Майкл МУРКОК
      КОНЕЦ ВСЕХ ПЕСЕН
      Потух огонь, растрачено тепло.
      (Таков конец всех песен на земле.)
      Вино златое выпито. На дне
      Лишь капли, что полыни горше мне.
      Здоровье и надежду унесло
      Вслед за любовью канули во мгле.
      Лишь призраки со мною до конца
      Из тех, что без души и без лица.
      И скучно и тоскливо ждать нам всем,
      Когда опустят занавес совсем...
      Таков конец всех песен на Земле.
      Эрнест Доусон, "Остатки!", 1899г.
      1. ДЖЕРЕК КОРНЕЛИАН И МИССИС АМЕЛИЯ УНДЕРВУД ОБЩАЮТСЯ
      В НЕКОТОРОЙ СТЕПЕНИ С ПРИРОДОЙ
      - Я действительно считаю, мистер Корнелиан, что мы должны хотя бы попытаться есть их сырыми.
      Миссис Амелия Ундервуд поправила тыльной стороной ладони левой руки густые золотисто-каштановые волосы над ухом, а правой рукой сдернула превратившуюся в лохмотья юбку. Жест получился почти раздраженным, блеск ее серых глаз, вероятно, не уступил бы волчьему. Чувствовалось что-то, еле сдерживаемое в манере, в которой она чопорно расположилась на глыбе девственного известняка, наблюдая за Джереком Корнелианом, скорчившимся на четвереньках на песке палеозойского пляжа и потеющего под лучами силурийского (или девонского) солнца.
      Вероятно уже в тысячный раз он пытался ударом друг о друга двух своих колец власти высечь искру, чтобы зажечь кучу высохшего мха, которую он в порыве энтузиазма, давно рассеявшегося, собрал несколькими часами раньше.
      - Но вы говорили мне, - пробормотал Джерек, - что даже подумать не можете... Вот! Это была искра? Или только отблеск?
      - Отблеск, - сказала она, - я думаю.
      - Мы не должны отчаиваться, миссис Ундервуд. - Но оптимизм его уже почти истощился. Снова он ударил кольцом о кольцо.
      Вокруг Джерека были раскиданы измочаленные и сломанные ветки папоротника, которые он пытался до этого тереть друг о друга по ее совету. Миссис Ундервуд поморщилась, когда кольцо стукнуло о другое кольцо. В тишине силурийского дня звук оказывал на ее нервы эффект, о котором она раньше не подозревала, никогда не рассматривая себя одной из тех сверхчувствительных женщин, заполняющих дамские романы. Она всегда считала себя крепкой и чрезвычайно здоровой.
      Миссис Ундервуд вздохнула. Без сомнений, скука внесла свою лепту в ее психологическое состояние.
      Джерек вздохнул в ответ.
      - Вероятно для этого нужно умение, - признался он. - Где трилобиты? он рассеянно оглядел землю вокруг себя. - Большинство уползло обратно в море, я думаю, холодно ответила она ему. - Два брахиопода заползли на ваш сюртук, - показала она.
      - Ага! - он чуть ли не с нежностью снял моллюсков с запачканной темной ткани и с сомнением уставился внутрь раковины.
      Миссис Ундервуд облизнула губы.
      - Дайте мне их, - приказала она, доставая заколку для шляпы.
      Опустив голову - Пилат перед фарисеями - он уступил ей.
      - В конце концов, - говорила она ему, направляя заколку, - нам не хватает только чеснока и масла для блюда, достойного французской кухни, эти слова, казалось, не приободрили ее. Она заколебалась.
      - Миссис Ундервуд?
      - Я думаю, не принести ли нам благодарственную молитву? - она нахмурилась. - Это может помочь. Наверное, этот цвет...
      - Слишком красивый, - с готовностью подтвердил он. - Я понимаю вас. Кто может уничтожить такую прелесть?
      - Этот зеленовато-пурпурный цвет нравится вам?
      - А вам нет?
      - Только не в пище, мистер Корнелиан.
      - Тогда в чем?
      - Ну... - неопределенным тоном, - нет, даже в картинках. Он вызывает в памяти излишества до-рафаэльцев. Зловещий цвет.
      - А-а...
      - Это возможно, объясняет ваши склонности... - она оставила тему, если бы я смогла преодолеть...
      - А желтый цвет? - он попытался соблазнить ее существом в мягком панцире, которое только что обнаружил в своем заднем кармане. Оно прицепилось к его пальцу, и ощущение напоминало поцелуй.
      Миссис Ундервуд уронила моллюсков и шляпную заколку, закрыла лицо руками и начала плакать.
      - Миссис Ундервуд! - растерялся Джерек. Он пошевелил ногой кучу веток. - Может быть, если я использую кольцо, как призму и направлю лучи солнца через него, мы сможем...
      Послышался громкий скрипучий звук, и Джерек сперва подумал, что это протестует одно из созданий в панцире. Затем - еще один скрип позади него.
      Миссис Ундервуд отняла руки, открыв красные глаза, которые сейчас расширились в удивлении.
      - Эй! Я говорю - эй, вы, там!
      Джерек обернулся.
      Шлепая по мелководью, явно безразличный к влаге, шел мужчина, одетый в матросскую нательную фуфайку, твидовый пиджак и брюки гольф.
      Толстые шерстяные чулки и крепкие башмаки из недубленой кожи. В одной руке он сжимал странно скрученный стержень из хрусталя. В остальном он выглядел современником миссис Ундервуд. Он улыбался.
      - Я спрашиваю вы говорите по-английски?
      Он имел загорелую внешность, пышные усы и признаки пробивающейся бороды. Мужчина остановился, уперев руки в бедра, и сияя улыбкой.
      - Ну?
      Миссис Ундервуд растерянно ответила:
      - Мы говорим по-английски, сэр. Мы и в самом деле, по крайней мере я, англичане. Как, должно быть, и вы.
      - Прекрасный денек, не правда ли? - незнакомец кивнул на море. Тихий и приятный. Должно быть, ранний девонский период, а? Вы долго здесь находитесь?
      - Достаточно долго, сэр.
      - Мы потерпели аварию, - пояснил Джерек. Неисправность нашей машины времени. Парадоксы оказались ей не по силам, я думаю.
      Незнакомец мрачно кивнул.
      - Я иногда встречал подобные затруднения, хотя, к счастью, без таких трагических результатов. Вы из девятнадцатого столетия, как я понимаю?
      - Миссис Ундервуд - да. Я прибыл из Конца времени.
      - Ага! - улыбнулся незнакомец. - Я только что оттуда. Мне повезло наблюдать полный распад Вселенной - очень не долго, конечно. Я тоже отбыл сначала из девятнадцатого столетия. Здесь моя обычная обстановка, когда я путешествую в прошлое. Странным является то, что у меня сложилось впечатление, что я направляюсь вперед - за Конец Времени. Мои приборы показывали это, хотя я здесь, - он поскреб соломенного цвета волосы, добавив с некоторым разочарованием: - Я надеялся на какое-нибудь разъяснение.
      - Вы, значит, находитесь на пути в будущее? - спросила мисс Ундервуд. - В девятнадцатое столетие?
      - Кажется так оно и есть. Когда вы отправились в путешествие во времени?
      - 1896 год, - ответила ему мисс Ундервуд.
      - Я из 1894 года. Я не знал, что кто-то еще наткнется на мое открытие в этом веке...
      - Вот! - воскликнул Джерек. - Мистер Уэллс был прав.
      - Наша машина происходила из периода времени мистера Корнелиана, сказала она. - В начале я была похищена и перенесена в Конец Времени при обстоятельствах, остающихся загадочными. Также остаются неясными мотивы моего похитителя. Я... - она спохватившись, замолчала. - Это не представляет для вас интереса, конечно, - она облизнула губы. - У вас нет, наверное, средств зажечь огонь, сэр?
      Незнакомец похлопал по оттопыривающимся карманам своего пиджака.
      - Где-то есть спички. Я склонен носить на себе как можно больше нужных вещей. На случай аварии... Вот они где, - он вытащил большой коробок восковых спичек. - Я бы дал вам весь коробок, но...
      - Несколько штук хватит. Вы сказали, что знакомы с ранним девоном...
      - Знаком насколько это возможно.
      - Тогда пригодится ваш совет. Например, насчет съедобности этих моллюсков?
      - Я думаю, вы найдете миалинус аб квадрата наименее приятной. Очень немногие из них ядовиты, хотя определенного расстройства желудка не избежать. Я и сам подвержен таким расстройствам.
      - А как эти миалины выглядят? - спросил Джерек.
      - О, как двухстворчатые раковины. Их лучше всего выкапывать.
      Мисс Ундервуд взяла пять спичек из коробки и протянула ее назад.
      - Ваш экипаж, сэр, функционирует хорошо? - спросил Джерек.
      - О, да, превосходно.
      - И вы возвращаетесь в девятнадцатое столетие?
      - В 1895 год, я надеюсь.
      - Значит вы можете взять нас с собой?
      Незнакомец покачал головой.
      - Это одноместная машина. Седло едва вмещает меня с тех пор, как я стал прибавлять в весе. Идемте я покажу вам, - он повернулся и потопал по песку, в направлении, откуда пришел. Они последовали за ним.
      - К тому же, - добавил незнакомец, - было бы ошибкой с моей стороны пытаться перенести людей из 1896 года в 1895 год. Вы встретились бы сами с собой, что привело бы к значительной путанице. Допустимо чуть-чуть вмешиваться в Логику Времени, но мне страшно представить, что случится, если пойти на такой явный парадокс. Мне кажется, что если вы обращаетесь с этой логикой так легко, неудивительно, - поймите, я не читаю вам мораль что вы оказались в таком положении.
      - Значит вы подтверждаете теорию Морфейла, - сказал Джерек, с трудом тащившийся рядом с путешественником во времени. - Время сопротивляться парадоксу, соответственно регулируя. Можно сказать, отказываясь допустить чужеродное тело в период, которому оно не принадлежит.
      - Если есть вероятность парадокса, да. Я подозреваю, что все это связано с сознанием и пониманием нашей группы того, что составляет Прошлое, Настоящее и Будущее. То есть, Время, как таковое не существует...
      У мисс Ундервуд вырвалось негромкое восклицание при виде экипажа незнакомца. Экипаж состоял из открытой рамы, собранной из обрезков бронзовых трубок и черного дерева. То там, то тут виднелась слоновая кость, наряду с одной или двумя посеребренными частями и медной катушкой, установленной наверху рамы, прямо под подпружиненным кожаным сидением, обычно устанавливаемым на велосипедах. Перед сидением находилась маленькая панель с приборами и бронзовый полукруг с отверстием для рычагов. В остальном машина состояла из никеля и стекла. И имела изношенный вид, с потертостями, вмятинами и трещинами во многих местах. Позади седла был укреплен большой сундук, к которому сразу же направился незнакомец, расстегивая бронзовые пряжки и откинув крышку. Первым предметом, вытащенным из сундука оказался двуствольный пистолет, который он положил на седло, затем извлек тюк кисеи и тропический шлем от солнца, и, наконец, обеими руками незнакомец вытащил большую соломенную корзину и поставил ее на песок к их ногам.
      - Это может пригодиться вам, - сказал он, убрав остальные предметы назад в сундук и вновь закрепив застежки. - Это все, что я могу сделать для вас. И я уже объяснил, что не могу вас взять с собой и почему это невозможно. Вы же не хотите встретиться с самими собой посреди площади Ватерлоо? - засмеялся он.
      - Вы имеете в виду площадь Пикадилли, сэр? - нахмурившись спросила мисс Ундервуд.
      - Никогда не слышал о ней, - ответил путешественник во времени.
      - А я никогда не слышала о площади Ватерлоо, - сказала ему. - Вы уверены, что вы из 1894 года?
      Незнакомец почесал щетину на подбородке, выглядя немного обеспокоенным.
      - Я думал, что прошел полный круг, - пробормотал он. - Хм, вероятно, эта вселенная не совсем такая же, как та, что я покинул. Может быть для каждого нового путешественника во времени возникает новая хронология? Может, существует бесконечное число вселенных? - его лицо оживилось. Должен сказать, что это прекрасное приключение. Вы не голодны?
      Мисс Амелия Ундервуд подняла вверх прекрасные брови.
      Незнакомец показал на корзину.
      - Моя провизия, - сказал он, - пользуйтесь ей, как угодно. Я рискую отправиться без запасов еды до моей следующей остановки - надеюсь, в 1895 году. Ну, мне пора отправляться в путь.
      Он поклонился и поднял на изготовку свой хрустальный стержень. Взобравшись в седло, он вставил стержень в бронзовую панель и проделал какие-то регулировки с другими приборами.
      Мисс Ундервуд уже поднимала крышку корзины. Ее лица не было видно, но Джереку показалось, что она еле слышно напевает себе под нос.
      - Желаю удачи вам обоим, - бодро сказал незнакомец, - уверен, что вы не застрянете здесь навечно. Это маловероятно, не так ли? Я имею в виду, какая бы была находка для археологов, ха, ха! Ваши кости...
      Раздался резкий щелчок, когда незнакомец сдвинул свой рычаг, и почти сразу же машина времени начала становиться все менее и менее отчетливой. Медь заблестела, стекло замерцало, что-то, казалось, быстро начало вращаться над головой незнакомца, и вскоре он и машина стали полупрозрачными. В лицо Джерека ударил неожиданный порыв ветра, возникшего ниоткуда, а затем путешественник во времени исчез.
      - О, смотрите, мистер Корнелиан! - воскликнула мисс Амелия Ундервуд, извлекая свой трофей. - Цыпленок!
      2. ИНСПЕКТОР СПРИНГЕР ВКУШАЕТ ПРЕЛЕСТИ ПРОСТОЙ ЖИЗНИ
      В последующие два дня и две ночи определенная напряженность в отношениях, исчезнувшая было перед появлением путешественника во времени, но затем вновь появившаяся, все еще существовала между влюбленными (потому что они были влюбленными - только ее воспитание отрицало это), и они беспокойно спали, вместе, на постели из веток папоротника, где им ничто не угрожало, кроме любознательного внимания маленьких моллюсков и трилобитов, которым теперь в свою очередь, нечего было бояться благодаря корзине, набитой консервами бутылками в количестве, достаточном для поддержания сил целой экспедиции в течении месяца. Ни крупные звери, ни неожиданные перемены погоды не угрожали нашему Адаму и Еве. И только одну Еву мучил один внутренний конфликт, а Адам испытывал только простое недоумение, но он был привычен к этому, а неожиданные перемены и капризы судьбы составляли суть его существования до недавнего времени - все же его настроения, не быть такими, как раньше. Они пробудились, эти настроения, где-то на рассвете в то утро, и красота, которая по своей утонченности превосходила любое произведение искусства. Огромная половинка солнца так заполняла линию горизонта, что окружающее небо сверкало тысячами оттенков цвета меди, а солнечные лучи, распростертые над морем, казались индивидуально раскрашенными - голубые, желтые, серые, розовые - пока не сливались снова, вместе в вышине над пляжем, заставляя желтый песок сверкать белым светом, превращая известняк в мерцающее серебро, а отдельные листья и стебли папоротников в зелень, кажущуюся почти разумной, настолько она была живой. И в центре этой панорамы находилась человеческая фигура, вырисовываясь на фоне пульсирующего малинового цвета полукруга в бархатном платье цвета темного янтаря, с горячими, как пламя, золотисто-каштановыми волосами, белые руки и шея отражались нежнейшими оттенками самого бледного мака. И там была музыка - ее звонкий голос, декламирующий любимое стихотворение, содержание которого слегка не соответствовало окружению:
      Где красная самка-червь взывала о яростной мести,
      А прибой мрачно шумел под серебряно-лунным небом,
      Где звучал ее хриплый, но когда-то нежный голос,
      Сейчас стою я.
      Не ее ли призрак этим серым, холодным утром,
      Не ее ли это призрак скользнуло мимо?
      Джерек энергично выпрямил спину и скинул сюртук, который укрывал его ночью. Увидеть свою любовь таким образом, в обстоятельствах подчеркивающих совершенство ее красоты, затмило все другие мысли в его голове. Глаза Джерека и все его лицо засияло. Он ждал продолжения, но она молчала, откинув назад локоны и поджав самые милые из губ.
      - Ну и что же? - сказал он.
      Медленно, сквозь радужную мглу, из тени в свет, показалось ее лицо. На губах застыл вопрос.
      - Амелия? - он осмелился произнести ее имя.
      Веки ее опустились.
      - Что это? - пробормотала она.
      - Это было? Был ее призрак? Я жду заключения.
      Ее губы искривились, возможно, чуть капризно, но глаза продолжали изучать песок, который она шевелила острым концом своего не полностью застегнутого ботинка.
      - Уэлдрейк не говорит. Это риторический вопрос.
      - Очень здравая и рассудительная поэма, не так ли?
      Чувство сходства смешенного со скромностью, заставило ее ресницы подняться на момент и быстро опустились.
      - Большинство хороших поэм являются здравыми и рассудительными, мистер Корнелиан, если они передают... значение, смысл. Эта поэма говорит о смерти - и сам умер преждевременно. Моя кузина подарила его "Посмертные поэмы" на мое двадцатилетие. Вскоре ее так же отняла у нас чахотка.
      - Значит вся хорошая литература о смерти?
      - Да, серьезная литература.
      - Смерть серьезна?
      - Во всяком случае это конец, - тут она оборвала себя, сочтя эти слова циничными, и поправилась: - Хотя, по-настоящему, это начало... нашей реальной жизни, вечной жизни...
      Миссис Ундервуд повернулась к солнцу, уже поднявшемуся выше и менее великолепному.
      - Вы имеете в виду, в конце Времени? В нашем собственном домике?
      - Не обращайте внимания, - она запнулась, затем продолжила более высоким, но очень естественным тоном. - Это мое наказание. Я считаю, быть лишенной в мои последние часы собрата-христианина в качестве единомышленника.
      В ее словах чувствовалась какая-то неискренность. Еда, которую она приняла в течении последних двух дней, размягчила ее. Сейчас она почти приветствовала простые ужасы голода, предпочитая их более сложным опасностям отдать себя этому клоуну, этому невинному младенцу (о, да, и возможно, этой благородной мужественной личности, так как смелость Джерека, его доброта не вызывали никаких сомнений). Она старалась со все меньшим успехом воссоздать то более раннее, более подходящее настроение покорной безнадежности.
      - Я прервал вас - Джерек прислонился спиной к скале. - Простите меня. Было так восхитительно проснуться под звуки вашего голоса. Вы не продолжите?
      Миссис Ундервуд прочистила горло и снова повернулась к морю:
      Что скажешь мне дитя Луны, когда мы встанем у светлой реки?
      Когда лесные листья дышат гармонично напеву южного ветра.
      Ты подашь мне свою руку, дитя Луны? Ты подашь мне свою руку?
      Но ее выступление утратило прежний шарм даже для ее собственных ушей, и она прочитала следующий отрывок еще с меньшей проникновенностью:
      Ты подаришь мне этот погребальный костер, порождение Солнца,
      Когда небо целиком в пламени?
      Когда дневная жара усыпляет мозг, и жужжат опоенные пчелы.
      Ты откроешь мне свое имя, отражение Солнца?
      Ты откроешь мне свое имя?
      Джерек моргнул.
      - Боюсь я совсем ничего не понял...
      Солнце уже почти встало, великолепие сцены исчезло, хотя бледный золотой свет все еще касался неба и моря, и день был спокойным и знойным.
      - О, какие вещи я мог создать при таком вдохновении, если бы действовали мои кольца власти! Панорама за панорамой, и все это для вас, Амелия!
      - У вас нет литературы в Конце Времени? - спросила она. - Ваше искусство только визуально?
      - Мы беседуем, - сказал он. - Вы слушали нас.
      - Беседу называют искусством, и все же...
      - Мы не записываем их, - сказал Джерек, - Если вы это имеете в виду. Зачем? Одинаковые беседы возникают часто - одни и те же наблюдения делаются заново. Разве человек открывает что-нибудь новое посредством значков, которые, как я видел, вы используете? Если это так, возможно, я должен...
      - Мы займем время, - сказала она, - если я буду учить вас писать и читать.
      - Конечно, - согласился Джерек.
      Она знала, что вопросы, которые он задает, невинны, но они все равно поражали ее. Она смеялась:
      - О, дорогой мистер Корнелиан, о, милый...
      Джерек старался не вникать в ее настроения, а разделять их. Он смеялся вместе с ней, затем вскочил на ноги и подошел. Она ждала его. Он остановился в нескольких шагах, улыбаясь, но уже серьезный.
      Она подняла руку к своей шее.
      - И тем не менее литература больше чем беседа. У нас есть история!
      - Мы превращаем в истории свои собственные жизни, В Конце Времени. У нас есть средства для этого. Разве вы не сделали то же самое, если бы могли?
      - Общество требует, чтобы мы не делали этого.
      - Почему?
      - Возможно, потому что истории будут противоречить одна другой. Нас так много... там...
      - здесь, - сказал он, - только мы двое.
      - Наше пребывание в этом... этом Раю неопределенно. Кто знает, когда...
      - Но логика, если мы будем удалены отсюда, то окажемся на конце времени, а не в 1895 году. А разве там нас тоже не ждет Рай?
      - Я бы не хотела называть его так.
      Они смотрели друг другу в глаза. Море шептало громче их слов. Он не мог пошевелиться, хотя хотел продвинуться в перед. Ее поза удерживала его: положение подбородка, незначительный подъем одного плеча.
      - Мы сможем быть одни, если вы захотите этого.
      - В Раю не должно быть выбора.
      - Тогда по крайней мере, здесь... - его взгляд был напряженным, он требовал, он умолял.
      - И унести с собой наш грех из рая?
      - Не грех, если только под этим вы подразумеваете то, что причиняет вашим друзьям боль. Подумайте обо мне.
      - Мы страдаем. Оба, - Море казалось очень громким, а ее голос еле слышным, как ветерок в папоротниках. - Любовь жестока!
      - Нет! - его крик нарушил тишину. Он засмеялся. - Это чушь! Жесток страх! Один страх!
      - О, я не вынесу этого, - вспыхнула она, поднимая лицо к небу, и засмеялась, когда он схватил ее за руки и наклонился, чтобы поцеловать в щеку. На ее глазах выступили слезы, она вытерла их рукавом и помешала поцелую. Потом она начала напевать мелодию, положила одну руку ему на плечо, оставив другую в его руке, сделала танцевальное па, проведя Джерека шаг или два. - Возможно моя судьба предопределена, - сказала она и улыбнулась ему улыбкой любви, боли и чуточку жалости к себе. - О, идемте, мистер Корнелиан, я научу вас танцевать. Если это Рай, давайте наслаждаться им, пока можем!
      Облегченно вздохнув, Джерек позволил ей вести себя в танце.
      Вскоре он смеялся, дитя любви и, на момент перестав быть зрелым человеком, мужчиной, воли которого надо подчиняться.
      Катастрофа была отодвинута (если это считать катастрофой), они прыгали на берегу палеозойского моря и импровизировали польку.
      Но катастрофа была только отсрочена. Оба ожидали завершения, исполнения завершения, исполнения неизбежного. И Джерек запел беззвучную песню о том, что она сейчас станет его невестой, его гордостью, его праздником.
      Но песне было суждено умереть на его губах. Они обогнули куст хрупкой растительности, прошли участок, вымощенной желтой галькой, и остановились в неожиданном удивлении. Оба недовольно смотрели, чувствуя, как жизненные силы утекают от них, а их место занимает напряженная ярость.
      Миссис Ундервуд, вздохнув, вновь замкнулась в жестком бархате своего платья.
      - Мы обречены! - пробормотала она.
      Они продолжали смотреть на спину человека, нарушившего их идиллию. А тот оставался в неведении об их гневе и их присутствии. В закатанной по локти рубашке и по колено брюках, с твердо сидящей на массивной голове котелком, с вересковой трубкой в зубах, пришелец довольно шлепал босыми ногами по воде первобытного океана.
      Пока они наблюдали за ним, он вытащил большой белый платок из кармана темных брюк (жилет, пиджак, ботинки и носки лежали аккуратно сложенными и неуместными на пляже позади него), встряхнул его, завязал маленький узелок на каждом углу, снял свою шляпу и натянул платок поверх лысеющей головы. Завершив эту операцию, он начал напевать: "Пом-те пом, пом-пом-пом, те-пом-пом!", заходя немного дальше в мелкую воду. Затем остановился, чтобы поднять красную, покрытую пупырышками ногу и смахнул двух или трех пшеничного цвета трилобитов, которые начали взбираться по его ноге.
      - Смешные маленькие попрошайки, - было слышно, как он произнес это себе под нос, не возражая, кажется, против их любопытства.
      Лицо миссис Ундервуд стало бледным.
      - Разве такое возможно? - затем злым шепотом. - Он преследует нас сквозь время! - Она протянула свою руку к Джереку. - Мне кажется мое уважение к Скотланд-Ярду возрастает...
      Забыв о своем личном разочаровании в пользу общественных обязанностей (у него развелось чувство собственности по отношению к палеозою). Джерек окликнул:
      - Добрый день, инспектор Спрингер!
      Миссис Ундервуд протянула свою руку, чтобы остановить его, но слишком поздно. Инспектор Спрингер, почти ангельское выражение лица которого исчезло, сменившей более знакомой суровой профессиональной маской, невольно обернулся.
      Со шляпой в левой руке, о которой он совершенно забыл, он правой рукой вынул трубку изо рта и всмотрелся, моргая. Он тяжело вздохнул, что было совершенно похоже на их недавние вздохи. Состояние счастья ускользало прочь.
      - Великие небеса!
      - Пусть будут небеса, если вы хотите, - приветствовал поправку Джерек, все еще не до конца изучивший нравы девятнадцатого столетия.
      - Я думал это, было _Н_е_б_о, - шлепок инспектора Спрингера по любопытному трилобиту выглядел менее терпимым, чем раньше. - Но теперь я начинаю сомневаться в этом. Более похоже на Ад... - он вспомнил о присутствии миссис Ундервуд и печально уставился на мокрую штанину. - Я имел в виду другое место.
      В ее тоне послышался оттенок удовлетворенного злорадства:
      - Вы думали, что умерли, инспектор Спрингер?
      - Вывод соответствовал фактам, мадам. - Не без достоинства он поместил котелок поверх платка с узелками, заглянул в трубку и, удовлетворенный тем, что она не гасла, сунул в карман.
      Ирония миссис Ундервуд пропала в ступе, инспектор только стал чуточку более доверительным.
      - Сердечная атака, как я полагал, вызванная стрессом недавних событий. Я как раз допрашивал этих иностранцев - маленьких анархистов с одним глазом или тремя, если посмотреть на них с другой стороны - когда мне показалось; что они исчезли, - он прочистил горло и несколько понизил голос. - Ну я повернулся позвать сержанта, почувствовал головокружение, и следующее что я увидел - это пейзаж, и я подумал, что очутился на Небе, затем он, казалось, вспомнил свои прежние отношения к этой парочке и распрямил плечи в негодовании. - Или я считал так, пока вы не объявились минуту назад, - он пошлепал по воде вперед, пока не встал на сверкающий песок, где начал скатывать вниз брюки. Затем он резко заговорил: - Ладно, - потребовал он, - каково тогда объяснение? Прошу кратко никаких фантазий.
      - Это достаточно просто, - рад был объяснить Джерек. - Нас перенесло сквозь время, только и всего. В первобытную эпоху, а именно, в период за миллион лет до появления человека. Ранний или поздний?... - он повернулся к миссис Ундервуд за помощью.
      - Вероятно поздний девон, - сказала она небрежно. - Незнакомец подтвердил это.
      - Искажение времени, - продолжал Джерек, - в которое вы угодили, как и мы. Не допуская больших парадоксов. Время удалило нас из вашего периода. Без сомнения, Латы тоже были удалены. Вам не повезло, что вы оказались рядом...
      Инспектор Спрингер закрыл уши, направляясь к ботинкам, как к якорю спасения.
      - О, боже! Все сначала. Это ад! Так и есть!
      - Я начинаю разделять вашу точку зрения, инспектор, - произнесла миссис Ундервуд более холодным тоном. Она развернулась на каблуках и пошла к зарослям папоротника на краю пляжа. В нормальных условиях ее совесть безусловно бы запретила такие фокусы, но она была расстроена, она была в отчаянии. Она произвела на Джерека впечатление, что это он виноват в появлении инспектора Спрингера, как, если бы говоря о грехе он вызвал сатану из Рая.
      Джерек был ошеломлен этим маневром, как и всякий другой влюбленный викторианской эпохи.
      - Амелия, - это было все что он мог пролепетать.
      Она конечно не ответила.
      Инспектор Спрингер дошел до своих ботинок и сел рядом с ними. Он вытащил из одного серый шерстяной носок. Пытаясь натянуть его на сырую ногу, он задумчиво рассуждал сам с собой:
      - Чего я не могу понять, так это нахожусь ли я сам при исполнении обязанностей, или нет.
      Миссис Ундервуд направилась в заросли папоротников, решительно исчезая в шелестящих на ветру глубинах. Джерек решился на неуклюжую погоню. Хозяин в нем колебался только секунду:
      - Возможно, мы увидимся, инспектор.
      - Нет, если я...
      Но пронзительный вопль прервал обоих. Они обменялись взглядами. Инспектор Спрингер забыл все, что разделяло их, и, подчиняясь инстинкту, вспрыгнул на ноги, заковыляв вслед за Джереком к месту, откуда раздался вопль. Но миссис Ундервуд уже мчалась из леса с искаженным от негодования и ужаса красивым лицом, остановилась с судорожным вздохом, когда увидела своих спасителей. Не говоря ни слова, она показала назад к качающиеся заросли.
      Папоротники раздвинулись. На них уставился единственный глаз с тремя зрачками, устойчиво и вожделенно направленных на задыхающуюся от бега миссис Ундервуд.
      - Мибикс, - сказал хриплый вкрадчивый голос.
      - Феркит, - ответил другой.
      3. ЧАЙ В ПОЗДНЕМ ДЕВОНСКОМ ПЕРИОДЕ
      Переваливаясь с ноги на ногу, в разодранных полосатых пижамах, гуманоиды в три фута ростом, с пуговицеобразными носами, грушевидной головой, большими ушами, длинными усами, с обеденной вилкой из серебра и серебряным ножом в руках появился из папоротников.
      Джерек однажды носил пижаму в Детском Убежище, страдая от режима робота, выжившего со времен поздних Множественных Культур. Он узнал капитана Мабберса, вожака латов, музыкантов-разбойников. Он видел его дважды со времени Убежища - в кафе "Ройял" и позднее в совместном заключении в Скотланд-ярде.
      При виде Джерека капитан Мабберс хрюкнул что-то недовольное, но нейтральное, но когда его три зрачка сфокусировались на инспекторе Спрингере, он издал неприятный смешок. На инспектора Спрингера это не произвело никакого впечатления, даже когда еще пять латов присоединились к своему вожаку, разделяя его веселье.
      - Именем Ее Величества Королевы, - начал он, но заколебался, не зная, что делать дальше.
      - Олд джа шет ок гонгонг пши? - презрительным тоном сказал капитан Мабберс. - Клишкешат ифанг!
      Инспектор Спрингер, привычный к таким вещам, оставался внешне невозмутимым, внушительно говоря:
      - Это оскорбительное поведение по отношению к офицеру полиции. Ты зарабатываешь себе неприятности, парень. Чем скорее ты поймешь, что английский закон... - внезапно он замолк в смятении. - Это все еще Англия, не правда ли? - сказал он, обращаясь к Джереку и миссис Ундервуд.
      - Я не уверена, инспектор, - ответила она без симпатии, почти со злорадством. - Мне вообще не известно что-либо. Возможно я нахожусь вне своих полномочий, - инспектор Спрингер почувствовал выход из создавшейся ситуации. Записная книжка которую он стад вытаскивать на свое место. Под растрепанными усами появилась напряженная улыбка. Это была слабость, он проиграл Латам. Неуклюже инспектор продолжил: - Тебе повезло парень. Если ты когда-либо ступишь ногой на землю Метрополии...
      - Хрунг! - капитан Мабберс махнул рукой своему отставшему подчиненному. Тот осторожно вышел из кустов, его зрачки метались оценивая силы Спрингера. Джерек немного расслабился, поняв, что Латы воздержатся от активных действий, пока не убедятся, что у троих их противников нет союзников.
      Инспектор Спрингер все еще не знал, что делать с его самозваным дипломатическим статусом.
      - Видимо, - говорил он лату, - мы все в одной лодке. Не время растравливать старые болячки, ребята. Вы, конечно, это понимаете?
      Капитан Мабберс вопросительно взглянул на Джерека и миссис Ундервуд.
      - Каприм ул шим мибикс клом? - спросил он, кивая головой в сторону полицейского.
      Джерек пожал плечами.
      - Я склонен согласиться с инспектором, капитан Мабберс.
      - Феркит! - воскликнул один из латов.
      - Поткап меф рим чоккам! Шет Угга!? - он двинулся вперед выставив вилку.
      - Серк! - скомандовал капитан Мабберс. Он с масляным выражением глаза уставился на миссис Ундервуд, затем предложил ей короткий поклон и шагнул ближе, бормоча: - Двар кер пикнур, фаззи?
      - В самом деле! - потеряла все свое самообладание миссис Ундервуд. Мистер Корнелиан! Инспектор Спрингер! Как можно... такие предложения... О!
      - Круфруди, - капитан Мабберс гнул свою линию. Он со значением похлопал по своему локтю. - Квот! Квот? - показал он взглядом на заросли папоротника. - Низза ук?
      Чувство приличия инспектора Спрингера было оскорблено. Он было двинулся вперед, с ботинком в одной руке.
      - Закон или не закон...
      - Фвик, хрунг! - рявкнул капитан Мабберс. Остальные Латы засмеялись, повторяя шутку друг другу, но возражение полицейского ослабило напряжение.
      Миссис Ундервуд сказала твердо:
      - Они вероятно голодные. В нашем лагере есть немного бисквитов. Если мы отведем их туда...
      - Пошли, - сказал Джерек и пошагал.
      Она взяла его под руку движением смутившим и Джерека, и капитана Мабберса.
      Инспектор Спрингер догнал их.
      - Должен сказать, я бы не отказался бы от чая!
      - Не знаю, есть ли он у нас, - с сожалением сказал Джерек. - Но там имеется целый ящик галет.
      - Хо, хо! - инспектор Спрингер загадочно подмигнул. - Мы отдадим галеты им, а? - Озадаченные, но внезапно пассивные Латы потащились сзади.
      Наслаждаясь деликатным прикосновением ее руки к ребрам, Джерек раздумывал, составляют ли инспектор и семь инопланетян "Общество", которое, как заявила миссис Ундервуд, оказывает влиянием на "мораль" и "совесть", препятствующие полному выражению его любви к ней. Он чувствовал в своем сердце, что она так и определит их группу. Покорность Судьбе снова вернулась на место, только что покинутое предчувствием исполнения его желаний.
      Они достигли скалы и корзины - своего дома. С чайником в руке Джерек отправился к ручью, найденному ими. Миссис Ундервуд приготавливала примус.
      Оставшись на момент в одиночестве, Джерек подумал, что провизия скоро исчезнет с появлением восьми ртов. Он предвидел спор, в котором Латы попытаются овладеть пищей. По крайней мере, это будет хоть какая-то разрядка. Он улыбнулся. Может, даже начнется война.
      Немного позднее, когда примус был накачен и затоплен, а чайник поставлен на огонь, он пригляделся к Латам. Ему показалось, что их отношение к миссис Ундервуд немного изменилось с того времени, как они в первый раз встретили ее в папоротниковом лесу. Они сидели полукругом на песке недалеко от скалы, в тени которой разместились три человека. Их манера все еще характеризуемая миссис Ундервуд, как "оскорбительная", отдавала осторожностью, даже уважением, их поразила легкость, с которой она взяла команду над событиями. Не может ли быть так, что она напомнила им о неуязвимом старом роботе, Няне? Они научились бояться Няни! Определенная их поза - со скрещенными ногами, руки на коленях - напоминала требования Няни к своим подопечным.
      Чайник закипел. Инспектор Спрингер в качестве жеста вежливости по отношению к миссис Ундервуд потянулся к ручке. Приняв металлический чайник от хозяйки, он налил воды. Латы, будто присутствуя при религиозном ритуале (так как инспектор Спрингер определенно создавал такое впечатление он священник, миссис Ундервуд жрица), были мрачные и осторожные. Джерек сам разделял в чем-то их чувства, когда церемония продолжалась с официальной торжественностью.
      Имелось три жестяные кружки и жестяная миска. Их поставили на крышку корзины (которая содержала много таких удобств). Рядом были поставлены банка молока и пачка сахара с ложечкой.
      - Минута или две, чтобы дать ему завариться, - приговаривал инспектор Спрингер, обращаясь к Джереку. - Это то, чего мне не хватало больше всего.
      Джерек не понял имел ли он в виду сам чай или связанный с ним ритуал.
      Из ящичка рядом с ней миссис Ундервуд достала набор бисквитов и разложила их на жестяном подносе.
      Наконец, чай был разлит, добавлено молоко и сахар.
      Инспектор Спрингер первым сделал глоток.
      - О! - чувство ритуала оставалось. - Превосходно, не так ли?
      Миссис Ундервуд протянула большую чашу капитану Мабберсу. Он понюхал ее, затем всосал половину содержимого на одном дыхании.
      - Гурп? - спросил он.
      - Чай, - ответила она ему. - Надеюсь, по вашему вкусу, у нас нет ничего покрепче.
      - Ч-а-а-ай! - пренебрежительно скопировал капитан Мабберс, глядя на своих компаньонов. Они фыркнули от смеха.
      - Круфруди, - протянул он чашку за добавкой.
      - Это на всех вас, - сказала твердо миссис Ундервуд, махнув рукой на его подчиненных. - Для всех.
      - Фрит хрунти? - он казался сбитым с толку.
      Она забрала у него чашку и отдала гуманоиду рядом с ним.
      - Трочит шарт, - фыркнул капитан Мабберс и подтолкнул локтем своего товарища. - Нуутчу?
      Латов это развеселило. Чай расплескался, когда они взорвались смехом.
      Инспектор Спрингер прочистил горло. Миссис Ундервуд отвела глаза в сторону. Джерек, чувствуя необходимость завязать своего рода дружбу с Латами, засмеялся вместе с ними, пустив пузыри в чай.
      - Не надо, мистер Корнелиан, - сказала она. - Вы, ведь конечно, можете вести себя лучше, вы ведь не дикарь.
      - Они обидели вашу мораль?
      - Нет, не мораль. Просто мои чувства.
      - Это произвело на вас неэстетическое впечатление?
      - Ваш анализ правильный.
      Она снова отдалилась от него. Он допил чай, ему показался этот чай грубым по вкусу и качеству.
      Но он принял ее стандарты, чтобы услужить им и завоевать ее одобрение - все, что он хотел.
      Бисквиты один за другим исчезли.
      Инспектор Спрингер закончил первым, он вытащил из кармана большой платок и промокнул им усы.
      Затем, подумав некоторое время, он выразил опасения Джерека.
      - Конечно, - сказал он. - Этого запаса теперь хватит ненадолго, не так ли?
      - Он кончится очень быстро, - сказала миссис Ундервуд.
      - И Латы постараются украсть его, - добавил Джерек.
      - Им придется для этого поработать, - сказал инспектор Спрингер с уверенностью профессионального защитника собственности. - Будучи англичанами, мы справедливы и не дадим им помереть с голоду, но будем держать строгий контроль над запасами. Мы должны научиться кормиться с земли. Рыба и все такое...
      - Рыба? - неуверенно произнесла миссис Ундервуд. - Здесь есть рыба?
      - Чудовища! - сказал он ей. - Разве вы их не видели? Похожие на акул, но немного меньше. Поймать одного из этих типов, и у нас будет что есть несколько дней. Я займусь этим, он снова просветлел и, казалось, радовался вызову, предложенному поздним девоном. - Мне показалось, что я видел кусок веревки в корзине. Мы можем попытаться использовать улиток, как приманку.
      Капитан Мабберс показал, что его чашка пуста.
      - Гротчнук, - сказал он с чувством.
      - Больше нет, - ответила твердо миссис Ундервуд. - Чаепитие закончилось, капитан Мабберс.
      - Гротчнук мибикс?
      - Все кончилось, - сказала она, словно ребенку. Сняв крышку с чайника, она показала ему мокрые листья. - Видите?
      Быстрой рукой он схватил чайник, другая нырнула в отверстие, схватила горсть листьев чая и запихала их в рот.
      - Глоп-бип! - прошепелявил он одобрительно. - Дрекси глоп-бип!
      4. НОВЫЙ ПОИСК - ПО СЛЕДУ КОРЗИНЫ
      - Но, инспектор, вы говорили нам, что корзину нельзя сдвинуть с места, не разбудив мгновенно вас! - миссис Амелия Ундервуд чуть топнула своей ногой, в ее голосе прозвучала нотка, которую Джерек узнал.
      Инспектор Спрингер также узнал ее. Он покраснел, глядя на свое запястье, к которому был прикреплен разрезанный ремешок.
      - Я привязал его к корзине, - начал неуклюже оправдываться он. - Они должно быть обрезали его.
      - Сколько времени вы спали, инспектор? - спросил Джерек.
      - Почти совсем не спал. Только прикрыл глаза. Не стоит и говорить об этом.
      - Вы прикрыли глаза очень крепко! - она возбужденно оглянулась вокруг в сером предрассветном сумраке. - Судя по вашему храпу, который я слышала всю ночь.
      - Ну что вы, мадам...
      - Они могут быть уже в нескольких милях, - сказал Джерек. - Они хорошо бегают, когда захотят. Вы тоже плохо спали, миссис Ундервуд?
      - Только инспектор, кажется, основательно отдохнул, - сверкнула она глазами на инспектора. - Если вы хотите чтобы ваш дом ограбили, скажите полиции, что вы уезжаете на выходной. Так всегда говорил мой брат.
      - Это вряд ли справедливо, мадам... - начал он, но понял, что находится на зыбкой почве. - Я принял все меры предосторожности. Но эти иностранцы с ножками, - он снова показал на обрезанные ремешки. - Этого нельзя было предвидеть.
      Она осмотрела окружающий песок, сказав с огорчением:
      - Поглядите на эти следы. Вы помните, мистер Корнелиан, когда мы вставали утром и шли к морю, и на пляже не было ни следа. Никаких признаков чужого предчувствия! Все теперь испорчено, - она показала под ноги. - Вот свежий след ведет от моря.
      Песок определенно был потревожен. Джерек обнаружил широкие отпечатки ног исчезнувших латов.
      - Они несут корзину, - предположил инспектор Спрингер. - Поэтому не могут идти очень быстро, - он похлопал себя по животу. - О-о, я ненавижу начинать день на пустой желудок.
      - В этом, - сказала она с удовлетворением, - целиком ваша вина, инспектор!
      Она пошла вперед, в то время как Джерек и инспектор Спрингер, натягивая свои пиджаки, старались не отстать от нее.
      Еще до того, как они углубились в большой каменный папоротниковый лес, поднялось солнце, золотое и великолепное, и начало слать вниз жаркие лучи. Инспектор Спрингер использовал свой платок, вытирая лоб и шею, но миссис Ундервуд, быстрым взглядом находя сломанную ветку или смятый лист на пути воров, не позволяла им остановиться.
      Холм, по которому они шли, становился все круче и круче, но она все еще не разрешала им отдохнуть. Они тяжело дышали: Джерек с удовольствием, а инспектор с явным возмущением. Джерек слышал произнесенное на двух выдохах слово "женщины" в отчаянной, драматической манере, затем инспектор добавил еще одно хорошо слышимым голосом. Джерек, напротив радовался тяжелой нагрузке, чувствуя приключения, хотя и не верил, что они поймают капитана Мабберса и его подчиненных.
      Она была впереди них на несколько ярдов и немного выше их.
      - Почти на вершине, - объявила она.
      Инспектора Спрингера это не приободрило. Он остановился, прислонившись к стволу папоротника, поднимающегося на высоту в пятнадцать футов над его головой и зашелестевшего, когда он принял на себя громадный вес инспектора.
      - Лучше всего, - сказал Джерек, проходя мимо, - если мы будем держаться как можно ближе друг к другу. Мы можем легко потеряться.
      - Она совершенно сошла с ума, - мрачно ответил инспектор. - Я знал это все время, - но он последовал за Джереком и даже догнал его, когда тот перебирался через упавший ствол.
      Джерек принюхался.
      - Ваш запах! Удивительно... я не нюхал ничего подобного прежде. Это вы. Очень странный запах, но, полагаю, приятный.
      - Гр-р! - сказал инспектор Спрингер.
      Джерек принюхался снова и продолжал подъем, используя теперь и руки, и ноги, фактически на четвереньках.
      - Определенно, едкий...
      - Ты, вредный маленький него...
      - Изумительно! - послышался голос миссис Ундервуд, хотя ее саму не было видно. - Это великолепно!
      Инспектор Спрингер схватил Джерека за руку.
      - Если у вас есть личные комментарии, буду благодарен если вы их оставите при себе.
      - Извините инспектор, - Джерек попытался освободить свою руку. Он нахмурился. - Я конечно не хотел вас обидеть. Просто этот запах - пот, не так ли? - необычен в Конце Времени. И он, правда, нравится мне.
      - Г-м, - инспектор Спрингер отпустил руку Джерека. - Я приметил тебя с самого начала. Ты слишком важничаешь.
      - Я вижу их! - раздался снова голос миссис Ундервуд. - Они близко!
      Джерек обогнул низко висевшую ветку и увидел ее через просвет в папоротниках.
      - Уф! - сказал инспектор Спрингер позади него. - Проклятье! Если я когда-нибудь доберусь до Лондона и если ты попадешь мне там...
      Воинственность, казалось, придала ему энергии, чтобы еще раз догнать Джерека. Они прибыли плечом к плечу к месту, где стояла миссис Ундервуд. Она раскраснелась, глаза ее сияли. Она показывала рукой.
      Они стояли на краю отвесного утеса, склоны которого усеивали кучки растительности. В нескольких сотнях футах под ними утес выравнивался в широкий каменистый пляж, окаймляющий спокойные воды реки, чей ярко-голубой цвет отраженного неба представлял собой красивый, гармоничный контраст коричневым, зеленым и желтым расцветками прибрежных скал.
      - Это великолепно, - сказала она, - Поглядите, мистер Корнелиан! Он уходит в бесконечность, этот мир! Его так много. Все девственно, Швейцария не идет ни в какое сравнение... - Она улыбнулась Джереку. - О, мистер Корнелиан, это Рай!
      - Хм, - сказал инспектор Спрингер, - Довольно приятный вид. Но где наши маленькие друзья? Вы сказали...
      - Там!
      На пляже можно было разглядеть маленькие фигуры. Они двигались, они были заняты работой.
      - Что-то делают, судя по их виду, - пробормотал инспектор. - Но что?
      - Лодку вероятно. - Она протянула руку. - Видите, здесь имеется только небольшой участок пляжа. Единственный путь дальше - через реку. Они не повернут назад, потому что боятся погони.
      - Ага! - потер пуками инспектор Спрингер. - Итак, мы застукаем их готовенькими. Мы схватим их прежде, чем они смогут...
      - Их семь, - напомнила она ему. - А нас трое, и одна из нас женщина.
      - Да, - сказал он. - Это правда. - Он поднял котелок двумя пальцами и почесал голову мизинцем. - Но мы крупнее их, и у нас есть преимущество внезапности. Внезапность чаще стоит больше, чем любое количество тяжелой артиллерии...
      - Я читала об этом в приключенческих романах, - сказала она кисло, но я много дала бы в этот момент за единственный револьвер.
      - Их не разрешено носить просто так, - сказал он внушительно, - если бы мы получили информацию...
      - О, в самом деле, инспектор! - воскликнула она раздраженно. - Мистер Корнелиан! У вас есть предложение?
      - Мы можем отпугнуть их, миссис Ундервуд, на время достаточное, чтобы забрать корзину.
      - И чтобы они догнали и одолели нас? Нет. Капитан Мабберс должен быть взят в плен. С заложником мы можем надеяться вернуться в наш лагерь и заключить с ними сделку. Я хотела придерживаться цивилизованного поведения. Тем не менее...
      Она осмотрела край утеса.
      - Они спустились здесь. Мы сделаем тоже самое.
      - Я всегда плохо переносил высоту, - инспектор Спрингер с сомнением наблюдал, как она спустилась через край утеса и, цепляясь за пучки листвы и выступы скал, начала спускаться вниз. Джерек озабоченный ее безопасностью, но признавая ее руководство, внимательно наблюдал за ней, а затем последовал вторым. Инспектор Спрингер, ворча, неуклюже спускался последним. Небольшие лавины камней и земли падали на голову Джерека.
      Утес оказался не таким крутым, как воображал Джерек, и спуск стал заметно легче после первых тридцати футов, так что временами они могли вставать и идти.
      Джереку, казалось, что латы заметили их, так как их деятельность стала более активной. Они строили большой плот из стволов папоротника, росшего около воды, используя полоски своих разорванных пижам, чтобы связать довольно толстые бревна вместе. Джерек мало понимал в таких вопросах, но ему показалось, что плот быстро намокнет и потонет. Он подумал, могут ли Латы плавать. Он сам определенно не умел этого делать.
      - О! Мы слишком опоздали! - миссис Ундервуд заскользила вниз по склону, разрывая свое уже и так изорванное в некоторых местах платье, забыв о скромности, когда увидела как капитан Мабберс приказал установить их корзину посередине плота. Шесть латов под руководством своего капитана подняли плот и понесли его к воде.
      Джерек стараясь держаться как можно ближе к миссис Ундервуд, последовал ее примеру. И вскоре бесконтрольно скользил вслед за ней.
      - Сейчас! - кричала она, забыв о своем платье и желая только одного, схватить в плен капитана Мабберса. - Мы хотим только договориться с вами!
      Вероятно испуганные безумным спуском Латы побежали быстрее вместе с плотом, пока не оказались по пояс в воде. Капитан Мабберс вспрыгнул на плот. Плот наклонился, и он кинулся на корзину, чтобы спасти ее. Плот поплыл, и Латы забарахтались в воде, стараясь залезть в него, но двое остались сзади. Их крики были слышны людям, почти достигшим подножия утеса.
      - Феркит!
      - Круфруди!
      - Никгиурм!
      Капитан Мабберс и его подчиненные оставили весла на пляже. Руками они пытались направить плот обратно к земле.
      - Быстрее! - закричала миссис Ундервуд, все еще командуя. - Хватайте их! Они наши заложники!
      Плот уже находился в нескольких ярдах от берега, хотя капитан Мабберс, казалось не хотел оставлять своих людей.
      Джерек и инспектор Спрингер вошли в воду и схватили двух латов, находившихся почти по шею в воде реки. Те забарахтались, пытаясь лягаться ногами, но постепенно были подтащены к месту, где стояла миссис Ундервуд, воинственная и решительная (Латы явно больше боялись миссис Ундервуд, чем тех, в ком они признавали ее подчиненных).
      - Книксфелп! - закричал капитан Мабберс своим людям. - Груу хрунг Буукра!... - его голос отдалился.
      Двое латов, достигнув пляжа, проскочили мимо миссис Ундервуд и кинулись к утесу. Они находились в состоянии паники.
      - Блет мибикс гурп! - истерически завопил один из латов, споткнувшись о камень. Его товарищ помог ему встать на ноги, оглядываясь на плывущий по воде плот. Вдруг он оцепенел - все три зрачка сфокусировались на плоту. Он не обращал внимания на Джерека и инспектора Спрингера, подбежавших к нему и схвативших его. Джерек первым догадался оглянуться назад.
      Позади плота в воде находилось что-то мерцающе-зеленое с насекомоподобным телом и двигающееся очень быстро.
      - О, господи! - выдохнул инспектор Спрингер. - Оно, должно быть, больше шести футов длиной.
      Джерек заметил усы, серо-белые клешни, сильный извивающийся хвост, вооруженный коричневыми шипами, веслообразные задние ноги, наполовину выпирающие из воды - тело, атакующее плот.
      Послышалось два громко щелкающих звука, когда передние клешни схватили двух Латов. Те отчаянно вырывались и кричали. Шипастый хвост взметнулся и ударил по ним, лишив их сознания. Затем гигантский скорпион (так как чудовище ни на что больше не было похоже) вернулся на глубину, оставив на поверхности воды обломки плота, зеленые размочаленные бревна, за которые цеплялись уцелевшие Латы. Джерек увидел, что это, должно быть, еще один такой же зверь. Он зашел в воду, протягивая руки Латам и крича:
      - О, какое в конце концов интересное приключение! Герцог Королев не мог бы устоять более сенсационного развлечения! Только подумайте миссис Ундервуд: из этого ничего не было подстроено. Все случилось само собой, совсем естественно. Скорпионы! Разве они не особенно зловещи, эти милые собратья Сфинкса?
      - Мистер Корнелиан, - ее голос стал более чем настойчивым. Спасайтесь. Эти существа появились со всех сторон!
      Это было правдой. Окружающие воды кишели гигантскими скорпионами, приближающихся к ним.
      Джерек вытащил капитана Мабберса и еще одного лата на берег, но третий был слишком медлителен. У него оставалось время только вскрикнуть напоследок: "Феркит!" - перед тем, как клешни сомкнулись, огромный хвост шлепнул по воде, и он стал предметом спора между скорпионом, поймавшим его и товарищами этого скорпиона, разочарованными своей собственной неудачи.
      Миссис Ундервуд подошла к Джереку. На ее лице была тревога и неудовольствие.
      - Мистер Корнелиан, вы меня так напугали. Но ваша храбрость...
      Он вопросительно поднял брови.
      - Была великолепна! - сказала она. Ее голос смягчился, но только на мгновение. Она вспомнила про корзину, которая осталась на плаву, очевидно не представляя интереса для скорпионов, продолжающих бороться за обладание быстро распадающимися на куски трупами, показывающимися иногда на поверхности реки в пене и крови. Корзина подпрыгивала на волнах, образованных воющими скорпионами, она уже почти достигла середины реки.
      - Мы должны последовать за течением, - сказала миссис Ундервуд, - и надеяться поймать ее позже. Куда направляется течение? К морю?
      - Нужно понаблюдать, - сказал Джерек. - Если нам повезет: мы сможем проследить ее курс.
      Что-то похожее на рыбу появилось на поверхности воды около корзины. Коричневая блестящая спина с плавниками исчезла из виду почти мгновенно.
      - Акулы, - сказал инспектор Спрингер. - Я говорил вам про них.
      Корзина, которая делала этот мир настоящим раем, поднялась на спине по меньшей мере одного из существ с плавниками и перевернулась вверх дном.
      - О! - закричала миссис Ундервуд.
      Они увидели, что корзина начала тонуть, затем поднялась вверх снова. Крышка ее была распахнута, но корзина все еще держалась на воде.
      Неожиданно миссис Ундервуд села на обломок ствола и заплакала. Для Джерека этот звук заглушил все остальные, все еще слышимые со стороны реки позднего Девона. Он подошел к ней, присел рядом и обнял рукой за печально опущенные плечи.
      В этот момент маленькая моторная лодка, завывая мотором обогнула мыс. В ней находились две, одетое в черное, фигуры, одна сидела за рулем, другая стояла с багром в руках. Суденышко целеустремленно направлялось к корзине.
      5. В ЦЕНТРЕ ВРЕМЕНИ
      Миссис Ундервуд прекратила плакать и стала моргать глазами.
      - Это начинает смахивать на чертов Брайтон, - сказал неодобрительно инспектор Спрингер. - Сначала все казалось таким девственным. Что за шум создает эта лодка?
      - Они спели корзину. - сказала она.
      Две фигуры поднимали корзину на борт. Несколько предметов выпало из нее. Оба человека казались ненормально возбужденными, старались вернуть предметы, не жалея усилий, догнали и подхватили жестяную кружку. Закончив спасательные работы, лодка направилась к ним.
      Джерек никогда не видел ничего похожего на костюмы пришельцев, хотя они напоминали одежду, носимую иногда космическими путешественниками, всю из одного куска, блестящую и черную, подпоясанную широким ремнем, содержащим вероятно какие-то инструменты. На них были плотно обтягивающие шлемы из того же материала с очками и наушниками, и перчатки на каждой руке.
      - Мне не нравится их вид, - пробормотал инспектор. - Наверное ныряльщики?
      Он бросил взгляд назад на холмы.
      - Может не к добру то, что они не показывались раньше.
      - Возможно они не знали, что мы здесь, - ответил Джерек рассудительно. - У них необычный интерес к старой корзине. Может быть, мы больше не увидим ее.
      - Они подъехали, - сказала спокойно миссис Ундервуд. - Давайте не судить их, или их мотивы, раньше времени. Будем надеяться, они говорят по-английски, или хотя бы по-французски.
      Дно лодки заскрипело по гальке, мотор замолк, два пассажира вылезли на берег, вытащили маленькое судно их воды, подняли корзину и поднесли ее миссис Ундервуд. Джерек Корнелиан, инспектор Спрингер, капитан Мабберс и три уцелевших Лата поджидали их. Джерек заметил, что это были мужчина и женщина, и почти одинакового роста. Их лица почти не были видны из-за высоких воротников и очков. Приблизившись на пару ярдов, они остановились и опустили корзину. Женщина передвинула на лоб очки, открыв овальное лицо, большие серо-голубые глаза и полные губы рта.
      Неудивительно, что миссис Ундервуд приняла ее за француженку.
      - Бон жур... - начала она.
      - Эй, - сказала женщина, - вы же англичане.
      - Некоторые из нас, да, - сказал внушительно мистер Спрингер. - Те, маленькие, латовцы.
      - Я - миссис Персон. Представляю вам капитана Вестейбла, - мужчина отдал салют, затем поднял очки. Его лицо было загорелым и приятным.
      - Я - миссис Ундервуд. Это мистер Корнелиан, инспектор Спрингер, капитан Мабберс, боюсь, что не знаю других имен. Они не говорят по-английски. Думаю, что они космические путешественники из далекого будущего. Не правда ли, мистер Корнелиан?
      - Латы, - сказал Джерек. - Мы никогда не были уверены в их происхождении. Но они появились на космическом корабле в Конце Времени.
      - Вы с Конца Времени, сэр? - капитан Вестейбл говорил легкими, резко оканчивающимися звуками, знакомыми Джереку по девятнадцатому столетию.
      - Да.
      - Конечно, Джерек Корнелиан, - сказала миссис Персон, - друг Герцога Королев, не так ли? И лорда Джеггета?
      - Вы их знаете? - пришел в восторг Джерек.
      - Я знаю немного лорда Джеггета. О, я вспомнила, вы любите эту леди, вашу Амелию...
      - Мою Амелию!
      - Я не ваша Амелия, мистер Корнелиан, - твердо заявила миссис Ундервуд и с подозрением посмотрела на миссис Персон.
      Миссис Персон заговорила извиняющимся тоном:
      - Вы из 1896 года, я забыла. Надеюсь, вы простите меня, миссис Ундервуд. Я так много слышала о вас. Ваша история - одна из самых великих легенд нашего времени. Уверяю вас, это честь для меня - встретить вас во плоти.
      Миссис Ундервуд нахмурилась, подозревая сарказм, но не находя его.
      - Вы слышали?...
      - Нас очень немного, и мы сплетничаем. Мы обмениваемся опытом и историями как все путешественники, в редких случаях, когда мы встречаемся. И центр, конечно, является местом, куда сходимся все мы.
      Молодой мужчина засмеялся.
      - Не думаю, что они понимают тебя, Уна.
      - Я заболталась. Вы будете нашими гостями?
      - У вас есть здесь машина? - спросила миссис Ундервуд с пробуждающейся надеждой.
      - Здесь у нас база. Вы не слышали о ней? Значит вы члены гильдии?
      - Гильдия? - сдвинула брови миссис Ундервуд. - Нет.
      - Гильдия искателей приключений во Времени, - объяснил капитан Вестейбл.
      - Никогда о ней не слышала.
      - И я тоже, - сказал Джерек. - Почему вы объединились?
      Миссис Персон пожала плечами.
      - В основном мы обмениваемся информацией. Информация является значительной помощью для тех из нас, кого вы можете знать или называть "профессиональными путешественниками во времени", - она улыбнулась застенчиво. - Во всяком случае, это очень рискованное дело.
      - Действительно, - согласился он. - Мы с удовольствием примем ваше предложение, не правда ли миссис Ундервуд?
      - Благодарю вас, миссис Персон, - ответила миссис Ундервуд, все еще настороженная.
      - Нам придется сделать две поездки. Я предлагаю, Освальд, чтобы ты взял Латов и инспектора Спрингера с собой, а затем вернулся назад за нами троими.
      Капитан Вестейбл кивнул головой.
      - А вы пока проверьте корзину.
      - Конечно. Не проверите ли миссис Ундервуд, может что-нибудь пропало?
      - Это не имеет значения. Я думаю...
      - Это крайне важно. Если что-нибудь потеряно, мы будем искать до тех пор, пока не найдем. У нас есть приборы для обнаружения почти любой вещи.
      Миссис Ундервуд заглянула в корзину и рассортировала ее содержимое.
      - Я думаю здесь все.
      - Прекрасно. Время терпит нас, как вы знаете. Мы не должны обижать его.
      Капитан Вестейбл, Латы и инспектор Спрингер были уже в лодке. Снова завыл мотор, вода закипела и они уехали. Миссис Персон наблюдала как они исчезли из виду, прежде чем повернуться к Джереку и миссис Ундервуд.
      - Приятный денек. Вы здесь находитесь уже некоторое время?
      - Около недели, я думаю, - миссис Ундервуд пригладила свое испорченное платье.
      - Пока вы избегаете воды, все прекрасно. Многие забираются в поздний Девон просто для отдыха. Если бы не эриптериды - водяные скорпионы - этот период был бы самым совершенным. Из всех периодов Палеозоя я считаю его самым приятным. И, конечно, это самый дружественный век, позволяющий больше анахронизмов чем все остальные. Это ваш первый визит?
      - Первый, - сказала миссис Ундервуд. - Выражение ее лица выдавало, что она надеялась, он будет и последним.
      - Здесь может быть скучно, - признала намек миссис Персон. - Но если кто-нибудь хочет расслабиться, обдумать заново свою жизнь, взять направление - немногие периоды лучше на этом конце Времени. - Она зевнула. - Капитан Вестейбл и я будем рады снова отправиться в путь, как только закончатся наши дежурные обязанности и нас сменят. Через несколько дней мы окажемся где-нибудь в двадцатом столетии, или каком-нибудь другом...
      - Вы, кажется, намекаете, что имеется более чем одно двадцатое столетие? - сказал Джерек. - Вы имеете в виду, что существуют различные методы исторического исчисления, или...
      - Имеется столько вариантов истории, сколько путешественников во времени, - улыбнулась миссис Персон. - Трудность заключается в том, чтобы оставаться в постоянном цикле. Если путешественник не может сделать этого, вероятно любые виды шоков, и приспособление к окружающей среде становится почти невозможным, что в результате приводит к безумию. Как вы думаете, среди безумцев много искателей приключений во Времени? Мы никогда не узнаем. - Она рассмеялась. - Капитан Вестейбл, например, был невнимательным путешественником (это иногда случается), и оказался на грани сумасшествия, прежде чем мы смогли спасти его. Первое, что человек обнаруживает в таких случаях, - то, что будущее не соответствует прошлому, и это достаточно страшно... А еще хуже, когда вы возвращаетесь и обнаруживаете, что ваше прошлое изменилось. Вы двое, как я понимаю, связаны единственным вариантом. Считайте себя счастливыми, раз вы избавлены от многовариантного путешествия во времени.
      Джерек едва ли мог понять значение ее слов, а миссис Ундервуд не понимала ничего, хотя неуверенно заметила:
      - Вы имеете в виду, что путешественник во времени, которого мы встретили, который ссылаясь на площадь Ватерлоо, был совсем не моего времени, а из времени, которое соответствует?... - она покачала головой. Вы считаете, что моего времени больше не существует, потому что?...
      - Ваше время существует. Ничто никогда не погибнет, миссис Ундервуд. Простите что я говорю так, но вы кажется особенно неподходящей для временных похождений. Как же вы выбрали, например, поздний Девон?
      - Мы никогда его не выбирали, - сказал Джерек. - Мы направлялись к Концу Времени. Наша машина была в довольно плохом состоянии. Она высадила нас здесь, хотя мы были убеждены, что двигаемся вперед.
      - Возможно, так оно и было.
      - Как это может быть?
      - Если вы следуете по циклу до конца, вы прибываете на его конец и продолжаете путь дальше к его началу...
      - Значит Время циклично?
      - Так может быть, - улыбнулась она. - Но есть так же и спирали. Никто из нас не понимает этого очень хорошо, мистер Корнелиан. Мы вместе собираем информацию, которая у нас есть. Мы оказались способными создать некоторые основные методы защиты для себя. Но мало кто может надеяться понять все о природе Времени, потому что эта природа не является постоянной. Теория Хроноса, например, являющаяся очень популярной в определенных культурах была почти целиком дискредитирована - хотя, кажется, применима к обществам, которые разделяют эту теорию. Ваша собственная теория Морфейла имеет много достоинств, хотя не позволяет усложнений. Она утверждает, что время имеет только одно измерение - как если бы пространство имело только одно. Вы понимаете меня, мистер Корнелиан?
      - До некоторой степени.
      Она улыбнулась.
      - До некоторой степени - это все, что я сама понимаю. Не существует экспертов в вопросе того, что называется Временем - такова единственная аксиома, которой учит Гильдия новых членов. Все что мы ищем - это способы, как выжить, как исследовать, как сделать случайные открытия. Хотя есть отдельные теории, которые предполагают, что с каждым новым открытием о Времени мы создаем две новые загадки. Для Времени никогда не может быть составлен свод законов как и для пространства, потому что сами наши мысли, наша информация о нем, наши действия, основанные на нашей информации - все вносит свой вклад в расширение границы возможного, производить новые аномалии, новые аспекты природы Времени. Не слишком ли абстрактно я говорю. Если так, то это потому, что я обсуждаю нечто непознаваемое, возможно, по-настоящему метафизическое. Время - это сон или кошмар, из которого никогда нельзя очнуться. Мы, которые путешествуем во времени, мечтатели, случайно разделяющие общие переживания... Чтобы сохранить свою личность, сохранить какое-то ощущение смысла в собственной жизни - все на что может надеяться путешественник во времени - сот для чего существует Гильдия. Вам повезло, что вы не дрейфуете по полипространству, как пришлось капитану Вестейблу, иначе бы вы стали похожи на тонущего человека, который отказывается плыть по течению и барахтается, а каждая волна, которую вы создаете в Море Времени, имеет привычку становиться целым Океаном.
      Миссис Ундервуд выслушала ее с беспокойством. Она подняла крышку корзины и открыла фляжку, предложив миссис Персон глоток Бренди.
      - Восхитительно, - сказала миссис Персон. - После двадцатого, девятнадцатое столетие является самым моим любимым.
      - Из какое вы столетия вы первоначально? - спросил Джерек, чтобы замять паузу.
      - Из двадцатого, из середины двадцатого. Я имею отношение к этому вашему предку, и к его сестре, так как она одна из моих лучших подруг, миссис Персон заметила, что это озадачило его. - Вы не знаете ее? Странно. Хотя Джеггет... ваши гены, - она пожала плечами.
      Он тем не менее, был заинтересован. Здесь, возможно, был ответ, который он искал у Джеггета.
      - Джеггет отказался откровенно ответить мне, - сказал он ей, - по этому предмету. Я буду благодарен, если вы просветите меня. Он обещал сделать это, когда я вернусь.
      Но она прикусила свой язык, как если бы невольно предала доверие.
      - Я не могу, - сказала она. - У него должно быть, имелись причины... Я не могу говорить без его разрешения.
      - Но тут есть мотив, - резко сказала миссис Ундервуд, - кажется, что он намеренно свел нас вместе. Мы имеем больше, чем намек, что он, возможно, причина некоторых наших несчастий.
      - И наш спаситель от других, - сказал Джерек, чтобы быть справедливым. - Он настаивает на нейтралитете, но я уверен...
      - Я не могу помочь вам в ваших рассуждениях, - сказала миссис Персон. - А вот и капитан Вестейбл с лодкой.
      Маленькое судно прыгало на волнах, быстро приближаясь к ним. Мотор выл и след был из белой пены. Вестейбл развернул лодку, прежде чем она ударилась о пляж и выключил мотор.
      - Вы не возражаете, если немного промочите ноги? Скорпионов нет поблизости.
      Они по воде подошли к лодке и влезли на борт, поставив корзину на дно лодки. Миссис Ундервуд осмотрела воду.
      - Я не имела представления, что существуют твари, подобные этим по размерам. Динозавры возможно, но не насекомое... Я знаю, что они не настоящие насекомые, но...
      - Они не выживут, - сказал капитан Вестейбл, вновь заводя мотор. - В конце концов рыбы вытеснят их. Они достигают все больших размеров, эти рыбы. Через миллион лет в этой реке будет много перемен, - он улыбнулся. От нас зависит чтобы мы сами не вызвали никаких изменений, - он показал назад на воду, - Мы не оставляем масляные следы за собой, которые не были бы обнаружены и удалены одним из наших приборов.
      - Таким образом вы сопротивляетесь эффекту Морфейла, - сказал Джерек.
      - Мы используем не это название, - прервала его миссис Персон. - Но, да... Время позволяет нам оставаться здесь так долго, насколько это не возбуждает анахронизмы. И это включает следы которые могут быть обнаружены будущими исследователями. Вот почему мы так старались спасти вашу жестяную кружку. Все наше оборудование из очень нестойких материалов. Они служат нам, но не выстоят ни в каком случае больше столетия. Наше существование непрочно - нас может вышвырнуть из этого века в любой момент, и мы можем оказаться не только разделенными, возможно навечно, но и в окружении, неспособном поддерживать человеческую жизнь даже в самом элементарном.
      - Вы сильно рискуете, - сказала миссис Ундервуд. - Почему?
      - Миссис Персон засмеялась.
      - Человек приобретает вкус к этому, как и вы сами знаете.
      Река начала сужаться между покрытыми мхом берегами, и вдали показалась деревянная пристань. К ней были причалены еще две лодки. Позади пристани, в тени густой листвы угадывалась какая-то темная масса.
      Светловолосый юноша одетый в костюм, идентичный тем, который носили миссис Персон и капитан Вестейбл, принял веревку, кинутую миссис Персон. Он приветливо кивнул Джереку и миссис Ундервуд, когда они выпрыгнули на пристань.
      - Ваши друзья уже внутри, - сказал он.
      Все четверо прошли по заросшей мхом скале к черным ровным стенам, обладающим теплым резиновым запахом. Миссис Ундервуд сняла свою шляпку и встряхнула короткими темными волосами, придающими ей мальчишеский вид. Грациозными движениями она коснулась стены в двух местах, заставив секцию скользнуть в сторону, чтобы впустить их. Они прошли внутрь.
      Перед ними находились несколько похожих на коробки зданий. Миссис Персон повела их к самому большому. Внутрь проникало немного света, но по всей окружности стены бежала постоянная полоска искусственного освещения. Земля была покрыта тем же самым слегка прогибающимся темным материалом, и у Джерека сложилось впечатление, что весь лагерь может быть сложен за несколько секунд и транспортирован как единый груз. Он представил себе Центр, как большой корабль времени, так как тот имел определенное сходство с машиной, в которой Джерек путешествовал в девятнадцатое столетие.
      Капитан Вестейбл встал сбоку от входа, пропустив сначала миссис Персон, затем миссис Ундервуд. Джерек был следующим. Там находились панели с приборами, экранами, мигающими индикаторами, - все примитивного очаровывающего вида, который Джерек ассоциировал с отдаленным прошлым.
      - Превосходно, - сказал он, - вы сделали его сливающимся с ландшафтом.
      - Благодарю вас, - сказала миссис Персон. - Гильдия хранит здесь информацию. Мы так же можем обнаруживать движение машины времени вдоль Мегапотока, как его иногда называют. Между прочим мы не засекли вашу. Вы прибыли сюда на машине?
      - Да. Она где-то на пляже, я думаю.
      - Мы ее не нашли.
      Капитан Вестейбл расстегнул молнию своего костюма. Под ним была надета простая военная форма серого цвета.
      - Возможно она была настроена на автоматическое возвращение, предложил он. - Или, если это была неисправность, она могла продолжить движение вперед, двигаясь хаотично, и тогда она находится сейчас где угодно.
      - Машина работала плохо, - информировала его миссис Ундервуд. - Мы, например, не собирались быть здесь совсем. Я буду более чем благодарна, капитан Вестейбл, если вы сможете найти какие-нибудь средства вернуть нас - по крайней мере меня - в девятнадцатое столетие.
      - Это было бы не трудно, - сказал он. - Останетесь ли вы там, или нет, - это другой вопрос. Если человек один раз путешествовал во времени, он всегда останется путешественником, как вы уже, наверное, знаете. Это наша судьба, не правда ли?
      - Я не имела представления...
      Миссис Персон положила руку на плечо миссис Ундервуд.
      - Среди нас имеются такие, кто обнаруживает, что ему легче оставаться в определенном столетии, чем во всех остальных. И есть века близкие к началу или конце времени, которые редко отвергают тех, кто хочет поселиться там. Пены, я считаю, имеют мало отношения к этому. Но разве это специальность Джеггета, и он, без сомнения, наскучил вам так же, как и нам, своими рассуждениями.
      - Никогда! - воскликнул Джерек.
      Миссис Персон поджала Губы.
      - Может вы хотите кофе? - сказал она.
      Джерек повернулся к миссис Ундервуд. Он знал, что она не откажется.
      - Великолепно, миссис Ундервуд. У нас здесь есть буфет. Теперь мы по-настоящему почувствуем себя дома!
      6. БЕСЕДЫ И РЕШЕНИЯ
      Капитан Мабберс и его люди сидели в ряд на скамейке, пытаясь спрятать локти и коленки, выставленные напоказ с тех пор, как они уничтожили пижамы. Когда миссис Персон и миссис Ундервуд вместе с остальными вошли в комнату, они покраснели особенно сливовым цветом и отвели в сторону глаза. Инспектор Спрингер сидел сам по себе в шарообразном кресле, в котором его колени почти касались лица. Он попытался встать, когда вошли леди, и пролил кофе на свои брюки из бумажной чашки. Проворчав полупротест полуизвинение, он уселся снова.
      Капитан Вестейбл подошел к черной машине.
      - С молоком и сахаром? - спросил он миссис Ундервуд.
      - Благодарю, капитан Вестейбл.
      - Мистер Корнелиан? - капитан Вестейбл нажал какие-то кнопки. - Для вас?
      - Тоже самое, пожалуйста. - Джерек оглядел маленькую комнату отдыха. - Она не похожа на буфет в Лондоне, не так ли, капитан Вестейбл?
      - Буфеты?
      - Мистер Корнелиан имеет в виду ларьки с кофе, - объяснила миссис Ундервуд. - Я думаю, это его единственный опыт в отношении кофе в девятнадцатом столетии.
      - Его пьют везде?
      - Как чай, - сказала она.
      - Как несовершенно мое понимание вашего утонченного века, - Джерек принял бумажную чашку от капитана Вестейбла, который уже отдал миссис Ундервуд заказанную ею. Он отхлебнул с ожиданием.
      Вероятно они заметили его выражение разочарования.
      - Может вы предпочтете чай, мистер Корнелиан? - спросила миссис Персон. - Или лимонад? Или бульон?
      Он покачал головой, но улыбка его была слабой.
      - Я подожду пока с новыми экспериментами. Так много свежих впечатлений... Конечно, я знаю, все это кажется знакомым и скучным вам но для меня это чудесно. Погоня! Скорпионы! А теперь эти хижины! - он посмотрел на Латов. - Остальные трое, значит, еще не вернулись?
      - Остальные? - озадаченно спросил капитан Вестейбл.
      - Он имеет в виду тех, кого сожрали скорпионы, - начала миссис Ундервуд. - Он верит...
      - Что они будут восстановлены! - и просветлела миссис Персон. Конечно. В конце Времени нет смерти, как таковой, - она сказала Джереку извиняющимся тоном. - Боюсь, у нас нет необходимой технологии, чтобы вернуть Латов к жизни, мистер Корнелиан. Кроме того, мы не обладаем мастерством. Если бы мисс Браннер или один из ее людей были на дежурстве но нет, даже тогда это было бы невозможно. Вы должны рассматривать своих Латов, как потерянных навечно. Как бы там ни было, вы можете найти утешение в том, что они, вероятно, отравили несколько скорпионов. К счастью, их так много, что равновесие природы не изменится заметно, и мы, таким образом, сохраним свои корни в Позднем Девоне.
      - Бедный капитан Мабберс, - сказал Джерек. - Он так старается и вечно терпит неудачу в своих планах. Возможно мы сможем создать ситуацию, в которой ему будет сопутствовать успех. Это поможет его моральному духу. Нет ли здесь чего-нибудь, что он может украсть, капитан Вестейбл? Или кого-нибудь, чтобы изнасиловать?
      - Боюсь здесь такого нет, - покраснел капитан Вестейбл. Миссис Персон улыбнулась и сказала:
      - Мы не очень хорошо оборудованы для развлечения космических путешественников, мистер Корнелиан. Но мы постараемся отправить их туда, откуда они пришли в ваш век, как можно ближе к их кораблю. И они снова в полное удовольствие будут грабить и насиловать!
      Капитан Вестейбл прочистил горло, Миссис Ундервуд изучала кушетку. Миссис Персон сказала:
      - Я забылась. Между прочим, капитан Вестейбл, миссис Ундервуд является почти вашей современницей. Он из 19О1 года. Не так ли, Освальд?
      Он кивнул.
      - Приблизительно.
      - Что озадачивает меня больше всего, - продолжала миссис Персон, это как много людей прибыло сюда в одно и то же время. Самое плотное движение во времени на моей памяти. И две партии без всяких машин какого-либо рода. Жалко, что мы не можем разговаривать с Латами.
      - Мы можем, если вы пожелаете, - сказал Джерек.
      - Вы знаете их язык?
      - Проще. У меня есть трансляционные пилюли. Я предлагал их прежде, но никто не заинтересовался. В кафе "Ройял", помните, инспектор?
      Инспектор Спрингер был так же мрачен, как и капитан Мабберс. Он, казалось, потерял интерес к беседе. Иногда особенное, полное жалости к себе хмыкание срывалось с его губ.
      - Я знаю эти пилюли, - сказала миссис Персон. - Они действуют независимо от ваших городов?
      - О, вполне. Я использовал их всюду. Они производят особого рода воздействия как я понимаю, на части мозга, имеющие дело с языком. Пилюля содержит в себе какие-то ингредиенты, но они целиком биологические, я уверен. Видите, как хорошо я говорю на вашем языке?
      Миссис Персон повернула взгляд к Латам.
      - Они могут дать нам больше информации, чем инспектор Спрингер?
      - Вероятно нет, - сказал Джерек. - Они все были перенесены сюда в одно и то же время.
      - Я думаю мы сохраним пилюли на крайний случай.
      - Простите меня, - сказала миссис Ундервуд, - если я кажусь назойливой, но я хотела бы знать наши шансы на возвращение в собственный период истории.
      - В вашем случае очень незначительные, миссис Ундервуд, - ответил капитан Вестейбл. - Я говорю от своего опыта. У вас есть выбор поселиться в каком-нибудь периоде своего будущего или "вернуться" в настоящее которое может оказаться радикально измененным, фактически неузнаваемым. Наши приборы воспринимают все виды разрывов флюктуаций, случайных всплесков в Мегапотоке, которые предлагают, что происходит более сильное, чем обычно искажение. Плоскости многообразия движутся в какую-то точку пересечения...
      - Это Слияние Миллиона Сфер, - сказала миссис Персон. - Вы слышали о нем? Джерек и миссис Ундервуд покачали головами.
      - Есть теория, что пересечение случаются, когда в многообразии происходит слишком много активности. Она предполагает, что Многообразие является конечным - что оно может содержать конечное число континуумов, и когда в перемещении во Времени вовлечены слишком много континуумов, происходит полная переорганизация. Многообразие приводит себя в порядок, если можно так выразиться.
      Миссис Персон направилась к выходу из комнаты.
      - Не хотите ли посмотреть какую-нибудь из наших операций?
      Инспектор Спрингер продолжал угрюмо размышлять о чем-то, а Латы были еще слишком смущены, чтобы двигаться, поэтому Амелия Ундервуд и Джерек Корнелиан последовали за хозяевами через короткий соединительный туннель в комнату, наполненную особенно большими экранами, на которых ярко раскрашенные демонстрационные модели двигались в трех измерениях. Самым замечательным было колесо с восемью стрелками, постоянно изменяющее свои размеры и форму. За консолью под этим экраном сидел низкий смуглый бородатый мужчина, иногда он протягивал руку и что-то регулировал.
      - Добрый вечер, сержант Глогер, - капитан Вестейбл наклонился над плечом мужчины и всмотрелся в приборы. - Какие изменения?
      - Хронопотоки три, четыре и пять показывают значительную аномальную активность, - сказал сержант. - Это соответствует информации Фаустафа, но противоречит его автовосстановительной теории. Посмотрите на зубец номер пять! - показал он на экран. - И это только грубое измерение. Мы не можем рассчитать факторы парадокса на этой машине, хотя это и не имеет смысла из-за скорости, с которой они увеличиваются. Такого рода всплески происходят повсюду. Это чудо, что мы не затронуты. Активности больше, чем мне бы хотелось. Я предложил бы общее предупредительное сообщение - чтобы каждый член Гильдии вернулся в сферу, место и столетие своего происхождения. Это может помочь стабилизации. Если только все происходящее имеет к нам вообще отношение.
      - Слишком поздно выяснять, - сказала миссис Персон. - Я все еще придерживаюсь теории пересечения. Но как затронет это нас, можно только гадать, - она пожала плечами. - Полагаю это может помочь поверить в перевоплощение.
      - Мне очень не нравится ощущение неуверенности, - сказал Глогер.
      Джерек внес в беседу свой вклад:
      - Они очень красивые. Напоминают мне о некоторых вещах, которые все еще могут делать гниющие города.
      Миссис Персон отвернулась от экрана.
      - Ваши города, мистер Корнелиан, почти так же недостижимы, как и само Время.
      Джерек согласился.
      - Они почти также стары, и как оно.
      Капитан Вестейбл оживился.
      - Что доказывает, что время само приближается к старости. Интересное сравнение.
      - Мы можем обойтись без метафор, - строго сказал ему сержант Глогер.
      - Это все что нам остается, - капитан Вестейбл позволил себе небольшой зевок. - Какие есть шансы доставить миссис Ундервуд и мистера Корнелиана в девятнадцатое столетие?
      - Стандартная линия?
      Капитан Вестейбл кивнул.
      - Почти нулевые в настоящий момент. Если они не возражают подождать...
      - Мы оба не хотим оставаться, - сказала миссис Ундервуд за них обоих.
      - Как насчет Конца Времени? - спросил Глогера капитан Вестейбл.
      - В точку отправления?
      - Более или менее.
      Сержант нахмурился, изучая окружающие экраны.
      - Очень хорошие.
      - Это подходит вам? - повернулся капитан Вестейбл к своим гостям.
      - Именно туда мы направлялись с самого начала, - сказал Джерек.
      - Тогда мы попытаемся сделать это.
      - А инспектор Спрингер? - совесть миссис Ундервуд заставила ее спросить об случайном попутчике. - А Латы?
      - Я думаю, мы будем иметь с ними дело по-отдельности. В конце концов они прибыли раздельно.
      Уна Персон потерла глаза.
      - Если бы были какие-нибудь средства связаться с Джеггетом, Освальд. Мы могли бы посовещаться.
      - Есть все шансы за то, что он вернулся в Конец Времени, - сказал Джерек. - Я охотно передам сообщение.
      - Да, - сказала она, - возможно, мы так и сделаем. Ладно, я предлагаю вам лечь спать сейчас, когда вы перекусили. Мы сделаем приготовления. Если все пойдет хорошо, вы сможете отправиться утром. Посмотрим, какая будет ситуация с энергией. Мы немного лимитированы, конечно. В сущности, это только наблюдательный пост и место встречи для членов Гильдии. Мы имеем очень мало лишнего оборудования или энергии. Но мы сделаем все, что можем.
      Покинув контрольную комнату, капитан Вестейбл предложил миссис Ундервуд свою руку. Она приняла предложение.
      - Полагаю, все кажется вам несколько прозаичным, - сказал он. - Я имею в виду, после чудес Конца Времени.
      - Вряд ли, - пробормотала она. - Я нахожу все здесь скорее обескураживающим. В Бромли моя жизнь казалась такой устроенной всего месяцев назад. Напряжение...
      - Вы выглядите усталой, дорогая Амелия, - сказал Джерек позади них. Его беспокоили знаки внимания, оказываемые капитаном Вестейблом.
      Она проигнорировала его.
      - Все эти передвижения во времени не могут быть полезными для здоровья, - сказала она. - Я восхищаюсь теми, кто выглядит таким спокойным, как вы, например, капитан.
      - Знаете, человек привыкает к этому, - он погладил ее ладонь. - Но вы переносите все тяготы просто чудесно, миссис Ундервуд, хотя это ваше первое путешествие в Палеозой.
      Она была польщена.
      - У меня есть утешение, - сказала она. - Мои молитвы и тому подобное. И мой Уэлдрейк. Вы знакомы с поэмами Уэлдрейка, капитан Вестейбл?
      - Когда я был юношей, и их только и читал. Он может быть очень подходящим, я понимаю вас.
      Она подняла голову и, когда они пошли по этому черному упругому коридору, начала читать медленно, плавным голосом:
      Однажды я посмотрел на мира величие,
      И узнал чистую красоту, свободную от Времени.
      Узнал ничем не скованную Радость, ничем не сдержанную Надежду.
      А затем, о, трус, я бежал!
      Капитан Вестейбл про себя повторял эти слова за ней.
      - Совершенно точно! - воскликнул он и добавил:
      Различим за нотой органа,
      Его стон, плач мехов.
      То, что солнце делает великолепным,
      Без Солнца просто красиво!
      Слушая их, Джерек Корнелиан ощущал особенное и необычное чувство. У него возникло желание разделить их, прервать, схватить ее и унести прочь от этого красивого офицера, этого ее современника, который знал намного лучше Джерека, как доставить ей удовольствие, утешить ее. Джерек был в смятении.
      Он услышал голос миссис Персон:
      - Надеюсь, теперь вы чувствуете себя лучше, когда все устроилось?
      Он ответил неуверенно:
      - Нет, я думаю, что я "несчастен".
      7. НА ПУТИ К КОНЦУ ВРЕМЕНИ
      - Капсула не имеет своего источника энергии, - объясняла Уна Персон.
      Утренний свет проникал через отверстие в стене над ними, когда все четверо стояли перед прямоугольным предметом, достаточно большим для двух человек и напоминающим, как отметила перед этим миссис Ундервуд, паланкин.
      - Мы будем управлять ею отсюда. Она в самом деле, безопаснее чем любой другой вид машины времени, так как мы можем наблюдать за Мегапотоком и избегать больших разрывов. Мы удержим вас на курсе, не бойтесь.
      - И обязательно напомните лорду Джеггету, что мы будем рады его совету, - добавил капитан Вестейбл. Это было большим удовольствием, мадам, - он отдал салют.
      - Для меня тоже было удовольствием встретить джентльмена, - ответила она. - Благодарю вас, сэр, за вашу доброту.
      - Не пора ли отправляться? - оживленность Джерека была напускной.
      Уна Персон казалось, радовалась чему-то своему. Она взяла за руку Освальда Вестейбла и прошептала ему в ухо. Он покраснел.
      Джерек забрался в ящик со своей стороны.
      - Если есть что-нибудь, что я могу послать вам с Конца Времени, дайте мне знать, - окликнул он. - Мы должны поддерживать контакт.
      - В самом деле, - сказала она, - в конце концов, все, что мы, путешественники во времени, имеем, это друг друга... Расспроси Джеггета о Гильдии.
      - Я думаю, мистер Корнелиан удовлетворен своими путешествиями во Времени, миссис Персон, - улыбнулась Амелия Ундервуд, и ее отношение к Джереку было каким-то собственническим, что еще больше сбивало с толку Джерека.
      - Иногда, раз мы начали заниматься этим, нам не позволено остановиться, - сказала уна Персон, - Надеюсь, вам повезет устроиться на одном месте, если вы хотите этого.
      Им пришлось повышать голос, так как громкий гул наполнил воздух.
      - Мы лучше отойдем, - сказал капитан Вестейбл. - Иногда бывает шоковая волна из-за вакуума, знаете ли, - он повел миссис Персон к большой хижине. - Капсула сама найдет нужный уровень, не бойтесь на этот счет. Вы не утонете, не сгорите и не задохнетесь.
      Джерек смотрел как они удаляются. Гул становился все громче и громче. Его спина прижималась к спине миссис Ундервуд. Он повернулся, чтобы спросить удобно ли ей, но прежде чем спросить, наступила полная тишина. Голова вдруг стала легкой. Он посмотрел на миссис Персон и капитана Вестейбла, но они куда-то исчезли, и смутный мерцающий призрак черной стены можно было заметить еле-еле. Наконец он тоже исчез, и его заменила листва. Что-то огромное, тяжелое и живое двигалось к ним, проплыло сквозь них и исчезло. Жара и холод стали невыносимыми и слились в одно ощущение. Сотни цветов возникали и исчезали, но они были бледными и размытыми. В воздухе, которым он дышал, чувствовалась сырость, легкие уколы боли пробежали по всему телу, и прошли прежде, чем его мозг сигнализировал о их присутствии. Гулкие звуки медленные, глубокие, возникали в его ушах. Он раскачивался вверх и вниз, он качался в бок, как если бы капсула была подвешена на проволоке подобно маятнику. Он чувствовал ее теплое тело, прижатое к его плечам, но не мог услышать ее голос и не мог повернуться, чтобы увидеть ее, так как движение требовало вечности, чтобы обдумать и совершить его будто он весил тонны, будто его масса была распростерта на мили пространства и годы времени. Капсула наклонилась вперед, но он не упал с кресла, что-то вдавливало его в него, держало его. Серые волны омывали его, красные лучи перекатывались от пальцев ног до головы. Кресло начало вращаться. Он услышал свое имя или что-то вроде этого, произнесенное высоким насмешливым голосом. Слова зазвучали над ним, все слова его жизни. Он вздохнул и будто Ниагара проглотила его. Он вздохнул и раздался гром Везувия.
      Чешуя скользила по его щеке, и мех наполнил его ноздри, и плоть трепетала близко от его губ, и трепетали нежные крылья, и дули великие ветры. Он был пропитан соленым дождем (он стал Историей Человека, он стал тысячью теплокровных зверей, он познал невыносимое спокойствие). Он стал чистой болью и был Вселенной полной большими танцующими звездами. Его тело начало петь в отдалении:
      - Мой дорогой... мой дорогой... мой самый дорогой...
      Это Амелия?
      Его глаза были закрыты, он открыл их.
      - Мой дорогой!
      Но нет, он мог двигаться, он мог повернуться и увидеть, что она уронила голову, на грудь бесчувственная. Вокруг все еще плавали бледные цветы, постепенно исчезая.
      Зеленые дубы окружали покрытую травой поляну, холодный солнечный свет касался листьев.
      Он услышал звук. Она вывалилась из капсулы и лежала, растянувшись лицом вверх, на земле. Он выбрался со своего сидения, его ноги дрожали. Он подошел к ней. В этот момент капсула издала пронзительный звук и исчезла.
      - Амелия, - он коснулся мягких волос, погладил милую шею, поцеловал рубашку из-под разорванного рукава платья. - О, Амелия!
      Ее голос был еле разборчив.
      - Даже такие обстоятельства, мистер Корнелиан, не дают вам права на вольности. Я не без сознания, - она повернула голову, чтобы ее спокойные серые глаза могли видеть его. - Просто обморок. Где е мы?
      - Почти определенно, в Конце Времени. Это деревья знакомой работы, он помог встать ей на ноги. - Я думаю, это место где мы в первый раз встретили Латов. Было бы логично вернуть меня сюда, так как убежище Няни находится недалеко отсюда, - он уже рассказывал ей о своих приключениях. Корабль Латов, вероятно так же неподалеку.
      Она занервничала.
      - Не поискать ли нам ваших друзей?
      - Если они вернулись. Помните в прошлый раз мы видели их в Лондоне в 1896 году? Они исчезли, но вернулись ли сюда? Почти наверняка Эффект Морфейла послал их домой - но мы знаем, что теория Браннарта неприменима ко всем феноменам, связанным со временем.
      - Дальнейшие рассуждения не помогут нам, - указала она. - У нас еще остались кольца власти?
      Он был впечатлен ее здравым смыслом.
      - Конечно! - он погладил рубин, обратив три дуба в большую копию моторной лодки Палеозоя, но из прозрачного нефрита. - Мое ранчо ждет нас, отдых или еда, все, что мы пожелаем! - он поклонился когда она направилась к лодке. - Вы не считаете винт из драгоценного камня вульгарным? - ему хотелось заслужить похвалу.
      - Он милый, - ответила она сдержанно.
      Со значительным достоинством она вошла в экипаж. Там имелись скамейки, обитые золоченой тканью. Она выбрала одну в центре судна. Джерек устроился на корме. Взмах руки и лодка начала подниматься. Он засмеялся, снова став самим собой.
      Он был Джерек Корнелиан, сын женщины, любимец этого Мира, и с ним была его любовь.
      - Наконец-то! - воскликнул он, - наши напасти и приключения подошли к концу. Дорога была утомительной и долгой, но все же в конце мы найдем наш маленький коттедж с котом и чайником, сливками, печеньем и сладостями. О, моя дорогая Амелия, ты будешь счастлива!
      Все еще сидя в напряженной позе, она была скорее позабавлена, чем оскорблена его словами. Ей, казалось, доставляло удовольствие узнавать ландшафты, проносящиеся внизу, и она не упрекала его за использование своего христианского имени, ни за его предложения, которые были, конечно, несообразными.
      - Я знал это! - пел он. - Вы научитесь любить Конец Времени.
      - Он имеет определенную привлекательность, - признала она, - после Позднего Девона.
      8. ВСЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ ВЕРНУЛИСЬ; ПРАЗДНИК
      Нефритовый аэрокар достиг ранчо и парил в воздухе.
      - Вы видите, - сказал Джерек, - оно почти такое, каким вы в последний раз видели его, когда вас оторвало от меня и унесло назад сквозь время. Оно сохраняет все черты, которое предложили вы, знакомый комфорт вашего собственного дорогого времени Рассвета. Вы будете счастливы, Амелия. И все, что вы пожелаете, будет вашим. Помните - мое знание ваших нужд, вашего века намного глубже теперь. Вы не будете считать меня таким наивным, как когда я ухаживал за вами. Кажется это было так давно!
      - Он такой же, - сказала она, и ее голос был печален. - Но мы - нет.
      - Я более зрелый, - согласился он, - лучший партнер для вас.
      - О! - улыбнулась она.
      Он почувствовал двусмысленность.
      - Ведь вы не любите другого? Капитан Вестейбл...
      Она сделала лукавое выражение на лице.
      - Он джентльмен с превосходными манерами. И его осанка - такая военная... - но ее глаза смеялись при этих словах. - Пара, которую одобрила бы любая мать. Не будь я уже замужем, мне позавидовали бы в Бромли - но я уже замужем, конечно, за мистером Ундервудом.
      Джерек заставил опуститься аэрокар по спирали к розовым клумбам, которые он создал для нее, и сказал с некоторой нервозностью:
      - Он сказал, что... "разделит" вас!
      - Даст развод. Я должна появиться в суде - за миллион лет отсюда. Кажется (отвернувшись, чтобы он не мог увидеть ее лицо), я никогда не буду счастливой.
      - Свободной? Свободной? Ни одна женщина не была когда-либо более свободной. Здесь триумф человечества - завоеванная природа - все желания могут быть исполнены, и врагов никаких. Вы можете жить как хотите. Я буду служить вам. Ваши капризы будут моими, дражайшая Амелия!
      - Но моя совесть, - сказала она. - Могу я быть свободной от этого?
      Его лицо помрачнело.
      - О, да, конечно, ваша совесть. Я забыл про нее. Вы, значит не оставили ее в раю?
      - Там? Где я имела самую большую нужду в ней?
      - Я думал вы полагали иначе.
      - Тогда прокляните меня как лицемерку. Все женщины таковы.
      - Вы противоречите себе и явно без какого-либо удовольствия.
      - Ха! - она первая покинула экипаж. - Вы отказываетесь обвинить меня, мистер Корнелиан? Не хотите играть в эту старую игру?
      - Я не знал, что это была игра, Амелия. Вы встревожены? Ваши плечи говорят об этом. Я сконфужен.
      Она обернулась к нему, ее лицо смягчилось. Недоверие в глазах быстро исчезало.
      - Не обвиняете ли вы меня в женственности?
      - Все это бессмысленно.
      - Тогда, возможно, здесь есть какая-то степень свободы, связанная со всеми вашими жестокостями в Конце Времени.
      - Жестокостями?
      - Вы держите рабов. Походя уничтожаете все, что наскучило вам. Разве у вас нет сочувствия к этим путешественникам во времени, которых вы пленили. Разве я так же не была захвачена... и помещена в зверинец? И Юшарисп хотел купить меня. Даже в моем веке такое варварство запрещено!
      Он принимал ее упреки склонив голову.
      - Тогда вы должны научить меня, как будет лучше, - сказал он. - Это и есть "мораль"?
      Она вдруг была ошеломлена величиной своей ответственности. Спасение она принесла в Парадиз, или просто вину? Она колебалась.
      - Мы обсудим это со временем, - сказала она ему.
      Они направились по извилистой мощеной тропе между низкими заборчиками из кустарников. Ранчо-репродукция в готическом виде ее идеала библейской виллы - ждало их. Пара попугаев примостилась на дымовых трубах, они, казалось, высвистывали приветствие.
      - Он такой, каким вы оставили его, - сказал Джерек с гордым видом. Но в другом месте я построил для вас "Лондон", чтобы вы не тосковали по дому. Вам нравится ранчо?
      - Оно такое, каким я помню его.
      Он понял, что в ее тоне слышалось разочарование.
      - Вы сравниваете его сейчас с оригиналом, полагаю.
      - Он, в основном, соответствует оригиналу.
      - Но остается "просто кожей", да? Покажите мне...
      Она достигла крыльца, провела рукой по крашенным доскам, приласкала цветущую розу (из которых ни одна не завяла с тех пор, как она исчезла).
      - Это было так давно, - пробормотала она. - Я тогда нуждалась в чем-то знакомом.
      - Вы не нуждаетесь в этом теперь?
      - О, да. Я человек. Я женщина. Но, возможно имеются другие вещи, которые значат больше. Я чувствовала, в те дни, что была в аду мучимая, презираемая, гонимая - в компании безумца. У меня не было перспективы.
      Он открыл дверь с цветными стеклянными панелями. Горшки с цветами, картины, персидские ковры открылись в сумерках холла.
      - Если имеются дополнения... - начал он.
      - Дополнения! - она немного оживилась, осматривая холл недовольным взглядом. - Не нужно, я думаю.
      - Слишком загромождено? - он закрыл дверь и приказал зажечься свету.
      - Дом мог быть больше. Больше окон, может быть, больше солнца, больше воздуха.
      Он улыбнулся.
      - Я могу убрать крышу...
      - Вы в самом деле можете! - она принюхалась. - Хотя здесь не так затхло, как я предполагала. Сколько времени вас здесь не было?
      - Трудно сказать. Это можно узнать только поговорив с нашими друзьями. Они узнают. Мой диапазон запахов сильно расширился, с тех пор как я посетил 1896 год. Я согласен, что был слаб в этой области.
      - О, все в порядке, мистер Корнелиан. Пока, во всяком случае.
      - Вы не можете сказать, что вас тревожит?
      Она ласково посмотрела на него.
      - Вы обладаете чувствительностью, о которой я никогда не подозревала по вашему поведению.
      - Я люблю вас, - сказал Джерек просто, - Я живу для вас.
      Она покраснела.
      - Мои комнаты такие же, как я оставила их? Мой гардероб остался нетронутым?
      - Все там.
      - Тогда мы увидимся за ленчем, - она начала подниматься по лестнице.
      - Он будет готов для вас, - пообещал Джерек.
      Он вошел в переднюю гостиную, смотря через окно на приятные зеленые холмы, механических коров и овец с механическими ковбоями и пастухами, все тщательно воспроизведенное, чтобы она чувствовала себя как дома. Он признавал в душе, что ее реакция обескураживала его. Будто она потеряла вкус к выбранному ею самой окружению. Он вздохнул. Казалось, было так легко, когда ее идеи были определенными. Сейчас, когда она сама не могла их конкретизировать, он был в растерянности. Салфетки, тяжеловесная мебель, красные, черные и желтые коврики с геометрическими узорами, фотографии в рамках, растение с толстыми листьями, гармония, с помощью которого она облегчала свое сердце - все теперь (потому что казалось, она не одобрила это) обвиняло его, как грубияна, не могущего доставить удовольствие какой-либо женщине, не говоря уже о самой прекрасной из когда-либо живших. Все еще в запачканных лохмотьях своего костюма девятнадцатого века, он опустился в кресло, положил голову на руки и задумался над иронией ситуации. Не так давно он сидел в этом доме с миссис Ундервуд и предлагал различные улучшения. Она запретила различные изменения. Потом она исчезла, и все, что осталось от нее - был сам дом. Как заменитель ей он полюбил этот дом. Теперь она предложила улучшения (почти такие же, как, в свое время, предлагал он) и Джерек почувствовал глубокое нежелание изменять даже один пальмовый горшок, даже один буфет. Ностальгия по тем временам, когда он ухаживал за ней, а она пыталась учить его смыслу положительных достоинств человека, когда они вместе пели гимны по вечерам (именно она настояла на часовом распорядке дня и ночи, которые знали в Бромли) заполнила его - и вместе с ностальгией пришло ощущение, что его надежды обречены. На любой стадии, когда она была близка к признанию своей любви к нему, готова была отдать себя ему, ей что-нибудь мешало. Почти как если бы Джеггет наблюдал за ними, намеренно манипулируя каждой деталью их жизни. Легче думать так, чем принять идею о настроенной против них Вселенной.
      Он поднялся с кресла и с выражением покорности судьбе (она всегда настаивала, чтобы он следовал ее удобствам) создал дыру в потолке, через которую мог попасть в свою собственную комнату, оазис белого, золотого и серебряного цветов. Он восстановил пол и с помощью рубинового кольца очистил свое тело от грязи Палеозоя, поместил на себя вздымающуюся накидку из меха паутинки, повеселел, когда осознал, что его старое могущество (и, следовательно, старая невинность) вновь вернулись к нему. Он потянулся и засмеялся. Многое можно было сделать и сказать в пользу жизни во власти элементов природы, подчиняться обстоятельствам, которые нельзя контролировать, но было приятно вернуться, почувствовать свою личность ничем не стесненной. Он знал, что он может создать еще лучшие развлечения, чем он уже дал своему миру. Он почувствовал потребность в компании, в старых друзьях, которым мог рассказать о своих приключениях. Вернулась ли его мать, величественная Железная Орхидея, в Конец Времени? Был ли герцог Королев таким же вульгарным, как всегда, или опыт научил его вкусу? Джерек захотел узнать все новости.
      Он покинул комнату и начал пересекать лестничную площадку, загроможденную китайскими розами, фарфоровыми фигурками и цветами. Его изумрудное кольцо власти создало для него нежные запахи папоротников Позднего Девона, улиц девятнадцатого столетия, океана и лугов. Его шаг становился все легче, когда он спустился по лестнице в столовую.
      - Все вещи яркие и красивые, - пел он, - все создания, большие и малые...
      Поворот его янтарного кольца, и ему начал аккомпанировать невидимый оркестр. Аметиста-и павлин за шагал сзади него, полностью раскинув перья. Он прошел мимо вы шитого изречения, которое все еще не мог прочитать, но она говорила ему, что смысл его (если это был смысл!): "Что значат эти камушки?"