Глава 1

ШАМБЛО!

– Шамбло! Шамбло!

Истерические крики раскатами грома разносились по узким улочкам Лакдарола.

Толпа приближалась. Техасец Джо отступил под ближайшую арку и машинально положил руку на рукоятку бластера. В этом насквозь пропыленном городишке можно было ожидать чего угодно.

Люди только-только начинали обживать Лакдарол. Здешние нравы отличались первобытной грубостью и простотой. Однако Джо, чье имя с уважением произносили во всех питейных заведениях Солнечной системы, имел репутацию человека крайне осторожного. В ожидании дальнейшего развития событий он прислонился спиной к стене.

В начале улицы появилась смуглая девушка в алом, сильно изодранном платье. Она бежала медленно, часто спотыкалась, шумно хватала воздух ртом. За несколько метров до Техасца девушка перешла на шаг, затем привалилась плечом к стене. Она беспомощно озиралась в надежде найти какое-нибудь убежище. Топот приближался, еще секунда – и разъяренная толпа вырвется из-за угла, затопит узкую улочку. Девушка, негромко застонав, бросилась в спасительную темноту арки.

Увидев высокого широкоплечего мужчину с обветренным, дочерна загорелым лицом, она испуганно вскрикнула, покачнулась и осела у его ног.

Девушке угрожает опасность – этот факт не вызывал никаких сомнений. Техасец не отличался чрезмерной галантностью, однако беспомощное, отчаявшееся существо у его ног не могло не разбудить в нем извечное для всех землян сочувствие к слабым и обиженным. Джо вытащил бластер из кобуры. Мгновение спустя из-за угла появились преследователи.

Общая цель объединила самую разношерстную публику: кроме землян здесь были марсиане, венерианцы (чего им не сидится в своих болотах?) и неизвестные Джо существа – обитатели каких-то Богом забытых планет. Не увидев своей жертвы, толпа замерла, затем преследователи двинулись вперед, старательно осматривая все щели и закоулки.

– Что потеряли, ребята?

Часть преследователей обернулась на громкий голос. Над узкой, сжатой каменными стенами улицей повисла напряженная тишина – толпе требовалось время, чтобы осмыслить увиденное. Высокий человек в кожаном комбинезоне космического разведчика сжимал бластер с привычной уверенностью профессионала. Суровое лицо, опаленное яростными лучами десятков неведомых солнц; в бесцветных, почти прозрачных глазах поблескивали опасные огоньки.

Предводитель толпы – кряжистый землянин в рваном комбинезоне со следами форменных нашивок патрульной службы – колебался не более двух секунд. Недоумение на его лице сменил гнев.

– Шамбло! – прохрипел оборванец и бросился вперед.

– Шамбло! – взревела толпа, накатываясь на Техасца. – Шамбло! Шамбло!

Джо стоял, расслабленно привалившись к стене и скрестив руки на груди – поза, отрицавшая возможность быстрых действий. Однако предводитель толпы успел сделать только шаг, как ствол бластера, лежавший на сгибе левого локтя разведчика, описал полукруг. Узкий луч слепящего белого света взрезал мостовую огненной дугой. Толпа смешалась. Передние ряды отхлынули назад, задние продолжали напирать. Губы Техасца изогнулись в саркастической усмешке. Тем не менее вожак преследователей оказался смелее остальных: угрожающе сжав кулаки, он шагнул к быстро тускневшей черте.

– Так ты что, – зловеще произнес Джо, – хочешь пересечь мою границу?

– Отдай нам эту девку!

– Отдать? А вы разве не можете взять ее сами? Руки коротки? – Безрассудная, казалось бы, самоуверенность разведчика покоилась на трезвом, холодном расчете. Техасец, опытный психолог, прекрасно знал повадки толпы и мог достаточно точно оценить ситуацию. Опасность, конечно же, была – правда, не смертельная. Девушка в красном вызывала у преследователей абсолютно необъяснимую ярость, однако на Джо это чувство не распространялось. Воинственная толпа давно бы схватилась за бластеры, а эти ребята только размахивают кулаками. Намять бока могут, но не более. Техасец широко ухмыльнулся и принял прежнюю расслабленную позу.

Толпа снова качнулась вперед. Угрожающие выкрики зазвучали громче. Судорожные всхлипывания девушки превратились в почти непрерывный стон.

– Что вам от нее нужно? – поинтересовался Джо.

– Это Шамбло! Разве ты не видишь, что она – Шамбло? Отдай эту девку нам, а мы о ней позаботимся.

– Я сам о ней позабочусь, – Техасец невозмутимо пожал плечами.

– Да она же Шамбло! Ты что, идиот? Мы никогда не оставляем этих тварей в живых! Отдай ее нам, и дело с концом!

Слово «Шамбло» не имело для Джо никакого смысла, а угрозы и требования только укрепляли его врожденное упрямство. Люди подступили к самому краю остывшей уже борозды. От диких, яростных воплей закладывало уши.

– Шамбло! Отдай нам Шамбло! Шамбло!

Маска ленивого безразличия становилась опасной – разгоряченные преследователи могут недооценить противника.

– Назад! – Техасец угрожающе повел стволом бластера. – Назад, если хотите жить! Она моя!

Нет, у него и в мыслях не было применять оружие. Один-единственный выстрел – и все, можно заказывать гроб, а кому же охота расставаться с жизнью ради пусть даже самой распрекрасной девицы? Ее преследователи явно не собирались убивать невесть откуда взявшегося землянина. А вот избить – запросто. Техасец Джо внутренне подобрался, готовясь отразить натиск толпы.

Но тут произошло нечто невероятное. Ближайшие к Джо люди, услышав его вызывающую угрозу, резко подались назад. На их лицах не было ни страха, ни даже недавней ярости – только полное, безграничное изумление.

– Твоя? – недоуменно переспросил предводитель преследователей. – Она твоя?

Джо картинно расставил ноги, заслоняя жалкую, съежившуюся фигурку девушки.

– Да. – Он снова повел стволом бластера. – Моя. И вы ее не получите. Отойдите!

Ужас, брезгливость, недоумение с калейдоскопической быстротой сменялись на лице предводителя.

– Так значит, она – твоя?

Джо коротко кивнул. Бывший патрульный махнул рукой и произнес – нет, выдохнул:

– Это… его… тварь.

Крики стихли, все как один смотрели на Техасца с безграничным, не поддававшимся никакому разумному объяснению презрением.

– Твоя так твоя. – Предводитель сплюнул на мостовую, растер плевок ногой, повернулся и пошел прочь. – Только, – бросил он через плечо, – пусть она больше не шляется по нашему городу.

Толпа начала расходиться. Джо недоуменно пожал плечами. Ураганы страстей не стихают мгновенно – впрочем, как и природные ураганы. К тому же Лакдарол не отличался особой строгостью нравов. Заявление «эта девушка моя» вряд ли смутило бы любого из его жителей – от старика до ребенка. Нет, Техасец буквально всей кожей ощущал, что странная реакция толпы имеет совсем другую причину. Отвращение появилось на всех лицах одновременно – будто он признался, что завтракает грудными младенцами.

Люди расходились поспешно, чуть ли не бегом, словно боясь подхватить какую-то заразу. Улица быстро пустела. Гибкий как лоза венерианец издевательски крикнул: «Шамбло!» – и исчез за углом. Мысли Техасца устремились в новое русло. Шамбло… Какое-то французское слово? Странно услышать его здесь! «Мы никогда не оставляем этих тварей в живых», – так вроде бы сказал предводитель. Почти как в Ветхом Завете: «Ворожей не оставляй в живых»[1]. Он улыбнулся сходству фраз – и наконец заметил, что девушка уже стоит рядом.

Она поднялась на ноги совершенно бесшумно. Разведчик засунул бластер в кобуру, скользнул взглядом по необычно смуглому лицу, а затем уставился на незнакомку с откровенным любопытством человека, увидевшего существо чуждой породы. Девушка явно не принадлежала к роду людскому. Техасец мгновенно понял это – несмотря на то, что фигура незнакомки была типично женской, а красное платье сидело на ней с непринужденностью, обычно недоступной инопланетянам, пытавшимся одеваться «под человека». Зеленые глаза, вертикально прорезанные узкими кошачьими зрачками, – в них не было ничего человеческого. Их глубина скрывала какую-то темную мудрость. Джо невольно вздрогнул.

У девушки не было ни бровей, ни ресниц; красный тюрбан туго обвивал вполне человеческую голову. Пальцы – по четыре на руках и ногах – заканчивались острыми, чуть изогнутыми когтями, втягивающимися на манер кошачьих. Девушка облизнула губы тонким розовым язычком, таким же кошачьим, как зеленые глаза и когти, – и заговорила:

– Не… боюсь. Теперь. – Ярко блеснули острые зубки.

– И чего это они за тобой гонялись? – поинтересовался Техасец. – Что ты им такого сделала? Шамбло… Имя твое, что ли?

– Я… не говорю вашим… языком. – Девушка (или кто она там была на самом деле?) спотыкалась на каждом слове.

– А ты попробуй. Постарайся… Хотелось бы знать, почему они тебя преследовали? И что теперь… Останешься на улице, или лучше тебя куда-нибудь спрятать? Эти ребята, они совсем озверели.

– Я… пойду… с… тобой, – объявила незнакомка.

– Ну ты даешь! – ухмыльнулся Джо. – И кто ты, кстати, такая? На кошку похожа.

– Я – Шамбло.

Преследователи выкрикивали это слово с ненавистью, девушка произнесла его серьезно и даже торжественно.

– А где ты живешь? Ты марсианка?

– Я пришла из… из далеко… из давно… из далекой страны.

– Подожди! Давай разберемся… Так ты не марсианка?

Шамбло гордо выпрямилась. В ее позе было что-то царственное.

– Марсианка? – презрительно улыбнулась она. – Мой народ… это… это… у вас нет… такого слова.

– А твой язык? Скажи что-нибудь по-своему, может, я его знаю.

В глазах Шамбло мелькнула – Джо мог в этом поклясться – легкая ирония.

– Когда-нибудь… потом… я поговорю с тобой… на своем… языке. Техасец Джо услышал ритмичный хруст щебенки – звук чьих-то шагов – и решил повременить с ответом. Появившийся из-за угла марсианин заметно покачивался, от него за милю несло венерианским сегиром. Заметив в глубине арки яркое пятно, житель марсианских пустынь замер на месте и уставился на девушку. Секунды через две в затуманенном мозгу что-то сработало.

– Шамбло! – Ноги марсианина подгибались и разъезжались, но все же он отважно бросился в атаку. – …Шамбло!

– Иди… куда идешь, – посоветовал Джо, презрительно оттолкнув грязную руку со скрюченными пальцами.

Марсианин попятился.

– Она что, твоя? – прохрипел он. – С чем я тебя и поздравляю.

А затем сплюнул – точь-в-точь как предводитель толпы – и пошел дальше, бормоча самые непристойные и кощунственные слова.

В душе Техасца крепло непонятное, неуютное чувство.

– Ну, – сказал он, провожая марсианина взглядом, – если дело обстоит так серьезно, тебе лучше спрятаться. Куда идем?

– К тебе, – отозвалась девушка.

Джо резко обернулся и взглянул в ее изумрудно-зеленые глаза. Непрестанно пульсирующие зрачки Шамбло раздражали – некий непроницаемый барьер, не позволяющий заглянуть вглубь, в темную бездну.

– Ладно, пошли.

Шамбло поспевала за разведчиком без всяких видимых усилий. Даже в тяжелых походных сапогах Техасец ступал мягко, как кошка, – это знала вся Солнечная система, от Венеры до спутников Юпитера. Но сейчас на этой узкой лакдарольской улице были слышны только его шаги – девушка скользила по грубой щебенчатой мостовой бесшумно, словно бесплотная тень.

Джо выбирал самые пустынные улицы и переулки. Редкие прохожие считали своей обязанностью проводить необычную пару взглядами, в которых читались все те же чувства – ужас и отвращение.

Гостиница – больше напоминавшая ночлежку, – где Техасец Джо снимал однокомнатный номер, располагалась на самой окраине. Лакдарол только-только превращался из лагеря поселенцев в нечто, напоминавшее город. Приличного жилья там практически не было. К тому же задание не позволяло Джо афишировать свой приезд в эту дыру.

В холле не было ни души. Девушка поднялась следом за Джо по лестнице и проскользнула в комнату, не замеченная никем из обитателей гостиницы. Техасец закрыл дверь, привалился к ней спиной и стал с интересом ждать, как отнесется неожиданная гостья к не слишком презентабельной обстановке жилища.

Скомканные простыни на неубранной постели, шаткий столик, пара стульев, облупленное, криво повешенное зеркало… Шамбло равнодушно скользнула взглядом по всему этому убожеству, подошла к окну и застыла, глядя на красную бесплодную пустыню, освещенную косыми лучами закатного солнца.

– Если хочешь, оставайся здесь до моего отъезда, – сказал Джо. – Я жду одного парня. Он вот-вот прилетит с Венеры, и тогда мы дальше… Ты как, не голодная?

– Нет, – с непонятной торопливостью откликнулась девушка. – Я не буду… испытывать… необходимости в пище… некоторое… время.

– Хорошо. Я сейчас уйду и вернусь довольно поздно. Можешь посидеть здесь, можешь прогуляться… Только дверь, пожалуйста, запирай. И сейчас, за мной, тоже запри. Уйдешь – оставь ключ в холле.

Он повернулся, вышел на лестницу. Услышав негромкий скрип ключа в замке, расплылся в улыбке. Уйдет, конечно уйдет! Какая же дура будет сидеть в этой конуре до самой ночи?

Пора вернуться к другим, более важным делам, отошедшим на время в сторону. Задание, забросившее его в Лакдарол, лучше не обсуждать. Так же, как и все предыдущие. И последующие. Жизнь Техасца протекала в сумеречных закоулках вселенной, где нет никаких законов, кроме бластера. Достаточно сказать, что он живо интересовался торговым портом, в частности – экспортными грузами, и что «парнем», которого он ждал, был не кто иной, как знаменитый венерианец Ярол. «Дева», на борту которой должен был прибыть приятель, носилась между планетами с головокружительной скоростью, откровенно издеваясь над кораблями Патруля, не оставляя преследователям ни малейшего шанса на успех. Техасец Джо, Ярол и «Дева», лихая троица, уже доставили руководству Патруля уйму неприятностей. Будущее виделось в еще более радужном свете… Джо распахнул дверь и вышел на пересеченную длинными тенями улицу.

Днем лакдарольцы работают. Ночью они – все до единого – развлекаются. Им что, вообще сна не требуется? Все дело в местных условиях? То же самое происходит на любой из обживаемых человеком планет. Новая порода людей? Скорее, очень старая… Точно так же вели себя первопроходцы, осваивавшие когда-то труднодоступные уголки Земли.

Скрашивая такими в высшей степени глубокомысленными рассуждениями недолгий, но скучный путь, Техасец Джо приближался к центру города. Вот вспыхнули фонари, и улицы начали просыпаться, наполняясь нестройным гомоном горожан. Через час жизнь забурлит… Техасец и сам толком не знал, куда и зачем он идет. Хотелось быть там, где толпа роилась особенно густо, где огни сверкали особенно ярко, где на стойках баров звенели стаканы, наполняясь красным сегиром…

Джо снова оказался на улице уже под утро. А в том, что мостовая под его ногами заметно покачивалась, не было ничего удивительного и – тем более – предосудительного. Глотать сегир в каждом лакдарольском баре, от «Марсианского агнца» до «Нью-Чикаго» включительно, и после этого сохранять полную координацию движений – на такой подвиг не способен никто. Тем не менее Техасец нашел гостиницу без особых затруднений, потратил пять минут на поиски ключа – и радостно вспомнил, что ключ остался дома, в двери. Это, в свою очередь, вызвало другое, уже не столь радостное воспоминание.

Джо постучал в дверь и прислушался. Ни шороха, ни шагов, мертвая тишина.

– Ушла, слава тебе, Гос…

Но тут замок щелкнул, дверь распахнулась. Свет в комнате не горел. Девушка бесшумно отступила к окну – черный силуэт на фоне усыпанного звездами неба.

Техасец щелкнул выключателем, ухватился для равновесия за дверную ручку и прислонился к косяку. Свежий ночной воздух заметно его протрезвил. Алкоголь ударял знаменитому разведчику преимущественно в ноги, оставляя голову относительно ясной – иначе его путь по стезе беззакония уже давным-давно бы закончился.

– Итак, ты осталась…

Это было очевидно и вряд ли нуждалось в подтверждении.

– Я… ждала.

Девушка стояла лицом к Джо, чуть откинувшись назад. Поворот выключателя потушил все звезды, теперь коричнево-алая фигура словно застыла на краю черного, бездонного провала.

– Чего?

Губы Шамбло изогнулись в медленной улыбке. Ответ весьма многозначительный. Или совершенно недвусмысленный. Но это – по меркам земных женщин, на лице же существа с другой планеты безупречная копия кокетливой улыбки выглядела жалко. А с другой стороны… Плавные изгибы тела, легко угадываемые под платьем… Смуглая, бархатистая кожа… Жемчужный блеск зубов… Джо почувствовал возбуждение – и не захотел с ним бороться.

«Черт с ним! Ярола этого не дождешься, а так хоть будет чем время занять…»

– Иди сюда, – велел Джо внезапно охрипшим голосом.

Шамбло потупилась, медленно пересекла комнату и остановилась перед Техасцем. На ее пунцовых губах дрожала все та же, почти человеческая улыбка. Джо взял Шамбло за плечи – слишком гладкие плечи, откликнувшиеся на его прикосновение легкой дрожью. Несокрушимый Техасец задохнулся и крепко обнял девушку, ощутил мягкую податливость изумительного тела, почувствовал, как резко участились удары его собственного сердца, когда нежные руки сомкнулись на его шее. А потом ее лицо оказалось очень, очень близко… Джо не мог отвести взгляда от зеленых, кошачьих глаз, в самой глубине мерно пульсирующих зрачков искрилось что-то бесконечно чуждое. Потянувшись к губам девушки, Техасец внезапно ощутил некий электрический разряд – приступ отвращения, не признающего никаких разумных доводов. Мягкая, бархатистая кожа, яркие, ждущие поцелуя губы на почти человеческом лице, ночная тьма в глубине звериных зрачков – все казалось омерзительным. Джо вспомнил кровожадную толпу и вдруг, неожиданно для себя самого, понял этих людей, их брезгливое презрение.

– Господи! – Техасец даже не подозревал, что прибегнул к древнейшему заклинанию против сил зла и тьмы. А затем схватил девушку за локти, грубо отшвырнул ее прочь и снова привалился к двери, тяжело дыша и пытаясь подавить бешеную вспышку ненависти.

Шамбло пролетела через всю комнату и упала ничком, уронив голову на руки. И тут Джо увидел нечто неожиданное. Из-под тюрбана выбилась плотная прядь ослепительно красных волос. Эта прядь, отчетливо выделявшаяся на смуглой коже щеки, начала шевелиться, извиваться… Техасец потряс головой и присмотрелся повнимательнее.

Но в тот же самый момент Шамбло торопливо, типично женским движением убрала прядь волос под тюрбан и снова спрятала лицо в ладонях. Джо заметил, как блестят между пальцев испуганные глаза. А может – это ему тоже показалось?

Техасец глубоко вздохнул и потер рукой лоб. «Нажрался ты, парень, вот и мерещится всякая чушь. Так что с сегиром пора завязывать. Прядь волос… Непонятная ярость… Облапал девку, затем отшвырнул. И все же, кто она такая? Симпатичная зверюшка, и над тем, что случилось, можно только посмеяться. Ха-ха-ха!»

Смех прозвучал несколько неуверенно.

– Смотри, в будущем без этих штучек, – голос Техасца Джо звенел праведным негодованием. – Я далеко не ангел, но всему должен быть предел.

Он подошел к своей кровати, вытащил из смятой кучи пару одеял и швырнул их в дальний угол комнаты.

– Ложись там.

Шамбло молча поднялась и начала стелить себе постель. Послушное, несправедливо обиженное животное.

В ту ночь Джо приснился странный сон, но, как иногда бывает, сознание не воспринимало, что все происходит во сне. Техасцу казалось, будто он проснулся в той же самой комнате среди ночного мрака. Что-то теплое и влажное, похожее на змею, обвилось вокруг шеи. Змея не сдавливала шею. Она лежала широкой свободной петлей, и от ее легких, ласкающих прикосновений по телу пробегали волны неистового восторга. Этот восторг был острее любого физического наслаждения… Вкрадчивая, влажная теплота, казалось, ласкала его душу. Внезапно в мозгу изможденного экстазом Джо набатным колоколом зазвучало: «Душу продавать нельзя!» А вслед за прозрением пришел ужас, переплавивший экстаз в нечто грозное, отвратительное, ненавистное – и оттого еще более сладкое, мучительно-сладкое. Техасец попытался поднять руки к горлу, чтобы сорвать змею, но его попытка оказалась слабой, неискренней, потому что телесный восторг далеко превосходил душевное отвращение, а руки не хотели повиноваться разуму. Когда Джо удалось собрать в кулак всю силу воли, он обнаружил, что не может пошевелиться. Тело словно превратилось в каменную глыбу. Тошнотворное отвращение нарастало. Техасец упрямо боролся с кошмарным, цепенящим сном – титаническая битва духа с плотью… Потом тьма сомкнулась, и Джо вернулся в спасительное забвение.

Проснулся он от яркого солнечного света и долго лежал без движения, пытаясь восстановить в памяти ночной кошмар. Этот сон удивительно походил на реальность; правда, детали ускользали, оставляя лишь общее впечатление чего-то ужасного и тошнотворно-сладкого. Услышав негромкий шорох, Техасец Джо сбросил ноги с кровати, сел, посмотрел в угол и с облегчением вздохнул. Девушка лежала, уютно свернувшись клубочком, и следила за ним немигающим взглядом зеленых глаз. Кошка, настоящая кошка, только вот хвоста не хватает.

– С добрым утром, – не очень приветливо пробурчал Джо. – Сон увидел чудной, чертовщина всякая… Есть хочешь?

Шамбло молча покачала головой. И снова странная ирония блеснула в ее глазах.

Он потянулся, широко зевнул… Незачем ломать голову над ночным кошмаром. Всему свое время, разберемся с делами, а там, как-нибудь на досуге…

– Что же мне с тобой делать? Ну, проживешь ты здесь день, два, а потом? Я не смогу взять тебя с собой. Где твой дом? Я отвезу тебя… конечно, если не очень далеко, скажи только куда.

Тот же серьезный немигающий взгляд, тот же отрицательный кивок.

– Не хочешь говорить? Ладно. Сиди тогда здесь, пока я не выпишусь из номера. А потом будешь решать свои проблемы сама, у меня других забот по горло.

Техасец нагнулся и подобрал разбросанную у стола одежду.

Через десять минут он завершил свой несложный туалет, пристегнул к бедру кобуру бластера и снова повернулся к девушке.

– Видишь на столе коробку? Там пищевые концентраты. Немного, но с голоду не помрешь, а вечером я принесу что-нибудь получше. И запрись, пожалуйста, как вчера.

Никакой реакции – ни слова, ни кивка. Джо сомневался, поняла ли его девушка, и облегченно вздохнул, услышав за спиной мягкий щелчок замка.

С каждым шагом по лестнице воспоминания о ночном кошмаре становились менее отчетливыми. К тому времени, как Техасец вышел на улицу, мысли о странной девушке и не менее странном сне отступили на второй план, заслоненные неотложными делами.

…Этими делами Джо и занимался до глубокой ночи. Случайный наблюдатель счел бы его праздношатающимся бездельником, однако в действительности все перемещения Джо по Лакдаролу определялись четкими, заранее поставленными целями.

Два часа он слонялся по космопорту, безразлично скользя глазами по прибывающим и отправляющимся кораблям, сонно разглядывая пассажиров, транспортеры и подаваемые к ним контейнеры. На контейнеры он смотрел особенно равнодушно – и особенно часто. Потом Техасец обошел все городские забегаловки – очевидно, стремясь попробовать все имеющиеся в них горячительные напитки. Он болтал о пустяках с представителями чуть ли не всех рас и миров, преимущественно на их родных языках. Ему сообщали сплетни и слухи о тысячах событий, важных и самых заурядных, приключившихся на той или иной из десятков планет. Джо стали известны и последний анекдот про венерианского императора, и последняя сводка с полей китайско-арийских сражений; он услышал последнюю песню Розы Робертсон – «Алабамской розы», как называет свою любимицу мужская половина населения всех цивилизованных планет. В том числе китайцы и даже арийцы. В общем, Техасец провел этот день с немалой пользой и только поздно ночью, по пути к гостинице, вспомнил о темно-шоколадной зеленоглазой девице – даже не вспомнил, а позволил вернуться мыслям, временно загнанным в глубины подсознания.

Недолго размышляя по поводу повседневной диеты своей гостьи, он купил нью-йоркских ростбифов, консервированный венерианский лягушачий суп, дюжину местных яблок и два фунта зеленого салата, великолепно прижившегося на плодородной почве марсианских каналов. Такой подбор продуктов удовлетворил бы вкусы любого представителя известных Джо разумных рас. Удачно проведенный день удачно завершился.

Поднимаясь по лестнице, Техасец распевал вполне пристойным баритоном припев из «Зеленых холмов Земли».

Закончив упражнение по вокалу, Джо осторожно побарабанил в запертую дверь ногой, что свидетельствовало не о пробелах в воспитании, а об изобилии покупок. После секундной паузы негромко скрипнул поворачиваемый в замке ключ. Шамбло распахнула дверь и бесшумно отступила в сторону, глядя из темноты на то, как Техасец борется со своей поклажей.

– Чего ты свет-то не зажигаешь? – Джо наконец свалил груз на хлипкий столик. – Ногу вот из-за тебя о стул расшиб.

– Свет и… тьма… для меня… едины, – пробормотала девушка.

– Понятно… Глаза, как у кошки. Да и вообще ты здорово напоминаешь их породу. Вот, смотри, принес тебе подзаправиться. Выбирай что хочешь. Любишь, киса, ростбиф? Или вы там у себя, не знаю уж где, предпочитаете лягушачий суп?

– Нет, – Шамбло испуганно потрясла головой и попятилась. – Я не могу… есть… вашу пищу.

– Так ты что же, – озабоченно нахмурился Джо, – и эти, из коробки, таблетки… Их ты тоже не ела?

Красный тюрбан качнулся налево, потом направо. Нет.

– Значит, ты просидела тут без крошки во рту… сколько там получается? Больше суток! Ты же с голоду помрешь!

– Совсем… не голодна, – Шамбло пожала плечами.

– Так что же тебе купить? Я еще успею, если бегом. Того она не ест, этого не ест… Чем ты вообще питаешься? Духом святым?

– Я… поем, – негромко сказала Шамбло. – Скоро… я… поем. Ты… не беспокойся.

Девушка отвернулась к окну, к залитой лунным светом пустыне, всем своим видом показывая, что считает вопрос исчерпанным. Техасец окинул стройную фигуру недоуменным взглядом, покачал головой и потянулся за банкой с ростбифом. В обещании «скоро поем» прозвучала странная, тревожная двусмысленность. Да и в чем, собственно, дело? У девицы есть и язык, и зубы, и, судя по формам тела, приблизительно такая же, как у человека, пищеварительная система, значит, человеческая пища ей подходит. Ела она пищевые таблетки, наверняка ела, а теперь врет. Зачем?

Из-под крышки термостойкого контейнера вырвалось облачко пара. Джо вдохнул запах жареного мяса и сглотнул слюну.

– Не хочешь – и не надо, мне больше достанется, – философски заметил он, вываливая содержимое банки в глубокую миску-крышку и вытаскивая из промежутка между внутренним и внешним контейнерами ложку.

Устав созерцать пейзаж за окном («Устала ли? Может, по другой причине? Кто знает, что у этой кошки в голове?»), Шамбло повернулась и выбрала другой объект для изучения – проголодавшегося разведчика. Через некоторое время взгляд ее зеленых немигающих глаз начал действовать Джо на нервы.

– А может, поешь все-таки? – пробубнил он, торопливо проглотив кусок сочного марсианского яблока. – Вкусно.

– Пища… употребляемая мной… вкуснее, – медленно отозвалась Шамбло. И снова, как и пять минут назад, в ее словах прозвучала какая-то зловещая двусмысленность. Ночью, в лесу, у затухающего костра, дети – да и не только дети – любят пугать друг друга и себя самих рассказами про всякую чертовщину… Охваченный неожиданным подозрением, Техасец пристально посмотрел на девушку. В ее словах – нет, скорее не в словах, а в недосказанном – таилась непонятная и все же явственная угроза.

Шамбло встретила испытующий взгляд Техасца совершенно спокойно. Узкие зрачки, рассекавшие изумрудную зелень огромных, широко посаженных глаз, по-прежнему пульсировали с гипнотизирующей ритмичностью – не быстрее, не медленнее. Но яркий, кроваво-красный рот и острые, как у хорька, зубы…

– И чем же ты питаешься? – с наигранной шутливостью поинтересовался Джо. – Кровью?

Девушке потребовалось несколько мгновений, чтобы понять вопрос, затем ее губы изогнулись в насмешливой улыбке.

– Ты думаешь… что я… вампир… да? Нет. Я – Шамбло.

Насмешливое лицо, глубочайшее презрение в голосе… Чтобы отмести неявно высказанное предположение, нужно было его понять, более того – принять полную его логичность. Да и слово-то само – вампир. Вампиры! Детские сказочки… Только вот откуда неземное существо знает земные сказки? Джо не считал себя суеверным человеком, и все же… Повидав на своем веку уйму вещей, он прекрасно знал, что в самой, казалось бы, невероятной легенде может содержаться рациональное зерно. А что касается этой странной девицы…

Техасец с хрустом впился зубами в яблоко и задумался. Расспросить бы ее хорошенько, да что толку, все равно ничего не скажет.

Покончив с мясом и закусив вторым яблоком, Техасец Джо выбросил пустую консервную банку за окно и откинулся на хлипкую спинку стула. Его бесцветные глаза беззастенчиво ощупывали тело девушки. Плавные изгибы тела… Смуглая, бархатистая кожа, едва прикрытая алым тряпьем… Вампир или не вампир, а вот что нелюдь – это точно. И до чего же хорошенькая нелюдь, просто слов нет… Глаза и когти как у кошки, а сама тихонькая, как мышка. Настоящая девица давно бы врезала за такое наглое разглядывание, эта же словно не замечает. Голову, красным полотенцем замотанную, наклонила, в пол уставилась, лапки когтистые на коленях сложила, тихоня тихоней.

Они сидели и молчали. Воздух крошечной комнаты постепенно заряжался электричеством.

Шамбло удивительно напоминала настоящую, земную женщину. Тихая, застенчивая, покорная – если, конечно, забыть про четырехпалые когтистые руки, пульсирующие зрачки зеленых кошачьих глаз… про глубокую, невыразимую словами чужеродность. «Извивающаяся прядь алых волос – померещилось или все-таки было? А вспышка дикого, инстинктивного отвращения? Почему толпа гналась за ней?»

Джо чувствовал мощное, неуклонно нарастающее возбуждение, слышал частый стук своего сердца… и все смотрел и смотрел на смуглую, робко потупившуюся девушку… А затем ее веки поднялись, зеленые кошачьи глаза с бездонными, мерно пульсирующими зрачками уставились на него в упор, и тогда опять пришло отвращение. Животное она, самое настоящее…

Техасец зябко поежился, встряхнул головой, словно прогоняя наваждение, затем встал. Слабость плоти не относилась к числу главных недостатков знаменитого разведчика. Он молча указал на сложенные в углу одеяла и начал приводить в порядок собственную постель.

А потом Джо проснулся – не так, как обычно, постепенно выплывая из глубин забвения, а внезапно, с предвкушением чего-то очень, очень важного. В окно струился яркий лунный свет. Шамбло не спала, она сидела на сложенных одеялах вполоборота к Джо и неспешно сматывала с головы длинную красную ленту тюрбана. Не обделенный вниманием прекрасного пола, разведчик часто бывал свидетелем подобного зрелища, однако сейчас по его спине пробежал острый холодок.

Техасца охватило предчувствие темного, неизъяснимого ужаса, но он, не отводя глаз, смотрел на Шамбло, затаив дыхание. Смотрел как завороженный… Красные складки ослабли и… нет, тогда ему вовсе не померещилось… на смуглую щеку упала алая прядь… волос? Волосы? Красные, как кровь, толстые, как черви… они извивались… они ползали по гладкой, бархатистой коже…

Жуткое, невероятное зрелище притягивало, как магнит. Сам того не замечая, Техасец Джо приподнялся на локте. Нет, ему не показалось. Вчера волосы тоже шевелились, но он не поверил своим глазам. А сейчас… Волосы… как их еще назвать?.. Ползали по щеке, тошнотворно извиваясь… Жирные, тихо поблескивающие черви…

Виток… еще один… Шамбло резко отвела руку, широкая красная лента упала на пол.

Несгибаемый Техасец Джо, много повидавший на своем веку, захотел спрятаться под одеяло, зажмуриться… возможно, заорать во все горло – но тело отказывалось ему повиноваться. Он мог только лежать, приподнявшись на локте, и смотреть, не отрываясь, на красную шевелящуюся массу… волос? Червей? Кошмарная пародия на локоны корчилась, извивалась, влажно шелестела. Более того, эти… черви? змеи?.. увеличивались прямо на глазах, они уже спадали девушке на плечи… Густая, плотная масса, которая теперь вряд ли смогла бы уместиться под туго накрученным тюрбаном.

Техасец воспринимал это спокойно, почти как должное – исчезла всякая способность удивляться. Копошащийся ужас закрыл Шамбло до самого пояса и продолжал спускаться ниже. Разворошенное гнездо красных, безглазых червей… Еще они напоминали кишки, выползающие из распоротой утробы какого-то фантастического чудовища, – кишки, обретшие собственную жизнь.

Шамбло закинула мерзостное сплетение «волос» за спину, и Джо с ужасом осознал, что сейчас она повернется. Еще мгновение – и девушка посмотрит на него. Вряд ли он сможет зажмуриться, отвести взгляд. В этом тошнотворном зрелище была какая-то странная, болезненная привлекательность…

Девушка поворачивалась. Чудовищные змеи, спадавшие теперь до самого пола, откликнулись на медленное движение головы судорожными волнами.

Взгляд Шамбло был как удар. Волна дрожи, зародившаяся бесконечно далеко, где-то в области крестца, пробежала вдоль позвоночника, сковала голову и мгновение спустя исчезла. Техасец Джо почувствовал, как по телу струится ледяной пот. Но все это не имело никакого значения, потому что бездонный, бесконечно долгий взгляд зеленых, как майская трава, глаз предвещал нечто, чему нет и не будет названия, нечто невозможное, головокружительное, манящее, а беззвучный голос искушал его странными, непонятными обещаниями.

Шамбло встала.

Вытянув вперед руки, она раздвинула живую завесу, скрывавшую смуглое, прекрасное тело, закинула две тяжелые, непрестанно шевелящиеся пряди за спину и смущенно улыбнулась. Юная, очаровательная девушка с отвратительными змеями вместо волос. Медуза Горгона.

Осознание этого пришло из туманных глубин незапамятного прошлого, выплыло иллюстрацией из старинной, чудом сохранившейся книги, прочитанной в детстве… Шамбло широко развела руки. В простом, предельно откровенном жесте таился призыв такой силы, что Джо стряхнул с себя оцепенение и медленно, словно находясь в гипнотическом трансе, встал навстречу красоте, одетой в живой, умопомрачительный ужас.

Но и в холодном кипении влажной, ослепительно алой массы тоже была своя красота – красота безумия, леденящая красота, более жуткая, чем самое отвратительное уродство.

В голове Техасца снова зазвучал вкрадчивый голос, обещавший невозможные ласки, невероятные наслаждения. Глаза Шамбло горели прозрачной изумрудной зеленью, и сквозь темные пульсирующие разрезы кошачьих зрачков взгляд Джо проникал в беспросветную тьму – тьму, готовую поглотить его…

Губы Шамбло затрепетали. В тишину, в плавное покачивание прекрасного тела, в холодный, змеящийся ужас ее… ее волос вплелся страстный, торжествующий шепот:

– Теперь… я буду… говорить с тобой… на своем языке, мой любимый!

Тихий голос звал и ласкал, обещал и принуждал, сладкой нежностью проникал в потаенные глубины сознания. Техасец Джо содрогался от ужаса и ненависти, однако слепо повиновался приказу.

Руки скользнули под теплую, влажную, тошнотворно копошащуюся завесу, смуглое, невероятно гибкое и податливое тело прильнуло к его груди, нежные руки страстно обвили его шею…

Тысячи раз повторится все это в ночных кошмарах, которые не оставят Джо до самой смерти. Тошнотворный запах не давал вздохнуть, толстые, жадно дрожащие змеи покрыли каждый дюйм его тела. Они извивались и скользили, липкая влага и тепло, исходящие от них, без помех проникали через одежду.

Техасец вспомнил недавний сон – сон, превратившийся теперь в реальность, ибо нежные, настойчивые ласки теплых влажных змей доставляли ему невероятное блаженство, вызывали экстаз сильнее любого плотского наслаждения, рождали восторг, проникавший в самые темные, неизведанные глубины души. Окаменев, он не мог пошевелиться в их липких объятиях, его охватила безмерная, сокрушительная слабость… Затем словно что-то оборвалось внутри, и Джо прекратил тщетную борьбу, он погрузился в тьму забвения, где не было ничего, кроме бешеного, всепоглощающего экстаза.

Меж тонко очерченных бровей молодого венерианина сошлись морщины. Оказавшись в полумраке холла, он достал из кармана ключ и начал торопливо подниматься по лестнице. Белокурый изящный Ярол хранил на лице выражение полной, чуть ли не ангельской невинности. «Ангел?» – усомнился бы чуть более внимательный наблюдатель. Скорее падший ангел – правда, лишенный мрачного сатанинского величия. А за долгие годы головокружительных авантюр, заслуживших ему, так же как и Техасцу Джо, почетное место в списке людей, наиболее ненавистных для Патруля, в уголках ангельского рта обозначились жесткие саркастические складки…

Взлетая по лестнице, он готовился к самому худшему.

Прибыв на Лакдарол утренним рейсом, Ярол обнаружил, что дела, которые он надеялся застать почти завершенными, пребывали в зачаточном состоянии. Спешно и осторожно проведенное расследование выявило еще более тревожный факт: Техасец установил массу полезных контактов, а затем исчез, как в воду канул. Срыв задания серьезно угрожал не только карману, но и личной безопасности партнеров, к тому же Джо всегда отличался крайней обязательностью. Вывод напрашивался сам собой: или знаменитого разведчика постигла судьба их предшественников, или… Нет, Техасец Джо не мог подвести.

Нахмурившись еще сильнее, Ярол сунул ключ в скважину и осторожно приоткрыл дверь. Из комнаты выкатилась плотная, почти осязаемая волна странного, одуряющего, тошнотворно-сладкого запаха.

Венерианин положил руку на бластер и распахнул дверь пошире. Темно. Ни трупов, ни следов драки, только вот куча в углу какая-то странная, тряпье – не тряпье… Через секунду, когда глаза привыкли к темноте, он уловил какое-то шевеление… Ярол судорожно вдохнул и замер. Плотная масса красных, влажно поблескивающих… змей?.. Гигантских червей?.. Кишки на бойне… И все это находилось в непрерывном движении… Слизистые щупальца?.. Корчились, извивались, переползали с места на место… Кожу венерианина покрыл холодный пот. Смутная догадка превратилась в уверенность. Коротко выругавшись, он выхватил бластер, шагнул в комнату и захлопнул за собой дверь.

– Джо! – Его голос срывался от ужаса. – Техасец Джо!

Отвратительная масса вздрогнула, пошла крупной рябью и снова закопошилась чуть оживленнее.

– Джо! Джо! – к Яролу вернулось самообладание, теперь он звал спокойно и настойчиво. – Техасец Джо!

Алый, влажно поблескивающий ком передернулся, замер – и щупальца начали медленно, неохотно раздвигаться, обнажив нечто жутко-белесое, густо измазанное слизью.

– Техасец Джо! – Ярол старался вложить в свой хриплый шепот всю силу убеждения. – Джо!

Бесформенное создание шевельнулось, начало медленно подниматься… медленно, как во сне, как в кошмарном сне… Через минуту – или прошла целая вечность? – движение прекратилось. В самом центре растревоженного змеиного гнезда оказался человек, бывший некогда Техасцем Джо. Змеиные объятия покрыли его густым слоем омерзительной слизи. Глаза разведчика превратились в тусклые, безжизненные стекляшки. На мертвенно-сером лице застыло жуткое выражение неземного блаженства, сладкого ужаса.

Джо сидел абсолютно неподвижно, устремив на Ярола потухшие, безжизненные глаза, а тем временем мерзкие черви ползали вокруг своей добычи, извивались, иногда нежно поглаживали ее…

– Джо… иди сюда!.. Вставай!.. Джо!.. Техасец Джо!

Ярол говорил все громче, однако не решался шагнуть вперед, отойти от двери.

Наконец Техасец Джо встал – встал медленно и неуверенно, словно мертвец, оживленный некромантом. Красные щупальца скользили по его ногам, обвивались вокруг колен, поддерживали, не давая упасть, вливали в его безжизненное тело чужую силу.

– Уходи, – проговорил Техасец Джо ровным, механическим голосом. Лицо скривила жуткая гримаса. – Уходи! Оставь меня в покое.

– Джо! – отчаянно выкрикнул Ярол. – Послушай, Джо! Техасец, ты меня слышишь?

– Уходи, уходи, – повторил тот все тем же монотонным голосом. – Уходи. Уходи. Ухо…

– Только вместе с тобой! Ты слышишь? Джо! Джо! Я сейчас…

Страх захлестнул венерианина холодным огнем. Алая, кипящая масса поднималась с пола, обретала новую форму. Теперь рядом с Техасцем стояла прекрасная девушка, облаченная в живой, копошащийся ужас…

С губ Ярола сорвалось проклятие, он прижался к стене и поднял бластер. Сверкающие изумруды кошачьих глаз звали, приказывали…

– Боже! – с отчаянием выдохнул Ярол, заслоняя лицо рукой – за долю секунды страшный, завораживающий взгляд наполнил его тело сладкой истомой, почти парализовал волю.

– Джо! – крикнул он. – Джо, ты меня слышишь?

– Уходи, – этот голос был похож и бесконечно не похож на голос друга. – Уходи.

Ярол плотно прикрыл глаза рукой. Взгляд чудовища пронизывал его, звучащий в мозгу голос приказывал опустить руку, опустить руку… Венерианин знал, что надежды нет. И осознание этого придало ему новую, отчаянную храбрость – боится только тот, кому есть что терять. А голос то оглушительно гремел, приказывая прекратить напрасное сопротивление, опустить руку, провалиться в бездонную тьму узких кошачьих зрачков, то вкрадчиво ворковал, нашептывал обещание бесконечного блаженства…

Подняв бластер над головой и отвернув лицо в сторону, Ярол пересек узкую комнату. После долгого, тягостного поиска на ощупь рука наткнулась на мокрое, тошнотворно липкое плечо землянина, но в тот же самый момент его собственную щиколотку захлестнуло что-то мягкое, бесконечно нежное, и он содрогнулся от странного отвратительно-сладкого блаженства.

Ярол скрипнул зубами, вцепился понадежнее в покрытое слизью плечо друга и чуть не отдернул руку, ощутив слабый, но безошибочно узнаваемый укол все того же мерзостного наслаждения.

Повелительный голос колокольным звоном наполнил голову. Ярол почти утратил контроль над телом, но продолжал борьбу. Сделав огромное, непомерное усилие, он вырвал Техасца Джо из змеиных объятий и через мгновение с ужасом понял, что безнадежно запутался в тех же самых живых силках. Безнадежно, ибо лишь ничтожно малая часть его разума продолжала сопротивление, а тело хотело капитулировать – мечтало капитулировать!

Повернувшись к чудовищу спиной, он обрушил на красных, плотоядно извивающихся червей тяжелый сапог. Черви отпрянули, судорожно сворачиваясь кольцами; это была крошечная, и все же победа. Ярол знал, что другие, точно такие же, тянутся сзади к его горлу – но не прекращал отчаянно сопротивляться.

Он топтал и пинал, и снова топтал, а затем почувствовал, что вырвался из цепких слизистых пут, отскочил в сторону, качаясь от безмерной усталости и всем телом дрожа от омерзения. Только теперь он заметил на стене тусклое, криво повешенное зеркало. В нем отражалась девушка с огромными зелеными глазами, одетая в алый, влажно шевелящийся ужас. А ведь он когда-то читал… или кто-то ему рассказывал… Вспышка отчаянной надежды на мгновение отбросила чужую парализующую силу.

Не теряя ни секунды, Ярол вскинул руку с бластером к плечу, прицелился в алый, заполнивший все зеркало кошмар и нажал на спуск.

Узкий клинок ослепительного небесно-голубого пламени вонзился в самый центр мерзостного сплетения. Раздался тонкий, пронзительный вопль, полный звериной злобы и ненависти. Ярол выронил оружие, покачнулся и осел на пол.

Джо открыл глаза. В солнечных лучах, пробивавшихся сквозь грязные оконные стекла, весело плясали пылинки. Что-то мокрое и холодное неприятно шлепало его по щекам. Прямо как рыба хвостом… Во рту и в горле ощущался знакомый привкус сегира.

– Джо! – Голос Ярола доносился откуда-то издалека, может, даже с другой планеты. – Да ты придешь в себя когда-нибудь или нет? Техасец! Проснись, зараза! Сколько я должен с тобой возиться?

– А я… и… не… сплю, – запинаясь, но с большим достоинством возразил Джо. – В чем дело?

Вместо ответа о его зубы стукнулось что-то твердое, похожее на край стакана.

– Глотай, придурок! – В голосе Ярола слышались нотки раздражения.

Джо послушно глотнул. Обжигающая жидкость прокатилась по пищеводу, запалив в желудке яркий, уютный костер. Блаженная теплота освобождала организм от сонного оцепенения, помогала стряхнуть сокрушительную, неизвестно откуда взявшуюся усталость. Техасец лежал, закрыв глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Мало-помалу тепло алкоголя добралось до головы. В отупевшем мозгу что-то шевельнулось… такое… жуткое… жуткое и сладостное… что же это было?

– Господи, – хрипло выдохнул Джо и попытался сесть.

Слабость словно ждала этого момента. Стены комнаты бешено завертелись, Джо начал было падать, но уперся спиной во что-то теплое и твердое. Подождав, пока комната успокоится, он осторожно повернул голову и понял, что сидит, прислонясь к плечу боевого товарища.

Ярол вытряхнул себе в рот последнюю каплю сегира, взглянул на Джо и коротко, истерически хохотнул.

– Ну, Техасец, ты даешь! Эту историю я тебе никогда не забуду! – Он поперхнулся и долго не мог откашляться.

– Ладно, – отмахнулся Джо. – А что это, собственно, было?

– Шамбло. – На лице Ярола не осталось и тени улыбки. – Шамбло! И как это тебя угораздило?

– А кто она такая – Шамбло?

– Так ты что, вправду не знаешь? Где ты нашел эту тварь? И какого, спрашивается, черта…

– Слушай, – оборвал его Джо, – может, ты расскажешь все по порядку? И налей глоток.

– Тебе уже полегчало? Стакан-то примешь?

– Да. В смысле полегчало и в смысле приму. А теперь выкладывай.

– Ну-у… Я не знаю, с чего и начать. Называются они шамбло…

– Так их что, много таких?

– Они, ну, вроде как такая раса. Древняя. Одна из самых древних. Не знаю уж, откуда эта дрянь взялась на нашу голову, и не только я, никто не знает. Название вроде как французское, правда? Только оно пришло из такой древности, когда никаких французов и в помине не было. Шамбло были всегда.

– Ничего о них не слышал.

– О них мало кто знает. А те, кто знает, не любят говорить на эту тему.

– Так уж и мало. За этой, что была здесь, полгорода гонялось, и ведь знали, за кем…

– Всего-то и надо, чтобы такую тварь увидел один понимающий человек. Через полчаса об этом знает уже весь город. Еще через полчаса организуется облава. Мужики приканчивают гадину, расходятся по домам – и молчат. Слишком уж неприятная история, неприятная и невероятная. Ну вот ты – ты что, будешь теперь на каждом углу трепаться? А будешь, так никто не поверит. Засмеют.

– И все равно… Господи, Ярол, ну как же это может быть? Откуда они берутся?

– Откуда они приходят – неизвестно. С какой-нибудь другой планеты, есть же еще неоткрытые. Кое-кто считает, что с Венеры. Мои предки из поколения в поколение передавали весьма мрачные легенды о шамбло. Мне было известно об этой мерзости. Странно сказать, но час назад, когда я открыл твою дверь, я ведь узнал эту вонь. Мне показалось, что узнал…

– Но что они такое?

– Не знаю… Ничего не знаю. Хитрая такая разновидность вампиров. А может, наоборот, вампиры – одна из разновидностей этой дряни. Скорее всего, этот клубок и есть их нормальная форма, форма, в которой они высасывают из людей… ну, не знаю, как и сказать… жизненные силы. Кормятся, одним словом. Прежде чем… приступить к делу, они принимают подходящий облик, обычно женский, и доводят свою жертву до экстаза. Чтобы сосалось легче… Эта тварь может сожрать тебя с потрохами, а ты корчишься от мерзкого наслаждения. Жуть. Бывает, что человек выживет после первого общения с шамбло, а потом ни о чем другом думать не может, как наркоман. Таскает эту пиявку с собой до самой смерти. Он ей – пищу, она ему – удовольствие, вот такой получается симбиоз.

– Да, – кивнул Джо, – теперь понятно, почему толпа так обалдела… почему их всех чуть не вытошнило, когда я сказал… Ладно, не в этом дело. Рассказывай дальше.

– А ты разговаривал с этой… с этой тварью? – поинтересовался Ярол.

– Пробовал, но безрезультатно. В ответ на вопрос, откуда она тут взялась, я услышал: «Издалека». Чушь, в общем, какая-то.

– Шамбло известны с незапамятной древности. Никто не знает, когда они появились впервые и где. Их жертвы либо отправляются на тот свет, либо молчат. Есть только смутные, туманные слухи да древние легенды, основанные на тех же слухах. Я думаю, что эта раса возникла гораздо раньше людей, на планетах, давным-давно обратившихся в пустыню. Неоткрытые планеты? А может быть – открытые, но нигде не упоминавшиеся? Может быть, люди, посетив эти планеты, бежали оттуда, охваченные одним желанием – забыть о своих открытиях… С незапамятной древности… Ты ведь вспомнил легенду о Медузе Горгоне, да? Древние греки не могли придумать ее на пустом месте. Значит, какая-то древняя, давно забытая земная цивилизация путешествовала в космосе! Или одна из этих тварей нанесла «дружественный» визит древним грекам? Три тысячи лет тому назад? Как подумаешь об этом подольше, голова кругом идет! А сколько аналогичных историй забыто, погребено во мраке веков?.. Медуза Горгона, змеевласая женщина, чей взгляд обращал людей в камень, страшное чудовище, убитое Персеем. Эта легенда спасла мне жизнь – и мне, Техасец, и тебе. Персей боялся взгляда Медузы, однако смог убить ее, глядя в зеркальную поверхность щита. Ну вот скажи, мог ли какой-то древний грек подумать, что через три тысячи лет сочиненная им история на красной планете златошлемного Ареса поможет двум оболтусам спастись от верной смерти? Жаль, что нельзя спросить этого грека, откуда он знал, что такие твари бывают: из личного опыта или понаслышке.

– Действительно, – кивнул Техасец Джо. Временно заглушенная слабость брала реванш, накатывала длинными, свинцовыми волнами. Он заговорил вполголоса, не глядя на Ярола и, казалось, почти его не замечая.

– Это существо… оно испускает… излучает, передает нечто мерзкое, настолько противное самой природе человечества, что… что это нельзя описать… На какое-то время я стал частью этой твари, в самом буквальном смысле – разделял все ее мысли, чувства, воспоминания, желания… Теперь я знаю, что во мне – да и во всех нас, наверное, – есть зерно чистого, абсолютного Зла. И при соответствующих условиях это зерно может прорасти, вытеснить из души все остальное, поработить человека, сделать его своим слугой. – Джо лежал с закрытыми глазами и говорил словно издалека, как человек, пребывающий в глубоком трансе. – Меня буквально тошнило от прикосновения этих… этих змей… а в то же время что-то внутри просило еще и еще… и я видел такие вещи… никак не вспомнить, но что-то странное, фантастическое… а еще посещал невероятные места, заглядывал в память этого… этого существа, частью которого я был, и видел… Боже, как хотелось бы вспомнить!

– Благодари Бога, что не можешь, – криво усмехнулся Ярол.

Джо резко вздрогнул, открыл глаза, попытался подняться на локте и тут же зажмурился.

– А эти… эти существа – как их встретить? – Его голос дрожал, язык заплетался. – А если поискать?

Ярол молчал. Затем он твердо взял Техасца за плечи, уложил его на кровать и снова сел, пристально всматриваясь в лицо друга.

– Джо, – Ярол говорил спокойно и очень серьезно, в его глазах не было никаких озорных огоньков, никакой насмешки. – Знаешь, я никогда тебя ни о чем не просил. Но сегодня – сегодня я честно заработал это право и хочу, чтобы ты обещал мне одну вещь.

Техасец догадывался, о чем идет речь, взгляд его бесцветных глаз заметался, ускользая от взгляда Ярола. На какую-то долю секунды глаза Джо показались венерианину серыми туманными озерами, скрывавшими в своих глубинах невозможный ужас и невозможный восторг, огромное, невыразимое блаженство. Затем туман рассеялся, зыбкая поверхность заледенела.

– Ладно, – буркнул Техасец, – валяй. Тебе как, на Священном Писании клясться или честного слова хватит?

– Про шамбло можешь забыть, но если вдруг снова встретишь такую тварь – где бы то ни было и когда бы то ни было, – ты вытащишь бластер и спалишь ее к чертовой бабушке, причем без малейших сомнений, как только поймешь, кто перед тобой… Обещаешь?

Последовала долгая, томительная пауза. На скулах Техасца заиграли желваки. Он почти никогда не давал честного слова – и никогда его не нарушал. Серые озера его глаз вновь подернулись дымкой воспоминаний, жутких и сладостных; снова безжалостный взгляд Ярола окунался в бездну, на дне которой копошились безымянные кошмары. В комнате висела звенящая тишина.

– Постараюсь, – Джо глядел Яролу прямо в глаза. Но при этом его голос предательски дрогнул.

Глава 2

ДЕРЕВО ЖИЗНИ

Над руинами Илара медленно кружили поисковые самолеты. Техасец Джо, затаившийся в древнем, полуразрушенном храме, проводил очередную воздушную ищейку ненавидящим взглядом светлых, как сталь, глаз и ожесточенно сплюнул:

– Ну прямо вороны над падалью!

Методическое прочесывание местности началось утром и будет продолжаться до победного конца. Через час-другой горло Техасца окончательно пересохнет, пустой желудок запротестует в полную силу. Ни еды, ни воды здесь нет, так что рано или поздно голод и жажда выгонят его из укрытия. Придется поменять свободу на тюремную чечевичную похлебку. Джо устроился поудобнее в тени храмовой арки и еще раз звучно перебрал всех близких, дальних, а также гипотетических родственников патрульного, сбившего его над этими самыми развалинами.

Исчерпав свой – весьма богатый – запас ругательств, Техасец Джо вспомнил, что рядом с каждым древним марсианским храмом всегда находился колодец. Разумеется, вода там высохла миллион лет назад, но уж лучше прогуляться и посмотреть, чем зад отсиживать. Джо встал, с хрустом потянулся и начал осторожно пробираться по чудом сохранившемуся крытому переходу. В стене, огораживавшей двор, зияла узкая брешь. Прежде здесь была дверь, нечто вроде служебного входа для жрецов, или как они там у них назывались.

Посреди широкой, мощенной темным камнем площади действительно виднелся колодец, спасавший когда-то путников от жажды. Путники… Тогда Марс был зеленой планетой. Вот погуляли бы эти ребята по теперешним пустыням…

Колодец на удивление хорошо сохранился. Сложный мозаичный орнамент на нем наверняка имел когда-то определенное символическое значение. Бронзовый (действительно, металл вечности) навес был выполнен в форме дерева жизни. Бронза, она, конечно, бронза, но неужели это сооружение сумело выстоять тысячелетия, не потеряв ни единого листочка? Ветви дерева роняли на истертые каменные плиты четкую узорчатую тень, точно такую же, как и миллион лет назад, когда усталые, покрытые дорожной пылью путешественники утоляли здесь жажду и возносили благодарения невесть какому богу. Ровно в полдень распахивались высокие ворота и…

Видение исчезло. Джо обвел глазами полуразвалившиеся стены и замер в недоумении. А где они, те ворота? Судя по остаткам фундамента, единственным входом на площадку была та самая брешь, возле которой он стоял. Значит, и дворик, и красивый колодец предназначались для жрецов. Или… Был же, вроде, такой король Илар, в честь которого город получил свое название. Король-волшебник, чья железная десница (если только он не был левшой) управляла державой, а также и храмом. Возможно, этот необычный колодец – часть некоего святилища, предназначенного для личных нужд давно почившего монарха. В нем даже…

По залитой солнцем брусчатке пронеслась хищная черная тень. Джо отпрянул назад, в спасительное укрытие, и стал наблюдать, как самолет делает над двором один круг, другой… Именно с этого момента начала разворачиваться вся цепь дальнейших событий. Тесно прижавшись к выщербленной стене в ожидании, когда наконец настырный шпион угомонится, он услышал звук настолько невероятный в этом мертвом городе, что сначала не поверил своим ушам. Однако звук повторился еще и еще. Где-то неподалеку горестно и безутешно плакала женщина!

Техасец даже на мгновение забыл о близкой опасности. Галлюцинация, вызванная голодом и жаждой? Или привидение, что многие сотни тысяч лет бродит в полумраке холодных коридоров, призрак, доводящий до безумия того, кто решится нарушить покой мертвого храма? Завсегдатаи марсианских баров любили поговорить о «призраках древних руин», особенно после третьего стакана… Воспоминание о барах и стаканах пробудило из временной спячки голод и жажду, но зато помогло справиться со смутным суеверным ужасом. Положив руку на бластер, Джо начал осторожно продвигаться на звук приглушенных, рвущих сердце рыданий.

Идти оказалось совсем недалеко; стоило завернуть за угол, как в сумраке заваленного глыбами прохода мелькнуло яркое белое пятно. Техасец пошел еще медленнее, напряженно вглядываясь. Мало-помалу он начал различать смутный женский силуэт. Слезливая особа сидела в темном каменном закутке, спрятав лицо между высоко поднятыми коленями и завесившись густой россыпью длинных черных волос. В этой фигуре было нечто странное. Даже на близком расстоянии она так и оставалась белым переливчатым пятном, призрачно мерцавшим на фоне мрачных древних стен. Привидение? Нет, слишком уж натурально она плачет. А откуда известно, что привидения плачут ненатурально?..

Джо так и не успел решить для себя этот важный вопрос – женщина испуганно вздрогнула, стихла и подняла лицо. Черты его были столь же зыбки и неуловимы, как и контуры тела. Техасца поразил взгляд огромных глаз. Молочно-голубые – чуть-чуть посветлее, и они казались бы слепыми бельмами, – они горели огнем, прожигали насквозь. Джо показалось, что между ним и незнакомкой протянулась невидимая, звенящая от напряжения струна.

Девушка заговорила – и он снова усомнился в состоянии своего рассудка. Голод, страх, одиночество, кошмар мертвого города – в такой обстановке легко потерять остатки разума. Техасец Джо слышал некую абракадабру, но почему-то она казалась ему связным текстом. Вряд ли подобное возможно без телепатии.

– Я заблудилась! Я заблудилась!

Девушка громко всхлипнула, слезы покатились по ее щекам. Сверкающая поверхность глаз стала мутной – и в тот же момент наваждение пропало. Вне всякого сомнения, она продолжала жаловаться, однако Техасец уже не понимал, о чем идет речь.

Незнакомка приподнялась на цыпочки, яростно схватила его за плечи. Взгляд сверкающих глаз впился в Джо с силой едва ли не большей, чем ее пальцы, и вновь в его мозгу зазвучал скорбный, молящий стон:

– Пожалуйста! Пожалуйста, отведи меня домой! Я боюсь, я очень боюсь! Я заблудилась, потеряла дорогу – пожалуйста!

Техасец Джо недоуменно моргал; ситуация постепенно прояснялась, оставаясь при этом очень странной. Молочно-голубые невидящие глаза девушки обладают гипнотической силой, с их помощью она может телепатически общаться с другими людьми. Но как увязать это со стонами заблудившейся, до смерти перепуганной девчонки? Разительное несоответствие униженной мольбы и яростной силы, с которой мольба вливалась в мозг Джо, вызывало вполне естественные подозрения…

– Пожалуйста! Ну пожалуйста! – звенело в голове Техасца. – Помоги мне! Отведи меня назад!

– Куда это – назад?

– Дерево! Дерево! – простонал все тот же нереальный, неизвестно откуда доносившийся голос, никак не связанный с бессмысленными звуками непонятной речи. – Дерево жизни! Проводи меня, отведи меня к Дереву!

Техасец мгновенно вспомнил навес над колодцем. Никаких других деревьев поблизости не было. Но что может связывать пересохший колодец и заблудившуюся девицу – если она действительно заблудилась? Еще один жалобный стон, еще один поток непонятных, но явно жалобных слов, и Джо решил плюнуть на все свои сомнения. Просят тебя отвести к колодцу (в этом он уже не сомневался), что тут такого страшного? Кроме всего прочего, им овладело любопытство. Вполне возможно, красотка явилась из некоего подземного мира, сообщавшегося с внешним через все тот же колодец. Вот откуда и призрачная бледность, и глаза, явно не приспособленные к яркому марсианскому свету. Вот только как объяснить расплывчатые черты лица? Кроме глаз, ничего не рассмотреть. При всей невероятности выдвинутой гипотезы действительность оказалась еще невероятнее, в чем Джо убедился спустя несколько минут.

– Пошли, – он осторожно высвободился из бледных, расплывчатых, но вполне реальных объятий. – Я провожу тебя к колодцу.

Девушка облегченно вздохнула и потупила свои колдовские глаза, рассыпаясь в благодарностях на все том же птичьем языке. Техасец взял ее за руку и повел к выходу.

Крепкая прохладная ладонь. Если не поворачиваться, не смотреть, ничего особенного… Даже теперь, с близкого расстояния, не отвлекаемый гипнотическим взглядом, Джо видел тело девушки как расплывчатое белое пятно. Казалось, их разделяет плотная вуаль – вуаль, почти не пропускающая обычного света, но легко прожигаемая яростным блеском сверкающих глаз.

Девушка молча семенила рядом с Джо, то и дело спотыкаясь о камни. Прежде чем выйти на открытое место, Техасец остановился и внимательно осмотрел небо. Судя по всему, патрульные ищейки покончили с этим сектором. Два самолета кружили над северными кварталами Илара, остальные и вовсе исчезли. До тех двух не меньше полумили, так что особой опасности нет. Он вывел девушку на пустынный, залитый солнцем двор.

Джо почти не сомневался, что его спутница слепа, как летучая мышь, но шагов за двадцать до колодца девушка резко вскинула голову и буквально потащила своего провожатого вперед. Затем она выпустила руку Джо, воскликнула нечто восторженно-непонятное, шагнула под навес и застыла как вкопанная. Тень бронзовых ветвей покрыла полупрозрачное тело кружевным узором, а затем черные, прихотливо изогнутые линии зашевелились, поползли в стороны и… Девушка исчезла, исчезла без следа! Техасец тупо рассматривал опустевшие каменные плиты, неподвижное, словно тушью прорисованное кружево тени.

Созерцание продолжалось недолго – мертвую тишину вспороло ровное гудение. Над развалинами храма скользнула черная тень; зазевавшийся разведчик запоздало сообразил, что стоит на открытом месте, а воздушные ищейки, в отличие от этой странной девицы, не слепые. Оставался единственный выход – фантастический, но единственный… Не теряя времени на дальнейшие размышления, Джо опрометью бросился под сень Дерева.

Он стоял под ажурной завесой бронзовых веток и листьев; стоял в страстном ожидании чуда – и чудо произошло. Мир за пределами черно-белого островка тени поплыл, подернулся рябью, а потом видение исчезло, но все вокруг преобразилось. Это было похоже на фокус, на оптическую иллюзию – словно там, снаружи, за бронзовой решеткой висит огромный экран. Кто-то плавно сменил одну картинку в проекторе на другую: вместо залитых солнцем руин Илара появился тусклый, плохо прорисованный пейзаж дикой местности. Судя по серому, сумрачному освещению, был вечер. Сквозь густой, почти вязкий воздух неясно проступали аккуратные кроны деревьев и трава, густо усыпанная цветами. Все это казалось придуманным, нереальным, похожим на рисунок древнего гобелена.

Ну вот, давно не виделись! Знакомая фигура наконец-то обрела четкие контуры. Девушка буквально светилась. Единственная яркая деталь сумеречного пейзажа оказалась очень хорошенькой. Техасец Джо шел как зачарованный, не замечая, что следует за незнакомкой неведомо куда.

В мягкой темно-зеленой траве бледно светились маленькие, на невысоких стебельках цветы. Босые ступни девушки, наполовину погружаясь в бархат травы, сверкали ослепительной белизной. Единственным облачением незнакомки были длинные, почти до пят, волосы – королевская мантия, сотканная из переливающейся пурпуром тьмы. Девушка остановилась, поджидая Техасца, и чуть изогнула в улыбке бледные губы. Ее огромные глаза горели холодным голубоватым огнем. Слезы, испуг, слепота – все это осталось в том, далеком мире.

– Теперь моя очередь быть провожатой, – улыбнулась она, беря Джо за руку. Способ общения остался прежним: пронзительный взгляд опаловых глаз расшифровывал смысл неизвестных слов.

Провожатая? Куда они идут? Техасец не стал задавать никаких вопросов – тусклый, неподвижный, словно заколдованный мир не располагал к беседе. Видимость была метров двадцать, не больше; деревья, кусты, усыпанная цветами трава – все это выступало из туманного полумрака, чтобы через минуту скрыться за спиной, в таком же полумраке. Джо стало казаться, что он забрел ненароком в чей-то плохо освещенный сон или очутился внутри тусклого, поблекшего от времени гобелена. Да и девушка напоминала волшебницу из сказок далекого детства.

Освоившись немного со странной обстановкой, Техасец начал замечать в кустах и за деревьями неясное движение. Неприятный холодок в позвоночнике и затылке – все эти признаки говорили Джо, что кто-то за ним наблюдает. В конце концов он увидел одного из соглядатаев: маленький темнокожий человек стоял в просвете между деревьями. Поймав на себе взгляд Техасца, человечек исчез, как сквозь землю провалился.

Теперь, когда Джо познакомился с внешним обликом этих чрезмерно любопытных существ, он стал замечать их часто и без особого труда. Тощие, низкорослые люди с большими, полными скорби глазами на перепуганных лицах шныряли в кустах, выглядывали из-за деревьев, а заметив, что их обнаружили, мгновенно скрывались из виду. Несколько раз до Техасца доносился таинственный шепот. В тихих, как шелест листьев, звуках чужой непонятной речи с неожиданной ясностью чувствовалось предупреждение. Кого предупреждали эти люди? О чем? Бред, полный бред. Кошмарный сон, остается только проснуться.

И все же любопытство взяло свое.

– Куда мы идем? – спросил он и поразился, услышав, насколько сонно звучит его голос.

Девушка поняла вопрос, из чего следовало, что она либо знает язык, на котором говорил Джо, либо может воспринимать его мысли без выразительных взглядов.

– К Тагу, – ответили ее сверкающие глаза. – Таг тебя ждет.

– Какой еще Таг?

В ответ фея сумеречного мира разразилась длинным монологом. Слушая гладкие, как обкатанная водой галька, фразы, Техасец не мог отделаться от тягостного подозрения, что эта речь произносилась не в первый раз, что ее слышали многие люди, которых «возжелал Таг». А где они теперь? Что с ними случилось?

…Много веков назад Иларом правил великий король, чьим именем назван этот город. Илар был могучим волшебником, однако даже его могущества не хватало для выполнения всех его желаний, так велики были его желания. Тогда, посредством магического искусства, он призвал из предвечной тьмы Тага и заключил с ним договор. По условиям договора Таг отдал свою безграничную силу до скончания дней Илара, взамен же Илар обещал сотворить обиталище для Тага, и населить его рабски преданными людьми, и дать Тагу жриц в услужение. Этот мир – мир Тага, я – последняя жрица из долгой череды женщин, рожденных для Тага. А лесные люди – это его… его низшие слуги… Я говорю тихо, чтобы не подслушали лесные люди. Для них Таг – творец вселенной, ее начало и конец. Но тебе я поведала правду.

– Так чего же Таг от меня хочет?

– Слуги Тага не могут обсуждать его дела и желания.

– Ну а потом? Что с ними потом происходит, с людьми, которые понадобились Тагу?

– Об этом ты спросишь у Тага.

В знак того, что вопрос исчерпан, жрица отвела глаза, оборвав ментальный контакт настолько резко, что у Техасца закружилась голова. Беседа начисто отбила у разведчика охоту спешить на подозрительное свидание. Если раньше он шел бок о бок со своей спутницей, то теперь уныло тащился сзади. Дремота отступила, сменившись тревожным ощущением нависшей угрозы. «Красавица ведет тебя прямо к черту в пасть, а ты и раскис, следуешь за ней, словно младенец за нянькой. А кто он такой, таинственный Таг, если не черт? Черт и есть. Вспомни, как она заманила тебя в эту темную дыру. Жульничеством, грязным шулерским трюком. А сколько подобных трюков у нее в запасе, да еще и похуже? Вырваться из ее оков нетрудно, главная ее сила в глазах, не смотреть в них – и все будет в порядке…» Лесные люди прятались за кустами, бегали, переговаривались. В их шелестящем шепоте все явственнее слышалось предостережение. Прежде этот мир был просто тусклым и темным, теперь он казался угрожающим, смертельно опасным.

Думай не думай, а что-то делать надо. Техасец остановился и вырвал руку из тонких, легко разжавшихся пальцев девушки.

– Никуда я не пойду!

Девушка обернулась, взмахнув роскошным шлейфом темно-пурпурных волос, и выплеснула поток непонятных слов, однако Джо предусмотрительно отвел глаза, а потому ничего из этой страстной тирады не понял. Решительно развернувшись, он поспешил назад. Девушка что-то крикнула. В ее высоком кристально чистом голосе прозвенела та же предостерегающая нота, что и в шелестящем шепоте лесных людей, однако Техасец продолжал идти, не совсем, правда, понимая, куда. Незнакомка засмеялась, звонко и чуть презрительно. Через некоторое время Джо опасливо оглянулся, почти уверенный, что увидит в сумраке белый огонь задрапированного волосами тела, но на тусклом гобелене не было никаких персонажей.

На него навалилась ватная тишина. Даже перешептывание в кустах стихло – лесные люди последовали за жрицей своего бога, оставив гостя в полном одиночестве. Техасец Джо шагал по темной бархатистой траве, приминая тяжелыми сапогами трогательные головки цветов в отчаянной надежде найти выход из этого бреда. Но ажурная тень, забросившая его в этот зловещий сумрачный мир, все не появлялась. Существует ли выход из персональной вселенной Тага? Ведь как это все было: он стоял на пятачке тени, затем вроде бы сделал шаг – и что дальше? Джо беспомощно огляделся по сторонам. Ну и куда же теперь, если со всех сторон одно и то же? Деревья, кусты, трава с цветочками, а дальше – глухая стена мутной вязкой тьмы, за которой все те же деревья, кусты и цветочки, и так – до бесконечности.

Он пошел куда глаза глядят, подгоняемый почти физическим напряжением воздуха, а также странным ощущением, что все эти размытые, как на плохой фотографии, деревья и кусты ждут его, зовут, затаив дыхание, следят за нелепо ковыляющей фигурой пришельца из другого мира. Через какое-то время Джо почувствовал странное изменение обстановки и огляделся более внимательно. Редкая цепочка все тех же деревьев и все та же серая мгла, а за ними… Техасец вздрогнул, настолько это было невероятно. Трава исчезала, плавно переходя в тускло мерцающую пустоту – не в обычную пустоту, куда можно упасть, провалиться, а в твердое, кристаллизированное ничто, круто изгибавшееся вверх, к кромешной тьме зенита.

Вот где кончается странный мир, сотворенный Иларом! Придуманную страну накрывает купол, выкованный из многократно изогнутого, спрессованного пространства. Выхода нет. А что будет, если в несокрушимую стену ударит всесокрушающий снаряд? Джо не мог подойти к преграде поближе, как следует рассмотреть – непроницаемая стена вызывала беспричинную тревогу, заставляла отвести глаза.

Стоять на месте было бессмысленно. Он пожал плечами и двинулся вдоль цепочки деревьев, отделявшей его от купола, высматривая что-нибудь вроде щели или дыры. Шансов на успех – ноль, но никаких других вариантов в голову не приходило. Неизвестно, сколько часов, дней или лет продолжались эти бессмысленные исследования непроницаемой, утомительной своим однообразием границы. В какой-то момент Техасец осознал, что давно уже слышит знакомые шелестящие звуки. Среди деревьев, отделявших сумрачный мир от окаменевшей пустоты, метались крошечные, еле различимые фигурки. «Какая ни есть, а все же компания», – облегченно вздохнул он и зашагал немного бодрее, подчеркнуто не обращая внимания на чрезмерно робких слуг Тага.

Постепенно они осмелели, стали подходить ближе, шептать громче. Техасец Джо все чаще и чаще улавливал в их бессмысленном щебете знакомые интонации, обрывки слов. Он шел, опустив голову, не делая резких движений. Мало-помалу такое поведение начало приносить желаемые плоды.

Маленькая черная фигурка выскочила из-за куста и застыла, разглядывая высокого, непонятного пришельца. Вслед за первым смельчаком появился второй, третий… Любопытство оказалось сильнее страха – вскоре Джо сопровождала уже целая толпа лесных людей.

Дорога пошла под уклон. Спускаясь в неглубокую, опоясанную кольцом деревьев лощину, Техасец Джо далеко не сразу заметил в густом кустарнике сплетенные из живых веток шалаши – лесные люди (а кто же еще?) замаскировали свою деревню умело и тщательно. Их шепот звучал уже за его спиной – странная щебечущая речь, мучительно напоминавшая что-то – только что? Добравшись до центра лощины, Джо оказался в плотном кольце; маленькие, почти кукольные лица горели неподдельной тревогой. «Ну, – усмехнулся он про себя, – посмотрим, ребята, что вы мне скажете».

Никто из «ребят» не решался заговорить с чужаком, однако в их торопливом перешептывании отчетливо звучали слова «Таг», «опасно» и «берегись». Джо сосредоточенно нахмурился, пытаясь осознать структуру вроде бы знакомой, но все же непонятной речи, догадаться о ее происхождении. Он знал очень много языков и все же затруднялся определить, к какому именно относятся три не связанные друг с другом слова.

Имя «Таг» напоминало одно из слов самого старого и самого примитивного из марсианских языков – материкового. Зацепившись за это, Техасец начал понемногу улавливать в невнятном лопотаний и другие знакомые, вернее, почти знакомые, слова. Сходство было крайне отдаленное. Судя по всему, лесные люди говорили на невероятно архаичном варианте этого языка. Звуки примитивной речи повергли Техасца в трепетное благоговение – за то, чтобы послушать этих чернокожих, хороший лингвист отдал бы полжизни. Впрочем, ему, скорее всего, предстояло расплатиться за нежданный подарок судьбы своей жизнью.

Безжалостное время не пощадило материковую расу Марса; могучий народ, пребывавший когда-то в зените славы, деградировал до полускотского состояния. Судьба ничуть не лучшая, чем у их предков, оказавшихся в этом сумрачном мире, – крошечных пугливых человечков с темной кожей, большими глазами, шепелявой, никогда не поднимающейся выше шепота речью. И тем не менее – живые люди, говорящие на языке, которым марсиане пользовались задолго, возможно, за миллион лет до расцвета своей культуры… От взгляда в немыслимые бездны прошлого кружилась голова.

Покопавшись в памяти, Техасец составил пару фраз на языке, напоминавшем древний материковый. В самую последнюю секунду инстинкт подсказал ему, что громкий голос может напугать всю эту публику до полусмерти.

– Я… я не могу понять, – прошептал он, чувствуя себя актером, играющим дурацкую роль. – Говорите… медленнее.

Смелый лингвистический эксперимент вызвал взрыв энтузиазма. После длительного перешептывания трое то ли самых смелых, то ли самых уважаемых пигмеев шепотом произнесли нечто вроде речи. Говорили они медленно, с паузами после каждого слова и… хором.

– Таг, ужасный… Таг, всемогущий… Таг, неизбежный. Берегись Тага. – Техасец Джо невольно улыбнулся. Как трудно было этим наследникам древней расы преодолеть свои страхи и робость! Столько веков прожили они в непрестанном ужасе, но сохранили благородство, сочувствие – у них хватило мужества заговорить с незнакомцем.

– Кто такой Таг? – прошептал Джо.

Судя по новому взрыву перешептываний, славное племя уловило смысл вопроса. Отвечали, как и в прошлый раз, трое.

– Таг – начало и конец, центр творения. Когда Таг вздыхает, мир дрожит. Земля создана для Тага. Все принадлежат Тагу. Берегись! Берегись!

Сказано, разумеется, было гораздо больше, Техасец Джо с трудом разобрал только это.

– В чем… в чем опасность? – спросил он.

– Таг – ест. Тага нужно питать. Это мы питаем его, но бывают времена, когда Таг желает иную пищу, не нас. Тогда Таг посылает жрицу, чтобы она заманила… пищу… сюда. Берегись Тага!

– Вы хотите сказать, что она – жрица – привела меня сюда на… на съедение?

– Да, – зашелестела толпа. – Да, да, да…

– Тогда… почему… она меня… отпустила?

– От Тага нельзя бежать. Когда Таг зовет, нужно идти на зов. Когда Таг захочет есть, он тебя получит. Берегись Тага.

Ситуацию стоило обдумать. Лесные люди знали, о чем говорят, в этом можно было не сомневаться. Таг не такой уж центр вселенной, как это им представлялось, но в том, что он способен заманить к себе жертву, Джо убедился на собственном опыте. Легкость, с какой отпустила его жрица, ее презрительный смех – все это подтверждало слова пигмеев. Кем бы там ни был Таг, без сомнения, он обладал в этом сумрачном мире неограниченной властью. И вдруг Техасца осенило.

– В какой стороне… живет Таг?

Десятки темных, костлявых рук указали куда-то вдаль. Джо повернулся в указанном направлении и начал прилежно запоминать ориентиры, которыми в этом мире могли служить лишь деревья. Теперь нужно было попрощаться с дружелюбными туземцами.

– Я благодарю вас… – начал Техасец Джо и смолк под шквалом протестующего шепота.

Лесные люди угадали его намерение – и просили не делать глупостей. Молящие интонации были красноречивее любых слов. Крошечные лица скривились от страха, в расширенных зрачках застыл панический ужас. Джо беспомощно пожал плечами.

– Мне… мне нужно идти, – неуверенно начал он. – Я хочу застать Тага врасплох. Прежде, чем он меня призовет. Это мой единственный шанс.

Техасец Джо не знал, понимают ли его аборигены или нет. Шепот не стихал. Ужас придал лесным людям отчаянную смелость, некоторые из них даже хватали огромного чужака за одежду, пытаясь своими крошечными ручками удержать его от безрассудного, смертельно опасного поступка.

– Нет, – стонали они. – Нет, нет! Ты не знаешь, на что ты идешь! Ты не знаешь Тага! Оставайся здесь! Берегись Тага!

Джо охватили тягостные предчувствия. Он и сам знал, что встреча с Тагом не сулит ничего хорошего, а тут еще туземцы со своими наверняка не безосновательными страхами… Может, лучше не лезть на рожон, а остаться здесь, в тихой лощине, спрятаться поглубже и сидеть… пока не позовут? Нет, ты же не из тех, кто поддается собственным страхам, пасует перед опасностями! Да и кто, спрашивается, сказал, что нет никакой надежды? Техасец Джо расправил плечи и решительно зашагал в ту сторону, куда указали ему лесные люди.

Протесты аборигенов сменились жалобными стенаниями. Поднимаясь по склону лощины, Техасец чувствовал себя воином, отправляющимся в поход под звуки похоронного марша. Самые отважные из пигмеев пошли его провожать. Как и прежде, они прятались за кустами, стремительно перебегали от дерева к дереву. Даже сейчас, когда непосредственной опасности не было, впитанный с молоком матери страх не позволял им открыто передвигаться по сумрачному миру.

Их присутствие вдохновляло Техасца. Как хотелось помочь забитому народу в благодарность за дружелюбие, за предостережения, за искреннюю скорбь, с которой аборигены провожали упрямого, безрассудного чужака, за смелость, не убитую даже тысячелетиями жизни в вечном страхе! Но кого может спасти человек, далеко не уверенный в безопасности собственной шкуры? Страх лесных людей оказался заразительным. Еще до выхода из лощины у Джо пересохло в горле, начали мелко подрагивать руки.

Шорох и перешептывание доносились из кустов все реже, провожающие понемногу отставали. Тишина сгустилась, превратилась в нечто почти осязаемое. Ни ветра, ни шороха листьев – никаких звуков, кроме собственного дыхания Джо и громкого стука его сердца. Разведчик опустил руку на бедро и расстегнул кобуру.

Новая лощина была заметно шире той, где обитали лесные люди. Техасец Джо спускался по склону, напряженно высматривая малейшие признаки неведомой опасности. Кто он такой, Таг? Человек, зверь или дух? Может, он невидим?.. Лес начал редеть. Джо знал, что почти достиг цели.

За последними деревьями начиналась большая поляна, посреди которой… В этом объекте не было ничего страшного, ничего угрожающего, и все же Техасец Джо покрылся холодным потом.

Посреди поляны стояло столь знакомое ему Дерево жизни. Только теперь это мифическое растение росло из земли, как самое настоящее дерево, а не было выковано из металла. И все же оно не было настоящим. Тонкий коричневый ствол, чья гладкая, блестящая поверхность не напоминала по текстуре ни одно известное вещество, поднимался к черному небу по традиционной пологой спирали, еще более тонкие ветки (числом, естественно, двенадцать) грациозно изгибались вверх. Листвы на дереве не было. Зато на концах веток пылали кроваво-красные цветы.

Изо всех растений сумрачного, размытого мира, сотворенного когда-то Иларом, можно было хорошо рассмотреть лишь это. Волосы Техасца зашевелились от ужаса. По телу поползли мурашки – и все же он не мог сказать, что за неясная угроза таилась в изящных, прихотливо изогнутых ветках. Чудесным образом оживший символ, красивое – лучше любой из когда-либо виденных им картинок. Так почему же, глядя на него, хочется закрыть глаза, закричать во весь голос и бежать, бежать, бежать?

В Дереве было что-то разумное и зловещее. Пока Техасец Джо смотрел на удивительное растение, не шелохнулась ни одна ветка. И все же эта неподвижность вызывала больший страх, чем бег или полет любой одушевленной твари.

Дерево рождало в душе Джо сумасшедшее желание – уничтожить его или ослепить себя, чтобы не видеть зловещее растение; перерезать себе глотку, чтобы не жить в одном мире с этим кошмарным творением природы.

У Техасца хватило сил загнать эти бредовые мысли в дальний угол сознания и обратить всю свою холодную, отточенную многими годами космических странствий логику на разрешение насущного вопроса. Тем не менее его ладонь, лежавшая на рукоятке бластера, взмокла от пота, дыхание прерывисто вырывалось из пересохшего горла.

Почему, спрашивал он себя, стараясь привести бешено участившийся пульс в норму, почему вид растения, пусть даже такого необычного, как это, рождает страх в моем сердце?

Мало-помалу отвращение утратило первоначальную остроту. После долгой мучительной борьбы Джо вернул себе способность разумно мыслить. Железной рукой воли сдерживая свой ужас, он продолжал смотреть на дерево. Теперь Техасец точно знал, что перед ним Таг.

А как же иначе – два столь ужасных создания не смог бы вместить один маленький мирок. Теперь понятно, почему лесные люди относятся к Тагу с таким благоговейным страхом. Непонятно другое – чем дерево угрожает им физически? Исходящая от него угроза может свести с ума… Чего уж спрашивать с дикарей! Но с другой стороны: не нравится дерево – не ходи к нему, не смотри. Оно ведь за тобой гоняться не будет.

Рассуждая подобным образом, Техасец Джо снова и снова осматривал дерево в тщетной попытке понять, почему оно вызывает такой страх. Выглядело оно точно так же, как бронзовое, нависавшее над проклятым колодцем. А ведь то растение не пугало. В чем же дело?

Вдруг по стволу и ветвям пробежала дрожь. Техасец Джо окаменел. Ветра не было (да и бывает ли в этом мире ветер?), однако Дерево начало двигаться с неспешной, змеиной грацией. Воздетые к небу ветви томно извивались. Один из кроваво-красных бутонов раздулся, как капюшон кобры, через мгновение его примеру последовали и остальные. Бутоны разбухали, широко раскрывали лепестки, наливались новым, ослепительно ярким цветом.

Джо отвел взгляд и увидел, что по склону спускается знакомая фигура. Жрица двигалась с той же плавной, безукоризненной грацией, что и ствол Дерева. За ее спиной развевался царственный шлейф темно-пурпурных волос, прекрасное тело сверкало лунной белизной. Дерево чувствовало ее приближение – цветы разгорались все ярче и ярче, ветви дрожали от нетерпения.

Жрица должна общаться со своим богом… И все же Техасец не мог поверить, что женщина осмелится подойти к Дереву, один вид которого наполнял его паническим ужасом и отвращением.

Когда красавица приблизилась к Дереву вплотную, ствол наклонился к ней, и она протянула руки, словно навстречу своему возлюбленному. Пламенеющие цветами ветви сомкнулись за ее спиной. На несколько мгновений жрица и Дерево застыли, превратившись в фантастическую скульптуру. У самого лица женщины дрожали сверкающие цветы; волосы, больше не прикрывавшие тела, стекали на землю темно-пурпурным водопадом. Затем ветви сжались плотнее. Цветок спустился к закинутому вверх лицу, коснулся чуть приоткрытых губ – и ответная дрожь пробежала по ослепительно белому телу.

Техасец не выдержал. Долго копившееся отвращение вырвалось из-под контроля, прорвало все плотины рассудка, хлынуло широким, сокрушительным потоком. Тонко, почти по-женски взвизгнув, Джо бросился под спасительную защиту леса.

Он бежал наугад, в его голове не было ни одной мысли, только страстное желание убежать. Техасец Джо оставил тщетные попытки рассуждать логически. Теперь его не интересовало, почему совершенная красота Дерева вызывает не восхищение, а ужас. Он знал лишь одно – от этой красоты нужно бежать на край света. И он бежал, бежал…

Впоследствии Джо не раз пытался, но так и не сумел вспомнить, что же положило конец паническому бегству. Очнувшись и немного придя в себя, он обнаружил, что лежит ничком на мягкой бархатистой траве. Стояла тишина – глухая, непробудная, от которой закладывало уши. А потом Джо вспомнил дикий, невообразимый ужас, свое бегство и стремительно поднялся на ноги.

Техасец стоял, напряженно вслушиваясь в тишину, вглядываясь во мрак. Он пытался понять, что же пробудило его память. Ответ пришел сам собой – и очень скоро. Тихая мелодия, далекая, как с другого конца вселенной, едва различимо потревожила тяжелую тишину. Джо замер в ожидании. С каждой секундой музыка становилась все громче, все прекраснее. Звуки, превратившие сумрачный мир в единый гигантский, напряженно вибрирующий резонатор, начисто вымели из головы Техасца все посторонние мысли и побуждения, оставив пустую, воздушно-легкую скорлупку, дрожью откликавшуюся на зов безымянной силы.

Ибо это был зов. Незачем пить, есть, спать, даже дышать… Есть только одна потребность – идти к источнику этой завораживающей мелодии.

«Когда Таг зовет, нужно идти на зов Тага», – вспомнил Джо. Предостережение лесных людей всплыло на поверхность сознания и тут же исчезло, утонув в потоке звуков, влекущих, как пение русалок. Техасец бессознательно, механически повернулся, как стрелка компаса в магнитном поле, и пошел на зов, спотыкаясь, без единой мысли в гудящей голове – пошел, потому что не мог не идти.

В ту же, что и он, сторону двигались десятки маленьких темных фигур. Зов Тага заставил лесных людей забыть все страхи. Подхваченные приливной волной гипнотизирующей песни, они шли открыто, не прячась.

Джо брел вместе со всеми сквозь густые заросли кустов вниз по пологому склону лощины, к редкой цепочке деревьев, окаймлявшей большую круглую поляну. Здесь песнь Тага гремела еще мощнее, еще завораживающе.

Слишком громко она звучала, слишком притягательно… Джо тупо уставился на свои ноги, на плывущую под ними траву. Подняв голову, он увидел, что подходит к середине большой поляны, приближается к источнику невыносимо прекрасной музыки…

– Дерево!

И тут его вновь захлестнул дикий, животный ужас. Цветы пылали кровавым, нестерпимо ярким сиянием, ветви изгибались и дрожали в такт прекрасной песне. Мгновение спустя Техасец увидел совершенное, как античная статуя, тело – жрица самозабвенно раскачивалась вместе с Деревом, казалась его составной частью.

Близкая опасность подстегивала, побуждала к действиям. Мозг раскалывался от напряжения, посылая приказы телу, призывая его сопротивляться колдовскому зову, но ноги сами собой двигались вперед.

Небольшая группа беспомощных, обреченных на гибель созданий подошла к Дереву совсем близко. Джо с ужасом наблюдал, как жрица вышла им навстречу, ласково взяла первого из них за костлявый локоть и повела под сень хищно змеящихся ветвей.

Кровавые цветы вспыхнули еще ярче. Ветви изогнулись, потянулись вниз, начали удлиняться. Затем, словно атакующие змеи, они метнулись вниз, выхватили жертву из рук жрицы, обвили ее плотными кольцами и мгновенно унесли вверх. Из омерзительно шевелящегося клубка донесся душераздирающий вопль ужаса. Через мгновение клубок ветвей распался – в его сердцевине не было ничего. Несчастный словно растворился… А тем временем жрица уже выбрала новую жертву.

Техасец Джо продолжал идти. Цветы уже потянулись в его сторону. Теперь, с близкого расстояния, эти огненные ненасытные пасти были видны во всех подробностях. Ветви начали вытягиваться, голодными кобрами сползая все ниже, к беспомощной жертве. К нему. Жадные, обжигающие щупальца обвились вокруг Техасца, оторвали его от земли – и в тот же самый миг правая рука разведчика механически, словно отпущенная пружина, метнулась к расстегнутой кобуре. Он отчаянно пытался высвободить руку с оружием из тесных змеиных колец. Судя по всему, Таг впервые столкнулся с попыткой сопротивления – волшебная музыка, гремевшая в ушах Джо, превратилась в низкий гневный рев. Ветви потащили непокорную жертву вверх, к чудовищной пасти, едва различимой в туманном воздухе.

Высвободить руку не удалось. Тогда Техасец попытался хотя бы повернуть ее так, чтобы ствол бластера был направлен на судорожно корчащееся Дерево. Он смутно догадывался, что нет никакого смысла стрелять в призрачное чудовище, принадлежащее к иному, неземному миру. Только Дерево материально, а потому уязвимо.

– Будем надеяться, что уязвимо, – пробормотал Джо. – Вот только бы повернуть хоть немного руку…

Гневный рев чудовища превратился в ровный, монотонный гул, пронизывавший тело Джо насквозь. Ослепленный и оглушенный, Техасец судорожным усилием развернул руку еще на несколько градусов и выстрелил.

Он не видел, куда ударил пучок яростного голубого пламени, но уже через мгновение по хищному дереву пробежала волна дрожи, гул сменился нестерпимым визгом и смолк.

А затем мир взорвался. Не успел еще Джо изумиться наступившей тишине, как перед глазами у него потемнело, и он провалился в черную бездну забвения.

Техасец Джо приходил в себя долго и мучительно, словно после кошмарного сна. С трудом открыв глаза, он увидел над собой алмазную россыпь звезд и яркое, быстро ползущее пятнышко Фобоса.

– Марс! Только что же я здесь, на Марсе, делаю?

Он лежал, смотрел на Фобос, изредка смаргивал и вылавливал из памяти осколки недавних событий. Когда из этих осколков начала составляться относительно связная картина, Джо заставил свое нестерпимо болевшее тело принять сидячее положение. Оглядевшись по сторонам, он удивленно присвистнул. Техасец находился в центре большой, круглой, абсолютно гладкой площадки, покрытой толстым слоем мельчайшей каменной пыли. Площадку окаймляли какие-то завалы, скорее всего – руины Илара. Только если прежде по остаткам стен можно было угадать контуры древнего города, то теперь некая нечеловеческая сила разбросала их во все стороны. А в самом центре руин эта загадочная сила попросту перетерла все камни в порошок. И там, в эпицентре, находился Техасец Джо, целый и невредимый.

Казалось, что воздух все еще дрожит от сокрушительного взрыва. У человека не было взрывчатых веществ, способных причинить такие сокрушительные разрушения. Вывод один – это сделало необыкновенное существо.

Стены сумеречного мира были построены не Иларом, а самим Тагом, и держались эти стены не сами по себе, а подпитываемые колоссальной энергией Тага. Когда дерево получило смертельную рану, связь Тага с материальным миром нарушилась, ничем не удерживаемые стены распались, выплеснув неимоверную энергию.

Но почему же уцелел он сам? Скорее всего, ветви Дерева все-таки успели подтащить его достаточно близко к Тагу, и тело чудовища защитило его от взрыва, перед которым не устояла бы никакая материальная броня. После того как Таг утратил всякий контакт с материальным миром, Джо вывалился из сумеречного мира в свой, нормальный – туда, где прежде стоял колодец, ведь именно в этом месте находился переход между двумя мирами. Техасец благополучно шлепнулся в каменную пыль, ну а Таг… Таг, надо думать, исчез в каком-нибудь адском измерении.

Джо вздохнул, осторожно потрогал раскалывающуюся от боли голову и, тяжело охнув, встал на ноги.

Ну и сколько же все это продолжалось по марсианскому времени? Минуту? Или год? Сказать нельзя, но лучше на всякий случай полагать, что доблестные патрульные продолжают поиски опасного преступника.

Покачав головой, разведчик устало поплелся к ближайшей груде камней, в надежде на подходящее убежище.

Глава 3

ЧЕРНАЯ ЖАЖДА

Техасец Джо сидел на корточках у стены пакгауза и смотрел в черное небо; венерианская ночь навалилась на набережную порта ватной тишиной. Джо не слышал ни звука, кроме вечного как мир плеска волн о сваи, а зеленая звездочка, низко повисшая над горизонтом, наполняла его сердце смутной тоской по дому. Земля… Техасец криво усмехнулся – вряд ли Земля встретила бы своего непутевого сына с особым восторгом.

Зеленая звездочка скрылась за облаками. Тускло освещенное окно пакгауза отбрасывало на мокрую мостовую бледный прямоугольник. Из чернильной тьмы, окутывавшей набережную, донеслись звуки шагов.

Джо прислушался и досадливо сплюнул. Не важно, почему знаменитый разведчик оказался на набережной, достаточно заметить, что он ожидал услышать тяжелые мужские шаги – и был обманут в своих ожиданиях. Что может делать женщина в таком гиблом месте, да еще в столь глухой час? Даже самые отчаянные из общедоступных уличных красоток остерегались разгуливать ночью по набережным Эднеса…

Техасец подвинулся глубже в тень. Через минуту в бледном пятне света появилась стройная, закутанная в длинную темную накидку фигура. Длинные светлые волосы, ослепительно прекрасное лицо с узким подбородком и огромными, широко расставленными глазами – теперь ясно, кто эта девушка и почему она ничего не боится.

Властитель цитадели Минга занимался красавицами на продажу, примерно так же, как земные коневоды разводят кровных скакунов. Мингские девы, длинноногие, надменные богини, в совершенстве постигли высокое искусство очаровывать мужчин. В страстном стремлении украсить свой дом, свою жизнь этими словно из золота и мрамора изваянными существами богатые мужчины, не торгуясь, готовы были заплатить любую цену. Так было всегда, с того незапамятного времени, когда на берегу Великого моря вознеслись стены Эднеса.

Сказочная красота девушки, столь неожиданно появившейся на грязной безлюдной улице, служила ей лучшей защитой. Безумца, посягнувшего на мингскую деву, ждала ужасная, неминуемая кара. Никто ничего толком не знал, однако разноплеменные завсегдатаи портовых кабаков опасливо перешептывались о неких страшных, непостижимых разумом пытках.

Мингские девы появлялись в городе очень редко и только с охраной. «Подотстал парень, даже шагов не слышно», – ухмыльнулся Джо, подумав о непременном телохранителе; он чуть подался вперед, с интересом разглядывая экзотическую пташку. Движение разведчика не осталось незамеченным; девушка остановилась, вгляделась во тьму и сказала, почти пропела:

– Морячок, вы бы не хотели заработать?

Непонятное озорство заставило Джо ответить на одном из диалектов высокого венерианского.

– Благодарю покорно, но у меня несколько иные планы на эту ночь. – Девушка молчала, явно пытаясь что-нибудь разглядеть в плотной темноте.

Затем яркий сноп белого света заставил Техасца на мгновение зажмуриться. Судя по всему, пресловутые мингские девы не были красивыми пустоголовыми куклами, во всяком случае этой девушке потребовалось не больше секунды, чтобы рассмотреть собеседника и принять решение.

Она увидела высокого крепкого мужчину в комбинезоне космического разведчика; с дочерна загорелого, в шрамах лица на нее смотрели холодные, прищуренные глаза цвета стали, в которых поблескивала откровенная издевка.

– И все же, – девушка выключила фонарик, – другая плата за другую, чем я думала сначала, работу.

– Увы, – развел руками Джо. – К сожалению, я должен отказаться.

– Пятьсот. – Нежный голос звучал холодно и бесстрастно.

Невидимый в темноте, Джо задумчиво наморщил лоб. В ситуации было нечто фантастическое. С какой такой стати…

Судя по всему, девушка почувствовала его реакцию.

– Да, я понимаю, – торопливо заговорила она, – мое предложение кажется несколько странным. Дело в том, что я… я узнала ваше лицо. Вы бы не согласились?.. Вы бы не могли… Нет, я не могу объяснять все это здесь, на улице.

Джо молчал тридцать секунд – ровно столько продолжалось в его голове заседание военного совета, – а затем ухмыльнулся.

– Не на улице? – Он поднялся (по нормам вежливости – несколько запоздало). – А где?

– Дворцовый тракт, на дальней стороне цитадели Минга. Третья дверь налево от главных ворот. Скажите привратнику: «Водир».

– И…

– Да, это мое имя. Вы можете прийти через полчаса?

Джо уже был готов отказаться, но затем пожал плечами.

– Да.

– Итак, третья дверь. – Девушка коротко кивнула, плотнее запахнула накидку и растворилась во мраке.

Спустя мгновение Джо сидел, прислушиваясь к мягким, быстро затихающим звукам шагов; в его голове царил полный сумбур. Неужели все разговоры насчет абсолютной невозможности проникнуть в древнюю цитадель – пустая болтовня? И этим круглосуточно охраняемым красоткам позволяют разгуливать ночью по городу и зазывать к себе гостей? Или он попросту нарвался на чью-то неправдоподобно изощренную шуточку? Третья дверь налево… Если верить преданиям, некие таинственные силы охраняют все двери и ворота с такой неусыпной бдительностью, что даже мышь не проскользнет в цитадель Минга без дозволения Аландра, ее хозяина. Ладно, поживем – увидим.

Он подождал еще несколько минут. Волны все так же плескались о сваи; бездонную черноту неба вспорол ослепительный след взлетающего корабля, через десяток секунд докатился приглушенный расстоянием грохот двигателей.

Время поджимало. Джо неохотно встал, поправил болтавшуюся на бедре кобуру и целеустремленно углубился в таинственный для человека непосвященного лабиринт портовых конструкций. Двадцать минут быстрой ходьбы привели его к стенам огромного сооружения, известного под названием «цитадель Минга». Мрачные каменные стены сверху донизу покрывали ярко-зеленые узоры из растений, напоминавших земные лишайники. Высокие створки центральных ворот надежно скрывали от постороннего взгляда тайны и загадки древней крепости.

Джо свернул налево, миновал две прятавшиеся в глубоких нишах двери и остановился перед третьей. Грязно-зеленого цвета, она почти сливалась с поверхностью стены. Джо с минуту разглядывал ее, затем негромко постучал.

– В чем дело? – спросил высокий, чуть дребезжащий голос.

– Водир, – заговорщицки прошептал Джо и невольно усмехнулся. Сколько влюбленных побывало у этой двери, с какой отчаянной надеждой шептали они имена златовласых красавиц! Но стражи оставались непреклонными. Вполне возможно, что он – первый за долгую историю цитадели мужчина, пришедший к ее стенам по приглашению и услышавший от привратника: «Заходите».

Джо пригнулся, чтобы не стукнуться головой о низкую арку, шагнул через порог. Дверь за спиной с тихим шорохом закрылась. Оказавшись в полной, хоть глаз выколи, темноте, Техасец сжал рукоятку бластера и застыл, напряженно вслушиваясь в вязкую тишину. Через пару секунд под потолком вспыхнул слабый, призрачно-синий свет. У противоположной стены, рядом с бронзовой, богато орнаментированной дверью, стоял толстый венерианин в темно-красной униформе. Черные, как уголь, глаза искоса разглядывали ночного гостя, на мучнистом лице читалась почти не скрываемая насмешка с легкой примесью страха и… восхищения.

Техасец вопросительно посмотрел на привратника. Тот подобострастно поклонился, пробормотал: «С вашего соизволения» – и набросил Джо на плечи накидку. От мягкой, шелковистой материи исходил легкий горьковатый аромат, тяжелые складки свисали до самого пола, скрывая грубые походные сапоги. «Маскировка», – ухмыльнулся про себя разведчик и тут же брезгливо отстранился, заметив, что белые пухлые пальцы тянутся к его шее, чтобы застегнуть пряжку. Слуга не обиделся – или умело скрыл обиду. «И наденьте, пожалуйста, капюшон», – пробормотал он, наблюдая, как Джо возится с пряжкой. Глубокий капюшон полностью спрятал выгоревшие под палящими лучами многих солнц волосы, окутал тенью задубленное ветрами чужих миров лицо.

Венерианин открыл тяжелую бронзовую дверь и повел Техасца по длинному, уходящему вправо коридору. Стены покрывала резьба, такая мелкая, что на первый взгляд их поверхность казалась гладкой; сапоги утопали в глубоком ковре. Проходя мимо освещенных дверей, из-за которых доносились приглушенные голоса, Джо привычно сжимал рукоятку бластера, но тревога неизменно оказывалась ложной, двери не открывались.

События пока развивались на удивление гладко. Почему? Либо легенды сильно преувеличивают неприступность цитадели Минга, либо – и это было бы гораздо хуже – Аландр намеренно пропустил его в свои владения. С какой целью?

Миновав ажурную дверь (Господи, неужели это и вправду кованое серебро?), они попали в другой коридор. Не менее роскошный, на этот раз – плавно поднимавшийся вверх, он заканчивался бронзовой, тускло поблескивающей лестницей. За все это время они не встретили ни души. Из-за дверей слышались невнятные голоса, обрывки музыки и смеха, но коридоры так и оставались загадочно пустынными. Невероятная удача? Или приказ?

Они шли по коридорам, прямым и изогнутым, поднимались и опускались по лестницам, обычным и винтовым; Техасец уже перестал понимать, в какую сторону он идет. В воздухе ощущалась смутная угроза, память непрошенно подсказывала легенды о страшных тайнах Минга. Пальцы Техасца судорожно стискивали рукоятку бластера, нервы были напряжены, как стальная пружина. «Слишком все просто. Неприступная крепость, охраняемая таинственными силами… И вдруг какой-то космический бродяга проник в самое ее сердце, ничем не прикрытый, кроме какого-то плащика. Маскировка… а то, что я на голову выше любого венерианца, – это тоже под капюшоном незаметно? Хоть бы кто встретился, хоть бы кто спросил, почему я разгуливаю здесь?»

Тем не менее пока что все шло как по маслу – за исключением, может быть, одного эпизода. Когда Джо проходил мимо очередного входа в темный боковой коридор, оттуда донесся странный шелест, словно по каменным плитам волокли что-то тяжелое и скользкое; шедший впереди провожатый вздрогнул, оглянулся, заметно ускорил шаги и успокоился только через несколько минут, когда источник загадочного звука остался далеко позади.

В конце концов, после бесконечного петляния по безлюдным, полутемным коридорам, где из-за дверей доносились невнятные звуки, а во тьме таились неведомые опасности, они достигли небольшого зала со сводчатым потолком и стенами, отделанными резным перламутром; по левой стене зала тянулся ряд низких, чеканного серебра дверей. В полной тишине раздался скрип петель, Джо мгновенно выхватил бластер и чуть не провалился сквозь пол от смущения. В темном проеме появилась стройная женская фигура в длинном белом платье; сдавленно вскрикнув, она рухнула на колени. Джо вернул бластер в кобуру (слава Богу, что широкий плащ скрыл эти нервозные манипуляции оружием) и шагнул к распростертой, дрожащей от страха девушке. Привратник отчаянно махнул рукой, по его лицу катились крупные капли пота, взгляд широко распахнутых глаз беспокойно метался. Заметив эти признаки панического ужаса, Джо приободрился и даже повеселел. Страх, что тебя застукают на месте преступления, легко объясним и понятен, с подобными опасностями можно бороться. Гораздо хуже, когда в спину тебе смотрят неведомо чьи глаза, когда в темных коридорах ползает какая-то мерзость…

Тем временем провожатый остановился перед одной из дверей, приблизил лицо к серебряной решетке и что-то прошептал. Долго ждать не пришлось. «Молодец!» – ответил еле слышный голос, дверь приоткрылась. Слуга картинно преклонил колени; на его лице, еще хранившем следы недавнего ужаса, снова появилось чуть насмешливое выражение. Дверь распахнулась. Не ожидая особого приглашения, Джо шагнул через порог.

Выдержанная в зеленых тонах комната напоминала морской грот – низкие зеленые диваны, обтянутые зеленой парчой стены, зеленый, как весенняя трава, ковер, а посреди всего этого великолепия – златовласая красавица Водир в изумрудном бархатном платье. На ее губах играла легкая улыбка, из-под длинных пушистых ресниц загадочно поблескивали черные, как у всех уроженцев Венеры, глаза.

– Могу я снять эту штуку? – Джо раздраженно подергал край осточертевшего капюшона. – Здесь мы, надеюсь, в безопасности?

– В безопасности! – Водир коротко рассмеялась. – Снимайте, если хотите, – мы зашли слишком далеко, чтобы придавать значение такой ерунде.

Джо расстегнул пряжку и сбросил накидку на пол, непрерывно чувствуя на себе пристальный, изучающий взгляд.

Часом раньше, на набережной, Водир едва успела рассмотреть этого землянина и теперь не скрывала своего любопытства. Дочерна загорелое, иссеченное шрамами лицо, светлые, настороженные глаза, а также грубый, видавший виды комбинезон и рукоятка какого-то оружия, торчащая из расстегнутой кобуры, – все это выглядело довольно неуместно в комнате, похожей на шкатулку для драгоценностей. Разумеется, девушка не могла, да и не пыталась, разобраться, какие из шрамов, изуродовавших это лицо, оставлены ножом, а какие – когтями зверей, не отличала следы пьяных драк от ожогов бластера. Тем не менее ей были понятны осторожность и решительность, сквозившие в каждой его черте. И еще глаза – холодные и безжалостные, цвета стали. Глаза убийцы.

Самый подходящий для ее планов человек, лучше не найдешь. Его имя было известно даже здесь, в перламутровых покоях цитадели Минга, но если бы Водир никогда и не слышала о Техасце, ей хватило бы одного взгляда, чтобы понять: на этого человека можно положиться, он справится. А если нет – значит, задуманное не под силу никому из смертных…

– Техасец… Джо, – задумчиво прошептала Водир.

– К вашим услугам, – последовал ироничный поклон.

Водир продолжала изучать разведчика, как придирчивая покупательница – сомнительный товар; через минуту Джо не выдержал.

– Так что же вам угодно?

– Я хотела воспользоваться услугами кого-нибудь из портовых бродяг. В порту много бродяг, но зачем связываться с ними, если есть ты, землянин…

Водир приблизилась к Джо, ее руки легли ему на плечи, губы слегка раздвинулись.

Техасец заглянул в угольно-черные, полуприкрытые длинными ресницами глаза. Он знал венерианцев и женщин; ему было понятно, чем вызвана столь неожиданная вспышка страсти. Джо сделал вид, что ничего не заметил.

Водир не смогла скрыть своего удивления.

– Не думала, что земляне такие холодные. Разве я не желанна? – насмешливо прошептала она.

Кажущаяся холодность стоила Джо огромных трудов, ведь красота мингских дев оттачивалась веками, а в сложном искусстве обольщения они не знали себе равных. Изумрудный бархат облегал тело Водир, как вторая кожа, от золотых волос исходил тонкий пьянящий аромат, в ее объятиях загорелся бы самый бесчувственный чурбан, растаяло бы самое ледяное сердце…

Джо высвободился из кольца нежных рук и отступил на два шага.

– Нет, – криво усмехнулся он. – Нет. Ты работаешь по высшему классу, но, дорогая, возникает один интересный вопрос: зачем?

– Что ты имеешь в виду?

– Прежде чем ввязываться в эту историю, я должен подробно в ней разобраться.

– Дурак, – снисходительно улыбнулась Водир. – Ты и так уже влип в нее по самые уши. Переступив порог Минга, ты отрезал себе все пути к отступлению.

– Но ведь это было так просто, я проник сюда без малейших затруднений.

Глаза Водир настороженно сузились.

– Так ты тоже? Ты тоже это заметил?

– Послушай, – предложил Джо, – давай присядем, и ты мне все по порядку расскажешь.

Водир взяла его за локоть и подвела к низкому широкому дивану. В ее манерах чувствовалось инстинктивное, очевидно уже в генах заложенное кокетство, однако молочно-белые нежные пальцы заметно подрагивали.

– А чего ты, собственно, так боишься? Смерть бывает только раз, и мимо этого единственного раза все равно не проскочишь.

– Нет, – покачала головой Водир, – тут совсем другое. Во всяком случае… я не могу тебе объяснить, сама не очень понимаю, чего именно я боюсь. Как бы там ни было, очень странно, что ты проник сюда совершенно беспрепятственно.

– Странно, – согласился Джо. – Мы не видели ни охранников, никого, будто все вымерли. И только у твоих покоев из двери выскочила какая-то девушка.

– И?.. – Глаза Водир широко распахнулись.

– Плюхнулась на колени, как подрубленная. Кланяется и дрожит, неужели я в этом балахоне такой страшный?

– Все в порядке, – облегченно улыбнулась девушка. – Она приняла тебя за… – она запнулась, словно боясь произнести страшное слово, – …за Аландра. У него точно такая же мантия. Аландр заходит сюда очень редко и…

– Неужели он такое чудовище? – прервал ее Джо. – Девица рухнула, словно ей поджилки подрезали.

– Тише, тише! – испуганно прошептала Водир. – Нельзя так говорить. Он… он… ну конечно же, она встала на колени и спрятала лицо. Жаль, что я сама… – в ее глазах стоял дикий, почти животный ужас.

– О чем ты? – резко спросил Джо.

– Разве ты сам не чувствуешь? – зябко поежилась Водир. – Всегда и везде, всегда и везде эта приглушенная, всепроникающая злоба. Ею пропитан сам воздух, неужели ты не почувствовал?

– Похоже, – кивнул Джо. – Жутковатое такое ощущение, будто кто-то подсматривает из-за угла, прячется в темных закоулках.

– Злоба… – слова полились беспорядочным неудержимым потоком, – я чувствую ее везде, не спрятаться… она впиталась в меня, сделалась частью моего тела, моей души… она…

«Ну вот, – с тоской подумал Техасец, – только истерики нам и не хватало».

– А кто тебе сказал, где меня найти?

– Даже не подозревала, что ты в этом городе, вообще – на Венере. – Водир уже вполне владела собой. – Я просто искала какого-нибудь бродягу, для совершенно другого дела. Стоило тебе заговорить… когда я разглядела лицо, то поняла, кто передо мной. Я много слышала о тебе и сразу подумала – он мне поможет, а если нет, тогда никто это не сделает.

– Но в чем же все-таки дело? Как я могу тебе помочь?

– Эта история… – вздохнула Водир. – Вряд ли ты воспримешь ее серьезно. Но я-то знаю, точно знаю… Тебе известны рассказы о цитадели?

– Так, в общих чертах.

– Не знаю, сможешь ли ты все это понять. Здесь, на Венере, мы ближе к своим истокам, чем вы – к вашим. На Земле цивилизация развивалась достаточно медленно, и к тому времени, когда люди задумались о своем происхождении, они достаточно удалились от истоков, чтобы не видеть их ясно, чтобы не понимать… А мы – те из нас, кто оглядывается – видим первородную тьму слишком живо, слишком отчетливо… Что я видела, что я видела… – Она спрятала лицо в ладони.

В порывистом, театрально-красивом движении сквозило все то же неистребимое кокетство, но Джо уже не замечал таких подробностей; он опасливо оглянулся – и тут же обругал себя за эту слабость. В комнате повисла тяжелая, зловещая тишина. Через полминуты Водир подняла голову, отбросила назад упавшие на лицо волосы и крепко сцепила руки на коленях.

– Цитадель Минга, – продолжила она, – возникла в далекой древности. Когда Фар-Турса и его воины вышли из чрева морской лягушки, они поселились не на пустом месте, а у стен Минга. Переговорив с Аландром, они купили у него девушек, с этого и начался наш народ. Можно усомниться в любых деталях этого мифа, кроме одной, самой главной: цитадель появилась прежде всего прочего. Аландр жил в своей твердыне, выращивал златокудрых дев, как цветы, обучал их искусству обольщения мужчин, охранял их – таинственными средствами и оружием – от любых посягательств, а потом продавал, назначая на свой товар цены, доступные лишь немногим. Аландр всегда был и всегда будет. Я его видела, однажды… Он появляется очень редко, при его приближении нужно встать на колени и как можно скорее укрыть лицо… Я встретила его в коридоре и… и… он такой же высокий, как ты, землянин, а глаза у него, как… как черные бездонные провалы. Я заглянула в эту космическую пустоту – тогда я не боялась ни черта, ни дьявола – я посмотрела ему в глаза и только потом встала на колени, укрыла лицо, и с того момента я живу в вечном, неизбывном страхе. Я заглянула в бездонные озера зла. Тьма, пустота и зло. Безличное, ни на кого и ни на что не направленное. Стихийное… первородный ужас. Теперь я точно знаю, что Аландр не принадлежит к нашему, смертному племени. На долгом пути своего развития жизнь поменяла много кошмарных обличий. В глазах Аландра нет ничего, и я посмотрела в них – и это стало моим проклятием.

Голос Водир задрожал и стих; она молчала, вглядываясь в даль своих воспоминаний. Джо терпеливо ждал.

– Я проклята, обречена. – Девушка говорила с отрешенным спокойствием. – Нет, подожди, это не мания преследования и не истерика. Я не рассказала еще самого страшного. Не знаю, сможешь ли ты поверить… Чтобы понять это, достаточно повнимательней отнестись к легендам. Аландр жил на берегу моря, один, в неприступной крепости – и разводил своих златовласых дев. Не на продажу, ведь никаких покупателей еще и в помине не было. Зачем? Откуда он взял образец? К тому же идеальная красота девушек свидетельствует о сотнях лет упорной работы, о смене десятков поколений. Жить в полной безвестности, на краю мира, населенного полудикими племенами, разводить ослепительных, несравненных красавиц – зачем все это? Кажется, я угадала причину…

Она помолчала – и вдруг последовал неожиданный вопрос.

– Как ты думаешь, я красива?

– Да, – кивнул Джо. – Я не мог себе и представить, что возможна такая красота.

– А ведь в крепости есть девушки, рядом с которыми я – невзрачная дурнушка. Их не видел ни один мужчина, кроме Аландра, но Аландр не в счет, его нельзя считать обычным смертным. Не видел – и никогда не увидит, их не будут продавать. Через какое-то время они просто исчезнут… Женская красота безгранична. Кроме тех красавиц, о которых рассказывают нам их служанки, есть и другие, слишком прекрасные для обычного взора, во всяком случае, у нас ходят такие слухи. Красота, на которую почти невозможно смотреть… Но люди могут не опасаться за свои глаза; чтобы купить красоту, спрятанную в тайных покоях Минга, не хватит всех сокровищ. Она не продается. Столетие за столетием Аландр доводит красоту до умопомрачительного совершенства – только затем, чтобы запереть ее в тайных покоях своей крепости, под такой строгой охраной, что даже слухи о ней не проникают во внешний мир. А потом неведомые миру красавицы бесследно исчезают. Куда? Почему? Каким образом? Много вопросов и ни одного ответа. Именно это меня и страшит. Не обладая даже малой долей красоты этих девушек, я обречена на ту же, что и они, судьбу. Я посмотрела в глаза Аландра и прочитала свой приговор. Я знаю, что вскоре мне придется заглянуть в них снова – знаю и трепещу от ужаса перед тем, что кроется в их запредельной тьме. Скоро я исчезну, окружающие удивятся – куда, пошепчутся немного, а потом забудут. Так уже бывало, и не раз. Что же мне делать?

Глухо застонав, Водир бросила на Техасца отчаянный взгляд и тут же опустила глаза.

– А теперь, – виновато продолжила она, – я и тебя втянула в эту историю. Пригласив сюда постороннего мужчину, я нарушила законы и традиции. И все получилось – слишком просто, подозрительно просто. Скорее всего, смертный приговор тебе подписан. Теперь я это понимаю, вернее – чувствую. Это ощущение разлито в воздухе, оно захлестывает меня и угнетает. В страхе за себя я искала твоей помощи – и погубила нас обоих. Теперь я знаю, что тебе не выйти отсюда живым, что он… что оно… скоро придет за мной – и пусть бы за мной, это было неизбежно, но теперь погибнешь и ты… Что же я наделала…

– Ты не могла бы поподробнее, – нетерпеливо оборвал ее Джо. – Что нам все-таки конкретно угрожает? Яд? Охранники? Ловушки? Гипноз? Нужно же все-таки знать, к чему готовиться.

Водир испуганно молчала.

– Ну? – не отступал Джо. – Ты можешь хотя бы намекнуть?

Дрожащие от страха губы нерешительно разжались.

– Стражи… Стражи, они… – Ее лицо исказилось беспредельным ужасом, глаза остекленели.

Джо почти физически ощущал за этими пустыми черными окнами поток некой чуждой, непреодолимой силы.

Водир вытянула руки вперед и медленно, как сомнамбула, встала. По спине Техасца пополз холодок страха; он выхватил бластер из кобуры и стремительно поднялся на ноги.

Воздух в комнате ритмично содрогался; после третьего взмаха невидимых крыльев Водир четко, словно робот, развернулась и пошла к двери. Джо нерешительно тронул ее за плечо и тут же отдернул руку, почувствовав нечто вроде удара электрическим током; невидимые крылья все так же взбивали воздух. Водир открыла дверь и покинула комнату.

Техасец не делал больше попыток пробудить в девушке сознание; он шел за ней следом, чуть пригнувшись и не спуская пальца с курка. В безлюдном, как и все прежние, коридоре, куда свернула Водир, царила абсолютная тишина, однако здесь тоже ощущалось мерное содрогание воздуха.

Девушка шагала скованно и напряженно, словно марионетка, направляемая чужой рукой. Серебряная дверь в конце коридора оказалась открытой; сразу за ней путь разветвлялся, однако дверь в правой стене, ведущая в поперечный коридор, была заперта на два крепких засова. «Ну вот, можно не мучиться с выбором».

Коридор шел под уклон; время от времени попадались поперечные ответвления, но все они неизменно оказывались запертыми. Серебряная дверь в конце коридора открывалась на площадку винтовой лестницы. Водир направилась вниз; ее ноги двигались с бездумной точностью рычагов какого-то механизма, рука ни разу не притронулась к перилам, этажом ниже Джо увидел наглухо запертую дверь, то же самое было и на следующем этаже, и далее… Лестница казалась бесконечной, через некоторое время осветительные плафоны стали встречаться все реже и реже, а свет от них все тусклее и тусклее. Глядя сквозь решетки запертых дверей, он видел вместо прежней роскоши голые каменные стены, вдыхая воздух, ощущал не пряные ароматы, а солоноватую, затхлую сырость.

Техасец уже приготовился к тому, что спуск будет продолжаться вечно, когда за очередным витком лестницы открылась ровная каменная площадка. Водир исчезла в черном зеве распахнутой настежь двери; он зябко поежился и шагнул следом.

В дальнем конце коридора, за массивными коваными воротами матово чернел длинный занавес. Водир подошла к нему, ее изумрудное платье и золотые волосы четко нарисовались на угольно-черном фоне и пропали во мраке, как задутая ветром свеча; Джо чуть помедлил и раздвинул тяжелые складки.

В первое мгновение ему показалось, что у этого зала нет стен – задрапированные черным, почти не отражающим света бархатом, они казались провалами в космическую пустоту. Тусклый свет лампы прямо над огромным эбеновым столом выхватывал из мрака высокую мужскую фигуру в длинной пурпурной мантии.

Аландр стоял совершенно неподвижно, чуть склонив покрытую капюшоном голову; под черными нависшими бровями в черных жерлах устремленных на полускрытого занавесом Техасца глаз остро сверкали крошечные огоньки. Джо содрогнулся, словно от укола двух раскаленных рапир, еще крепче сжал рукоятку бластера и переступил порог.

Водир шла по залу скованно, и все равно в ее движениях была заметна никакими силами не истребимая грация. В двух шагах от высокой зловещей фигуры она остановилась, вздрогнула, как от удара хлыстом, а затем упала на колени и зарылась лицом в черный ковер.

Кинжальный взгляд непроницаемых, нечеловечески пустых глаз ни на мгновение не оставлял Техасца.

– Я – Аландр, – пророкотал глубокий голос.

– Знаю, – кивнул Джо. – И ты меня тоже знаешь.

– Да, – бесстрастно отозвался Аландр. – Ты – Техасец Джо. Преступник с Земли. Так вот, сегодня ты преступил еще один закон, последний в твоей жизни. Сюда не приходят без приглашения, а если приходят, то не уходят.

В подземном логове повисла тяжелая, угрожающая тишина. Джо хищно, по-волчьи ухмыльнулся, вскинул бластер – и застыл, парализованный бешеным смерчем ослепительных вспышек. Вспышки крутились все медленнее и наконец сошлись в две остро сверкающие точки…

Руки Техасца болтались, как плети, ослабевшие пальцы с трудом удерживали многотонную тяжесть оружия, окаменевшее тело казалось чужим и далеким. На губах Аландра появилась снисходительная улыбка. Кинжальный взгляд оставил Техасца и небрежно скользнул по золотым волосам Водир, по застывшему в поклоне телу.

– А у вас, на Земле, есть у вас такие девушки? – Вопрос был задан на удивление просто и буднично.

Джо встряхнул головой, пытаясь справиться с внезапным приступом головокружения; странным образом переход от смертельных угроз к непринужденной болтовне показался ему совершенно естественным.

– Нет, – пробормотал он, – я не видел таких девушек, нигде и никогда.

– Она успела тебе рассказать о том, что у меня есть несравненно лучшие экземпляры. И все же… эта Водир интересна не столько своей красотой, сколько другими, более важными качествами. Ты обратил на это внимание?

В глазах Аландра не было и тени насмешки. Джо смутно ощущал чудовищную нелепость этой почти светской беседы и все же был вынужден ее поддерживать.

– Все мингские девы обладают больше, чем красотой…

– Нет, речь идет не о шарме. У этой девушки есть отвага, интеллект. Откуда? Просто ума не приложу, ведь отбор проводится по совершенно иным параметрам. Но я заглянул однажды в ее глаза и увидел там нечто более привлекательное, чем красота. Я призвал ее к себе – а следом явился Техасец Джо. Догадываешься, почему ты до сих пор жив?

Джо потрясенно молчал.

– Потому, что в твоих глазах тоже есть нечто весьма интересное. Отвага и безжалостность – и даже, пожалуй, определенная сила. Целостность характера. Такими вещами не стоит разбрасываться, лучше использовать их по делу.

Техасец внутренне напрягся. За этими небрежными фразами угадывалось ледяное дыхание смерти, а также других, несравненно худших вещей, о которых со страхом перешептываются в эднесских барах.

Водир негромко застонала и пошевелилась. Взгляд Аландра вновь скользнул по распростертому на полу телу.

– Встань.

Девушка неуверенно поднялась и застыла с низко склоненной головой; в ее движениях уже не было механической скованности.

– Водир!

Она обернулась, и Техасец похолодел от ужаса, увидев девушку, бесконечно непохожую на недавнюю перепуганную Водир. В ее глазах таилось таинственное знание, прекрасное лицо превратилось в напряженную маску, едва скрывающую дикий, рвущийся наружу ужас. Все продолжалось не дольше секунды, затем Водир снова склонила голову перед Аландром; Джо показалось, что в самый последний момент в ее глазах промелькнула отчаянная мольба…

– Пошли.

Аландр повернулся и неспешно пошел в глубь зала. Дрожащая от напряжения рука Техасца начала подниматься – и снова упала. Нет, лучше подождать. Он присоединился к Аландру. Замыкала процессию Водир.

Черный проем арки еле угадывался на фоне бархатной драпировки. Следуя за Аландром, Джо шагнул через порог – и утратил зрение. В тщетной попытке защититься от всепоглощающей тьмы он вскинул бластер, но спустя мгновение тьма рассеялась.

– Барьер, охраняющий непорочность всех моих… красавиц, – не оборачиваясь, пояснил Аландр. – Ментальный барьер, непроходимый без моего на то согласия.

Бесшумно ступая по мягкой ковровой дорожке, Джо размышлял над праздным, в сущности, вопросом – проходила ли прежде этим путем хоть одна живая человеческая душа? Приводил ли этот… дьявол сюда своих златокудрых дев? А если да – то как? В нормальном состоянии, или так же, как несчастную Водир – насытив предварительно безымянным, невообразимым ужасом?

Коридор шел под уклон, свет быстро тускнел, легкий сквозняк приносил снизу резкий влажный запах соли.

– Там, куда ты идешь, не был прежде ни один мужчина, кроме меня самого. – Бесстрастный голос Аландра казался составной частью тишины. – Меня интересует реакция неподготовленного человека на… на то, что ты сейчас увидишь. Я достиг… возраста, – он негромко рассмеялся, – когда возникает страсть к экспериментам. Смотри!

Джо зажмурился от ослепительной вспышки. В бесконечно долгое мгновение, когда яростный свет пробивался сквозь плотно сжатые веки, ему показалось, что все странным, необъяснимым образом изменяется, вплоть до каменных стен. Открыв наконец глаза, он обнаружил, что стоит в конце длинной галереи, освещенной мягким, полупризрачным сиянием. Стены, пол и потолок галереи были сложены из сверкающего камня. Вдоль стен стояли низкие диваны, в центре голубела чаша большого бассейна. И среди всего этого великолепия…

Джо замер, почти не веря своим глазам. Аландр с откровенным интересом наблюдал за его реакцией, Водир стояла, склонив голову, все так же странствуя в адских глубинах.

Мингские девы – нет, настоящие богини, златовласые ангелы. Одетые в фиолетовые, изумрудно-зеленые, голубые платья, они отдыхали на диванах, парами гуляли вокруг бассейна. От их красоты, их безупречного изящества кружилась голова, перехватывало в горле… У них были поразительные лица – яркие, ослепительно прекрасные и абсолютно бездушные. На лице Водир, прежней Водир, сменялись самые разнообразные чувства – страх и боль, мужественная решительность и раскаяние, здесь же Джо видел безупречную физическую красоту – и не более.

– Ты находишь их очень красивыми? – усмехнулся Аландр. – Ну что ж, продолжим экскурсию.

Джо непрерывно чувствовал на себе изумленные взгляды обитательниц этого подземного рая. Девушки почти не обращали внимания на привычную фигуру Аландра, брезгливо отворачивались от Водир – но невиданное, полумифическое существо – мужчина в грубых сапогах и комбинезоне!

Сказочная, похожая на сон галерея осталась позади, серебряные ворота услужливо распахнулись, за короткой, уходившей вниз лестницей открылся еще один тускло освещенный коридор; по его левой стороне тянулся ряд черных занавесок. Аландр остановился перед одной из них.

– Наиболее ценные жемчужины хранятся отдельно, поштучно. Вот, например… – Он раздвинул тяжелые складки.

Свет, брызнувший из зарешеченного окошка, нарисовал на противоположной стене четкий геометрический узор; не дожидаясь приглашения, Джо шагнул вперед.

Он увидел комнату, задрапированную темно-лиловым бархатом. У дальней стены, прямо напротив окошка, стоял диван. Сердце Техасца бешено заколотилось. На диване мирно спала девушка. И если в галерее он встретил богинь, то красота этой девушки далеко превосходила самые смелые порождения человеческой фантазии; лицо излучало почти осязаемый поток гипнотического очарования. Джо боялся вздохнуть, боялся пошевелиться, он начисто забыл о своем смертельно опасном положении…

– Проснись, – прогудел сзади голос Аландра.

Длинные пушистые ресницы задрожали, прекрасное лицо словно осветилось изнутри. Женщина плавно села, тем же самым длинным текучим движением встала и улыбнулась. Джо едва не зажмурился от этой слепящей улыбки. Затем она прижала правую ладонь ко лбу и согнулась в глубоком, почтительном поклоне.

Аландр опустил занавеску, пронзил Техасца холодным блеском глаз и улыбнулся.

– Пошли.

Рука Аландра откинула четвертую по счету занавеску, и у Техасца перехватило дыхание. Стоя на цыпочках, девушка изгибалась в каком-то медленном, экзотическом танце; ее красота, изящество каждого ее движения завораживали, притягивали как магнит.

Потрясенный Джо намертво вцепился в прутья решетки, голова его шла кругом. Это изумительное, недостижимое тело вызывало у него бешеную, безнадежную жажду, он мог бы держать его в руках годами, столетиями, никогда не пресыщаясь, стремясь ко все большему и большему, невозможному для плоти удовлетворению. Красота этой девушки разожгла в его душе желание. Больше, чем телом девушки, он хотел обладать ее очарованием; это безумное, неосуществимое желание сотрясало его с головы до ног, сжигало адским огнем. Не в силах вынести пытку красотой, он разжал пальцы и отшатнулся.

Аландр коротко рассмеялся и опустил занавеску.

– Идем. – В рокочущем голосе звучала снисходительная насмешка.

Путь оказался долгим; Аландр остановился наконец перед занавеской, еле сдерживавшей рвущееся изнутри сияние.

– Здесь, – сказал он, – мы имеем один из образцов чистой, незамутненной красоты. Смотри.

На этот раз Джо хватило одного взгляда. Его рассудок дрогнул и помутился под напором волн, неудержимо накатывавших сквозь зарешеченное окно. Одно, всего лишь одно мгновение созерцал он самое воплощение Красоты, и этого хватило, чтобы разорвать его душу в клочья, вывернуть наизнанку. А затем он закрыл глаза рукой, словно спасаясь от ослепительного сияния солнца.

Занавеска опустилась. Техасец стоял, прижавшись спиной к стене, и пытался успокоить бешено бьющееся сердце, дыхание вырывалось из его груди хриплыми, судорожными толчками. Глаза Аландра горели странным зеленым огнем, на мрачном лице лежал смутный отблеск непонятной, но устрашающей… жажды!

– Придется прервать этот эксперимент, ты, того и гляди, рассудок потеряешь. А ведь у меня с тобой связаны некоторые планы… И все-таки, землянин, мне очень интересно – ты хоть начинаешь понимать, зачем все это делается?

Зеленое свечение в глазах Аландра померкло; Джо передернул плечами, стряхивая зябкое ощущение близкой опасности, и перехватил рукоятку бластера. Привычная шершавость рифленого металла влила в него новые силы, но одновременно напомнила о близящейся развязке. Человек, получивший доступ к сокровеннейшим тайнам Минга, не может надеяться на пощаду. Скоро Аландру надоест эта игра, и тогда – смерть, странная, чудовищная. Нельзя, чтобы решительный момент застал тебя врасплох. Один, только один взмах клинком яростного голубого пламени, Господи, я ведь прошу тебя совсем о немногом…

– У тебя в глазах смерть, – улыбнулся Аландр. – Неужели, землянин, в твоем мозгу нет места ни для чего, кроме убийств и сражений? А как же элементарное любопытство? Для чего я показал тебе все это? Да, ты умрешь, но без мучений, скорее даже приятным образом. И что такое, в сущности, смерть, ведь она неизбежна, остаются только два вопроса – «как» и «когда». Так вот, послушай – по некоторым причинам я хочу взломать панцирь самосохранения, под которым спрятан твой мозг. Дай мне заглянуть поглубже – если только в тебе есть глубина. В таком случае твоя смерть будет полезной – и приятной. А иначе… иначе черные твари хоть слегка утолят свой вечный голод. Твоя плоть напитает их – так же, как сладчайший из напитков питает меня. Подумай.

Глаза Техасца сузились. Сладчайший из напитков… Опасность, опасность – тревожно звенело в его голове, он знал – звериным чутьем ощущал, насколько опасно открывать мозг перед кинжальным взглядом Аландра…

– Пошли, – сказал Аландр, и они последовали за ним – напряженный, как струна, Джо и Водир, все так же погруженная в созерцание запредельной, неведомой тьмы.

Коридор плавно превратился в широкий сводчатый проход, затем дальняя его стена исчезла, как будто испарилась, и они оказались в открытой галерее, над черной, тяжело колышущейся массой воды. Джо не сдержал изумленного восклицания – только что они находились глубоко под землей, бродили по низким, выбитым в камне тоннелям, и вдруг перенеслись на берег огромного необозримого океана.

Далеко внизу медленно перекатывались темные волны; Техасец даже не был уверен, что это вода, а не черная вязкая слизь. Огромная, почти неразличимая во мраке тварь пробила маслянистую поверхность, чтобы тут же, с тяжелым плеском, снова исчезнуть в бездонной пучине; по воде – по тому, что казалось водой – разошлись медленные круги.

– Так вот, – Аландр говорил, не отрывая глаз от кошмарного, словно в страшном сне увиденного океана, – жизнь очень стара. Есть много рас, несравненно более древних, чем человечество. Например – моя. Жизнь возникла в черной океанской пучине и поднималась к свету по многим, бесконечно разнообразным путям. Некоторые расы достигли зрелости и обрели глубокие знания еще в те незапамятные времена, когда ваши предки беззаботно цеплялись хвостами за сучья тропических деревьев. И многие столетия – по вашему, человеческому счету – я жил в этом замке, жил и взращивал красоту. Затем я начал продавать наименее совершенных красавиц, возможно – чтобы намекнуть людям на непостижимую для них истину. Ты начинаешь понимать? Моя раса находится в отдаленном родстве с теми, кто питается человеческой кровью, в более близком – с теми, которые пьют не кровь, а жизненную энергию. Мои вкусы еще рафинированнее. Я пью красоту. Я питаюсь красотой. Да, да, питаюсь, в самом буквальном смысле этого слова. Красота не менее материальна, чем кровь – в некотором смысле. Это отдельная, отличная от других, субстанция, содержащаяся в плоти мужчин и женщин – или, если хотите, не субстанция, а сила. Ты, вероятно, заметил некоторую ограниченность самых совершенных земных красавиц – мощь красоты подавляет все прочие качества.

И все же любая пища со временем приедается. Водир удостоилась моего внимания по той простой причине, что в ней я заметил проблески качеств, почти невероятных для мингской девы – они исчезли в процессе селекции. Ибо красота, как я уже говорил, подавляет все остальное. Непонятно, каким образом у Водир сохранились и ум, и отвага. Они заметно снижают красоту этой девушки, однако послужат отличной приправой к сытной одинаковости других. Так я считал – пока не увидел тебя. Очень давно я не пробовал мужскую красоту. Она настолько редка, настолько отлична от красоты женской, что я почти забыл о ее существовании. А у тебя она есть, пусть и в грубой форме. Для того и предназначалась сегодняшняя экскурсия – подвергнуть испытанию это редкое качество, твою грубую, неотесанную красоту. Ошибись я относительно предполагаемых глубин твоего разума, ты уже давно бы отправился на съедение черным тварям. Однако под панцирем самосохранения таятся глубинные силы, из которых произрастают корни мужской красоты. Пожалуй, я дам ей время взрасти попышнее, применю форсированные методы, в моем арсенале их много, и только потом – выпью. Думаю, это будет редкостное наслаждение…

Рокочущий голос затих. Аландр посмотрел Джо в лицо. Техасец попытался сопротивляться, но глаза, независимо от его желания, встретились с пронзительным, сверхчеловеческим взглядом, напряженная бдительность исчезла без следа. Он замер, завороженный двумя ослепительными точками, сверкавшими в глубине темных, бездонных провалов.

Алмазный блеск расплывался, угасал, превращался в тускло мерцавшие омуты, прошла минута, или век, и перед Джо раскрылось черное зло, стихийное и безбрежное, как космический вакуум, головокружительная чернота, где таился безымянный ужас… Ослепший и оглохший, потерявший ориентацию, он утопал в кромешной тьме, бессильно барахтался в безымянной преисподней, а чуждые, омерзительные мысли скользкими червями копошились в его мозгу. И в этот самый момент, когда безумие готово было сомкнуться, липкая завеса мрака разошлась.

Техасец стоял, шатаясь, над черным простором океана. Перед глазами все плыло, но это, благодарение Господу, были нормальные, осязаемые вещи, и они замедляли свой круговорот. Джо чувствовал под ногами благословенную прочность камня, наконец ноги его перестали дрожать, а мозг освободился от чужой воли. Сквозь туман слабости, все еще застилавшей ему глаза, до него донеслись яростные крики: «Убей!.. Убей!» Он увидел, как Аландр отчаянно цепляется за парапет, контуры его фигуры казались размытыми и неопределенными. Чуть дальше стояла Водир, глаза ее сверкали, широко распахнутый, искаженный ненавистью рот зашелся диким, звериным воем:

– У-убе-ей!

Сама собой, без команды и принуждения его рука вскинула оружие, яркая вспышка высветила перекошенное лицо Водир, голубой луч вошел в грудь Аландра, послышалось громкое, отвратительное шипение сгорающей плоти.

Джо плотно зажмурился, потряс головой, снова открыл глаза и ошеломленно уставился на невероятную картину. Согласно всем законам природы, человек с прожженными легкими должен был лежать сейчас на полу, истекая кровью, а вместо этого… Господи, да что же это такое? Темная фигура продолжала цепляться за парапет, из ее груди вырывались бесформенные сгустки чего-то темного, липкого – слизь, похожая на безымянную субстанцию, колыхавшуюся внизу, под обрывом. Аландр оседал, превращаясь в черную, медленно растекавшуюся лужу. Вскоре его тело превратилось в груду густой, вязкой слизи; омерзительно живая, она дрожала и колыхалась, словно пытаясь придать себе некую форму. Затем большая гладкая лужа подползла к парапету, просочилась между столбиками и начала медленно стекать вниз, в свой первородный океан. Через несколько минут на каменных плитах ничего не осталось.

Водир боком привалилась к стене, у нее подкашивались ноги. Техасец собрал последние остатки сил, сделал четыре очень трудных шага и подхватил девушку за локоть.

– Водир! Водир! – его голос срывался. – Водир, что тут произошло? Это наяву или снится? Нам ничто не угрожает? Ты… ты совсем очнулась?

Длинные ресницы медленно поднялись, он увидел в черных, огромных глазах тень знания, почерпнутого в смутно знакомой ему трясине, тень, которую не сотрет уже ничто, кроме смерти. Джо непроизвольно отшатнулся, и Водир начала падать, но затем удержала равновесие, выпрямилась и взглянула на него в упор. Бесстрастность этого взгляда потрясла Техасца не меньше, чем недавнее жуткое зрелище, и все же он заметил в черной бездне некий проблеск, напомнивший о той, прежней Водир. И тут же уверился в своей правоте, когда услышал далекий, бесцветный голос:

– Очнулась?.. Нет, землянин, мне никогда не очнуться. Слишком глубоко спустилась я в преисподнюю, слишком долго там пробыла. Он подверг меня пытке даже более страшной, чем хотел, потому что во мне сохранилось слишком много для того, чтобы понимать, чем я стала, – и страдать, понимая… Я была частью этого чудовища, я слилась с ним во мраке его души. И он был мной, и теперь, когда его нет, я тоже умру. Но сначала я должна вывести тебя отсюда – если сумею, ибо это моя вина, что ты оказался здесь. Если только вспомню, если только найду дорогу…

Водир повернулась и шагнула, пошатываясь, к тускло освещенному зеву арки. Джо бросился следом, поддержал ее левой, свободной от оружия рукой, но она вздрогнула и отшатнулась.

– Нет, нет… твое прикосновение невыносимо… это мешает вспомнить… – Водир побрела дальше; Джо бросил еще один, последний взгляд на тяжелые волны и последовал за ней.

Они шли по тускло освещенному коридору, мимо занавесок, за каждой из которых скрывалась ослепительная красавица, звуки спотыкающихся шагов девушки отбивали неровный такт ее почти бессвязной речи.

– …Жил здесь все эти века, разводил и пожирал красоту… неутолимая, как у вампира, жажда, я ощущала все это, когда была с ним одно… он может вытащить душу через глаза, а затем погрузить ее в ад, утопить, погубить навечно, так было бы и со мной, только я почему-то другая. Ну зачем, зачем мне это отличие? Я хотела бы тоже утонуть… Когда он всеми силами старался подчинить тебя, раздавить, я приняла участие в схватке, сражалась прямо там, в глубинах его мозга… сковывала его, позволила тебе освободиться… не на один момент, а дольше, чтобы ты успел разрушить его – и тогда он стал тем, чем была когда-то я…

Водир споткнулась и чуть не упала, но, схватившись за стену, устояла на ногах. Дальше она старалась держаться от Техасца подальше, словно его близость была чем-то отвратительным, и он не мог больше разобрать ее горячечного шепота, слышал только отдельные, бессвязные обрывки фраз.

Они миновали серебряные ворота и вступили в галерею, где воздух искрился, как шампанское. Там ничего не изменилось, но девушки куда-то исчезли.

В конце галереи Водир остановилась и повернула к Джо мучительно напряженное лицо.

– Здесь – главное испытание. – Она стиснула голову руками, закрыла глаза и начала покачиваться. – Если бы только вспомнить… Мне не хватает сил… я не могу, не могу… – Ее речь сбилась на бессвязный, захлебывающийся шепот.

Но прошло несколько секунд, Водир выпрямилась и решительно взяла Техасца за руку. По ее телу пробежала судорожная волна, прекрасное лицо болезненно исказилось; через мгновение дрожь передалась Джо, и он тоже сморщился от непреодолимого отвращения. Глаза девушки остекленели, на лбу выступили мелкие бисеринки пота, она билась в конвульсиях, как человек, схватившийся за высоковольтный провод. С каждым ее содроганием на Техасца накатывали свинцовые волны ужаса, он снова утопал во тьме, снова барахтался в черной трясине.

А затем кошмар закончился. Снова, как и тогда, вокруг Техасца сомкнулась ровная, бесстрастная тьма, возникло странное ощущение, что все вокруг течет и трансформируется; открыв глаза, он обнаружил себя в знакомом коридоре, в ноздри ударил затхлый, солоноватый запах.

Водир негромко стонала, привалившись плечом к влажной каменной стене, ее все еще била дрожь.

– Сейчас, – еле слышно выдохнула она, – сейчас. Я… я едва справилась… сил не хватает… подожди, я сейчас…

Ожидание растянулось на несколько мучительно долгих минут, но в конце концов Водир сумела взять себя в руки.

– Идем, – бесцветно сказала она, и они отправились наверх по длинному темному коридору. Перед черным залом девушка протянула Джо руки. И снова он провалился в ад, снова барахтался в кошмарной трясине, борясь с вязкими черными волнами… А затем нахлынула чистая, блаженная тьма, и Джо с трудом разжал сведенные судорогой пальцы.

Бледная как смерть Водир едва держалась на ногах; за ее спиной смутно угадывались обтянутые черным бархатом стены, тусклый свет отражался в полированной поверхности стола.

– Пошли. – Она покачнулась и чуть не упала. – Пошли. Скорее.

И снова знакомый путь, но в обратном направлении – черный зал, кованые ворота, короткий, темный коридор, вход на винтовую лестницу. Здесь сердце Техасца упало – изнеможенная девушка не дойдет и до половины этой чертовой спирали. Однако Водир без раздумий шагнула на первую ступеньку; следуя за ней, Джо слышал обрывки бессвязного, горячечного шепота:

– Подожди… подожди… дай мне подняться наверх… исправить хоть это… потом – что угодно… нет, нет! Землянин, землянин!

Она вцепилась обеими руками в перила и повернула к Джо серое, внезапно постаревшее лицо.

– Землянин, ты должен мне обещать! Не дай мне умереть своей смертью! Когда я тебя выведу – или когда упаду – сожги меня своим оружием. Сожги, иначе я навеки погрязну в черной трясине, из которой я же тебя и вытащила! Обещай, ты должен!

– Хорошо, – кивнул Джо. – Обещаю.

Лестница казалась бесконечной, его ноги отказывались идти; по всем законам здравого смысла Водир давно должна была упасть, но она словно не замечала усталости. Ступенька за ступенькой, виток за витком они поднимались наверх. И здесь она упала как подкошенная, едва успев ступить на каменную площадку. Техасец испугался, что не успел выполнить своего обещания, однако Водир тут же пошевелилась, подняла голову и медленно, мучительно медленно встала.

– Я дойду, – бормотала она, – дойду, дойду. Пройти так много, чтобы потом… я должна закончить…

Следуя за девушкой по перламутровому, залитому мягким светом залу, Джо отчетливо видел, что силы ее на исходе, что жизнь покидает ее с каждым выдохом, и поражался, с каким бульдожьим упорством это хрупкое создание стремится к поставленной цели, стремится искупить нечаянную свою вину.

В полутемных коридорах не было ни души, однако Техасец все время ощущал близкое присутствие какой-то странной опасности.

– Стражи, – прошептала Водир. – Неужели они тоже, как Аландр, умеют читать мысли? – Стражи… ночью их выпускают… держи оружие наготове…

Но загадочные стражи так ни разу и не показались. Коридоры и лестницы, лестницы и коридоры… Джо казалось, что он бродит по этому бесконечному лабиринту уже многие годы. Водир еле переставляла заплетающиеся ноги, цеплялась скрюченными пальцами за стены и все же упорно шла вперед. Преодолев последний, залитый голубым светом коридор, она тяжело оперлась о бронзовую дверь, отодвинула засов и рухнула за распахнувшейся внутрь дверью. Боясь опоздать, Джо выхватил бластер; голубой луч прожег падающее тело еще в воздухе, за долю секунды до удара об пол. На какое-то мгновение глаза умирающей девушки вспыхнули живым огнем, и Джо снова узнал прежнюю Водир.

Но это продолжалось только мгновение. Чистая смерть, о которой так мечтала Водир, погасила ее глаза, затем по распростертому на полу телу пробежала последняя судорога, а затем… Техасец с ужасом наблюдал, как на белой, атласной коже появляется грязноватый налет, сквозь мелкие, быстро расширяющиеся трещины выступает что-то отвратительное… Распад шел с невероятной скоростью.

Техасец Джо закрыл глаза, пытаясь выудить из дальних, пыльных закоулков памяти слова давно позабытой молитвы. Затем он осторожно обогнул лужу черной слизи, в которой плавала грязная зеленая тряпка, и направился к выходу.

Привратник получил достойное вознаграждение. На полу, в двух шагах от наружной двери, валялся толстый, до неузнаваемости обезображенный труп, еле прикрытый обрывками красного бархата. Неизвестный убийца оставил следы – от мертвеца к стене тянулась неровная, извилистая дорожка черной слизи. В каменной кладке не было ни единой, даже самой микроскопической щелки, и все же след кончался именно здесь.

Джо перешагнул через труп, отодвинул засов, распахнул дверь и полной грудью вдохнул чистый, без пряных ароматов и соленой затхлости, воздух. Над крышами Эднеса занимался рассвет.

Глава 4

КРАСНЫЙ СОН

Техасец Джо купил эту шаль на Лакмандском Развале. Попадая на Марс, он никогда не отказывал себе в удовольствии побродить среди лотков и прилавков величайшего из рынков, куда привозят товары со всех планет Солнечной системы. Лакмандский Развал… Нет необходимости описывать его подробно, достаточно вспомнить сложенные о нем песни и легенды. Джо проталкивался сквозь пеструю, оглушительно галдящую толпу, вдыхал воздух, пропитанный ароматами экзотических блюд, пряностей и благовоний, а также сотнями прочих запахов, загадочных и дразнящих. Торговцы и торговки нахваливали свои товары на языках и наречиях едва ли не всех известных человеку миров.

В одном из бесчисленных торговых рядов он остановился, привлеченный ярким пятном, мелькнувшим в глубине неказистой лавчонки; нестерпимо алый цвет почти физически царапал глаза. Предметом его внимания оказалась шаль, небрежно брошенная на резной сундучок, сработанный местными умельцами. Джо ни на секунду не усомнился в венерианском происхождении латунного подноса, который торговец поставил на шаль. Ему хватило одного взгляда, чтобы узнать в куче костяных фигурок необычных животных на подносе божества одного из самых малочисленных и малоизвестных племен, населяющих Ганимед, крупнейший спутник Юпитера. Что касается стиля и техники исполнения шали…

– Почем шарфик? – лениво полюбопытствовал Джо.

Продавец, коренастый марсианин, проследил за направлением его взгляда и поскреб в затылке.

– Ты про что, про эту штуку? Бери по дешевке, у меня голова болит на нее смотреть.

– Пять долларов, – ухмыльнулся Джо.

– Десять.

– Шесть с полтиной, или я пошел.

– Шесть с полтиной – так шесть с полтиной, – махнул рукой марсианин, отставляя в сторону поднос с безделушками.

Джо перегнулся через прилавок, взял шаль и поразился ее воздушной легкости. С первого прикосновения стало ясно, что она изготовлена из пуха или тонкой шерсти – необыкновенно теплая и мягкая, шаль льнула к руке, словно ласковый зверек. Приглядевшись к рисунку, Джо пришел в легкое замешательство: ни на одной из планет он не встречал ничего подобного. По серебристо-синему полю змеилась одна сплошная, фантастически запутанная красная линия. Кое-где синий цвет переходил в зеленый и фиолетовый – приглушенные краски еще больше подчеркивали агрессивную яркость орнамента; красная линия буквально поднималась над тусклым фоном; казалось, что ее можно поддеть пальцем.

– И где же такие делают? – недоуменно спросил он.

– А черт его знает, – пожал плечами продавец. – Разбирали доставленный из Нью-Йорка хлам – и вот вам, пожалуйста. Я тоже поинтересовался у хозяина, откуда она взялась. Оказалось, что ее продал на тряпье какой-то венерианец, а тот вроде бы подобрал ее на брошенном корабле, крутившемся вокруг какого-то там астероида. Старая посудина, чуть не из самых ранних, во всяком случае, стандартных идентификационных знаков на нем не было. И чего это он продал такую вещь на тряпье, куда спешил, мог ведь больше получить…

– Странно. Да и штука эта тоже какая-то необычная. – Техасец еще раз взглянул на огненный узор и невольно поежился. – Ладно, главное – легкая и пушистая. Посплю сегодня в тепле, если, конечно, не тронусь мозгами, рассматривая эту красную загогулину.

Он небрежно сложил шаль, сунул шелковистый комок в карман и забыл о покупке до самого вечера.

На этот раз Джо остановился в одной из огромных гостиниц, построенных специально для временных гостей планеты. Предоставляя этой разношерстной публике относительно сносное жилье за более чем умеренную плату, правительство надеялось оградить ее от излишних контактов с представителями марсианского преступного мира.

Нельзя сказать, чтобы пристанище многих сотен космических бродяг было стерильно чисто по части преступности; пожелай стражи порядка провести хорошую облаву, почти все ее постояльцы – в том числе и наш герой – перекочевали бы в тюрьму. Джо не помнил за собой сколько-нибудь серьезных правонарушений, совершенных на тускло-красной лакадарольской почве. Правда, вся его деятельность плохо укладывалась в рамки закона, так что не слишком ленивый следователь нашел бы основание для ареста. Но шансы попасть в облаву равнялись нулю, поэтому он смело миновал внушительные двери.

Стены, потолок и даже пол номера были изготовлены из стальных листов. Коснувшись выключателя, Джо вызвал к жизни с десяток собственных отражений. Не обращая внимания на это несколько необычное общество, он подошел к столу, вытащил из кармана скомканную шаль, взял ее за углы и встряхнул. По зеркальным плоскостям заметались сотни огненных змей, комнату заполнил судорожный алый трепет.

Раскинув свою странноватую покупку на столе, Техасец попытался пройти по орнаменту пальцем, проследить за всеми изгибами головоломно запутанной линии. С каждым новым витком алого лабиринта становилось яснее и яснее, что в этом цветовом водовороте есть какой-то тайный смысл, и если смотреть подольше, то смысл этот неизбежно выявится…

Ложась спать, Джо набросил шаль поверх одеяла. Вряд ли он догадывался, какие сновидения посетят его в эту ночь благодаря этому покрывалу…

…Он брел по алому лабиринту, оглядываясь на каждом повороте, и неизменно обнаруживал позади себя тысячи собственных отражений, искаженных и тусклых; впереди не было никого – только бесконечность, окрашенная во все тот же зловещий цвет. Иногда она вздрагивала у него под ногами, а иногда ему казалось, что он видит ее конец, но это был лишь очередной головокружительный поворот…

По потолку лабиринта ползали алые змеи молний, они извивались и корчились, а затем сплелись в знакомый узор, в Слово, начертанное неизвестными письменами на неизвестном языке. Джо пытался понять это слово, и боялся его понять, и уже почти понял, но в самый последний момент проснулся, дрожа от холодного ужаса…

Он спал и видел шаль, висящую в голубом полумраке – таком же голубом, как и ее фон. Наконец голубой квадрат растворился, а узор повис в воздухе… Потом его изображение оказалось вырезанным на воротах высокой стены, едва различимой в мглистом сумраке, голубом с отдельными мазками зеленого и фиолетового. Вечерние сумерки в стране, где воздух наполнен цветными туманами и никогда не бывает ветра… Он почувствовал, как ноги несут его вперед, ворота оказались рядом, а затем они распахнулись.

Джо поднимался по длинной широкой лестнице. Его ничуть не удивляло, что ворота исчезли и что он не помнит, как преодолел ту ее часть, которую можно увидеть, если обернуться. Перед ним обозначилось не больше десятка ступенек, а все остальное поглотила многоцветная дымка.

Техасец поднимался и поднимался, пока не заметил рядом какое-то смутное движение; мгновение спустя из тумана вырвалась высокая стройная фигура. Девушка неслась по лестнице, спотыкаясь и чуть не падая, охваченная диким, всепоглощающим ужасом. Ее длинные золотистые волосы трепетали в воздухе, и вся она, с головы до ног, была забрызгана кровью. Незнакомка чуть не сбила с ног нерешительно застывшего Техасца. Он инстинктивно сомкнул руки, и девушка обвисла в нечаянных объятиях, судорожно хватая воздух ртом.

На раскрасневшемся лице ярко выделялись пунцовые губы, спутанные волосы напоминали оранжевое пламя. Джо заметил, что ее темно-карие глаза мерцают красноватыми искрами; в яркой, необычной красоте лица чувствовалась примесь чего-то чуждого.

– Оно… – Девушка смолкла и судорожно вздохнула, – оно ее взяло! Пустите меня! Пустите ме…

Джо осторожно, но довольно сильно встряхнул красавицу за плечи.

– Ну-ка по порядку, – велел он. – Кого это «ее»? Что такое «оно»? А что ваша одежда в крови – это вы знаете? Вы ранены?

– Нет! – Незнакомка отчаянно замотала головой. – Нет! Отпустите меня! Мне нужно – это не моя кровь, ее… – она захлебнулась рыданиями.

Джо глубоко вздохнул, сгреб содрогающуюся от ужаса с головы до ног девушку в охапку и побрел сквозь сиреневую мглу вверх.

Минут через пять туман немного рассеялся, лестница кончилась, и он увидел перед собой узкий зал с высоким сводчатым потолком, нечто вроде церковного придела. Войдя в зал, он заметил слева ряд дверей, открыл ближайшую и оказался в длинной галерее. Арочные окна галереи выходили в голубой, безбрежный простор, под ними тянулась низенькая скамейка. Джо опустился на скамейку и усадил рядом с собой мокрую от слез спутницу.

– Моя сестра, – всхлипывала девушка. – Оно ее пожрало, ее, мою сестру…

– Не плачь, не надо плакать, – неуверенно заговорил Джо. – Это же сон. Не плачь, никакой сестры у тебя не было и нет, и тебя тоже нет, так стоит ли плакать…

Девушка резко отшатнулась. Несколько секунд она молча изучала Техасца; в огромных глазах читалось искреннее сострадание.

– О!.. ты же пришел из… из… и ты все еще думаешь, что это сон!

– Я знаю, что это – сон, – с детским упрямством настаивал Джо. – Я сплю в лакдарольской гостинице, вижу во сне тебя, а когда я проснусь…

– Ты никогда не проснешься, – красавица печально улыбнулась. – Ты попал в смертельный сон. Проснуться невозможно.

– Как это так? Почему?

Техасца кольнула тревога. Да, он знал, что спит; так иногда бывает – думаешь, что все происходит наяву, но сейчас-то он не сомневался – все происходит во сне. Только слишком уверенно говорит эта истеричная особа, уверенно и с сочувствием, и смотрит тоже жалостливо, как на собаку с перешибленной лапой, тут не захочешь, а поверишь…

– Царство сна – не метафора, – продолжила девушка. – Туманные миры, по которым бродят души спящих, существуют реально – или почти реально, их бесчисленное множество. Но сюда – я говорю с уверенностью, потому что ты – не первый наш гость, – сюда проходят через врата, открывающиеся только в одну сторону. Человек может открыть врата и пройти в этот мир, но он никогда не найдет обратного пути. А вот ты – как ты открыл врата?

– Шаль, – растерянно пробормотал Джо. – Ну да, конечно же, шаль. Этот чертов орнамент, посмотришь – и голова кругом…

Он зажмурился и прикрыл глаза рукой, заслоняясь от воспоминаний, но зловещие алые молнии прорезали темноту.

– Какой орнамент? – в задыхающемся голосе девушки звучала отчаянная надежда. – Ты можешь вспомнить?

– Красный… – Техасцем овладела самая настоящая паника. – Ярко-алая нить, вплетенная в синюю шаль, кошмарный узор… и на воротах, там было то же самое… И все равно это – сон, я скоро проснусь, и тогда…

– Ты можешь вспомнить? – Узкая, с длинными пальцами рука до боли сжала колено Техасца. – Орнамент, ты можешь вспомнить орнамент? Ты можешь вспомнить Слово?

– Слово? – тупо переспросил Джо. – Слово? Нет, я не хочу его вспоминать, этот бредовый узор на этой самой шали…

– Выткано на шали, – задумчиво повторила девушка. – Ну да, конечно. Только как эта шаль оказалась в вашем мире, если она… если оно… – Ее лицо жалко сморщилось, из светло-карих, жарко искрящихся глаз брызнули слезы… – Сестра, сестра, ну как же это…

– Так что же у тебя случилось? Давай я тебе помогу. Попробую помочь, ты только расскажи, в чем там дело.

– Моя сестра… – всхлипнула девушка. – Оно настигло ее в зале, прямо у меня на глазах. Забрызгало меня кровью, ее кровью… Господи, да что же это…

– Оно? – изумился Джо. – Какое еще оно? Здесь что, очень опасно? – Его рука привычно сжала рукоятку бластера.

Девушка заметила это движение, по ее губам скользнула печальная, чуть пренебрежительная улыбка.

– Оно не боится никакого оружия, с ним не справится ни один человек.

– Но что Оно такое? Как Оно выглядит? И где Оно – где-нибудь рядом?

– Оно везде. Ты никогда не знаешь, что Оно тут, а затем туман плотнеет, появляется что-то красное, пульсирующее, и это – конец. Мы не сопротивляемся, да и вообще стараемся поменьше о нем думать, иначе жизнь была бы совсем невыносимой. Оно пожирает нас, одного за другим, а мы делаем вид, что ничего не происходит, живем спокойно и счастливо, до самого последнего дня. И никто не знает, когда наступит его последний день…

– Откуда Оно приходит? Да и кто оно такое – это «Оно»?

– Никто не знает… Оно всегда было здесь… и всегда будет… слишком призрачное, чтобы умереть своей смертью, слишком неуязвимое, чтобы с ним сражаться. Нечто, приходящее из какого-то неизвестного нам места – из далекого прошлого или из другого измерения, мы не знаем и никогда не узнаем – откуда. И мы стараемся о нем не думать.

– Тварь, пожирающая материальные объекты, должна иметь в себе что-то материальное, а значит – уязвимое, – не отступал Джо. – У меня есть бластер, так что мы еще посмотрим…

– Попробуй, если хочешь, – пожала плечами девушка, – пробовали многие, а Оно все так же приходит. Или не приходит, а просто появляется, многие думают, что Оно здесь и живет. Оно… забирает нас где угодно, но чаще всего – в этих залах. Если тебе надоела жизнь, оставайся здесь. Ждать придется недолго.

– Я еще не готов к таким рискованным экспериментам, – ухмыльнулся Джо. – Но если эта тварь живет именно здесь, зачем же вы сюда ходите?

– Какая разница? Не здесь, так в другом месте, ведь от него не спрячешься. Как только Оно проголодается, кто-то из нас обречен. Да и как мы можем сюда не ходить, ведь здесь наша… пища. – Красавица бросила на Техасца странный, опасливый взгляд. – Ты потом поймешь. Но место здесь и вправду опасное, так что лучше уйти. Пойдешь со мной? Мне теперь очень одиноко. – Ее глаза снова наполнились слезами.

– Конечно, конечно. Я буду выполнять каждое твое желание – пока не проснусь, – он улыбнулся собственной шутке.

– Ты не проснешься. – Девушка говорила спокойно и серьезно. – Ты заперт в этой стране, так же, как и все мы, и останешься здесь до самой смерти.

– Тогда пошли. – Джо поднялся. – Думай как знаешь, возможно, ты и права…

Загадочная обитательница сонного царства вскочила на ноги, тряхнув яркими, как солнце, волосами.

– Ну и куда же мы теперь? Туда? – он кивнул на окно.

– Нет, – зябко поежилась девушка.

– А что там такое? Ни земли, ничего, только голубой туман…

– Слушай меня внимательно. – Она взяла Техасца за руку и посмотрела ему прямо в глаза. – Ты останешься в этом мире, потому что отсюда есть лишь два выхода – смерть и другой, гораздо страшнее смерти. А раз так, ты должен принять наши законы, первый из которых – никогда и ничего не спрашивать о Храме. Ты сейчас в Храме. Оно обитает в Храме. В Храме мы получаем… – ее глаза скользнули в сторону, – …пищу. Мы бываем только в немногих знакомых нам залах, не пытаясь узнать об остальных, так безопаснее. Задержав меня на лестнице, ты спас мне жизнь – ушедшие в эту туманную мглу не возвращаются. Я должна была сразу догадаться, что ты не из нашего мира, ведь мы не знаем, куда ведет эта лестница, не знаем и не пытаемся узнать… Я не знаю, что такое эта голубизна за окнами галереи – и не хочу знать. Сквозь другие окна можно увидеть совершенно невозможные вещи, проходя мимо, мы отводим глаза. Тебе тоже следует поступать именно так… – по лицу девушки скользнула тень улыбки. – Пошли.

Покидая галерею, Джо еще раз оглянулся на окна, выходившие в голубое ничто. В узком зале его спутница свернула налево, к скрывавшемуся за зеленовато-сиреневым туманом выходу. За тройной аркой главного портала Храма Техасца ожидало необычное зрелище. Солнца не было, все вокруг освещал голубой купол небосвода. Воздух казался многометровой толщей чистой, кристально прозрачной воды, время от времени по нему пробегала мелкая, еле ощутимая рябь.

Над ярко-зеленой травой луга возвышались вполне земные деревья; вдали искрилась голубая полоска озера. С первого взгляда все здесь казалось абсолютно нормальным, и только отдельные, не очень, вроде бы, значительные детали… Ну, например, трава.

Они направились к озеру, и Джо обратил внимание, что короткие травинки словно расступались перед босыми ногами девушки. Трава на лугу колыхалась, по ней пробегали длинные волны, очень похожие на круги от брошенного в воду камня, только здесь круги не разбегались, а сбегались, и все это – при полном безветрии.

– Т-трава! – Голос Техасца невольно задрожал. – Она же… Она ч-что, ж-живая?

– Конечно, – безразлично откликнулась девушка.

Проходя под деревьями, Джо услышал шелест листьев, поднял голову и увидел, что ветки склоняются вниз. В этом движении чувствовалась некая зловещая заинтересованность, деревья явно наблюдали за людьми, как и трава, волнообразное движение которой сопровождало их на каждом шагу.

Озеро было того же сонно-голубого цвета, что и туман в Храме, зеленые и сиреневые разводы на его поверхности сохраняли четкую, постоянную форму.

На берегу стояло – беседка не беседка, часовня не часовня – маленькое строение из розоватого камня с тремя огромными, чуть не во всю стену окнами.

– Вот здесь я живу, – девушка небрежно указала на пустой прямоугольник дверного проема. – Заходи.

В странном доме с белыми, без единого пятнышка стенами не было никакой мебели, кроме двух низких, застеленных голубыми покрывалами диванчиков.

– А что, если ветер или вдруг похолодает? – скептически поинтересовался Джо. – И где ты ешь? Где твои книги, одежда, еда?

– У нас здесь не бывает ни холодно, ни жарко, всегда как сейчас, и ветра тоже никогда не бывает, – улыбнулась девушка. – Книг у меня нет, пищи тоже – мы питаемся все вместе, в Храме. Одежда хранится под ложем.

– А чем же ты тут занимаешься?

– Занимаюсь? О, я купаюсь в озере, сплю, гуляю в роще. Время бежит очень быстро.

– Весьма идиллично, – усмехнулся Джо, – только я бы на стенку полез от скуки.

– Зная, что каждый момент может оказаться для тебя последним, стараешься насладиться жизнью во всей ее полноте, – без тени улыбки возразила девушка. – Растягиваешь время, как только возможно. Нет, мы не скучаем.

– Так у вас что, совсем нет городов? Где живут остальные?

– Собираться большими группами опасно. Оно… любит толпу. Мы живем по двое, по трое, некоторые предпочитают одиночество. Городов у нас нет. Мы ничего не делаем – какой смысл браться за что-либо, если не уверен, что успеешь закончить? Пошли на озеро.

Взяв Техасца за руку, она повела его к озеру и молча опустилась на желтый, как цыплячий пух, песок узкого, безукоризненно чистого пляжа. Джо сел рядом, он смотрел на цветные пятна, парившие в туманной голубизне воды, стараясь не думать об этой цепи фантастических событий. Впрочем, обстановка и так не располагала к размышлениям – тускловатая голубизна и тишина, еле слышный плеск воды, похожий на мерное дыхание спящего… тяжелый, неподвижный воздух…

Впоследствии, вспоминая этот сон, Джо так и не смог решить, уснул он тогда или нет; как бы там ни было, через какое-то время он услышал шорох. Подняв свесившуюся на грудь голову, он увидел, как девушка, успевшая уже умыться и переодеться, садится на прежнее место. Техасец не помнил, чтобы она уходила, но это его не удивило и не встревожило.

Свет тускнел и расплывался, землю окутывали голубые, мглистые сумерки, пронизанные теми же сонными, приглушенными красками, что и зеркально гладкая вода озера… Джо не имел ни малейшего желания уходить куда-нибудь с этого берега, вставать с нежного, прохладного песка, он не думал ни о чем, не ощущал ничего, кроме огромной тишины и полного, небывалого покоя.

Сумерки сгущались, уже едва различался близкий – какие-то три шага – край воды. Затем оказалось, что он смотрит, наверное – уже давно, на девушку. Она лежала, разметав волосы по песку, ярко-красные губы казались в темноте совершенно черными, из-под полуопущенных век блестящие глаза внимательно следили за Джо.

Техасец сидел и молча смотрел в эти немигающие глаза, а затем руки девушки поднялись, и он склонился к ней с отстраненной легкостью человека, живущего во сне, хотя, может быть, все было наоборот – она склонилась, а он поднял навстречу ей руки, этого он тоже так никогда и не вспомнил. Песок был прохладный и мягкий, а у поцелуя оказался легкий привкус крови.

В этом мире был рассвет – но не было восхода. Открыв глаза, Джо увидел в прямоугольнике дверного проема на фоне быстро светлевшего неба усыпанную сверкающими алмазами фигуру. Мокрая девушка весело смеялась и стряхивала с ярких, как расплавленное золото, волос голубые капли воды.

– Я голодный, – заявил он, откидывая голубое покрывало и опуская ноги на пол. – Что и когда мы будем есть?

Смех мгновенно стих. Девушка еще раз тряхнула волосами, на секунду задумалась и переспросила:

– Ты что, хочешь есть?

– Не просто хочу, а умираю с голода! Ты вроде говорила, что вас кормят в Храме? На меня там как, хватит?

– Хватит. – Девушка скользнула по нему странным взглядом; отвернувшись, помолчала еще секунду и наконец сказала:

– Ладно, пошли.

– А в чем, собственно, дело?

Джо поймал ее за руку, усадил к себе на колени, шумно чмокнул в безучастные губы. И снова ощутил привкус крови.

– Да нет, ничего. – Она потрепала его по голове и встала. – Одевайся.

И снова тянулись к ним излишне любопытные ветки, снова бежали по лугу странные, сходящиеся к центру волны, снова расступались мохнатые травинки… Джо изо всех сил старался не замечать всего этого – и помимо своей воли ощущал некую зловещую силу, таившуюся под яркой, многоцветной оболочкой Царства сна.

– А что это такое ты говорила, – Техасец внезапно вспомнил странную фразу из вчерашнего разговора, – насчет выхода, который не связан со смертью?

– Я сказала: «страшнее смерти», – голос девушки задрожал. – Мы с… стараемся не… не говорить об этом выходе.

– Но если выход есть, я должен о нем знать. Расскажи, уж в этом-то нет ничего страшного.

– Ты все равно не сможешь им воспользоваться. – Она наклонила голову, завесив лицо золотой вуалью волос, и еле слышно прошептала: – Слишком уж велика цена. И еще… и еще я не хочу, чтобы ты уходил…

– Но знать-то я все равно должен, – настаивал Джо. – Расскажи.

Девушка замерла на месте, повернулась к Техасцу и застыла, глядя на него печальными, встревоженными глазами. Молчание длилось долго, не меньше минуты. Наконец она сдалась.

– Уйти можно тем же путем, каким ты пришел. Властью Слова. Можно – и нельзя…

– Почему?

– Слово гибельно – в самом прямом смысле. Я его не знаю, так что не смогла бы произнести, если бы даже захотела. Оно начертано огненными буквами на стене одного из залов нашего Храма, его неслышные обычному уху отзвуки раздаются в этом зале, и это будет до скончания веков. Тот, кто встанет перед письменами, попытается услышать Слово, а затем повторит ужасные звуки – умрет. Язык, породивший это слово, настолько чужд и враждебен всему нашему бытию, что эти звуки разорвут, уничтожат говорящего. Такой же разрушительной мощью Слово приоткрывает на мгновение врата между нашим миром и твоим, но тут есть другая, не менее страшная опасность – Слово может взломать врата иного мира и впустить сюда нечто ужасное; возможно, именно так проникло к нам когда-то Оно. Если в зал войдут двое, один – чтобы покинуть этот мир, а другой – чтобы прокричать Слово и умереть, уходящий должен стоять точно перед вратами, ибо это – самое безопасное место, нечто вроде затишья в центре урагана, и если уходящий хоть чуть помедлит, Слово разорвет его в клочья, точно так же, как помощника, добровольно принимающего смерть. Теперь ты понимаешь, насколько невоз…

Она негромко вскрикнула, отскочила на пару шагов и снова повернулась к Техасцу.

– Трава. – Джо недоуменно взглянул на ее ноги и увидел десятки маленьких кровавых точек. – Босиком нельзя стоять долго на одном месте, а то она присасывается и пьет кровь… как я только об этом забыла? Пошли.

Хрустально прозрачная страна приобретала новые, устрашающие черты. Джо опасливо оглянулся: по лугу все так же бежали, сходясь к центру, волны голодной травы. Ну а деревья – они что, мясом питаются? Деревья-людоеды и травинки-вампиры… Техасец невольно поежился и зашагал следом за девушкой.

Громада Храма терялась в голубой дымке, как дальние горы на Земле, только эта дымка не рассеивалась по мере приближения и никак не была связана с состоянием атмосферы – все остальные детали пейзажа просматривались с удивительной ясностью. Как только Джо пытался разглядеть более внимательно какой-нибудь угол, или башню, или окно, они расплывались перед глазами. Странное, окутанное голубоватой вуалью здание, казалось, находится в другом, непонятном мире, в других измерениях, а здесь присутствует лишь его бледный отблеск.

Из огромной тройной арки портала, не похожей ни на что виденное Техасцем прежде и упорно ускользавшей от взгляда, струился бледно-голубой туман. Мгновение – и они окунулись в знакомый цветной сумрак огромного зала.

Удалившись от входа на какой-нибудь десяток шагов, девушка привычно свернула направо; сквозь клочья тумана, лениво проплывавшие в узкой сводчатой галерее, смутно различался длинный ряд коленопреклоненных фигур. Полузакрытые глаза, низко опущенные головы, благоговейная тишина – все говорило о том, что люди истово молятся какому-то своему божеству, однако, приглядевшись повнимательнее, Джо заметил, что каждый из них плотно сжимает губами узкую трубку, торчащую из стены. Найдя в одном из рядов два свободных места, девушка опустилась на колени перед одной из трубок, указала Техасцу глазами на вторую, склонила голову и блаженно зажмурилась. Мгновение поколебавшись, Джо последовал ее примеру.

Коснувшись трубки губами, он почувствовал во рту горячую струю солоноватой жидкости. Каждый глоток вливал в него новые силы, наполнял тело теплом. Джо не оставляло ощущение, что этот вкус ему знаком; где-то, когда-то он уже сталкивался с чем-то подобным, но где?.. Оглушенный страшным подозрением, Техасец выпустил трубку изо рта и увидел на ее конце красную каплю. Красную, как орнамент шали, как след на тыльной стороне ладони, которой он вытер губы…

А рядом полузавешенное золотыми волосами лицо светилось экстатическим наслаждением. Почувствовав на плече руку, девушка вздрогнула, открыла глаза, покосилась в сторону Джо – и сделала еще один жадный глоток.

– Пошли отсюда, – беззвучно прошептал Джо. Девушка оторвалась от трубки, встала и поднесла к измазанным губам палец; на ее лице читалась откровенная досада.

Предостережение было излишним, Джо и сам не решился бы нарушить благоговейную тишину, царившую в галерее, однако минутой позже под высокими сводами зала дал волю долго копившейся ярости.

– Как это понимать?

– Мы питаемся единственным доступным нам способом, – пожала плечами девушка. – Ты тоже этому научишься – если только Оно не утащит тебя раньше.

Джо молча повернулся и зашагал сквозь медленно плывущие клочья тумана к выходу. Он слышал за спиной торопливое шлепанье босых ног по каменному полу, слышал учащенное, срывающееся дыхание, но упорно не оборачивался, и лишь на полпути к озеру, чуть не доходя до рощи, взглянул через плечо. Девушка плелась следом, понуро свесив голову, жалкая, как побитая собака. Всю злость Техасца как рукой сняло; он остановился и через силу изогнул губы в некоем подобии ободряющей улыбки. Красавица нерешительно остановилась перед ним, подняла несчастное, зареванное лицо. Джо невольно рассмеялся, подхватил ее на руки и начал целовать дрожащие губы, чтобы вернуть на них улыбку. Теперь он знал, почему у поцелуев такой терпкий, горьковатый вкус.

– И все-таки, – сказал он, когда они оказались у знакомого павильона, – неужели здесь нет никакой другой пищи? Зерно какое-нибудь, пшеница, еще что-нибудь. Или в лесу – там же должна быть какая-нибудь дичь. А фруктовые деревья, неужели у вас даже фруктов нет?

– Нет, – покачала головой девушка, – ничего у нас нет. Здесь не растет ничего, кроме травы и этих деревьев. Животных тоже никаких. А что касается фруктов – слава Богу, что наши деревья цветут всего один раз за всю свою жизнь.

– И?..

– Об этом лучше не говорить.

Опять какие-то недомолвки! Джо молча повернулся и пошел на пляж в смутной надежде еще раз ощутить вчерашний покой. Несколько глотков… жидкости избавили от чувства голода, тело наполнилось дремотным удовлетворением. Голубое безоблачное небо, мерный плеск волн, теплый, как парное молоко, воздух навевали мирное, благодушное настроение. Красивый мир, что ни говори.

Сонный день близился к концу, на озеро накатывала мглистая тьма, привкус крови придавал поцелуям дополнительную остроту, подчеркивал их сладость.

…Утром он, проснувшись, выкупался вместе с девушкой в голубой прохладной воде – и неохотно отправился через поросший коварной травой луг к Храму – гонимый голодом, потому что голод был сильнее отвращения. Он шел, ощущая легкую тошноту… а также острое, взволнованное нетерпение.

И снова впереди вздымалась неопределенная, скрытая голубым туманом громада, в залах и коридорах плавал пятнистый сумрак. Техасцу не нужно было указывать дорогу, он сам свернул направо, в галерею, нашел свободное место и встал на колени, ничем не отличимый от окружающих.

Первый глоток чуть не вывернул его наизнанку, затем тошнота отступила, осталось лишь ощущение ненасытного голода и жадное желание насытиться. Он пил, ничего не видя и не слыша, ни о чем не думая, пил, пока не очнулся, почувствовав на плече руку девушки.

Жаркий, терпкий напиток ударил в голову, как вино, Джо почти не помнил, как они покинули Храм, пересекли голодный, без ветра волновавшийся луг, как прошли под низко склоненными, зловеще перешептывавшимися ветвями. Опьянение продлилось до самого вечера, и только медленная мгла, пришедшая с озера, вернула полную ясность мыслей.

Жизнь стала предельно простой – хрустальная прозрачность дня и вязкий мрак ночи, утренние походы в Храм и терпкие поцелуи золотоволосой девушки…

Однажды вечером, когда в воздухе повисла первая, еще прозрачная дымка, Джо оторвал взгляд от гладкой, как зеркало, поверхности озера и увидел вдали – или это ему показалось? – смутные очертания горного хребта.

– А что это там, за озером? – лениво поинтересовался он. – Похоже на горы.

– Не знаю. – Глаза девушки тревожно потемнели. – Мы предпочитаем не интересоваться тем, что вдали.

Техасец не смог, да и не попытался скрыть раздражение.

– «Мы предпочитаем», – зло передразнил он. – «Об этом лучше не говорить». На все вопросы – один ответ. Меня тошнит от твоих недомолвок! Вы тут вообще хоть чем-нибудь интересуетесь, или только дрожите от страха перед этой невидимой тварью?

– Тот, кто задает вопросы или ищет ответы – погибает, – вздохнула девушка. – Весь воздух здесь пронизан опасностью – непостижимой, неуловимой и кошмарной. Чтобы сделать жизнь хоть немного сносной, мы должны смириться. Ничего слишком пристально не рассматривать, ни о чем не задумываться, не задавать вопросов… А эти горы недостижимы, как мираж, – и горы, и все, что лежит за горизонтом. В этой стране нет иной пищи, кроме… той, что в Храме, так что человек, задумавший исследовать ее просторы, либо вернется с полпути, либо умрет от голода. Наши невидимые глазом узы крепче любых цепей и решеток.

Джо равнодушно пожал плечами. На землю опускалась умиротворяющая мгла, раздражение погасло, едва успев разгореться.

И все же с этого дня в нем начало нарастать смутное неудовлетворение. Ни блаженный покой, ни пьянящая горечь, сочившаяся из трубок Храма, ни другая, во сто крат более пьянящая горечь страстных, ненасытных губ не могли стереть из его памяти туманного силуэта далеких гор. Пробудившееся беспокойство искало выхода, подталкивало к действиям, пусть даже и безрассудным; закаленное опасностями тело рвалось из наезженной колеи: сон – пища – любовь.

Леса и луга, везде, куда ни кинешь взгляд – леса и луга, а на горизонте – далекие, манящие горы. И – окутанные голубым сумраком недра загадочного Храма. Все чаще и чаще возникала у Техасца мысль обследовать залы, куда боятся заходить здешние обитатели, подойти к окнам, от которых они отводят глаза. Что лежит за этими лесами, этими лугами? Какую таинственную страну скрывает стена покрытых голубым туманом гор?

Джо безжалостно и безрезультатно терзал девушку расспросами. Ее народ не имел ни прошлого, ни будущего, жил в постоянном стремлении извлечь как можно больше радости из вот этого конкретного мгновения, ведь оно может оказаться последним. Возможно, такая установка закреплена уже и на биологическом уровне. Все беспокойные, любознательные натуры погибли, выжили только покорные и безропотные.

В памяти вставали яркие картины того, другого, настоящего мира – многотысячные толпы, шум и смех на улицах и бульварах городов, ослепительное сияние огней. Космические корабли вспарывали ночное небо, неслись сквозь звездную пыль от планеты к планете. Джо вспоминал схватки в барах, злобные крики и грохот, узкие лучи светло-голубого смертельного пламени, едкую вонь до костей прогоревшей плоти. Перед мысленным взором Техасца проходила жизнь во всем ее яростном великолепии, бок о бок с извечной своей спутницей, смертью; его терзала тоска по прошлому – вздорному, суматошному и все же прекрасному.

Развязка наступила закономерно и все же внезапно. В один из ясных, теплых, неотличимых друг от друга дней глаза Техасца, рассеянно скользившие по еле различимому силуэту гор, внезапно сузились; в них сверкнула холодная, опасная сталь, на скулах заиграли желваки.

– Все, – процедил он сквозь стиснутые зубы, а затем стряхнул со своего плеча голову девушки и вскочил на ноги. – Больше не могу.

– В чем дело? – испуганно пробормотала она, поднимаясь с ярко-желтого песка. – Что с тобой?

– Я ухожу – куда угодно, хоть к чертовой бабушке. Скорее всего – туда, в горы. Ухожу сейчас, сию же минуту.

– Но… так значит, ты хочешь умереть?

– Лучше сдохнуть, чем такая… не то жизнь, не то смерть. Хоть развлекусь напоследок.

– А чем ты будешь питаться – если даже сумеешь справиться со всеми опасностями? Да что там еда, ты же не сможешь даже спать на этой траве, она съест тебя заживо! Покинув эту рощу – и меня, – ты не оставишь себе ни одного, самого крошечного шанса выжить.

– Умирать так умирать, – небрежно отмахнулся Джо. – Я долго об этом думал и принял окончательное решение. Собственно говоря, можно просто побродить по Храму, скормить себя этой вашей нечисти – и дело с концом. Только мне хочется попытать сначала судьбу: а вдруг все не так уж плохо, как можно было подумать, и я выживу? А вдруг я найду место, где растет что-нибудь съедобное? Попробую, может, что и получится, все лучше, чем гнить заживо!

По щекам девушки катились слезы. Джо хотел еще раз сказать, как невыносимо для него это существование, даже открыл рот – и замер, заметив на ее губах странную улыбку.

– Ты никуда не пойдешь. – Заплаканные глаза смотрели на что-то за его спиной. – Смерть. За нами пришла смерть.

Она говорила так спокойно и бесстрастно, что в первый момент Джо ничего не понял; тогда она указала пальцем, и он обернулся.

Воздух между пляжем и розовым павильоном дрожал и переливался, в нем возникла легкая голубая дымка, которая быстро сгущалась и темнела. Затем необычное облако приобрело розоватый оттенок, он разгорался все ярче, сжимался к центру, еще секунда – и Джо увидел ослепительно алый, ритмично пульсирующий ком.

Всей своей кожей, всем телом и мозгом Джо ощущал присутствие некоего алчного, ненасытного ужаса; сгущаясь, подобно голубому туману, он жадно тянулся к двум беззащитным жертвам.

– Я рада, что умру вместе с тобой… – Мягкий, бесконечно печальный голос вывел его из гипнотического оцепенения.

Джо разразился резким, лающим смехом: наконец нашлось хоть какое-то развлечение! Бластер, неведомо как оказавшийся в его руке, выпустил луч голубого огня, смертельного для всего живого. Как только он коснулся жадно пульсирующего комка, туманная масса содрогнулась, ее контуры начали расплываться, алый ком съежился и потускнел.

Джо полосовал бластером, стремясь выжечь, разрушить это средоточие зла, и через мгновение в тумане осталось только бледное розовое пятнышко, и луч уперся в землю. Спустя несколько секунд воздух обрел прежнюю кристальную прозрачность, смертельное облако рассеялось без следа.

Облегченно вздохнув, Джо ощутил резкий запах опаленной плоти, успел удивиться – неужели эта тварь настолько уязвима, и тут взгляд его упал на траву. Над землей поднимался густой черный дым, толстые, мохнатые стебельки испуганно отклонялись от выжженного участка, тянулись в стороны, чуть не вырывая свои корни из земли. Техасец вспомнил вампирские замашки этой милой травки и злорадно ухмыльнулся.

Девушка бессильно осела на песок, по ее телу пробегали волны крупной судорожной дрожи.

– Оно… ты его убил?

– Не знаю. Трудно сказать. Возможно, и нет.

– И что ты… что ты будешь теперь делать?

Прежде чем ответить, Джо сунул бластер в кобуру и поправил пояс.

– То, что и собирался.

– Подожди! – Девушка торопливо вскочила на ноги. – Подожди! – Она схватила Техасца за руку и замолчала, стараясь подавить новый приступ неудержимой дрожи. – Сначала сходим еще раз в Храм.

– А что, – ухмыльнулся Джо, – неплохая мысль. Когда еще удастся поесть. – И снова шагали они по пушистой траве, снова упиралась в небо призрачная громада Храма, снова плавали в голубом мглистом полумраке зеленые и сиреневые пятна. Джо привычно свернул направо, к галерее, но тонкая, ощутимо подрагивающая рука заставила его остановиться.

– Мы идем туда, – еле слышно прошептала девушка.

Стараясь не проявлять удивления, он проследовал за ней мимо знакомой – слишком знакомой галереи – в неведомые, застланные клубящимся туманом глубины зала. С каждым шагом туман становился все гуще – или это только казалось? – а еще ему казалось, что утратившие каменную плотность стены дрожат и расплываются. Джо с трудом сдерживал желание шагнуть сквозь эту призрачную завесу, выйти из зала – куда?

Он почти утратил ощущение времени, затем перед ними появились ступени пологой, вверх ведущей лестницы. Наконец лестница кончилась, осторожное подергивание за руку заставило его остановиться и свернуть налево. Пройдя под низкой массивной аркой, они попали в странный семиугольный зал; сквозь густые клубы цветного тумана на каменных плитах пола смутно различались глубокие радиальные линии. На противоположной стене ослепительно пылал красный змеящийся орнамент.

Голова Техасца пошла кругом; рука девушки тянула куда-то вперед, он слепо перебирал ногами, совершенно не понимая, куда идет и зачем. Потом вдруг оказалось, что он стоит в самом центре странных сходящихся линий, в бешеном водовороте неведомых, неизвестно каким чувством воспринимаемых сил.

К его груди прильнуло теплое, бесконечно знакомое тело, он почувствовал на шее нежное прикосновение рук.

– Милый, если ты хочешь меня покинуть, возвращайся в свой мир через Врата. Жизнь без тебя ужаснее самой страшной смерти.

Короткий, с горьким привкусом крови поцелуй, печальный вздох, руки, обвивавшие шею, разжались, и он остался один.

Растерянно оглянувшись, Джо увидел рядом с аркой прямую, как струна, фигуру, озаренную кровавыми сполохами Слова. Еще секунда – и девушка рухнет под яростным натиском невидимого урагана.

Техасец с ужасом наблюдал, как нежное, прекрасное лицо превращается в страшную маску, как раздвигаются, чтобы выкрикнуть Слово, пунцовые губы.

Случайный просвет в тумане позволил на мгновение различить невероятно вывернутый язык, почти уже готовый сформировать звуки, не предназначенные для человеческого языка, недоступные человеческому слуху. Рот девушки широко распахнулся, она вдохнула цветной туман и крикнула…

Джо брел по алой извилистой тропинке – такой алой, что он не мог смотреть себе под ноги, – и часто спотыкался, а тропинка все вилась и вилась; иногда она судорожно вздрагивала, и он снова спотыкался. Его окружал плотный, хоть глаз выколи, туман, голубой с проблесками зеленого и сиреневого, и он не видел, куда идет, зато ежесекундно слышал жуткий звук – первый слог страшного Слова.

– Он просыпается! – торжествующе произнес на удивление знакомый голос. Джо поднял тяжелые веки и оказался в странной комнате без стен. Комнате, заполненной бесконечными тусклыми рядами движущихся человеческих фигур…

– Джо! Техасец! Просыпайся, хватит валяться, – настаивал голос.

Джо закрыл глаза и тут же открыл их снова. Нет, стены у этой комнаты были – стальные, плохо отшлифованные стены. Легионы странных фигур оказались всего-навсего отражением двоих вполне обычных людей. Сам он лежал на кровати, над которой склонилось озабоченное лицо венерианца Ярола, надежного друга.

– Ну, Техасец, дьявол тебя забодай, – облегченно выругался Ярол, – ты же целую вечность проспал! Пьешь всякую дрянь, и вот результат. Мы уж думали, все… никогда мужик не очухается.

Джо изобразил нечто вроде улыбки и вопросительно взглянул на вторую, абсолютно незнакомую фигуру.

– Я – врач, – пояснила фигура. – Ваш друг вызвал меня трое суток назад, вот с того времени мы с вами и возимся. Я бы оценил продолжительность коматозного состояния в пять или шесть дней, непонятно только, чем оно было вызвано. У вас есть какие-нибудь предположения?

Бледные глаза Техасца обшарили комнату. Не обнаружив искомого предмета, он с трудом разжал губы и невнятно пробормотал короткое слово.

– Шаль?! – Врач удивленно смотрел на него.

– Выкинул я эту тряпку, – признался Ярол. – Два дня терпел, а потом выкинул. Эти красные загогулины, у меня от них голова на куски раскалывалась, почище, чем от того черного вина. Помнишь, как мы с тобой подобрали на астероиде А-234567 ящик вина? Такое вряд ли забывается.

– А куда…

– Ты что, жалеешь? Да я тебе десять таких куплю!

Джо молчал, прислушиваясь к себе. Слабость накатывала и отступала, серые, вязкие волны слабости. В голове еще шелестели отзвуки первого слога…

– А ведь я… так и не узнал… ее имени…

Ярол понимающе подмигнул.

1

Исх. 22, 18