— 1-

      Из процветающих и беззаботных стран Запада явился Джерри Корнелиус с вибропистолетом на бедре и с сердечным приветом в душе. Он прибыл в Китай.
      Шести футов и двух дюймов ростом, скорее толстый, чем плотный, в бороде и мундире кубинских партизан. И только глаза давали понять, кто он такой на самом деле, — глаза и его движения, если он двигался. И тогда мундир становился мундиром и восхищавшиеся начинали ненавидеть Джерри, а те, кто поначалу его презирал, понимали и любили его. И он любил их всех, да, в глубине души он целовал их всех.
      На берегу обширного озера, над отражением полной серебряной луны стояла высокая разрушенная пагода. Стены украшала поблекшая от времени мозаика — красная, голубая, желтая. Джерри, сидя в душной пыльной комнате на первом этаже пагоды, наполнил рюмки хересом «Вакаяма». Он угощал трёх китайских генералов, равнодушных на вид, коих в эти удаленные места на встречу с Джерри привел инстинкт и только он один.
      — Солидно, — пробормотал один из генералов, внимательно изучая напиток.
      Джерри проводил взглядом кончик розового генеральского языка.
      — Напряжение, — начал второй генерал. — Напряженность. Джерри пожал плечами и сделал шаг, и превратился в размытую тень и очутился вдруг на матрасе на полу перед генералами. Он сел, поджав ноги.
      Крылатая тень мелькнула на фоне лунного диска. Третий генерал бросил взгляд на осыпающуюся мозаику стен.
      — Только дважды за … Джерри кивнул. Он понимал.
      Из уважения к Джерри генералы беседовали на хорошем мандаринском наречии, но с известной долей самопрезрения, будто заговорщики, испытывающие страх возмездия.
      — Как там сейчас? — спросил один из генералов, помахав ладонью в сторону запада.
      — Свободно и легко, как всегда, — ответил Джерри. — Сумасшедший дом.
      — Но бомбардировка американцами…
      — Согласен, неприятный инцидент. — Джерри почесал ладонь. Генерал широко раскрыл глаза.
      — Париж в руинах, Лондон стерт с лица земли, Берлин превратился в груды…
      — Прежде, чем проклясть друзей, из них выжимают массу полезных вещей, так и не иначе.
      Тень исчезла. Генерал, третий генерал, посмотрел на широко расставленные пальцы собственной ладони.
      — Но смерть и разрушение… Дрезден и Ковентри — это детский лепет. Целый месяц небо оставалось черным от американских воздушных армад. Круглосуточный дождь напалма, миллионы мертвых. — Генерал сделал глоточек хереса. — Наверное, это было как конец света…
      Джерри нахмурился.
      — Полагаю, да. — И усмехнулся. — Но нет причин для горьких дум, нет повода плакать. В конечном счёте, всё к лучшему в этом лучшем из миров, не так ли?
      Генерал не знал, что сказать.
      — Ну вы и народ…

— 2-

       Напряжение завершается достижением баланса. Ритуал конфликта сохраняет покой и мир. Проблема перевода. Проблема истолкования.

— 3-

      Он же Элрик, он же Асквиол, Минос, Аквилинус, Кловис Марка, а отныне и навсегда Джерри Корнелиус, человек благородной цены, гордый принц развалин, начальник электронных контуров, Фаустаф, Мэлдун и вечный бессмертный герой…
      В тот день ничего особо интересного в хроноцентре не произошло. Призрачные всадники на скелетах скакунов пересекали миры, более фантастические, чем у Босха или Брейгеля, а на рассвете, когда розовые фламинго тучами покидали гнезда в тростниках и воздушным хаосом танца маскировали небо, некто спускался к кромке топи и смотрел, смотрел на воды, на темные причудливые лагуны, как на иероглифы первобытного языка. (Когда-то топь была его домом, но ныне он боялся этого места и поэтому плакал).
      Корнелиус боялся только страха. Он повернул своего белесого зверя и в печали поехал прочь. Густая грива волос вилась на ветру, и издалека Корнелиуса могли принять за златовласую мадонну лагун.

— 4-

      Матрица порядка наложена на пейзаж. Романтический образ века разума, века страха. И при том — неотрицаемый ритм сфер, присутствие бога. Уют и его тепло. Невыносимая агония железного порядка. Порядок и хаос. Лик бога, сердцевина "я":
      «Только сознание способно исследовать обширные просторы космоса и Бесконечности, превзойти обыденное, проникнуть в подземные лабиринты мозга с их бесчисленными измерениями. Вселенная и личность связаны между собой, они отражают друг друга, как два зеркала, вмещают и содержат каждый каждое» ( Из "Хроники Черного меча")

— 5-

      Тонко, бесконечно нежно и тонко. Так думал он, глядя в окно на воды озера. В соседней комнате спали генералы. Внешняя часть явления зачастую не отличалась от той же части явления обратного. Озеро — как расплеск серебра, и даже тростник словно проволочки из золота и спящие цапли будто вырезаны из зеленого нефрита.
      И это последняя тайна? Он посмотрел на часы. Спать пора.

— 6-

      Поутру генералы отвезли Корнелиуса к месту аварии Ф-111A. Состояние самолета оказалось удовлетворительным: одно крыло выгнулось дугой, хвостовое оперение снесло начисто, останки пилота покоились за штурвалом, и мертвая ладонь не отпускала рычага катапульты. Навес обрыва наполовину прикрывал самолет. В его тени он застыл навсегда. Джерри не спешил подходить близко.
      — Мы ждем прямого и честного ответа, — сказал один генерал.
      — Прямого ответа, — повторил Джерри хмуро. Сегодня был неудачный день.
      — Какова истинная природа аварии? — спросил один генерал у другого.
      Джерри заставил себя вскарабкаться на фюзеляж и принять позу. Он знал, что поза произведёт впечатление на генералов. Ход дел нуждался в срочном и заметном ускорении.
      — Как это понимать? — Генерал смотрел на Джерри, но последний не был уверен, что вопрос предназначается ему. — Это вам что-нибудь говорит, мистер Корнелиус?
      Джерри чувствовал спиной стену тупика.
      — Говорит?
      Он погладил мятый металл, опознавательный знак воздушных сил США: звезду, диск, полосу.
      — Его перевезут в музей, в конечном счете, — пояснил первый генерал. — Вместе с «Тандербёрдом» 58-го года и прочим. Но эта местность? — Его рука указала на зелёно-голубую равнину позади джипа. — Не понимаю?!
      Джерри притворился, будто с интересом рассматривает обрыв. Он хотел скрыть от генералов слёзы.
      Потом они влезли в джип и под рычание мотора покатили по пыльной равнине, платками и косынками предохраняя глаза и рты.
      По возвращении в пагоду у озера один из генералов сказал, окинув задумчивым взором невыразительную равнину:
      — Скоро мы наведем здесь порядок.
      Генерал тронул загадочный плоский предмет в форме квадрата, скрытый карманом мундира. Грянул медный китайский военный оркестр. Хлопая крыльями, цапли покинули тростник.
      — Думаете, самолет трогать не стоит? — спросил Корнелиуса генерал Че Лен Во.
      Корнелиус пожал плечами. По крайней мере, связь налажена, удовлетворенно подумал он.

— 7-

      Дряхлый музейный экспонат — задыхающийся локомотив — дернулся в последний раз и замер. Скрипучие вагоны жалобно запротестовали. Из-под локомотива сочился пар. Они покинули джип и направились к поезду; машинист сосредоточенно смотрел вдаль поверх голов новых пассажиров.
      В вагонах было полно свободных мест. Несколько крестьян бросили мимолетный взгляд в окно и тут же принялись смотреть в другую сторону. Все крестьяне — и мужчины и женщины — были в красных комбинезонах.
      Ступая по колено в липком паровозном тумане, Корнелиус и генералы поднялись в первый вагон, сразу же за угольным тендером. Локомотив немедленно пришел в движение.
      Джерри, развалясь на жестком бамбуковом сиденье, снял с рукава какую-то щепку. На горизонте виднелись туманные горы. Джерри посмотрел на генерала Че Лен Во, но генерал сосредоточенно расстёгивал пряжку на животе. Вытянув шею, Джерри разглядел удаляющийся джип, одинокий и брошенный у самого полотна дороги.
      Джерри нажал кнопку визитейпера, сфокусировав изображение на оконном стекле. По стеклу запрыгали призрачные фигурки, танцуя под наполнившую вагон музыку. «Битлз» исполняли "Здравствуй-прощай".
      Явно не к месту, Джерри выключил визитейпер и тут же подумал, что зря, может, как раз и к месту. У каждой монеты две стороны.
      Джерри захохотал.
      Генерал Че Лен Во осуждающе взглянул на Джерри, но ничего не сказал.
      — На западе вас, как я слышал, называют Вороном, — заговорил другой генерал.
      — Только если в Техасе, — объяснил Джерри сквозь рецидив смеха.
      — Ага, в Техасе!
      Генерал Че Лен Во направился в туалет. Куртку мундира генерал повесил на крючок и плотно обтягивающие брюки подчеркивали очаровательно закруглённые ягодицы. Джерри смотрел на ягодицы, словно в экстатическом трансе. Ничего подобного он в жизни не видел. Чуть помятая ткань брюк лишь усиливала очарование.
      — А в Лос-Анджелесе? — спросил другой генерал. — Как вас называют в Эл-Эй?
      — Толстяком, — ответил Джерри.

— 8-

      "Хотя он и был физиком, но он хорошо знал, что все важные биологические объекты существуют в парах" (Уотсон, "Двойная спираль")
      "Имея дело с синологией, вы, как и при знакомстве с китайской кухней, должны помнить: всегда существует две разновидности…" (Энрайт, "Энкаунтер", июль, 1968).

— 9-

      Генерал Ли встречал их на станции, которая была всего лишь досчатой платформой, сколоченной между краем полотна и берегом Желтой реки.
      Джерри и генерал Ли пожали друг другу руки.
      — Приношу извинения, — сказал генерал, — но при сложившихся обстоятельствах нам лучше было встретиться здесь, а не в Вэйфанге.
      — Сколько у нас времени? — сказал Джерри. Генерал Ли с улыбкой развел ладони.
      — Что я могу сказать, мистер Корнелиус?
      Они шли к стоявшему неподалёку большому служебному «Фантому-4». Поезд тронулся и генерал Че Лен Во крикнул из окна вагона:
      — Мы доедем до Тьентсинга, оттуда вернемся. Мы будем ждать вас, мистер Корнелиус.
      Джерри бодро помахал на прощанье.
      На генерале Ли был аккуратный костюм "Лиги плюща", хотя и немного залоснившийся на одном рукаве. Почти одного роста с Джерри, генерал носил чёрные китайские бакенбарды, и на добродушном круглом лице странно мрачными казались глаза, блестящие и переменчивые.
      Пилот «фантома» отдал честь, генерал ответил и лично открыл дверцу, пропуская Джерри. Джерри залез в кабину.
      Они сидели и смотрели на реку. Генерал тронул плечо Джерри, и Джерри улыбнулся другу.
      — Итак, что ты думаешь? — нарушил молчание генерал Ли.
      — Можно попробовать. Кажется, кое-что начинает вырисовываться. Я имею в виду Че Лен Во.
      Ли почесал уголок рта указательным пальцем.
      — Да, я так и думал. Че Лен Во, именно он.
      — Ничего не обещаю, — сказал Джерри.
      — Понимаю.
      — Приложу все усилия.
      — Конечно. Всё получится. К лучшему или наоборот, всё сработает.
      — И к лучшему, и наоборот, генерал. Надеюсь, нам повезёт.

— 10-

      — Слишком, — сказал Джерри, — слишком.
      Они снова были в пагоде, пили чай из старинных чашек эпохи Манчу с песочным печеньем в контрабандной полистериновой упаковке.
      — Слишком? — генералы нахмурились.
      — Но где же логика? — запротестовал генерал Че Лен Во, самый красивый из них.
      — Справедливо, — согласился Джерри, успевший полюбить генералов, а в особенности генерала Че Лен Во. Ради него Джерри уже был готов (временно или метавременно, смотря как зацепит) пойти на компромисс, поступиться принципами, или хотя бы не говорить всего. На секунду его подавило отчаяние, и он нахмурился.
      — Ложь.
      Разочарование отразилось на лице генерала Че Лен Во.
      — Но вы сказали…
      — Я имел в виду «справедливо», — пояснил Джерри.
      Всё напрасно. Чем скорее он с этим покончит, тем лучше. Рано или поздно равновесие даст трещину. Что-то или кто-то не выдержит напряжения. Он вдруг вспомнил взрыв энтузиазма среди американских художников сразу после войны. Почему-то в памяти всплыл Поллок.
      — Черт подери!
      — Это вопрос математический, даже исторический, — сказал второй генерал.
      Джерри дышал быстро-быстро.

— 11-

      — Я не умею читать по-французски, — генерал Че Лен Во с презрением вернул Джерри записку. Они были наедине, впервые за всё время.
      Джерри тяжело вздохнул.

— 12-

      Вскрик.

— 13-

      Как всегда, проблема жеста. Он вспомнил крыло упавшего Ф-111А, как оно обвисло, прикрывая останки шасси. Грех существует, по крайней мере, один, и Джерри готов был следовать путём греха. Ведь порыв, энтузиазм и восторженность были когда-то искренними, а такие вещи нельзя забыть. И чувство потери утолить невозможно, как не старайся. Почему угас былой щедрый порыв? Конечно, жить было труднее, и всё же… Джерри печально вздохнул. Он пытался вернуться, не раз и не два, но в приёме было отказано. В два присеста руку не ампутируют. Что прошло, то прошло и быльем поросло.
      Но потребность в ещё одном знаке сопереживания и понимания была там. Знаке любви. Его могут истолковать неверно, и Джерри не знал стопроцентно безошибочных путей проявления порыва. Он был, в конце концов, мастером подделок. На этот раз импульс таил небывало мощную энергию, но канал выражения был перекрыт, как горло повешенного. С неотвратимостью рока импульс интерпретировался как агрессивное намерение. Неужели такова его истинная сущность? Даже генерал Ли воспринимал только эту роль Джерри из многих других его ролей. Вопрос равновесия, вот в чем вопрос. Наверное, нужно смириться и ждать.
      Но долг зовет, дело не ждет. Достойная замена великому поиску. Джерри стоял на верхнем этаже пагоды, лицом к озеру, своему противнику. Озеро казалось огромным, как море, и намного глубже последнего.

— 14-

      Память заставляет мученика торопиться. Двойственность. Прошлое было будущим. Память стала признанием. Суть, несомненно, в сути. Карл Глогауэр, пришпиленный железными клиньями к деревянному кресту, узнал.
      "Уверовав в ложь, обращаем Время в агонию Настоящего, и так пребудет вечно". ("Призрачный город")
      Не надо анализа.

— 15-

      Дьявольские уловки, от которых краснеет память шато отца, построенного под Корбюзье. Но с этим кончено. Какое облегчение!
      — Стало прохладнее, — сказал генерал Че Лен Во.
      — Лучше выйти наружу, — добавил он предостерегающе. — Пока глаз открыт. Не теряя времени.
      Они стояли посреди комнаты, наполненной любовью Джерри.
      — Как прекрасно, — сказал генерал.
      Роняя слезы жалости, Джерри провёл ладонью по черным волосам генерала, губы коснулись губ.
      — Уже скоро.
      Вибропистолет и прочее оборудование были миниатюрны и удобны в обращении.

— 16-

      СЛАДОСТНЫЙ ВСКРИК.

— 17-

      Шёпот плоского червя. Человек с тысячью имён, тысячью личин, метавременной оперативный уникум, житель мультивселенной, метафизический, металлоорганический, с метафиксирующим сознанием. Голос ЛСД:
      "‘Бог’ сказал Ринарк. И миг превратился для него в вечную тюрьму" ("Расколотые миры").

— 18-

      Плавный ручей древнего мандаринского наречия, безукоризненный санскрит — язык любви генерала Че Лен Во. Всё совпадало. Уже недолго ждать. Но пусть жертва вскрикнет ещё раз, и ещё.

— 19-

      Джерри медленно подошел к окну, взглянул на озеро, на чёрную зеркальность воды.
      За его спиной посреди комнаты лежал на матрасе генерал Че Лен Во, затягиваясь толстой сигаретой с марихуаной. Генерал жмурился, и губы гнула глупая улыбка. Маленький визитейпер рядом с матрасом проецировал на мозаику абстрактные радужные изображения, одновременно наигрывая "Ну что же ты творишь?"Джерри, тем не менее, едва сдерживал нетерпение. Сейчас как никогда ему хотелось мёртвой тишины. Подойдя к матрасу, он отключил визитейпер. Он имел право. Генерал не стал спорить.
      Джерри посмотрел на сброшенные одежды, потрогал подбородок. Не зашёл ли он слишком далеко?
      От изрядной дозы «травы» тяжело ухало сердце. Джерри вспомнил недавнюю встречу с одним поэтом, которым восхищался и который чересчур низко ценил себя сам. "Ирония — как часто замещает она истинное воображение", — сказал поэт, обсуждая последнюю межпланетную буффонаду.
      Нет, нельзя отвлекаться. Момент наступил.
      Джерри склонил голову перед озером. Жалость, а не водный простор, тронули его. Но так ли всё это важно?

— 20-

      Джерри направил ствол вибропистолета на генерала и несколько минут наблюдал, как корчится тело Че Лен Во. Потом привёл в действие экстрактор. Вскоре бесценные нуклеотиды наполнили накопитель аппарата. Можно уходить. Джерри быстро поцеловал труп и поместил коробочку экстрактора, где теперь хранился генерал Че Лен Во, в кобуру под мышкой. Его начальник в Вашингтоне знает, что делать дальше.
      Он спустился на нижний этаж пагоды. Там его ждали остальные генералы.
      — Передайте генералу Ли, что операция прошла успешно.
      — Каким путём вы покинете страну?
      — У меня всё готово, — сказал Джерри.

— 21-

      На следующее утро, унося на себе Джерри, бестия любви покинула Китай. Джерри управлял бестией или она несла его против воли седока — на этот вопрос никто не знал ответа и найти ответ было невозможно. Даже Джерри и его бестия не знали. Они так давно были вместе…
      Подобно дракону, бестия взметнулась, влилась в поток ветра, взяв направление на Запад, к весёлым, богатым и измученным землям.