, - ответила она, - ибо мы собираемся сегодня покончить с вами.
      - Не торопись, - проговорил я. - Мы предлагаем вам мир.
      Иолинда расхохоталась.
      - Ты смеешь предлагать нам мир, изменник? Да ты должен выпрашивать его на коленях! И даже тогда я не пожелала бы слушать тебя.
      - Берегись, Иолинда! - воскликнул я. - Берегитесь все. Мы добыли новое оружие - оружие, которое однажды едва не уничтожило Землю. Глядите!
      Я дал знак.
      Солдат-элдрен нажал кнопку на панели управления. Пушка негромко загудела, и вдруг из ее ствола вырвался ослепительный золотой луч. Тепловая волна обожгла нам кожу, и мы отшатнулись, прикрывая руками глаза.
      Испуганно заржали лошади. Маршалы разинули рты; лица их стали серыми. Однако Иолинда осталась спокойной.
      - Вот чем мы встретим вас, если вы откажетесь от мира! - крикнул я. - У нас есть и другие пушки, а наши солдаты вооружены ружьями, которые одним выстрелом убивают сотню человек. Что вы скажете теперь?
      Иолинда подняла голову и взглянула мне в глаза.
      - Мы будем сражаться, - ответила она.
      - Иолинда, - умоляюще проговорил я, - заклинаю тебя нашей былой любовью: не надо этого делать! Мы не причиним вам зла. Возвращайтесь домой и живите в мире и покое до конца своих дней. Пожалейте самих себя!
      - В мире и покое? - горько рассмеялась Иолинда. - Какой там мир, когда у вас появилось такое оружие!
      - Ты должна мне поверить, Иолинда.
      - Нет, - отрезала она. - Люди будут сражаться до конца. Если Всеблагой милостив к нам, мы наверняка победим. Мы принесли обет искоренить колдовство, а большего колдовства, чем сегодня, нам видеть еще не доводилось.
      - Это не колдовство. Это наука. У вас такие же пушки, разве что стреляют они болванками.
      - Колдовство, колдовство, - забормотали маршалы. Дикари, ей-богу, дикари.
      - Предупреждаю вас, - сказали. - Элдрены, одержав победу, отпустили бы вас восвояси. Но я хочу избавить планету от вашего присутствия. Подумайте. Мы предлагаем вам мир. Потом будет поздно.
      - Если нам суждена смерть от колдовства, - ответила Иолинда, - мы умрем, но умрем, сражаясь. Я устал доказывать очевидное.
      - Как хотите, - бросил я.
      Иолинда поворотила коня и, сопровождаемая маршалами, поскакала обратно в лагерь.
      Я не видел, как она погибла. В тот день люди гибли тысячами.
      Они пошли на штурм. Мы встретили их, как и обещали. Они ничего не могли поделать. Энергетические лучи выкашивали их ряды. Исполненные печали, обрушивали мы на них чудовищный молот, от которого не было спасения ни людям, ни животным.
      Мы сделали то, чего они от нас добивались. Мы уничтожили их всех до единого.
      С жалостью в глазах наблюдал я за тем, как гибнет цвет человечества.
      Чтобы покончить с ними, нам потребовался час.
      Один час.
      Когда бойня прекратилась, я испытал странное чувство, названия которому не могу подобрать до сих пор. В нем было что-то от горя, что-то от облегчения и что-то от торжества. Я оплакивал Иолинду. Она лежала где-то там, в куче почерневших костей и обугленной плоти. Красоту свою она тратила одновременно с жизнью. И то ладно, подумалось мне.
      Именно в тот момент я принял окончательное решение. Принял ли? Быть может, я шел к этому с самого начала?
      Или дело тут в преступлении, о котором я упомянул раньше? Неужели преступление, которое я когда-то совершил, обрекло меня на мою долю?
      Прав ли я?
      Оставив без внимания неодобрение Арджевха, я приказал открыть ворота Лус-Птокая, сел в кабину одной из танкеток и повел свое механизированное войско в поход.
      Вот что я сделал:
      Два месяца тому назад я завоевал для людей города Мернадина. Ныне я возвращал их элдренам.
      Я не просто возвращал их. Я уничтожал людей, которые поселились в них.
      Через неделю мы достигли Пафанааля, где в обширной гавани стояли на якоре корабли.
      Я уничтожил корабли. Я уничтожил гарнизон, не пощадив ни женщин, ни детей.
      А потом, благо многие из танкеток оказались амфибиями, мы пересекли море. Арджевх с Эрмижад остались в Мернадине.
      Города сдавались нам один за другим. Пал Нунос со своими сверкающими башнями. Пал Таркар.
      Пали чудесные города плодородных краев Завара - Сталако, Калодемия, Мурос и Найнадун. Разрушенные энергетическими залпами, пали Шайлаал и Сайнена. Пали за несколько часов.
      В Некранале, голубом городе на горе, погибло пять миллионов человек, а от самого Некраналя всего и осталось, что выжженные склоны горы.
      Я действовал основательно. Я не пропускал ни деревень, ни селений, ни хуторов.
      Я узнал, что некоторым удалось бежать и спрятаться в пещерах. Я разрушил пещеры.
      Я спалил дотла леса, в которых могли укрываться беглецы. Я уничтожил камни, под которые они могли забраться.
      Я бы уничтожил все до последней травинки, но из-за моря примчался Арджевх, чтобы остановить меня.
      Он ужаснулся сделанному мной. Он умолял меня остановиться.
      Я послушался. Убивать больше было некого.
      Возвращаясь к побережью, мы ненадолго задержались у обугленной горы, на которой когда-то стоял Некраналь.
      - Что вело тебя? - проговорил принц Арджевх. - Ненависть к одной женщине и любовь к другой?
      Я пожал плечами.
      - Не знаю. Мне кажется, я сделал это ради мира, который никто не нарушит. Я слишком хорошо знаю своих сородичей. Под их властью Земля никогда не обрела бы покоя. Мне нужно было решить, кто заслуживает жизни. Победив элдренов, люди вскоре затеяли бы свару между собой. И потом, они вечно сражаются из-за пустяков: за то, чтобы возвыситься над товарищами, за безделушки, за лишний кусок земли, который все равно не будут обрабатывать, за обладание женщиной, которой они ни к чему.
      - Ты говоришь о них в настоящем времени, - заметил Арджевх. - По правде сказать, Эрекозе, я думаю, ты не подозреваешь даже, что ты наделал.
      Я вздохнул.
      - Что сделано, то сделано, - сказал я.
      - Да, - согласился он и взял меня за руку. - Пойдем, друг. Пусть они гниют. Тебя ждет Эрмижад.
      В душе у меня было пусто.
      Мы подошли к реке. Течение ее сильно замедлилось оттого, что на воду осела черная пыль.
      - Думаю, я поступил верно, - сказал я. - Я действовал не по своей воле. Пожалуй, для того я и пришел в ваш мир, чтобы покончить с людьми. Мне кажется, существуют силы, о природе которых мы можем только догадываться. По-моему, меня призвал сюда не Ригенос. Ригенос был, подобно мне, марионеткой подручным средством. Человечество обречено было на погибель.
      - Хорошо, что ты так считаешь, - ответил Арджевх. - Пойдем. Нам пора домой.
      ЭПИЛОГ
      Я заканчиваю свой рассказ.
      Раны, нанесенные войной, зарубцевались.
      Я вернулся в Лус-Птокай, чтобы жениться на Эрмижад, чтобы узнать секрет бессмертия элдренов, чтобы освободиться от сумятицы в мыслях.
      Я не чувствую за собой вины. Сейчас я больше, чем когда-либо, уверен, что решение зависело не от меня.
      Быть может, я сошел с ума и потому не ощущаю себя виноватым. Даже если так, безумие не разрывает меня на части, как это было раньше со снами. Сны, кстати, мне почти не снятся.
      Мы живем втроем - Эрмижад, Арджевх и я. Арджевх стал единоличным правителем Земли, Земли элдренов, и мы правим вместе с ним.
      Мы стерли человечество с лица планеты. Из всех людей остался один я. Тем самым, как мне кажется, мы восстановили космический узор, и Земля гармонично вписалась в исполненную гармонии Вселенную. Неизмеримо древняя Вселенная не желала терпеть людей, которые нарушали ее покой.
      Был ли я прав?
      Судите сами.
      Что касается меня, то мне слишком поздно задаваться этим вопросом. У меня достаточно благоразумия, чтобы не задаваться им. Ибо, пытаясь ответить на него, я наверняка потеряю рассудок.
      Меня смущает только одно. Если Время на самом деле циклично, если известная нам Вселенная на каком-то витке цикла возникнет снова, тогда однажды на Земле вновь появятся люди, а мои названные родичи канут в небытие.
      Читающий эти строки, кто ты? Если человек, то, должно быть, знаешь ответ. Мои заботы представляются тебе наивными, и ты смеешься надо мной. Но у меня нет ответа. Мне ничего не приходит в голову.
      Не надо считать меня отцом твоего народа, потому что у нас с Эрмижад не может быть детей.
      Но тогда откуда ты взялся, нарушитель покоя Вселенной?
      Встречу ли я тебя здесь? Стану ли я вновь твоим героем или погибну, сражаясь против тебя?
      Или умру раньше и стану тем, кто приведет на Землю беспокойное человечество?
      Не знаю.
      Под каким именем ты призовешь меня к себе?
      Сейчас на Земле царит мир. Тишину нарушают лишь приглушенный смех, негромкий разговор да звуки, которых исполнена живая природа. Планета и мы вместе с ней познали покой.
      Надолго ли?
      О, надолго ли?