9

На следующее утро дождь по-прежнему лил стеной. Капитан Понт решил прервать марш на день. Новобранцы выразили свою радость дружным храпом. Но к полудню, отоспавшиеся, они с непривычки к праздности заскучали и были рады любому делу. Так, Пакс с удовольствием вызвалась отнести грязную посуду обратно в трактир. В городок вступил большой караван, направлявшийся в Вереллу. Огромные телеги-фургоны перегородили улицы, а трактир наполнили промокшие и недовольные погонщики и купцы.

— Пропади пропадом этот ваш граф или кто он там у вас! — донесся до Паксенаррион раздраженный голос хозяина каравана. — Я плачу транзитный сбор каждый год, а на дороге ни единого камня не прибавилось с тех пор, как умер мой отец.

Караванщик, высокий дородный мужчина с крепкой шеей, был одет в заляпанную грязью кожаную куртку. Толстая золотая цепь красовалась на его груди; в каждом ухе болталось по массивной золотой серьге. Этот здоровяк совсем припер к стене трактира щуплого, с застывшей, приклеенной к лицу улыбкой деревенского старосту.

— Передай своему господину, как его там, — продолжал рычать караванщик, — что Союз Гильдий, если на то пошло, может выбрать и другой путь на север. Тогда вы здесь останетесь ни с чем.

Когда, вернувшись, Пакс рассказала об этом инциденте Стэммелу, тот расхохотался.

— Это, наверное, был один из караванов Совета Фосса или семейного клана Манина. Не заметила, что они везут?

— Нет, сэр. Все фургоны были закрыты. А что это за Союз Гильдий упоминал караванщик?

— Ну, города, вступившие в Союз Гильдий торговцев; имеются в виду города северного торгового пути, а не маршрут по Иммеру.

Пакс это ничего не объяснило. Стэммел заметил озадаченное выражение на ее лице.

— Тебе известно хоть что-нибудь про юг, про Ааренис?

— Да, оттуда привозят специи и яркие украшения, — отрапортовала Пакс.

— М-да… негусто. И явно недостаточно для солдата наемной роты. Ладно, надо будет поучить вас географии. Про море Иммерхофт ты слышала?

Пакс кивнула — Джорнот как-то упоминал о море в своих рассказах.

— Так вот, — продолжал Стэммел, — за морем Иммерхофт лежал Аар, древнее королевство. Его жители постепенно заселили острова в море, а затем отправились под парусами на поиски большой земли к северу от Иммерхофта, которую они назвали Ааренис — дочь Аара. Высадившись на новом материке, они заселили его и поделили между знатными родами своего народа. Постепенно они вышли к Гномьим горам, оттеснив на своем пути эльфов, а затем нашли и перевалы, ведущие на север. Так вот, для нас, северян, юг — это юг, а сами южане зовут свою землю Ааренис — от моря Иммерхофт до Гномьих гор. Часть этого народа заселила и западные земли севера.

Пакс нахмурилась:

— А я думала, что Восемь Королевств были заселены кочевниками с севера. Мой дед…

— Скорее всего и был кочевником-коневодом. Частично так все и было. Все эти народы встретились на Великой равнине Хонноргат. В восточных королевствах большинство жителей составляют потомки мореплавателей. В Тсайе и Финте больше кочевников. А Лиония и Прэлит вообще остались государствами эльфов. Но немало жителей всех этих стран пришли туда давным-давно из Аарениса. Между Ааренисом и Восьмью Королевствами идет оживленная торговля, и большинство караванов использует тот перевал, через который пойдем и мы, перевал Вальдайр. Раньше большая часть грузов шла по реке Иммер и ее притокам, так как товары кораблями доставлялись напрямую из Аара, через море. Но сейчас Аар превратился в пустыню. Конечно, морская торговля сохранилась, но куда плывут корабли — я точно не знаю, а то, что рассказывают о заморских странах, почти сплошь небылицы. В общем, поэтому или по какой другой причине несколько королевств договорились проложить для караванов другой путь — сухопутный. Говорили, что прибрежные землевладельцы заламывают слишком высокие сборы за провоз грузов, да и пираты делали речной путь небезопасным. Но, скорее всего, просто сами эти королевства много торгуют с севером, и этот путь — более короткий — нужен был им самим в первую очередь. Вот их торговые гильдии и организовали союз, который построил дорогу, поддерживает ее в рабочем состоянии, а караваны идут по ней с юга к нам, на север, и от нас — на юг. Большая часть войн в Ааренисе и ведется сейчас между городами — членами Союза и городами, стоящими на реке, на старом торговом пути.

— А мы на чьей стороне? — осторожно спросила подошедшая поближе Эффа.

— Да кто наймет, за того и воюем, — безразлично пояснил Боск, облокачиваясь на груду соломы.

Стэммел кивнул:

— Да, это так. Герцог заключает договор с тем или иным правителем или городом — кто предложит цену повыше да условия неприемлемей, вот мы за них и воюем.

Эффу это открытие явно потрясло:

— Но… но ведь герцог не станет договариваться… с кем попало?

— Ну… в общем — нет. В конце концов, мы благородные северные воины. У герцога есть свои принципы и правила. Но подчас мы воюем за один город, а некоторое время спустя за его противников. Так бывает. Нам это в общем-то неважно.

— А что значит: мы — благородные воины? Разве не все отряды такие? — спросила Барри.

— Тир! Да конечно же — нет! Если бы все были такими… Понимаешь, благородные роты и полки — в основном с севера — договариваются кое о чем между собой. Ну, например, мы не укрываем дезертиров или преступников из других отрядов, не пытаем пленных и обращаемся с ними достойно. Мы не отбираем продовольствие у крестьян и не топчем посевы, если есть возможность избежать этого. Да, мы соперники, но любому из нас понятно, что войн хватит на всех, а значит — без работы мы не останемся. Мы стараемся не убивать друг друга нигде, кроме как в бою. Это наша работа. Но есть и другие… — Тут Стэммел оглянулся — вокруг собралась большая группа жадно слушавших новобранцев; неподалеку стоял, прислонившись к стене, капитан Понт. — Вон и капитан подтвердит.

Понт кивнул:

— Да, это правда. На юге полно так называемых наемников. В основном это бандиты, которые облагают данью бедные городки и поселки за то, что якобы охраняют в них общественный порядок. Типичное вымогательство. Некоторые банды живут так зимой, а летом нанимаются в солдаты и воюют за кого-либо из богатых землевладельцев, как и мы. Мало кто из них хорошо организован, но, объединившись, они серьезно досаждают нам.

— Взять того же Волчьего Принца, — пробурчал Стэммел.

— Точно. Вот уж не подарочек. Этот ни перед чем не останавливается: убивает из-за спины, отравляет противников, пытает пленных и продает их в рабство на галеры. Выкуп берет только золотом и драгоценностями и — только в течение трех дней. Понимает, мерзавец, что если дать регулярной армии время подтянуть силы, то от него мокрого места не останется. А пленных он продает работорговцам хоть за гроши — и поминай как звали. Хотя однажды, несколько лет назад, мы ворвались в его логово. Я не помню, Стэммел, вы были тогда с нами?

— Да, сэр, — подхватил рассказ сержант. — Он захватил патруль легкой кавалерии одного из графов с запада, заломив цену, которую тот собрать не смог. Мы оказались ближе всех к лагерю Волчьего Принца и пошли на штурм. Пленники были подвешены живыми на столбах — на жаре, без воды и еды. Некоторые из них еще были живы, когда мы освободили их, но лишь один выжил и вернулся домой. Остальные умерли на наших руках, несмотря на все усилия врачей.

— Так вы убили этого бандита? — перебила сержанта Эффа.

— Нет. Он уехал из лагеря за день до того. Разведка не смогла взять след.

Стэммел, нахмурившись, некоторое время помолчал, а затем продолжил:

— Есть еще один такой — Медовый Кот. Он-то называет себя, по-моему, графом Южных Болот или кем-то в этом роде. У него многочисленный отряд, который действует по берегам притоков Иммера. Тоже противник не из легких. Может быть, в этом году мы с ним снова столкнемся. Он ведь не просто наемник, этот Медовый Кот. Он политик и делец. Раздувая войны подкупом и провокациями, он умудрился прибрать к рукам часть транзита; посадил во многих городах своих людей, даже захватил руководство в некоторых гильдиях. Нас, северные отряды, он ненавидит за то, что с нами ему не удается договориться, говоря по-простому — подкупить нас.

— А почему его так называют?

— Да такой он и есть: сначала — сладкие речи, ласковый голос, а потом — когти и зубы тебе в горло.

— Я слышала о нем, — вдруг сказала Барра. — Это не он повесил на воротах города шаманов Плиуни?

— Да, но только не шаманов, а жрецов Сертига Анвиля. За это его прокляли несколько каст, исповедующих разные культы. Да ему-то что, он, наверное, вообще ни в кого не верит. Поговаривают, что он поклоняется Лиарту, Повелителю Мук, или же просто кодексу воров. Я не знаю. Одно мне известно точно — такого мерзавца еще поискать надо. И в отрядах у него что офицеры, что солдаты — сброд и бандиты с большой дороги.

— Значит, мы поэтому будем воевать с ним? — спросила Эффа.

Стэммел удивленно поднял брови:

— Чем ты слушала? Пойми наконец, мы — наемная рота и воюем за деньги. Если мы будем воевать против Медового Кота, то только потому, что кто-то из его врагов наймет нас на это. Нам наплевать на то, кто хороший, а кто плохой. По крайней мере — в этом смысле.

Пакс все еще размышляла над тем, что Стэммел говорил раньше.

— Вы сказали, что мы достойно обращаемся с пленными. А что это значит?

— Как что?

— Ну… я в том смысле… разве это не позорно — сдаваться в плен? А как же мы? Я думала, что солдаты сражаются до последнего дыхания…

— До последней капли крови? Нет, дорогая, — перебил ее Стэммел. — Мы ведь всего лишь нанятые воины, а не безумные фанатики. Сказано сражаться, мы сражаемся, и делаем это дело хорошо. Но если герцог или его капитаны приказывают нам остановиться и сложить оружие — мы сдаемся. Выполняем это так же беспрекословно, как и любой другой приказ. Заруби это себе на носу, иначе не видать тебе никогда твоих Трех Елок… или Пихт, ну, откуда ты там. Гордость — не повод, чтобы губить весь отряд.

— А разве мы не присягаем тому, кто нас нанял? — спросил Сабен.

— Нет. Герцог нанял вас, и вы присягали только ему. Помните? — Все собравшиеся новобранцы закивали головами. — Так вот, вы поклялись подчиняться ему и его капитанам — и никому больше. Вот в чем заключается ваша честь — честь солдата. Договор герцога и того, кто его нанимает как командира и предводителя отряда, — это их дело, дело их чести. А наша честь — в верности герцогу.

— Но… но это ведь не часто случается? — все еще не веря, спросила Пакс. — Я имею в виду — сдаваться, попадать в плен?

— С нами не часто. Герцог очень осторожен и не станет заключать договор со стороной, обреченной на явное поражение. Впрочем, и такое бывало, да и в будущем может случиться.

Пакс молча обдумывала сказанное: мысль о сдаче в плен вовсе не вдохновляла ее. Эффа продолжала спорить и что-то доказывать Стэммелу, беспрестанно поминая Геда и воинскую честь. Арни, как обычно, пыталась заставить ее замолчать.

— Эффа, — сказал наконец капитан Понт, — если уж тебе так хочется стать настоящим рыцарем, паладином или еще кем-нибудь, посоветовалась бы ты сначала с кем-либо из жрецов Геда, вступила бы в рыцарский орден…

— Жрец сказал, что мне нужно набраться опыта, — покраснев, ответила она.

— Вот уж этого у тебя здесь будет предостаточно, — улыбнулся Понт. — Но учти, даже паладины и монахи-воины подчиняются приказам.

— Но они не сдаются и сражаются до последней капли крови…

— Не всегда, — заметил Боск. — Я видел, как они отступают. Причем делают это толково и без суматохи. Опыт — великая вещь…

— Ты правда это видел?

— Честное слово. Да ты вспомни легенды: сам Гед, бывало, отступал. Помнишь, на Черном хребте? Даже если послужив с нами, ты вступишь в орден, то поймешь — война есть война, бой есть бой. Разницы почти нет. Если бы служители Геда не умели, когда необходимо, отступать или уходить от боя, они все давно были бы мертвы.

Эффу эти слова не убедили, но, по крайней мере, заставили задуматься и замолчать.

После обеда дождь перестал, а к ночи небо очистилось от туч. Выход был назначен на раннее утро. Еще до рассвета, получая еду в трактире, солдаты узнали, что ночью в городок вошел другой караван, с востока. Городской староста, видя, как недоволен капитан Понт, что отряду придется идти по раскисшей под колесами телег дороге, вдруг предложил:

— Вы можете смело идти по полям. Я покажу вам участки, не занятые под посевы в этом году. Таким образом вы даже срежете угол и намного сократите себе путь.

Колонна бодро шла по плотному дерну, поднимаясь по пологому склону холма. С его вершины открывался вид на окрестные пастбища, перемежающиеся перелесками. Вдали, впереди над полосой леса, виднелись какие-то серо-голубые тени, неровной каймой опоясывающие горизонт.

— Вот и они, — сказал Стэммел.

— Кто? — не поняв, переспросила Пакс.

— Не кто, а что. Горы. Гномьи горы.

— А я думала, что они намного выше…

Стэммел рассмеялся:

— Сразу видно, что тебе горы в диковинку. Они действительно очень высокие. Просто мы далеко от них. Потом сама увидишь.

День за днем горы все яснее вырисовывались на горизонте, поднимаясь выше и выше. Далеко на востоке острые пики, вздымавшиеся к небу, были покрыты снежными шапками. Но и ближайшая, западная часть хребта оказалась весьма внушительной. Вечерами вокруг костров новобранцы обменивались друг с другом известными историями и легендами: эти суровые вершины были родной землей гномов — народа Гнарр и народа Альдон, называвшихся так по именам их принцев. А в холмах у подножья хребта обитали карлики — племена Золотого Топора, Железной Руки, Мастера Кирки. И тот и другой народ славились своим богатством — золото и серебро они добывали сами, в глубоких пещерах и шахтах своих гор.

Дорога поднималась все выше и выше, впереди показалась узкая седловина между двумя покрытыми льдами вершинами.

— Вот он, перевал, — сказал Стэммел. — А сразу за ним — долина Вальдайра.

Все чаще на дороге новобранцам встречались караваны — щепочки тяжелых телег или фургонов с парой стражников на каждой повозке и парой дюжин всадников впереди и позади колонны. Порой строем проходили небольшие отряды карликов с оружием в руках; они сурово и подозрительно поглядывали на людей. Скакали верхом в обоих направлениях эльфы — в основном поодиночке, но иногда — небольшими группами: видимо, рыцарь с парой-тройкой оруженосцев и несколькими телохранителями. Почти все рыцари приветствовали капитана Арколина, выкрикивая на скаку пару фраз своими серебристыми, звонкими голосами.

Позади колонны открывался вид на Великую равнину Хонноргат, за которой чередовались леса, поля и бескрайние болота. Еще дальше возвышалась цепь холмов — Верелла, на которой с трудом можно было разглядеть светлую точку — стены города Вереллы-Колокольной. За холмами, уже невидимая отсюда, извиваясь, текла по равнине и терялась в болотах река Павир. Где-то там, где замирало течение одного из бесчисленных рукавов ее дельты, на едва заметной возвышенности среди болот, стояли родные Пакс Три Пихты и чуть в стороне от деревни — ферма ее отца. Много миль, пройденных от дома, где она выросла, до крепости герцога, не казались Пакс непреодолимым барьером для возвращения домой, как не стали им ни переправа через широкий Панир, ни пройденное после Вереллы расстояние. Но горы, закрывавшие небо впереди, словно заранее грозно предупреждали, что пересечь их означает навсегда распроститься с родной страной, порвать что-то невидимое, но хорошо ощутимое, что связывало Пакс с местами, где она выросла.

С трудом сдержав слезу, Пакс продолжала молча маршировать, с каждым шагом уходя дальше от прошлой жизни и приближаясь к новым опасностям, впечатлениям и, быть может, приключениям и подвигам.

Сам перевал оказался легче, чем можно было предположить. Было видно, что дорогу прокладывали давно и везде, где возможно, улучшали ее в течение нескольких веков. Плавно извиваясь, она неспешно скользила вверх по склонам, чтобы лишь один раз сделать решительный, короткий рывок к облакам и вновь потечь вниз, петляя по уже тронутым зеленью южной весны холмам.

Да, здесь, на южном склоне Гномьих гор, весна была уже в разгаре. Двухдневный переход от хребта до стен Вальдайра оказался просто отдыхом и наслаждением — так ласково пригревало здесь солнце, так легко дышалось среди прозрачно-зеленых перелесков и изумрудных полей.

Вальдайр выглядел куда более гостеприимным, чем Верелла. Со стороны его стены казались скорее удобным местом для складов, конюшен и постоялых дворов, чем настоящими оборонительными сооружениями. По мере приближения к городу, по обочинам дороги у мостов, по которым колонна пересекала ручьи и речушки, появлялось все больше ухоженных трактиров с аккуратными огороженными двориками для телег и фургонов и стойлами для вьючных и тягловых животных. В какой-то момент чуть в стороне показалось внушительное сооружение, напоминающее небольшую, но вполне боеспособную крепость. Боск ткнул пальцем в том направлении и сказал:

— Это зимние квартиры роты Хальверика.

Кто-то менее сдержанный, чем Пакс, поинтересовался:

— А что это за птицы?

— Наемники, профессиональные солдаты, как и мы, — последовал ответ. — Они обычно заключают договор с кем-либо из западных королей. Отличный отряд. Как ни крути, а приходится признать.

— А где наши казармы?

— К востоку от города. Мы пройдем весь город насквозь, так что глядеть — глядите, только с шага не сбивайтесь.

В отличие от Вереллы, в Вальдайре основную часть уличной толпы составляли не торговцы и ремесленники, а солдаты. Новобранцам уже говорили, что в этом городе квартируют многие отряды и что сюда приезжают короли и повелители разных земель, чтобы нанять себе тех или иных воинов, но все же Пакс не ожидала увидеть такого разнообразия форм, знаков различия и оружия. Зеленые туники, похожие по покрою на их собственные, красные туники поверх серых или черных брюк, шерстяные куртки и кожаные шаровары — и все это на пеших и конных воинах в латах, кольчугах, кожаных доспехах или без них, и в самых разных шлемах. Мулы, тонконогие гарцующие скаковые лошади и мощные, готовые штурмовать вражеские отряды тяжеловесы с укрепленными на седлах арбалетами, — одних только кавалеристов Пакс насчитала не меньше дюжины видов, прежде чем сбилась со счета. То и дело кто-нибудь из встречных обращался к капитану Понту или Стэммелу, приветствуя их и перекидываясь парой фраз по поводу нового пополнения. Пакс заметила странный, непривычный акцент в речи многих из них, а о богах, которыми клялись незнакомые офицеры, она и слыхом не слыхивала.

Наконец отряд вышел из города, оставив позади последний трактир — «Белый Дракон», приютившийся у самой стены. Из окон повысовывались люди в кожаных доспехах, и до Паксенаррион донеслось:

— Смотри-ка, новички у Пелана ничего.

— Да, и не говори. А то у нас таких дубин набрали…

— Думаешь, эти намного лучше?

— По крайней мере строй они держат неплохо, а это уже кое-что. Черт, только не хватало, чтобы наши подписали договор с этим…

— Тес!

Колонна пошла дальше, и Пакс так и не удалось узнать, чем кончился этот разговор.

Впереди показалось несколько длинных и низких каменных зданий с двухэтажным сооружением посередине и невысокими башнями по углам. Пакс затаила дыхание — несомненно, они приближались к зимним квартирам роты герцога. Распахнулись ворота, и, как Пакс ни старалась придать своему лицу выражение безразличия, но ее глаза лихорадочно забегали, оглядывая показавшихся на плацу ветеранов. Казалось, те не обращали никакого внимания на колонну новобранцев и просто продолжали делать свои дела. Наконец Стэммел остановил своих подчиненных. Тотчас же раздался чей-то незнакомый голос, скомандовавший «становись!», и тут произошло чудо: когорты ветеранов выстроились плотным сомкнутым строем в мгновение ока — быстрее, чем новобранцы смогли бы разбежаться, если бы им дали такую команду. Пакс только моргнула. Откуда-то из-за ее спины донесся восхищенный вздох. Почувствовалось, что ветераны цепко впились взглядами во вновь прибывших. Пакс стало не по себе. Вскоре на плац выехал верхом на своем коне герцог, поприветствовавший новобранцев, а затем они были распределены между тремя когортами.

Весь взвод Стэммела попал в когорту капитана Арколина — высокого черноволосого и сероглазого человека с суровым выражением лица. Его заместителем был уже знакомый новобранцам капитан Ферраульт, покинувший их колонну в Верелле.

Барра, Натслин и почти весь взвод Кефера попали в когорту к Доррин. Пакс ошеломило то, что когортой командовала капитан-женщина, а Седжек был ее заместителем. Смекнув, что Стефи — подчиненный Седжека, а значит, тоже будет в другой когорте, Пакс вздохнула с облегчением.

В следующие несколько часов новички снова вспомнили свое первое появление в учебном отряде. Каждого из новобранцев прикрепили к кому-либо из ветеранов, которые быстро дали понять, что тем придется изрядно постараться, чтобы доказать, что они чего-то стоят. Здоровенный детина, командир отделения, Донаг, с неприязнью посмотрел на Паксенаррион.

— Это из-за тебя Стефи влип в такую историю?

Пакс остолбенела — оказывается, расслабляться было рано. Донаг истолковал ее молчание по-своему:

— Я так и понял, как посмотрел на тебя. Думаю, тебе теперь лучше сидеть тише воды ниже травы. Стефи — мой старый друг. Учти: будешь еще выступать — сгною! Не видать тебе тогда родного севера. Здесь закопают. — Многозначительно помолчав, он добавил: — Говорят, ты неплохо дерешься. Твое счастье, если это так.

Затем, не произнеся больше ни слова, он показал Пакс предназначенную для нее койку, сундук и полку на стеллаже.

Паксенаррион с трудом сдерживала гнев. Вот, значит, как здесь все повернули: это, оказывается, она втянула Стефи в историю, а не он чуть не изуродовал ее!

Об обидах ее заставили забыть начавшиеся тотчас же занятия. В беспрерывной строевой подготовке и тренировках с оружием прошли и следующие дни. Пакс стало ясно, что ей и остальным новобранцам еще предстояло многому научиться. Пакс уже привыкла, что ее считали одной из лучших среди новобранцев; она даже стала полагать, что брюзжание Сиджера по поводу ее неповоротливости — это лишь для того, чтобы что-то сказать. Оказалось же, что самые медлительные из ветеранов двигаются быстрее, чем она. А лучшие — такие, как Донаг, — казались вообще нечеловечески быстрыми и ловкими. Пакс вновь стала получать синяки и ссадины, а Донаг позволял себе улыбаться всякий раз, когда его клинок заставлял ее охнуть или вскрикнуть.

— Достает он тебя? — негромко спросил Сабен у Пакс как-то за ужином.

Та, покосившись на Донага, кивнула. Сабен явно не решался что-то сказать, но за него высказалась Барра:

— Знаешь, Пакс, ты ведь не виновата в той истории со Стефи? Ну так иди и доложи начальству. Пусть Донагу растолкуют, что к чему. Никакого права он не имеет так с тобой обращаться.

Пакс пожала плечами:

— Не имеет… Ну и что мне с этого?

— Как что? Стэммел или даже капитан поставят его на место… — не выдержал Сабен.

— Нет. Это не дело. И вообще… не надо об этом, Сабен, пожалуйста.

— Хорошо. Но не забывай, если что — я всегда с тобой.

Впервые за эти дни Пакс улыбнулась, пожалуй больше для того, чтобы ободрить и поблагодарить друга.

В тот же вечер в их казарму зашел Стефи. Донаг радостно улыбнулся ему и предупреждающе зло посмотрел на Пакс. Та молча продолжала чистить шлем. К ее удивлению, едва кивнув Донагу, капрал подошел к ней.

— Привет, Пакс… Ну как тебе здесь, на юге? — сказал он.

Вздрогнув, она ответила:

— Здесь… здесь все по-другому. Уже так тепло.

Стефи улыбнулся:

— Я тоже в первый год все поражался этому. А потом привык. Подожди, что еще летом будет! В доспехах ощущение такое, что ты просто плавишься. Ладно, как у тебя вообще дела? Устроилась нормально?

Не удержавшись от быстрого взгляда на Донага, Пакс холодно ответила:

— Спасибо, все хорошо.

— Ладно. Но все равно тяжело, наверное, здесь после привычного отряда? Я помню, каким это было шоком для меня самого.

Пакс чуть успокоилась. В голосе Стефи действительно не слышалось ни злости, ни угрозы, которая постоянно исходила от Донага.

— Самое трудное, — подумав, сказала она, — это то, что вы все гораздо лучше владеете оружием и быстрее двигаетесь.

— Если бы не так, лежать бы нам сейчас в могиле, а не учить вас — разгильдяев, — буркнул Донаг. Затем, подойдя к Стефи, он спросил:

— Слышал уже что-нибудь о летней кампании?

Капрал покачал головой:

— Пока нет. Мы целый день на холмах провели. А что, ты уже что-то пронюхал?

Донаг выразительно поглядел на Пакс.

— Говори спокойно, — сказал ему Стефи. — Все равно новички тоже скоро все узнают, а кроме того, Пакс — девчонка не из болтливых. Уж я-то теперь знаю.

Донаг удивленно поднял брови, но сказал:

— Я сегодня видел гонцов Совета Фосса. Двое из них, с охраной, уже заезжали к нам в штаб. Да и в городе поговаривают, что Фосс и Кзардас в этом году собирают большую армию.

— Ну-ка, ну-ка, — пробормотал Стефи, — Кзардас? Там какой-то граф правит… Так у них же нет своих отрядов. Только горожане-ополченцы да дворцовая гвардия. Не думаю, что у него хватит денег на наемников… Хотя если его город вступит в союз с Андрессатом… Но тогда и война будет действительно серьезной. У тех все на карту поставлено. Слушай, а у тебя сведения верные?

— Обижаешь, — расплылся в улыбке Донаг.

Пакс даже удивилась, насколько симпатичен он был, не скованный маской злости или угрозы. Поймав ее взгляд, Донаг снова состроил угрожающую рожу, а затем вновь улыбнулся.

— Ладно, Пакс, — великодушно вымолвил он, — может быть, ты и не такая стерва, какой я тебя представлял. Посмотрим, чего ты стоишь…

Не вникая в его слова, Стефи сказал:

— Слушай, Донаг, я вечером собираюсь в «Белый Дракон». Пошли вместе, поболтаем?

— У Пакс сегодня вечернее дежурство. И вроде как я должен проследить, чтобы она не проспала, приготовила оружие и форму. Возни с этими сосунками, как с детьми малыми.

— Ну за Пакс можешь не беспокоиться, — улыбнулся капрал. — Она тебя не подведет. Правда, Пакс? — Та кивнула. — И еще… Это, конечно, не нарушение приказа, так, всего лишь мы поступаем не так, как привыкли… В общем…

— Лучше, чтобы никто не знал, что Донаг не привел меня за ручку к командиру караула, — закончила за Стефи Пакс, осмелившись перебить явно засмущавшегося капрала. — Может, он за меня еще и отстоит дежурство?

Рассмеявшись, капрал и солдат вышли из казармы.

С того дня у Пакс больше не было проблем с Донагом. Только на тренировках он по-прежнему изводил ее, заставляя двигаться с быстротой, еще недавно казавшейся ей недостижимой.

Постепенно новобранцы знакомились с более опытными солдатами, в основном с теми, кто сам еще недавно был новичком. Так, Пакс с удовольствием проводила время с Канной Арентс, прослужившей два года, чьи рассказы о походах и сражениях были куда более приятны, чем сухие инструкции Донага. У Канны за год до того погиб лучший друг, и она была рада найти благодарных слушателей — Паксенаррион, Сабена и других. Вик заявил, что Канна нравится ему хотя бы потому, что это одна из немногих женщин в когорте, которая не выше него ростом. Все расхохотались, а когда Вик изобразил, как ему якобы приходится задирать голову, чтобы общаться с Пакс и Арни, которые, по его словам, были футов десяти ростом, даже Канна не выдержала и вместе со всеми покатилась от смеха. Она действительно была невысокой, стройной и ловкой. Пакс чувствовала себя рядом с ней грузной и неповоротливой.