"Вегетарианцы-язычники за мир” называли их Священными Пещерами, поскольку верили, что индейцы-олоны проводили когда-то в этих пещерах свои религиозные обряды. На самом деле, это было не так – олоны обходили пещеры десятой дорогой: внутри обитала колония летучих мышей. Их нельзя было выкурить из истории подземелий никакими ритуалами.
      Первые люди появились в пещерах в 60-х годах, когда один опустившийся фермер по имени Гомер Стайлз решил использовать влажные подземелья для разведения грибов. Бизнес свой Гомер начал с пяти сотен деревянных ящиков, в которых обычно возят стеклотару, и полугаллонной коробки с грибными спорами, заказанной по почте. Общая сумма инвестиций составила шестнадцать долларов. Ящики Гомер спер с заднего двора “Экономичного Гипермаркета” – один за другим он таскал их несколько недель, которые потребовались ему для изучения популярной брошюры “Грибы на радость и выгоду”, изданной Министерством сельского хозяйства США.
      Наполнив ящики влажным торфом и расставив их по полу пещеры, Гомер рассыпал сверху споры и стал ждать, когда из них вырастут денежные знаки. Не учел он только одного – скорости роста грибов (эту часть брошюры он пролистнул). Через несколько дней он оказался в пещере, набитой грибами, без рынка сбыта и денег для того, чтобы нанять сборщиков.
      Решение проблемы Гомеру подсказала другая правительственная брошюра под названием “Ферма самообслуживания”, по ошибке попавшая в тот же конверт, что и “Грибы на радость”. Гомер истратил последнюю десятку на объявление в местной газете: “Грибы. 50 центов за фунт. САМ-СОБИРАЙ. Тара ваша. Дорога на Старый Ручей, с 9 до 17 каждый день”.
 

***

 
      Изголодавшееся по грибам население Хвойной Бухты повалило в пещеры толпами. Грибы вырастали снова, не успевали их собрать. Деньги потекли рекой.
      Первую прибыль Гомер потратил на покупку генератора и гирлянды освещения для пещер, прикинув, что продлив рабочее время до вечера, пропорционально увеличит и доходы. Стратегия бизнеса оказалась бы очень разумной, если б летучие мыши в знак протеста не подняли свои мохнатые головы.
      В дневное время мыши спокойно висели вверх тормашками на потолке, пока внизу Гомер управлял своим предприятием. В первый вечер продленного рабочего дня они проснулись и обнаружили, что родной дом залит светом, и всюду хозяйничают ярко освещенные грибники. И тут мышиное терпение лопнуло.
      Когда зажгли свет, в пещере оставалось еще человек двадцать. Через секунду все пространство над ними превратилось в один сплошной ураган визжащих, мохнатых летучих грызунов. Спасаясь бегством, одна женщина упала и сломала себе бедро, а другая попыталась извлечь мышь из прически, и та ее покусала. Туча тварей вскоре растворилась в ночи, а на следующий день их сменила такая же туча тварей наземных – адвокатов.
      И эти твари выиграли суд. Бизнес Гомера был уничтожен, летучие мыши теперь могли спать спокойно.
      Гомер Стайлз впал в депрессивный запой в “Пене дна”. Четыре дня он не вылезал из тумана ирландского виски, потом у него кончились деньги, и Мэвис Сэнд отправила его на заседание Общества анонимных алкоголиков. (Мэвис могла на взгляд определить, когда человек опускается на самое дно, – ей не было нужды черпать воду из пересохших колодцев.)
      Гомер пришел в себя в конференц-зале Первого национального банка – он стоял перед всем честным собранием и рассказывал свою историю. Так случилось, что среди публики находился некий юный сёрфер, называвший себя Сквозняком, – он попал сюда по приговору суда за то, что в дымину пьяным въехал на “фольксвагене” 62-го года прямо в полицейский крейсер и оперативно изверг содержимое своего желудка на ботинки производившего задержание офицера.
      История фермера пробудила в юном сёрфере дух предпринимательства, и после собрания он зажал Гомера в углу в деловым предложением.
      – Гомер, а как насчет срубить тугую капусту и повыращивать волшебные грибы?
      На следующий день фермер с сёрфером уже таскали в пещеры мешки навоза, заваливали им дерн и разбрасывали споры совершенно иной разновидности.
      По уверениям Сквозняка, их урожай должен был разлетаться по десять-двадцать долларов за унцию, а не по пятьдесят центов за фунт, которые Гомер получил за свои последние грибы. Гомер пришел в восторг от такой перспективы разбогатеть. И он бы разбогател. Если бы не летучие мыши.
      День сбора урожая приближался, и Сквозняку пришлось взять на плантации отпуск без содержания, чтобы отсидеть выходные в окружной тюрьме (это был его первый срок из пятидесяти – судью совершенно не развлекли заблеванные ботинки офицера полиции, представленные в суде как доказательство). Перед тем, как отбыть, Сквозняк заверил Гомера, что в понедельник обязательно вернется и поможет ему с сушкой и сбытом продукции.
      Тем временем, у покусанной дамы началось бешенство. В пещеры отрядили агентов по надзору за дикими животными, чтобы они уничтожили колонию летучих мышей. Агенты прибыли на место и обнаружили Гомера Стайлза – тот сидел на корточках над грядкой с психеделическими грибами.
      Агенты предложили Гомеру просто встать и выйти из пещеры, но фермер отказался, и агенты связались по рации с шерифом. Гомера увели из пещеры в наручниках, агенты по надзору за дикими животными ушли самостоятельно, набив карманы грибами, а летучие мыши остались в тишине и покое. Когда Сквозняка в понедельник выпустили, он понял, что пора поискать другую аферу.
      Через несколько месяцев заключенный тюрьмы штата Калифорния в Ломпоке Гомер Стайлз получил письмо от Сквозняка. Листок бумаги был покрыт тончайшей желтоватой пылью. Письмо гласило: “Мне жаль, что тебя замели. Надеюсь, мы похороним топор войны”.
      Гомер похоронил вместо этого письмо – в коробке из-под обуви, которую держал под своими нарами, – и последующие десять лет провел в относительной роскоши, живя на прибыли, получаемые от продажи психеделических грибов другим заключенным. Свой урожай Гомер попробовал только однажды – и поклялся ни за что в жизни больше не притрагиваться к грибам. В галлюцинациях ему привиделось, что он тонет в океане летучих мышей.
 

 
      Рэчел кинжалом рисовала какие-то знаки на земляном полу пещеры, когда услышала, как что-то прошелестело у нее над ухом.
      – Что это? – спросила она.
      – Летучая мышь, – ответил Цап. Он был по-прежнему невидим.
      – Пошли наружу, – сказала Рэчел. – Вытащи их отсюда.
      Эффром, Аманда и Дженни со связанными руками и ногами сидели под стенкой. Рты у них были заткнуты кляпами.
      – Я не понимаю, почему нельзя было подождать у тебя в хижине, – буркнул Цап.
      – Есть причины. Помоги мне вытащить их отсюда. Ну?
      – Ты боишься летучих мышей? – спросил Цап.
      – Нет, просто я чувствую, что этот ритуал нужно провести на открытом воздухе.
      – Если у тебя с летучими мышами проблема, тебе очень понравится, когда ты увидишь меня.
 

***

 
      В четверти мили от пещеры Август Рассол, Трэвис и Джан Ген Джан поджидали на дороге Говарда и Роберта.
      – Думаете, получится? – спросил Трэвис.
      – Почему ты меня спрашиваешь? – отозвался Рассол. – Я знаю меньше, чем вы двое. Получится у нас или нет, зависит, главным образом, от твоей убедительности.
      – Давайте все еще раз повторим?
      Рассол посмотрел на часы.
      – Давай дождемся Роберта и Говарда. У нас еще есть несколько минут. И мне кажется, не вредно будет немного опоздать. Для Цапа и Рэчел ты – единственная добыча в этом городе.
      В тот же миг послышался скрежет сцепления; они повернулись и увидели, как старый черный “ягуар” Говарда сворачивает на грунтовку. Машина остановилась за грузовиком Рассола. Парочка вылезла, и Роберт начал подавать Рассолу и Трэвису разные штуки с заднего сиденья: сумку с камерой, тяжелый штатив, длинный алюминиевый тубус с объективом и, наконец, охотничье ружье с оптическим прицелом. От ружья Рассол отказался.
      – Это еще зачем?
      Роберт выпрямился с ружьем в руке.
      – Если мы увидим, что ничего не получается, то выведем оттуда Рэчел, пока она не получила власть над Цапом.
      – И чего мы добьемся? – спросил Рассол.
      – Так ведь власть над демоном останется у Трэвиса.
      – Нет, – ответил Трэвис. – Так или иначе, но все закончится сейчас, и стрелять мы ни в кого не будем. Мы здесь для того, чтобы убийства прекратились. Кто может поручиться, что власть Рэчел над Цапом будет меньше моей?
      – Но ведь она не знает, во что впуталась. Ты же сам сказал.
      – Если Рэчел получит над ним власть, Цап должен будет ей обо всем рассказать, как рассказывал мне. Но я, по крайней мере, от него освобожусь...
      – А Дженни погибнет, – перебил Роберт.
      – Ружье остаётся в машине, – веско сказал Август Рассол. – Будем действовать, исходя из уверенности, что у нас все получится. И точка. В других условиях я бы предложил сомневающимся уйти сразу, но сейчас, чтобы все получилось, нам нужны все.
      Рассол оглядел группу. Все ждали.
      – Ну, что – сделаем?
      Роберт швырнул ружье на заднее сиденье.
      – Тогда – за работу. Трэвис, ты должен выманить их из пещеры. Потом берешь заклинание и держишь его на виду, чтобы Роберт успел сфотографировать. Кроме этого, ты должен доставить нам подсвечники – лучше всего, если их принесут Дженни и Эллиоты.
      – Цап и Рэчел на это никогда не согласятся. Зачем мне переводить им заклинание, если у них не будет заложников?
      – Тогда выставь им такое условие. Сыграй, как только можешь. Может, хотя бы кого-то одного удастся услать вниз.
      – Если я выставлю условием подсвечники, они что-нибудь заподозрят.
      – Блин! – простонал Роберт. – Ничего не выйдет. Вообще не понимаю, как я мог подумать, что из этого что-то получится.
      Пока они спорили, джинн помалкивал, но теперь шагнул в кружок.
      – Отдай им то, чего они желают, – сказал он. – Как только женщина получит власть над Цапом, им будет не до подозрений.
      – Но Цап убьет заложников и, вероятно, всех нас, – сказал Трэвис.
      – Секундочку, – вдруг подал голос Роберт. – А где фургон Рэчел?
      – А он тут при чем? – спросил Рассол.
      – Они же не пешком сюда пришли, волоча заложников на веревке. А здесь фургона нет. Значит, ее машина – где-то у пещеры.
      – И что? – не понял Трэвис.
      – А то, что если мы берем их штурмом, то можем поехать на грузовике Гаса. Дорога выходит из рощи и делает петлю вокруг холма к пещере. Диктофон у нас уже есть, поэтому заклинание получится включить очень быстро. Гас обогнет холм, Трэвис швырнет подсвечники в кузов, а Гасу тогда останется только нажать на кнопку и включить запись.
      Все на мгновение задумались, потом Рассол сказал:
      – Все – в кузов. Останавливаемся в роще как можно ближе к пещере, чтобы только не заметили. Плана лучше у нас все равно нет.
 

***

 
      Выйдя на поросший травой склон, Рэчел сказала:
      – Он опаздывает.
      – Давай убьем кого-нибудь из этих, – предложил демон.
      Дженни, ее дедушка и бабушка сидели спина к спине на земле.
      – Как только ритуал завершится, я не потерплю от тебя таких разговоров, – ответила Рэчел.
      – Слушаюсь, повелительница. Я жажду твоих указаний.
      Рэчел мерила шагами склон, изо всех сил стараясь не смотреть на заложников.
      – А если Трэвис не придет?
      – Придет, – ответил Цап.
      – Мне кажется, машина едет. – Рэчел всматривалась в то место, где дорога выходила из рощи. Когда стало ясно, что ничего оттуда не появится, она сказала:
      – А если ты ошибаешься? Что, если он не придет?
      – Вот он, – ответил Цап.
      Рэчел повернулась и увидела, как из леса вышел Трэвис и зашагал к ним по пологому склону.
 

***

 
      Роберт накрутил телеобъектив на штатив, проверил устойчивость, затем щелчком подсоединил к объективу камеру. Из сумки достал упаковку пластинок “Поляроид” и подцепил к “Никону” сзади кассету.
      – Я никогда таких камер не видел, – сказал Август Рассол.
      Роберт наводил резкость.
      – Камера-то – обычная 35-миллиметровка. Я просто купил к ней поляроидную приставку, чтобы сразу можно было отсматривать контрольки в студии. Но так ни разу и не воспользовался.
      Говард Филлипс стоял рядом с блокнотом и авторучкой наизготовку.
      – Проверь батарейки в диктофоне, – сказал Рассолу Роберт. – У меня в сумке есть новые, если нужно.
      Джан Ген Джан вытягивал шею, стараясь разглядеть сквозь подлесок поляну, на которой стоял Трэвис.
      – Что происходит? Я не вижу, что там творится.
      – Пока ничего, – ответил Рассол. – Ты готов, Роберт?
      – Готов. – Роберт не отрывался от камеры. – У меня в кадре – все лицо Рэчел. Морщинки видно. Поэтому пергамент тоже легко прочтется. Ты готов, Говард?
      – Если не считать маловероятной возможности того, что меня в самый ответственный момент поразит писательский спазм, я ко всему подготовлен.
      Рассол воткнул четыре тонкие батарейки в диктофон и проверил его.
      – Теперь все зависит от Трэвиса, – сказал он.
 

***

 
      Трэвис поднялся до середины склона.
      – Ладно, вот он я. Теперь отпустите их, и я переведу вам заклинание.
      – Не торопитесь, – ответила Рэчел. – Как только мы свершим ритуал – а мы его свершим, – вы все будете свободны.
      – Вы не соображаете, о чем говорите. Цап прикончит всех нас.
      – Я вам не верю. Дух Земли окажется в моей власти, и я не позволю этому произойти.
      Трэвис саркастически расхохотался.
      – Вы ведь его еще не видели, правда? Вы что – думаете он похож на пасхального кролика? Он убивает людей. Именно поэтому он здесь.
      – Я вам все равно не верю. – Но решимости у Рэчел заметно поубавилось.
      Трэвис смотрел, как Цап приближается к заложникам.
      – Ладно, Трэвис, начинай, а не то старухе конец. – И демон занес над головой Аманды когтистую лапу.
      Трэвис взбежал по склону, остановился перед Рэчел и тихо проговорил:
      – Знаете, вы заслуживаете того, что получите. Я никогда не думал, что мне захочется натравить Цапа на кого-нибудь. Но вы это заслужили.
      Он посмотрел на Дженни – глаза ее умоляли объяснить хоть что-нибудь. Трэвис отвернулся.
      – Давайте заклинания, – сказал он Рэчел. – Надеюсь, бумагу и карандаш вы захватили? Я не могу по памяти.
      Рэчел залезла в сумку какой-то авиакомпании и вытащила подсвечники. Один за другим она развинтила их, извлекла свитки, а детали подсвечников бросила обратно в сумку. Пергаменты она протянула Трэвису.
      – Положите подсвечники поближе к Дженни, – сказал он.
      – Это еще зачем?
      – Потому что ритуал не получится, если они останутся слишком близко к свиткам. На самом деле, лучше будет, если вы вообще развяжете людей и отпустите – вместе с подсвечниками. Чтобы их здесь вообще не было. – Ложь казалась настолько очевидной, что Трэвис испугался – не испортил ли он все, столь явно подчеркивая значение подсвечников.
      Рэчел уставилась на него, пытаясь сообразить, что к чему.
      – Я не понимаю...
      – Я тоже, – перебил ее Трэвис. – Но вся это – сплошная мистика. Не вам мне рассказывать, что демоны не особо подчиняются логике, – а тем паче если для того, чтобы их вызвать, брать заложников.
      – Это Дух Земли! Он не демон. И я буду использовать его силу во благо.
      Трэвис хотел было разубедить ее, но передумал. Жизнь Дженни и Эллиотов зависит от того, что Цап разыгрывает из себя доброго Духа Земли. Пока не окажется слишком поздно, то есть. Он свирепо взглянул на демона, и тот радостно осклабился в ответ.
      – Ну? – повторил Трэвис.
      Рэчел взяла сумку, отнесла ее вниз по склону и положила в нескольких футах от заложников.
      – Нет. Еще дальше.
      Она закинула сумку на плечо и прошла еще ярдов двадцать, затем обернулась к Трэвису:
      – Сюда?
      – В чем дело? – спросил Цап.
      Трэвис, боясь спугнуть удачу, кивнул, и Рэчел поставила сумку на землю. Теперь подсвечники оказались на двадцать ярдов ближе к дороге, огибавшей холм, – к той дороге, по которой поедет Август Рассол, когда тут фонтаном забьет дерьмо.
      Рэчел поднялась по склону.
      – Теперь мне нужны бумага и карандаш, – сказал Трэвис.
      – Они остались в сумке. – Рэчел снова спустилась к сумке.
      Пока она ходила, Трэвис один за другим поднял пергаменты на вытянутых руках, считая до шести прежде, чем опускать их на землю. Он надеялся, что камера Роберта стоит под нужным углом, и заклинания видно хорошо.
      – Вот. – Рэчел протянула ему карандаш и блокнот для стенографии.
      Трэвис уселся по-турецки на траву и разложил перед собой пергаменты.
      – Теперь сядьте и расслабьтесь, это займет некоторое время.
      Он начал с пергамента из второго подсвечника, надеясь выиграть чуть больше времени. Греческие слова он переводил по одной букве – сначала рылся в памяти, вспоминая, как они читаются, затем – что значат слова. Закончив первую строку, он вошел в ритм и постарался притормозить.
      – Прочти, что он написал, – потребовал Цап.
      – Но здесь же только одна строчка, – возразила Рэчел.
      – Читай.
      Рэчел взяла у Трэвиса блокнот и прочла:
      – Обладая Властью Соломона, я взываю к расе древних, что ходила по земле до человека... – Она остановилась. – Пока все.
      – Это не тот пергамент, – сказал Цап. – Трэвис, переводи другой. Если и на этот раз окажется не тот, девчонка умрет.
      – Это последний раз, когда я покупал тебе комиксы про Монстра-Печенюшку, чешуйчатый урод.
      Трэвис неохотно пошелестел пергаментами и принялся переводить то заклинание, что семьдесят лет назад произнес в часовне Святого Антония.
 

***

 
      Перед Говардом Филлипсом на земле лежали два моментальных снимка пергамента. В блокноте он записывал перевод, а Август Рассол и Джан Ген Джан заглядывали ему через плечо. Роберт не отрывался от объектива.
      – Его заставили поменять пергаменты. Видимо, он начал переводить не тот.
      – Говард, а ты какой переводишь? – спросил Рассол.
      – Пока не знаю. У меня готово только несколько строчек. Этот кусок на латыни сверху, должно быть, просто обращение к читателю, а не само заклинание.
      – Ты не можешь просто пробежать по нему глазами? У нас нет времени делать ошибки.
      Говард прочел написанное.
      – Нет, это не то. – Он вырвал листок из блокнота и начал заново, глядя на второй снимок. – На этом, кажется, – два заклинания покороче. Первое – то, что дает силу джинну. Здесь говорится о расе древних. Которая ходила по земле еще до человека.
      – Это оно, – сказал джинн. – Переводи тот, на котором два заклинания.
      – Давайте быстрее, – шепнул Роберт. – У Трэвиса готово уже полстраницы. Гас, я поеду в кузове, потом соскочу и заберу сумку с подсвечниками. Они ярдах в тридцати от дороги, а я двигаюсь быстрее тебя.
      – Я закончил. – Говард отдал блокнот Рассолу.
      – Записывай на обычной скорости, – сказал Роберт. – А воспроизведем на ускоренной.
      Рассол поднес к лицу диктофон, держа палец на кнопке “запись”.
      – Джан Ген Джан, а так получится? То есть, записанный голос подействует так же, как живой, или нет?
      – Лучше всего допустить, что да.
      – Так ты не знаешь?
      – Ну откуда мне знать?
      – Роскошно, – вздохнул Рассол. Потом нажал кнопку и прочел в микрофон перевод Говарда. Закончив, перемотал кассету. – Ладно. Поехали.
      – Полиция! Никому не двигаться!
      Все повернулись на голос. На дороге у них за спинами стоял Ривера с 38-м калибром в руках. Стволом он водил по всей группе.
      – Всем на землю, лицом вниз!
      Все замерли на месте.
      – На землю, живо! – Ривера взвел курок.
      – Офицер, должно быть, это какая-то ошибка, – произнес Рассол, чувствуя, насколько глупо это звучит.
      – Лечь!
      Рассол, Роберт и Говард медленно и неохотно улеглись на траву. Джан Ген Джан остался стоять, матерясь по-арабски. Глаза Риверы расширились – над головой джинна замелькали голубые всполохи.
      – Прекрати, – велел Ривера.
      Джинн не обратил на него внимания и продолжал ругаться.
      – Брюхом вниз, ебучка!
      Роберт приподнялся на руках и огляделся.
      – В чем дело, сержант? Мы просто решили пофотографировать на пленэре.
      – Ага – именно поэтому у вас в машине лежит крупнокалиберная винтовка.
      – Так это же ерунда, – ответил Роберт.
      – А по-моему, это явно больше, чем просто ерунда. И никто из вас не двинется с места, пока я не получу ответа.
      – Вы делаете ошибку, офицер, – сказал Рассол. – Если мы не закончим то, что начали, погибнут люди.
      – Во-первых, не офицер, а сержант. Во-вторых, я большой мастер делать ошибки, и одной больше, одной меньше – роли не играет. А в-третьих, погибнет здесь только один человек – вот этот маленький араб. Если сейчас же не шмякнется жопой о землю.
 

***

 
      Ну почему же они так долго? Трэвис затягивал перевод как только мог, то и дело спотыкаясь о слова, но было ясно – Цап теряет терпение. Если тянуть дольше, Дженни может пострадать.
      Он вырвал два листка из блокнота и протянул Рэчел.
      – Это все. Теперь можете их развязать. – Он показал рукой на Дженни и Эллиотов.
      – Нетушки, – протянул Цап. – Сначала поглядим, что получилось.
      – Прошу вас, Рэчел, – я выполнил все, чего вы хотели. Незачем держать здесь этих людей.
      Рэчел взяла у него листки.
      – Я воздам им за все, как только ко мне придет сила. Ничего страшного, если они задержатся здесь еще на несколько минут.
      Трэвис подавил желание обернуться к роще. Он только схватился руками за голову и глубоко вздохнул. Рэчел начала громко читать заклинание.
 

***

 
      Августу Рассолу наконец удалось убедить джинна лечь на землю. Было ясно – Ривера не станет ничего слушать, пока Джан Ген Джан не уступит.
      – Так, Мастерсон. Где ты взял этот металлический чемоданчик?
      – Я же вам говорил. Я его украл из “шевроле”.
      – Кто хозяин этого “шевроле”?
      – Этого я вам сказать не могу.
      – Можешь. Иначе загремишь по статье за преднамеренное убийство.
      – За убийство? Кого убили?
      – Похоже, около тысячи человек. Где хозяин чемодана? Один из вот этих парней?
      – Сержант, я расскажу вам все, что знаю, через пятнадцать минут. Но теперь вы должны дать нам закончить то, что мы начали.
      – И что же вы здесь начали?
      – Сержант, меня зовут Август Рассол, – заговорил хозяин магазина. – Я бизнесмен из этого городка. Я ничего плохого никогда не делал, поэтому мне нет причины вас обманывать.
      – И что с того?
      – То, что вы правы. Убийца есть. И мы здесь для того, чтобы его остановить. Если мы не сделаем кое-чего именно сейчас, он ускользнет, поэтому прошу вас – пожалуйста, отпустите нас.
      – Вы мне мозги не парьте, мистер Рассол. Где этот убийца, и почему вы не вызвали полицию? Излагайте медленно и доходчиво – и ничего не скрывайте.
      – У нас нет времени, – упорствовал Рассол.
      И тут все услышали тупой удар, а за ним – звук падающего тела. Рассол обернулся. Над рухнувшим детективом стояла Мэвис Сэнд с бейсбольной битой в руках.
      – Привет, красавчик, – подмигнула она Рассолу.
      Все вскочили на ноги.
      – Мэвис? Ты что тут делаешь?
      – Он грозился закрыть мое заведение, если я не скажу ему, куда вы упылили. А когда он отчалил, мне стало так паршиво оттого, что я проболталась, – и вот я здесь.
      – Спасибо, Мэвис, – с чувством сказал Рассол. – Поехали. Говард, ты остаешься здесь. Роберт – в кузов. Вы готовы, Повелитель? – обратился он к джинну.
      Рассол прыгнул в кабину и врубил привод на все четыре колеса.
 

***

 
      Рэчел прочла последнюю строку заклинания, величественно взмахнув рукой:
      – Во имя Царя Соломона приказываю тебе – явись!.. Ничего нет, – растерянно добавила она.
      – Ничего нет, Трэвис, – эхом отозвался Цап.
      – Подождите минутку – сработает. – Трэвис почти отчаялся. Что-то кошмарно не так. Теперь он вынужден либо сказать им о подсвечниках, либо остаться привязанным к демону. Заложники обречены в любом случае.
      – Прекрасно, Трэвис, – проскрежетал Цап. – Старик пойдет первым.
      Цап обвил лапой шею Эффрома. На глазах у Рэчел и Трэвиса он принял свой истинный облик и оторвал жертву от земли.
      – О Господи! – взвыла Рэчел, сунув в рот кулак чуть ли не целиком. – Нет! Нет!
      Трэвис попытался сконцентрировать волю.
      – Поставь его на место, Цап, – скомандовал он.
      Откуда-то снизу, из-за холма донесся звук двигателя.
      Из рощи выступил Джан Ген Джан.
      – Цап! – заорал он. – Ты что, еще не наигрался? – И джинн зашагал вверх по склону.
      Цап отшвырнул Эффрома в сторону, и тот приземлился, как тряпичная кукла, ярдах в десяти от демона. Рэчел неистово трясла головой, точно пыталась избавиться от наваждения. По ее щекам струились слезы.
      – Так, значит, кто-то выпустил эту старую вонючку из горшка, – проревел Цап и двинулся вниз по склону навстречу джинну.
      Мотор грузовика взревел, пикап Августа Рассола вылетел из-за деревьев и запрыгал по грунтовке, оставляя за собой шлейф густой пыли. В кузове, держась за стальную раму, стоял Роберт.
      Трэвис кинулся мимо Цапа к Аманде и Дженни.
      – До сих пор трусишь, Повелитель Джиннов? – Цап лишь на миг скользнул взглядом по грузовику.
      – Я все еще старше тебя по званию, – ответил джинн.
      – Именно поэтому ты без боя сдал свое войско в преисподнюю?
      – На этот раз ты проиграешь, Цап.
      Цап развернулся к грузовику – тот миновал последний поворот дороги, съехал с нее и теперь прыгал по траве к сумке с подсвечниками.
      – После поговорим, джинн. – И Цап рванулся к грузовику огромными прыжками. Он обогнул холм и миновал Трэвиса и женщину за считанные секунды.
      Август Рассол увидел, как на них надвигается демон.
      – Держись, Роберт! – успел крикнуть он, выкручивая руль в сторону, чтобы избежать лобового столкновения. Грузовик занесло.
      Цап пригнулся и плечом ударил в правый угол бампера. Роберт заметил движение, но не успел сообразить, держаться ему крепче или прыгать. В следующую секунду решение приняли за него – бампер смяло ударом, грузовик встал на два колеса, а потом перевернулся вверх тормашками.
      Роберт оказался на земле – дух из него вышибло основательно. Он пошевелился, и руку опалило болью. Сломана. В воздухе висела туча пыли – ничего не разглядеть. Где-то за спиной ревел демон и со скрежетом рвал металл.
      Пыль оседала, и Роберт смог различить силуэт перевернутого грузовика. Демона прижало к земле радиатором, и он рвал металл когтями, пытаясь освободиться. В кабине на ремнях безопасности висел Август Рассол. Роберт заметил, что он шевелится.
      Он с трудом встал на ноги, оттолкнувшись от земли здоровой рукой.
      – Гас!
      – Подсвечники! – донеслось в ответ.
      Роберт пошарил взглядом по земле. Сумка – вот она, в двух шагах. Роберт потянулся к ней обеими руками и чуть не грохнулся в обморок от боли в сломанной руке. Упав на колени, он подхватил тяжелую сумку здоровой рукой.
      – Быстрее! – орал Рассол.
      Цап перестал грызть железо. Взревев, он приподнял грузовик и стряхнул его с себя. Встав во весь рост, он закинул голову и испустил такой рык, что Роберт чуть не выронил подсвечники.
      Каждая косточка в теле фотографа ныла: беги отсюда, беги отсюда, к чертовой матери. Но Роберт словно примерз к месту.
      – Роберт, я застрял. Тащи их сюда. – Рассол пытался выпутаться из ремней. Услышав его голос, демон подскочил к дверце водителя и впился в нее когтями. Обшивка подалась после первого же рывка. Рассол в ужасе смотрел на дверцу – вот-вот в окно влезет чешуйчатая когтистая лапа. Но когти демона царапали опорную стойку дверцы.
      – Гас, я здесь. Ай! – Роберт попытался протолкнуть сумку поближе к Рассолу. – Кнопка, Гас. Жми кнопку.
      Рассол полез в карман фланелевой рубашки. Диктофон Мэвис по-прежнему был пристегнут. Он нашарил кнопку воспроизведения и нажал. В тот же миг коготь острым клинком вонзился ему в плечо.
 

***

 
      В сотне миль к югу, на военно-воздушной базе Ванденберг техник по обслуживанию радаров доложил о том, что в запретную зону со стороны Тихого океана вторгся неопознанный летающий объект. Когда летательный аппарат отказался реагировать на радиопредупреждение, в воздух подняли четыре перехватчика. Трое из четверых пилотов позже доложили об отсутствии визуального контакта. У четвертого после возвращения на базу взяли анализ мочи и приказали не покидать жилого отсека, пока с ним не побеседует офицер из Департамента ВВС по управлению стрессом.