— Вот так вы должны быть готовы к осмотру каждое утро перед завтраком. А также — в любое время, когда это потребуется командирам. Ваше место у койки в казарме соответствует вашему номеру в строю. При выходе из здания взвод немедленно строится в колонну и передвигается в столовую, на занятия, на работы только строем. После побудки у вас будет четверть часа на то, чтобы сходить в туалет, помыться, привести себя в порядок и заправить койку. Когда я войду в казарму, все должны быть готовы к осмотру и стоять у своих коек.

Кивнув капралам, сержант вышел из казармы. Некоторые новобранцы, дождавшись, пока за ним захлопнется дверь, тоже направились к выходу, но были остановлены окриком Боска:

— А кто давал команду разойтись?

Все замерли, а капрал продолжил:

— Итак, те, кто оставался на месте, — разойдись; а те, кто вышел из строя без команды, — стоять.

Порадовавшись своей благоразумности, Паксенаррион выскочила во двор. Здесь новобранцев ждали сержанты, которые немедленно приказали подчиненным построиться в колонны. Пакс уже почти автоматически заняла свое место в строю и краем глаза наблюдала, как постепенно заполняются колонны и шеренги ее взвода и других подразделений новобранцев. Наконец капралы доложили Стэммелу, что взвод построен. Стэммел вопросительно посмотрел на остальных сержантов, и с разных концов двора донеслось:

— Давай, Стэммел. Твои готовы? Веди их первыми.

Взвод пересек плац и подошел к зданию, через широко открытое окно которого доносился запах пекущегося хлеба. Сержант приказал заходить в столовую в колонну по одному. Внутри Пакс встретил солдат, направивший ее к стеллажу с посудой. Взяв из ряда одинаковых котелков и подносов крайние, Пакс прихватила также нож с ложкой и быстро направилась к поварам. В котелок была вылита большая поварешка какой-то густой похлебки, а на поднос легли полбуханки хлеба, ломоть сыра, большой кусок солонины и яблоко. Отойдя от сервировочной стойки, Паксенаррион была направлена другим солдатом к дальнему столу. Вскоре все ее отделение уже сидело на скамье вдоль длинного стола, а в помещение продолжали заходить группы новобранцев. Большие кувшины с водой и глиняные кружки стояли в центре каждого стола.

По команде новобранцы взялись за ложки. Паксенаррион недоверчиво попробовала похлебку. К ее удивлению, еда оказалась вкусной, почти по-домашнему сдобренной жареным луком и ароматными травами. Вскоре Пакс обнаружила, что с удовольствием вытирает куском хлеба дно своего котелка.

— Ну, — послышался за спиной голос Стэммела, — как вам армейская еда?

— По мне, так очень ничего, сэр, — отозвался из-за соседнего стола Сабен.

— Этого добра вы еще наедитесь, — задумчиво сказал сержант и направился к выходу.

Первая ночь в казарме после нескольких недель на свежем воздухе прошла ужасно. Было душно. Воняло. Несколько раз Паксенаррион в тревоге просыпалась, чтобы обнаружить лишь очередного новобранца, проходящего мимо нее к выходу. Ни свет, ни темнота в казарме не были похожи на то, к чему она привыкла на природе. Темнота была гуще, а свет, рассеивавший ее, был явно сотворен человеком. Несколько человек храпели, и их храп эхом разносился по каменному помещению. Девушке не хватало уюта собственной привычной рубашки. Ночное белье — длинная прямая рубаха, — выданное новобранцам вечером, далеко не всем пришлось по вкусу. Протесты были остановлены Стэммелом, отрезавшим: «Мы же цивилизованные люди. А кроме того, скоро ночи станут холодными».

Пакс только-только погрузилась в сон после очередного пробуждения, как ее уши разорвались от резкого звона: это капрал Девлин подал сигнал к подъему ударом в звонкий металлический треугольник.

Пакс выкатилась из постели, сбегала в туалет, вернулась и начала сражаться с постелью. Добившись сносного результата, она, втайне надеясь, что Коррин чем-нибудь занят и не глазеет по сторонам, стянула с себя ночную рубашку. Никто ни на кого не обращал внимания. Все были заняты только собой. Одевшись в форменную тунику, Паксенаррион расчесалась оставленным в волосах костяным гребнем и потуже заплела косу, затянув ее обрезком тонкого шнурка, срезанного с завязки туники. Что делать с ночной рубашкой, она не знала. Поискав глазами Боска, она шагнула ему навстречу и спросила:

— А это куда девать?

— Видишь вот этот ящик? Сверни рубашку потуже и положи сюда.

Боск вышел на середину казармы и показал всем новобранцам вереницу ящиков, стоявших вдоль стен в изголовьях кроватей.

Пакс зашнуровала сапоги, подтянула ремень и еще раз поправила заправленную кровать.

В дверях появился Девлин.

— Готовы? — спросил он у Боска.

— Вроде бы, — пожал тот плечами.

— Взвод, к утреннему осмотру — становись! — взвыл Девлин.

Паксенаррион встала там, где было показано накануне, и уставилась в одну точку перед собой. Стэммел начал осмотр с противоположного края. У каждого из новобранцев он находил какой-либо недостаток или упущение: плохо свернутое одеяло, складки на покрывале, плохо взбитый тюфяк, непричесанные волосы, неправильно затянутые застежки на сапогах, грязные ногти (Пакс едва подавила искушение посмотреть на свои руки), ночную рубашку, брошенную под койку («Ты что, не слышал, когда всем объясняли, где ей место?»). Пакс казалось, что она не выдержит этого ожидания. Наконец Стэммел подошел к ней, и она почувствовала, что краснеет от волнения, хотя он еще не сказал ни слова. Не отводя глаз от противоположной стены, она слушала и представляла, как сержант внимательно оглядывает койку и ее самое.

— Аккуратнее заправлять тунику под ремень, — донесся до нее голос Стэммела, — сзади складки. — С этими словами сержант отошел от нее.

— Разойдись, — скомандовал Боск. — Выходи во двор строиться.

Паксенаррион бегом бросилась из казармы, начиная задумываться, чего ради она вообще попала сюда.

Еще больше ей пришлось думать и удивляться в течение следующих недель. Строевая подготовка — по нескольку часов каждое утро и вечер — ей нравилась. Ее словно завораживала магия слаженных перестроений, неожиданных изменений сложного целого, единого организма, называющегося строем. Это, конечно, не было романтично, но, в конце концов, видимо, необходимо для будущего воина. Кроме того, Пакс была наслышана о муштре, которой подвергаются новобранцы. Многое другое ей нравилось куда меньше: заправка коек, наведение порядка, наряды по кухне и столовой. Этого ей хватало и дома, из которого она сбежала в поисках другой жизни. Частенько новобранцев использовали на разных работах. Как-то раз, ремонтируя обвалившуюся стену конюшни, она буркнула:

— Если бы я собиралась стать подмастерьем каменщика или плотника, лучшей школы было бы не придумать.

Ответом было молчаливое согласие других новобранцев.

Затем молчание нарушила Эффа:

— Мы до сих пор оружия в руках не держали, — пожаловалась она. — Я, между прочим, собиралась стать настоящим солдатом, а не таскать камни целыми днями.

— Все еще впереди, — примирительным тоном рассудил Сабен, укладывая на место очередной камень. — Здесь что-то не видно других рабочих, кроме новобранцев. Видимо, все-таки из таких, как мы, здесь делают солдат и отправляют их воевать, а не оставляют в крепости наводить порядок.

Коррин презрительно усмехнулся:

— Экий ты умник! Нет, приятель, они тут просто экономят на наших тренировках с оружием. А потом отправляют недоучек прямо в бой. Пока они знают, что найдутся новые дураки вроде вас, можно не беспокоиться, сколько солдат погибнет из-за плохой подготовки.

Паксенаррион фыркнула:

— Мы-то дураки, раз записались добровольцами. А вот ты тогда кто?

Коррин скрипнул зубами и с такой силой опустил булыжник в раствор, что грязные брызги долетели почти до всей компании.

— Я-то, по крайней мере, уже знаю, как держать в руках меч. Мне нечего беспокоиться.

— А придется, — раздался голос Боска, — если ты сейчас же не займешься делом.

Все замолчали, прикидывая, как долго капрал подслушивал их разговор.

Из того, чем занимались новобранцы, более всего на упражнения с оружием походили тренировки с обструганными, толстыми, весьма увесистыми деревянными цилиндрами, напоминавшими нечто среднее между дубиной и булавой.

Сиджер — инструктор по обучению бою с оружием, угловатый, жилистый человек, годящийся в дедушки любому из новобранцев, — время от времени повторял:

— Знаю, знаю. Всем вам хочется поскорее взять в руки настоящие мечи и копья. Чушь! Вы не удержите меч и четверти часа. Ну-ка ты, держи свое полено выше. Вот так. Что, сынок, думал — ты сильный? Нет, ребятки, вы еще слабы, как новорожденные ягнята. Гляди-ка, вон как взмокли…

Пакс уже начала сомневаться, что им когда-нибудь дадут в руки настоящее оружие. Но вдруг однажды, придя на занятия, новобранцы обнаружили выложенные для них на плацу мечи — деревянные, с тупыми концами, с грубой перекладиной вместо эфеса, но все-таки мечи. Сиджер стоял над этим арсеналом, словно гончар над грудой полуобработанных горшков.

— Сегодня, — сказал он, — мы посмотрим, кто из вас сможет стать воином. Первая шеренга — шаг вперед. Ну что, командир, готова сразиться на мечах?

Пакс восторженно выпалила:

— Так точно, инструктор!

Сиджер сердито посмотрел на нее:

— Эх ты. Чего радоваться-то? Все не терпится кровь пролить… Ну-ну, посмотрим. Возьми-ка первый меч в ряду. Да, вот этот.

Пакс не могла сдержать улыбки. Меч, наконец-то в ее руках меч. Она провела клинком в воздухе перед собой, но ее движение было остановлено клинком Сиджера.

— Не сметь! Это тебе не игрушка, дура! Это меч. Он сделан для того, чтобы убивать людей, — и ни для чего больше.

Паксенаррион вспыхнула. Не замечая этого, Сиджер взял в руки другой учебный меч и сказал:

— Итак, держи его, как свою дубину. Положение первое. Слушайте меня все. Это пехотный меч: не слишком длинный, чтобы не мешать вести бой в строю. Им можно и рубить, и колоть. Ну а теперь, командир отделения, повторяй движения первого комплекса. Начали.

Меч был легче привычной дубинки, и Пакс рьяно взялась за дело. В конце каждого движения ее меч натыкался на клинок Сиджера — сначала мягко, а затем ударяясь все сильнее и сильнее. Увлекшись, Пакс стала стараться пробить защиту Сиджера или обманным движением достать его мечом. Но стоило ей нарушить привычную последовательность хорошо заученных движений, как деревянный клинок инструктора, на миг пропав из виду, вдруг сильно ткнул ее в ребра.

— Ой! — только и успела сказать Пакс, и, прежде чем она восстановила ритм, Сиджер успел дважды основательно огреть ее мечом, не переставая при этом ехидно улыбаться.

— Это ведь только плашмя, дочка. В следующий раз будет больнее. Так что делай, как учили. Ясно, новобранец?

Пакс закусила губу и вернулась к заученным движениям, встречая меч инструктора с отчетливой злостью. Ее раздражали презрительная улыбка Сиджера и насмешливые комментарии Коррина за спиной. Снова клинок старого вояки ткнулся ей в бок, еще чувствительнее, чем раньше. Рассердившись, Пакс обрушила на противника град ударов, ни один из которых не достиг цели. Эта бессмысленная атака была прервана резким тычком меча Сиджера в солнечное сплетение Пакс. Девушка, хватая ртом воздух и выронив меч, со стоном повалилась на землю. Коррин довольно засмеялся.

— Смертельная ошибка — позволить злобе захватить себя, — прокомментировал происшедшее Сиджер. — Учти, новобранец, тебе еще предстоит долго учиться, прежде чем ты сможешь действительно нанести неотразимый удар. Ладно, передохни. А теперь я предложил бы поупражняться тому, кто больше всех веселился, глядя на происходящее. Не возражаешь, приятель?

Но Пакс поднялась на ноги и снова встала перед инструктором с мечом в руке. Сиджер удивился:

— Что, не пропала еще охота мечом помахать?

— Нет, сэр. Я просто думала, что это легко, а оказалось…

— Вот-вот, — улыбнулся Сиджер, — очень полезное наблюдение. Многие вещи оказываются гораздо сложнее, чем кажутся на первый взгляд. Я тут тебе кожу кое-где поободрал. В следующий раз наденешь защитный нагрудник. — И инструктор показал на стопку предметов, издалека похожих на подушки. — Не ты, — добавил он, заметив, что Коррин направился в ту сторону, — с тобой мы сейчас выясним, смешно ли, когда щекочут твои ребра.

Коррин недовольно посмотрел на инструктора и ловко схватил меч.

— Что? — удивился Сиджер. — Знаток? Приходилось иметь дело с оружием? — Коррин кивнул. — Можешь не следовать изученному комплексу, если считаешь, что умеешь что-то другое.

Коррин предпочел стандартный комплекс движений, но орудовал мечом с привычной легкостью.

— Я бы сказал, что ты привык к более длинному клинку, — заметил Сиджер.

Неожиданно Коррин изменил ритм и перешел в резкую атаку. Деревянные клинки с треском сталкивались в воздухе. Меч инструктора довольно резко опустился на плечо новобранца; Коррин вскрикнул, но, сжав зубы, продолжал наносить удары, от которых Сиджер легко уворачивался, не переставая при этом комментировать ход боя.

— Видимо, ты учился у мастера фехтования. Так? У тебя лучше получаются уколы, чем рубящие удары. Ты дерешься как кабацкий забияка или бандит из переулка. Здесь это не пойдет. Тебе придется учиться обращаться с мечом заново.

С этими словами Сиджер без видимого усилия перешел в наступление, а Коррин был вынужден пятиться по кругу, получая удар за ударом, пока, наконец, меч не выпал из его рук, а сам он не рухнул на землю.

— Ну что? — поинтересовался Сиджер, меч которого замер в дюйме от лица новобранца. — Правда, весело? Давай вместе посмеемся.

Коррин лежал неподвижно, задыхаясь от боли и злости.

— Новичкам, которые впервые взяли в руки оружие, простительны минутное упоение, восторг и азарт боя. Я их быстро отучу от этого. Но для человека, претендующего на знание каких-то правил боя… Ладно, вставай, парень. Марш на место, жди своей очереди.

Все новобранцы по кругу прошлись перед Сиджером без защиты, и каждый получил свою порцию синяков и ссадин.

Затем инструктор показал, как подгонять и застегивать защитные нагрудники — толстые стеганые, плотно набитые холщовые мешки, предназначенные для смягчения ударов на тренировках.

— Ну что, опять твоя очередь, — сказал Сиджер Пакс. — Готова? Хорошо досталось?

— Изрядно, сэр, — ухмыльнулась Паксенаррион. — Но я готова… надеюсь.

— Ну-ну, смотри. Начали!

На этот раз Паксенаррион действовала аккуратнее, больше всего стараясь соблюсти заученный комплекс.

— Уже лучше, — признал Сиджер. — Невыносимо медленно, но лучше. Давай чуть побыстрее. Держи ритм.

Деревянные клинки вновь и вновь сталкивались в воздухе.

— Теперь — чуть пожестче. Немного. Чуть-чуть.

Рука Пакс начала уставать, дыхание участилось. Сиджер кружился вокруг нее, и ей приходилось одновременно поворачиваться и наносить удары. Пот заливал ей лицо, щипало в глазах. Сиджер двинулся в другую сторону. Паксенаррион повернулась вслед за ним, но потеряла ритм. Словно змеиное жало, деревянный меч инструктора метнулся вперед и ткнулся ей в бок.

— Хватит, — сказал Сиджер. — Ты устала и замедлила движения. Отдай меч следующему, а сама передохни и иди потренируйся с деревяшкой.

Начав с меча, новобранцы постепенно стали осваивать и другие виды оружия. Сиджер сказал, что к концу обучения они должны будут сносно владеть коротким мечом, кинжалом, луком и копьем.

С копьем оказалось гораздо сложнее, чем с остальным, хотя поначалу этот вид оружия не вызывал у новобранцев особых опасений. Длинный шест с острым концом, который нужно вонзить в противника. Со стороны это выглядело проще, чем управляться с мечом. Просто и эффективно. Если, конечно, тебе никто не мешает, а в руках у тебя ничего, кроме этого копья, нет.

— Мы нечасто пользуемся длинным оружием: пиками, алебардами, копьями, — сказал Стэммел. — Мы — легкая, быстро передвигающаяся пехота, и нам больше подходит короткий меч. Но подчас без копья бывает просто не обойтись. Поэтому мы тренируемся и с этим оружием. И для начала вам придется научиться носить такой длинный предмет, не наклоняя и не роняя его, и так, чтобы не поубивать при этом всех вокруг. Помните те жерди, которые мы собирали на прошлой неделе? Так вот, их обстругали и высушили, и сегодня они заменят нам настоящие копья.

Вскоре новобранцы вновь встали в строй, держа в руках по двенадцатифутовой жерди. Сержант показал, как следует держать в руках это подобие копья, и скомандовал новобранцам двигаться вперед. С первым же шагом почти половина жердей, закачавшись, повалилась на землю, на головы задних и ударила по ногам и спинам идущих впереди. Раздались недовольные возгласы.

— Держать крепче! — приказал Стэммел, стараясь скрыть улыбку. — Не давайте им качаться из стороны в сторону. Подравнять строй, попробуем еще раз. Шагом марш! И не поубивайте друг друга.

Частокол жердей дрожал и колыхался в разные стороны, пока Стэммел вел свой взвод в дальний угол плаца. К концу перехода лица большинства новобранцев покраснели от напряжения.

— Теперь всем понятно, что я имел в виду? — спросил сержант, остановив строй. — Единственное, что легко сделать копьем, это нарушить порядок в собственном строю — будь то на марше или во время боя. Как-нибудь увидите тяжелую пехоту графа Влади — узнаете, чего можно достичь, умело действуя копьями. А пока что научитесь хоть чуть-чуть управляться со своими оглоблями. Действовать только по команде, иначе покалечите друг друга. Для начала попробуем повороты на месте. Напра-во!

Взвод выполнил поворот; при этом две жерди с треском столкнулись в воздухе.

— Плохо! — крикнул Стэммел. — Держите вы их крепче, строго вертикально! Попробуем еще раз.

Через некоторое время, после бессчетных поворотов направо, налево и кругом, взвод мог выполнить элементарную команду, почти не покачнув жерди. Раздражение на лицах капралов и сержантов сменилось улыбками. В стороне занимались другие группы новобранцев, и, судя по всему, дела у них шли не лучше.

— Теперь отрабатываем команду «на плечо», — сказал сержант. — Только не двигайтесь, пока я не прикажу. Сначала выслушайте объяснения. Первое — поставьте конец копья на ладонь от правой ноги стоящего впереди. Командиры отделений — на локоть перед носками ваших сапог. Затем аккуратно наклоните копье назад за плечо. Главное при этом — чтобы основание не соскользнуло вперед. Следующее движение: взять древко левой рукой на две ладони ниже правой и, приподняв копье, положить его на плечо. Так вы сможете идти, не меняя интервала в колонне. Не позволяйте копью свободно болтаться; используйте вес левой руки, чтобы удерживать ровный наклон. Капрал Боск, покажите новобранцам это движение.

Боск шагнул вперед и взял жердь из рук Паксенаррион. Сначала он продемонстрировал повороты на месте — при этом длинный шест почти не шелохнулся в его руках, а затем перешел к новому упражнению, проделав его сперва молниеносно, затем по частям. Новобранцы как завороженные следили за его отточенными движениями. Показав несколько раз все необходимые перехваты, Боск сделал несколько шагов вперед с жердью на плече. Наклоненный шест не прыгал, не изменял угла наклона, не колыхался в такт шагам, а плавно двигался, еле заметно покачиваясь. Но больше всего поразило новобранцев то, как Боск выполнял повороты в движении, — при этом конец жерди рассекал воздух со свистом. Сделав несколько поворотов, капрал вернулся в исходную позицию и протянул импровизированное копье Пакс.

— Вот так и вы должны научиться, — сказал Стэммел и скомандовал: — Приготовились. Делаем по частям. По счету «раз» — упереть конец копья в землю. Делай — раз!

Паксенаррион с замиранием сердца разжала пальцы, позволив жерди скользить вниз и целясь при этом в выбранную точку перед собой. Конец жерди гулко ударился о землю.

— Слишком близко, — сказал Боск и показал место, где надлежало оказаться концу копья.

Пакс немедленно передвинула свою жердь туда, куда указывал капрал.

— Теперь опускаем копья на плечо, — скомандовал Стэммел. — Делай — два!

Отпустив жердь и толкая ее назад, Пакс почувствовала, как конец шеста отрывается от земли. Ей удалось прижать его к нужному месту прежде, чем кто-либо обратил на это внимание. Некоторым повезло меньше: сзади раздались недовольные возгласы капралов и сержанта: никто не сумел удержать падающую жердь под контролем. Наконец все новобранцы привели свое условное оружие в надлежащее положение.

— На счет «три» — левую руку вниз и поднимаем копье, кладя его всем весом на плечо, — продолжил Стэммел. — Делай — три! Отставить!

Пакс только-только приподняла копье, судорожно стараясь не выпустить его из-под контроля, а сзади уже раздалась сдавленная ругань кого-то, на чью голову опустилась жердь стоявшего впереди.

— Держите вы свои деревяшки крепче, — недовольно сказал Стэммел и вновь скомандовал: — Делай — три! Нет, отставить! Еще раз…

Это движение взвод повторял бессчетное количество раз, пока все новобранцы более или менее научились держать жердь в нужном положении. Руки Паксенаррион затекли, ладони, по которым скользила деревянная жердь, горели.

— Обратно в казарму будем возвращаться, неся копья на плече, — объявил Стэммел. — И в ваших интересах не выглядеть такими же болванами, как остальные группы. Кто уронит жердь — голову оторву! — И сержант погрозил подчиненным кулаком.

Взвод Стэммела умудрился вернуться в казарму первым, не уронив при этом ни одной жерди, чем немало удивил других сержантов и вызвал зависть остальных новобранцев.

Мало-помалу обучение двигалось вперед. Новобранцы получали все меньше ударов и уколов от Сиджера (никогда, впрочем, не избегая их окончательно); копья начали казаться более или менее управляемыми. Пакс, содравшая кожу на левом предплечье, тренируясь в стрельбе из лука, научилась правильно держать согнутую в локте руку. Все новобранцы получили немало ссадин, ушибов, синяков и порезов, но единственным серьезно пострадавшим во взводе Стэммела был Микель Фальссон, сорвавшийся со стены во время ремонтных работ и переломавший себе обе ноги. Кости срослись, но хромота осталась, и парню пришлось перейти на работу в оружейную мастерскую.

— Ему еще повезло, что он совсем без ног не остался, — сказал Девлин. — Я такого кошмарного перелома никогда не видел.

Пакс поежилась, вспомнив торчащие из раны белые осколки костей.

В разговор неожиданно включилась Эффа:

— Вот почитай он Геда…

— Прекратить! — привычно оборвал ее Девлин. — Никаких разговоров о религиях, священниках и святых в нашей роте.

— Но почему? — возмутилась Эффа. — Я слышала, что в роту герцога Пелана набирают последователей Геда.

— Раньше так и делали, а сейчас перестали.

— Когда я записывалась, то сказала о своей вере сержанту, и он ответил, что это хорошо.

— Сержант Стэммел так сказал тебе? Ладно, значит, так оно и есть. Чем больше таких, как ты, в роте — тем лучше. Ты же знаешь, что слово командира для нас — закон.

— И все-таки…

— Эффа, отвяжись, — дернула ее за рукав Арни. — В конце концов, это действительно не наше дело.

Но не в характере Эффы было так просто отступить. Она все время приставала с вопросами к командирам или к товарищам, выясняя все, что ей было интересно, до мельчайших подробностей. А главное, она не оставляла попыток обратить в свою веру тех, кто, по ее мнению, был добродетелен (например, Пакс, Сабен или Арни), но не просветлен. Эти уговоры изрядно надоели Пакс.

— Я поклоняюсь своим богам, — в очередной раз объясняла она. — Мне их хватает за глаза. Моя семья поклоняется им много поколений, и я не вижу смысла что-то менять. И потом, каким бы великим воином ни был Гед, он не мог стать богом. Так боги не появляются.

Развернувшись, Пакс пошла прочь от Эффы.

В то же время с Сабеном и Арни она с интересом обсуждала тему религии: каждому было чем удивить своих товарищей.

— А моя семья, — начал свой рассказ Сабен, — ведет род от кочевников-коневодов. Еще дед деда моего отца кочевал по равнине. Сейчас у нас ферма, мы выращиваем лошадей и другой скот на продажу, но у каждого из нас всегда с собой кусочек конского копыта, а на свадьбах и похоронах мы танцуем с лошадиными хвостами и символической упряжью.

— То есть вы поклоняетесь лошадям? — поразился Вик.

— Да нет же. Наши боги — Гром Табуна, Северный Ветер и Черноглазая Кобыла — боги плодородия. Ну это почти то же самое, что Альяния — Госпожа Мира. А вот семья моего дяди поклоняется Гутлаку…

— Великому Охотнику?

— Ну да. Так мой отец всегда уходит с их ритуальных плясок, считая, что не имеет права участвовать в них.

— Я бы тоже не стал, — поежился Вик.

— Городской мальчишка, — заключила Пакс. — Мы хоть и сменили дикую охоту на разведение овец, но все равно признаем за Гутлаком великую силу.

— Да я знаю. Просто не по себе мне от этих сильных и великих охотников. А у нас в семье чтят Великого Господина, потом Альянию, Сертига и Адиана…

— А это кто такие? — спросила Пакс.

— Сертиг — Создатель, это-то тебе известно. Его почитают многие ремесленники. Адиан — Дающий Имя Всем Вещам. Мой отец играет на арфе и поет, а певцам и сказителям приходится иметь дело со множеством имен.

— Ты — сын певца и музыканта? — удивленно спросил Сабен.

Вик кивнул.

— Но у тебя же совсем нет голоса!

— Это точно, — ответил Вик, пожимая плечами. — И на арфе я так и не научился играть, хоть мне ее с младенчества подсовывали. Хотел отец из меня переписчика сделать, каллиграфа, но это дело шло у меня еще хуже, чем музыка. Любил я подраться, чем доставлял немало неприятностей семье. И вот однажды случилось то, что должно было случиться: самым разумным выходом из очередной истории оказалось смыться из родного города. Прикинув, я решил, что единственное мое умение будет мне полезно именно здесь.

— Это что же за талант у тебя такой? — хитро прищурившись, поинтересовался Сабен.

Мгновенно развернувшись, Вик резко нагнулся, подсел под Сабена, перебросил через себя и уложил на лопатки.

— Талант какой, спрашиваешь? Валить с ног здоровых, но тупых деревенских парней, вроде тебя например.

Сабен рассмеялся и перекатился в сидячее положение.

— Убедил, — сказал он. — Но сработает ли это против тысячи копьеносцев из Южного замка?

— А для этого мой талант и не потребуется. Вы с Пакс — дылды здоровенные — пойдете в первой шеренге и прикроете меня.

Ответом на это замечание был дружный смех друзей.

Через несколько недель перемен в строю каждому новобранцу наконец было сообщено его постоянное («До первой же глупости», — напомнил Боск) место. К большому удовольствию Пакс, ее оставили командиром отделения. Единственной ее проблемой по-прежнему оставался Коррин; не считая этого, она вновь была так же довольна, как в тот день, когда впервые оказалась в армии. Она искренне сожалела, что драки были строго запрещены. Ей казалось, что она вполне могла бы на равных вступить в поединок с Коррином, а при везении и победить его. Но с тех пор, как трое новобранцев из взвода сержанта Кефера были показательно наказаны за потасовку, устроенную скорее от скуки, чем действительно со зла, Пакс решила сдерживать свои чувства. Ей не хотелось терять то, чего она достигла таким трудом — включая должность командира отделения, — из-за какого-то мерзавца.

Как-то днем к крепости подъехала группа всадников в форме герцогских кавалеристов во главе с рыжеволосым красавцем капралом. Солдаты выглядели роскошно, для новобранцев они были воплощением мужества и старались не уронить себя в их глазах.

Отвлекшись, чтобы взглянуть на вновь прибывших, Пакс, которая в этот момент занималась отработкой ударов и уколов с Сиджером, была наказана за невнимательность чувствительным ударом в плечо.

— Когда дерешься — дерись, — буркнул старик инструктор. — Если соберешься поглазеть на что-нибудь — на земле ли, на небесах, — сразу готовься к переходу в мир иной.

Пакс сконцентрировалась на поединке, желая доказать Сиджеру, что уже многому научилась, но опытному воину она явно была не ровня. Он без усилия уходил от ее клинка или отбивал его, а Пакс тем временем совсем запыхалась.

— Эй, поаккуратнее размахивай руками, — не переставал поправлять ее Сиджер. — Это что за открытый бок? Я этому тебя учил? Откроешься так в бою — тотчас получишь мечом или кинжалом промеж ребер. Ну давай живее, девочка, соберись! Смотри, я сейчас сам тебе открылся — словно ворота распахнул, а ты все рубишь, вместо того чтобы нанести короткий укол. Эх ты. Остановись-ка.

Пакс едва не выронила меч, да и сама с явным усилием стояла на ногах. Сиджер продолжил свои объяснения:

— Ты достаточно сильна. Но сила — еще только полдела. Нужна быстрота. Причем думать нужно еще быстрее, чем двигаться. Давай отработаем вот этот укол снизу.

Инструктор несколько раз показал Пакс нужное движение, посмотрел, как она сама его выполняет, и вновь начал поединок, приговаривая:

— Давай-давай. Ну что ты стоишь на одном месте словно каменная. Двигайся, перемещайся.

Неожиданно для самой Пакс ее клинок вдруг проскользнул мимо меча Сиджера и слегка ткнул инструктора в живот.

— Вот так, замечательно, — подбодрил ее старик.

Дважды еще в тот день меч Паксенаррион дотягивался до тела инструктора, за что в конце тренировки она была вознаграждена нечастой на его лице одобрительной улыбкой.

— И все-таки нужно двигаться еще быстрее, — добавил он, прищурившись.