Пакс. - Но я убеждена в том, что он тогда не погиб. За вчерашний вечер и последовавшую за ним ночь я узнала много нового. Я слушала всех, кто говорил со мной, и услышала то, что было сказано, а не то, что все привыкли вкладывать в эти слова. - Неожиданно Пакс обернулась и обратилась к Амбротлину: - Повторите, пожалуйста, что вы ответили Алиаму Хальверику, когда он предложил вернуть этот клинок изготовившим его эльфам.
      Глаза эльфа недовольно сверкнули, но он четко ответил:
      - Мы предложили вернуть этот меч тому, для кого он был выкован.
      - Но ведь получается... - Барон Хальверик сам оборвал себя на полуслове, пытаясь сформулировать то, что стал понимать: - Получается, что вы... вы знали, что принц жив. Лично вы знали об этом?
      - Если кто и мог об этом знать, - сказала Пакс, - то именно эльфы. Она видела удивленные лица придворных, чувствовала, как в некоторых из них начинает закипать гнев, и поспешила высказать им свои соображения и подкрепить их признаниями некоторых собеседников. - Все посчитали, что малолетний наследник погиб в том бою. Узнав о послании эльфов, вы совершенно однозначно сделали вывод, что его не следует понимать буквально, что в нем имеется в виду другой человек или вообще что-то иное. Но если предположить, что принц был жив - по крайней мере тогда, - то эльфы могли иметь в виду буквально то, что и было сказано в этом послании.
      - Так был он жив тогда или нет? - сурово спросил барон Хальверик у Амбротлина.
      Эльф кивнул и совершенно безучастным голосом сказал:
      - Да, он был жив.
      - Но почему вы не сообщили нам об этом? Почему... ведь мы могли спасти его...
      Амбротлин не дал барону договорить:
      - Почтенные дамы и господа! Спасти его все равно никому бы не удалось. Дело в том, что поначалу мы тоже полагали, будто он погиб. Никому из наших магов не удавалось перехватить его след в тонком мире. А потом, когда совершенно случайно кто-то из эльфов увидел его вновь, он был... - Оборвав себя на полуслове, эльф задумался, явно подбирая подходящие слова. - В общем, он больше не был принцем.
      В зале повисла напряженная тишина. Нарушил ее барон Бельварин:
      - Что вы имеете в виду? Тот, кто рожден принцем, всегда останется...
      - Нет. Он сильно изменился. Мы пришли к выводу, что ему больше не суждено быть правителем.
      - Ах, они пришли к выводу! Да как вы смеете! Вы...
      - Не забывайте, ваше превосходительство, что наследник был сыном моей сестры. - Амбротлин произнес это так сурово, с таким холодом в голосе, что все невольно поежились. - Внук моей матери, цветок эльфийского леса; мы любили его не меньше, чем вы как наследника вашего трона. Кроме того, вы знаете, или должны знать, что у нас, эльфов, очень редко рождаются дети. Наверное, вам известно, как мы дорожим ими. И тем не менее мы приняли именно такое решение. Да, мы, которые знали и любили его мать в течение стольких веков, что вы, люди, назвали бы это время вечностью. И все же мы так решили. Если бы вы сами увидели его тогда, господин барон, вы пришли бы к такому же выводу. Более того, боюсь, вы были бы еще строже и суровей к бывшему наследнику, ибо вряд ли узнали бы в нем потомка королей.
      - Что же с ним случилось? - разнесся в полной тишине по залу голос Пакс.
      Амбротлин, стараясь подавить в себе гнев, обернулся к ней и заговорил, тщательно подбирая слова:
      - Уважаемая госпожа, точно нам это не известно. Он был весь изранен как физически, так и душевно. Мы могли лишь предположить, что на какое-то время он попал в рабство к жестокому и бездушному хозяину. И занесло его при этом в какие-то очень дальние края, потому что, как я уже говорил, даже эльфийское чутье оказалось бессильно, ни один из наших магов и следопытов не мог почувствовать ни малейшего его следа. Когда же мы наконец обнаружили его, душа бывшего наследника была полна страха, смешанного с беспредельной тоской и темным гневом.
      Пакс, повернувшись так, чтобы говорить не только с Амбротлином, но и со всеми присутствующими, сказала:
      - Значит, какое-то время назад принц еще был жив. По крайней мере несколько лет спустя после того, как все сочли его мертвым. Может быть, он жив и сейчас и уже сам успел обзавестись наследниками. - Вновь посмотрев в глаза Амбротлину, она спросила: - Так он жив?
      - Я позволю себе переспросить уважаемого паладина Геда: вы уверены, что вам следует знать ответ на этот вопрос?
      - Амбротлин, я задаю эти вопросы не для своего удовольствия. Я действую по воле Великого Господина. И нужно это не мне, а королевству.
      - Ну что ж, госпожа, да будет так. В таком случае я отвечу вам: да, он жив.
      - Вы знаете, где он находится? Вам известно его имя?
      - Здесь я вам помочь не могу, - сказал Амбротлин. - Вы до сих пор не спросили меня, почему он сам за все прошедшие годы не объявился в Чайе и не заявил о своих правах на престол. Я отвечу вам на этот не заданный вопрос:
      он ничего не помнит. Его память была уничтожена, стерта. Впрочем, если только... - На мгновение Амбротлин отвел взгляд, но затем снова пристально посмотрел в глаза Пакс. - Если бы... Мы, эльфы, не любим этого выражения, но в данном случае я позволю себе воспользоваться им. Так вот, если бы нападение произошло на обратном пути из эльфийского леса в Чайю, последствия пленения не были бы для принца такими ужасными. Пробужденные эльфийские способности уберегли бы его память и разум хотя бы в какой-то степени. Но случилось то, что случилось, и сейчас он не знает ни своего настоящего имени, ни титула. Когда принц вернулся в Союз Восьми Королевств, человек, взявший его к себе на службу, случайно догадался, кем он может быть. Но, будучи человеком мудрым, он справедливо рассудил, что бывшему наследнику больше нет места при королевском дворе. Поэтому он решил не говорить мальчику ничего о его прошлом.
      - Кто этот человек? - спросил барон Хальверик. - Где это случилось? В Лионии? В Придите?
      - Я не могу вам помочь, - повторил Амбротлин.
      - Не можете или не хотите? - жестко переспросила Пакс.
      - Уважаемая госпожа, я все сказал. Мы, эльфы, не считаем его способным занять трон королевства. У него был шанс проявить свою наследственность и волю к обладанию властью. Он не воспользовался им и отступил.
      - Почему вы его не исцелили? - неожиданно вступил в разговор Бельварин. - Неужели вы не могли применить все свои магические способности сразу же, как только нашли его после нескольких лет отсутствия?
      Амбротлин приложил к груди руку, давая этим понять, что готов поклясться в искренности своих слов.
      - Мы не могли сделать этого, не рискуя причинить огромный вред как самому наследнику, так и всему королевству. Если бы нам удалось, скажем, восстановить в памяти принца его имя и титул и при этом оставить его без составлявшего часть его разума чутья эльфийских миров, что бы с ним тогда стало? Мы решили даже не пытаться. Бывает, что само время лечит лучше, чем любая магия - эльфийская или человеческая. Мы стали ждать. Мы наблюдали за ним издали. Ни единого ростка, который нам следовало бы лелеять и выхаживать, в нем не появилось, и мы не желали приносить еще больше смятения и хаоса в душу того, кто и так изрядно настрадался и многое перенес в своей жизни. - Выждав, пока уляжется поднявшееся в зале волнение, Амбротлин закончил свою речь: - Что касается вопроса о престолонаследии, я повторяю: мы не будем давать королевскому дому советов. Но вынужден сообщить вам, что мы не станем никоим образом помогать вам разыскивать того, кого не считаем способным взойти на престол и править этим королевством. Если вам удастся найти его самим, несмотря на все наши предостережения... ну что ж, тогда посмотрим.
      Внимательно слушая эльфа, Пакс вдруг почувствовала в себе неизвестно откуда взявшуюся уверенность, что ключ к разгадке у нее уже есть. Нужно было время, немного тишины и спокойствия, чтобы сложить вместе рассыпавшуюся перед ней мозаику. Разумеется, в течение следующего часа о тишине и спокойствии нечего было и думать. Правящий Совет Лионии гудел, как пчелиный улей. Члены Совета стали подсчитывать, сколько лет должно быть теперь принцу, они пытались догадаться, кем он мог стать и в каких краях поселиться. Этими вопросами пэры и бароны одолевали эльфа. Тот вежливо, но непреклонно уходил от какого бы то ни было конкретного ответа. Пакс отошла в сторонку, к камину, и попыталась сосредоточиться на том, что успела услышать за предыдущий день и за время, прошедшее с начала заседания Совета. Время от времени она прислушивалась и к тому, что происходит в зале. Наконец, когда она поняла, что одни и те же предположения и догадки, высказываемые одними и теми же членами Совета, начали повторяться по третьему разу, Пакс решительно подняла руку, призвав всех к молчанию. В зале действительно мгновенно воцарилась тишина.
      - Дамы и господа! Почтенные члены Совета и уважаемые эльфы! обратилась к собравшимся Пакс. - Я повторю вам, что цель моего появления в Лионии - найти наследника вашего престола и помочь ему взойти на трон. Это невозможно без вашей поддержки. И я должна заручиться вашим согласием признать того короля, которого я разыщу и приведу к вам. - Пакс сама удивилась, как легко и спокойно произнесла она эти дерзкие слова. Судя по всему, боги действительно по-особому подвешивали ей язык, когда намеревались с ее помощью донести что-то до смертных. - Итак, я отправляюсь на поиски принца и вернусь либо с ним, либо с его наследниками. Согласны ли вы на это?
      Члены Совета какое-то время поспорили между собой. Некоторые из них считали, что лучше все же возвести на трон уже имеющегося в их распоряжении паладина, чем дожидаться, пока найдут - неизвестно еще, живого ли - принца, который к тому же, если верить эльфам, абсолютно не годится на роль правителя и недостоин даже усилий, которые будут затрачены на его поиски. Пакс пришлось еще раз твердо отказаться от предлагаемой ей короны, и Правящий Совет, не видя другого выхода, был вынужден согласиться с ее предложением. Последним свое согласие выразил Амбротлин. Эльф лишь кивнул головой, а перед этим долго и пристально смотрел Пакс в глаза.
      - Если вы найдете его и сумеете доказать нам, что скопившийся в нем за все эти годы гнев не разорвет на куски наше королевство, мы признаем его. И если нам это удастся, мы попытаемся восстановить его эльфийские способности.
      - Да будет так, и да исполнится воля Великого Господина, и пусть пребудет с нами наш небесный покровитель Гед! - торжественно произнесла Пакс и добавила: - Я верю в то, что мы найдем принца и что он сможет достойно править этим королевством. Иначе боги не стали бы отправлять меня в этот поход.
      - Да будет так! - со вздохом сказал Амбротлин. - Если действительно дело обернется так, что злые козни окажутся разрушены, то безмерная радость посетит наш эльфийский род - род Источника.
      - Я собираюсь задать вам множество вопросов, - сказала Пакс, - и с вашей стороны самым мудрым решением будет не пытаться уйти от ответов, а, наоборот, отвечать по возможности полно, четко и, разумеется, искренне.
      Эльф удивленно поднял брови, и на его губах мелькнула насмешливая улыбка.
      - Что я слышу? Человек, пусть даже паладин, собирается учить эльфов тому, что есть мудрость? Впрочем, пожалуй, к этому все и идет. Ладно, посмотрим, как оно обернется в будущем. Разумеется, я отвечу на все вопросы, и клянусь своей честью и честью своего рода, что в ответах моих будет только правда. Пусть это поможет восстановить мир и покой в Лионии!
      ГЛАВА XIX
      - Раз уж вы решили, что ваш долг - найти наследника нашего престола, начал свою речь капитан рыцарей Фалька, - мы, в свою очередь, считаем своим долгом попытаться помочь вам в этом благородном деле.
      Пакс не могла не улыбнуться, глядя на выражение его лица.
      - Вы знакомы с Верховным Маршалом Арианией? Лицо рыцаря дрогнуло, но он спокойно ответил:
      - Да, мы как-то встречались с ней в Верелле. Потрясающая женщина.
      - Может быть, она успела посвятить вас в некоторые тайны моего прошлого? - с полным безразличием на лице осведомилась Пакс.
      - Ну... - Фалькианец явно растерялся, получив столь дерзкий вызов. Да хранит меня Фальк! - выдохнул он наконец. - У меня нет никаких причин сомневаться в том, кто вы и являетесь ли той, за кого себя выдаете. Всем известно, что паладины не могут лгать, не потеряв своих способностей. Если говорить совсем честно, то мое несколько настороженное к вам отношение вызвано лишь тем, что я в какой-то мере считаю: рыцарь ордена Фалька вполне управился бы с тем делом, для исполнения которого Великий Господин назначил одного из паладинов Геда.
      - Я прошу учесть, что любой член вашего ордена, рожденный и выросший в Лионии, изначально признавал смерть принца свершившимся фактом,- осторожно заметила Пакс.- Быть может, именно мое неведение сыграло в мою пользу, когда высшие силы выбирали смертного исполнителя своей воли.
      - Странно, такие рассуждения я скорее готов был услышать от киакдана, а не от последователя Геда. Пустота требует заполнения - не это ли вы хотите сказать?
      I
      - Не совсем так, - покачала головой Пакс. - Хотя, может быть, вы уже знаете, что окончательное исцеление моих душевных и физических ран я получила от одного из киакданов. А сказать я хотела лишь то, что новый принятый на службу офицер всегда может заметить недостатки подразделения, с которыми старослужащие привыкли мириться и даже перестали замечать их.
      - Ну что ж, вы использовали образ, близкий нам обоим как воинам.
      - Скажите мне лучше, госпожа Паксенаррион, как и где вы собираетесь начинать свои поиски? В Союзе Восьми Королевств немало мужчин подходящего возраста, и даже если мы отбросим всех темноглазых брюнетов, заведомо не являющихся наследниками нашего престола, то все равно поле деятельности остается более чем обширным. - С этими словами барон Хальверик налил Пакс и капитану рыцарей Фалька сиба из большого кувшина.
      На этот раз старейшие пэры и бароны собрались вместе с Пакс и капитаном ордена Фалька в покоях королевы. Приглашены были в первую очередь те, кто мог вспомнить что-либо о королеве и наследнике. Эльфы удалились, чтобы отдать последние почести усопшему королю в соответствии с их обычаем. Уходя, они пообещали Пакс вернуться по первому ее зову.
      На некоторое время Пакс замолчала, пытаясь уловить в водовороте бурливших у нее в голове мыслей ту, что выражала волю высших сил.
      - Я думаю, - проговорила она, - что начать нужно с истории этого меча. Я собираюсь переговорить с вашим племянником, господин барон. Мне нужно будет посетить Алиама Хальверика, увидеть то место, где он нашел меч, и услышать от него точно, слово в слово, то сообщение, которое передали ему эльфы. Насколько я понимаю, они предложили Алиаму Хальверику передать этот меч тому, для кого он был выкован. И сказано это было так, словно в то время он мог сделать это, выполнив пожелание эльфов буквально. Если бы так все и произошло, то меч попал бы в руки своего владельца и подтвердил, что тот является принцем. Но, по всей видимости, ваш племянник не знал, что где-то в его окружении находится принц. Не знал он и того, что этот меч заколдован. По крайней мере, так нам сообщил Амбротлин. Нужно будет подробнее расспросить его об этом. А пока что
      я хотела бы просить вас рассказать мне все, что вы помните о юном принце. Джуриам, предлагаю начать с вас.
      - Уважаемая госпожа, я ведь и сам тогда был почти мальчишкой. Столько лет прошло, многое забылось. Но в любом случае я запомнил принца очень живым и непоседливым ребенком. Четыре года ему было или пять... Умел он задать нам жару. У него были рыжевато-золотистые волосы, почти такие же, как у его отца, разве что чуть светлее, как это часто бывает у детей.
      - Какие-нибудь особые приметы у него были?
      - По крайней мере мне об этом неизвестно, уважаемая госпожа. Кто бы доверил нянчиться с младенцем совсем юному пажу, у которого еще нет своих детей? Я встречался с ним, только когда он чуть подрос и стал бегать по дворцу. Я помню, как однажды он вылез через окно на карниз и по дороге спихнул с подоконника вазу с цветами...
      - Как же, как же, помню я этот случай, - вступил в разговор лорд Хаммарин. - Видит Фальк, этот мальчишка действительно не раз и не два заставлял нас серьезно переживать за него. Очень уж он любил залезать куда-нибудь повыше. А в тот раз цветы вместе с вазой полетели вниз, во двор замка, едва не угодив в голову старине Ферсину, да упокоят боги его душу. Осколки вазы разлетелись по всему двору. А было принцу тогда года три, не больше.
      - Джуриам, тебя ведь послали тогда снимать его с карниза? - спросил барон Хальверик. - Насколько я помню... Джуриам кивнул и, преодолевая смущение, ответил:
      - Да, мой господин, так и было. Я оказался ближе всех и, кроме того, самым легким из тех слуг, что были под рукой. Все опасались, что карниз или крепление подоконника могут не выдержать слишком большого веса. Дело ведь было еще до того, как отремонтировали это крыло замка. Так вот, я высунулся наружу, вылез на подоконник и понял, что дальше не смогу продвинуться ни на дюйм - так страшно мне было. Признаюсь вам, уважаемая госпожа, высоты я всегда ужасно боялся. А принц, увидев это, возьми да и скажи: "Не бойся, Джуриам, я сейчас сам слезу". И проворно так слез по карнизу прямо ко мне. Держался он уверенно, как кот на толстой ветке дерева.
      - Что-нибудь еще можете вспомнить?
      - Вы только не подумайте, что он был испорченным, избалованным ребенком, - вступил с разговор пэр Хальварин,
      пожилой лысый мужчина с серыми глазами.- По крайней мере не больше, чем любой другой принц в его возрасте. Любили его, конечно, все, в первую очередь родители. Он был гордостью нашего замка, гордостью рода правителей Лионии. Но следует отметить, что отец всегда настаивал, чтобы наследник был вежлив с придворными. И надо сказать, мальчик понимал, о чем идет речь, и никогда не изводил нас просто так, со зла, пользуясь своим положением наследника престола.
      - Это действительно так, - подтвердил барон Хальверик. - Кроме того, для своих лет он был очень развитым ребенком. Хватал он все просто на лету, и казалось, что он по развитию намного старше. Злобным, избалованным ребенком он и вправду не был, но это не мешало ему время от времени устраивать нам всем хорошую встряску. Помните, как отец подарил ему щенка? Борзого, если не ошибаюсь.
      Хальварин покачал головой, но тут вновь раздался смешок Хаммарина:
      - Конечно, помню. Уж мне ли этого не помнить! Этот пес стал просто проклятьем для всех дворцовых служб. Кто бы знал, что мы пригреем в доме такого воришку! Сколько он нам всего перепортил, сколько вещей пришлось потом искать по всему замку. По-моему, он перегрыз по крайней мере половину сбруи у меня в конюшне.
      - Ну что ж, во всяком случае он приучил ваших конюхов вешать сбрую на крюк, а не швырять ее на пол, - заметил барон Хальверик. - А вот если подумать, каким принц был ребенком... Знаете, как иногда мальчишки бывают жестоки к собакам? Как-то раз, наказывая щенка за какую-то провинность, он взял прут и хорошенько отстегал собаку. Я узнал об этом, когда случайно услышал, как отец отчитывал его за этот поступок. Через пару дней я услышал, как принц сам поучал кого-то из детей придворных, пойманного на мучении котенка. Слово в слово он повторил нравоучение отца, подражая ему во всем, даже в интонациях: "Недостойно мужчины злоупотреблять слабостью тех, кто не может защититься. Недостойно любого правителя причинять боль там, где этого можно избежать". Смешно было слышать такие слова из уст пятилетнего ребенка. Но тем не менее звучало это вполне искренне...
      - Судя по всему, он мог бы вырасти справедливым и мудрым правителем, вздохнула Пакс, - если бы... если бы не случилось...
      - Я согласен с вами,- кивнув, заметил пэр Хальварин.- У меня нет никаких сомнений в том, что Фалькьери и его жена, столь серьезно подходившие к воспитанию наследника, подготовили бы его к управлению государством должным образом. Принц уже в детстве демонстрировал все признаки того, что он вырастет умным, рассудительным и справедливым человеком. Я не буду его идеализировать: он вел себя как любой ребенок в этом возрасте - шалил, хулиганил... Но все эти шалости были беззлобными. Не было в них ни жестокости, ни злого умысла. И если бы все пошло нормально, учитывая образование, которое собирались дать ему родители, а также их хороший пример и любовь, я не вижу, с какой стати он мог бы испортиться.
      - Вспомните его сестру, молодую королеву, - сказал Хаммарин. - Как она прекрасно держалась, как старалась исполнить свой долг! А ведь она выросла практически без матери, да и отец умер, когда она была совсем ребенком. И несмотря на это...
      - О чем тут говорить: кровь есть кровь! Девочка была храброй, великодушной, умной... Не могу я поверить в то, что, несмотря на все с ним случившееся, Фальки абсолютно не способен управлять королевством, - со вздохом сказал барон Хальверик и подлил себе в кружку горячего сиба. Видят боги, люди могут меняться, и меняться очень сильно. Но было в этом мальчике что-то такое... Как можно было растерять все это наследие и при этом остаться в живых, я не понимаю.
      Пакс подумала, что, будь у нее время и желание, она могла бы рассказать барону, что это вполне возможно. Впрочем, сейчас придворным и без того было о чем подумать. Пакс постаралась загнать тяжелые воспоминания в дальний угол памяти. Ее больно ранила одна лишь мысль о том, что мучения, подобные тем, которые перенесла она, могли выпасть на долю малолетнего ребенка. С содроганием думала она о том, как ему пришлось жить без малейшей надежды на выздоровление долгие и долгие годы, в таком же состоянии, в котором она провела всего несколько месяцев.
      - Как его звали? - спросила она, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.
      - Принца? Первое имя, разумеется, было тем же, что и у его отца Фалькьери. Мы называли его Фальки. Как вы понимаете, принадлежность к королевскому роду обязывала родителей дать ему это имя. Вторым именем принца было...
      подождите, дайте вспомнить... Ну конечно, я только сейчас понял, почему его назвали Амбротлин: естественно, в честь дяди по материнской линии. А именем Артсьелан он был обязан другому дяде, а именно - брату матери короля Фалькьери, если я, конечно, не ошибаюсь. Было в списке его имен и еще какое-то, но что-то не приходит оно мне на память. Нужно будет посмотреть в королевских архивах. Давно это было, а мы не молодеем, и память наша лучше не становится. - Покачав головой, лорд Хаммарин тяжело вздохнул.
      - Сколько имен обычно бывает у принцев? - спросила Пакс.
      - Это зависит от традиций и обычаев королевства. Но, как правило, четыре или пять. Нужно уважить основные рода и династии, отпрыском которых является наследник. Боюсь только, что нам будет мало толку от этих имен. В каждой семье, где родители поклоняются Фальку, найдется один, а то и двое Фалькьери. В Лионии это одно из самых распространенных имен. Артсьелан могу вам сказать на примере своей семьи: так зовут одного из моих сыновей, внука и одного из племянников. А кроме того, если верить эльфам, принц не помнит своего имени. А нам неведомо, каким именем его называют теперь.
      - Так. Что мы пока имеем? - Пакс попыталась привести в порядок свои мысли. - Как вы сказали, ему должно быть сейчас лет пятьдесят. Какого цвета у него волосы - рыжие или все же светлые?
      - Я полагаю, они скорее рыжеватого оттенка, - сказал барон Хальверик. - Такого цвета они были, когда он исчез, но может быть, они чуть-чуть потемнели с возрастом, как у его отца.
      - Скорее всего, он высокого роста, - продолжала рассуждать Пакс. - А глаза? Какого они цвета?
      По этому вопросу среди придворных разгорелся настоящий спор. Сначала Пакс показалось невероятным, чтобы никто не мог наверняка вспомнить, какого цвета были глаза у наследника. Впрочем, подумав, она пришла к выводу, что и сама едва ли смогла бы с уверенностью назвать сейчас, например, цвет глаз своего родного брата. Наконец ее собеседники пришли к заключению, что вряд ли глаза принца были зелеными, золотисто-янтарного цвета или темно-карими. Скорее всего, синие, или серые, или какого-нибудь оттенка между этими двумя цветами. Впрочем, этой информации было явно
      недостаточно, чтобы хоть как-то ограничить круг поисков. Высокий мужчина среднего или чуть старше среднего возраста, с рыжими волосами и синими или серыми глазами: и это если еще не брать в расчет, что он мог поседеть или облысеть. Пакс с трудом могла представить себе лысого принца, но заставила себя признать, что этот человек по возрасту может годиться ей в отцы. По сведениям эльфов, он какое-то время провел на службе у кого-то: тоже сомнительной ценности информация. Сначала Пакс предположила, что это могло происходить, скорее всего, в Союзе Восьми Королевств, но потом поняла, что, кроме личных предположений, у нее нет никаких оснований так ограничивать круг поисков. Более того, пропавший принц мог стать крестьянином, живущим где-нибудь на заброшенном хуторе, или, еще того лучше, избрать для себя работу дровосека, который большую часть жизни проводит в лесу, появляясь в деревнях и городах лишь для того, чтобы привезти туда нарубленные бревна. В какой-то момент Пакс вспомнила Мала из Бреверсбриджа, но вынуждена была признать, что Мал слишком молод. Принц мог стать странствующим купцом, моряком, да вообще кем угодно. Пакс вспомнила, скольких рыжих мужчин высокого роста она видела в северных королевствах, и поняла, что ей предстоит искать иголку в стоге сена. А ведь нельзя было исключить и то, что принц мог перебраться на юг, в Дарение, или вовсе уплыть за океан. Пакс поймала себя на том, что в задумчивости водит пальцем по полированному столу, рисуя концентрические круги. Все ее собеседники также хранили молчание. По мрачному выражению их лиц можно было догадаться, что и они понимают трудность решения задачи, которую взяла на себя Пакс.
      - Если только эльфы не передумают и не согласятся помочь нам, - сказал барон Хальверик, - я, по правде говоря, не представляю себе, как вы сможете отыскать его в обозримое время. Слишком уж много...
      - Я думаю, что небесполезным окажется разговор с эльфами о тех деталях, которые известны только им. Например, они могут описать мне, как он выглядел, когда они видели его в последний раз, ну и кое-что другое. Я лишь позволю себе напомнить, почтенные члены Совета, что боги послали меня сюда именно за этим. И если Великому Господину угодно, чтобы ваш принц взошел на престол Лионии, неужели какие-то эльфы смогут спрятать его от меня?
      Эти слова в какой-то мере приободрили ее собеседников. Пакс поняла, что за последнее время овладела искусством воздействовать на людей силой слова.
      Похороны старого короля продолжались с рассвета до позднего вечера. Когда все было кончено, Пакс вернулась в свои покои лишь затем, чтобы взять уже собранные и упакованные вещи. В гостиной она наткнулась на ожидавших ее Эскерьеля, Льет и остальных королевских оруженосцев.
      - Уважаемая госпожа, вы не стали нашей королевой, - сказал Эскерьель, - но у нас по-прежнему нет короля, которого мы могли бы сопровождать. С вашего позволения, мы хотели бы сопровождать вас в вашем путешествии. Возможно, вам понадобится наша помощь в вашем путешествии, а если... то есть я хотел сказать - когда вы найдете нашего короля, мы первыми присягнем ему на верность, и он вернется в родное королевство, как и положено, в сопровождении оруженосцев.
      Пакс изучающе посмотрела на Эскерьеля. С момента смерти короля она еще не обменялась с ним ни словом. С остальными Пакс уже успела переговорить, поскольку они по очереди несли дежурство в ее покоях. Ни малейшего следа воздействия злых сил на королевского оруженосца она не обнаружила. Впрочем, все четверо не производили впечатления людей, готовых темной ночью вонзить кинжал ей в спину.
      - Я не знаю, насколько затянется мое путешествие, - сказала Пакс. Позволят ли вам оставить двор на столь долгое время?
      - У нас теперь нет правителя, которому мы служим. Раньше лишь его величество мог дать нам разрешение покинуть дворец или столицу. Кроме того, уважаемая госпожа, позволю себе рекомендовать всех нас как рыцарей Фалька. И хотя мы проводим достаточно много времени при дворе, уверяю вас, мы по-прежнему готовы сносить все тяготы и лишения походов и, кроме того, умеем держать в руках оружие, как это и подобает рыцарям ордена Фалька. Впрочем, позволю себе выразить надежду, что проявлять свое воинское искусство нам в этом путешествии не понадобится. - Эскерьель на мгновение обернулся, и один из его спутников передал ему небольшой мешок, который Эскерьель, в свою очередь, протянул Пакс. - Более того, уважаемая госпожа, королевский двор Лионии счел за честь взять на себя все расходы, которые вы можете понести в этом путешествии. В этом мешке дар
      Правящего Совета вам или всем нам, если вы позволите мне и моим товарищам отправиться в путь вместе с вами.
      Пакс посмотрела в глаза каждому из королевских оруженосцев. Все они производили впечатление уверенных в себе, опытных воинов и, судя по всему, были бы неплохой компанией в дальней дороге. Она кивнула:
      - Я буду рада, если вы разделите со мной эту дорогу до тех пор, пока наши желания и понимание общего дела будут совпадать. Но я не смею требовать от вас клятвы или присяги. Не знаю, куда и на какое время я уезжаю, и с моей стороны было бы несправедливо требовать от вас каких бы то ни было заверений в верности. Если по какой-либо причине один из вас или все вы решите оставить меня, я ни в коем случае не смогу осудить вас и лишь выражу вам свою благодарность. Единственное, о чем я хотела бы сказать вам прямо сейчас, это то, что выехать я собиралась уже сегодня вечером, уважаемые оруженосцы. Или теперь мне следует обращаться к вам по-иному?
      Льет улыбнулась:
      - С вашего позволения, мы останемся при вас оруженосцами. По крайней мере, уважаемая госпожа, это позволит нам не потерять навыков подобающего обращения до того момента, когда мы, как я надеюсь, все же найдем нашего короля. Эскерьеля и меня вы уже знаете. Позвольте представить вам Гарриса он самый старший из нас, но не думаю, что слишком стар для подобного путешествия, - и Сурию - самую младшую.
      - Мы также готовы отправиться в дорогу прямо сейчас, - сказал Эскерьель. - Наши лошади оседланы и накормлены. Все, что нужно для путешествия, упаковано, и нам остается только набросить плащи.