Пакс медленно, преодолевая навалившуюся на нее усталость, встала с табурета.

— Ну что ж, самое трудное позади. Дойти я, пожалуй, смогу.

Ее комната оказалась буквально через две двери от королевской спальни. Это было небольшое помещение с камином и увешанными коврами стенами. Единственное окно выходило во внутренний двор замка, на небольшой сад, засыпанный снегом. Высокая, резного дерева кровать была застелена несколькими перинами и покрывалом. Меховой ковер закрывал почти половину пола. Дорожная сумка Пакс уже была аккуратно поставлена на тумбочку в ногах кровати.

— Уважаемая госпожа, можете обращаться ко мне с любой просьбой. Слуги сейчас принесут горячую воду и все необходимое для принятия ванны. Вы предпочтете поужинать одна или в обеденном зале?

— По правде говоря, я бы хотела побыть одна, если это не будет расценено как невежливость. Я на самом деле устала.

— Я вас прекрасно понимаю и уверяю, что никто не расценит это ваше пожелание как невежливость, — заверил ее Эскерьель. — С вашего позволения, я передам слугам указание никого к вам не впускать и не беспокоить вас без крайней необходимости.

Пакс кивнула:

— Благодарю вас. Но, само собой, если король вдруг проснется и захочет поговорить со мной, я всегда к его услугам.

— Мы также благодарим вас, госпожа, и поверьте, наша благодарность глубока и искренна. Я только прошу прощения… так получилось… я не знаю, как вас зовут…

— Разве? — переспросила Пакс и вдруг вспомнила, что переругавшиеся придворные не представили ее королевскому оруженосцу. — Меня зовут Паксенаррион, дочь Дортана. Некогда я служила в роте герцога Пелана в Тсайе, но теперь являюсь паладином Великого Господина и Геда.

Оруженосец поклонился и сказал:

— Госпожа Паксенаррион, добро пожаловать в королевский замок Чайи. Я уверен, что барон Хальверик, несомненно, представил бы меня вам по всем правилам этикета, как сделал бы это и барон Бельварин, но, к сожалению, их взаимная неприязнь не позволила обоим проявить элементарную вежливость. Должен признать, они с трудом терпят друг Друга.

— Это я успела заметить, — сказала Пакс, покачав головой.

— Разумеется, разногласия между придворными не должны касаться паладина и как-то влиять на соблюдение этикета в отношении почетных гостей. Так что я вынужден еще раз принести вам свои извинения. — Эскерьель, казалось, готов был еще многократно извиняться, но тут его речь прервали двое молодых слуг, внесших в комнату большой бак с горячей водой. Вслед за ними в комнату вошел очень старый, совершенно седой человек, который нес на руках стопку полотенец, увенчанную большой резной шкатулкой.

— А вот и Джуриам с банными принадлежностями, — представил вошедшего Эскерьель. — Сейчас позвольте вас оставить. Все, что вам понадобится, можете спрашивать у Джуриама. Кроме того, любой из слуг мгновенно вызовет меня, если в этом возникнет необходимость. — Эскерьель еще раз поклонился и вышел из комнаты. Вслед за ним в коридор вышли и молодые слуги. Пакс встретила взгляд старика, пытливый и любопытный.

— Ну что ж, уважаемая госпожа, надеюсь, вам у нас понравится, — сказал он, раскладывая полотенца на кровати и открывая шкатулку. В деревянном ящичке оказалось несколько шариков ароматного мыла. — Прошу вас, вот мыло с андраском, фиганом и эррисом. У нас эти травы считаются лучшими Для восстановления сил после зимней дороги.

Пакс никогда не доводилось слышать ни про андраск, ни про фиган. Один раз она видела сушеный эррис в какой-то лавке. Выглядел он как невзрачная травка с желтыми цветочками. Хозяин лавки пояснил ей, что эту траву используют как в мыле, так и при приготовлении горячего вина. Пакс с интересом наблюдала за тем, как Джуриам раскладывает ряд полотенец и выставляет на маленьком столике кусочки мыла явно в какой-то определенной последовательности. Каждое движение старого слуги было отточенным и церемонно-артистичным. Со дна шкатулки он извлек небольшой футляр, из которого, в свою очередь, достал два гребня — костяной и роговой. Оба они заняли свои места рядом с мылом. Затем старик вновь посмотрел в глаза Пакс и спросил:

— Уважаемая госпожа, позволите ли вы мне помочь вам снять плащ?

Пакс кивнула и потянулась к застежке. Старик подошел к ней сзади и принял спавший с ее плеч плащ. Пакс отстегнула ножны с мечом Тамаррион (про себя она по-прежнему называла этот меч именно так) и положила клинок на кровать. Затем она сняла через голову оружейную перевязь и начала расшнуровывать зимнюю меховую куртку, надетую поверх кольчуги. Обернувшись, она обратила внимание на то, что Джуриам, широко раскрыв от изумления глаза, неотрывно смотрит на рукоятку лежащего на кровати меча.

— В чем дело? — спросила она слугу, но тот даже не пошевелился.

— Это… — почти шепотом произнес он. — Именем Великого Господина, уважаемая госпожа… Скажите, откуда у вас этот меч? — В глазах слуги засверкал гнев, и слова его прозвучали скорее не как вопрос, а как обвинение.

— Это подарок, — сказала Пакс, внимательно глядя на старика. — Он был вручен мне герцогом Пеланом из Тсайи. Ранее этот меч принадлежал его жене.

— Пелан из Тсайи, — будто про себя повторил слуга. Затем он снова впился взглядом в меч. — Уважаемая госпожа, я прошу прощения; я только хотел бы узнать: на клинке этого меча есть какие-нибудь руны?

— Да, — ответила Пакс. — А что, собственно говоря…

— Сколько лет этому герцогу Пелану? Он старик, как я?

— Вовсе нет. Он среднего возраста — ну, может быть, лет пятидесяти.

— И вы утверждаете, что этот клинок принадлежал его жене? Как он попал к ней?

Этот допрос стал уже раздражать Пакс, но, посмотрев в глаза Джуриама, она увидела в них столько достоинства, честности и в то же время сожаления о том, что приходится нарушать правила этикета, что решила ответить ему абсолютно правдиво и как можно полнее:

— Я уже сказала вам, Джуриам, все, что мне было известно. Этот меч принадлежал жене герцога, и его удалось вернуть после того, как в бою с орками погибла она сама. Это произошло примерно пятнадцать лет назад. Те, кто рассказал мне об этом, — люди достойные и заслуживают всяческого доверия. Я же паладин. Верить мне или нет — решать вам. Но… позвольте узнать, почему это вас так интересует? Может быть, вы знаете об этом клинке нечто большее?

Морщины, изрезавшие лицо старого слуги, казалось, стали еще глубже. Вздохнув, он покачал головой, но все же ответил:

— Госпожа, я с трудом верю своим глазам, но… В общем, если руны на клинке этого меча те же самые, то могу вас уверить, что некогда этот меч находился в нашем замке и принадлежал не кому иному, как самой королеве. Правда, должен вам признаться, что это было давно. Очень давно.

— Подождите, неужели это правда?

— Да, уважаемая госпожа. Вы, судя по вашему возрасту, не то что помнить об этом не можете, но даже вряд ли что-то слышали. В те годы, когда я, еще совсем мальчишкой, состоял на службе при дворе, у нас в"Лионии царствовал король, приходившийся нынешнему сводным братом. Он женился на эльфийской принцессе по древнему обычаю, чтобы эльфийская кровь и эльфийское чутье не прерывались в правящей династии. — Замолчав, Джуриам с сомнением в глазах посмотрел на Пакс. — Скажите, вы же не боитесь эльфов? Некоторые последователи Геда, прямо скажем, недолюбливают этот народ…

— Ко мне это не относится, — твердо заверила его Пакс. — У меня есть друзья среди истинных эльфов, и к тому же я провела некоторое время на службе вместе с рейнджерами в южных областях вашего королевства. Я с великим уважением отношусь к эльфийским традициям, к умению эльфов жить в единении с природой и видеть не только наш мир, но и другие.

Слуга кивнул, явно удовлетворенный ответом Пакс.

— Что ж, вполне возможно, рейнджеры рассказывали вам о некоторых особенностях пашей страны. В Лионии живут как люди, так и эльфы. Это человеческое королевство и союз эльфийских сил. Вместе они составляют корень и ветви одного дерева. В добрые времена это королевство управлялось теми, кто обладал эльфийским чутьем и мог напрямую почувствовать любые изменения как в нашем мире, так и в тонких мирах. Старый король, отец Фалькьери и нынешнего короля, был женат первым браком на дочери смешанной эльфийско—человеческой семьи. В общем, у Фалькьери было достаточно эльфийского чутья. Достаточно, но не более того. У него хватило мудрости жениться на эльфийской принцессе, что бы потом об этом ни говорили. Их сын с детства демонстрировал огромные способности на стыке человеческих и эльфийских возможностей. И дочка тоже, бедная девочка.

— А что с ними случилось — я имею в виду сына и дочь? Или в вашем королевстве трон наследуют братья, а не дети короля? — спросила Пакс, гадая про себя, не путает ли что-либо слуга на старости лет — уж слишком его история отличалась от того, что ей доводилось слышать от других.

— Да нет же. Вот об этом я и собираюсь вам рассказать. Наш нынешний король и тот, что правил до него, рождены разными матерями. Они лишь сводные братья. Вторая жена старого короля не имела никакого отношения к эльфам. Тогда ему казалось, что это не имеет значения, учитывая, что Фалькьери был жив—здоров и к тому же женат на эльфийской принцессе. В общем, когда двое детей чуть подросли, королева решила познакомить сына, наследника престола, с ее народом. Насколько я понимаю, она подумала, что ему пора принять участие в какой-то церемонии эльфийского посвящения. Впрочем, я был тогда слишком молод, занимал при дворе весьма незначительное место, и, как вы понимаете, в подробностях мне никто ничего не докладывал. В общем, королева и наследный принц уехали из Чайи по направлению к эльфийскому Лесу Великой Госпожи. Принцесса осталась дома вместе с королем. Однако на караван, сопровождавший королеву, было совершено нападение в приграничном лесу. Все уехавшие были убиты.

— Убиты? — переспросила Пакс, которая уже поняла, что Джуриам рассказывает ей все ту же самую историю, только увиденную с другой точки зрения.

— Да. От них слишком долго не было никаких известий. А эльфы ни за что не забыли бы сообщить о благополучном приезде королевы, их бывшей принцессы. Кроме того, эльфийский совет почувствовал неприятные изменения в тонком мире на восточной оконечности королевства. В общем, в срочном порядке снарядили поисковый отряд, и вскоре было найдено место гибели королевы. То есть нашли телеги, убитых лошадей и погибших в том бою придворных. По крайней мере, большинство из них. Нашли и тело королевы, но маленький принц так и пропал без вести. Впрочем, мальчику было всего четыре года, и скорее всего, его тело просто утащили дикие звери, — Джуриам замолчал, очевидно ожидая, что Пакс о чем-нибудь спросит его, но та лишь молча повела рукой, давая понять, что желает выслушать печальную историю до самого конца. — Надеюсь, вы понимаете, чем это все для нас обернулось, — сказал слуга. — Король был безутешен. Он и его погибшая супруга поклялись друг другу быть верными до самой смерти. Он так больше и не женился, несмотря на то что в живых у него осталась лишь дочь, единственная наследница. Горе от потери любимой жены и сына подкосило его. Он так и не смог до конца прийти в себя и вскоре скончался. Принцессе было тогда лет девять или десять. Братья короля тоже были еще слишком молоды, чтобы взойти на престол. Короче говоря, регентом при принцессе был назначен двоюродный брат короля. — Джуриам замолчал, поправил стопку полотенец на кровати и вдруг сменил тему:

— Я прошу прощения, уважаемая госпожа, но боюсь, вода скоро остынет. Я думаю, мой рассказ подождет. Вам важнее сейчас принять ванну.

Пакс посмотрела на него в упор. Похоже было, что старик вот-вот заплачет. Ей показалось странным, что давняя, едва не забытая история смогла так расстроить немало повидавшего на своем веку человека.

— Быть может, то, что вы мне рассказываете, куда важнее, чем теплая ванна, — возразила она.

— Уважаемая госпожа, я… я вам все расскажу, если вам, конечно, будет интересно, но я знаю, что вы очень устали и, судя по всему, изрядно замерзли.

Пакс вдруг осознала, что ее действительно бьет озноб. Что же касается усталости… от позвоночника по всему ее телу расходились волны боли, словно в спину ей воткнули раскаленный железный прут. Пакс поглядела на бак с горячей водой, над которым так соблазнительно поднимался пар.

— Джуриам, я хочу дослушать все до самого конца. Но вы правы — я очень устала, замерзла, и вполне возможно, что мое внимание не будет полностью сосредоточено на вашем рассказе. У меня к вам лишь одна просьба: до тех пор, пока вы не расскажете мне все до конца, я бы попросила вас ничего и никому не говорить об этом мече. Вполне возможно, что это другой клинок.

— Госпожа, я не буду ни с кем говорить об этом. Просто… вы меня поймите: стоило мне увидеть этот меч, как я словно перенесся в те далекие, тяжелые и трагические для моей страны дни.

— Я вас понимаю, — сказала Пакс, хотя не была уверена, что имеет полное право произнести эти слова. — Итак, я пошла мыться и постараюсь не задерживать вас слишком долго. А пока что сделайте одолжение: сходите, пожалуйста, на кухню и принесите чего-нибудь горячего. Что именно — неважно: любой суп, например. А потом мы с вами снова поговорим.

— Я только заберу ваши вещи и отдам их в стирку и чистку, — сказал Джуриам, кивнув головой. Он отодвинул портьеру, висевшую на одной из стен, и взгляду Пакс открылась глубокая ниша с крючками для одежды и небольшим комодом. Из верхнего ящика Джуриам извлек теплое домашнее платье, которое тотчас же повесил поближе к камину, чтобы оно успело прогреться.

Пакс искоса наблюдала за ним, не зная, удержится ли старый слуга от искушения прикоснуться к заветному мечу. К ее удивлению, он не дотронулся ни до клинка, ни до оружейной перевязи и даже старался не смотреть на них лишний раз.

Горячая ванна освежила Пакс, и она, переодевшись в платье, устроилась поудобнее в кресле, подвинув его ближе к камину. Постучавшись, в комнату вошел Джуриам с большим подносом. Вслед за ним вошли двое других слуг, которые, не говоря ни слова, убрали бак с водой и использованные полотенца. Сам же Джуриам тем временем быстро накрыл на стол. На подносе оказалась большая миска с супом, тарелка с нарезанным крупными кусками окороком, соусник и две небольших буханки горячего хлеба. Завершали сервировку высокий кувшин и кружка.

— Садитесь, — сказала Пакс и жестом показала Джуриаму место в соседнем кресле, — и рассказывайте. Я умираю от голода, но обещаю, что слушать буду внимательно.

— Садиться? — едва ли не обиженным голосом переспросил ее слуга. — Уважаемая госпожа, я, может быть, и стар, но чувствую себя достаточно хорошо. — И действительно, единственное, что позволил себе старик за время долгого рассказа, — когда усталость стала давать о себе знать, он прислонился к стене у камина. — Так вот, как я вам уже говорил, — продолжил свой рассказ Джуриам, — король умер, когда принцессе было лет девять или десять. Его двоюродный брат оказался человеком достойным и честным.

Пакс заметила, что Джуриаму стоило некоторых усилий объективно и доброжелательно охарактеризовать того человека, к которому он лично не испытывал никаких симпатий.

— Я полагаю, он делал все, что считал нужным, для блага страны и правящей династии. Но видите ли, уважаемая госпожа, я думаю, для вас не секрет, что многие люди — как бы это сказать? — опасаются эльфов. И… ну, недолюбливают их, что ли. Сам же регент не имел и понятия об эльфийском чутье и связанном с ним восприятии мира. К тому же он обвинял покойную королеву в гибели юного принца. С его точки зрения, трагедия случилась лишь потому, что они поехали в эльфийские земли ради какого-то непонятного ему ритуала. Невзлюбил он и придворных эльфов, которым предстояло учить принцессу правильно пользоваться дарованным ей по наследству эльфийским чутьем.

— Но разве он не знал, что Лионией должен управлять тот, кому ведомо это чутье?

— Мне кажется, он не верил в важность этого качества для правителя. Есть такие люди — они как те слепые, что отрицают наличие зрения у остальных, потому что им самим это чувство неведомо. Но, если не считать этого, во всем остальном регент честно и достойно действовал на пользу принцессе. И, учитывая, что она была единственной наследницей, он настоял на том, чтобы она рано вышла замуж. Когда же эльфы воспротивились этому, он просто выставил их из королевского дворца.

Пакс снова вспомнила, как ей рассказывал об этих событиях Адхиэл.

— Насколько мне известно, — сказала она, — женщинам—альфарам, а также дочерям от смешанных браков и даже тем, в чьих жилах течет всего лишь четверть эльфийской крови, не следует слишком рано выходить замуж, потому что они позднее достигают необходимой для этого зрелости. И, по-моему, раннее замужество, а тем более беременность могут быть очень опасны и…

— И даже смертельно опасны, — закончил Джуриам мысль Пакс. — Да, это так. И с нашей несчастной девочкой, с нашей принцессой все так и случилось. Регент и Правящий Совет настояли на том, чтобы она вышла замуж как можно раньше, едва достигнув минимального разрешенного законом возраста. Ей вбили в голову, что таков ее долг перед страной. Истинная дочь королевского рода, она была готова на все что угодно, если этого требовал ее долг наследницы престола. В общем, она вышла замуж в тот же год, когда была коронована. Мужем ее стал сын регента…

— Значит, этот придворный интриган все же сумел… — Пакс, естественно, сразу же заподозрила в таком повороте событий заговор, организованный регентом.

— Нет-нет, — перебил ее Джуриам, который, как Пакс уже успела убедиться, старался рассуждать объективно и справедливо. — Я так не думаю. Этот мальчик очень любил принцессу, да и она была влюблена в него с детства. Поскольку сама она была наполовину альфарой, для нее не было необходимости выходить замуж за кого-нибудь из эльфов. Всем ее детям было бы присуще эльфийское чутье в достаточной степени. А сын регента, кстати, поклялся не предъявлять никаких претензий на корону в том случае, если королева вдруг умрет. Так что, мне кажется, здесь не было никакого заговора, и единственное, чего боялись регент и Правящий Совет, — это усиления эльфийского влияния при дворе. Вот они и заставили девочку выйти замуж так рано, рассчитывая, что все обойдется. Но увы, столь ранний брак и беременность убили ее. Ребенок тоже так и не родился. — Джуриам замолчал и опустил голову.

Пакс, несмотря на все переживания, связанные с этим рассказом, все же воспользовалась паузой для того, чтобы доесть едва начатый суп. Затем, переставив тарелки и пододвинув к себе поближе мясо, она стала ждать, пока слуга соберется с духом и продолжит рассказ.

— С того дня дела пошли совсем плохо, — произнес наконец Джуриам. — Пока была жива принцесса, к ней прислушивались, а она, даже не получив достаточного образования по эльфийским меркам, тем не менее обладала сильным эльфийским чутьем и нередко предупреждала Правящий Совет об опасностях. Регент слушал ее. Как я уже сказал, он был человеком честным и достойным. Но потом… Среди предков второй супруги старого короля не было ни одного эльфа. Разумеется, ни о каком чутье в ее случае речи быть не могло. Когда умерла и она, Правящий Совет постановил предложить унаследовать корону младшим братьям Фалькьери. К тому времени они уже были достаточно взрослыми, и оба они были достойными людьми. Пожалуйста, поймите меня правильно: они были честными, храбрыми и верными своему королевству. В какой-нибудь другой стране этого было бы достаточно, но в Лионии — нет.

— Скажите, кто является наследником нынешнего короля? Джуриам грустно усмехнулся.

— У него нет наследников, по крайней мере прямых. Несчастья преследуют этот королевский дом уже почти пятьдесят лет. После смерти короля по нашим законам право на трон переходит к двоюродным и троюродным братьям старого короля. Уверяю вас, если дойдет до этого, права на престол заявят представители едва ли не половины знатных родов нашего королевства. А что это значит, уважаемая госпожа, я думаю, вам объяснять не надо: междоусобная война. Великие боги! У нас в Лионии не было внутренних войн с тех пор, как был заключен договор с эльфами. Мы лишь совместно защищали наши границы. А теперь все в страхе ждут этих распрей. И никто не видит способа избежать такого несчастья для страны. Стоит любому нормальному человеку представить себе войну в Лионии, горящие эльфийские леса… Кстати, никто не знает, как поведут себя эльфы. Они ведь тоже имеют какие-то виды на урегулирование ситуации в королевстве, которое принадлежит им в той же мере, что и людям.

Пакс кивнула:

— Теперь понятно. Ладно, давайте вернемся к мечу. Кому он принадлежал?

— Королеве, уважаемая госпожа. Но не юной королеве, а той, первой супруге Фалькьери, принадлежавшей к эльфийскому знатному роду. Это был ее меч. Я видел его в ее руках и на выделенном для ее оружия месте в церемониальном зале. Я запомнил его с первых дней, как поступил на службу во дворец. Такой огромный зеленый камень на рукоятке… форма эфеса…

— Вы еще что-то говорили про руны. Какие знаки нанесены на клинок этого меча?

— Сам я не умею читать руны. Я помню, как выглядели два знака из тех, что находились на клинке, потому что однажды, когда я… — Тут слуга запнулся и покраснел. Пакс, несколько обеспокоенная, поглядела на него. Слуга проморгался и продолжил рассказ:

— Я тут кое-что сломал, и меня как раз отчитывали за это. А королева в это время была рядом и держала меч в руках. Вот и получилось, что, вместо того чтобы слушать нравоучения, я лишь всматривался в этот невероятной красоты клинок.

— Так как, вы говорите, выглядели те руны, которые вы запомнили?

— По-моему, вот так. — Влажным пальцем слуга начертил на полированной поверхности подноса упрощенную копию руны, обозначавшей «сокровище», и какой-то другой знак, который Пакс был совершенно незнаком. Может быть, Джуриам просто что-то забыл и совершенно не правильно начертал вторую руну.

— Кто-нибудь мог бы узнать этот меч и вспомнить все руны, нанесенные на клинок? Джуриам задумался.

— Я, пожалуй, самый старый из слуг, оставшихся при дворе. Ведь всех эльфов повыгоняли. А уж они бы ни за что не забыли…

— Повыгоняли, говорите? Но почему?

— Сначала их стал выживать регент. А потом… Если честно, то в Лионии вообще стало гораздо меньше эльфов, а в Чайе, в окрестностях королевского замка они практически и вовсе не появляются. Они слишком чутко ощущают холодный прием и не любят, когда с ними общаются через силу.

— Ну, это никому не понравится, не только эльфу, — пробормотала Пакс. А затем, уже громче, добавила:

— А кто еще мог бы вспомнить этот меч…

— Ну, найдется кое-кто… Например, барон Хальверик старше меня, хотя по виду этого и не скажешь. У него в жилах течет эльфийская кровь, поэтому он не так быстро стареет. В те дни он служил при дворе. Кроме него, пожалуй, немногие. Вот разве что лорд Хаммарин, начальник королевской конюшни — ему уже под девяносто. Один из членов совета — Эльгалвари. Да, и пожалуй, Тэкко: он был королевским егерем в те годы, но оставил службу лет пятнадцать назад. Надеюсь, что он еще жив. Все эти люди наверняка вспомнят меч, только, боюсь, Тэкко вряд ли разбирается в рунах лучше меня.

Пакс доела все, что было на подносе, и отодвинула от себя тарелки.

— Ну что ж, Джуриам, я думаю, следует вызвать всех тех, кого ты назвал, сюда, во дворец. Если действительно окажется, что ко мне какими-то неведомыми путями попал меч, являющийся достоянием вашего королевства, то я думаю, будет справедливым вернуть его в Лионию. Вы согласны?

Джуриам с удивлением посмотрел на нее:

— Но, госпожа, ведь сейчас этот меч ваш…

— Он у меня не первый, и сомневаюсь, что окажется последним. Если окажется, что он принадлежит королевскому двору Лионии, я почту за честь вернуть его.

— Да нет же, госпожа, дело ведь совсем не в этом! Я прошу вас… — Джуриам явно забеспокоился. — Дело ведь вовсе не в мече. Даже если это тот самый меч и вы нам его вернете, я не уверен, что дела у нас пойдут лучше. Да, скорее всего, это именно тот меч, который принадлежал королеве еще до того, как все эти напасти обрушились на нашу страну. Я только хотел сказать, что… — Слуга устало покачал головой. — Даже не знаю, как вам объяснить. Я стар, и я всего лишь один из дворцовых слуг. Мне не все ведомо, что происходит в королевстве. Но мне кажется, если бы мы смогли узнать, что с ней тогда случилось… Ведь если ее меч нашелся, если это он и есть, может быть, и королеве тогда удалось выжить. Может быть, тело, которое было опознано как ее, на самом деле принадлежало другому человеку. Возможно, она до сих томится где-нибудь в плену и ее можно освободить, вернуть в Лионию и передать ей корону…

Пакс, в свою очередь, сокрушенно покачала головой.

— Джуриам, давайте смотреть правде в глаза, — сказала она. — Я не думаю, что это возможно. Захватить в плен королеву-альфару, продержать ее в неволе сорок пять, а то и пятьдесят лет, да так, что никто из следопытов-эльфов не почуял никакого следа, практически невозможно. Ее либо нет в живых, либо… либо она в любом случае не сможет править королевством.

— Вы имеете в виду… киакномов? Говорят, что они берут в плен эльфов и…

Когда разговор перешел на эту тему, лицо Пакс приобрело такое выражение, что Джуриам невольно вздрогнул.

— Знаете, Джуриам, я побывала в плену у киакномов. Из их царства можно вернуться или сразу же, или… никогда.

— Я прошу прощения, уважаемая госпожа. Я не знал…

— Я пробыла у них всего несколько дней. И с того времени на мне осталось больше шрамов, чем за несколько лет боевых походов в Ааренисе, причем моя душа и разум были изранены не меньше, чем тело.

— Я приношу вам свои извинения, уважаемая госпожа.

— Да ладно, ничего страшного. Другое дело, что я должна буду поговорить с теми людьми, которых вы назвали. Сюда, в Лионию, меня привел внутренний зов, отвечавший на волю богов. Ваши соотечественники решили, будто я прибыла сюда для того, чтобы исцелить короля. Но, выходит, скорее всего целью моего приезда было вернуть королевскому двору этот меч. Я могу просить вас лишь об одном: не говорите никому ничего о нашем разговоре до тех пор, пока названные вами люди не будут созваны во дворец для того, чтобы опознать меч. В таких серьезных делах действовать нужно крайне щепетильно и осмотрительно.

— Я абсолютно с вами согласен, госпожа. Я только позволю себе спросить у вас, к кому вы хотите сначала обратиться: к дворецкому или к барону Хальверику?

Пакс задумалась. Она не была в курсе тонкостей этикета и церемониала королевского двора Лионии. Разногласия между баронами Хальвериком и Бельварином не ускользнули от ее внимания, равно как и бдительность королевских оруженосцев, и авторитет, которым они пользовались во дворце. К тому же во все это дело явно должны были быть вовлечены эльфы. Поразмыслив над всем этим, Пакс сказала:

— В первую очередь я буду говорить об этом с королем. Он имеет полное право узнать все первым. После этого, если он захочет и будет в состоянии, он созовет всех тех, кого сочтет нужным, в качестве свидетелей. И я буду настаивать на том, чтобы эльфы тоже присутствовали при опознании клинка. Наверняка при дворе есть кто-нибудь из эльфов — какой-нибудь посланник или поверенный в делах, — не знаю, как точно назвать такую должность.

Джуриам только развел руками и еще больше заволновался.

— Понимаете, уважаемая госпожа, в Чайе, в построенном ими дворце… эльфов больше нет. Они, конечно, бывают в городе, но в королевском замке, уверяю вас, нет ни одного представителя их народа. Но скажите, почему им обязательно нужно…

— Да потому что вы сами сказали: этот меч мог принадлежать ей, королеве. Она была эльфийской принцессой. Так что, Джуриам, я полагаю, эльфы имеют полное право присутствовать при этом. Может быть, они потребуют вернуть меч им. — Пакс решительно встала из-за стола и потянулась. Усталость давала о себе знать, но ванна и горячий сытный ужин подкрепили ее силы. А кроме того, она чувствовала, как внутренний голос твердит ей, что нельзя терять ни минуты и следует действовать решительно и без промедления.