Дженни опоздала на работу на полчаса. Она приготовилась встретить за стойкой Говарда, который отчитает ее в крайне изысканных выражениях. Странно, но ей было наплевать. Еще страннее оказалось то, что Говард в то утро в кафе не появился вообще.
      Учитывая, что она выпила две бутылки вина, съела тяжелый итальянский ужин, а вдогонку – содержимое холодильника, и всю ночь занималась любовью, ей следовало чувствовать себя усталой, но усталости не было и в помине. Напротив, ее переполняли веселье и энергия, а настроение лишь весьма приблизительно можно было назвать приподнятым. Стоило Дженни вспомнить прошедшую ночь, и по лицу ее расплывалась довольная ухмылка, а по спине бежали мурашки. Меня должна грызть совесть, одергивала она себя. Строго говоря, я по-прежнему замужняя женщина. Строго говоря, я закрутила романчик на стороне. Но мышление Дженни никогда не отличалось чрезмерной строгостью. Она не ощущала себя виноватой – она была счастлива, и ей хотелось повторить все снова.
      Едва появившись на работе, она начала считать часы до окончания обеденной смены. Через час, за который она вся извелась, повар сообщил, что ее зовут к телефону.
      Дженни быстро плеснула посетителю добавку кофе и поспешила в кабинет. Если это Роберт, она сделает вид, что ничего не случилось. Она вовсе ни в кого не влюблена, как он подозревает. Она... неважно. Она не обязана ни перед кем отчитываться. А если это Трэвис – Дженни отчаянно надеялась, что это именно Трэвис.
      Но голос в трубке был женским.
      – Дженни? Это Рэчел. Послушай, у меня сегодня днем особый ритуал в пещерах. Мне нужно, чтобы ты тоже пришла.
      Но Дженнифер не хотелось идти ни на какой ритуал.
      – Я даже не знаю, Рэчел. У меня другие планы после работы.
      – Дженнифер, это самый важный ритуал, и мне позарез необходимо твое участие. Когда ты освободишься?
      – В два, но сначала мне нужно заехать домой и переодеться.
      – Не стоит. Приходи как есть – это очень, очень важно.
      – Но я...
      – Прошу тебя, Дженни. Это займет всего пять минут.
      Дженнифер никогда не слышала в голосе Рэчел такой алмазной твердости. Может, действительно что-то важное?
      – Ладно. Наверное, сумею вырваться. Кому-нибудь еще нужно позвонить?
      – Нет, я сама. Приезжай к пещерам, как только освободишься.
      – Хорошо.
      – И вот еще что, Дженни... – Голос Рэчел понизился на целую октаву. – Никому не говори, куда едешь. – Она повесила трубку.
      Дженнифер быстро набрала свой домашний номер и напоролась на автоответчик.
      – Трэвис, если ты там, сними трубку. – Она подождала. Наверное, еще спит. – Я немного задержусь. Вернусь чуть позже. – Она чуть не ляпнула “Я люблю тебя”, но решила, что лучше не стоит. Эту мысль она вообще постаралась выкинуть из головы. – Пока, – сказала Дженни и повесила трубку.
      Теперь главное – держаться подальше от Роберта, пока она не придумает способ, как понадежнее расправиться с его мечтами о воссоединении. Вернувшись в зал, Дженни вдруг поняла, что вся ее радость бесследно испарилась. И теперь она чувствовала одну лишь усталость.
 

 
      Август Рассол, Трэвис и Джан Ген Джан втроем втиснулись на переднее сиденье пикапа. Подъезжая к дому Эффрома и Аманды, они заметили на дорожке бежевый “додж”.
      – Вы не знаете, на какой машине они ездят? – спросил Трэвис.
      Рассол сбросил скорость.
      – Кажется, на старом “форде”.
      – Не тормозите. Поехали дальше, – сказал Трэвис.
      – Чего ради?
      – Готов спорить на что угодно, “додж” – полицейский. Видите, сзади торчит антенна?
      – И что? Ты же не совершил ничего противозаконного. – Рассолу хотелось поскорее покончить со всем этим и хорошенько выспаться.
      – Едем дальше. Мне не хочется отвечать на бесконечные вопросы. Мы не знаем, чем тут занимался Цап. Вернемся позже, когда полиция уедет.
      – Он дело говорит, Август Рассол, – подал голос джинн.
      – Ладно. – Рассол нажал на газ, и грузовичок промчался мимо дома.
      Через несколько минут они сидели у Дженни на кухне и слушали записи на автоответчике. В дом они вошли через заднюю дверь, чтобы не вляпаться в горелую муку во дворе.
      – Так, – сказал Трэвис, перематывая кассету. – По крайней мере, у нас есть немного времени перед тем, как объяснить все это Дженни.
      – Ты думаешь, Цап вернется сюда? – спросил Рассол.
      – Надеюсь.
      – А ты можешь напрячь всю свою силу воли и вернуть его сюда – пока мы не выясним, действительно ли подсвечники до сих пор у Аманды.
      – Я пробовал. Но я не больше вашего понимаю, как это действует.
      – Ладно, мне нужно выпить, – сказал Рассол. – В доме что-нибудь найдется?
      – Сомневаюсь. Дженни говорила, что не держит ничего из-за мужа. А все вино она выпила вчера вечером.
      – Даже кулинарный шерри сгодится. – Рассол чувствовал себя опустившимся пьянчугой.
      Трэвис полез в буфет.
      – Если изыщешь небольшое количество соли, буду тебе очень признателен, – сказал джинн.
      Трэвис отыскал пакет с солью среди специй и протянул джинну. И тут зазвонил телефон.
      Все замерли, прислушиваясь к записанному приветствию Дженни. После гудка наступила пауза, потом женский голос произнес:
      – Трэвис, сними трубку. – Это была не Дженни.
      Трэвис посмотрел на Рассола:
      – Никто не знает, что я здесь.
      – Теперь знают. Ответь.
      Трэвис снял трубку, и автоответчик щелкнул.
      – Трэвис слушает.
      Рассол заметил, как от лица демоновода отливает краска.
      – С ней все в порядке? – спросил Трэвис. – Дайте мне с ней поговорить. Кто вы? Вы вообще знаете, во что ввязались?
      Рассол даже представить себе не мог, о чем идет речь.
      Неожиданно Трэвис завопил в трубку:
      – Он не Дух Земли – это демон! Господи, ну почему вы такая дура?
      Потом послушал еще минуту, взглянул на Августа Рассола и прикрыл трубку рукой:
      – Вы знаете какие-нибудь пещеры к северу от города?
      – Да. Старая грибная ферма.
      Трэвис сказал в трубку:
      – Да, я смогу их найти. Буду там в четыре. – Потом тяжело опустился на табурет и уронил трубку на аппарат.
      – Что случилось? – спросил Рассол.
      Трэвис качал головой.
      – Какая-то женщина взяла в заложники Дженнифер и Аманду с мужем. С ними Цап, подсвечники тоже у них. И вы были правы – там три заклинания.
      – Не понимаю, – ответил Рассол. – Чего она хочет?
      – Она считает, что Цап – некий добрый Дух Земли. И хочет завладеть его силой.
      – Люди так невежественны, – вздохнул джинн.
      – Но чего она хочет от тебя? Ведь и подсвечники, и заклинания уже у нее.
      – Заклинания написаны по-гречески. И они с Цапом хотят, чтобы я перевел их на английский. Иначе они убьют Дженни.
      – Пускай, – сказал джинн. – Быть может, тебе удастся вернуть власть над демоном, как только женщина умрет.
      – Да они уже это предусмотрели, глупый гоблин! – взорвался Трэвис. – Если я не появлюсь там в четыре, они убьют Дженни и уничтожат заклинание. И тогда никто и никогда не сможет отправить Цапа в ад.
      Август Рассол посмотрел на часы:
      – На разработку плана у нас есть ровно полтора часа.
      – Давайте же удалимся в салун и рассмотрим все варианты, – предложил джинн.
 

 
      Август Рассол вошел в “Пену дна” первым, Трэвис – за ним. Сзади шаркал Джан Ген Джан. Салун был почти пуст, только у стойки сидел Роберт, да за столиком в темном дальнем углу кто-то еще. За стойкой царила Мэвис. Они вошли, и Роберт обернулся, увидел Трэвиса, соскочил с табурета и, сжав кулаки ринулся навстречу.
      – Ах ты похотливый урод!
      Роберт успел сделать лишь четыре шага. Август Рассол выбросил вперед огромную ручищу и попал ему точно в лоб. В воздухе мелькнули теннисные тапочки – Роберт на собственной шкуре испытал, что такое третий закон Ньютона. В следующий миг он он бездыханно распростерся на полу.
      – Кто это? – удивился Трэвис.
      – Муж Дженни, – ответил Рассол, склоняясь над Робертом, чтобы проверить, не торчат ли у бедняги из шеи переломанные позвонки. – С ним все нормально.
      – Может, пойдем куда-нибудь в другое место?
      – Нет времени, – отмахнулся Рассол. – Кроме того, он может нам пригодиться.
      Мэвис Сэнд, взгромоздившись на пластиковый ящик из-под молока, перегнулась через стойку.
      – Хороший удар, Асбест, – сказала она. – Ох, и нравятся мне мужчины, умеющие себя вести.
      Рассол проигнорировал комплимент.
      – У тебя соль ароматическая есть?
      Мэвис сползла с ящика, пошарила под стойкой и извлекла галлонный пузырь нашатыря.
      – Хватит? – Она повернулась к Трэвису и джинну:
      – Вам чего-нибудь налить, мальчики?
      Джинн шагнул к стойке:
      – Не мог бы я обеспокоить вас, испросив небольшое количество...
      – “Соленого пса” и разливного, пожалуйста, – перебил его Трэвис.
      Рассол подхватил Роберта под мышки и подтащил к столику. Усадив тело на стул, он взял со стойки бутыль нашатыря и помахал горлышком у Роберта перед носом. Фотограф пришел в себя, и его чуть не вырвало.
      – Принеси мальчонке пива, Мэвис, – распорядился Рассол.
      – Он у нас сегодня не пьет. Я ему с самого полудня только “кока-колу” наливаю.
      – Тогда “кока-колу”.
      Трэвис с джинном взяли стаканы и подсели к столику. Роберт озирался так, точно столкнулся с реальностью впервые в жизни. На лбу его наливалась огромная шишка. Он потер ее и поморщился.
      – Чем это в меня попало?
      – Мной, – ответил Рассол. – Роберт, я знаю, что ты сердишься на Трэвиса, но злость сейчас надо придержать. У Дженни неприятности.
      Роберт хотел было возмутиться, но Рассол поднял руку, и он умолк.
      – Раз в жизни, Роберт, сделай хоть что-нибудь правильное. Выслушай.
      Краткое изложение истории Цапа заняло у Рассола пятнадцать минут. Рассказ прерывал только визг слухового аппарата Мэвис, который она выкрутила на максимальную громкость, чтобы комфортнее было подслушивать. Замолчав, Рассол выпил пиво и заказал кувшин.
      – Ну? – спросил он.
      – Гас, ты самый здравый человек, которого я знаю, – ответил Роберт. – И я верю, что Дженни в беде, но я не верю, что этот человек – джинн. В демонов я тоже не верю.
      – Я видел демона, – раздался голос из темного угла. Фигура, сидевшая там, поднялась и направилась к ним.
      Все повернули головы: из тьмы приближался изрядно помятый Говард Филлипс. Он был пьян.
      – Я видел демона вчера ночью у собственного дома. Мне показалось, что это одно из тех существ, что прислуживают Древним.
      – Говард, что, к чертовой матери, вы мелете? – спросил Роберт.
      – Не важно. Важно то, что эти люди говорят правду.
      – И что теперь? – спросил Роберт. – Что нам теперь делать?
      Говард вытащил из жилетного кармана часы на цепочке.
      – У вас ровно час на то, чтобы выработать план действий. Если я могу быть вам полезным...
      – Сядь, Говард, пока не упал, – посоветовал Рассол. – Давайте разберемся. Мне кажется, всем уже ясно, что демон неуязвим.
      – Верно, – согласился Трэвис.
      – Следовательно, – продолжал Рассол, – единственный способ остановить демона и его новую хозяйку – изъять заклинание из второго подсвечника. Письмена либо отправят Цапа обратно в преисподнюю, либо дадут больше силы Джан Ген Джану.
      – А почему не напасть на них и не забрать заклинание, а Трэвис их тем временем отвлечет? – спросил Роберт.
      Трэвис покачал головой:
      – Цап расправится с Дженни и Эллиотами, не успеем мы и близко подойти. Даже если мы получим заклинание, его нужно будет перевести. На это уйдет время. Я уже много лет ничего не читал по-гречески. Цап прикончит вас всех, а потом просто найдет себе другого переводчика.
      – Вот еще что, Роберт, – добавил Рассол. – Мы не сказали тебе, что в нормальном состоянии Цап невидим для всех, кроме Трэвиса.
      – Я бегло читаю по-древнегречески, – вдруг произнес Говард. Все посмотрели на него.
      – Нет, – ответил Рассол. – Они ждут, что Трэвис будет один. От входа в пещеру до ближайшего укрытия – по меньшей мере пятьдесят ярдов. Как только Говард выйдет наружу, все будет кончено.
      – А может, и следует со всем этим покончить? – задумчиво спросил Трэвис.
      – Нет. Секундочку, – произнес Роберт. Из кармана Говарда он вытащил ручку и принялся писать на салфетке какие-то цифры. – Вы говорите, что ближайшее прикрытие – в пятидесяти ярдах от пещеры, так? – Рассол кивнул. Роберт что-то царапал на салфетке. – Хорошо. Трэвис, насколько крупный шрифт в этих заклинаниях?
      – Какая разница?
      – Разница есть, – настаивал Роберт. – Так насколько?
      – Откуда я знаю? Все это было так давно. Написано там все от руки, а свиток довольно длинный. Буквы, наверное, – полдюйма высотой.
      Роберт яростно царапал салфетку, потом бросил ручку.
      – Если ты вытащишь свитки из пещеры и повернешь их заклинанием к нам – ну, например, скажешь, что тебе требуется больше света, – я пристрою на штативе телеобъектив, и Говард по-быстрому переведет.
      – Думаю, они не дадут мне свиток надолго. Говард просто не успеет все перевести. Они что-нибудь заподозрят.
      – Нет, ты не понимаешь. – Роберт подтолкнул салфетку к Трэвису. Вся она была исчеркана какими-то дробями и пропорциями.
      Трэвис озадаченно посмотрел на листок.
      – Что это значит?
      – Если я подцеплю к своему “Никону” мыльницу “Поляроид”, а ты поднимешь свитки, то я их щелкну, и через тридцать секунд у Говарда будут моментальные снимки. Расчеты показывают, что на карточках шрифт должен отчетливо читаться. Мне нужно только время, чтобы навести резкость и поставить выдержку – секундное дело. – Роберт оглядел присутствующих.
      Первым заговорил Говард Филлипс:
      – Звучит возможным, хоть и чреватым непредвиденными обстоятельствами.
      Август Рассол улыбнулся.
      – А ты как думаешь, Гас? – спросил Роберт.
      – Знаешь, я всегда считал тебя безнадежным случаем, но похоже, пора изменить мнение. Хотя Говард тоже прав – слишком много всяких “если”. Но может и получиться.
      – Он по-прежнему безнадежный случай, – подал голос джинн. – Заклинание бессильно без серебряной Печати Соломона, а она – в одном из подсвечников.
      – Все это бестолку, – вздохнул Трэвис.
      – Нет, толк есть, – сказал Рассол. – Хотя это и трудно. Мы должны забрать у них подсвечники, пока они не смекнут про печать. Используем отвлекающий маневр.
      – Снова хочешь взрывать муку? – испугался Джан Ген Джан.
      – Нет. Приманкой на сей раз будешь ты. Если Цап ненавидит тебя так, как ты утверждаешь, он тут же кинется на тебя, а Трэвис схватит подсвечники и сбежит.
      – Мне это не нравится, – сказал Трэвис. – Сначала нужно вывести оттуда Дженни и Эллиотов.
      – Согласен, – поддержал его Роберт.
      – У вас есть предложение лучше? – осведомился Рассол.
      – Рэчел, конечно, – редкая сука, – задумчиво произнес Роберт, – но не думаю, что она хладнокровная убийца. Может, Трэвису удастся отослать из пещеры Дженни с подсвечниками – как условие того, что он переведет заклинание?
      – Все равно остаются Эллиоты, – возразил Рассол. – А кроме этого, неизвестно, знает ли демон о печати. Мне кажется, отвлекающий маневр все-таки лучше. Как только Говард переведет заклинание, Джан Ген Джан выйдет из леса – и приступим.
      – Но даже если у вас будет и печать, и заклинание, – сказал Говард, – слова-то все равно нужно прочесть до того, как демон нас всех прикончит.
      – Точно, – согласился Трэвис. – И процесс должен пойти, как только Рэчел начнет читать слова, которые я переведу, иначе Цап поймет – что-то не так. Со своей стороны в переводе я блефовать не могу.
      – А тебе и не придется, – сказал Рассол. – Просто не спеши.
      – Секундочку. – Роберт вскочил с места и метнулся к стойке, за которой стояла Мэвис. – Мэвис, дай мне свой диктофон.
      – Какой еще диктофон? – кокетливо спросила та.
      – Не компостируй мне мозги! У тебя под стойкой диктофон с микрокассетой, чтобы ты могла подслушивать разговоры клиентов.
      Мэвис неохотно извлекла из-под стойки машинку и вручила Роберту.
      – Вот решение задачи, – сказал тот, возвращаясь к столу. – Сначала мы запишем заклинание сюда, а потом джинн выйдет из леса. Когда и если подсвечники окажутся у нас, прокрутим запись. У этой штуки есть двойная скорость – специально для секретарш.
      Рассол посмотрел на Трэвиса:
      – Получится?
      – Здесь не больше риска, чем во всем остальном.
      – Чей голос будем записывать? – спросил Роберт. – На ком ответственность?
      – Это должен быть Август Рассол, – ответил джинн. – Он избран.
      Роберт посмотрел на часы.
      – Нам осталось полчаса, а я еще должен забрать аппаратуру из трейлера Сквозняка. Давайте встретимся у вывески “Сам-Собирай” через пятнадцать минут.
      – Погоди – нужно все повторить еще раз, – подал голос Трэвис.
      – Потом. – Рассол швырнул на стол двадцатидолларовую бумажку и направился к дверям. – Роберт, возьми машину Говарда. Я не хочу, чтобы успех операции зависел от того, заведется твой грузовик или нет. Трэвис, Джан Ген Джан – вы едете со мной.
 

 
      Всю дорогу до Хвойной Бухты Риверу грызла мысль: он что-то забыл. Дело не в том, что он не доложил начальству, куда отправился, – именно так он и планировал. Пока у него не появится доказательства, что в округе орудует серийный убийца, он никому и не пикнет о своем открытии. Только толкнув незапертую дверь Эллиотов, Ривера вспомнил, что пуленепробиваемый жилет остался висеть в шкафчике управления.
      Он крикнул и подождал ответа. Тишина.
      Только полицейским и вампирам требуется приглашение войти в дом, подумал Ривера. Однако сейчас, похоже, повод имеется. Включилась та часть головного мозга, что играла у Риверы роль окружного прокурора:
      – Итак, сержант Ривера, – заговорил прокурор, – вы вторглись в частное владение на основании компьютерных данных, которые могли оказаться просто списком почтовой рассылки?
      – Я полагал, что присутствие в этом списке Эффрома Эллиота представляет для него прямую и явную угрозу, поэтому проник в его жилище.
      Ривера вытащил револьвер правой рукой. В левой он сжимал полицейскую бляху.
      – Мистер и миссис Эллиот, это сержант Ривера из окружного полицейского управления. Я вхожу в дом.
      Он двинулся по комнатам, выкрикивая эти слова каждый раз, прежде чем распахнуть очередную дверь. Спальня была закрыта. В двери Ривера увидел отверстие от пули, и уровень адреналина в его крови скакнул вверх.
      Вызвать подкрепление?
      – Итак, вы вошли в дом только на этом основании? – поинтересовался окружной прокурор.
      Ривера с разбегу вломился в спальню, упал на пол и перекатился. Не вставая, он осмотрел совершенно пустую комнату и почувствовал себя идиотом.
      И что теперь? Позвонить в управление и доложить о пулевом отверстии он не может, поскольку не имел права входить в этот дом – особенно находясь в самоволке.
      Не все сразу, сказал он себе.
      Ривера вернулся к своему автомобилю без опознавательных знаков и сообщил в управление, что находится в Хвойной Бухте.
      – Сержант Ривера, – сказал диспетчер. – Вам сообщение от технического сержанта Гвоздворта. Он просил передать, что Роберт Мастерсон женат на внучке Эффрома Эллиота. Он не знает, что значит эта информация, но считает, что она пригодится.
      Итак, нужно найти Роберта Мастерсона. Ривера подтвердил прием сообщения и отключился.
      Через четверть часа он уже стоял у трейлера Сквозняка. Старого пикапа на месте не было, на стук никто не ответил. Он вызвал по рации управление и попросил соединить непосредственно с Пауком.
      – Гвоздодер, ты можешь дать мне адрес жены Мастерсона. И дай мне адрес ее работы.
      – Секунду, сейчас поищем.
      Ривера закурил. Не успел он сделать вторую затяжку, как Гвоздворт продиктовал адрес и самый короткий маршрут.
      – Чтобы выяснить, где она работает, надо повозиться. У меня нет доступа к файлам социального страхования.
      – Сколько?
      – Минут пять-десять.
      – Я еду к ней домой. Может, и не понадобится.
      – Ривера, сегодня утром по этому адресу вызывали пожарную команду. Это важно?
      – Мне уже ничего не важно, Гвоздворт.
      Через пять минут Ривера подъехал к дому Дженни. Весь двор был покрыт грязным клейстером – смесью пепла, муки и воды из пожарных насосов. Когда Ривера выходил из машины, его вызвал Гвоздворт.
      – Дженнифер Мастерсон в настоящее время работает в кафе “Г. Ф.” недалеко от Кипарисовой улицы в Хвойной Бухте. Телефон нужен?
      – Нет. Если ее здесь нет, я туда съезжу. Это рядом.
      – Тебе еще что-нибудь надо? – Голос Гвоздворта звучал так, точно он сдерживается, чтобы не спросить о чем-то другом.