- Ты оказалась права. Канна, - сказала наконец Пакс. - Нужно держаться вместе. Одному в такой ситуации просто не выкрутиться.
      После этого они долго шли, храня молчание. Где-то после обеда со стороны дороги донеслись резкие трубные сигналы. Было ли это связано с поисками пропавшего дозорного или с чем-нибудь другим - беглецы не знали. Сейчас им было важно только одно - идти вперед и вперед, пытаясь двигаться по пересеченной местности и в обход быстрее колонны, марширующей по почти прямой ровной дороге.
      Когда начало смеркаться, Пакс поинтересовалась:
      - Канна, как ты думаешь, они остановятся на ночь или так и будут идти?
      - Точно не знаю, но думаю, что они разобьют лагерь. - Помолчав, Канна добавила: - Жаль, что мы не знаем дорогу получше. Вот-вот должен кончиться лес...
      Канна вздохнула и замедлила шаг. Пакс и Сабен последовали ее примеру. Все трое были страшно измотаны.
      - Я боюсь, что на открытой местности мы отстанем от колонны, - вновь забеспокоилась Пакс. - Идем-то мы быстрее их, но как далеко обходить придется, чтобы не попасться на глаза дозорным... А вдруг они свернут где-нибудь, а мы этого даже не заметим?
      - Не думаю, что они станут сворачивать в непредсказуемых местах, ответила Канна. - Но чтобы быть уверенными, нам остается только балансировать на грани того, что нас могут обнаружить.
      - И всего-то, - буркнул Сабен.
      Они остановились на ночлег уже в полной темноте - измученные и голодные. У Пакс к тому же разболелся бок, на который она упала, когда на нее рухнул всадник.
      - Жаль, что костер развести нельзя, - посетовала она. - Яйца бы сварили.
      - Ничего, съедим их сырыми, - ответила Канна. - Рисковать нельзя. Огонь могут заметить.
      Пакс передернулась:
      - Можете разделить мою долю... Ненавижу сырые яйца, - пояснила она, почувствовав удивленные взгляды друзей.
      Пожав плечами, Сабен молча протянул ей кусок мяса. Пакс попыталась протестовать, но он вполне убедительно доказал, что ему в общем-то все равно, а насильно есть то, чего человек не хочет, глупо, когда есть, чем этот продукт заменить.
      После ужина Канна спросила Пакс:
      - Сильно он тебя там придавил? - Она показала в сторону холмов, на которых произошла стычка с дозорным.
      - Да, есть синяк-другой. Побаливает, - призналась Пакс. - А как твое плечо?
      - Знаешь, куда меньше болит, чем вчера.
      - Ну и замечательно, - обрадовалась за подругу Пакс.
      - Все равно нужно заново перевязать и смазать, - посоветовал Сабен.
      - Сейчас темно, - возразила Канна. - Оставим это дело на утро. Заодно посмотрим и твои синяки, Пакс.
      Первым вызвался дежурить Сабен. Когда Пакс проснулась утром, он лежал рядом с ней, а Канна сидела поодаль, прислушиваясь к тому, что происходит на дороге. Пакс попыталась вскочить на ноги, но резкая боль пронзила ее грудную клетку. Пакс от неожиданности даже не сдержала стона.
      - Понятно, - сказала Канна, осмотрев ее. - Мало тут синяков, так еще и ребро сломано, а может и два. Сабен, передай-ка мне мазь. А ты, Пакс, сиди и не дергайся, хотя будет щипать. Утешайся тем, что потом твоя очередь мучить меня.
      Но оказалось, что рана на плече Канны почти затянулась. Спала опухоль, исчезла краснота, шрам уже не казался горячим на ощупь. Дело явно шло на поправку.
      Внимательно глядя Пакс в глаза. Канна сказала:
      - Знаешь, похоже, что ты сумела чего-то добиться своей молитвой. Иначе я объяснить этого не могу.
      Пакс замотала головой:
      - Подожди, Канна. Во-первых, рана еще не совсем зажила, а во-вторых, мы ведь накладывали мазь.
      Внимательно осмотрев оставшиеся запасы еды, они решили ограничить завтрак сыром и изрядно зачерствевшим хлебом - совсем понемногу того и другого.
      - Маловато остается, - вздохнула Канна. - Послезавтра все кончится. Но ничего не поделаешь. Ладно, пора идти, уже рассвело.
      Пакс пришлось опереться на руку Сабена, чтобы встать, - так болели сломанные ребра. Да и идти, ступая на ушибленную ногу, ей было нелегко.
      Первую половину дня им пришлось обходить стороной поле, поросшее низкой травой. Чтобы не попасться на глаза даже самым дальним дозорам Синьявы, беглецам пришлось уйти так далеко, что дорога даже скрылась за горизонтом. Время от времени они переходили на бег, боясь, что отстанут от колонны. После полудня они, наконец, снова ступили под кроны деревьев густого леса, но были вынуждены, не переводя дыхания, идти вперед, срезая по прямой расстояние до дороги.
      Едва услышав произнесенное Канной: "Привал", Пакс рухнула на землю и закрыла глаза. Очнувшись, она увидела Сабена и Канну, озабоченно смотревших на нее.
      - Все в порядке, - успокоила их она. - Скоро все пройдет, а идти я могу и сейчас.
      Перед тем как снова пойти вперед, все трое съели по яблоку.
      Помогая Пакс встать, Сабен повторял:
      - Держись, Пакс, держись. Ты нам нужна. Мы все очень нужны друг другу. Держись. Не волнуйся, если ты не сможешь держать темп, мы тоже задержимся...
      - Э нет, - грустно улыбнулась Пакс. - Только не это. Канна, объясни ты ему еще раз, что нельзя останавливаться из-за того, что один из нас не может дальше идти. Главное для нас - предупредить герцога. Если я не смогу идти - вы пойдете вперед, а я останусь где-нибудь в укромном местечке. В конце концов, когда армия Синьявы пройдет, я буду в безопасности и, не торопясь, поковыляю по дороге. Правильно, Канна?
      - Знаешь, Пакс, - ответила она, - а ведь после вчерашней истории, когда только усилиями всех троих мы смогли выбраться живыми из смертельно опасной ситуации, я изменила свое мнение. По-моему, нам ни в коем случае нельзя расставаться. Иначе, поодиночке или вдвоем, мы просто не сможем достичь цели и выполнить нашу задачу. Но пока что я вообще не вижу поводов для беспокойства. Колонна лишь чуть-чуть обогнала нас. Идя рядом с дорогой, напрямую, мы быстро перегоним их, даже обходя дозоры.
      - Кстати, о колонне, - вставил Сабен. - Пусть Пакс еще немного передохнет, а я, пожалуй, подползу поближе к дороге, вон к тем деревьям. Может, что-нибудь и увижу.
      Канна кивнула, и Сабен скрылся из виду. Через некоторое время он вернулся и сказал:
      - Я нашел удобное дерево с густой листвой и широко раскиданными ветками. Я залез на него и оттуда видел все как на ладони. Вдоль дороги идут неширокие луга. По ним двигаются полукругом две цепи дозорных, Впечатляет, скажу я вам. Не хотите посмотреть?
      - Я, пожалуй, взглянула бы, - сказала Канна. - А ты побудь пока с Пакс.
      Канны не было довольно долго; Пакс задремала, а Сабен уже начал волноваться. Вернувшись, Канна рассказала:
      - Они ведут с собой пленных. Я насчитала человек шестьдесят - и наших, и из роты Хальверика. Сколько всего солдат в колонне, я не сосчитала, но одних всадников больше сотни, да фургонов штук двадцать.
      - Вся колонна прошла?
      - Да. Они идут быстро - видимо, хотят подойти до темноты ко второму перекрестку. Эх, знать бы точно, сколько до него осталось...
      - Значит, и нам пора, - сказала Пакс. - Я думаю, что смогу выдержать переход.
      - Хорошо. Пока что впереди достаточно густой лес. Можно будет идти в сторону от дороги, не очень прячась.
      Сабен подал руку Пакс; та встала, скрипнув зубами, и попыталась убедить себя, что на ходу ей станет лучше.
      К счастью, всю вторую половину дня колонна шла мимо леса, а редкие открытые участки поросли высокой травой и пересекались каменными изгородями. В общем, троице солдат герцога Пелана было нетрудно держаться параллельно войскам Синьявы, не приближаясь на опасно близкое расстояние к дороге. Больше всего Канна теперь опасалась наткнуться на какого-нибудь пастуха или охотника, который мог бы добровольно или случайно известить Синьяву о странных путниках, сопровождающих его армию.
      Ближе к вечеру колонна подошла к пересечению дороги с Большим Караванным путем, построенным Союзом Гильдий. Спрятавшись на одном из холмов, Пакс и ее спутники смотрели, как первые шеренги сворачивают налево, выбирая прямой путь на Ротенгри. Усиленные патрули прочесывали окрестности, и беглецы не решились двигаться вперед, а тем более пересечь дорогу до темноты.
      - В общем-то мы не то чтобы теряли время, - успокоил своих спутниц Сабен. - Передохнули, а главное - сосчитали точно, сколько человек в отряде Синьявы.
      - Слишком много, - буркнула Канна. - Больше трехсот пехотинцев, сотня с лишним кавалеристов... Даже если бы всей ротой сойтись с ними, бой был бы ой каким трудным.
      - По крайней мере таким отрядом трудно двигаться незаметно, - сказала Пакс. - Кто-нибудь наверняка увидит их, и слух, обгоняя колонну, дойдет до герцога.
      - Помнишь семью фермера у форта? Патрули Синьявы просто убирают всех свидетелей.
      - Брось ты. Канна, не станет же Синьява убивать всех, кто попадется ему на глаза. По этой дороге ведь столько народу ходит - купцы, окрестные крестьяне.
      - Именно этим Синьява и известен: он убивает всех, кто окажется у него на пути.
      Сделав большой крюк и дождавшись, пока патрули вернутся поближе к колонне, они вышли к дороге. Опасаясь каких-либо неприятных сюрпризов. Канна еще раз осмотрела все вокруг и приказала пересекать дорогу так же скрытно и по очереди, как и на первом перекрестке.
      Ночь была холодной, но ясной. Звезды давали достаточно света, чтобы идти по открытой местности. Канна приказала остановиться, только когда впереди замаячили огни костров остановившейся на ночь колонны.
      Пакс с удовольствием растянулась на земле в выбранных для укрытия зарослях на опушке леса, надеясь, что ночной отдых восстановит ее силы и уменьшит боль в груди.
      Выделенный Канной ужин был проглочен в считанные мгновения, практически не утолив голод.
      - Придется экономить, чтобы хоть что-то осталось, - сказала Канна. Неизвестно, где нам еще удастся разжиться едой.
      Голос самой Канны звучал не очень уверенно. Сабен явно с трудом удерживался, чтобы не потребовать добавки. Пакс умом понимала, что Канна права, но желудок выражал свое несогласие.
      Сабен вдруг оживился:
      - Слушайте, а если мы подождем, пока колонна пройдет, а затем купим чего-нибудь в деревне уже после этого?
      - Нет, Сабен, - покачала головой Канна. - Синьява наверняка оставляет повсюду доносчиков - этим он, кстати, тоже славится.
      - Вот ведь подозрительная ворона, - буркнул Сабен и добавил: - Это я про него. Канна, а не про тебя.
      Пакс и Канна улыбнулись.
      - Не будь Синьява хитрым и подозрительным, с ним бы уже давно разделались его многочисленные враги, - сказала Канна. - Ладно, ложитесь спать. Я дежурю первой.
      Сабен отключился моментально, а Пакс, ушибы и сломанные ребра которой давали о себе знать, все никак не могла уснуть. Ворочаясь с боку на бок, она с неудовольствием заметила, что не может отделаться от воспоминаний о казарменной похлебке, горячем хлебе, не говоря уже о праздничных обедах в трактирах Вальдайра. Наконец она забылась беспокойным сном и проснулась лишь перед рассветом, разбуженная Сабеном.
      Стараясь растянуть скудный завтрак, они внимательно разглядывали свертывающую лагерь колонну. Оказалось, что Синьява остановился возле небольшой деревушки - на предрассветном небе вырисовывались поднимавшиеся с другой стороны дороги столбы дыма. Неожиданно дым стал чернее и повалил густыми клубами; над дорогой заплясали языки пламени.
      - Что там случилось? - спросил Сабен.
      - Синьява поджег деревню, - мрачно ответила Канна. - Наверняка все жители убиты или захвачены в плен.
      У Пакс сжалось сердце: она вспомнила, как дружелюбно и гостеприимно встречали их колонну жители придорожных деревень.
      - Но жечь-то зачем? - прошептала она.
      - Не знаю. Может быть, чтобы скрыть следы резни, учиненной его мародерами. Кто его знает, что придет в голову этому мерзавцу.
      Когда колонна скрылась из виду, они подошли к горящей деревне. Горело все: дома, амбары, стога сена и груды заготовленных дров. Свежий ветерок раздувал пламя и гнал низко по земле густой дым. Пакс закашлялась, и кашель отдался резкой болью в груди. Ничего съедобного на пожарище не было. Усталые и мрачные, трое солдат направились вслед за колонной Синьявы.
      Весь этот день они провели на ногах, пробираясь вдоль дороги по рощам, кустарнику, прячась и проползая за невысокими каменными изгородями, разделявшими поля крестьян. Возможная встреча с кем-нибудь из местных жителей больше всего пугала теперь Пакс. Наверняка этот хитрец Синьява объявил через посланных вперед гонцов, что заплатит хорошие деньги тому, кто предупредит его о соглядатаях. Пакс уже притерпелась к боли в груди, но пустой желудок постоянно давал о себе знать. За весь день Пакс едва перекинулась со своими спутниками несколькими словами. Голод и усталость не способствовали ведению бесед. На лицах Канны и Сабена Пакс видела отражение тех же чувств и эмоций.
      Вечером колонна остановилась; солдаты Синьявы разбили лагерь, зажглись костры. Канна продолжала идти вперед, ведя за собой Пакс и Сабена. Те так устали, что даже не стали ни о чем спрашивать. Лишь обойдя всю колонну и оказавшись значительно впереди ее головных дозоров. Канна остановилась и объяснила:
      - Теперь мы знаем, по какой дороге двигается Синьява. Нам путь до Ротенгри тоже знаком. Если один из нас возьмет всю оставшуюся еду, то сможет протянуть дня три - как раз столько, сколько нужно, чтобы добраться до наших. Колонне с обозом потребуется на это дней пять. Будь нас хоть трое, хоть семеро - без еды мы не дойдем. А так хоть один сможет добраться до Ротенгри вовремя и известить герцога...
      - Но, Канна, ты же вчера сама говорила, что нам нельзя расставаться, возразил Сабен. - Одинокого путника может остановить любая мелочь. Да и потом - а как же с едой для остальных?
      - Что-нибудь раздобудем.
      Сабен поморщился:
      - Что вы раздобудете? Ты ранена, у Пакс ребра переломаны. Я так понимаю, идти ты предлагаешь мне.
      Канна кивнула, а Сабен покачал головой:
      - Нет. Оставить двух раненых товарищей, забрав у них всю еду, - я на это не пойду, если есть хоть какой-то другой выход.
      - Действительно, почему бы нам не держаться впереди колонны с завтрашнего дня? - предложила Пакс. - Будем двигаться осторожно и, может быть, сумеем раздобыть какой-то еды. Тогда есть возможность идти вместе...
      - Я уже думала об этом, - сказала Канна. - Ладно, посмотрим... Эх, жаль, костер нельзя развести. Отвар из этих корешков достаточно питательный.
      - Придется погрызть их сырыми, - мрачно произнесла Пакс.
      Сабен попробовал и, поморщившись, сказал:
      - Отвратительно на вкус, но как-никак съедобно. Желудку будет чем заняться.
      Они начали жевать корешки, оставив по куску хлеба на закуску. Пакс вызвалась дежурить первой, но ее спутники настояли, чтобы она проспала эту ночь целиком.
      Ночь выдалась холодной. Подморозило. К утру вся земля была покрыта слоем инея.
      17
      Двигаясь на почтительном расстоянии вдоль дороги через густой лес, путники вдруг услышали хрюканье. Замерев, они увидели, как навстречу им вылез из кустов на тропинку здоровенный боров и уставился на них маленькими, подозрительно перебегающими с одного на другого глазками. Нос-пятачок часто подрагивал - животное навострило обоняние, зрение и слух. Вскоре из-за спины борова показались еще две свиньи, с шелестом ступавшие по подмерзшим листьям маленькими копытцами. Боров оглянулся, словно следя за тем, как подопечные ему самки переходят тропинку.
      - Жареная свинина, - многозначительно произнес Сабен.
      Для Пакс эти слова прозвучали магическим заклинанием. Боров же, вновь уставившись на людей, неодобрительно хрюкнул.
      - Шум поднимем, - возразила Канна. - Кинжалом его с одного удара не убьешь. А кроме того... вот этого-то я и боялась.
      Последние слова Канна произнесла, увидев выскочившего на тропинку и испуганно застывшего на месте мальчишку в драных штанах и куртке на голое тело, с хворостинкой в руках.
      - Солдаты... - прошептал он и потянулся к торчавшему за его ремнем ножу.
      - Не бойся, - сказала Пакс. - Мы ничего тебе не сделаем.
      Парнишка уже собрался было дать деру, но что-то удержало его.
      - Ты... ты - девушка? - обалдело спросил он; любопытство взяло верх над страхом.
      Пакс и Канна улыбнулись.
      - Да, - ответила Пакс. - И вот она тоже. А это твои свиньи?
      Мальчишка прищурился:
      - А что? Отобрать хотите?
      - Нет, - попыталась успокоить его Пакс, - просто спрашиваем. Интересно.
      - А вы куда идете? - вопросом на вопрос ответил парень.
      На вид ему было лет пятнадцать - невысокий, худой, с рыжей шевелюрой и румяными щеками, он казался совсем ребенком и чем-то неуловимо напомнил Пакс Вика. Тряхнув головой, она ответила:
      - Ну как бы тебе сказать, приятель... Мы вот прогуляться решили. Ты не знаешь, где здесь можно раздобыть хорошего эля и вкусно поесть?
      Чуть успокоившись, мальчишка с понимающей улыбкой ответил:
      - А, так вы в самоволке... Значит, эля хотите попить. Хотя больше всего вы похожи на грабителей. Но если у вас найдется пара-другая медяков, я подскажу, где можно сносно поесть и выпить.
      - Грабители? Это мы-то? - с притворным удивлением переспросила Пакс. Да мы просто перепачкались по дороге, да и проголодались изрядно. А деньги... - Она выразительно позвенела кошельком.
      - Ну, тогда вам не найти лучшего места, чем дом моего дяди. Это вон там, вниз по склону, у реки. - Парень показал в сторону юга. - Это не то чтобы настоящий трактир... По крайней мере, он стоит в стороне от дороге, но дядина жена хорошо готовит, и к нам приходят посидеть окрестные фермеры. Зато дядя не платит всякие налоги, как хозяин "Серебряного Фазана", который расположен у моста рядом с самой дорогой. Там, конечно, и выбор побольше, и музыканты играют, но я так понял, вы не очень хотите мелькать в людных местах...
      Пакс ухмыльнулась:
      - Соображаешь, приятель. Надеюсь, ты и остальное понял. Сделай доброе дело: если увидишь патруль или кого из сержантов - не говори им, что встретил троих изнывающих от тоски по доброму элю самовольщиков.
      С этими словами она сунула в подставленную с готовностью руку медную монету.
      - А я никого и не видел, - убедительно заявил парень. - Пасу себе свиней... и с самого утра ни души не встречал.
      Кивнув на прощание, мальчишка отправился дальше вверх по склону, сгоняя хворостиной свиней в плотную группу.
      - Интересно, скольких еще беглецов этот парнишка "не видел", задумчиво проводила его взглядом Пакс.
      - И насколько крепки у него "провалы в памяти", - добавила Канна.
      Пакс оглянулась:
      - Я понимаю, что мы рискуем, но... Извини, Канна. У меня рука не поднялась бы...
      - Да я понимаю. Я, честно говоря, тоже не смогла бы убить его. Будем надеяться, что он отплатит нам добром за добро. Хотя, если кто-нибудь даст ему деньги, как и мы... боюсь, он не устоит.
      - Сдается мне, солдаты Синьявы не станут пытаться подкупить мальчишку, - сказал Сабен. - Запугать его - другое дело. Но я думаю, что он тогда и вовсе не расколется. Боюсь только, что они убьют его, не получив никаких сведений и решив убрать свидетеля. Ладно, хватит об этом. Давайте лучше решим, стоит ли идти к его дядюшке...
      - Нет... - начала Канна, но Пакс перебила ее:
      - Подожди, Канна, давай подумаем. Это ведь шанс разжиться едой. И потом: если мы там появимся, парнишка, может быть, и не станет говорить о нас некоторое время, а если мы пропадем бесследно - то он от удивления сразу же все разболтает. Место там глухое, патрули Синьявы наверняка туда не дойдут. Может, рискнем? Время у нас есть - мы же впереди колонны.
      Подумав, Канна согласилась:
      - Ладно, попробуем. Если сработает - хорошо, а если нет - все равно без еды нам троим до Ротенгри не добраться. Теперь вот что: на случай появления здесь дозоров Синьявы - пусть никто не знает, сколько нас тут. В дом пойдет только кто-то один.
      - Я! - в один голос воскликнули Сабен и Пакс.
      - Пойдет Сабен. Здесь, на юге, женщина-солдат вызывает слишком большой интерес. Мы с Пакс будем оставаться в укрытии. Если что случится, Сабен, крикнешь только одну цифру - сколько их там. Если мы сможем, то попытаемся вытащить тебя. Но лучше не доводи дело до стычки. Если почувствуешь, что что-то не так, - сразу разворачивайся и бегом в лес.
      Спустившись по склону, они остановились на опушке у луга, спускавшегося к неширокой реке. Почти у самого берега на краю леса стояло несколько домов. Над крышей самого большого из них торчали две трубы, над одной из которых поднимался густой дым. Пакс и Канна стали обходить луг по краю леса, чтобы скрытно зайти к дому с другой стороны, а Сабен пошел через луг напрямую.
      Где-то на полпути он был замечен игравшими между домами детьми. Те испуганно закричали:
      - Мама! Мам, там чужой человек!
      Дверь большого дома со скрипом распахнулась, и в ней показалась высокая полная женщина.
      - Добрый день, матушка, - поприветствовал ее Сабен, подойдя ближе. - Я тут в лесу встретил парнишку со свиньями, так вот он сказал мне, что у вас можно перекусить, и к тому же подешевле, чем в "Серебряном Фазане".
      Пакс не расслышала, что ответила женщина, зато заметила, как между вторым домом и амбаром промелькнул силуэт осторожно крадущегося человека.
      - Проследи за ним, - шепнула она Канне, - а я пока прикрою Сабена.
      Тот стоял спокойно, опершись на створку ворот перед загоном для коз. За его спиной вдруг что-то промелькнуло. Пакс присмотрелась: через тропинку, видимо ведущую от фермы к дороге, перебежал человек, направившийся затем через кусты прямо к Пакс и Канне. Остановился он у раскидистого дерева в каких-то десяти ярдах от неподвижно застывшей Канны и снял с плеча охотничий лук. Кивнув головой. Канна стала осторожно пробираться через кусты, заходя в тыл стрелку. Пакс продолжала внимательно следить за тем, что происходило перед домом.
      - Заходи в дом, пока я приготовлю, - предложила хозяйка Сабену. Отдохнешь, попьешь чего-нибудь.
      - Спасибо, матушка, как-нибудь в другой раз. Я лучше здесь подожду. Негоже без самого хозяина чужому человеку в дом заходить.
      - Ладно уж тебе церемониться-то, - усмехнулась женщина. - Хорошо, дело твое. Хлеба я прямо сейчас принесу, а остальное придется подождать... Ну что, измучился, наверное? Тяжело ведь одному в дороге-то.
      - Когда домой идешь, одиночества не чувствуешь, - заявил Сабен вполне уверенным голосом.
      - Да... А далеко до дома-то? Если не секрет, конечно...
      - Ой, мамаша, далеко. Да еще ведь того и гляди - поймают. Приходится в обход идти, не по дорогам. Командир-то наш наверняка патруль выслал по мою душу. Да, этак я еще не скоро подружку свою увижу.
      Пакс слушала и удивлялась - она никогда не думала, что у Сабена такое богатое воображение.
      - Я почему спросила, - продолжала женщина, - что ты так много всякой еды заказал. Одному столько и не съесть, даже такому здоровому парню, как ты.
      - Э, матушка, вот подождите - подрастут ваши детки, тогда не так заговорите. У меня в семье всегда жаловались, что я ел больше двух взрослых мужиков. Родители были рады-радешеньки, когда меня в ополчение забрали, хоть я и работник не из последних был.
      - А обрадуются они тебе, когда вернешься?
      - Еще бы, и не только они. Я же сказал точно - день в день, когда моя служба кончается. Вот моя милая и ждет не дождется. А после срока может и не дождаться, она у меня своенравная. А тут мне и говорят: служи еще полгода. Я не дезертир и не предатель. Но мне что за дело до их разборок? Я свое отслужил - чего мне там дальше делать? Того и гляди невеста за другого выйдет.
      Женщина усмехнулась и мягким голосом, словно невзначай, заметила:
      - Хороший ты парень. Наверное, всю службу денежки копил - милой на подарки. Так ведь?
      - Ну, как сказать... - Голос Сабена изменился. - В ополчении много не накопишь, это не у наемников. Так, на сладости хватит.
      - Да ладно уж тебе прибедняться, - усмехнулась хозяйка и скрылась в доме.
      В этот момент Пакс увидела, что за углом, невидимый Сабену, появился человек, в руке которого блеснул клинок. Еще одна тень промелькнула за сараем. Пакс заволновалась, не зная, где Канна и удалось ли ей подобраться к человеку с луком.
      Дверь снова распахнулась, и на пороге показалась хозяйка с мешком, из раскрытой горловины которого шел пар.
      - Держи, солдатик, - сказала она, ставя мешок на изгородь загона. Горячий хлеб, сыр, жареная курица... Я там от себя еще пару лапок добавила. Это бесплатно.
      - Спасибо, матушка, - сказал Сабен, протягивая женщине деньги.
      - И тебе спасибо, солдатик, - ответила она, убирая монеты в карман передника.
      Пакс увидела, как человек с мечом стал, согнувшись, пробираться за забором поближе к углу двора. Заняв удобную позицию, он замер.
      - Ну, дай я тебя поцелую на прощание, - сказала женщина. - Удачи тебе в пути, и пусть твоя милая дождется тебя.
      Она шагнула вперед и попыталась сильной рукой пригнуть голову Сабена к себе. Тот отступил на шаг и отмахнулся:
      - Ой, не надо, матушка, я ведь грязный такой, только вас перемажу. Спасибо за добрые слова, удача и вам улыбнется.
      С этими словами Сабен затянул мешок и, развернувшись, быстро зашагал через двор прочь от дома.
      - Грабят! - закричала вдруг женщина. - Ворюга! На помощь!
      Сабен обернулся и увидел, как из-за изгороди и сарая выскочили два человека с явно недружелюбными лицами.
      - Негоже так врать, матушка, в ваши-то годы! - воскликнул он, размахивая мешком, чтобы задержать нападавших и вынуть кинжал из ножен.
      Пакс, услышав шум в том месте, где находился человек с луком, не пригибаясь, бросилась вперед, ворвавшись во двор совершенно неожиданно для нападавших. Один из них сжимал в руке короткий прямой меч с широким клинком, другой был вооружен изрядно заржавевшим мечом с волнистым лезвием. Ни у одного из нападавших не было ни доспехов, ни щита.
      Пакс отскочила от просвистевшего в воздухе клинка, поднырнула под колющий удар, нацеленный ей в голову, а затем, когда противник занес меч для третьего удара, резко метнулась вперед и вонзила ему кинжал в бок, под поднятую руку. Человек застонал и повалился на колени. Подхватив упавший из его рук меч, Пакс бросилась на помощь Сабену, который медленно отступал к реке, парируя удары клинка с волнистым лезвием. Одновременно хозяйка, подняв над головой длинное полено, стала подходить к Сабену сбоку. Пакс, решив, что имеет право забыть о кодексе поединка, одним ударом сзади раскроила нападавшему череп. Тот замер и, не издав ни звука, повалился на землю. Сабен тотчас же подхватил освободившийся меч.
      - Убийцы! - завопила женщина, бросаясь к Пакс. - Бандиты! Я вам покажу...
      Ее фразу оборвал Сабен, неожиданно кольнувший ее сзади острием меча.
      - Успокойтесь, матушка, - негромко, но строго сказал Сабен. - Не мы это начали, и у нас вовсе нет желания убивать всех подряд. Так что в ваших интересах вести себя повежливей.
      - Брось полено, - скомандовала Пакс.
      Женщина злобно поглядела на нее, но повиновалась.
      Сабен улыбнулся Пакс через плечо женщины:
      - Надо же, какая встреча. И, признаться, храбрая незнакомка, ты появилась весьма вовремя. Пожалуй, я попросил бы тебя пойти вместе со мной в мою родную деревню. Будешь самой почетной гостьей на моей свадьбе. А сейчас, если, конечно, хозяйка не возражает, эта молодая леди заглянет в дом, чтобы выяснить, не ждут ли нас еще какие-нибудь сюрпризы.
      Лицо женщины покраснело, глаза налились кровью, казалось - она вот-вот лопнет от переполнявших ее чувств. Но на слова Сабена она не ответила. Пакс, оглядев двор и бросив взгляд на лес, заметила поданный Канной сигнал. Видимо, стрелка можно было больше не опасаться.
      Повернувшись к женщине, Пакс сказала:
      - А что, пожалуй, я и вправду посмотрю, можно ли в доме чем-нибудь поживиться.
      - Ой, не надо! Детки мои! Только не убивайте детей! - заголосила женщина, но что-то в ее голосе показалось Пакс подозрительным.
      - Ничего с твоими детьми не станет, если они не будут нападать на нас с оружием. Сдается мне, у тебя полон дом добра, отнятого у несчастных путников или снятого с их трупов.
      На лице женщины был написан преувеличенный страх, а в глазах застыла надежда. Пакс подмигнула Сабену, и тот вновь осторожно кольнул хозяйку в мягкое место, заставив ее развернуться к нему лицом. Пакс быстро перепрыгнула через изгородь загона, проскочила между сараем и амбаром и оказалась у черного хода в дом прежде, чем женщина разгадала ее замысел. Пакс заметила, что Канна переменила позицию так, чтобы видеть заднюю дверь дома. Глубоко вздохнув, Пакс резко распахнула тяжелую дверь.
      Как она и рассчитывала, оставшиеся защитники заняли позицию у выхода во двор, поджидая ее по обе стороны от противоположной двери. Оказавшись в кухне, Пакс выхватила из камина кочергу и ткнула ею в первого из бросившихся ей навстречу противников - молодого парня с дубиной. Тот, выронив оружие, схватился обеими руками за обожженное место на груди и, завопив, упал на колени. Отпихнув его ногой, второй человек - постарше годами, вооруженный двумя кинжалами - бросился на Пакс. Она, вооруженная длинным клинком, легко удерживала нападавшего на безопасном для себя расстоянии. Сделав несколько безрезультатных выпадов, тот остановился, шагнул назад и резким движением метнул один кинжал в Пакс. Боль пронзила ее левое плечо, и кочерга упала на пол. Человек зарычал и бросился на Пакс, целясь кинжалом ей в лицо. Она увернулась от удара и, шагнув в сторону, увидела, что противник совершил роковую ошибку: отвернувшись на миг от нее, он потянулся за упавшей кочергой. Воспользовавшись этим, Пакс взмахнула мечом и с силой вонзила его в бок противника, пониже грудной клетки. Издав похожий на рычание стон, тот повалился на пол.
      Воцарилось молчание. Пот ручьем лил по спине Пакс. Ее бил озноб, рана на плече болела. Вспомнив о парне с дубиной, Пакс заглянула через дверной проем в соседнюю комнату. Деревянная лестница вела оттуда на чердак, с которого доносилась какая-то возня. Пакс отступила назад, подперев дверь скамейкой, махнула через входную дверь Канне, чтобы успокоить ее, и снова оглядела кухню. Связки лука и несколько окороков свисали с потолочных балок, на полках лежала дюжина свежеиспеченных буханок, на печи стояли котелки с кипевшим супом и жарившейся курицей. Сглотнув слюну, Пакс встала на стол и сняла с крюка один из окороков, затем, собрав пять буханок и головку сыра, завернула всю добычу в плащ и вышла во двор к Сабену.