При этом они вправе либо использовать клетку неизвестного донора, либо предложить свою знакомую или родственницу. Во всех остальных вариантах, типа суррогатной матери и усыновления, участие Полины исключалось. Именно поэтому Полина ухватилась за эту идею двумя руками.

— Какая разница, что гены будут не мои, ведь я же фактически от начала до конца буду матерью этого ребенка, а ты — отцом. Мы не должны упускать эту возможность. Это лучше, чем усыновление, согласись, Никита! — возбуждение Полины переполняло ее. После отчаяния вновь появилась надежда. И почему ее до этого никто про это не сказал? Ведь она могла бы уже иметь ребенка, начав они все это раньше. Она все еще может родить ребенка! Никита, напротив, не был в восторге от этого.

— Зачем нам это, Поля? Неужели мы никак не можем наслаждаться нашей жизнью без этих истязаний? И еще, если и эта надежда не оправдается? Что потом?

— Потом? — взгляд Полины неожиданно стал спокойным и уверенным, — потом мы попробуем следующий шаг, который будет предложен врачами. Я не вижу дальнейшего смысла в моей жизни без ребенка.

— Это уже своего рода сумасшествие. Болезнь, если хочешь. Одержимость.

— Называй, как хочешь. Мой мнение это не изменит, ты знаешь.

Никита в итоге согласился. Ему просто хотелось поскорее закончить со всем этим, чтобы Полина, наконец, отстала от него. Вся эта эпопея уже сильно его утомила, он давно уже не хотел никакого ребенка, никаких попыток. Единственное, чего он хотел — это спокойной жизни, как раньше. Но, похоже было, что Полина не даст ему этой спокойной жизни до тех пор, пока не заполучит ребенка. Усыновление он категорически не воспринимал, еще не хватало растить совершенно чужого ребенка, приходилось соглашаться на донора. По крайней мере, в этом случае он-то уж точно будет родным отцом.

В большинстве подобных случаев пара предпочитает использовать совершенно неизвестного донора. Это намного безопаснее в том отношении, что женщина — донор лишена всякого шанса вмешиваться в жизнь ребенка. Правда, в этом случае ты никак не можешь предположить ни характер, ни точную внешность донора, так как фотографии и всякий личный контакт по процедуре исключаются. Только общие данные — рост, вес, цвет волос, глаз, национальность и так далее. Полина не хотела неизвестного донора. Почему-то ее это пугало. Она, по совету врача, все же прошлась по файлам с возможными донорами, но все это были такие абстрактные личности для нее, что она не могли морально примириться с тем, что, идя на такой шаг, она не знает, чей это будет ребенок.

Сомнения эти трансформировались в полную уверенность, когда однажды, ожидая, пока Людмила Алексеевна принесет новые файлы, Полина оказалась случайной свидетельницей разговора двух подруг, которые пришли зарегистрироваться на процедуру донорства.

— Знаешь, меня все еще сомнения гложут, — одна из девушек держалась неуверенно, даже голос у нее был тихий, невыразительный. — Все-таки, идти на такое… С одной стороны, помогаешь несчастным бесплодным, с другой — отдаешь частичку себя. А потом даже и знать этого ребенка не будешь.

— Да что тут сомневаться, — вторая девица обладала более решительным и громким голосом и несколько нахальной внешностью. — Тебе деньги нужны? Нужны. Триста баксов на дороге не валяются, подруга. Сдал — и забыл. И гуляй на здоровье. И эти ущербные тетеньки меня совершенно не волнуют, меня волнует, сколько они готовы мне заплатить.

Полину прямо-таки передернуло от услышанного. Если все доноры такие, то ее этот вариант определенно не устраивал. Казалось бы, она так страстно хотела ребенка и даже готова была усыновить чужого, а тут вдруг застопорилась. Она вбила себе в голову, что если уж идти на смешение генов Никиты с чужими, не принадлежавшими самой Полине, то ей бы хотелось знать, чего ожидать. Пусть не она будет генетической матерью, но она хотела иметь хоть какую-то иллюзию контроля над процессом. Но как выбрать женщину, если тебе не разрешают иметь доступ к их файлам, знакомиться с ними, да и что даст однодневное знакомство? Родственники исключались, потом проблем не оберешься, кто чей ребенок будут напоминать всю жизнь. Она вообще не собиралась никому, даже самым близким родственникам и подругам, говорить о том, на что решилась. Даже родителям, зачем их травмировать лишний раз. Искать среди знакомых? Тоже проблематично. Нужен человек, который совершенно точно не станет ни на что претендовать и с которым будет легко договориться. Вот именно — нужен человек, с которым можно будет договориться!

Из дневника Зои

Мне кажется, я Полину даже полюбила. У меня никогда не было ни сестры, ни подруги близкой, ни даже матери. Она мне словно заменила их, заполнила эту пустоту. Я, в общем-то, привыкла к одиночеству, привыкла быть лишь за себя. Ведь с детства меня гноили ровесники за то, что мать меня «нагуляла». Ксения потом сказку напридумывала про это. Наивная, думала я никогда не вырасту и не пойму правды-то. Расти дочерью «гулящей» в маленьком городке не слишком приятно. Поэтому и приходилось замыкаться в себе, прятаться от злых языков. Уж лучше бы я раньше правду узнала, тогда бы выросла покрепче, позакаленнее, знала бы, как от уродливых мальчишек защищаться. А так оберегала меня Ксения, оберегала от всех неприятностей, а теперь вот не знаю, как в этой жизни с людьми общаться, где ждать зла, а где добра, где можно верить, а где в сторонку следует отойти.

Вот и с Полиной… Наверное, не стоит мне к ней привязываться. Ничего хорошего из этого не выйдет. Слишком большое расстояние нас разделяет. Хотя она все время показывает, что не замечает этого. Но я точно могу сказать, я уже к ней сильно привязалась. Так хочется, чтобы все у нее было хорошо. Она что-то опять загрустила, видно вновь о ребенке начала думать. У клуба нашего отпуск, вот она и оказалась без дел. Муж ее, похоже, не слишком беспокоиться о том, что ребеночка у них нет. Мне кажется, ему и так неплохо живется. Он ведь эгоист, каких поискать. Это Полина, бедняжка, извелась уже вся, синяки под глазами, похудела. Жаль ее.

По одной из тех необъяснимых причин, которые обычно сваливают на движение звезд на небе, так как они совершенно не подаются земной логике, Полина приняла решение, предназначенное повлиять на всю ее дальнейшую жизнь. Она решила избрать донором Зою. Человека, к которому испытывала странную и необъяснимую привязанность, не похожую ни на родственную, ни на дружескую, ни какую другую. Она не копалась в себе, не искали причины свой привязанности, она просто принимала ее, как факт, не требующий никаких обоснований. И по такой же необъяснимой причине она захотела, чтобы ребенок, которого она будет вынашивать, был не чей-то, неизвестного происхождения, а именно Зоин. Она уже представляла себе, что это будет девочка, у которой будет так заворожившая ее при первой встрече Зоина необычная внешность, и черты характера. Если есть уже человек, который так нравиться Полине, зачем выбирать кого-то еще? Она не сомневалась, что сможет убедить Зою пойти на это. Она даже согласна была заплатить ей, если потребуется. Но интуитивно она чувствовала, что Зоя согласиться ей помочь просто так, от души. А потом… Что же, об этом она пока не подумала. Еще будет время решить эту проблему. Но надо продумать любой возможный риск и предотвратить его заранее.

Предчувствуя, что с Никитой в этом вопросе возникнут сильные разногласия, особенно учитывая его негативное отношение к Зое, Полина не стала пока ему об этом говорить. Так же не стала она говорить об этом и Зое. Еще неизвестно, как она среагирует. Следовало хорошо подготовиться к разговору, продумать все до мелочей. Первый человек, с кем Полина решила обсудить свою идею, была Людмила Алексеевна.

— Вы понимаете, Людмила Алексеевна, я хочу использовать знакомого донора. — Полина пришла к ней на прием сильно нервничая, боясь оказаться непонятой.

— Ну , так в чем проблема, Полиночка? Если у вашей знакомой все показатели в порядке, то мы все сделаем. Конечно, если она согласна, — добавила она, не понимая, почему так нервничает ее пациентка. — Некоторые люди используют родственников, некоторые просто знакомых, ничего тут странного нет.

— А если она сейчас согласится, а потом решит забрать ребенка себе? Ведь она же будет знать, чьего ребенка я ношу.

— Это будет исключено. Потому что она подпишет все необходимые бумаге о согласии на донорство и отказе всех прав на ребенка в случае успеха. У нее не будет никаких юридических прав на вашего ребенка. У нас все предусмотрено, Полиночка, вы не волнуйтесь. Но ее согласие на это совершенно необходимо, — на всякий случая добавила врач.

— И все же мне не по себе от того, что она будет знать об этом. Я хочу исключить любой риск, хочу, чтобы этот ребенок был только моим и никто больше не ощущал к нему никакую причастность. Кроме мужа, конечно, — улыбнулась она.

— Но тогда вам лучше использовать анонима !

— Нет, не лучше. Я хочу знать, чего ожидать от своего ребенка, мне морально так будет легче. В общем, я клоню к тому, что хочу использовать одну знакомую, но не хочу, чтобы она в итоге знала о том, что ребенок имеет к ней отношение. Нельзя как-нибудь это устроить? Скрыть?

— Скрыть? — удивленно вскинула ухоженные брови Людмила Алексеевна. —Но, позвольте, как же мы можем скрыть это от нее, ведь ее придется пройти через множество процедур, она никак не может не заметить всего этого! — не удержалась она от иронии. Это что еще за предложение! Не хватало ей тут еще подобных странностей.

— Я, — замялась Полина, — я вас отблагодарю. Хорошо отблагодарю, — добавила она, выразительно взглянув в глаза врачу. — Вы не пожалеете, уверяю вас.

— Нет, Полиночка, дело тут не в этом, дело в том, что я никак не могу это сделать. В общем, вы решайте эту проблему, а потом приходите ко мне еще раз. Возможно, вам лучше использовать неизвестного человека, тогда не будет подобных сомнений. — довольно резко закончила разговор Людмила Алексеевна. — Всего доброго!

— Вы тоже подумайте, Людмила Алексеевна, — сказал Полина, поднимаясь с кресла. — Вы умная женщина, я уверена, что вы сможете что-нибудь придумать. Учтите еще, что моя знакомая не обладает высоким уровнем образования, так что если придумать заумную медицинскую теорию, она пройдет с успехом. Я могу заплатить вам в десять, в двадцать раз больше, чем стоит сама процедура. И это вам в руки, а не в кассу. Подумайте над моим предложением еще раз. Я вам позвоню.

Вечером того же дня на мобильный телефон Полины поступил звонок. Звонила Людмила Алексеевна. Перед этим она провела в мучительных раздумьях не один час. На следующий год ее сыну поступать в институт. Надо нанимать репетиторов, платить им, платить за поступление и потом еще за учебу, да и вообще… Зарплата врача, даже в таком крупной центре, даже при хозрасчете, оставляла желать лучшего. Да что там говорить, деньги они на то и деньги, чтобы никогда не быть лишними.

— Полина, я подумала над вашим предложением, — прозвучал в телефонную трубку ее мягкий приглушенный голос.

— Да? — Полина не задавала лишних вопросов, так как рядом находился Никита.

— Есть один вариант. Не стопроцентный, но может сработать. Надо обсудить при встрече. Приходите завтра.

— Отлично. Увидимся.

— Кто это? — спросил Никита, не отрываясь от телевизора.

— Врач, просит придти завтра для консультации.

— А зачем ей звонить так поздно?

— Мы так с ней договорились. — спокойно ответила Полина.

— Странно, — пожал плечами Никита. Впрочем, он уже устал удивляться всему происходящему.

На следующий день с утра Полина помчалась в клинику. Она была первой пациенткой в этот день на приеме у Людмилы Алексеевны, так не терпелось ей узнать, что придумала врач.

— Заходите Полиночка, доброе утро, — поприветствовала та ее.

— Доброе! — такое начало Полину обрадовало. Значит и впрямь есть варианты. — Чем порадуете?

— Я попытаюсь вам помочь. — участливо сказала Людмила Алексеевна, словно деньги тут были вовсе не причем. — Но вам все равно понадобится согласие вашей знакомой и подписание ею всех необходимых документов. Это для вашей же безопасности.

— В чем тогда разница? — нетерпеливо прервала ее Полина.

— В том, что потом мы скажем, что попытка не удалась по определенным причинам и мы решили для повторной попытки использовать другого донора, чтобы снизить риск. Таким образом, она не будет знать, что использована именно ее клетка. Понимаете?

— Кажется, да. Только… — Полина откинулась на спинку кресла и задумалась. Выглядит все идеально. При хорошем раскладе Зоя никак не узнает правды. И тогда любой риск исключается. — А как мы сымитируем неудачную попытку? И как отложим процедуру на потом?

— Очень просто. Мы сделаем, все, как положено, и удавшиеся эмбрионы заморозим. Мы так делаем, чтобы иметь запас для следующих попыток. Никакого риска для ребенка. А ваша знакомая и знать про это не будет. Понимаете?

— Да. Я думаю, это просто великолепная идея. И если все получится, я заплачу в два раза больше, чем обещала. А аванс дам перед началом процедуры.

— Но вам надо договориться с этой женщиной прежде всего. Это основной момент. А все остальное при этом будет вполне легально, комар носа не подточит.

— Я понимаю. Я займусь этим сегодня. И еще один момент — моему мужу совсем необязательно знать, о нашей договоренности. Во избежания ненужных разговоров и сомнений.

Людмила Алексеевна кивнула. Что она могла сказать? Согласившись на сделку, она потеряла право диктовать условия. Теперь она могла только следовать им.

Из дневника Зои

Она снова по врачам ходит. Вчера сидела и плакала тихо на кухне. Она меня не заметила, а у меня аж мурашки по коже забегали, так жалко ее стало. Видно, плохие новости получила. Обычно она делиться со мной своими проблемами, а тут замкнулась совсем. С чего бы это? Может, я что-то не так сделала, кто знает. И муж ее нервный все время, наверное, ссорятся опять из-за ребенка. Слышу иногда, как он шипит на нее, а она вспылит на секунду, а потом опять к нему тянется. Странные они все-таки. С виду такая пара — залюбуешься, а изнутри все непонятно на чем держится. По крайней мере, мне непонятно. Наверное, только Полина и вытягивает этот брак.

Я сейчас посвободнее, книги стала читать. Опять-таки Полина снабжает. Читаешь и думаешь — какая у людей бывает жизнь! Насыщенная, яркая, не то, что моя. Как родилась серой мышкой, так живу. Хотя грех жаловаться — за этот год я столько полезного узнала, что никакая школа не научит. Только вот хочется чего-то еще, сделать нечто значительное. Это я от Полины заразилась, она вечно стремится переворот какой-нибудь совершить. У меня планы не такие масштабные, но я тоже могла бы совершить что-то более заметное, чем убирать квартиру да посуду мыть. Я все чаще думаю, что достойна лучшего в этом мире, что я ничем не хуже окружающих меня людей. Они этого не понимают, им их снобизм мешает, но я знаю, что достойна другой жизни. Однажды Полина сказала про кого-то, что вот мол, из гусеницы выросла бабочка. А может быть, это и про меня? Может, я тоже всего лишь гусеница, которая может превратиться в бабочку? Почему нет? Надо лишь немного приложить усилий, а, вернее, много усилий, очень много. Но ведь это того стоит. И я буду над этим работать. Пообещала себе.

Если вы спросите мое изумрудное мнение, то ответ меня затруднит. Я, конечно, с огромным интересом наблюдал за развитием событий. Такого поворота событий я, признаться, не ожидал. Я живу на этом свете так много лет, что привык ко всему привычному и знакомому, как мир. Эти новомодные веяния со смешиванием генов и борьбой с природой меня пугают. Хотя, во все времена было что-то новое, что настораживало и отталкивало, но современная медицина зашла так далеко, что даже мы, странники через века, не в силах осознать все последствия. Решение Полины меня и обрадовало и насторожило. Более тесное сплетение судеб моей хозяйки и Полины могло привести как к упорядочиванию вещей, так и к абсолютному хаосу. Моя изумрудная интуиция подсказывала мне, что колесо калейдоскопа вот-вот опять сдвинется и в окошке покажется другая картинка. Совсем другая. А составляющие картинки об этом и не подозревают.