ГЛАВА 14

ВУГУНДА

С восходом солнца листва начинала сверкать и переливаться, точно изумруды. Конан с удовольствием вдыхал сырой, пропитанный морем воздух, чувствуя себя освеженным после ночи хорошего крепкого сна и аппетитного завтрака из рыбы панги. Его не мучила головная боль, которую он ожидал заработать в результате своего чрезмерного увлечения куомо, не ныли помятые ребра. Одним словом, не считая слабого жжения в лодыжке, в том месте, где ее зацепили паучьи щупальца, он чувствовал себя как заново родившийся человек.

Ятаба стоял у холма и что-то обсуждал со стариками. Он выглядел уставшим. Похоже, он не имел возможности выспаться так, как Конан, если, конечно, вообще ложился спать.

– А эта ваша атланга, она тоже сделана из камня? – спросил варвар, поравнявшись с ганаками. Он с удовольствием снял с бедра меч и сделал в воздухе росчерк, отчего лезвие засверкало.

– Никто из ныне живущих ганаков не видел атланги, – задумчиво ответил Юкона и посмотрел на лидера.

Ятаба потер припухшие глаза и тщательно проморгался.

– Юкона прав. Однако, думаю, ты без труда ее узнаешь. В наших легендах она описана детально: длинная, как рука человека, загнутая, как клык змеи, и цвета, как море в безветренный день. Камень, из которого ее выковал Мухинго, невозможно встретить на земле, поэтому лезвие атланги острее любой нашей ракушки.

Конан попытался представить себе такое оружие. В жизни ему не приходилось видеть ничего подобного, и он даже засомневался в его существовании. Варвар по опыту знал, что рассказчики любили приукрасить свои истории, так что описание любой вещи могло обрасти неправдоподобными деталями. Даже мудрецы и книгописцы частенько перевирали факты, зная, что молчаливая правда истории надежно спрятана под пыльными плитами над могилами тех людей, которые когда-то эту историю совершали. Конан так же верил в возможность отыскать атлангу, как и в то, например, что она изготовлена из берцовой кости Митры.

Конан обернулся, заслышав за спиной чьи-то легкие шаги. Прямо позади него Шейра стояла с тремя ганачками, все девушки скромно улыбались.

– Кром! – прошептал киммериец. Они ступали так же бесшумно, как кошки по толстому ковру. В былые времена он мог только мечтать о таких компаньонах.

– Ну что, Конан из Киммерии, готов ли ты прогуляться с нами в мертвые земли? – В голосах охотниц звучало явное заигрывание.

Конан усмехнулся, но решил поддержать игру:

– Я был готов еще вчера. Какого дьявола вы так долго возились?

– Мы проснулись давно, еще до того, как лик Анамоби растворился в небе. Аврана, Канитра, Макиэла и я приготовили в дорогу припасов. Звери и травы в запретных землях не всегда пригодны в пищу.

Конану пришлось согласиться, его так и скрутило при одном только воспоминания о завтраке из паучьих яиц. Он принялся натирать себя горстью ягод, которые ему передал Юкона. Варвар поморщился:

– Эта ваша отрава воняет хуже, чем заморийская выгребная яма. Не думал, что на земле могут встречаться такие растения!

Юкона усмехнулся:

– Ягоды тут ни при чем. Они лишь придают цвет. Основной же компонент мази – свежий помет птицы цацы, которая охотится в джунглях на мелких насекомых. Вот откуда берется запах. Этот запах способен отогнать большинство москитов и прочих кровососов, укусы которых приводят к болезни или даже смерти. Потерпи немного, и ты к нему привыкнешь.

Конан с сомнением оглядел свое размалеванное тело.

– Боюсь, что этот же запах может привлечь тварей куда более страшных, чем москиты. Ну да не важно, если это необходимо, я вынесу любое благоухание, даже это. А что действительно имеет значение – то, как скоро мы отправимся в путь. Думаю, мы должны вернуться к закату. Я не очень бы хотел провести ночь в джунглях.

Ответом было молчаливое согласие.

– Как там Гомба? – поинтересовался Юкона.

– Поправляется. Он сознает свою вину и стыдится своих поступков. Он пожелал Конану счастливого пути и скорейшего возвращения, – тихо соврал ятаба.

Юкона отвел глаза и ничего не ответил.

– А мы и не собираемся задерживаться, – сказал Конан холодно; он до сих пор не мог простить предательства Гомбы.

Закончив все приготовления, маленький отряд двинулся в путь. Впереди шла Макиэла – самая высокая среди девушек. За ней – Конан и Шейра. Аврана и Канитра замыкали процессию. На их бедрах болтались сумки с провизией. Сумки были изготовлены все из того же чешуйчатого материала, скорее всего шкуры угря или змеиной кожи.

Макиэла двигалась с грацией пантеры, отыскивая на земле следы, оставленные им и Юконой вчера вечером.

– Макиэла – наша лучшая охотница, – с гордостью сообщила Шейра.

Конан оценивающе посмотрел на великаншу:

– Отыскивать следы… Подумаешь, велика премудрость! В землях, граничащих с Киммерией, живут дикари, называемые пиктами. Любой из них без труда выследит змею до самого ее логова. А проследить наш с Юконой путь – так и начинающий следопыт справился бы с такой задачей.

До сих пор находить следы было действительно несложно, однако следовало отметить, что Макиэла делала это так же быстро, как пикты, а что самое главное – была при этом намного симпатичнее.

Шейра широко улыбнулась:

– В свое время ты поймешь, что я имела в виду. Естественно, что ты гордишься своими людьми, так же, как и мы своими. Но ты еще слишком многого не знаешь ни о нашей земле, ни о нашем народе.

Они давно уже пересекли границу деревни и теперь уверенно шагали за Макиэлой, которая все время шла впереди, в нескольких шагах от Шейры и Конана. Две другие охотницы выстроились по бокам и постоянно изучали окрестности. Джунгли казались подозрительно тихими; несколько змей, которые им повстречались, были вялыми, а зачастую и вовсе спящими, и только птицы иногда покрикивали.

– Мы наберем яиц ананси, сразу как только встретим. Ананси не водятся в этой части джунглей, так как боятся света. Дальше нам надо быть осторожнее.

– Кроме ананси, я не встречал других тварей, которых стоило бы бояться. Вряд ли кто-то еще может помешать нашему продвижению.

– Тебе просто повезло! Ананси сами являются пищей для хищников, еще более страшных. Держи свое оружие наготове, ибо наши собственные копья бессильны против крадунчиков.

– Крадунчиков?..

– Старики называют их вугундами. Вугунда нападает столь бесшумно, что жертва не успевает ее даже заметить. Они охотятся поодиночке, никогда не объединяются к стаи, как ананси. Раниоба, что была до меня, видела, как они дрались между собой: та, что была побольше – а самки крадунчиков всегда крупнее самцов, – заживо сожрала супруга. Старики говорили, что видели вугунду ростом в два раза выше Юконы.

– Зверя с такими пропорциями не заметит только слепой, – усомнился варвар.

– Но не крадунчика! Их тела, как…

– Тс-с… – Макиэла поднесла палец к губам и нахмурилась.

Конан огляделся вокруг, гадая, что же все-таки могло ее встревожить. Деревья пока что еще росли редко, и солнце проглядывало сквозь кроны. Они еще не вышли на ту тропу, которая вела в запретные земли.

– Вы слышали звук?.. – Голос Макиэлы был низким, как у мужчины, однако приятным и даже мелодичным.

Конан ничего не слышал, хотя, несмотря на болтовню с Шейрой, не переставал вглядываться и вслушиваться. Листва тихо шептала на ветру, а пузатые насекомые назойливо кружили…

– Я могу повести, – предложил Конан. – Я помню дорогу, да и как вы сами сказали, от вашего оружия сейчас не много толку.

Макиэла рассмеялась:

– Мужчина-чужестранец ведет раниобу и ее трех лучших охотниц по джунглям! Как вам это нравится? Нет, Конан из Киммерии, не стоит даже пробовать.

– Решения здесь принимаю я, – напомнила ей Шейра. – Будь он ганак, я бы с тобой согласилась. Действительно, наши мужчины в лесу, как дети. Однако Конан не первый раз в джунглях, и он уже видел древние стены. Пусть он ведет!

Не проронив ни слова, великанша пропустила Конана вперед и пристроилась за раниобой.

– Мы должны отыскать яйца ананси, пока не поздно.

– Я частенько встречал их на тропе. Птицы находят их весьма съедобными. – Варвар решил умолчать о своем собственном печальном опыте. Он был слегка раздражен насмешками Макиэлы и намеревался теперь доказать деревенщине, чего стоят киммерийцы. Конану доводилось участвовать в самых разнообразных экспедициях. И хотя в большинстве случаев флора и фауна чужих краев были не такими, как на его родине, он быстро адаптировался в любых диких условиях. В действительности в первобытном лесу он чувствовал себя больше дома, чем в переполненном городе. Обычные люди порой были страшней любых, самых дьявольских чудовищ, хотя и называли себя при этом цивилизованными. А бродить по темным городским улочкам было иногда опасней, чем по кишащим хищниками джунглям.

Стоило людям основать города, как они тут же выдумывали свои законы, порой настолько запутанные и противоречивые, что путешественнику или чужестранцу с трудом удавалось в них разобраться. А наказания же за любой проступок были столь жестокими, что казались просто безумными с точки зрения здравого смысла. Сколько раз он покидал города, преследуемый стражниками за нарушение странных местных обычаев. Здесь же, в джунглях Ганаки, так же как и в степях Киммерии или пустынях Шема, он знал хорошо лишь один закон: выживает сильнейший. Конан был варваром и поэтому во многих отношениях был ближе к зверю, чем к человеку.

Полуденное солнце повисло в небе, точно огромная раскаленная добела головня в широкой голубой жаровне. Безжалостная жара превращала джунгли в пылающий зеленый ад.

Пот в три ручья лил с Конанова лица и бисером блестел на загорелом мускулистом теле. Так же как и девушки, он был почти голым. Еще с утра он подыскал себе длинный широкий лоскут змеиной кожи и превратил его в грубую набедренную повязку, причем сделал это не из каких-то там моральных побуждений, а из сугубо практического расчета. Под этим незатейливым нарядом он протащит в деревню рубины. Кроме того, зеленый чешуйчатый пояс служил для его меча чем-то вроде ножен.

Наряды Шейры и ее охотниц также были предельно просты. Узенькие пояса крест-накрест обвивали их изящные талии, выставляя напоказ смуглые бедра. Скромные одеяния в джунглях были весьма удобны, ибо не стесняли движений и не усугубляли и без того невыносимую духоту.

Конан едва сдерживал восхищение. От пупка и до самой шеи тела девушек были абсолютно голыми, за исключением Шейры, которая носила ожерелье. Подобная манера одеваться была широко распространена в Пунте и Зембабве – землях к югу от Стигии. Природа тех королевств была столь же дикой, однако климат казался мягче. Эти же джунгли были так же невыносимы, как парная в туранской бане.

Конан заметил, что ганачки потели меньше: их кожа только поблескивала в тех местах, откуда с него текло ручьем. Краска на его лице давно поплыла, однако от москитов по-прежнему защищала. Бритые затылки охотниц казались куда удобней его собственной черной гривы. Стряхнув с лица пот, варвар оглянулся назад и снова поразился восхитительному виду. Это даже хорошо, что он шел впереди, не замечая своих обольстительниц.

– Вот… – Он указал на гроздь шаров, свисавшую с соседнего дерева.

– Наконец-то! – облегченно вздохнула Шейра и приказала ганачкам остановиться.

Конан припомнил, как на этом участке пути часто встречал разных птичек. Сегодняшнюю тишину могло объяснить лишь одно – присутствие затаившихся хищников.

В тревожном лице Макиэлы отразились его собственные мысли.

– Эта тишина!.. Клянусь Азузой! Джунгли будто бы поджидают нас, как змея в траве, свернувшаяся кольцом и готовая в любую минуту прыгнуть.

– Прежде чем открыть рот, той змее придется познакомиться с моим мечом, – угрюмо проворчал киммериец.

– И с моим копьем! – решительно подхватила Канитра.

Макиэла вскарабкалась на дерево и стащила яйца вниз. С гроздью шаров в одной руке и с копьем в другой она ждала новых распоряжений раниобы.

Шейра махнула рукой, и отряд снова двинулся в путь.

Конан отметил про себя, что ракушечные ножи копий были отменно заточены, наверняка о специальный камень, наподобие того, что использовался на материке с той же целью.

– Груда костей лежит дальше. – Он жестом указал вперед. По мере того как они углублялись, он все больше внимания уделял веткам над головой. – Поосторожнее с паутиной, они набрасывают ее сверху.

Вообще-то Конан заметил, что стал бояться пауков гораздо меньше с тех пор, Как вернул свой меч. Стальной клинок в этих лесах был так же незаменим, как коса во время жатвы. Что же его на самом деле беспокоило, так это мистические крадунчики – гигантского размера твари, при этом невероятно бесшумные. Хотя, впрочем, они были такими же созданиями из плоти и крови – и это весьма утешало. Реальная же опасность таилась там… за стенами мертвой крепости.

– Я вижу кости! – вскрикнула Шейра, когда тропинка свернула налево.

– Останки храбрых ганаков, которые так и не увидели старой деревни, – мрачно добавил Конан. – А вот и труп паутинщика, которого я прикончил.

Хотя с той ночи прошло уже почти двое суток, паук тем не менее выглядел все таким же чудовищным и ядовитым.

Шейра одарила Конана восхищенным взглядом, протянула руку и потрогала его внушительный бицепс.

– И ты справился с ним голыми руками? Юкона не преувеличил, когда назвал тебя могущественным воином! Вряд ли в деревне найдется ганак, равный тебе по силе.

Она взяла Конана под руку и зашагала рядом.

– Даже Гомба? – усмехнулся варвар.

– Бедный Гомба, – тихо вздохнула Шейра, но руку не убрала.

Наступило неловкое молчание, нарушаемое лишь их собственным дыханием да шелестом листвы под ногами. Похоже, его насмешка обидела раниобу.

К счастью, Шейра заговорила снова:

– Возможно, по силе он тебе не уступит. Но ты, Конан… Ты намного мудрее, и за это он тебя ненавидит. Знаешь ли, когда мы хотели с ним пожениться…

Конан удивленно поднял бровь, но от комментариев воздержался.

– Я любила его и сейчас, возможно, люблю, – как сестра может любить брата. Но никогда я не стану его женой – только не после того, что случилось. Гомба доблестный воин, но его взгляды на жизнь, его видение того, что хорошо, а что плохо для его народа, – слишком упрощенные. А ведь он так упрям! Никогда еще не видела его таким угрюмым.

– Угрюмым? Кром, девочка, твой Гомба ворует мой меч, бросает меня на острове и, наконец, пытается убить твоего отца, – не выдержал Конан.

– Гомба вспыльчив. А мой отец всегда его ненавидел. Они оба упрямы, как пни. Да, он украл твое оружие, но из лучших побуждений: с помощью твоего меча он надеялся защитить деревню. Я верю, если бы не кезатти, вы бы могли стать друзьями.

– Мне не нужны друзья, которые меня бросают. И хватит об этом! – резко ответил варвар.

Дальше они шли молча.

– А правда, что, пока в небе сияет лик Азузы, ананси не нападают? – Вопрос Авраны прозвучал так неожиданно, что Конан вздрогнул.

– В такие места, как это, лучи Азузы не проникают, – мрачно заметила Макиэла.

И действительно, чем дальше они продвигались в джунгли, тем плотнее становилась тьма. Все реже клочки голубого неба показывались над головой. Конан нахмурился.

– Они были полны решимости сожрать меня с потрохами. Интересно, увидев свои яйца, станут ли они прятаться или же просто пропустят нас, не трогая?

– Нам известно только то, что ананси не нападают на тех, кто несет их потомство, – тихо ответила Шейра.

– Стена деревьев должна быть где-то рядом. – Конан наклонился, изучая следы.

Отпечатки принадлежали Гомбе или Юконе, а может быть, тому и другому сразу. Изучив джунгли на предмет притаившихся хищников, он осторожно свернул с тропы.

Нервное напряжение охватило ганачек, когда они нырнули во тьму, в которой только что растворился их проводник. С каждым шагом заросли становились гуще. Листья и ветки беспорядочно переплетались до тех пор, пока не превращались в сплошную мокрую массу зелени. Ухудшение видимости значительно замедляло дальнейшее продвижение.

– Джунгли не были столь дремучими. Боюсь, что мы заблудились… Хотя постойте, что это? Ха!.. Это же место, где валялся Юкона! Мы на верном пути, клянусь Кромом! Смотрите, вон там я пролез через стену. – Конан указал на пару деревьев, между стволами которых был зажат труп паука. Он спрятал яйца ананси в складки юбки, служившие чем-то вроде кармана, – сюда же он собирался спрятать алмазы. Остальные яйца Аврана и Канитра распределили по своим сумкам.

Освещенность улучшилась. Конан сделал еще несколько шагов, как вдруг неожиданно замер. Шейра и Макиэла застыли за его спиной.

Прямо перед ними лежал труп огромного паутинщика, едва заметный в сумеречной тьме. Он напоминал обезглавленный мешок с костями, так, как будто бы кто-то или что-то высосало все его внутренности. Ни брюшко, ни шея вспороты не были, все выглядело так аккуратно, как если бы тут потрудился топор палача.

Киммериец присвистнул:

– Боги небесные, кто же мог это сделать?

Шейра жестом приказала ему замолчать.

– Не знаю, – тихо прошептала она, – и надеюсь никогда об этом не узнать.

Аврана поддела труп копьем, сморщившись в отвращении. Суставчатая фаланга безвольно повисла в воздухе. Девушка опустила оружие, позволив безобразной клешне соскользнуть на землю, и вытерла острие о траву.

– Вперед, – скомандовал Конан, – чем быстрей мы попадем на поляну, тем лучше.

Добежав до деревьев, Конан высоко подпрыгнул, хватаясь на лету за толстую ветку. Вскарабкавшись на сук, он махнул девушкам.

Шейра и Макиэла старались как могли, хотя было очевидно, что ганачки не привыкли лазать по деревьям.

– Осторожно! – вдруг крикнула Макиэла, указывая на предмет, висевший у Шейры над головой.

Конан проследил за ее взглядом: с ветки свисало тело другого паутинщика, также обезглавленного и выеденного изнутри. Ноги его слабо покачивались, хотя не было никаких сомнений в том, что паук мертв.

Киммериец оглянулся вокруг в поисках следов борьбы или по крайней мере крови. Ничего… Работали чисто, без шума и пыли. Несмотря на страшную духоту, по спине варвара пробежал холодок. Этот потрошитель ананси был, по всей видимости, мастером маскировки – коварным неуловимым чудовищем с демонической жестокостью.

Жирная вонючая капля шлепнулась на ладонь. Кром! Свежая кровь! Труп паука раскачивался, вопреки полному отсутствию ветра!

– Быстро за мной! – рявкнул он вниз. Глаза варвара сверкнули голубыми факелами, а пальцы нащупали рукоятку меча.

Без лишних промедлений Аврана и Канитра вскарабкались вслед за остальными.

Стиснув зубы, Конан попытался протиснуться в узкую щель между стволами. Тщетно, проем был слишком узок. Уперевшись спиной в одно и ладонями в другое, он попробовал развести деревья в стороны. Шейра отдала свое копье Макиэле и также уперлась в стволы. После целой вечности усилий зеленые исполины дрогнули, уступив чудовищному напору связок и костей.

Макиэла нырнула в проем первой, кубарем покатившись по песку после приземления. За ней прыгнули Аврана с Канитрой.

– Быстрей! – прорычал Конан сквозь стиснутые зубы, руки его тряслись от напряжения.

Как только Шейра порхнула вниз, Конан выпустил стволы и полетел следом, деревья за ним с шумом сомкнулись.

Они приземлились спиной к спине, крутясь и кувыркаясь, чтобы смягчить падение. Шейра вскочила на ноги первой и сразу наградила Конана очаровательной улыбкой, от которой брови киммерийца, почти сросшиеся на переносице, чуть расступились.

Все пятеро погрузились в напряженное молчание, подавленные мрачным видом огромного каменного сооружения, возвышавшегося впереди. Как по волшебству, его потрескавшиеся стены в точности повторяли форму живого забора по периметру поляны, а старые обломанные зубцы поднимались до самых макушек деревьев. От того места, где они стояли, крепость находилась на расстоянии броска камня. Конан поспешно отвел глаза, прежде чем успел вспомнить, что коварное изваяние находилось на другой стороне стены.

– Старая крепость! – прошептала Шейра благоговейно. – Построенная нашими… Ой! – Макиэла налетела на нее и, зажав рот рукой, повалила на землю.

Конан заморгал от удивления. Должно быть, ганакская охотница услышала что-то подозрительное. Он выхватил меч и огляделся вокруг.

Со звуком, не более шумным, чем шелест травы или дыхание ветра, гигантская тварь свалилась откуда-то сверху. В первый момент Конан даже подумал, что это часть дерева: тело чудовища имело подобный темно-зеленый оттенок, а многочисленные конечности напоминали по форме ветви. Огромное брюхо по толщине превосходило рост киммерийца и резко переходило в короткую тонкую шею. Четыре длинные задние ноги упруго спружинили падение. Полупрозрачные зеленые крылья бесшумно били по воздуху, неся, насекомое к его жертве.

Маленькие передние лапки были кротко сложены на брюхе в чудовищном передразнивании послушника, молящегося своему богу. Кинжалообразные иглы ощетинились по всей их длине, когда насекомое раскрыло ручки капканом и устремилось прямо на Конана. Однако чудовищней всего была его голова; слюнявая коническая антенна завращалась на лбу меж луковицами глаз. Эти огромные сетчатые глазищи зловеще переливались на солнце и, казалось, одним только взглядом высасывали из жертвы кровь.

– Крадунчик! – вскрикнула Шейра, выхватывая из-за пояса нож.

Вугунда атаковал со скоростью падающего ястреба. Меч Конана рассек воздух над его головой, однако маленькие лапки блокировали удар. Закаленная сталь со звоном отскочила от них, как если бы обрушилась на алмазную плиту. Капкан захлопнулся так стремительно, что Конан не успел моргнуть и глазом. Шипы зацепили плечо, чудом не задев головы. Звук от хлопка зазвенел в ушах сотней колоколов.

Крадунчик отпорхнул назад и опустился на землю. Скорость, с которой он совершал свои маневры, была поразительной, и это вопреки тому, что ростом он был с племенную лошадь и, пожалуй, в два раза больше в длину. Голова крадунчика плавно покачивалась на тонкой шее, а длинная антенна отвратительно подергивалась из стороны в сторону, пока насекомое измеряло расстояние до Конана. С быстротой молнии оно атаковало снова.

Конан отчаянно выругался и выставил вперед меч. Шипы оцарапали лицо. Втянув голову в шею, варвар едва избежал смертельных объятий стальных рук. Однако поднятый над головой меч прочно застрял в могучих тисках вугунды. Не на шутку испугавшись, Конан дернул за рукоятку изо всех сил; впрочем, с таким же успехом можно было бы вытаскивать нож, заклиненный между каменными жерновами.

Канитра и Аврана уже оправились от страха и теперь прыгнули вперед, тыкая в круглое брюхо копьями и ножами. Желтая кровь оросила землю, капая из дюжины ран пронзенного насекомого, которые, правда, были для него столь же опасны, как укусы комара для бегемота.

Чудовище разинуло пасть, испуская душераздирающий вой. Острые зубы сверкнули на солнце кривыми смертоносными рядами, способными за раз обезглавить ананси или человека.

Шейра и Макиэла напали с боков, не переставая раздавать удары ракушечными ножами.

Часто захлопав крыльями, насекомое поднялось в воздух за пределы Досягаемости копий и ножей.

Конан чувствовал, как земля медленно уходит у него из-под ног; немалый вес пассажира заметно усложнил насекомому взлет. В какой-то момент он даже решил выпустить меч, ожидая, что тварь выбросит клинок после того, как найдет его малосъедобным. Однако тут же осознал, что, пока клешни вугунды были заняты оружием, он располагал бесценным преимуществом. Продолжая держаться за эфес одной рукой, другой он вцепился в шершавую шею чудовища.

Бесшумные крылья махали тяжело. Однако упрямая тварь по-прежнему не хотела выпускать меч, по-видимому не подозревая, что стальной клинок вовсе не является частью ее жертвы. Наклонив голову, вугунда обнажил ряды своих смертоносных зубов.