4

Прижимая одеяло к груди и наблюдая, как священник снимает очки, Роберта постаралась придать своему лицу выражение легкого любопытства.

Неожиданно ее сердце так подпрыгнуло, что чуть не выскочило из груди. На нее смотрели глаза такого же зеленого цвета, как ее собственные.

– Конни? – Ее голос дрогнул.

– Бетти, – прошептал он. – Как ты, сестренка?

– Боже мой, это действительно ты! – выдохнула она с облегчением. – Конни, я так беспокоилась. Где ты был? Объясни мне…

– Тсс… Не так громко. – Он посмотрел на дверь и прижал палец к губам, потом присел на постель и обнял ее, стараясь не задеть раненую руку.

Роберта чуть не задохнулась от слез, горячо обняв его в ответ. Ей не хотелось выпускать его из своих объятий. Ей внезапно вспомнился тот страшный день, когда погибли их родители и старший брат. Тогда они с Конрадом проплакали всю ночь, прижавшись друг к другу, а потом поклялись любить и защищать друг друга до конца своих дней. До сих пор она чувствовала себя полностью ответственной за брата. Эти последние дни, когда она поняла, что с Конни может что-то случиться, стали для нее сущим потрясением. Она не выживет, если потеряет его.

Конрад наклонился к ней. На его лице промелькнула тревога.

– Что с тобой случилось, Бетти? Когда я увидел тебя по телевизору и репортер сказал, что в тебя стреляли… Боже, я не знал, что и думать!

– Я до сих пор до конца не поняла, что произошло. Я шла к моей машине, и вдруг в меня кто-то выстрелил. Но со мной все в порядке, Конни. Давай лучше поговорим о тебе.

Он встал.

– Извини, Бетти.

– За то, что заставил меня страшно волноваться? Да, тебе следовало извиниться. – Она еле сдерживала слезы.

– За то, что убежал, когда ты нуждалась во мне.

– Но почему ты это сделал? Я от волнения с ума сходила.

– Знаю. Поэтому я и хотел повидаться с тобой. Я тоже очень испугался после той передачи. – В его глазах отразилась боль. – Послушай, Бетти, у меня не много времени, но ты должна поверить мне – я не убивал Болдуина.

Ее сердце буквально рванулось ему навстречу.

– Я никогда так не думала.

Конрад пододвинул стул к кровати и сел. Глядя на дверь, он заговорил приглушенным голосом:

– Я действительно видел Болдуина в ту ночь, когда он умер. Я пошел к нему, чтобы сказать, что хочу выйти из дела.

– Какого дела? – Ее сердце тревожно забилось.

– Я был ему должен. У него имелась моя расписка за карточный долг. Но я не мог сразу отдать деньги и попросил отсрочки. Тогда он сказал мне, что я могу свой долг отработать.

– О, Конни! Почему ты не пришел ко мне? Я бы помогла тебе.

Он вскинул голову.

– Я сам вляпался в это, сестренка, и сам решил выбраться. Кроме того, если бы ты узнала, что я снова играл… В общем, мне этого не хотелось.

В глазах у Роберты заблестели слезы, она безрезультатно пыталась их спрятать.

– И как же он предложил тебе отработать долг?

– Предложил доставлять для него кое-что время от времени. А также от него.

Она нахмурилась.

– Доставлять что?

Он покачал головой.

– Не знаю точно. И вот я отвез небольшой кейс, не знаю, что там было. Я отвез его на частный аэродром, тот, что возле старой фермы Данлонов. Но клянусь, я сделал это только раз. А потом решил отказаться и пошел к нему той ночью. Мне все это не понравилось.

– И что он сказал? – спросила Роберта мрачно.

– В том-то и дело, что я не смог поговорить с ним. Когда я вошел к нему в комнату, он лежал на полу, уже мертвый. Кто-то закричал. Я испугался и убежал.

– А кому ты отдал тот кейс? Как он выглядел? – допытывалась Роберта.

– Болдуин не назвал имени человека, которому я должен был его отдать, но он был тощим и лысым. А когда он взял кейс, то что-то записал в маленьком блокноте.

Она кивнула, запоминая.

– Хорошо, мы проверим это. Я позвоню Шервуду и…

– Нет, ты не можешь это сделать! – возразил он быстро. – Я пришел сюда не для того, чтобы сдаваться. Я только хотел увидеть, в каком ты состоянии. Как только я где-нибудь остановлюсь, сразу позвоню тебе. Обещаю.

Тоскливое предчувствие сжало ее сердце. Она боялась за него.

– Конни, ты в большой опасности. Ты должен сдаться властям. Я помогу тебе, ты же знаешь, я не оставлю тебя.

В его взгляде промелькнула тень сомнения и мгновенно исчезла. Он с грустью покачал головой:

– Да, я знаю. Но подумай, Бетти. Я был ему должен и не смог отдать долг. Кто-то, возможно слуга, видел меня той ночью. Скажи честно, ты думаешь, кто-нибудь поверит, что я невиновен?

Он быстро поднялся и подошел к окну.

– Я верю тебе. – Роберта закрыла глаза, чувствуя себя ужасно несчастной.

– Спасибо. Ты, возможно, единственная, кто мне верит, – с горечью ответил он, не поворачиваясь от окна. – Этот рейнджер доставляет тебе много неприятностей?

– Ничего такого, с чем бы я не справилась, – солгала она.

– На этот раз я вляпался в дерьмо основательно, да?

– Ничего, Конни, выпутаемся. Вместе. – Она помолчала, ожидая, что он согласится.

Конрад раздвинул жалюзи пошире, чтобы лучше разглядеть из окна улицу.

– Я еще не все тебе сказал.

Страх сжал ее сердце.

– Что еще?

– Я думаю, меня подставили.

Роберта застыла, кровь бросилась ей в лицо.

– Подставили?

Конрад рассеянно провел ладонью по волосам.

– Сначала я случайно появляюсь в доме Болдуина сразу после того, как его убили. И тут же обо мне начинают говорить как об убийце.

– Ничего еще не доказано. Кто, кроме Болдуина, знал, что ты собирался к нему тем вечером?

– Никто, насколько мне известно. По крайней мере, я никому об этом не говорил. Той ночью я позвонил ему из таксофона, значит, кто-то был у него и узнал, что я должен прийти. – Конрад сжал зубы. – Знаешь, Бетти, я боюсь, здорово боюсь. Но еще больше меня разбирает злость. Кто-то использовал меня, я это чувствую.

По спине у Роберты пробежал холодок.

– Почему ты так думаешь? Кому нужно подставлять тебя?

– Не знаю. – Он взглянул на часы. – Но я здесь слишком задержался. Ты собираешься сдать меня полиции, Бетти?

Выражение глаз ответило за нее даже прежде, чем она покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.

– Мне пора. – Он нежно коснулся ее руки, потом поднял трубку телефона, стоящего на ночном столике, и набрал номер. Закончив разговор, он снова обернулся к окну. На дорожке под окном в бледном свете уличного фонаря ясно виднелась одинокая мужская фигура. Калифорнийский рейнджер. Секундой позже он наконец увидел желаемое – торопливо переходящего улицу отца Валенсио.

Конрад изучал рейнджера еще какое-то время, потом потянул шнур и опустил жалюзи.

Страх, который Роберта испытывала из-за брата, еще больше усилился, когда она увидела безнадежность в его глазах. Она чувствовала тревогу и смятение так, словно они были ее собственными. Ей хотелось встать и пойти вместе с ним, чтобы доказать всему миру, что он никогда не мог совершить такой вещи, как убийство.

Покинув палату Роберты, Юджин решил покараулить снаружи, недалеко от входа в больницу. Он видел, как несколько человек вошли в церковь, располагавшуюся прямо напротив больницы. Еще несколько человек вышли оттуда и двинулись в его направлении. Он слегка посторонился. Переведя взгляд на место парковки автомашин, он прищурился, вглядываясь в быстро надвигающуюся темноту.

Еще несколько человек вышли из больницы. Одни направились к своим машинам, другие заторопились к церкви напротив. За исключением священника, спешащего в больницу, все выглядело как обычно.

Распрямив плечи, Юджин двинулся к месту парковки автомашин. Он был уже на углу, когда краем глаза неожиданно заметил тень в угловом окне на четвертом этаже больницы. В окне палаты Роберты.

Он напрягся. За жалюзи мелькнул проблеск света, будто их только что закрыли. Нахмурившись, он задал себе вопрос, не могла ли это быть Роберта.

Юджин не успел еще до конца обдумать эту мысль, а его длинные мускулистые ноги уже несли его, перескакивая через две ступеньки, по бетонной лестнице больницы. К тому времени как он домчался до палаты Роберты, от пробежки по четырем лестничным пролетам у него слегка сбилось дыхание.

Когда он ворвался в палату, на него смотрели две пары глаз, удивленных и виноватых.

Роберта лежала в постели. Юджин перевел пронзительный взгляд синих глаз на священника.

– Падре, я предлагаю вам отойти от кровати и встать у стены.

Аскетическое лицо священника выразило удивление, но он безропотно повиновался.

Сердце Роберты затрепетало, однако на лице ее не дрогнул ни один мускул.

– Вы что-нибудь забыли, мистер Эронсон? Или вам нужно исповедаться? – спросила она.

– Едва ли, – пробормотал он, подходя к священнику.

– А жаль, – без всякого выражения изрекла Роберта. – Уверена, что отец Валенсио был бы рад услышать вашу исповедь.

Юджин слегка вздрогнул, а когда заговорил снова, его голос звучал холодно:

– Я здесь, мисс Стаут, чтобы услышать вашу исповедь.

Взгляд Роберты оставался ясным и твердым.

– Тогда, боюсь, вы будете разочарованы.

– Ну, это как посмотреть. – Юджин пристально разглядывал священника. – Значит, вы отец Валенсио, да? А вы уверены, что не отец Конрад?

Он наблюдал за реакцией священника, но она оказалась совсем не такой, какую он ожидал. Кустистые седые брови отца Валенсио приподнялись над удивленными голубыми глазами. Юджин шагнул ближе к священнику.

– Давайте посмотрим, настоящий ли это отец Валенсио. – Он протянул руку и дернул священника за бороду.

Святой отец вскрикнул от боли и удивленно уставился на Юджина. Тот отдернул руку.

Никогда еще с тех пор, как его, десятилетнего мальчишку, застали за доеданием последнего из маминых пирожков, приготовленных к одной из ее семейных вечеринок, Юджин так не сожалел о своем поступке. С покаянным выражением он уставился в строгое лицо священника и примирительно протянул руку.

– Извините. Я принял вас за другого.

Роберта постаралась спрятать улыбку.

– Мы не являемся свидетелями одного из ваших увлечений? – спросила она с издевкой.

Юджин сделал вид, что не слышал ее.

– Лопес! – крикнул он.

– Да, сэр. – В дверном проеме показался полицейский, охранявший вход в палату.

Юджин развернулся навстречу ему.

– Я строго приказал никого сюда не впускать. Как ты это объяснишь? – Он кивнул в сторону отца Валенсио.

Лопес повел широкими плечами.

– Он сказал мне, что кто-то позвонил ему и попросил прийти сюда как можно скорее. Я подумал, что леди очень серьезно больна.

– Я приказал не пускать сюда никого.

– Может быть, я смогу объяснить, – заговорил отец Валенсио.

Юджин повернулся к нему.

– Слушаю.

– Мне позвонил один из здешних докторов и сказал, чтобы я как можно скорее пришел в больницу, он назвал номер этой палаты. Сказал, что речь идет о жизни или смерти. Естественно, я решил, что нужен умирающему. Что еще я мог подумать?

– Кто вам звонил?

– Доктор Уитни. – Отец Валенсио не колебался с ответом.

Юджин метнул на Лопеса сердитый взгляд.

– Уверен, вы даже не спросили у него документы.

Охранник нахмурился.

– Нет, сэр. Он не вызвал у меня подозрений.

– Извините меня, – прервал их отец Валенсио. – Мне нужно нанести еще несколько визитов. Можно мне уйти? – спросил он спокойно.

– Конечно. Только еще один вопрос, святой отец.

– Да? – Священник испытывал явное облегчение.

– Как долго вы здесь находитесь?

– Недолго. Около пяти минут, полагаю.

– А может, минут пятнадцать или около того? – невинно поправил его Лопес.

Отец Валенсио заколебался. Добрыми глазами он посмотрел на Роберту и перевел взгляд на Юджина.

– Это возможно, я думаю. Боюсь, я не очень хорошо ориентируюсь во времени.

На лицо Юджина легла тень задумчивости.

– Спасибо, святой отец. Это все.

Испытывая одновременно нервозность и облегчение, Роберта прикрыла глаза. Когда она их снова открыла, отец Валенсио уже покинул палату.

Юджин повернулся к Лопесу.

– Позвоните в службу безопасности, пусть они проверят выходы.

Тот кивнул и заторопился к двери.

Юджин вперил в Роберту обвиняющий взгляд.

– Конрад был здесь сегодня?

Она осторожно улыбнулась.

– А я-то подумала, что вы вернулись, потому что не можете больше жить без меня.

– Я не настроен шутить, мисс Стаут. Кто еще был здесь сегодня?

Она пожала плечами.

– Отец Валенсио, конечно.

– Посмотрите на меня, Роберта, – скомандовал он внезапно охрипшим голосом. Как провинившийся ребенок, она повиновалась. – Кто еще был в этой комнате сегодня вечером? – повторил он.

– Никто. – Роберта покачала головой. – Больше никого не было. – Она сглотнула. Ложь тяжелым камнем легла ей на сердце и придавила ее к постели.

Юджин внимательно разглядывал ее еще какое-то мгновение, потом, к ее облегчению, отошел к окну и посмотрел вниз на улицу.

– Отец Валенсио подходил к окну? – тихо спросил он, приподнимая жалюзи.

– Нет, – вырвалось у нее. Потом она вспомнила, но было уже поздно. Юджин видел, как Конрад опускал жалюзи. – Нет, – повторила она, – но я подходила.

– И что вы видели на улице? – Он продолжал стоять к ней спиной.

Роберта на секунду задумалась.

– Идущих людей. И церковь.

Она ждала его реакции. Ее не последовало. Вместо этого он подошел к кровати и посмотрел на нее сверху вниз.

– Рука все еще болит?

Роберта не ожидала увидеть нежность в его глазах.

– Немного, – ответила она все еще подозрительно.

– Тогда вам лучше отдохнуть. – Юджин смотрел на ее губы. Потом перевел взгляд на грудь, и в его глазах она увидела загоревшийся мужской интерес.

Неожиданно она обнаружила, что укрывавшая ее простыня сползла до пояса, открыв тоненький прозрачный халатик, под которым нетрудно было увидеть высокую молодую грудь с поднимающимися вверх упругими полушариями.

Пристальный взгляд Юджина смутил ее, ей захотелось сию же секунду натянуть простыню, но она сдержалась. Гордость не позволила ей показать свои чувства этому человеку.

Роберта выдавила из себя слабую улыбку.

– Спасибо, я так и сделаю, – пробормотала она, натягивая простыню до самого подбородка.

Минуту спустя в палату вошел Лопес и что-то шепотом сказал Юджину. Потом они вышли. Юджин не попрощался. Она закрыла глаза. Неопределенность и гложущее чувство вины беспокоили ее сейчас гораздо сильнее, чем пульсирующая боль в руке.

Страх за брата и отчаяние заставили ее пойти на ложь, хотя этого нельзя было делать. Теперь она становилась сообщницей. И если Юджин Эронсон узнает правду, то ни извинения, ни слезы не спасут ее от тюрьмы, в этом она была уверена.

Ей хотелось все забыть, уснуть, чтобы утром проснуться и обнаружить, что тот момент, когда ей пришлось солгать, был всего лишь ужасным ночным кошмаром, приснившимся ей.

Она пребывала в каком-то пограничном состоянии между сном и явью, как вдруг почувствовала, что кто-то стоит рядом с кроватью. Она осторожно открыла глаза и увидела склонившегося над ней Юджина.

– Я вернулся пожелать доброй ночи, – сказал он тихо.

– Доброй ночи, – прошептала она, и ее глаза снова закрылись. Может быть, если она не будет их открывать, он выключит свет и тихонько уйдет…

Она ждала. Но так и не услышала тихих шагов удаляющегося на цыпочках рейнджера. Вместо этого она услышала, как что-то тяжелое тащат по полу. Ее глаза непроизвольно распахнулись.

Юджин подтащил стоявшую около стены маленькую кушетку почти к самой ее кровати, оставив только небольшое пространство, чтобы она могла пройти, бросил шляпу на ночной столик и сел на кушетку.

Роберта подскочила на кровати и поморщилась.

– Что вы делаете?

– А как вы думаете? – ответил он вопросом на вопрос с легкой усмешкой в голосе.

– Похоже, вы собираетесь устроиться здесь на ночь с комфортом.

– Поздравляю. Вы наблюдательны.

Она искоса взглянула на Юджина. Кушетка была для него слишком мала. И его попытки каким-то образом расположиться на ней выглядели почти комично. Она чуть не рассмеялась вслух, когда он едва не упал на пол.

Со смешанным чувством неловкости и волнения Роберта подумала о том, что они с Юджином будут рядом всю ночь. Он лежал так близко, что мог дотронуться до нее. Эта интимность тревожила ее, хотя и не совсем приятно. И все же часть ее сознания требовала признать, что с ним она чувствует себя в безопасности. Она закрыла глаза и представила, как бы чувствовала себя в его объятиях, прижавшись щекой к его плечу, слушая его тягучий грудной шепот, впитывая всем существом его запах…

– Вы знаете отца Валенсио, не так ли?

Роберта чуть не подпрыгнула, когда реальный, а не представляемый глубокий голос Юджина проник в мир ее фантазий.

– Что? – с трудом переспросила она, возвращаясь на землю.

– Вы знаете отца Валенсио? Сегодня вы видели его не в первый раз, так?

Его слова заставили ее сжаться. Ей не хотелось отягощать свою совесть еще одной ложью.

– Мы с Конрадом были его прихожанами.

Роберта с напряжением ждала его ответа, но он не ответил, и она повернула к нему голову – ей нужно было увидеть его лицо. Молчание.

Роберта ужаснулась. Юджин занимал в ее мыслях такое место, она так мечтала о нем, а он в это время обдумывал, как заставить ее сознаться. Горя от обиды, Роберта проговорила язвительно:

– Как будто недостаточно того, что я должна выносить ваше присутствие всю ночь, вы еще собираетесь мне докучать разговорами? Вас что, никто не ждет дома?

Он повернулся к ней.

– Никто. На эту ночь я весь ваш. – И чуть погодя добавил: – Кто знает, может, вы будете разговаривать во сне?

5

Он принялся за сандвичи, когда зазвонил телефон. Он схватил трубку, не дожидаясь второго звонка.

– Да?

– Она только что покинула больницу.

– Отлично. Не спускайте с нее глаз.

– Она не одна. С ней калифорнийский рейнджер.

– Тогда вы должны быть особенно осторожны. Через нее мы выйдем на ее брата.

Положив трубку, он снова вернулся к завтраку. Подняв стакан с вином, он посмотрел на темно-красную жидкость и вздохнул.

Конрад Стаут был головной болью, которую он не мог себе позволить. Но, с другой стороны, он всегда мог заплатить этой шушере, чтобы они позаботились о его небольших проблемах.