— По-твоему, дворянину больше пристало делать записи в конторской книге? — с иронией произнес Ричард и подвинул к ней листок. — Ну, что ты скажешь о моем почерке?

Элисса оторвалась от созерцания подбородка Ричарда, перевела взгляд на написанные его рукой ровные, как стрелы, строчки и красивые округлые буквы и сказала:

— Что ж, не скрою, у тебя выходит очень красиво. Куда лучше, чем у меня, да и у всех, кого я знаю.

Ричард был счастлив, как именинник.

— Ну а раз так, почему бы записи в конторских книгах не вести мне?

— Должна признать, что мне стало бы куда легче вести хозяйство, если бы бумажная работа была сведена для меня к чтению деловых писем и подписанию счетов.

Ричард заключил ее в объятия и спросил:

— А тебе самой приходится писать деловые письма?

Объятия Ричарда опьянили Элиссу, и дыхание у нее участилось.

— Приходится. Не часто, конечно, но приходится, — ответила она.

— В таком случае я могу стать твоим секретарем, — сказал Ричард, касаясь кончиками пальцев ее щеки. — Я буду писать за тебя письма, самые разные, какие тебе только потребуются — ласковые, с выражением просьбы или глубокой почтительности, даже угрожающие.

— Ты не человек, а сам дьявол, — сказала Элисса, — все время подвергаешь меня искушениям.

— Это была всего лишь разминка, — с усмешкой произнес Ричард. — Сейчас искушения посыплются как из рога изобилия. — С этими словами он протянул руку к ее груди и начал развязывать шнуровку на корсаже.

— Ричард! — воскликнула она с наигранным возмущением.

— Слушаю тебя.

— Что эго ты делаешь?

Ричард засмеялся глубоким чувственным смехом.

— Как что? Подвергаю тебя искушению.

— Надо сказать, это искушение сильнее меня, — задыхаясь от возбуждения, произнесла Элисса, когда рука Ричарда скользнула в ее корсаж.

— Вот и хорошо. — Он усадил ее к себе на колени.

— Но где мы будем этим заниматься? Прямо здесь?

— Почему бы и нет?

— Но сейчас утро… — напомнила она, выгибая спину, чтобы облегчить ему доступ к затянутому в корсаж бюсту.

— Я знаю, который сейчас час. — Ричард прикоснулся губами к ее плечу, и она затрепетала.

Сидя у Ричарда на коленях, Элисса почувствовала, что он тоже возбужден.

— Но мы в кабинете…

— Ну и что? Разве в кабинете нет двери, которую можно закрыть? Остается только выяснить, кто ее закроет — ТЫ ИЛИ Я?

Элисса, ни слова не говоря, поднялась с его колен, подошла к двери и, заперев ее на ключ, привалилась к ней спиной: у нее вдруг ослабели ноги. Ричард поднялся с места и двинулся в ее сторону. Прижавшись бедрами к ее бедрам, он начал тереться о них, несказанно возбуждая ее и заставляя время от времени испускать тихие сладострастные стоны.

Ричард прижался к ее губам долгим нежным поцелуем и, обняв за плечи, повел к столу.

Она смотрела ему в лицо, ничего, кроме его глаз, перед собой не видела и действовала на ощупь — развязала его кружевной галстук, расстегнула на нем рубашку и коснулась его обнаженной груди. Ричард вздрогнул и напрягся, но когда Элисса стала его ласкать, немного расслабился. Все это время он трудился над завязками, стягивавшими ее корсаж. Наконец корсаж поддался его усилиям, Ричард распахнул его и стянул находившуюся под ним рубашку вниз, открывая ее груди. Он припал к ней с неистовым желанием целовать ее и ласкать.

— Прошу тебя, Ричард, — взмолилась Элисса. — Возьми меня — сейчас же!

— Вот команда, подчиниться которой я почту за счастье, — сказал Ричард, глядя на нее блестящими от вожделения глазами.

Усадив ее на край стола, он принялся торопливо развязывать завязки на своих штанах. Когда с этим было покончено, он задрал на Элиссе юбки и, раздвинув се ноги, встал между ними. Элисса обхватила его ногами и скрестила их у него за спиной.

Потом, издав низкий, едва ли не животный стон, Ричард вошел в нее. Элисса, уперев руки в шершавую поверхность стола и высоко подняв ноги, с наслаждением встречала каждый толчок проникавшего в ее лоно мужского органа. По мере того как эти движения обретали ритм, а вместе с ритмом и скорость, дыхание их становилось все более шумным и затрудненным.

Теперь к движению их тел, определявшему основной ритм соития, присоединились движения пальцев, губ и языков. Любовники, лаская самые чувствительные места друг друга, неутомимо приближались к экстазу.

Неожиданно Ричард напрягся, вздрогнул и издал глубокий протяжный стон. В это же мгновение острый, как боль. всплеск чувственной радости пронизал ее тело подобно удару кинжала, и она, чтобы не закричать, закусила губу.

Удовлетворенно вздохнув, Ричард опустил голову на ее полные груди, и она вцепилась пальцами в темные влажные завитки его волос, чтобы прижать его к себе как можно ближе.

— Как все, однако, получилось просто и естественно, — с улыбкой заметил Ричард. — Я так распалился, что позабыл обо всех имеющихся в моем арсенале любовных уловках и ухищрениях.

Она, играя его темными спутанными волосами, тихонько рассмеялась:

— Нам, чтобы обрести счастье, никакие уловки и ухищрения не нужны.

Прошло две недели. Элисса смотрела на сладко спавшего мужа. С его появлением обстановка у нее в спальне неузнаваемо переменилась: теперь здесь пахло мылом для бритья, на спинке стула висел черный мужской камзол, а под кроватью стояли высокие ботфорты со шпорами.

На стуле, где висел черный камзол Ричарда, лежали забытые жалкие атрибуты его былой писательской деятельности: выщипанное перо, глиняная бутылочка с чернилами и два или три листка бумаги. С тех пор как Ричард обосновался в Блайт-Холле, он ни разу не прикоснулся к ним, и Элисса питала надежду, что с писательской деятельностью, недостойной истинного джентльмена, покончено навсегда.

Вместо того чтобы марать бумагу, Ричард, к удовольствию Элиссы, проводил теперь время с толком. Он играл с Уилом, помогал ей вести документацию и составлять деловые письма.

Прежде, до этого брака, Элисса не думала о том, что она, в сущности, женщина несчастная и одинокая. Теперь же, с воцарением в Блайт-Холле Ричарда, она стала понимать, что в значительной степени так оно и было. Общение с Блайтом самым благотворным образом сказывалось не только на ней, но и на ее сыне, который обрел в отчиме старшего друга и наставника.

Элисса тихонько вздохнула: в очередной раз ей в голову пришла мысль, как ей и Уилу повезло, что на их горизонте появился этот человек.

После первого неудачного брака Элисса не верила, что сможет когда-либо испытывать к мужчине то всепоглощающее чувство, которое называют коротким, но емким словом «любовь». Тем не менее она полюбила Ричарда и с каждым днем, млея от восторга и счастья, все больше и больше в этом убеждалась.

Элисса всмотрелась в лицо Ричарда. Когда он бодрствовал, у него на губах частенько появлялась ироническая улыбка, а в глазах — насмешливый блеск, но когда он спал, скептические складки в уголках его рта разглаживались, и лицо приобретало невинное безмятежное выражение. Впрочем, к чувственным губам Ричарда понятие «невинность» подходило плохо: даже во сне он едва заметно вытягивал их вперед, словно готовясь к поцелую.

Элисса положила руку себе на живот. Завтра, сказала она себе. Еще один день, и сомнений в том, что она беременна, не останется. Элисса решила ничего не рассказывать мужу, пока не убедится окончательно.

Ричард шевельнулся и открыл глаза, щурясь отлившегося в комнату яркого солнечного света.

— Кто это тут бродит? Наемный убийца? — пробормотал он и, поймав Элиссу за запястье, с силой потянул на себя.

Элисса обрушилась на него всей тяжестью своего тела, на что Ричард ответил довольным урчанием разжившегося пропитанием людоеда.

— Ну вот, — жалобно протянула Элисса, — теперь у меня вся рука будет в синяках.

— А мы ее сейчас поцелуем, и все пройдет, — сказал Ричард, целуя ей руку. — Ну как, полегчало?

— Полегчало.

— Похоже, сегодня отличная погода, — произнес Ричард, отпуская Элиссу и усаживаясь на постели.

— Да, — коротко сказала она, испытывая разочарование от того, что он слишком быстро от нее отодвинулся. — И к тому же уже почти десять часов.

— Никак не могу отделаться от пагубной привычки придворного театрала просыпаться ближе к полудню.

— Ты давно уже не был ни в театре, ни при дворе.

— Давно — понятие растяжимое. В сельской местности я провел всего несколько недель, а при дворе — годы! — В глазах Ричарда заплясали веселые бесенята. — Чтобы раньше уснуть и соответственно раньше проснуться, мне нужно полностью истощить свои силы, занимаясь каким-нибудь приятным делом.

— И какое же это должно быть дело? — с самым невинным видом спросила Элисса.

— Ты отлично знаешь какое, о моя распутная жена. — Ричард наклонился к ней и поцеловал в щеку.

— Если я и распутная, то такой меня сделал ты.

— Рассматриваю это как комплимент, — сказал Ричарде довольной улыбкой.

— Хотя после моих слов ты можешь загордиться, хочу тем не менее тебе сказать, что любовник ты замечательный, — произнесла Элисса, вспоминая, какие штуки они вытворяли в постели.

Ричард небрежно махнул рукой.

— Это все опыт, дорогая моя, который, как известно, отец всех открытий.

— Да, в этом деле ты поднаторел, тут уж сомнений быть не может.

Ричард отбросил легкомысленный тон:

— Заверяю тебя, Элисса, что ни одна женщина не волновала меня так, как ты.

— Должно быть, временами я кажусь тебе неумехой, — тихо сказала она, пряча от него взгляд.

Он взял ее за подбородок и в упор на нее посмотрел.

— Поверь, Элисса, ты покоряешь меня именно своей неопытностью. Меня устраивает в тебе абсолютно все, и я ничего не хотел бы в тебе изменить — ни единой черточки.

Чуть наклонив голову, он некоторое время внимательно ее рассматривал.

— Нет, все-таки одну вещь я бы в твоей внешности изменил. Твою прическу.

Элисса невольно дотронулась до пучка у себя на затылке.

— Она у тебя слишком строгая. Мне бы хотелось, чтобы .ты распустила волосы. Пусть они свободно струятся по твоим плечам. — Ричард протянул руку, чтобы коснуться ее волос.

Элисса отпрянула.

— Не надо! — запротестовала она. — Я давно ношу пучок и не желаю ничего менять. Не хватало еще, чтобы соседи увидели меня с распущенными волосами! Да они невесть что обо мне подумают!

Ричард отвернулся.

— Ну вот, ты на меня обиделся.

— Ничего подобного.

— Нет, обиделся. Надулся как индюк!

— Черт побери, женщина! — вскричал Ричард, протягивая к ней руки и заключая ее в объятия. — Ты понимаешь, что говоришь? «Надулся как индюк»! Я вызывал на дуэль за оскорбления во сто крат меньшие, чем это.

— Я очень рада, что здесь нет Уила и он тебя не слышит.

Он-то считает тебя мудрецом, великим воином и вторым человеком в Англии после короля. Интересно, что бы он сказал, если бы услышал, как ты рассуждаешь о таком несерьезном, с его точки зрения, предмете, как женские прически?

Оба рассмеялись. Ричард поцеловал жену, и смех сразу уступил место страсти. Они целовались до тех пор, пока Элисса не отодвинулась от Ричарда.

— Уфф! — Она с трудом перевела дух. — Я едва не задохнулась в твоих объятиях. Так, знаешь ли, можно и ребра сломать.

— Вот это мило! Теперь ты надулась!

— Ничего я не надулась. Я едва не задохнулась!

— Я тоже едва не задохнулся, — хрипло произнес Ричард. — От желания.

Элисса подняла руку, пытаясь его остановить.

— Прошу тебя, не сейчас. Не можем же мы весь день… — Она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово.

— Кувыркаться в постели? Ласкаться? Целоваться? Заниматься любовью? — посыпались на нее, как из рога изобилия, всевозможные варианты окончания ее же собственной фразы.

— Ричард, прошу тебя! — слабо запротестовала Элисса.

— Ладно, — сказал он, — я, так и быть, оставлю тебя в покое и выберусь наконец из постели. Но не думай, женушка, что я такой уж лежебока. Просто мне никак не удается выспаться. Кстати, по той еще причине, что я до сих пор не могу привыкнуть к здешней тишине. Чтобы заснуть, мне необходимо слышать вопли пьяных моряков, звон ведер водоноса и цокот копыт по мостовой — другими словами, шум большого города.

— Так вот почему ты бродишь по ночам?

Ричард внимательно на нее посмотрел.

— А я и не знал, что мои шаги не дают тебе спать.

— У меня от рождения очень легкий сон, — сказала Элисса чистую правду. Она была рада, что представился случай выяснить, куда это ходит ночью Ричард. — Когда ты выходишь из спальни, я всегда просыпаюсь. Не пойму только, куда и зачем ты ходишь.

— Но это же очевидно, — пожал плечами Ричард. — Я спускаюсь на первый этаж, иду на кухню и там ем.

— Так ты скоро располнеешь.

— Не располнею, если мы с тобой будем по вечерам кое-чем заниматься.

— Ты совершенно невозможный человек!

— А ты — распутная женщина! — воскликнул Ричард и во всем блеске своей великолепной наготы одним прыжком выскочил из постели. — Черт возьми, — поморщившись, добавил он, — по-видимому, вчера мы с Уилом занимались фехтованием с излишним усердием. У меня все тело болит.

— У Уила тоже все тело болит. Быть может, вам не стоит так усердствовать?

— Быть может… — пропел Ричард, наливая в таз воды и приступая к умыванию.

— Совсем забыла тебе сказать, — спохватилась Элисса, любуясь непередаваемой грацией его движений. — Сегодня мы приглашены на обед к мистеру Эсси. Я уже послала слугу, чтобы он передал ему наше согласие.

При этом известии Ричард нахмурился.

— А я думала, мистер Эсси тебе нравится, — произнесла Элисса, заметив, что Ричард воспринял новость без всякого энтузиазма.

— Нравится, — произнес Ричард, намыливая лицо. — Но еще больше мне нравится проводить вечера с тобой и Уилом.

— Но мы же не можем вечно сидеть дома, как раки-отшельники в своей раковине? Соседи…

— На нас обидятся, — закончил за нее Ричард. Взяв полотенце, он посмотрел на жену:

— Кого еще, кроме нас, пригласил мистер Эсси?

— Если не ошибаюсь, сэра Джона с семейством и мистера Седжмора.

— Чудно, — заметил с саркастической ноткой в голосе Ричард. — Чтобы отбить атаки новоявленной амазонки по имени Антония, мне придется идти на обед при оружии. Как думаешь, рапиры мне хватит?

— Думаю, тебе было бы лучше всего надеть маску. Уж слишком ты хорош собой. К тому же сейчас при дворе маски в большой моде.

— Правильно, — отозвался Ричард, присаживаясь на корточки у своего сундучка и вынимая из него чистые кальсоны и новые штаны с пуговицами у колена. — А знаешь почему?

Маски придумали лгуны и лицемеры, чтобы скрывать свои бесчестные намерения. Потому-то их так любят некоторые придворные, не представляющие себе жизни без того, чтобы не навредить ближнему. Но при этом, разумеется, они желают оставаться инкогнито. Вот по какой причине я терпеть не могу всякого рода маскарады.

Элисса выслушала откровения Ричарда с удовольствием, поскольку его точка зрения во многом совпадала с ее собственной.

— Мы вовсе не обязаны идти к мистеру Эсси. Если хочешь, давай останемся дома.

— Ну уж нет! — вскричал Ричард. — Лорд и леди Доверкорт проявят добрососедские чувства и на обед к мистеру Эсси явятся во что бы то ни стало! Что же до Антонии, то с ее происками я намереваюсь бороться так: буду при всех оказывать тебе преувеличенные знаки внимания и всячески демонстрировать свою преданность, от которой, как от щита, отскочат все нацеленные в меня стрелы. Правда, у меня есть одно условие.

— Условие? — удивилась Элисса.

— Ты должна пойти на обед к мистеру Эсси с распущенными по плечам волосами.

— С распущенными?! — вскричала Элисса, хватаясь за свой пучок. — Ни за что! Я в жизни не носила…

— Дамы при королевском дворе могут являться на вечерний прием с распущенными по плечам волосами. Если могут они, не понимаю, почему этого не может сделать моя жена? — Ричард нежно улыбнулся Элиссе. — Кстати, ты весьма угодишь этим мне — своему мужу. Правда, тебе придется немного подровнять концы, но не волнуйся: срезанные ножницами пряди я буду хранить у самого сердца.

Элисса почувствовала, что свои позиции ей так или иначе придется сдать. К тому же распущенные по плечам волосы — не такая уж большая плата за любовь и преданность мужа.

— К сожалению, — произнесла она, — я не умею завивать волосы, как это делают придворные дамы.

Ричард ухмыльнулся:

— Я был студентом, солдатом, автором и постановщиком пьес. Отчего бы мне не внести в этот список еще и профессию камеристки? Господь свидетель, мне приходилось тысячу раз видеть, как завивали волосы актрисы, и я тешу себя надеждой, что в этом вопросе кое-что понимаю.

— У меня даже нет щипцов для завивки.

— Теперь это уже моя забота, — сказал с поклоном Ричард. — Я сейчас же пошлю в Оустон слугу с поручением купить их.

— Я бы на твоем месте не стала полагаться на тамошние лавочки. Оустон — городишко маленький.

— Прошу вас, миледи, возложите все заботы о щипцах и завивке на меня! — Ричард театральным жестом прижал ладонь к обнаженной груди. — Если их нельзя купить, то можно изготовить. Наверняка в округе Оустона есть кузнец, который с радостью их откует, причем в самые сжатые сроки и за умеренную плату.

Упав перед Элиссой на колени, Ричард воздел к ней руки и голосом театрального героя-любовника взвыл:

— О, моя госпожа! Клянусь этой молодой луной…

— Сейчас утро в разгаре, — хмыкнула Элисса.

Ричард глянул в окно, поморщился, а затем, протянув руку к оконному проему, продолжил свою взволнованную речь, сделав в ней соответствующие исправления:

— Клянусь этим огненным светилом, миледи, что, прежде чем на землю упадет мрак ночи, твой верный рыцарь раздобудет для тебя вожделенные щипцы!

— Верный ты рыцарь или нет — покажет время, — скептически улыбнулась Элисса и направилась к двери, решив, что в ее отсутствие никто не помешает Ричарду одеваться.

— Знаешь, о чем я только что подумала? — неожиданно сказала она, останавливаясь в дверях. — Тебе надо было не пьесы сочинять, а стать актером и играть на сцене.