Почувствовав радость жизни, Исмэй начала беспокоиться, что стала слишком общительной и начала пренебрегать занятиями.
      - Я до сих пор не знаю, чем могу помочь майору Питак, - как-то призналась она Барину во время ночной смены.
      Она испытывала вину, идя в спортзал играть в уоллболл в то время, когда могла заниматься. Питак, казалось, была довольна ее прогрессом, но если какому-нибудь кораблю понадобится срочный ремонт, чем она сможет быть полезной?
      - Вы слишком строги к себе, - заметил Барин. - И я знаю, о чем говорю. У Серрано репутация тех, кто строго относится к себе и другим... но вы вне конкуренции.
      - Это необходимо, - сказала Исмэй.
      Она давно поняла, что если предъявлять к себе достаточно высокие требования, чужая критика не будет иметь большого значения.
      - Но не настолько высокие. Вы замыкаетесь, не позволяя себе быть самой собой, делать то, на что способны. Такой самоконтроль.
      Исмэй уклонилась:
      - Что я способна делать, так это учиться.
      Барин слегка шлепнул ее по руке:
      - Вы нам нужны. Алана не готова, и нам не хватает игрока.
      - Хорошо.
      Исмэй хотела общаться с людьми, и это желание ее беспокоило. Почему она реагирует так на Барина, а не на высокого красивого Форрестера, например, который уже сделал ей предложение, чего Барин возможно никогда не сделает? Исмэй не хотела серьезных отношений, просто дружбы, которая доставляла ей огромное удовольствие.
      Уоллболл закончился дикой свалкой. Большинство игроков согласились играть вариацию Г. Исмэй была против, но оказалась в меньшинстве.
      - Так веселее, - сказала Зинтнер, вводя в компьютер параметры Г-вариации со случайными изменениями. - Вот увидите.
      - Если фингал не помешает, - заметила Алана, которая должна была судить матч. - Я никогда не играю в вариацию Г и ты не должна, Исмэй.
      - Где ваш спортивный дух, - крикнул кто-то из другой команды.
      Исмэй пожала плечами и надела требуемый правилами игры шлем и забрало.
      Через час, покрытая синяками и потная, она и другие были удивлены, увидев, сколько зрителей собралось на их матч.
      - Цыплята, - фыркнула Зинтнер, глядя через высокие окна корта.
      - Конечно, такой коротышке проще, - заметил самый высокий игрок другой команды. - Кровь и та течет медленнее, чем ты бегаешь.
      Исмэй ничего не сказала; ее желудок все еще не знал, где верх, а где низ, и она была рада, что почти ничего не съела за обедом. Она отказалась от приглашения окунуться в прохладный бассейн с остальной командой и направилась в душ. К тому времени у нее разгорелся аппетит. Выйдя из душа, она увидела Барина, который осторожно поддерживал локоть.
      - Вы ведь собираетесь показать руку врачу, не так ли, младший лейтенант?
      Они обнаружили взаимное отвращение к медотсеку и теперь подшучивали друг над другом по этому поводу.
      - Перелома нет, старший лейтенант, - ответил он. - Полагаю, хирург не понадобится.
      - Хорошо... тогда может не откажетесь присоединиться ко мне. Я собираюсь перекусить.
      - Думаю, мне удастся поднести руку ко рту, - усмехнулся Барин. - Это все вина старшего лейтенанта Форрестера. Он решил перехватить мой бросок и его колено оказалось прямо на пути моего локтя.
      Исмэй попыталась представить, в вариации Г прыгнуть можно было в самом неожиданном направлении и врезаться в кого-то или во что-то, но потом отставила эти мысли.
      Пока они ели, она рассказала о своей первой встрече с его семьей.
      - Я служила на том же корабле, что и Хэрис Серрано, тогда я была младшим лейтенантом. Она хороший офицер, достойный восхищения. Когда у нее начались неприятности, я очень злилась... и не знала, чем могла бы помочь, хотя на самом деле я не могла ничего сделать.
      - Я встречался с ней только один раз, - сказал Барин. - Моя бабушка рассказывала мне о ней... не все, конечно, только то, что было можно. Она послала меня курьером, считая, что почту можно доверить только членам семьи. Мы не были уверены, кто из нас найдет ее, мне повезло.
      По его тону Исмэй не была уверена, что повезло.
      - Она вам не понравилась?
      - Понравилась! - это тоже было произнесено тоном, который она не поняла, а потом он добавил уже спокойнее. - Дело не в том, понравилась или нет. Я привык к Серрано, я сам один из них. У людей сложилось о нас определенное впечатление. Нашу семью всегда обвиняли в высокомерии, даже когда мы не проявляли такового. Но она... больше всех похожа на бабушку.
      Барин улыбнулся:
      - Она купила мне обед. Правда, сначала пришла в бешенство при виде меня, а потом накормила обедом, очень дорогим... К тому же, все знают, что она сделала для Завьера.
      - Но вы с ней расстались друзьями?
      - Сомневаюсь, - теперь он смотрел в тарелку. - Сомневаюсь, что сейчас она считает кого-нибудь из Серрано другом, хотя как я слышал, она снова разговаривает со своими родителями.
      - Они не говорили?
      - Нет. Все запутано... Согласно бабушке она думала, что они помогут ей после угроз Лепеску, но они не помогли, а потом она ушла со службы. Тогда бабушка приказала всем оставить ее в покое.
      - Но я думала, это была тайная операция.
      - И это тоже, но я не знаю, когда... или что происходило. Бабушка сказала, что это не мое дело и чтобы я не совал свой нос куда не следует и держал рот на замке.
      Исмэй могла себе это представить и удивилась тому, что он нарушил запрет. У нее был свой запрет, который она не намеревалась нарушать, только потому что нашла нового друга.
      - Я видела ее после Завьера, но только мельком, - сказала Исмэй.
      В мрачное время перед трибуналом, когда она была уверена, что ее вышвырнут из Флота, воспоминание об уважении в тех темных глазах укрепляло ее дух. Ей бы хотелось чаще заслуживать такой взгляд.
      - Мне сказали, что по закону нас обязаны держать врозь.
      После этого Исмэй перешла к менее опасной теме.
      ***
      Спустя несколько дней Барин попросил рассказать об Алтиплано, и Исмэй описала ему обширные травянистые равнины, взмывающие в небо вершины гор, семейное поместье, старый каменный город, даже цветное стекло, которое так любила в детстве.
      - Кто представляет вас в Совете? - спросил Барин.
      - Никто. Мы не имеем прямого представителя.
      - Почему?
      - Основатели погибли, семья, которой мы служили, как и примерно половина отрядов милиции. Кое-кто утверждает, что причина отсутствия в Совете представителя Алтиплано, это восстание.
      - Что говорит ваша бабушка?
      - Моя бабушка?
      С чего он взял, что слова ее бабушки имеют значение... Конечно же, потому что его бабушка была адмирал Серрано.
      - Папа Стэфан говорит, что это возмутительная ложь, и Алтиплано должна иметь представителя, а может даже четырех...
      Его взгляд заставил ее объяснить.
      - Алтиплано не похожа на Флот... не смотря на военное общество. Мужчины и женщины обычно не занимаются одними и теми же вещами... я имею ввиду работу. Большинство военных и все старшие офицеры мужчины. Женщины управляют домом и большинством правительственных агенств, которые напрямую связаны с военными.
      - Это странно, - сказал Барин. - Почему?
      Исмэй не любила думать об этом, а тем более говорить.
      - Старые обычаи, - уклончиво ответила она. - В любом случае это всего лишь Алтиплано.
      - Вы поэтому уехали? Ваш отец был... главнокомандующим? А вы не могли служить?
      Теперь на теле Исмэй выступил пот, а шея начала подергиваться.
      - Не совсем. Послушайте... я не хочу говорить об этом.
      Он раскинул руки:
      - Хорошо... Я никогда не спрашивал, вы никогда не расстраивались, мы можем снова поговорить о моих родственниках, если не против.
      Она кивнула, вонзив вилку в еду, которую едва различала, и Барин начал рассказывать о своем двоюродном брате Иссере, который был совершенно невыносим во время каникул. Исмэй не знала, все ли в его рассказе было правдой, но это не имело значения. Он вел себя вежливо, она еще вежливее, что само по себе считалось унизительным.
      В ту ночь вернулись самые ужасные кошмары. Исмэй очнулась, тяжело дыша, посреди битвы за Презрение и поняла, что снова стала той перепуганной девочкой, у которой не хватило сил бороться с насильником... а потом страшное время в госпитале. Видение за видением: пожар, дым, боль и голоса, говорившие, что все в порядке, даже когда она пылала в огне и корчилась от боли. Наконец, Исмэй проснулась и включила свет. Это надо было прекратить. Она должна прекратить это. Надо взять себя в руки каким-то образом.
      Решение было очевидным, но Исмэй отбросила его. В ее деле и так достаточно пятен после Следственной Комиссии и трибунала, и еще эта нелепая награда Алтиплано... а получив ко всему прочему и запись психоняни, она никогда не добьется того, чего хочет.
      И чего же она хочет? Вопрос еще никогда не вставал так прямо. И в ту гнетущую ночь Исмэй серьезно задумалась над ним. Раньше... она бы сказала безопасности, которую Флот мог бы ей дать, защитив от прошлого. Но тот человек мертв, ложь обличена... она была в безопасности. Чего же ей на самом деле хотелось?
      В голове пронеслись обрывки воспоминаний, такие же краткие и яркие, как и память о травмирующем событии. Мгновение на мостике Презрения, когда она отдала приказ вернуться в систему Завьер... момент, когда приказала открыть огонь, и огромный вражеский крейсер исчез в пламени... уважение, которое она видела на лицах слушателей, когда даже адмиралы и капитан, не смотря на свое отношение к ней, восторгались тем, как она представила материал... восхищение младших, которое ей нравилось, и за что она ненавидела себя... обретенная дружба, хрупкая, как молодое растение весной.
      Вот чего она хотела, больше подобных моментов. Командовать, совершать правильные поступки, использовать способности, которые обнаружила в себе. Признание равных, дружба. Жизнь.
      Но критичная часть ее ума с раздражением указала, что у нее вряд ли будут еще такие моменты в должности технического специалиста, конечно если у нее ни войдет в привычку служить на кораблях под командованием предателей и некомпетентных капитанов. Исмэй не блистала в технической области, как другие. Она усердно занималась и достигла понимания... но и только.
      Вы слишком строги к себе.
      Нет, не достаточно строга, необходимо быть еще строже.
      Вы замыкаетесь и не позволяете себе быть самой собой.
      А кем он думал она является? Этот младший лейтенант Серрано всего лишь мальчик... мальчик Серрано, напомнило ей критичное "я". Значит... он считает, что она не использует все свои способности. Если бы он знал. Если, если, если...
      Исмэй вряд ли могла сейчас перевестись в командный поток, столько лет потратив на техническую специальность. Она с самого начала не хотела идти в командный поток. А не хотела ли? Она ненавидела сражение с первого момента мятежа до того последнего удачного выстрела, который разметал вражеский крейсер как горшок с семенами. Исмэй отмахнулась от воспоминания о чувстве, сопровождавшем страх и тошнотворное отвращение... оно было слишком соблазнительным, чтобы думать о нем.
      В любом случае, вряд ли кто-то помнит, что именно чувствовал в такие моменты. Возможно, она могла бы преподавать... Исмэй знала, что у нее хорошо получается доступно объяснять сложный материал. Тот инструктор по военной истории даже предлагал ей работу. Почему она выбрала самую неподходящую для себя специализацию? Ее мысли бились как рыба на крючке, неспособные избежать болезненной реальности: она по собственной глупости заперла себя в ловушке. Как рыба... она, которая должна была свободно плавать. Но где?
      На следующее утро, Исмэй была настолько подавлена, что майор Питак спросила:
      - Поздно легли, Сьюза?
      - Просто плохие сны, майор.
      Она постаралась сказать это как можно менее грубо. Питак на какое-то время внимательно смотрела на нее.
      - Знаете, у многих после сражения начинаются кошмары. Никто не подумает о вас плохо, если вы поговорите об этом с кем-нибудь из медицинского.
      - Я буду в порядке, - быстро сказала Исмэй. - Сэр.
      Питак продолжала смотреть, и Исмэй почувствовала, что краснеет.
      - Если станет хуже, сэр, я последую вашему совету.
      - Хорошо, - удовлетворенно произнесла Питак, а потом, когда Исмэй расслабилась, продолжила. - Если не возражаете, скажите, что заставило вас выбрать технический поток, а не командный?
      У Исмэй перехватило дыхание. Она не ожидала, что ей зададут этот вопрос прямо в лицо.
      - Я... не думала, что смогу стать хорошим командиром.
      - В каком смысле?
      Исмэй лихорадочно попыталась придумать что-то.
      - Ну, я... я не из флотской семьи. Это естественное чувство.
      - Вы в самом деле никогда не хотели командовать, пока ни пришлось на Презрении?
      - Нет, я... в детстве я конечно мечтала об этом. В моей семье все военные, у нас достаточно героических историй. Но что я на самом деле хотела, это просто оказаться в космосе. При поступлении в подготовительную школу было много других, кто гораздо больше соответствовал...
      - Ваш первичный балл лидерства был довольно высок.
      - Думаю, мне сделали поблажку как выходцу с планеты, - заметила Исмэй.
      Так она объяснила себе это много лет назад, когда балл лидерства стал потихоньку снижаться. До системы Завьера, до мятежа.
      - У вас не технических склад ума, Сьюза. Вы усердно работаете и достаточно умны, но ваш настоящий талант не в этом. Те доклады, что вы сделали перед тактическими группами, работа, что написали для меня... технические специалисты так не рассуждают.
      - Я стараюсь учиться...
      - Я никогда не говорила, что вы не стараетесь, - по тону Питак было ясно, что она имела ввиду другое, и в голосе ее звучало едва заметное раздражение. - Но взгляните на это по-другому. Ваша семья попыталась бы сделать из мустанга для поло рабочую лошадь?
      Попытка выразить мысль в терминах ее культуры почему-то вызвала у Исмэй упрямство. Она практически почувствовала, как изменяется ее тело, длинные темные ноги и твердые копыта, утопающие в грязи, сопротивляющиеся.
      - Если нужен тягач, и есть только мустанг...
      Прежде чем Питак взорвалась, она продолжила:
      - Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр, но никогда не думала о себе как... о мустанге, не подходящем для тягания грузов.
      - Интересно, о чем вы тогда думали, - Питак почти успокоилась.
      - О месте, где можно было бы просто работать. Подальше от Алтиплано.
      Это был самый честный ответ, что могла дать Исмэй, не вдаваясь в подробности, которые ни с кем не была намерена обсуждать.
      Питак почти засветилась от гнева:
      - Милая девушка, Флот не "место, где можно просто работать подальше от дома".
      - Я не это имела ввиду...
      - Надеюсь, что нет. Черт возьми, Сьюза, вы подходите так близко... а потом говорите нечто подобное.
      - Извините, сэр.
      - А потом извиняетесь. Не могу представить, как вы сделали то, что сделали, у Завьера, но вам лучше понять, потому что именно в этом ваш талант. И вы либо используете свои способности, либо они сгниют. Это ясно?
      - Да, сэр.
      Ясно как предгрозовое небо. У Исмэй мелькнула неприятная мысль, что Барин не сможет объяснить это, отчасти потому что она слишком смущена, чтобы спросить.
      ***
      - Я подкинула ей тему для размышления, - сказала Питак командору Севеч.
      - И?
      - И потом чуть ни потеряла терпение и ни поколотила ее. Не понимаю эту девушку. В ней как будто живет два разных человека, а может даже три. Сначала показывает характер, создает впечатление о заложенных в ней больших возможностях, а потом внезапно испаряется, как кипящая вода. Это не похоже ни на что, с чем мне приходилось сталкиваться, а я думаю, что повидала все типы странности и чудаковатости, какие только проходили через психонянь. Она вся здесь... а потом вдруг исчезает. Я пыталась отправить ее в медицинский поговорить о сражении. Она уклонилась от темы и вообще повела себя так, как будто я угрожала выкинуть ее в безвоздушное пространство.
      - Мы не первые, кого она озадачила, - напомнил Севеч. - Поэтому это стало таким сюпризом...
      - Одно хорошо, с некоторыми младшими она выбирается из своей раковины, - заметила Питак. - С младшим лейтенантом Серрано и некоторыми другими.
      - Молодой Серрано? Не уверен, что это хорошая мысль. У Завьера было две Серрано.
      Питак пожала плечами:
      - Не вижу проблемы. Этот слишком молод, те были гораздо старше ее по званию. Кроме того, они не шушукаются, просто иногда вместе занимаются на Стене и играют в одной команде. Я тут подумала, может быть высокомерие Серрано сможет пробить ее стену, что бы это ни было, и заставит проявить себя.
      - Может быть. Она встречается не только с ним, вы сказали?
      - Нет. В основном я слышу об этом от молодой Зинтнер, которая играет с ними в уоллболл. Она говорит, что Сьюза ненавидит вариацию Г, но играет хорошо. Я не спрашивала, но Зинтнер рассказала, что два-три молодых человека добиваются расположения Сьюза, но без особенного успеха. Ее буквальные слова: "нельзя сказать, что холодная как рыба, когда узнаешь ее поближе, хотя очень сдержанная".
      Севеч вздохнул:
      - Должно быть она что-то скрывает. Так всегда бывает с младшими, даже когда они думают, что им нечего утаивать.
      - А с нами нет? - спросила Питак.
      - И с нами, но нам-то об этом известно. Преимущество зрелости в том, что мы знаем, где похоронены наши скелеты, и понимаем, что все похороненное можно выкопать. Обычно это происходит в самый неподходящий момент.
      - И что со Сьюза?
      - Оставим ее ненадолго в покое. Посмотрим, достигнет ли она чего-нибудь сама теперь, когда вы бросили семена. Мы согласны, что она не глупа. В любом случае ей служить здесь еще пару лет и, если ничего не изменится к концу следующего обзорного периода, мы попытаемся снова, или как уже говорили раньше, жизнь сама ни даст ей пинка.
      ***
      Исмэй смотрела на работу, а внутри все кипело от возмущения. Она знала, что это неприемлимо для младшего офицера... просто непродуктивно и бесполезно, даже если на то есть справедливая причина. Майор ей нравилась, и не было оснований сомневаться в ее честности. Если Питак сказала, что у Исмэй не технический склад ума, значит, так и было. Она пыталась игнорировать жалость к самой себе, но к горлу подступали слезы при мысли о часах усердных занятий, самопожертвовании...
      - Дура! - произнесла Исмэй вслух, вздрогнув при этом сама и заставив вздрогнуть главного мастера Сиварса, который принес что-то майору Питак.
      - Извините, - сказала она и почувствовала жар на лице. - Я думала о своем.
      - Все в порядке, старший лейтенант, - кивнул он снисходительно, как старший по званию, который терпимо отнесся к заблуждению.
      Или Исмэй только так показалось, что еще больше усилило ее досаду.
      - Старшина, как можно определить, у кого из младшего персонала есть способности к технике?
      Он посмотрел на нее взглядом, который ясно давал понять, что это не ее дело и не его, но потом прислонился к переборке и ответил:
      - Некоторые рождаются настоящими гениями, так что не возникает никаких сомнений. Помню одного парня, который пришел шесть-семь лет назад прямо с начального уровня, он побил лучший результат Академии на вступительных экзаменах. Ну, у нас уже были люди с высоким баллом... но тот малый не мог прикоснуться к чему-нибудь, не заставив это работать еще лучше. Через два дня мы поняли, кого получили, и дней через десять лишь сдерживали дыхание, надеясь, что он не схлестнется с кем-нибудь из командования, потому что у него что было на уме, то и на языке, - Сиварс усмехнулся собственным мыслям. - Кос тогда еще стоял на стапелях, и мы работали на станции Сьерра. В то время майор Питак была старшим лейтенантом, как вы, хотя такой же как сейчас, если вы понимаете, о чем я говорю. Ну, этот парень как-то ответил ей резко, и она стала цвета клея, потом посмотрела на меня, сказала, что парень прав и ушла. Конечно мне пришлось вкатить парню выговор за грубость офицеру. Правда, не совсем выговор, ведь он знал то, что знал, и не скрывал этого.
      - А как на счет тех, кто не так очевидно хорош?
      - Ну... у меня конечно были и те, кто работал очень много и усердно. Это всегда помогает. Любой, кто достаточно умен, чтобы сдать вступительные экзамены, может чему-то научиться, если будет постоянно работать, как вы. Но ничто не заменит интуиции, ощущения... я не могу объяснить, старший лейтенант. Чутье к материалу либо есть, либо нет. У некоторых настоящий дар... они могут быть гениями, скажем, в телеметрии и совершенно ничего не смыслить в чем-то другом. У кого-то разносторонняя предрасположенность к технической сфере... они могут работать практически с любой системой.
      - Вы когда-нибудь ошибаетесь? - спросила Исмэй.
      Мастер пожевал губу.
      - Иногда... но обычно это касается не способностей. Я не замечаю других вещей, которые могут оказаться помехой. Помню младшего сержанта, переведенного из сектора 11, чей балл выделялся из списка. Это само по себе было странно... Почему его отпустили, если он так хорош? Но у нас не хватало людей, как всегда, а у него были отличные данные.
      - И что с ним было не так?
      - Оказался абсолютным подлецом. Где бы он ни появлялся, возникали неприятности: с командой, в казармах, везде. Он настраивал людей друг против друга, обнажал правду, но всегда таким образом, что нельзя было придраться и обвинить его во лжи. Ничего, что он делал, не шло вразрез с правилами... очень был осторожен... Но когда ему оставалась еще половина срока службы, мы были готовы на все, чтобы избавиться от него. Я во всяком случае. Меня только что назначили главным старшиной и мне хотелось, чтобы в моей секции все было в порядке, а тут он будоражит округу. В конце концов нам удалось избавиться от него, но нелегко, - по тону Сиварса было понятно, что он не хочет говорить о том как, и Исмэй не стала спрашивать. - Потом был парень, очень способный, если ему удавалось сосредоточиться на работе, но его эмоции вечно били через край по любому поводу. Нам в конце концов удалось отправить его в медицинский, где ему помогли, но после этого он попросил о переводе. Позже я слышал, что он хорошо устроился в секторе 8.
      Сиварс улыбнулся Исмэй и выпрямился:
      - Просто продолжайте корпеть, старший лейтенант. Вы хорошо справляетесь.
      Значит, даже он знал, что она не подходит для этой работы. Исмэй заглушила детское желание запустить чему-нибудь в удаляющуюся широкую спину.
      За ужином она говорила даже меньше обычного, только слушала болтовню за своим столом. Тот самый младший лейтенант, что считал себя гением в исследовании особых материалов, тоже молчал, сидя с таким отрешенным выражением лица, как будто пытался решить какую-то проблему. Барин Серрано описывал, как пытался произвести повторную калибровку гравсканера, в котором, как он выразился, "кто-то поиграл с соединениями". Он казался довольно счастливым, а лейтенант на дальнем конце стола, с еще более счастливым видом рассказывала о своих сердечных делах.
      Возможно, это недосып вызвал у Исмэй желание сползти под стол. Всю ночь ее мучили кошмары, а потом странный разговор с майором, оставивший осадок разочарования. Не удивительно, что она упала духом. Исмэй не стала есть десерт и решила отправиться в постель пораньше.
      ***
      - Нашел, - сообщил Архос. - Занимательная штучка.
      - Надеюсь, не слишком отличается от того, что нам описали, - заметила Лоза.
      - Нет... но очевидно капитан немного параноик и постоянно переносит его с места на место, периодически проверяя его работу.
      - Значит, придется подделать результаты теста?
      - Да. Я узнал все, что надо... Удивительно, как некоторые из этих людей готовы выложить тебе все, если считают, что им сочувствуют в их проблемах. Я встретил здесь одного жалкого гения, который уверен, что капитан сердится на него из-за шутки, которую кто-то над ним сыграл... Он был так озабочен тем, чтобы убедить меня, насколько несправедлив и неблагоразумен Хакин, что практически вручил мне весь механизм на чипе.
      - И когда мы можем это сделать?
      - Капитан проверял устройство два дня назад. Он использует собственное расписание, но перерыв всегда не меньше пяти дней после предыдущего теста. Значит, если сделать основную часть завтра, то останется еще время, чтобы проверить результаты.
      - Надеюсь, все будет в порядке, - нахмурилась Лоза. - Я хочу сказать... мы застряли на этом корабле и не можем притворяться, что не знаем, зачем...
      - Я могу, - сказал Архос. - В предвкушении бессмертия, я могу притворяться как и сколько угодно.
      - Но если заявится Кровавая Орда...
      - Сюда? Где наши самые лучшие корабли загонят их прямо в руки крейсеров соседей? Я отказываюсь беспокоиться, здесь мы ничего не можем сделать. Меня больше заботит, что этим кораблем командует опасный параноик-капитан, который в любой момент может принять пылинку на радаре за вражеский флот, и решить своим долгом разнести нас к чертям. Пока мы на этом корабле, я особенно хочу отключить устройство, чтобы не потерять шанса на долгую счастливую жизнь из-за какого-нибудь закидона капитана.
      - Тебе это тоже не нравится, - удовлетворенно заметила Лоза.
      - Нет, нравится.
      - Нет... Каждый раз, когда ты начинаешь так петь, это значит, у тебя есть сомнения. Серьезные сомнения. Думаю, нам следует самим взять контроль над устройством.
      Архос задумался.
      - Не плохая идея. Если больше ничего тебя не удовлетворит. Гори?
      - Мне нравится. В какое время завтра?
      - Ну... самый легкий путь через склад на палубе 10, на пересечении с Т-4. Там есть детали орудий.
      - Как удачно, - заметила Лоза.
      - Особенно, если компьютер указывает, что они находятся в нужном нам месте...
      - Ты подделал данные.
      Архос усмехнулся:
      - Какая польза от способностей, если ими не пользоваться? Каюсь, я... переместил несколько цифр базы данных, но... причина же стоящая.
      - Я надеюсь, - сдержанно произнесла Лоза. - Очень надеюсь.
      Благодаря своему самому современному оборудованию, они могли обнаружить и обмануть сканеры, которые защищали от постороннего вторжения. Им понадобился целый день, чтобы подделать видеозаписи на то время, пока будут работать, и еще один, чтобы получить доступ в нужный им отсек.
      Наконец, они туда попали. Устройство выглядело именно так, как и ожидалось.
      - Мудреная штучка, - сказал Архос, но в его голосе не было беспокойства.
      Они быстро достали инструменты, сменили коды... на сигнальном устройстве продолжали гореть зеленые огоньки.
      - Можно сразу проверить, - предложил Гори.
      - Можно... у нас есть десять минут, - согласился Архос и кивнул Лозе, которая вышла на частоту капитана и ввела двухуровневый код.
      Сигналы изменились в очередности с зеленого на желтый. Она ввела следующий код, и они снова стали зелеными.
      - Чудесно, - сказал Гори. - Мне очень нравится, когда мы правы.
      - Если мы правы, - пробормотала Лоза.
      Архос усмехнулся:
      - Три омоложения, Ло. Три, по первому классу, лучшие препараты гарантированы. Мы правы.
      Он закончил чистку, вернул все на место вплоть до крошечного металлического опилка, который случайно оказался в полсантиметре от правого угла ящика.
      - Мы будем жить вечно, - сказал он, отступая и протирая столешницу. Вечно и очень, очень богато.
      В тот вечер они достали одну из бутылок, что привезли с собой, и поздравили друг друга. Для корабельных видеокамер, они поздравили себя за быстрый прогресс в перекодировке орудий. Это было забавно.
      Архос заснул и ему снилось будущее: он богат и известен, и ему больше не придется иметь никаких дел с Кровавой Ордой.
      Глава двенадцатая
      Исмэй спала и видела обычный сон, когда прозвучал сигнал тревоги. Она села, еще не успев до конца проснуться. Из коридора донеслись голоса, и сердце ее замерло, а на лбу выступил холодный пот. Когда она оделась, причина тревоги стала ясна: корабли стыковались для ремонта. Не мятеж. Не сражение. Не настолько плохо, сказала она себе твердо.
      Исмэй бегом пересекла коридор, взлетела по лестницам, ведущим в ее секцию, и когда внутри все сжалось, поняла, что корабль совершил прыжок. Страх снова пробежал по спине, позвонок за позвонком. МТО не обладали большой скоростью и редко входили в гиперпространство. Они двигались лениво в соответствии со своей массой и конструкцией. Проведя время в ПСК, Исмэй поняла, почему не имело смысла увеличивать мощность... и зачем надо было делать Коскайэско таким большим и громоздким. Но что произошло? Куда они направляются? И что важнее всего, убегают от неприятностей или мчатся им навстречу?
      Проектирование и строительство как и все другие секции была похожа на потревоженный муравейник. В комнате совещаний командор Севеч вставил куб в видеомонитор.
      - А... Сьюза. Всключайте свой блокнот, это будет интересно.
      Исмэй приготовилась. Большинство служащих ПСК были уже здесь, и Севеч начал брифинг, остальные подошли через несколько минут.
      - Вот что нам известно... и мы все знаем, что будет еще хуже. Дух, патруль, выпущенный десять лет назад с верфи Далвери... один из корпусов SLP серия 30...
      Пара глухих стонов, причину которых Исмэй понимала. SLP серии 30 по праву заслужили прозвище "слизняк", потому что их конструкция позволяла вмешательство со стороны неспециалистов, которые могли самостоятельно проводить ремонт.
      - Произошла стычка с кораблями Кровавой Орды. Не смотря на технологическую отсталость, хордам удалось повредить большинство сканеров и хорошо поработать тяжелыми орудиями. У Духа отказала дуга защитного поля по правому борту носовой несущей рамы 19...
      Теперь Исмэй точно знала, где находилась несущая рама 19 на кораблях этого класса и серии.
      - ...что стало причиной повреждения носовых батарей и пробоины корпуса здесь... - указка Севеча очертила круг на пересечении несущей рамы 19 и стропильной фермы 7.