- Ну а тут ты из пушки как дал по тушканчикам... - выдал последнюю фразу Стас, глядя на меня, и истощенно умолк, не зная, что бы еще сказать.
      Пока я размышлял, он успел выложить полностью всю историю. Уставшие от частых взмахов, руки Стаса пристроились на коленях.
      Мичман, откинувшись на спинку кресла, угрюмо посасывает потухшую трубку. Давненько я его не видел таким озадаченным... И есть чем... Мы нарушили Договор... Договор, который подписали, сами не зная, что это нам сулит.
      - А ты, Виктор? Что ты скажешь? - обратился он ко мне, не отрываясь от трубки. - Твои дополнения?
      Мичман - единственный, кто обращается ко мне так. Он произносит мое имя на французский лад, с ударением на последнем слоге. Для остальных я Витя или Витек.
      - Стас рассказал все правильно, - решаю не вдаваться в подробности. - Мы сделали все, что смогли. Единственная наша вина в том, что мы поздно его засекли. Наверное, он был очень осторожен. К тому же мы не рассчитывали, что у противника окажется столь мощное оружие... Это что-то вроде метателя плазмы... Я в этом не разбираюсь, но ничто другое не могло оказать такой разрушающий эффект. Хотя... - Я задумался, вспоминая давно забытую университетскую физику. - Высокотемпературная плазма! Именно она могла вызвать плавление скальной породы.
      - Ясно. Пусть будет плазма. На текущий момент это не принципиально. Мичман пристально посмотрел на меня. - Зачем ты стрелял в труп?
      Слезаю со стола и начинаю ходить по комнате, думая, как бы объяснить увиденное у шахты. Привычка у меня такая. Вредная. Как только начинаю о чем-то напряженно думать или волноваться, сразу же перехожу в режим постоянного хождения. Вот и сейчас я меряю просторную комнату от стены к стене. Наконец останавливаюсь у окна и, глядя на острые скалы северного ущелья, из которого мы недавно вырвались, говорю:
      - Он был жив.
      - Кто? Труп? - искренне удивляется Стас. Его руки взлетают с колен и жестами подчеркивают вопрос. - Так ты же сам ему из гранатомета башку отстрелил. Я же видел...
      С подробностями рассказываю об увиденном.
      В комнате наступает тишина, нарушаемая снаружи только кашляющим гулом машинного двигателя. Выглянув в окно, вижу щуплую фигурку Малыша, копающегося в двигателе шикарного вездехода. Вечно он с ним возится. Хорошая машина, но больно уж капризная. А здесь это проблема.
      - Надо предупредить гномов, - тихо произносит Стас. - Надо предупредить. Может, спасут кого... Ну из тех... Кто в шахте.
      - Нет, не спасут, - Я отрываюсь от созерцания замусоленных штанов Малыша и отхожу от узкой вертикальной щели окна. - Ты был снаружи и сам видел, какая температурная волна пошла после взрыва. Так вот, такая же волна пошла и внутрь шахты... А теперь еще добавь к этому замкнутость помещений. Волна раскаленного воздуха должна была штормом пройтись по туннелям, сжитая все на пути.
      Стас мрачно кивнул головой и развел руками, выражая полное согласие с моей невеселой, но очень реалистичной гипотезой.
      - Они уже и сами в курсе. - Я и не заметил, когда Мичман успел вновь набить свою трубку. - Сегодня гномы приедут разбираться. Они собираются определить степень вашей... - он запнулся, - нашей вины.
      - Когда? - переспрашиваю я.
      Такое событие у нас будет впервые. До сих пор гномы в Цитадели не появлялись. Мне кажется, они ее боятся как черт ладана. А может, просто брезгуют... Или религия... Нечистая земля и все такое...
      Похоже, мы основательно накуролесили, раз они решили сами прийти.
      - Вечером, - раздалось из облака дыма, - Если они решат, что вы виноваты, то в действие вступит пункт 6.3 Договора.
      Сейчас мы все знаем Договор наизусть. Знаем лучше, чем свою биографию. Пункт 6.3 гласит: "Если сторона "люди" не выполнит свои обязанности, оговоренные в пункте 3 Договора, то виновные будут наказаны. Меру и степень наказания выберет пострадавшая сторона".
      То, что мы сделали, в точности совпадает с одним из подпунктов пункта 3. Из-за нас погибли представители второй стороны. Эх, работала бы в этих чертовых горах рация! Может, и успели бы их спасти. А так прошла уйма времени. Хотя нет. Какая, к черту, рация, если через секунду после взрыва десять гномов превратились в обугленные комки?
      - Идите отдыхайте, - машет Мичман дымящейся трубкой в сторону двери. Вечер будет трудным.
      - Как думаешь, что с нами будет? - спрашивает поникший Стас, обращаясь ко мне. - Что эти недомерки могут придумать?
      - Не знаю, Стас. Не знаю. - От всех этих разговоров у меня сильно разболелась голова и возникло непреодолимое желание завалиться на кровать в своей комнате и пару часиков всласть поспать. - Ну, в конце концов, не инквизиция же тут у них.
      - Инквизиция? - его передергивает от этого слова. - Это типа дыбы и испанских сапог с иглами?
      - В испанских сапогах нет игл, - утешил его Мичман. - Это сапоги из сырой кожи. Их смачивают водой и, одев на ноги жертве, помещают в огонь. Под действием температуры кожа сокращается, тисками сжимая ноги. Очень действенное средство для повышения разговорчивости и излечения всех видов склероза.
      От таких комментариев Стас побледнел, и веснушки на его мальчишеском лице стали еще ярче.
      - Ты серьезно? - на всякий случай переспрашивает он, глядя на абсолютно серьезное лицо Мичмана. - Думаешь, у них такое есть?
      - А ну марш отдыхать! - отдает тот команду вместо ответа на вопрос. Чтобы через три секунды вас уже здесь не было. Две из них уже прошли.
      Не желая с ним спорить, покидаем комнату и уныло бредем по крутой каменной лестнице вниз. Наши комнаты находятся на втором этаже Башни, единственного здания внутри Цитадели.
      - Привет! Ну как вы? - участливо спрашивает поднимающаяся вверх Лена. Все уже в курсе происходящего, но подробности знаем только мы и Мичман.
      - Хреново! Хреновее не бывает! - мрачно отмахиваюсь я. - Подставились по полной программе.
      - А как вы его проглядели? Возле этой шахты ведь крупных скал нет. Сама не раз там бывала. Спали, наверное?
      - Лен! - пытаясь быть вежливым, говорит Стас. - Отстань, пожалуйста. Потом поговорим, - Он сделал ударение на слове "пожалуйста".
      Лена обидчиво надула губы и двинулась вверх по лестнице, тряхнув перед нашим носом хвостом темных волос.
      - Не обижайся! - говорю ей в спину. - Лен...
      Она отмахивается от нас рукой, как от надоедливых мух, и скрывается за поворотом, не удостоив нас даже взглядом.
      - Терпеть не могу баб! - высказываю я свое мнение о произошедшем. - Одни проблемы.
      Голова начала болеть еще сильней. Из глубин мозга к вискам поднимается пульсирующая боль, постепенно оттесняя на задний план краски окружающего мира.
      - Точно, - поддакивает Стас. - У людей тут, понимаешь, проблемы, а она обиженную из себя строит, - Он изобразил неприличный жест в сторону ушедшей девушки. - Вроде бы и взрослый человек. Двадцать лет уже, а ведет себя как избалованный ребенок. Может, нас вечером в сапоги канадские засунут... А она тут...
      - Я пошел отдыхать, - хлопаю разошедшегося Стаса по плечу и иду к себе в комнату, не желая дальше выслушивать его глубокомысленные тирады.
      Бесшумно открывшаяся дверь впустила меня в комнату. Спартанскую обстановку комнаты скрашивают только несколько пестрых плакатов с обнаженными девицами на стенах и висящий в кожаных ножнах двуручный топор с лезвиями причудливой формы. Даже не знаю, кто его заказал. У кого могло на это ума хватить? Когда разбирали огромную кучу заказа, мне эта вещица приглянулась, и я ее сразу же заграбастал. Пользоваться я им особо-то и не умею, тем более что он тяжеловат для меня. Не дотягиваю силенками до викингов, махавших в древности такими железками. По мне, автомат проще. И веса меньше, и эффект побольше будет.
      Постанывая от пульсирующей в голове боли, сбрасываю прямо на пол тяжелый бронежилет и падаю на жесткую кровать, накрытую пестрым матрасом.
      Усталость и длительное нервное напряжение почти сразу отправляют меня в страну сна, полную скачущих тушканчиков и безголовых мужиков с трезубцами в руках.
      ГЛАВА 3
      Здесь закат даже стыдно таким хорошим словом назвать. Учитывая, что вокруг все серое - и скалы, и небо, - момент захода солнца больше похож на набрасывание замусоленной рваной тряпки на пыльную и тусклую лампу. Становится чуть темнее и как бы еще серее. Здесь и приличной темноты-то по ночам не бывает. Как только садится солнце, сразу же выпрыгивает еще более мерзкая луна, похожая на гнилой кусок сыра, обкусанный мышами.
      Я стою на вершине Западного бастиона. У самого краешка стены, чувствуя пальцами ног даже сквозь подошву тяжелых ботинок каменную грань.
      Я провожаю солнце.
      Пусть оно мне и чужое, но нет никакой уверенности, что я его еще увижу. Неизвестно, что решат гномы. Чем мы заплатим за гибель их сородичей?
      Жизнью?
      Налетает холодный ночной ветер и теребит волосы. Жуть как не люблю стричься. Поэтому и ношу волосы, затянутые в хвост длиной до лопаток. Это служит поводом для частых шуток окружающих. Малыш, например, Маклаудом иногда величает. Но я не обидчивый... Да и нельзя особо обижаться на людей, которые прикрывают твою спину. А здесь это ох как нужно. Наша сила в сплоченности. Если бы не Мичман, сумевший организовать нас и научить держать оружие, мы бы передохли в первый же месяц. Атак, можно сказать, количество смертей было минимальным. Артур, Света и Джейсон. Три человека. Их лица калейдоскопом мелькают перед глазами, на миг заслоняя серые горы. Хорошие ребята были... Были...
      То ли воспоминания, то ли налетевший ветер выгоняют одинокую слезу. Она скользит по небритой щеке и уже готова спрятаться в усах. Быстро вытираю ее и опасливо оглядываюсь. Вот еще не хватало, чтобы меня увидели в таком состоянии.
      Наконец солнце грязным тазиком скрылось за цепью гор, опоясывающих Пустошь. Наступили серые сумерки, разгоняемые лишь луной. Местная ночь.
      Подняв голову вверх, пытаюсь увидеть звезды. До сих пор мне это ни разу не удавалось. Такое впечатление, что их здесь нет. Такого конечно не может быть, но сквозь пятнистую завесу вечных туч мы еще ни разу не видели чистого неба.
      - Вить, - просыпается рация на груди.
      - Да, - отвечаю я, еще раз вытерев глаза, как будто меня можно увидеть с помощью рации. Ухмыльнувшись своей глупой мысли, отдергиваю руку. - Что?
      - Приехали.
      Приехали, значит...
      Вот сейчас все и решится. Рация не смогла скрыть волнение, сквозившее в голосе Стаса. Самое страшное сейчас - это неопределенность и ожидание.
      Спускаясь по лестнице, слышу гул открывающихся Южных ворот. Значит, мне туда. Моя судьба сегодня там.
      Цитадель представляет собой усеченную пирамиду, в основании которой лежит квадрат, каждая сторона которого около двухсот метров. По углам квадрата находятся бастионы, выступающие из стен на пару метров. Высота наклонных стен с пятиэтажку будет. Мишка говорит, что меньше, но, скорее всего, ошибается. Мне, пять лет прожившему на пятом этаже, виднее. Бастионы чуть выше. Стены Цитадели гладкие и венчаются парапетом, за которым мы и прячемся во время штурма. Бойницы имеются только в бастионах и Башне.
      Подумав о штурме, я три раза постучал по стене. Хоть и не дерево, но, может, поможет. Штурмов не было уже недели три, и надеюсь, что еще долго не будет.
      Каждая стена имеет ворота. Ширина их такова, что без проблем проедет большой грузовик. Поселившись, мы сразу же дали название бастионам и воротам по сторонам света.
      Внутри Цитадели находится просторный двор, в центре которого расположено высокое здание в форме параллелепипеда. Мы называем его Башней. В ней находятся жилые помещения, склады, арсенал. В центральном зале Башни есть передатчик, с помощью которого мы общаемся с гномами. Если уж быть совсем точным, то этот прибор лишь отдаленно напоминает передатчик. Хаотическое сплетение толстых, в палец, проводов, каких-то цилиндров, коробочек. И весь этот кошмарный сон не ведомого нам электронщика смонтирован на тол стенной каменной плите. Сооружение увенчано двумя раструбами. В один мы говорим. Из другого нам говорят. В общем, техника на грани фантастики. Но, что удивительно, в условиях местных гор их передатчик работает, а наши передатчики нет. Может, дело в частоте, а может, и в принципе передачи данных. Кто сказал, что в этом устройстве используются радиоволны для передачи голоса? Никто. Это все не более чем наши догадки.
      На плоской крыше Башни расположен наблюдательный пункт. Там постоянно находится сменный вахтенный, осматривающий окрестности. От его бдительности зависит наша жизнь. Один из факторов, позволяющих удержаться нам в Цитадели, это своевременное обнаружение приближающегося неприятеля и, соответственно, подготовка к "дружеской" встрече.
      Вот пожалуй, и все, что нас окружает, за исключением серых скал, толпящихся по краям Пустоши...
      Каменную идиллию Цитадели нарушают только автоматические спаренные пушки на вершинах бастионов и тяжелый пулемет на смотровой площадке Башни.
      Здесь нас девять человек. Шесть мужчин и три женщины. Сначала нас было двенадцать. К моменту истечения срока Договора станет еще меньше... В этом я не сомневаюсь.
      Вот я уже и спустился. Передо мной дверь, ведущая из бастиона во двор. Хватаюсь за ручку и замираю от навалившегося приступа страха. Начинают предательски дрожать колени. Отпускаю дверь и, облокотившись на стену, делаю несколько глубоких вдохов.
      Нет, не хочу, чтобы меня увидели испуганным. Надо вести себя достойно. В полумраке лестницы оглядываю себя. Поправляю перекосившийся бронежилет, удобнее устраиваю ремень автомата на плече и выхожу во двор, громко стукнув каменной дверью.
      * * *
      У входа в Башню меня уже ждут.
      Здесь собрались все наши во главе с Мичманом. Отсутствует только Малыш. Он сейчас вахтенный. Девчонки стоят в стороне и что-то тихонько обсуждают. Аня, Лена и Рита. Симпатичные девушки. Они прижились в этом жестоком мире. Прижились с трудом.
      Проблем не было только с Аней. Она первая из них троих обучилась стрелять из автомата и во время первого штурма даже умудрилась спасти Стаса, увлекшегося отстреливанием тушканчиков, от напавшего сзади языка. Лена и Рита, попав из мира люкса и комфорта в мир смерти и постоянной опасности, долго были обузой для нас. Их капризы и претензии в отношении условий жизни и быта измотали всех. Даже Мичман не мог их вразумить. Они наотрез отказывались верить, что мы здесь надолго, и требовали, чтобы их немедленно отправили домой. Только когда во время второго штурма язык сожрал Светку, их подругу, они взяли оружие и поднялись на стены. После этого проблем с ними почти не было.
      Мичман оглядывает присутствующих, сидя на ступенях в Башню и посасывая трубку. Стас сидит рядом с ним, как бы под его защитой. Как цыпленок-акселерат под крылом у мамаши-курицы. Сравнение атлетического Стаса с цыпленком-акселератом мне понравилось, и я неожиданно для самого себя улыбнулся. Стас хмуро глянул на мою идиотскую улыбку и перевел глаза в сторону приближающихся гостей.
      От Южных ворот в нашу сторону медленно шествуют два гнома. Верблюды, наклонив огромные лобастые головы, лениво плетутся за ними. Шипастые лапы гремят по камням двора, нарушая кладбищенскую тишину. Все мы молча наблюдаем за их приближением.
      Наши, включая и женщин, вооружены до зубов. Наша компания выглядит довольно пестро. Одеты кто во что. Некоторые в военных камуфляжах, некоторые в обычной одежде, украшенной бронежилетами и патронташами. Особо выделяется Мотор. Он запакован в черную кожу с головы до ног.
      Мотором его прозвали за любовь к мотоциклам и байкерское прошлое. Он и в родном мире всегда щеголял в таком же наряде. Говорят, что он даже из спальни в сортир на мотоцикле ездит. Это, возможно, отчасти правда. Мотор откровенно презирает хождение пешком и, где только может, перемещается на мотоцикле. Вот и сейчас он удобно устроился в седле сверкающей хромом "хонды", сжимая в руках тяжелый пулемет, ствол которого однозначно отслеживает траекторию движения гостей, и покачивая головой в такт музыке, льющейся из наушников плеера.
      Со стороны Мотор выглядит этаким героем голливудского боевика. Мотоцикл и оружие еще более увеличивают сходство. Он среднего роста, атлетического телосложения. Мужественные черты его лица, сверкающая улыбка сводят с ума большинство женщин.
      До гномов остается еще десяток метров, а мы уже ощутили их запах.
      Запах - визитная карточка этих существ. Он настолько сильный, что с непривычки может закружиться голова. Его нельзя назвать особо неприятным. Так пахнет заплесневевший сыр. Некоторым даже нравится. Лично я этот аромат терпеть не могу. Особенно сейчас...
      Я никогда не мог отличать гномов друг от друга. Для меня они все на одно лицо. Маленького роста, не выше метра сорок, очень широкие в плечах, с длинными могучими руками и короткими кривыми ногами. В гномах самое неприятное - это лицо. Девчонки до сих пор от них шарахаются и стараются по возможности держаться подальше.
      Из-за непропорционально большой головы, сидящей на короткой толстой шее, лица кажутся еще более крупными. На их лицах доминирует нос - большой крючковатый мясистый нарост с оттопыренными ноздрями. Кожа очень грубая, похожая на наждачную бумагу, усеянную разномастными родинками и лишаями.
      В общем, не лица, а рожи, самые настоящие. Этот натюрмордец (а иначе такую репу и не назовешь) дополняется крохотными глазками, прячущимися под массивными надбровьями, и большими ртами с двумя рядами маленьких белых зубов. Когда гном улыбается, а это, к счастью, бывает редко, хочется отвернуться, чтобы не видеть эту хлеборезку.
      - Вы нарушили Договор! - сипя, произнес один из гномов приблизившись.
      - Нет, - спокойно парирует Мичман, не вставая со ступенек. - Мы сделали все, что смогли. Выше себя не прыгнешь.
      По предварительной договоренности, достигнутой в результате длительного спора всего коллектива в центральном зале Башни за час до приезда гостей, переговоры должен был вести именно он. От его словоблудия и выдержки во многом зависит наша судьба. А возможно, она уже решена и не подлежит обсуждению.
      - Погибли наши братья! - Маленькие колючие глазки буравят собеседника, как острые сверла. - Это нарушение Договора!
      - Наши люди дрались, защищая ваших братьев. Они выполняли Договор. Нас не в чем упрекнуть, - гнет свою линию Мичман.
      Только по тому, как он сжал побелевшими пальцами свою вересковую трубку, я замечаю его волнение.
      - Мы пришли узнать правду.
      Второй гном стоит в стороне и, не глядя в нашу сторону, поглаживает ногу верблюда. Животное довольно мотает головой и тихонько порыкивает в ответ на ласки хозяина.
      - Пусть эти люди подойдут ко мне, - приказал первый гном. При этом он повелительно взмахнул рукой, отчего его темный плащ распахнулся, обнажая одежду, напоминающую крупноячеистую рыбацкую сеть с нашитыми кое-где лоскутками кожи. Сквозь ячейки сети кустиками проглядывает темная шерсть.
      Мотор агрессивно повел в его сторону пулеметом, но, повинуясь жесту Мичмана, недовольно опустил ствол вниз, с сожалением качая головой.
      Мне его желание вполне понятно. Я и сам бы с удовольствием высадил обойму в этих уродцев. Но нельзя... Это явное нарушение Договора. За подобный поступок мы навсегда останемся здесь и никогда не увидим дома. А ведь все мы живем надеждой возвращения домой.
      Дом... У многих из нас там остались семьи. Некоторые даже считают дни, оставшиеся до конца действия срока Договора.
      Мичман утвердительно кивает головой, и мы подходим к гному. Его запах становится нестерпимым.
      - Ну, все было как обычно. Мы выехали к шахте... - начинает, волнуясь, Стас, но гном прерывает его жестом.
      Еще один взмах его руки, и к нам присоединяется второй гном. С удивлением замечаю, что это не гном, а гномиха, если можно так сказать. Оказывается, у них и женщины есть! Несмотря на навалившийся страх, просыпается удивление. Женщины у них еще более мерзкие, чем мужики. От мужчин их отличают только плоские свисающие груди, прикрытые каким-то лоскутком, и куча всклокоченных темных волос в виде конского хвоста на макушке. Все виденные мной до сих пор гномы-мужчины были почти лысые, если не учитывать редкие жалкие кустики волос, торчащие по бокам черепа.
      Со злорадством представляю гнома, залезающего в постель к своей жене исполнять супружеский долг, с закрытыми глазами, чтобы не видеть ее уродливую, сморщенную морду и нелепое по пропорциям тело. Подобные картины вызывают у меня усмешку.
      - Молчите! - Голос гномихи оказался на редкость приятным. Такой мягкий грудной голос. - Дайте ваши руки!
      Переглянувшись, мы со Стасом протягиваем руки, и они тут же погружаются в большие шершавые ладони гномихи.
      - Вспомните, как все было, - завораживающе-повелительно звучит ее голос. Вспомните шахту. Вспомните врага. Вспомните все.
      Повинуясь ее голосу, мозг теряет связь с реальностью. Последнее, что я вижу, это взволнованный взгляд Ани, устремленный на меня. В руке она прячет ребристую гранату. Выдернутая чека валяется на земле. Пальцы дрожат, сжимая предохранительную скобу. Последняя мысль: "Только бы никто не сорвался. Только бы..."
      * * *
      Я окончательно погружаюсь в некую действительность.
      Сквозь туманную пелену постепенно проявляется красивое женское лицо. Голубые глаза, длинные ресницы. Облако пепельных пушистых волос обрамляет приятный овал лица и плавно ниспадает на округлые плечи. Мягкие нежные губы что-то шепчут. Я наклоняюсь вперед, пытаясь услышать. Лицо ближе и ближе. Женщина улыбается. Ее улыбка согревает меня. Все тело пронизывают лучики солнца. Земного. Настоящего солнца. Я протягиваю руку и провожу по бархатистой коже щеки. Пальцы ласкают пепельный локон...
      - Витек! - Голос Мичмана бьет молотком по голове.
      Пелена мигом спадает с глаз. Запах! Какой неприятный запах!
      Я стою, близко наклонившись к лицу гномихи, и моя рука...
      О боже!!! Моя рука ласкает ее бугристую мерзкую щеку, покрытую пятнами лишаев и еще какой-то дрянью. А прямо перед моими глазами два ряда мелких белых зубов - улыбка гномьей самки.
      Инстинктивно отпрыгиваю назад, вскидывая автомат. Пальцы привычно находят курок. Сейчас я ее, падлу! Ствол прыгает на уровень ее улыбки. Сейчас ты у меня поулыбаешься, гадина!
      Сильный удар сбивает меня с ног, и я падаю на холодный камень. Лежа на спине, созерцаю перекошенное лицо Мичмана, на фоне луны нависшее надо мной.
      - Ты что?! Совсем обалдел?! - оказывается, он тоже имеет нервы, и они иногда сдают.
      - А что? - поднимаясь, спрашиваю я, пытаясь понять, что произошло.
      - То лезешь к ней обниматься, то стрелять в нее собираешься! - Мичман кипит от возмущения.
      - Кто? Я? - переспрашиваю, пытаясь вникнуть в происходящее. - А где она? Верчу головой по сторонам в поисках той женщины, но рядом только обитатели Цитадели и пара гномов.
      Вокруг меня столпились все наши. На лицах улыбки. Немного напряженные, но все же улыбки. Начинаю чувствовать себя клоуном, но еще не понимаю, в честь чего такой аншлаг и вообще какого черта я полез обниматься с этой уродиной патлатой.
      - Витек, кого ищешь? - с издевкой интересуется Мотор.
      Гномы стоят в стороне, спокойно созерцая происходящее.
      - Женщину!
      В ответ раздается дружный хохот. Давно я не видел их смеющимися так искренне. Даже Мичман выпустил изо рта трубку и присел возле меня.
      - Ну ты, Виктор, и даешь, - вытирает он слезы рукавом пятнистой куртки. Ну, спасибо. Ну, насмешил.
      - Вон твоя женщина, - успокаиваясь, показывает пальцем Рита укутавшуюся в длиннополый плащ гномиху. И уже стоящей рядом Лене. - Вот что с мужиками длительное воздержание делает.
      Наконец до меня доходит, что это была лишь иллюзия, навеянная гномихой. Со злостью поглядываю в ее сторону. Это из-за нее я стал общим посмешищем.
      - Витек? - долетает сверху, со сторожевой площадки. - Ты как, за безопасный секс?
      Малыша хлебом не корми, дай только кого-нибудь подколоть.
      Новый приступ смеха оказывается еще более продолжительным. Кажется, все уже забыли, ради чего здесь собрались. Происходящее больше напоминает вечеринку, на которой собрались хорошие знакомые попить пивка, отдохнуть, пошутить беззлобно друг над другом.
      - Все! Хватит! - первым успокоился Мичман. - Повеселились, и будет. Важнее дела есть.
      Через несколько минут ему удается угомонить не в меру развеселившуюся публику и обеспечить мало-мальский порядок.
      Ну, все. Теперь мне какое-нибудь прозвище обеспечено. Терпеть не могу клички. Еще в младших классах дрался за право называться только своим именем и никак иначе. А тут на тебе, такой повод всем дал.
      - Что вы решили? - обращается Мичман к гномам.
      Гномы переглянулись, как бы о чем-то совещаясь. Гномиха качнула уродливой головой, отчего сноп нечесаных волос упал на лицо. Она истинно женским жестом отбросила его назад. После случившегося мне даже противно смотреть на нее. Ожидая приговора, я брезгливо вытираю пальцы правой руки, касавшиеся ее щеки, о джинсы.
      - Один из них виновен, - выносит свой вердикт гном. - Она просмотрела их воспоминания. Вот этот, - он ткнул длинным крючковатым пальцем в мою сторону, - он сделал все, что мог. Он выполнил Договор.
      При этих словах у меня отлегло от сердца. Что ни говори, а своя рубашка ближе к телу. Эгоист я все-таки. Чистейшей воды эгоист. Стас опустил голову, ожидая приговора. Слова гнома согнали остатки улыбок с лиц окружающих. Даже Малыш, свесившийся с края башни, чтоб лучше было слышно, перестал хихикать.
      - Этот, - палец уперся в Стаса, - нарушил Договор. Он виновник гибели братьев. Он будет наказан.
      Его слова как бы послужили сигналом. Почти одновременно все вскинули оружие. Сухо лязгнули затворы. Взглянув вверх, вижу, что Малыш развернул крупнокалиберный пулемет в нашу сторону.
      - Эту проблему можно решить по-другому? - делает шаг в сторону гномов Мичман, тем самым закрывая потенциальные мишени спиной и предотвращая намечавшееся кровопролитие. - Без наказания?
      - Нет, - сипение карлика неумолимо.
      - Пожалуйста! Ну не надо! Не убивайте неожиданно для всех бросается к гному Рита, сдерживая рыдания - Я прошу вас! Не надо!
      Она падает перед парочкой уродцев на колени и пытается ближайшего к ней ухватить за руку. Под напором девушки гномы делают шаг назад.
      - Я прошу вас! Я же люблю его! Понимаете, люблю! - уже не плачет, а кричит она. - Не забирайте его у меня.
      Вот те раз... Я и не знал, что у нас тут такие сердечные романы бурлят. Судя по лицам окружающих, они удивлены не меньше меня. Мичман, глядя на Риту, даже дымящуюся трубку изо рта чуть не выронил, но, спохватившись, вернул своему облику привычную невозмутимость и спокойствие.
      - Рит. Ну, ты это... Перестань, - поднимает ее Стас. - Перестань. Не унижайся перед этими квазимордами. Они и мизинца твоего не стоят... - Он прижимает ее к своей груди и гладит по голове, успокаивая, как ребенка. Она кажется хрупкой соломинкой в объятиях дуба-великана. - Все будет нормально.
      Мичман что-то тихонько шепнул Ане и Лене. Девушки сразу же подошли к Рите и, взяв ее под руки, повели в Башню. Она даже не сопротивляется, только оглядывается на Стаса, шагая как заводная кукла, медленно переставляя непослушные ноги.
      - Что с ним будет? - нарушая договоренность, спрашиваю я. - Какое наказание?
      - Он умрет, как умерли наши братья. Его замуруют живьем в ветви шахты. Он умрет от удушья.
      Неучи. Они даже толком не представляют, как умерли их сородичи, а берутся судить нас.
      - Зачем вам это? - во мне просыпается злость. - Вам что, от этого станет легче?
      - На рассвете, - сказал гном, игнорируя мой вопрос.
      Они взяли за поводья верблюдов и чинно двинулись в сторону Южных ворот.
      - Я сейчас кончу эту мразь! - выругался я, вскидывая оружие. Желание размазать гномов по стене стало непреодолимым. Вот так просто говорить о том, что они замуруют человека под землей и он умрет от удушья. Скоты!
      Рука Стаса легла на ствол моего автомата, отводя в сторону от намеченной цели. Я пытаюсь вернуть оружие в прежнее положение, но куда мне тягаться по силе со Стасом.
      - Не надо, Витя, - его голос дрожит. - Не надо. Вы только себя этим погубите. Если ты выстрелишь, никому лучше не будет, - он запнулся. - Ты же сам знаешь, я виноват. Это все из-за меня. Я облажался.
      Я покорно киваю, соглашаясь. Стас прав. В данном случае мы бессильны. Попытка бунта только ухудшит наше и без того невеселое положение. Придется, видимо, смириться...
      - Ну что? - рявкнул с мотоцикла во весь голос Мотор. Его могучий бас возмущенным вихрем пронесся по Цитадели. - Его поведут как быка на бойню, а мы будем смотреть? А может, еще и шахту поможем за ним закупорить?
      - Давайте... - начал Мичман.
      Но мы так и не узнали, что он хотел предложить.
      - Штурм! - раздался истошный вопль Малыша с башни. - Штурм. Противник с юга.
      - По местам! - голос Мичмана стал привычно командирским. - К бою!
      Схема защиты была отработана в результате длительных, изнурительных тренировок. Мичман гонял нас до седьмого пота, приговаривая:
      - Трудно в учении, легко в бою.
      Накаркал - вспоминаю я свою недавнюю мысль о том, что давно штурмов не было.
      - В Башню! - орет Мотор, пробегая мимо гномов, уже подошедших к воротам. Пулемет он тащит на плече как увесистую дубину. - В Башню! А то опять будете плакаться, что мы Договор нарушаем. И не высовывайтесь, пока все не закончится.
      От его слов парочка испуганно дернулась и, ухватив покрепче поводья, засеменила ко входу Башни.
      - Тварей своих в дом не тащите. Это вам не хлев. - Это уже Миша вмешался. Со своего двухметрового с хвостиком роста он презрительно взирает на гномов. А то дерьмо сами за ними убирать будете.
      - Ну что, Витек? Повоюем? - хлопнул меня по плечу своей лапищей Стас. Напоследок.
      - Не дури, Стас! - прошу его, глядя на нездоровый огонек в глазах. Никакого последка. До рассвета еще далеко. Мало ли что...