08.1937 г., из высших должностных лиц НКВД и Прокуратуры областей, республик и СССР43, и «тройки», состав которых я уже давал выше. И в документах тех времен (в частности – в приговорах) эти два органа так и называются, к примеру: «Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР от 30 апреля 1938 г. по обвинению в шпионаже и контрреволюционной националистической агитации назначена высшая мера наказания – расстрел: Тройкой при УНКВД СССР по МО от 2 сентября 1937 г. по обвинению в систематической контрреволюционной агитации назначена высшая мера наказания – расстрел»44.

Так что и аллегорию «Комиссия – это тройка» геббельсовцы могут отправить вслед за остальными. Во внутренней переписке НКВД все называлось своими именами: расстрел – расстрелом, разгрузка – разгрузкой и совершенно исключено, чтобы любую «тройку» работники НКВД называли «Комиссией».

Таким образом, в документах из архивов СССР, которые собрали сами геббельсовцы и которые якобы «неопровержимо доказывают», что польских офицеров расстрелял НКВД, нет ни малейшего подтверждения этой версии.

И факт остается фактом – о пресловутой «тройке», которая, якобы, осудила поляков весной 1940 г. к расстрелу, не упоминается ни в едином документе, кроме фальшивок, состряпанных самими геббельсовцами. Но прежде чем заняться этими фальшивками, необходимо немного остановиться на том, как бригада Геббельса доказала, что поляков расстреляли немцы.

Как я уже упоминал выше, по массе фактов видно, что во главе геббельсовцев стояло КГБ СССР. И скорее всего тамошние «аналитики» первыми осмотрели архивы и разработали план, как оклеветать СССР. Поскольку в архивах было полно документов, ясно свидетельствующих, что весной 1940 г. польские офицеры были осуждены судом Особого совещания при НКВД СССР, то оставалось уничтожить ту часть документов, которая свидетельствовала о приговоре – о том, сколько лет лишения свободы каждый из офицеров получил. А после этого поди гадай – к трем годам его приговорило Особое совещание или к расстрелу. Схема фальсификации была очень проста и посему выглядела очень соблазнительно. Архивы «почистили» и в начале лета 1989 г. туда запустили геббельсовских «историков». Те, естественно, немедленно нашли документы, свидетельствующие об отправке дел поляков на рассмотрение Особым совещанием, и по страницам польской и советской прессы понеслось победное: «Хайль Геббельс!»

«Содержание перечисленных документов позволяет сделать вывод о возможности вынесения Особым совещанием при НКВД смертного приговора в отношении военнопленных…»45, – спешил сообщить стахановец геббельсовского труда Ю. Зоря. «Итак, хранящиеся в фондах ЦГОА СССР и ЦГАСА архивные материалы доказывают, что дела польских офицеров и полицейских, находившихся в Козельском и Осташковском лагерях в декабре 1939 – марте 1940 года, готовились на рассмотрение Особым совещанием НКВД, в апреле-мае 1940 г. более 15 тысяч польских военнопленных – офицеров и полицейских – были вывезены из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей и переданы УНКВД Смоленской, Харьковской и Калининской областей. Таким был их последний маршрут, конечными пунктами которого стали Катынь, Медное и 6-й квартал лесопарковой зоны Харькова»46, – пускала обильную слезу Н. Лебедева. Но ее перекрикивал Зоря, прорвавшийся на страницы «Военно-исторического журнала» и застолбивший там делянку расстрела поляков по решению все того же Особого совещания при НКВД47.

Вскоре к «историкам» подключились прокуроры ГВП, которые к документам об Особом совещании добавили и «свидетельские показания» о том, что поляки расстреляны по решению Особого совещания при НКВД. О главных «свидетелях» геббельсовцев, бывшем начальнике УПВИ П. Сопруненко и бывшем начальнике УНКВД по Калининской области Д. Токареве, и о их «показаниях» я достаточно написал еще в «Катынском детективе» и не видел смысла повторяться. Но читатель и мой оппонент внутри бригады Сталина Э.Г. Репин меня упрекнул: «Конечно, в «Катынском детективе» есть мелкие частные погрешности, но они практически невидимы для читателя. Раздосадовало, что Вы, обладая вполне достаточным сарказмом, не смогли или не захотели более ярко показать прокурорский дебилизм Анисимова и Третецкого при допросе Токарева. Ведь Токарев с богатым чувством юмора буквально издевался над ними. В книге же этот эпизод получился бледным, проходным»48. Видите ли, Эдуард Георгиевич, я не писатель и не умею писать ярко, я просто стараюсь донести до читателя определенную мысль, а уж как этот текст получится, то так и получится.

На момент написания «Катынского детектива» я не был знаком с видеозаписью показаний Токарева и пользовался пересказом этой записи. А недавно мне принесли разобранный мною в «Антироссийской подлости» фильм «Память и боль Катыни», и я посмотрел на Токарева вживую. Как я и предполагал в «детективе», Токарев не показания дает, а играет главную роль в короткометражном художественном фильме «Токарев и придурки из Генпрокуратуры». Что интересно – Токарев так переигрывал, что это видели и прокуроры, но они оказались не способны понять, что это значит: «Явная подготовленность к допросу, четкость и артистизм изложения показаний Токаревым в 1991 г. также подтверждают, что он стремился высказаться так, чтобы оправдаться в своих глазах и снять с себя ответственность за тягчайшее преступление или снизить степень своей вины, переложив ее на своих руководителей и подчиненных»49, – радуется Яблоков. Ну титан мысли! А разве хоть что-то из «показаний» Токарева подтвердилось?

Сергей Стрыгин пишет: «Бывший начальник УНКВД по Калининской области Д.С. Токарев на допросе 20 марта 1991 г. 4 (четыре) раза настойчиво повторил, что на спецкладбище для расстрелянных рядом с селом Медное погребались только польские военнопленные в количестве 6295 чел. (плюс 1 советский гражданин – расстрелянный бандит, итого 6296 захороненных трупов). По утверждению Д.С. Токарева, прочих расстрелянных в Калинине органами НКВД советских граждан хоронили на другом кладбище. (Katyn. Dokumenty zbrodni. Tom 2. Warszawa, стр. 462, 471)». Но я в «Антироссийской подлости» выяснил, что в том месте, которое указал Токарев, прокуроры с поляками докопались чуть ли не до центра Земли, но нашли всего лишь с сотню черепов, из которых едва пару десятков с огнестрельными ранениями.

Еще момент. УПВИ осужденных Особым совещанием поляков адресовал «в распоряжение УНКВД», а УНКВД объявляло полякам решение Особого совещания и переадресовывало их в лагеря ГУЛАГа. Однако в любом случае слова «в распоряжение УНКВД» могли означать и лагерь, и областную тюрьму, и какую-нибудь стройку в ведении этого УНКВД. Но Токарев, увидев это «в распоряжение УНКВД по Калининской области», стал утверждать, что поляков (партиями от 200 до 350 человек) привозили именно в УНКВД, т е. в административное здание, и тут же во «внутренней тюрьме» и расстреливали. Прокурорские придурки приобщили эти «показания» к делу, видеозапись этого идиотизма занимает центральное место в фильме. Токарев описывает такую «технологию» расстрела. Военнопленных завозили в здание УНКВД, в камеры «внутренней тюрьмы», одну из которых оборудовали в комнату расстрелов, для чего дверь в ней оббили кошмой, чтобы не было слышно выстрелов. Затем поляков по одному выводили в «красный уголок», в котором сверяли установочные данные, а затем вели в «камеру расстрелов».

Теперь прокурорам полагалось провести следственный эксперимент, т е. пройти весь путь военнопленного поляка в здании УНКВД. И видеокамера в этом фильме попробовала нам это показать. И тут выяснилось, что войти во «внутреннюю тюрьму» можно только через центральный вход из вестибюля (через него выносили трупы?). Далее камера повела нас под арку вниз и налево, за дверью началась «внутренняя тюрьма». И картинка тут же исчезла, потому, что «внутренняя тюрьма» представляла собой коридор примерно 8х2,5 м, в одном торце которого была входная дверь, а в другом – окно на улицу. Справа в стене коридора две узкие закрытые двери в какие-то помещения, а что слева – прокуроры постеснялись показать. То есть надо думать, что и там в лучшем случае две двери, а не окно на улицу. Если одна дверь вела в «комнату смерти», а другая – в красный уголок, то где же размещались по 300 мужиков с вещами сразу? Ведь если и слева были две комнаты, то их общая площадь вряд ли могла быть более 40 м2. Простите, но даже в вагоне метро в часы пик людей на квадратном метре столько не вмещается. А ведь Токареву ничего не мешало сказать, что поляков завозили в тюрьму Калинина и там расстреливали. Но не сказал! В конце жизни 89-летний генерал-майор КГБ Д.С. Токарев сунул свой жилистый и в рот прокурорам, и Крючкову, от которого, надо думать, и исходили уговоры этим ветеранам «рассказать то, что требуют политические интересы».

И, конечно, Токарев подтвердил прокурорским геббельсовцам, что поляков расстреляли по решению Особого совещания при НКВД50. Результатом работы всех этих анисимовых, третецких и зорей явился апофеоз маразма государственной власти в СССР – письмо Генерального прокурора СССР Н.С. Трубина Президенту СССР М.С. Горбачеву № 1-5-63-91 от 17.05.91 г. Трубин, опираясь на «показания» свидетелей Сопруненко и Токарева, пишет: «Собранные материалы позволяют сделать предварительный вывод о том, что польские военнопленные могли быть расстреляны на основании решения Особого совещания при НКВД…» Итак, работа бригады Геббельса завершилась признанием на самом высоком уровне, что пленные расстреляны по решению Особого совещания. Остались так, какие-то формальные мелочи для подтверждения этого вывода, и Трубин далее пишет: «В связи с этим прошу Вашего поручения Общему отделу ЦК КПСС проверить наличие архивных материалов (возможно, совместных решений ЦК ВКП(б) и СНК СССР) по указанному вопросу и копии их передать в Прокуратуру СССР»51.

Возможно, именно в это время геббельсовцам пришла в голову мысль обнародовать Положение об этом страшном органе сталинской расправы – Особом совещании, – а заодно и самим почитать, что в этом Положении написано. Нашли. Прочли:

«ПОЛОЖЕНИЕ

Об Особом совещании при народном комиссариате внутренних дел.

1. Предоставить Наркомвнуделу в отношении лиц, признаваемых общественно опасными, ссылать на срок до 5 лет под гласный надзор в местности, список которых устанавливается НКВД: высылать на срок до 5 лет под гласный надзор с запрещением проживания в столицах, крупных городах и промышленных центрах СССР; заключать в исправительно-трудовые лагеря и в изоляционные помещения при лагерях на срок до 5 лет, а также высылать за пределы СССР иностранных подданных, являющихся общественно опасными.

2. Предоставить Наркомвнуделу право в отношении лиц, подозреваемых в шпионаже, вредительстве, диверсиях и террористической деятельности, заключать в тюрьму на срок от 5 до 8 лет.

3. Для осуществления указанного в п п. 1 и 2 при Народном комиссариате внутренних дел под его председательством действует Особое совещание в составе:

а) заместителя народного комиссара внутренних дел;

б) уполномоченного НКВД по РСФСР;

в) начальника Главного управления Рабоче-крестьянской милиции;

г) народного комиссара союзной республики, на территории которой возникло действие.

4. В заседаниях Особого совещания обязательно участвует прокурор или его заместитель, который в случае несогласия как с самим решением, так и с направлением дела на рассмотрение Особого совещания, имеет право протеста в Президиум ЦИК Союза ССР.

В этих случаях решение Особого совещания приостанавливается впредь до постановления по данному вопросу Президиума ЦИК СССР.

5. Постановление Особого совещания о ссылке и заключении в исправительно-трудовой лагерь или тюрьму каждого отдельного лица должно сопровождаться указанием причины применения этих мер, района ссылки и срока»52.

Вы, наверное, перечитываете этот текст, пытаясь найти в нем что-нибудь про расстрел? Не надо, не ищите, в 1940 г. Особому совещанию НКВД не разрешалось приговаривать людей к расстрелу. Эту обязанность государственный комитет обороны возложил на Особое совещание при НКВД только в ноябре 1941 г. Вот и оцените этих «аналитиков» КГБ, прокуроров и академических геббельсовцев. Два года вопили, что поляки расстреляны по решению Особого совещания, и лень было этим козлам заглянуть в Положение о нем. Недаром Катусев пытался найти для этого дела умных прокуроров…

Особое совещание при НКВД СССР было законным, но вспомогательным органом судебной карательной системы (в те годы карательными органами называли не НКВД, а только суды). Свою историю в России особые совещания ведут с конца XIX века, когда при МВД Российской империи было впервые создано Особое совещание для борьбы, в основном, с революционерами, которых невозможно было представить суду ввиду отсутствия доказательств их вины. Полиция через агентуру прекрасно знала, что это враг империи, но этот враг был ушлый и никаких улик полиции не оставлял. Тогда Особое совещание под председательством министра внутренних дел принимало решение отправить такого врага империи в ссылку. К примеру, Сталина ни разу не судил суд, восемь раз его ссылали на Север и в Сибирь по решению Особого совещания, которому прекрасно было известно, кто такой Сталин. И согласитесь, что Сталин ведь действительно был врагом империи и с позиции тогдашней России его было за что не только сослать, но и казнить. То есть, Особое совещание назначая Сталину сроки, не ошибалось. Поэтому полезность Особого совещания большевикам была ясна как никому другому, и Особое совещание было учреждено ими практически сразу же после революции.

Отличием от обычных судов было то, что не было никаких особых совещаний при областях и республиках, оно было одно и его председателем всегда был министр (нарком) внутренних дел. Особое совещание всегда контролировал Генеральный прокурор (Прокурор СССР), и если он считал решение Особого совещания незаконным, то жаловался законодателю СССР – Президиуму (ЦИК) Верховного Совета СССР.

При рассмотрении дел Особым совещанием подсудимый не вызывался, и это аналогично рассмотрению дел Верховным Судом, который тоже рассматривает дела в порядке кассации без подсудимого, только по материалам его дела. Но если Верховный Суд имел право оставлять в силе любые приговоры, то Особому совещанию при НКВД, как вы видели, разрешалось назначать наказания не более 8 лет лишения свободы.

Если Особое совещание и прокурор видели, что преступник, дело которого поступило к ним на рассмотрение, требует более сурового наказания, то они возвращали его дело следствию для сбора доказательств и передачи дела в суд, который дело рассматривал в подробностях и если считал законным, то выносил более суровый приговор.

Итак, к концу 1991 г. бригада Геббельса блистательно доказала, что поляков НКВД не расстреливал и, соответственно, доказала, что их расстреляли немцы. Если бы среди этой прокурорской и «научной» сволочи были хоть мало-мальски порядочные люди, то следствие в том году и было бы закончено. И то, что оно продолжается до сих пор, является неопровержимым доказательством, что следствия, в точном смысле этого слова, нет, что Генпрокуратура дерзко и безнаказанно фальсифицирует это дело.

Но теперь фальсификаторам весь собранный в архивах материал оказался ни к чему и даже вреден, теперь им потребовались откровенные, сверхподлые фальшивки. И их начали изготавливать.

В бригаде Геббельса маститым специалистом по подлогам документов является член-корреспондент нынешней Российской, так сказать, академии наук В.П. Козлов. Он до того маститый, что уже написал упомянутую выше монографию по подлогам и читает по этому поводу лекции в каком-то гуманитарном университете. Его научные открытия, представленные в монографии, относятся к классу «ежу понятно», но облечены наукообразными словами в трудно читаемую форму. Однако выводы Козлова прочесть все же надо, хотя бы главный: «Можно сказать, что подлог всегда «фонит» нестыковкой своего содержания с действительными фактами прошлого, известными из подлинных источников, спорными внешними признаками, неопределенностью камуфляжа, неоднозначной общественной реакцией после легализации. Наличие такого «фона» является одним из признаков подлога. Собственно говоря, в ряде случаев именно этот «фон» является основным доказательством подлога, поскольку нам не известно ни одного случая самопризнания автора фальсификации в совершенном подлоге, а примеры обнаружения авторизированных подготовительных материалов фальсификаций редки»53.

Итак, Козлов правильно утверждает, что содержание фальшивки не стыкуется с «действительными фактами прошлого», но мне интересно, насколько сам «историк» Козлов способен выявить такую нестыковку. В своей книге он дает конкретный пример разоблачения фальшивки о том, что СССР якобы топил в Балтике отравляющие вещества. Козлов об этой фальшивке пишет:

«Оригинал» «Справки к записке» Л.Н. Зайкова о захоронении химического оружия и ее публикации в газете «Час пик».

«Сов. секретно рп-12/66

Справка к записке тов. Зайкова Л. Н.

С… г. (Ошибка в написании дат, по всей видимости, полученная при сканировании текста ксерокопии «документа».) в акватории Балтийского моря силами частей и подразделении КБФ затоплено 356 872 тонны химических боеприпасов и контейнеров с химическими веществами. В том числе:

– 408 565 снарядов калибром 75 и 150 мм, снаряженных ипритом,

– 71 459 авиабомб весом 250 кг, снаряженных ипритом,

– 17 513 авиабомб, снаряженных адамситом и арсенилом,

– 1564 контейнера весом 1500 кг, загруженных ипритом,

– 10 420 химических мин калибром 100 мм,

– 7295 бочек с химическими гранатами,

– 7800 бочек с газом «Циклон»,

– 189 000 кг цианистой соли.

Затопление боеприпасов производилось на глубине от 100 до 150 метров в двух основных точках – 70 км от базы ВМФ в Лиепае, а также в районе о-ва Борнхольм. Точные координаты точек затопления нанесены на навигационные карты ВМФ, утвержденные к пользованию приказом Главкома ВМФ от 12.07.1985 г. Учитывая прогноз специалистов Главного управления кораблевождения и вооружения ВМФ, НПО-4 «Тайфун» Госкомгидромета СССР, составленной штабом КБФ карте затоплений химоружия и анализ образцов, поднятых в 1983—1984 гг., считаю целесообразным провести дополнительные захоронения устаревших химбоеприпасов выпуска 1954—1962гг. в точках старых затоплений в течение 1989—1990 гг. Общий вес боеприпасов, подлежащих утилизации, – 112 523 тонны. Захоронение предполагается осуществить силами кораблей Калининградской и Лиепайской баз ВМФ. Также считаю целесообразным поручить командованию войск химической защиты провести проверку состояния боеприпасов, кошоннеров и хранилищ боевых отравляющих веществ, находящихся на вооружении частей и подразделений войск химической защиты и Гражданской обороны. Ответственным назначить тов. Кунцевича А. Д. Подготовить корабли и суда сопровождения Калининградской базы ВМФ для проверки режима плавания и судоходства в районах захоронения химических боеприпасов.

Подготовить справку-план захоронения химических веществ и боеприпасов в акватории Балтийского моря для доклада на Центральном Комитете Коммунистической партий Советского Союза не позднее 14.11.1989 г.

Заведующий организационным отделом

ЦК КПСС В. Майданников

Зам. заведующего отделом оборонной работы ЦК КПСС

И. Письменник

19 октября 1989 г.

3 экз.

Исп. Архипова Д.С.»

…Публикация повлекла за собой возбуждение уголовного дела, а ксерокопия «Справки» в официальном порядке была направлена в Росархив на экспертизу. Экспертизу проводили опытные сотрудники бывшего архива Общего отдела ЦК КПСС, много лет имевшие дело с документами, создававшимися в ЦК КПСС, и хорошо знакомые с порядком ведения делопроизводства. Уже 23 февраля 1993 г. ими был подготовлен акт делопроизводственной экспертизы «Справки», безупречно доказавшей ее фальсифицированный характер. Согласно акту, фальсификатор допустил, по меньшей мере, семь ошибок, изготовляя подлог. Во-первых, в соответствии с содержанием документ должен был иметь высший гриф секретности – «Особая папка», а не «Совершенно секретно». Во-вторых, в делопроизводстве ЦК КПСС никогда не применялся делопроизводственный номер, подобный имеющемуся в «Справке». В-третьих, формула «Справка к записке» никогда в делопроизводстве аппарата ЦК КПСС не использовалась. В-четвертых, оказались недостоверными обозначения должностей и подписи. В 1989 г. в ЦК КПСС не было «организационного» отдела и «отдела оборонной работы», а имелись соответственно Отдел партийного строительства и кадровой работы ЦК КПСС и Оборонный отдел ЦК КПСС. В названных отделах и вообще в аппарате ЦК КПСС в 1989 г. ни Майданников, ни Письменник не работали. В-пятых, содержание опубликованного документа не соответствовало данному ему заголовку, поскольку в таком случае с ним должны были ознакомиться секретари ЦК КПСС, а значит, должен был, согласно правилам ЦК КПСС, стоять адресат – «ЦК КПСС». В-шестых, фальсифицируя документ, автор (или авторы) оказался невнимательным: в тексте дважды проскочило «считаю нецелесообразным», тогда как под документом имеются подписи руководителей двух отделов. В-седьмых, одна из фраз документа: «Подготовить справку-план… для доклада на Центральном Комитете Коммунистической партии Советского Союза…» совершенно не соответствовала ни делопроизводственной практике ЦК КПСС, ни устоявшимся в ней формулам: «справки-плана» как вида документа просто не существовало, так же как и раскрытой аббревиатуры ЦК КПСС»54. И по поводу разоблачения этой фальсификации – все.

То есть вся эта «научная» экспертиза – это экспертиза делопроизводителей. А где же экспертиза историка, ведь Козлов числится таковым в ранге членкора? Где анализ «противоречий содержания с действительными фактами прошлого»? Ведь то, что данная «Справка» является фальшивкой, прямо режет глаза не «раскрытой аббревиатурой ЦК КПСС», а совершенно идиотским содержанием, никак не соответствующим «действительным фактам». К примеру.

Ни одна из воюющих стран в обеих мировых войнах ХХ века не имела минометов калибра 100 мм, следовательно, в природе не могло быть и химических мин такого калибра.

«Грузите апельсины бочками» – давал телеграмму Остап Бендер и этим, видимо, надоумил фальсификатора на «7295 бочек с химическими гранатами».

Газа «Циклон» не было никогда. В газовых камерах немецких концентрационных лагерей использовался инсектицид (средство для борьбы с насекомыми) «Циклон». Отравляющим веществом «Циклона» являются пары синильной (цианисто-водородной) кислоты. Для того, чтобы сделать «Циклон» безопасным для людей, синильной кислотой пропитывался мел и из него изготавливались гранулы, они и назывались «Циклоном». Использовался этот инсектицид в газовых камерах лагерей для протравливания одежды заключенных с целью уничтожения вшей и в сельском хозяйстве для борьбы с вредителями теплиц и оранжерей.

Цианистые соли являются ценнейшим сырьем промышленности. С их помощью цианируют стальные детали машин, при этом поверхность их становится твердой, а сердцевина – вязкой. Вторая область массового применения цианидов – добыча золота и серебра из руд. Мысль о затоплении цианистой соли могла прийти в голову только малограмотному кретину, тем более, что в качестве боевых отравляющих веществ их невозможно применить.

То есть эту фальшивку готовил придурок со знанием истории в пределах фильма «Обыкновенный фашизм» и детективных романов низкого пошиба. И если членкор Козлов не видит этого, то это значит, что и он такой же «историк». И «историки» именно его класса готовили тексты фальшивок по Катынскому делу после того, как геббельсовцы провалились с Особым совещанием. Надо ли удивляться той глупости, с которой эти фальшивки состряпаны?