12

Вечер выдался теплый и ясный, грядущий турнир привлек в город множество гостей, и улицы были запружены народом. Эмили с Хэлом сидели на втором этаже кафе. Открытые окна позволяли им наслаждаться видами и звуками оживленной улицы внизу. Каждый держал в руках по стакану вина. Эмили его не особенно любила, но мать наставляла ее, что пить вино — это стильно и ей лучше привыкнуть.

Девушка коротко изложила принцу свои планы.

— Среди чародеев распространен обычай обмениваться учениками на год или около того. Это позволяет ученикам приобрести опыт, которого они, возможно, не могли бы набраться у собственного наставника. Торичелли был крупной величиной в алхимии, а мама хотела, чтобы я ее изучала. Она говорила, за химиками будущее.

— Жаль, что так вышло.

— Все нормально. Думаю, мама все равно бы передумала, узнав, что он похищает девушек. Как бы то ни было, почти любой волшебник может взять тебя во временные ученики, но гораздо труднее найти того, кто примет тебя на постоянное обучение. Как правило, им нужны ученики, которых бы они готовили с самого начала. И еще, когда чародеи вводят тебя в свою программу, всегда возникают сложности с перезачетом пройденных курсов.

Она впервые с той ночи в лесу оказалась с Хэлом наедине. Разумеется, их окружали люди, так что формально они были не одни, но это не имело значения. Главное, рядом не торчала Кэролайн.

Эмили собиралась посетить очередного волшебника. Хэл предложил сначала посмотреть город, и начинающая чародейка согласилась. Это оказалась одна из самых приятных прогулок, какие выпали ей в жизни. Похоже, Хэл знал всех, от богатейшего лорда до последней судомойки, и каждый был рад видеть принца. Они сходили на верфи, где Эмили восхищенно разглядывала стройные корабли с высокими мачтами, опутанными паутиной вантов и канатов. Еще она повидала матросов в просторных парусиновых штанах, перехваченных завязанными в хитрые узлы веревочными поясами.

— Я только что заметила, — поделилась дочь волшебницы с принцем, — твоя одежда напоминает матросскую.

— Я был морским курсантом, — объяснил Хэл. — Такова мелиноверская традиция. У каждого из нас имеется воинское звание. Старший сын идет в королевскую гвардию, второй — в армию, а третий — во флот.

— Так вот почему Кенни и Джефф носят эти камзолы с золотым галуном.

— Ага.

— А если сыновей четверо? Нет, дай угадать. Четвертый становится духовным лицом, верно?

— Не-а. Он нанимается в дисконтное транспортное агентство. Очень полезная должность, знаешь ли, особенно если нужно в последнюю минуту попасть на корабль, уходящий в кругосветное плавание.

— Не сомневаюсь.

Эмили побывала в Университете с его огромной, просто дух захватывающей библиотекой. Забежала в типографию поглядеть, как ковши расплавленного свинца выливаются в матрицу, а неотличимые от чертей типографские рабочие, с почерневшими от краски руками и лицами, набирают текст со скоростью чтения.

Они миновали заброшенное здание, суровое, но элегантное.

— Гильдия наемных убийц, — пояснил Хэл.

— Ты шутишь, — отмахнулась Эмили. Она слышала о гильдии наемных убийц, но не верила в ее существование.

— Почему ты так думаешь?

— Я всегда считала гильдию наемных убийц легендой. В смысле, мне казалось просто невероятным, чтобы люди стали терпеть в центре столицы шайку убийц, открыто предлагающих свои услуги.

— Ты права, на самом деле ее не существует. Это организовал король и посадил сюда отряд гвардейцев. Если кто-нибудь приходит и пытается нанять убийцу или вступить в гильдию, гвардейцы выбивают из него дурь, предупреждают его, чтобы не нарывался в дальнейшем, и прогоняют взашей. Уровень преступности некоторое время стремительно падал, пока слухи не разошлись. Должен признать, — закончил принц нехотя, — у папы возникают неплохие идеи.

Они прошли мимо лавки париков, где Эмили увидела изделия из конского волоса, из верблюжьей шерсти и даже из человеческих волос — самые дорогие. Мастер предложил девушке три шиллинга за ее волосы. Эмили вежливо отказалась. Мастер пожал плечами.

— Боюсь, больше предложить не могу. Брюнетки не так популярны в наши дни.

— Это пунктик, — сказал принц. — Первыми парики стали носить лысые. А сейчас некоторые даже бреют голову, чтобы носить парик, следуя моде.

— А женщины в Мелиновере носят парики?

— Разумеется, нет. Женщины не лысеют. Зачем женщине надевать парик?

Но больше всего Эмили поразил магазин готовой одежды. Никакой тебе швеи, снимающей мерку и шьющей по ней платье. Вместо нее — целый зал с рядами вешалок, а на них — платья всех размеров. Согласно объяснениям хозяйки, платья полагалось мерить до тех пор, пока не найдешь то, которое тебе идеально подходит, а потом можно просто купить и надеть его хоть в тот же вечер. Женщина выбрала одно из платьев и показала примерочную. Эмили дала Хэлу подержать свою сумочку, но он вместо этого схватил девушку за запястье и вытащил на улицу.

Теперь она разглядывала прохожих внизу.

— Смотри, какие они все возбужденные, — сказала девушка принцу. — Словно на большом празднике. Это из-за турнира?

— M-м? — переспросил Хэл. Он казался несколько рассеянным. Эмили надеялась, что он думает не о Кэролайн.

— Я спросила, всегда ли люди в Мелиновере такие веселые?

— По-моему, они немного напряжены, — отозвался принц. — Будто их что-то гнетет. Особенно лавочников. Не знаю… — Он умолк и с отсутствующим видом постучал монеткой по столу. Затем внезапно бросил монету в чашку, поднялся и взял Эмили за руку. — Пойдем.

— Куда? — удивилась она, но Хэл просто повел ее вниз по лестнице и дальше, сквозь уличную толпу, пока они не нырнули в длинный магазин с множеством стеллажей. Деревянная вывеска снаружи гласила, что это один из широко известной сети магазинов волшебных вещей. Эмили огляделась и брезгливо поморщилась.

Халтура, подумала она. Исключительно для деревенщины. Корзины благовоний и безвкусные подставки для них, связки разноцветных ароматизированных свечей и резные подсвечники, бумажные листы с изображением магических символов для наклеивания над дверью — и все это с подробными схемами и инструкциями, какое благовоние воскурить, какую свечу зажечь и какой символ наклеить, чтобы достичь желаемой степени счастья. Целые полки, заполненные целебным мылом, припарками, связками сушеных трав, бутылочками с эликсирами. Целый стол отвели под мази, предназначенные для восстановления мужской потенции. На другом помещались средства, обещающие увеличить объем женского бюста. Эмили оглядела все это и страдальчески закатила глаза.

Основной ассортимент магазина составляли амулеты. Талисманы всевозможных разновидностей свисали с вешалок в проходах между полками. Золотые, серебряные, медные, бронзовые, хрустальные, из резного камня, слоновой кости, рога, китового уса, жемчуга, бивня нарвала, ароматного дерева… от бусин с горошину до больших круглых медальонов размером с крышку бочонка. По всей видимости, дела у магазина шли неплохо. Эмили насчитала двенадцать человек, прошедших через него всего за несколько минут.

Она присоединилась к Хэлу. Тот купил маленький амулетик и теперь трепался с хозяином. Эмили дождалась, пока принц закончит, и вышла за ним на улицу.

— Видишь, почему так важно найти хорошего наставника. Последнее, чего бы мне хотелось в этой жизни, так это закончить свои дни на магической фабрике по производству подобных амулетов. Там у них сидит дюжина учеников и клепает дешевое волшебство для массового потребителя.

Хэл только кивнул.

— Ты хоть что купил-то? — закончила девушка. Принц разжал ладонь и показал ей небольшой амулет, выточенный из волчьего зуба.

— Для удачи на турнире, — пояснил он. — В сущности, это заговор на скорость и агрессию.

— Ох, Хэл. Если тебе нужен хороший заговор на удачу, я бы нашла тебе в этом городе дюжину людей, способных изготовить куда более качественный амулет. Посоветуйся со мной, прежде чем тратить деньги впустую.

— Деньги небольшие. На самом деле я хотел поговорить с управляющим. Он принимает ставки на турнир.

— Ты спрашивал про своих братьев? Амулет ты купил одному из них?

— Себе, — ответил принц. — Я внес свое имя в списки.

— Ой.

Эмили не могла представить Хэла участником какого бы то ни было физического соревнования. По идее, турнир включает в себя множество состязаний, где драться не надо — жонглирование, акробатика и все такое, несерьезные игры карнавального типа. Но не станут же члены королевской семьи участвовать в подобных конкурсах. Это было бы слишком несолидно.

Они шли по улице. Принц молчал. Эмили решила, что добровольно он информацией делиться не станет. Следовательно, придется спрашивать.

— На что ты записался?

Хэл посмотрел ей прямо в глаза:

— Бои на мечах.

— Угу.

Они еще некоторое время шли, сохраняя молчание. Эмили то и дело поглядывала на принца, ожидая, что он наконец улыбнется своей замечательной шутке. Хэл выглядел убийственно серьезным.

— Бои на мечах, — повторила девушка.

— Именно.

— Хм. Ты… это… Вчера вечером в трактире ты поистине… я хочу сказать… похоже, ты просто отдыхал.

— Именно.

— Ты когда-нибудь участвовал в турнире?

— Первый раз в жизни.

— Ты брал уроки?

— Не было нужды. Я атлет от природы.

— Хэл! Ты меня дразнишь?

Ответить принц не успел. Их беседа оказалась прервана дверью, распахнувшейся в стене непримечательного здания. Мелькнули форменные рукава, и тощий, помятый, разукрашенный синяками мужичонка перелетел через тротуар и шлепнулся на мостовую. Дверь с грохотом захлопнулась. Хэл кивнул в ту сторону.

— Гильдия воров. Про нее еще не знают.

Принц свернул за угол и повел Эмили по узкой улочке, затем остановился. Пришлось. Они оказались в тупике. По обе стороны высились кирпичные стены, а перед ними громоздилось каменное строение без окон с единственной железной дверью посередине.

— Это оно, — произнес Хэл. — Банджи, правильно? Ты его хотела повидать?

Эмили переключила внимание на дверь.

— Банджи, — правильно, повторила она. — Один из лучших чародеев в Двадцати королевствах. Я написала ему. На самом деле я бы выбрала его с самого начала, если б мама уже не договорилась с Торичелли.

— Он много работает со знатью, — заметил Хэл. — Хотя папа предпочитает наших придворных магов. Если хочешь пойти к кому-нибудь из них в ученики, уверен, я мог бы это устроить.

— Признанные волшебники не нанимаются на государственную службу, — ответила Эмили. — А Банджи — лучший.

— Он тебя возьмет?

— Полагаю, мы сейчас это выясним. Между прочим, у меня есть чем его задобрить.

Она покопалась в своей сумочке и выудила свиток потрескавшейся сероватой кожи. Не выпуская из рук, Эмили продемонстрировала его Хэлу.

— "Книга Джинна", — объявила дочь волшебницы. — Древняя персидская книга заклинаний, некогда единственное сокровище халифа Багдадского, по преданию написанная самим ветром, а затем перенесенная на человеческую кожу. Крайне редкая и ценная.

— Да? А вот и нет. Я не слишком разбираюсь в магии, но знаю, что копию «Книги Джинна» можно купить в любой волшебной лавке. Они дорогие, но найти их не так уж трудно.

— Эту — трудно, — усмехнулась Эмили. — Таких в мире только три, а в Двадцати королевствах всего одна — эта. «Книга Джинна. Издание для учителей».

— Издание для учителей? — Потребовалась секунда, чтобы смысл этих слов дошел до Хэла, и у него перехватило дыхание. — Вот это да! В смысле, с ответами в конце?

— Именно. Можно сэкономить недели работы над сложным заклинанием.

— Однако я не верю, что это настоящая человеческая кожа.

— Точно она. — Эмили перевернула свиток и показала Хэлу маленькое синее сердечко, вытисненное на задней стороне футляра. Внутри можно было прочитать слово «мама». — Видишь? У него была татуировка. — Она убрала свиток и взглянула на дверь. — Что ты думаешь об этом?

Дверь впечатляла. Рама сливалась со стеной без единого стыка, серый камень просто переходил в более темное железо. Ни следа ржавчины. Черная поверхность лоснилась от льняного масла. Дверь ощетинилась заклепками, но ни ручки, ни дверного молотка, ни малейших признаков засова или замочной скважины не наблюдалось. В центре двери, как раз на уровне глаз, виднелось яркое золотистое пятнышко. Хэл подошел взглянуть. Его взору предстала маленькая бронзовая пластинка, не больше подушечки большого пальца, с выгравированным на ней знаком звезды и полумесяца. И никакого имени.

— Выглядит угрожающе, — сделал вывод принц. — Может, есть другой вход?

— Толкни ее.

— Э-э, лучше сначала постучать.

Хэл не торопился входить в замок чародея. Вполне понятная реакция, если вспомнить, что с ним произошло, когда он в последний раз вломился без доклада.

— Не беспокойся. Это проверка, — рассмеялась Эмили.

Принц недоверчиво хмыкнул.

— Ты наверняка сталкивался с подобными вещами. Дверь выглядит неприступной, вот никто и не пытается. Спорим, нам достаточно толкнуть ее — и она сразу откроется.

Она уперлась в дверь ладонью — и действительно, створка бесшумно отошла в сторону на массивных, но безупречно вывешенных петлях. Взгляду открылась маленькая прихожая и уходящая вверх винтовая лестница. Эмили шагнула внутрь и обернулась.

— Видишь? Волшебники любят подобные тесты. Им хочется знать, принадлежишь ли ты к тому сорту людей, которых можно обмануть внешними проявлениями, или достаточно настойчив в поисках истины. Или что-то в этом роде. Довольно глупо, по-моему. Если они…

Дверь захлопнулась, мгновенно оборвав ее слова. Как ни толкал ее Хэл, она упорно оставалась закрытой.

13

Румпельштильцхен взял две кружки эля и отдал в уплату мелкую серебряную монету.

— Мне нравится давать большие чаевые, — объяснил он. — Ненавижу, когда люди считают евреев жадными.

— Я думала, ты не еврей, — сказала Кэролайн.

— Не еврей. Но люди хаки считают, что еврей. Поэтому я всегда даю щедрые чаевые.

Он устроился на стуле и взглянул поверх изрезанного деревянного стола, мимо Кэролайн, за дверь «Быка и Барсука», на улицу, на принца Джеффри, сидящего в королевской карете. Ливрейный кучер держал в руках поводья четырех лоснящихся черных коней. По обе стороны дверцы стояли два ливрейных лакея. Коротышка восхищенно покачал головой.

— Карета четверней, да? Таки я должен признать, что ты девушка шустрая. От Хэла к Джеффу за один день. Ты уже очаровала Кенни?

— Я видела его.

— Будь осторожна. У нас говорят, он очень нехороший человек.

— Мне он не показался плохим.

Румпельштильцхен пожал плечами.

— Что ж, женщины всегда все видят по-своему. И кого же ты выбираешь, Джеффа или Кенни?

— Не знаю, — ответила Кэролайн. — Мне еще не понятно, как они ко мне относятся. И есть одна проблема. Похоже, пока не решено, кто из них унаследует трон.

— Таки мне об этом тоже довелось слышать, — кивнул коротышка. — Здесь, в Мелиновере, король сам выбирает преемника. Должно быть, это приводит к изрядным трениям внутри семьи. — Он пригубил эль и посмотрел на девушку поверх края оловянной кружки. — Ты по-прежнему имеешь желание получить все? И красивого принца, и трон? Должен тебе сказать, брак с королем не дает тебе никаких прав управлять государством. Это не то же самое, что сделаться правящей королевой.

— Мне более чем достаточно королевского титула. Я не жадная.

— Ну разумеется, не жадная.

— Тогда перейдем к делу. У тебя есть волшебная прялка. Тебе нужен кто-то, кто умеет прясть.

— Да, это именно так.

— Ты точно знаешь, что на этой штуке можно спрясть из обычной кудели золото? Ты уже пробовал?

— Нет, — ответил Румпельштильцхен. — Должен тебе сказать, это одноразовое мероприятие. Ее совершенно невозможно проверить. Волшебник таки наложил на нее заклятие, и прялка будет работать только одну ночь — если, конечно, он не произнесет над ней повторное заклинание.

— Предполагаю, дело не только в этом.

— Наверняка. Иначе у каждого волшебника имелась бы собственная прялка, и кругом валялись бы кучи пряденого золота. Но кто тебе сказал, что это наши проблемы? У меня есть эта прялка, и она определенно заколдована. Когда ты сядешь за нее, ты почувствуешь исходящую от нее силу и сразу скажешь себе, что это таки действительно волшебная прялка.

— Хорошо, допустим, она работает. А что за история с куделью? Почему именно лен? Его ужасно трудно прясть. Нить получается прочная, но имеет тенденцию образовывать узелки. Только лучшие мастера могут сделать гладкую и ровную нитку.

— Лучшие — в смысле ты?

Кэролайн только тряхнула кудрями.

— Гладкость меня не волнует. Меня вполне устроит и комковатое золото. Но быстро ли ты работаешь? Вот в чем вопрос.

— Быстро, но… это обязательно должен быть лен?

— Немоченый лен.

— О боже.

— Это все Закон Подобия.

Румпелыптильцхен сам не до конца понимал, но объяснил как мог.

— Превращение льна в золото не совсем магия. Это алхимия. Понимаешь, магия символична, а алхимия аллегорична.

— А в чем разница?

— Сказать по правде, я точно не знаю. Но мне известно, что какое бы вещество ни превращали в золото, оно должно изначально выглядеть как золото. Поэтому нельзя превратить в золото свинец. Это должна быть бронза. Определенный вид бронзы правильного цвета.

— Девственная бронза, — вспомнила Кэролайн.

— Верно. А лен можно прясть, потому что у него стебли изначально золотистые. Во всяком случае, до того, как их вымочат. Хм, а что такое вымачивание?

— Стебли погружают в воду, чтобы волокна легче разделялись. Но тогда они немного тускнеют.

— Тогда мне совершенно ясно, почему он должен быть немоченый. А его все равно можно прясть?

— Да, только трудно. И быстро не получится. Не думаю, что смогу сделать больше двух мер за ночь. Моей половины даже близко не хватит на приданое.

— Та девушка в Матагаре сказала мне то же самое. Поэтому нам придется прибегнуть к хитрости. Мы принесем королю первую корзину золота и скажем, что она вовсе не последняя.

Кэролайн обдумала эту идею.

— Не знаю, — проговорила она. — Я всю жизнь была честной. Я заслужила право выйти за красивого принца. Не думаю, что мне хочется начинать отношения с обмана.

— Ладно, тогда ты можешь взять свою долю золота и вложить ее. Ты тесно связана с королевским домом. Люди обязательно станут предлагать тебе участвовать во всевозможных прибыльных делах, потому что захотят поддерживать связи уже с тобой .

— Хм-м, может быть. Однако я ограничена во времени. Либо выхожу за Хэла, либо за кого-то еще. В противном случае Хэл превращается обратно в лягушку.

— Да-а, — протянул коротышка. — Это может стать для тебя проблемой. А уж какой проблемой это может стать для самого Хэла… Но если есть возможность воспользоваться случаем, то почему им не воспользоваться? Если мешок золота не поможет тебе, когда ты вернешься в замок, то почему надо думать, что он тебе повредит?

— Пожалуй, — согласилась Кэролайн. — И еще надо урегулировать вопрос о первенце.

— Что?! — вскричал коротышка.

— Ходят слухи, будто ты потребовал у той девицы ее первенца.

— Я же говорил тебе, не верь всяким гадостям! — возмутился Румпелыптильцхен. — Этим негодяям просто нравится говорить про евреев очень нехорошие вещи. Ну сама подумай, с какой стати молодой мужчина будет испытывать желание забрать ребенка, который не является его собственным? Женщины всегда рассказывают друг другу, что кто-то хочет украсть их детей — цыгане, эльфы, пираты. Да кто угодно! Если бы я хотел получить ребенка, то разве так трудно жениться и завести своего?

— Конечно, — согласилась Кэролайн. — Просто я подумала… мужчине может понадобиться ребенок, который не будет… гм.

Румпельштильцхен в упор уставился на нее:

— Если ты думаешь, что я понимаю, о чем речь, так вот: я вовсе ничего не понимаю.

— Ну, ты знаешь, о чем я.

— Не знаю. — Лицо коротышки сделалось абсолютно непроницаемым.

Судя по всему, решила Кэролайн, у нее сегодня день неприятных разговоров.

— Ну, это просто мысль. В смысле, это из-за того, что ты… ты… и если это перейдет на твоих детей… поэтому тебе мог понадобиться такой, который не был бы… это… деформирован.

— Деформирован? А-а! — Румпельштильцхен хлопнул себя по коротеньким ножкам. — Ты об этом? Так я болел в детстве. Это не наследственное. Я не вижу причин беспокоиться, с моими детьми все будет в порядке.

— Хорошо, хорошо. — Кэролайн тем не менее решила сменить тему. — Когда ты хочешь, чтобы я спряла золото?

— Да хоть сегодня, если ты думаешь, что у тебя найдется время.

— Здесь?

— Нет, у меня комната на краю квартала. Кстати, она помещается над лавкой золотых дел мастера, и мы сможем обменять золотую пряжу на деньги прямо там. Я имею желание получить их и убраться отсюда. На улицах поговаривают, что евреям скоро опять придется туго. Возможен даже погром. Меня это не касается, но кто может гарантировать, что я не попаду под горячую руку?

— Погром в Мелиновере? — скептически нахмурилась Кэролайн. — Я полагала, мы выше этого.

— Погром может случиться где угодно, если правящий класс решит, что банкиры его прижали. Хотя на самом деле я так и так подумывал, что настала пора переменить место жительства.

— А остальные из твоего народа… гм… этого народа уезжают?

— Они не столько уезжают, сколько их выгоняют. Но до турнира никто с места не стронется, здесь замешаны очень большие деньги. — Румпельштильцхен достал клочок ткани и что-то набросал на нем кусочком угля. — Вот тебе карта, по которой ты сможешь найти мою квартиру. Времени мы будем иметь от полуночи до рассвета, но я попросил бы тебя прийти задолго до полуночи. Надо же подготовиться.

— Приду.

— Это очень хорошо. И не надо сильно нервничать. Я обещаю быть очень нежным.

Кэролайн пожала плечами.

— Это же работа. При чем тут нежность?

Коротышка уставился на нее. Повисла долгая пауза. Наконец он произнес:

— Тебе никто не потрудился рассказать?

— О чем?

— Проклятие. — Настала очередь Румпелыптильцхена испытывать неловкость. — Я таки думал, все знают.

— Что знают?

— И подруга у тебя разве не чародейка? Я был уверен, что ты хотя бы слышала.

— Что?

Коротышка оглядел зал, словно ища подмоги. Никто не приближался. С некоторым отчаянием он произнес:

— Нет, послушай, ты же поимеешь с этого мешок золота, если не больше. Это действительно хорошая сделка, вне зависимости от того, как ты на это смотришь.

— Румпелышильцхен, о чем ты говоришь?

Коротышка осушил кружку и уставился на пустое дно.

— Гм, когда приходится приводить в действие заклинание трансформации, должна произойти… э-э, всегда происходит… оно должно сопровождаться потерей девственности.

Кэролайн с грохотом поставила на стол свою кружку. Скрежет железа по камню известил коротышку о том, что она резко отодвинула стул.

Когда Румпельштильцхен поднял глаза, девушка стояла перед ним, выпрямившись во весь рост, и взгляд ее мог без труда заморозить бочку крепчайшего рассола.

— По-моему, сэр, — произнесла она ледяным тоном, — вам следует подыскать себе славную еврейскую девушку. — И вышла вон.

14

"Как хорошо быть королем! " — изрек некогда мелиноверский король Джеральд.

Тогда он был гораздо моложе, но с тех пор минули годы и годы, и подобные мысли больше не приходили ему в голову. Теперь его величество подумывал о том, как хорошо было бы уйти в отставку.

Совет Лордов уже некоторое время настойчиво делал ему прозрачные намеки. Сначала король сопротивлялся. В последнее время идея начинала казаться ему все более и более привлекательной. Его величество попытался сосредоточиться на лежащих перед ним документах, но мысленно видел прохладные зеленые леса, окружающие семейное поместье в Лосшире, говорливые ручейки и обширные охотничьи угодья.

Он не был там уже много лет. Не имел возможности отлучиться.

Деньги! Вот главная проблема. Нет. На самом деле проблема — это Совет Лордов. В большинстве своем они умные люди, но никто из них не представляет себе, каких усилий стоит управлять монархией. Ну и в конце концов, король должен жить по-королевски, а то потеряет уважение народа.

Итак, остается проблема закладов, но полоса невезения скоро закончится. Если бы только эти лорды позволили ему снова поднять налоги…

Его величество отбросил соблазнительную мысль. Этого не произойдет, не стоит и думать о несбыточном — только напрасно себя растравлять.

Отставка. Звучит лучше, чем «отречение». Пусть Кенни примет командование, пока папа еще рядом и может помочь советом. Кенни с отцом смотрели на многие вещи одинаково. Из принца Кеннета получится хороший король. Но вопрос денег по-прежнему не решается.

Монарх взглянул на бумаги, разложенные на столе: приказы о высылке евреев и конфискации их имущества. Приказы ждали королевской подписи и печати.

. Разумеется, не все евреи являются богатыми ростовщиками. Большинство не является. И не все банкиры — евреи. Выходит, так поступать нечестно, но только так подобные вещи и делаются. Да и насилия может вовсе не случиться. Если евреи не вздумают оказать сопротивления, то вполне реально провернуть все мероприятие без травм. Маловероятно, но все-таки возможно.

И сделать это придется. Его величество не может передать Кенни корону вместе с кучей долгов, висящих на королевской семье. Джеффу — может. Джефф прекрасно разбирается в бухгалтерии и бюджетах. Кроме того, Джеффа любит Совет Лордов. И, по правде, если он передаст королевство Джеффу, погром короне не понадобится.

Только не так-то все просто. Еще имеется определенная часть дворянства, которой необходимо оказать услугу. Они погрязли в долгах не меньше короля, и для них погром жизненно важен.

Это вопрос национальной безопасности, внушали его величеству их представители. Слишком много денег принадлежит слишком узкому кругу людей. Что, если евреи внезапно потребуют возврата займов? Множество предприятий обанкротится. Пострадает торговля. Мелиновер окажется ослаблен.

Король Джеральд не стал ввязываться в споры. У его советчиков, как правило, имелись схемы и цифры для обоснования своей позиции, но сам король ни во что не вникал. Джефф, наверное, смог бы доказать все, что нужно, но лорды нижайше просили его величество не приводить его высочество принца Джеффри на заседание Совета. Из их поведения явствовало, что идея погрома не встретит серьезных возражений.

Вместо среднего сына король привел на заседание старшего. Кенни жаждал погрома еще до обсуждения данного вопроса в Совете Лордов. Его величество прикинул, что если он передаст трон Кенни, тот проведет погром сам. Такой ход, по крайней мере, избавил бы нынешнего монарха от необходимости делать выбор.

Но поступать так — не по-королевски. Король Джеральд не из тех, кто увиливает от принятия решений. И уж определенно не в том случае, когда речь идет об отставке. Он не хочет войти в историю как слабый король.

Монарх сел к столу, взял пачку приказов и быстро их просмотрел. На самом деле он перечитывал их столько раз, что успел выучить наизусть.

В общем, ему не уклониться от принятия решения. Но отложить его на несколько дней… Скоро начнется турнир, а он всегда приносил Мелиноверу деньги. Само собой, нельзя допустить, чтобы из-за погрома сорвался праздник. Ну, а после него…

Король Джеральд аккуратно положил бумаги обратно на стол.

15

Банджи засучил рукава и близоруко прищурился на жаровню. Потом высыпал на угли щепотку черного порошка и одобрительно кивнул: появился тонкий язычок синего пламени, быстро охватившего топливо. Сверху волшебник поставил маленький чугунок, и когда жидкость в нем забулькала, опустил туда, помешивая, две мерки тонко перемолотых серых листьев, с удовлетворением наблюдая за тем, как вода приобретает глубокий оранжево-красный оттенок.

— Ты не возражаешь против приготовления чая, надеюсь? — окликнул он Эмили, сидевшую в середине комнаты на стуле с прямой спинкой. — Столько девушек сегодня отказываются заваривать чай. Они говорят, это нечестно — не понимаю почему. Когда я ходил в учениках, мы, мальчишки, всегда готовили чай наставникам. И именно нас посылали в лавку за джемом и булочками.

— Конечно, я заварю чай, — отозвалась девушка, принимая протянутую чашку.

Про себя она отметила, что чай ей подают уже второй раз за день и здесь это явно считается приятным времяпрепровождением. Как часто горожане пьют эту дрянь?

Гостья огляделась. Она знала, что Банджи — преуспевающий волшебник, и его лаборатория свидетельствовала о том же. Книги стояли в застекленных шкафах. На каждой стене и полках имелись подсвечники. Судя по потекам воска, ими пользовались постоянно. Кстати, дешевые сальные свечи волшебник не употреблял. На столе красовалось с полдюжины тонкой работы бронзовых весов разного размера. На одной стене висели очень дорогие часы с маятником, на другой — часы, которые показывали фазы луны (эти явно делали на заказ). У окна помещались дорогостоящий телескоп, астролябия и точно откалиброванный компас — все для определения положения звезд. Медные чашки и каменные пестики были аккуратно выложены по размеру. Еще одну стену украшала периодическая система с изображением всех элементов — огня, земли, воды и воздуха.