Глава 37.

Деревушка встречает меня гробовой тишиной. В общем-то пяток небольших рубленых домиков и деревушкой то не назовешь, скорее уж хутор.

Оставляю мотоцикл за крайним сарайчиком. Держа напоготове пистолет осторожно осматриваю жилища. Вроде как, деревня заброшена. Причем заброшена совсем недавно, не более трех – четырех дней.

Внешний осмотр жилищ не дает никаких результатов. Попытка заглянуть в дом через окно успеха не имела, так как вместо стекла оказалась какая-то упругая пленка с трудом пропускающая свет. О том, чтобы сквозь нее что-то увидеть даже речи быть не может.

На дверях каждого дома красной краской нарисован круг с буквой W в центре. Что бы это значило? Название деревушки? Улицы?

В кустах у дальнего домика что-то шевельнулось. Напряженный палец чуть было не утопил курок. Еле сдержался. Не хочется отправлять на тот свет кого ни попадя. И так уже за сегодня норму перевыполнил… До сих пор совесть мучает за вынужденный расстрел разбойников.

Подкрадываюсь поближе держа кусты на прицеле.

Вот если там засел арбалетчик, тогда тело труба, я для него как мишень в тире торчу посреди улочки, так и напрашиваясь на стрелу.

До кустов осталась пару метров как мне навстречу из зеленых зарослей высунулась большая собачья голова и жалобно заскулила.

– Привет собачка. Ты чья? – облегченно вздохнув опускаю пистолеты, обращаясь к животному.

Собака наклонила голову, внимательно слушая меня, и по-дружески замахала хвостом. Здорово напоминает не то водолаза не то ньюфаундленда угольно-черного окраса. Я не особо в этих делах разбираюсь.

– Молчишь? – укоризненно глянул я на мохнатого гостя. – Ну сказал бы хоть что-нибудь для приличия. Эх, да что с тобой разговаривать…

Решаю осмотреть дома изнутри. Вполне вероятно, что разбойники могли оставить Вику в одном из них. Заброшенный хутор подходящее место для разбойничьей берлоги.

Только я взялся за грубую деревянную ручку, намереваясь открыть дверь, тот час же собака преградила мне путь. Грустно взглянули на меня большие черные глаза. Не смотря на собачье сопротивление, я все же пытаюсь открыть дверь. Тихое рычание, прозвучало как вежливый совет не делать этого.

– Что же ты тут охраняешь? – осторожно потрепал я ее по голове. Учитывая размер клыков, моя осторожность вполне обоснованна.

Собака опять завиляла хвостом.

– Странно, – я принюхался. Из дома идет непонятный запах. Толи пища специфическая, толи…

Не желая входить в конфликт с дружелюбным песиком подхожу к окну. Пленка выполняющая роль стекла с легкостью рассекается ножом.

Осторожно засовываю голову в оконный проем. В ноздри сразу же бьет густой сладковатый запах гниения. Глаза постепенно привыкают к царящему внутри полумраку. В центре комнаты лежит куча чего-то такого… такого…

– Черт! – резко выдергиваю голову обратно. Шлем глухо стукает об оконную раму. Это не куча в центре комнаты. Это сложенные аккуратным штабелем трупы. Похоже, вся семья обитавшая здесь, потому что в куче я заметил несколько женских и детских трупов. Вот откуда взялся сладковатый запах.

Вытираю ладонью мгновенно вспотевший лоб. Что же тут произошло? Чума?

Не смотря на навалившуюся тошноту, еще раз заглядываю в окно. Зажав нос внимательно осматриваю комнату. Нет это точно не чума. У всех трупов вспороты животы а все внутренности вывалены наружу. И кроме этого на стенах изобилуют те же знаки что и на дверях – буква W внутри круга.

Жалобно взвыла за моей спиной собака.

– Так вот, что случилось с твоими хозяевами, – присел я облокотившись на стену сложенную из аккуратно подогнанных толстых бревен. – Кто же их так? По зверски…

Собака бросила в мою сторону призывный взгляд побежала к лесу. Оказавшись у первых деревьев, она обернулась и посмотрела на меня. Басовитый лай и нетерпеливое топтание на месте пробуждают у меня слабую надежду. Может собака отведет меня к лагерю этих самых разбойников? А вдруг? Почему бы и не попробовать… Скорее всего Вика именно там.

– Уже иду, – говорю пританцовывающей от нетерпения собаке. – Посмотрим, куда ты меня заведешь… Надеюсь, что твоя кличка не Сусанин…

Собака не оценила моего чувства юмора, и мотнув хвостом скрылась в зарослях.

Пробираюсь сквозь кустарник за ней, мимоходом поглядывая на окружающие меня толстенные, в несколько обхватов, деревья с пышными кронами здорово похожие на привычные мне дубы. А может это они и есть.

Под ногами серой молнией проскользнуло серое пушистое существо. Наверное хорек какой-нибудь или ласка. Не успел я об этом подумать, как над головой зазвучали басовитые голоса. Рефлекторно отскакиваю в сторону и вскидываю пистолет.

– Тфу ты! – провожаю взглядом стайку говорливых птиц. Испуганные моим голосом и треском сухих веток под ногами они решили перекочевать на соседнее дерево. Теперь, сидя на ветвях, они, поглядывая на меня, деловито о чем-то судачат. Наверное, перемывают мне косточки как традиционные бабули у подъезда.

Фигура, облаченная в дырявую кольчугу, появилась из-за дерева настолько неожиданно, что я даже не успел шелохнуться. Кулак в кольчужной перчатке с размаха влепился мне в лоб. Не смотря на то, что удар пришелся по шлему, картинка окружающего мира потеряла четкость. Деревья начали дружно размножаться делением, а у незнакомца появился брат близнец. Незнакомец размахнулся и еще раз врезал мне по тому же месту. Дубы стали в хоровод и дружно бросились в пляс. Вместо одной черной собаки многоголосо заголосил целый хор. Пошатнувшись как спиленное дерево я во весь рост грохнулся на землю попутно еще разок приложившись затылком о ствол дерева.

Как хорошо, что я шлем одел. Даже в такую минуту оптимизм не покинул меня.

Какие-то сильные руки меня не то волочат не то несут. Скорее всего волочат, потому, что и так гудящая голова беспрестанно обо что-то стукается. В нос ударил запах костра и готовящейся пищи.

Меня как мешок с картошкой бросили у ствола дерева, даже не потрудившись связать.

– А поаккуратнее можно? – жалобно простонал я, приземлившись ребрами на торчащий из земли корень. В боку подозрительно хрустнуло. – Ну вот, мне еще только перелома ребра не хватало!

– Ты чего так долго? – раздался рядом знакомый голос.

Постанывая, переворачиваюсь на другой бок и оказываюсь нос к носу с Викой. У нее под глазом красуется изящный кровоподтек. В отличие от меня она связанна по рукам и ногам. Даже обидно, ее женщину боятся больше чем меня. Не справедливо.

– А тебе идет, – радостно киваю на синяк.

– Нашел время для комплиментов! – недовольно шепчет Вика разбитыми губами. – Я так надеялась на твою помощь… А ты… моим синякам радуешься!

– Ну допустим не синякам, а тебе.

– Где тебя носило? – сердиться Вика.

– А что я? – начинаю оправдываться. Жуть как не люблю это дело, но честное имя дороже. – Я после того как тебя утащили человек десять положил… Потом в деревню, а там дома полные жмуриков выпотрошенных. Воняет и все такое… Все двери и стены каббалистическими знаками украшены. Потом в лес с собакой… А он как даст… А потом вдруг близнец появился… И тоже как даст… – сбивчиво пересказываю свою эпопею.

– Герой! – насмешливо щурит Вика подбитый глаз.

– Так ради тебя… Я ж… Они же ж…

– Не суетись. Спасибо, ты сделал все, что мог. Они даже меня сонную завалили. Почти без сопротивления взяли… Зато потом я им здесь устроила… – она довольно хихикнула и кивнула головой на другой край лагеря.

Приподнимаюсь и оперевшись спиной о толстый ствол дерева осматриваю разбойничий лагерь. Десяток больших шалашей из веток и пучков травы. На костре аппетитно булькает большой закопченный до черноты котел. По лагерю шатается без дела десятка два разносортно, кто во что одетых людей. А вот и то, что имела ввиду Вика. На краю лагеря лежат четыре трупа, прикрытые листьями. Одобрительно киваю головой.

На нас никто не обращает внимание. Как будто нас и вовсе нет.

Шепотом предлагаю план побега. Учитывая, что на мне никаких веревок нет, я могу ее развязать и бегом отседа.

– И не думай! – облизывает кровоточащие губы Вика. – Ты даже за пределы лагеря не выйдешь. Знаешь, какие у них арбалетчики… все из бывших охотников. Они всегда на чеку, но это не значит, что их обязательно должно быть видно.

Пристально осматриваю окружающую лагерь зелень. Действительно, если внимательно смотреть, то кое-где сквозь листья мелькает металл кольчуг. Несколько арбалетчиков даже устроились на ветвях деревьев.

– А кто они? – интересуюсь у Вики. – Разбойники?

– Да какие из них разбойники, – насмешливо хмыкнула. – Обычные крестьяне только немного вооруженные. У некоторых уже даже военный опыт имеется.

– С кем воюют?

– Религиозный конфликт, – нахмурилась Вика. – Попытка привить насильно религию на государственном уровне. А народ простой, со сложившимся набором суеверий… В общем все как всегда. Карательные отряды из хорошо вооруженных фанатиков рыскают по стране и приобщают целые деревни к новой вере. Некоторые не соглашаются… – она замолчала и, облизнув губы, продолжила. – Такую деревушку ты уже видел. А знаки на дверях это символ новой религии. В чем ее суть я уже не помню. Точно знаю, что бог един и все такое…

– А это своего рода сопротивление? – догадался я и посмотрел на пеструю толпу совершенно другими глазами. Фанатизм я ненавижу во всех его проявлениях. Мне даже жаль, что я убил их одноверцев. Хотя не думаю, что у меня были другие варианты разрешения конфликта. Стоило бы мне тогда хоть на мгновение заколебаться и проявить гуманизм… Выпотрошили бы как зверя, предварительно приласкав сучковатой дубиной в качестве анестезии, не успел бы и рот открыть.

– Да. Не особо удачная форма сопротивления. Необучены, плохо вооружены. А против них вооруженные до зубов вымуштрованные фанатики, которые за веру сами на нож лезут.

– А чего ж они на нас напали?

– Не знаю. Возможно, не разобрались в ситуации, и решили для гарантии убить… Возможны другие варианты. Для меня у них особое применение… – она многозначительно взглянула на меня.

– Пасть порву! – угрюмо пообещал я, вставая на ноги. – Всем без разбора! До самой задницы! Никакой хирург не заштопает.

– Витя, не надо! – прозвучал мне в спину голос, но я никак не среагировал.

Мне удалось сделать лишь три шага в сторону центра лагеря, как у меня на пути воткнулись в землю и закачались две стрелы. Вполне красноречивое предупреждение. Опустив голову, не солоно хлебавши, возвращаюсь на свое место.

– Они меня не трогали, – ласково взглянула на меня Вика. – Ты даже не представляешь, насколько мне приятна твоя забота и внимание. Это так… непривычно. От тебя веет теплом и добротой. Я ничуть не жалею, о том, что осталась с тобой.

Растаяв от таких слов, наклоняюсь и легонько целую ее. Вика морщится. Болят разбитые губы.

– Они принесут нас в жертву. Сегодня ночью, – вслед за лаской вылила она на меня ведро холодной воды. – Я посвящаюсь хранительнице семейного очага Сисморл, а ты…

– Не надо! – перебил я. – Не порть настроение.

Мы прислонились друг к другу, и я обнял ее за плечи. Опять заныла пострадавшая голова, и я сам не замечаю, как потихоньку проваливаюсь толи в сон толи в беспамятство.

Глава 38.

– Витя! – толкают меня в плечо. – Витюша, проснись!

– А? Что? – верчу головой по сторонам, с трудом приподняв свинцовые веки. – Что случилось?

– В лагере что-то происходит… Пока не пойму что, но… – взволнованно шепчет Вика.

Видно не судьба мне нормально выспаться. Каждый раз пробуждение происходит в форсированном режиме, а за ним следует целый вагон неприятностей. Интересно, что в этот раз?

– Ну и пусть происходит! Нам то что? – не даю ей договорить.

Вика только открыла рот, чтобы ответить, как из зарослей на другой стороне поляны, на которой расположен лагерь, выскочил молодой паренек. Он пробежал всего два шага, и как-то неловко споткнувшись, упал лицом вниз. Упал вроде и не сильно, а не поднимается.

– Стрела! – испуганно прошептала Вика.

– Где?

– У паренька в спине!

Только после ее слов замечаю стрелу красного цвета, торчащую из спины. Парня не спасла даже кольчуга, набранная из больших шестигранных пластин. Наверное, стрела попала в стык.

– А почему стрела красная? – все еще никак не могу вникнуть в суть происходящего.

– Слуги Единого! – Вика, не отрываясь, смотрит на стрелу.

– Что еще за слуги? – недовольно бурчу я. Терпеть не могу, когда чего-то не понимаю. Явно, что-то происходит, но вот что никак понять не могу. Да еще и Вика загадками говорит. Слуги? Единый? Сам черт не разберет расклад этого полудикого мира.

– Каратели новой веры! Ты уже видел в деревне, что они оставляют после себя.

Видел! Такое не скоро забудешь. Аккуратный штабель трупов с распоротыми животами… Тьфу гадость! Не могу сказать, что у меня были какие-нибудь радужные планы насчет жертвоприношения… Точнее планов, за исключением экспромта, совсем никаких не было. Но фанатики это совсем другое дело. Это во сто крат хуже!

Пока я размышляю, на полянку беззвучно вываливается два десятка воинов в белых пластинчатых доспехах и шлемах с опущенными забралами. На шее у каждого широкой лентой обернут белоснежный шарф свисающий до пояса. В руках у нападающих причудливой формы многозарядные арбалеты, а на поясах напоминающие мясницкие, тяжелые топоры на длинных чуть изогнутых рукоятях. У всех воинов на груди уже знакомая мне эмблема.

Так вот они какие Слуги Единого! Каратели новой веры! Сразу же в глаза бросается хорошее по местным меркам оружие, доспехи и воинская выучка. Не смотря на пересеченность местности, они движутся двумя почти ровными линиями.

Обитатели лагеря встретили гостей очень даже достойно. Гортанный голос проорал непонятную по содержанию команду, и на карателей посыпались стрелы. Укрываясь за деревьями и в пышных кронах, крестьяне часто стреляют из арбалетов. Ну что ж для крестьян очень даже неплохо. Вот жаль только результата от их арбалетов никакого. С мелодичным звоном стрелы отскакивают от белых доспехов и шлемов.

Наступила очередь карателей. Сухо клацнули арбалеты, и десяток крестьян упали на траву пронзенные красными стрелами. Две секунды и еще один залп. За ним третий. Ряды защитников тают на глазах. Каратели стреляют практически без промаха. Их мастерство, не смотря на неприязнь, вызывает уважение.

С правого фланга на Слуг Единого бросился десяток крестьян с пиками наперевес. Мгновение и каратели перестроились. Первый ряд опустился на колено, а второй так и остался стоять. Двадцать красных стрел дружной стайкой метнулись навстречу крестьянам.

– Черт! – невольно вырывается из меня восхищение стрелками. Ни один из крестьян так и не добрался до желаемой цели.

Каратели без какой-либо видимой команды одновременно забросили арбалеты за спины и отстегнули от поясов топоры. Единым взмахом смертоносное оружие устроилось на правых плечах своих хозяев. Слуги Единого не спеша двигаются вперед, одновременно перестраиваясь в одну линию.

Удивительно, но у них нет никакого видимого лидера и при этом железная дисциплина и отменная слаженность действий. Такое впечатление, что белые воины наделены коллективным разумом.

Подчиняясь гортанному голосу, с дружным гомоном из кустов посыпались крестьяне. Ого! Оказывается, я недооценил вместимость лагеря. Даже на первый взгляд крестьян раз в пять больше чем карателей. Похоже мы со своего места видели лишь незначительную часть лагеря.

– Вот сейчас они им перцу зададут! – проснулся во мне азарт болельщика. – С землей смешают этих слуг! Устроят им экспресс-свидание с Единым по методу тяжелой дубинки.

– И не надейся, – остудила меня Вика. – Крестьяне уже проиграли этот бой.

– Но почему? – искренне удивляюсь, сравнивая реденькую шеренгу карателей и плотную толпу крестьян напротив.

– Увидишь, – мрачно буркнула Вика и отвернулась.

Каратели, не сбавляя шага, сбросили топоры с плеч и врубились в мужицкую толпу. Они как расческой проредили ряды крестьян, пройдя толпу насквозь. Разворот на сто восемьдесят градусов и новый заход. Поляна наполнилась воплями и стонами раненых. Кричат только крестьяне. Одни подбадривая себя, другие от страха или боли.

В рядах крестьян появились первые дезертиры. Полный мужичок в кожаной рубахе и с ржавым мечом в пухлой руке, увидев как футбольным мячом покатилась в кусты голова стоящего рядом крестьянина, попятился назад. Уже через несколько секунд его широкая спина мелькает в гуще леса, а ржавый меч так и остался на месте где его хозяина победил страх.

Вика оказалась абсолютно права. Слуги Единого не только хорошие стрелки, но еще и замечательные фехтовальщики. Глядя на поющие над головами топоры на длинных изогнутых рукоятках, и отлетающие в разные стороны части тел противников я уверовал, что крестьяне этот бой уже проиграли. Еще два три таких прохода и от них останется в лучшем случае пятая часть. Каратели на текущий момент потеряли всего двоих. Их подмяла под себя толпа и таки нашлась лазейка в доспехах для узкого лезвия ножа.

– Хватит пялиться! – толкнула меня Вика. – У нас есть шанс сбежать! Крестьянам сейчас не до нас. Наше оружие лежит во втором шалаше. Втором от нас.

– Окей! – срываюсь с места и, ожидая в любой момент получить стрелу из арбалета, петляя бегу к шалашу.

Вот и он. Отклоняю полог из грубой ткани и захожу внутрь. Ну и где, спрашивается мне искать? Внутри царит неимоверный бардак. Похоже, здесь не принято за собой убирать. Объедки валяются вперемешку с одеждой и большими кусками войлока, скорее всего заменяющего и матрас и одеяло.

Порывшись в куче тряпья, нахожу один из пистолетов. Выщелкиваю обойму и посчитываю количество имеющихся патронов. Шестнадцать. Ну что ж не так уж и плохо.

На выходе прихватываю нож с прямым широким лезвием, воткнутый в опору шалаша.

За время моих поисков сражение переместилось почти вплотную к шалашу. Выскочив наружу, я оказываюсь в зоне боевых действий. В последний миг замечаю несущийся на мою голову топор карателя и плашмя падаю на землю. На этот раз мне повезло. А вот безусому парню с коротким мечом в руке повезло меньше. Топор, целивший в меня, в конце своего пути изменил направление и отделил его голову от туловища. Голова подпрыгивая на неровностях земли подкатилась вплотную ко мне. Все еще судорожно дергается перекошенный болью рот в беззвучном крике, моргают не поверившие в смерть глаза. Ему было лет семнадцать не больше. Ненавижу фанатиков!

Совсем забыв о том, что у меня в руке пистолет на четвереньках выскакиваю из карусели смерти. Над моей головой звенит сталь, обрывая ниточки человеческих жизней. Переползаю через растерзанный труп Слуги Единого. Смуглое худощавое лицо с острым носом виднеется через открытое забрало. Белые пластинки панциря покрыты пятнами крови.

– Быстрее! – еще издалека кричит Вика. – Режь веревки!

Острый нож в несколько взмахов избавляет ее от веревочных пут.

– Бежим! – вскакивает она на ноги, но тут же со стоном опускается на землю.

– Что с тобой? – склоняюсь над ней.

– Ноги от веревок затекли! Не держат! – шипит она от боли.

– Ты подожди меня несколько минут. Я сейчас.

– Куда ты? – поднимает она на меня глаза.

– Есть одно дело…

– Витя не вмешивайся! Это не наша война! Мы в стороне от происходящего! – поняла она мой замысел.

– Нельзя всю жизнь быть в стороне от происходящего. Нельзя, – тихонько шепчу ей и провожу рукой по спутанным рыжим локонам. – Я человек. Я не могу быть в стороне. – Вика открыла рот, собираясь что-то возразить, но я легонько прислонил палец к разбитым губам. – Тс-с-с. Молчи. Слова здесь лишние.

Даже не знаю, ради чего это все затеваю. Лично меня происходящее совершенно не касается. Мы можем преспокойно оставить крестьян самостоятельно разбираться со своими проблемами… Наверное я полный дурак, но все таки выполню намеченное.

Поворачиваюсь лицом к полю боя. У крестьян дела совсем плохо. Потери более двух третей ценой жизни еще трех карателей.

Указательный палец нервно подрагивает на курке пистолета. Но как же мне стрелять, чтобы ненароком не зацепить кого-нибудь из крестьян? В голове появляется шальная мысль, и я тут же начинаю ее реализовывать.

В нескольких метрах от меня из земли растет валун высотой почти в мой рост. Главное то, что поверхность, расположенная со стороны сражающихся, плоская. Выуживаю из травы кусок подгнившей древесной коры. Она сразу начинает крошиться, оставляя на пальцах черные следы. Это мне и надо!

Художник из меня никудышный, но нарисовать на камне круг с буквой W внутри я все же сумел. Вышло довольно неплохо. По крайней мере, узнаваемо, а это самое главное.

Ствол пистолета задирается вверх и в лязг битвы врывается грохот выстрела. Замерли в воздухе мечи и топоры, так и не добравшись до своих жертв. Несколько десятков глаз устремились в мою сторону.

Поворачиваюсь лицом к Вике и весело подмигиваю. Она пытается улыбнуться в ответ, но получившаяся мина мало что общего имеет с улыбкой.

– Не надо! – шепчут ее губы.

– Надо! – беззвучно шепчу в ответ.

Одним движением расстегиваю джинсы и начинаю мочится на символику Слуг Единого. Крестьяне оцепенели от такого безрассудства. Их лица переполнены смесью страха и удивления.

Расталкивая топорищами стоящих столбами крестьян, Слуги Единого направляются ко мне. Крестьяне их уже не интересуют. Какие же они каратели, если не покарают осквернителя священной символики. Я для них не просто иноверец как эти крестьяне, я злостный еретик, надругавшийся над святыней.

Считаю приближающихся воинов в белых доспехах забрызганных кровью.

– Пятнадцать, – бормочу сам себе под нос. – Один к одному. Один патрон – один каратель.

На поляне замерло все кроме неторопливо шагающих ко мне карателей. Глаза крестьян и Вики устремлены на меня. Тишина нарушается только шелестом травы под ногами Слуг Единого. Даже раненные притихли…

Вспоминаю, как в детстве ходил с отцом в тир стрелять из пневматического пистолета. Отцу довелось повоевать на официально несуществующих войнах, и именно оттуда он вынес правило – мужчина должен уметь сражаться. Пистолет был очень тяжелым, и мне приходилось держать его двумя руками. Отец беззлобно насмехался над моим потугами, вечным молоком мишени и, в конце концов, устраивал показательные выступления. Он поворачивался правым боком к мишени, держа в вытянутой руке пистолет. Глаза находятся на линии выстрела. Главное перед тем, как спустить курок на мгновение задержать дыхание…

Поворачиваюсь правым боком к приближающимся карателям. Тяжелый пистолет в вытянутой руке. Шершавая рукоять срослась с ладонью, создавая симбиоз человека и оружия. В вырезе прицела дрожит религиозная символика на белых доспехах.

Глубокий вдох. Задержка дыхания. Палец мягко утапливает курок. Выстрел. Выдох.

Идущий впереди каратель рухнул на землю.

Глубокий вдох. Задержка дыхания. Выстрел. Выдох.

Не обращая внимания на падающие тела одноверцев, Слуги Единого продолжают двигаться с прежней скоростью.

Пока все идет по плану. Количество выстрелов соответствует количеству трупов.

Глубокий вдох. Задержка дыхания. Осечка.

– Ч-черт! – дергаю затвор, пытаясь удалить заклинивший патрон, но все безуспешно. Делаю еще пару попыток и со злостью отшвыриваю оружие в сторону. На смену пистолету приходит нож. Я знаю, что это смешно – в одиночку с ножом против тринадцати профессиональных убийц в доспехах и с топорами. Но я так же знаю, что встречу карателей на этом самом месте и не сделаю ни шага назад. И это все ради устремленных на меня взглядов крестьян. Глупо? Да! Глупо! Но я так сделаю! Не хочу больше убегать…

Бросаю взгляд на Вику. Ее щеки покрыты дорожками слез. Она интенсивно разминает лодыжки, пытаясь привести себя в рабочую форму.

До противника остается не более десятка метров. Холодно поблескивают глаза в узких прорезях шлемов. Топоры пока дремлют на плечах, но пройдет несколько секунд и им найдется должная работа.