Особые тройки образуются в составе: первого секретаря обкома, крайкома ВКП(б) или ЦК Нацкомпартий, начальника соответствующего Управления НКВД и Прокурора области, края, республики…
Решения Особых троек по первой категории приводить в исполнение НЕМЕДЛЕННО. И. Сталин" [16].
Многие ли из вас заподозрили что-то неладное в этой выписке из протокола № 64? Многие ли увидели троеточие после второго абзаца постановляющей части? Так, например, ученые Дагестанского научного центра РАН, публикуя сборник «Репрессии 30-х годов в Дагестане», этих трех точек не увидели и перепечатали весь вышеприведенный текст как одно целое [17].
А между тем, подонки фирмы «Пихоя amp; К0» выбросили из этого документа две трети текста и убрали, не сообщив об этом читателям, нумерацию пунктов. К счастью, как вы видите из рассылки, эта выписка направлялась всем обкомам, следовательно, она хранится и в местных архивах, до которых руки фирмы «Пихоя amp; К0» не дотянулись. В результате фотокопия этого документа появилась в Интернете, и его постановляющая часть выглядит так.
1. Принять предложение НКВД о передаче оставшихся нерассмотренных следственных дел на арестованных по к.р. национальным контингентом, согласно приказов НКВД СССР №№ 00485, 00439, 00593 — 1937 г. и №№ 302 и 326 — 1938 г. на рассмотрение Особых троек на местах.
2. Особые тройки образуются в составе: первого секретаря обкома, крайкома ВКП(б) или ЦК Нацкомпартий, начальника соответствующего Управления НКВД и Прокурора области, края, республики.
В Украинской и Казахской ССР и в Дальне-Восточном крае Особые тройки собираются по областям.
3. Особые тройки рассматривают дела в отношении лиц, арестованных только до 1-го августа 1938 года, и начинают работу в 2-месячный срок.
4. Дела на всех лиц указанных нац. к.р. контингентов, арестованных после 1-го августа 1938 года, направлять для рассмотрения в соответствующие судебные органы, по подсудности (Военные трибуналы, линейные и областные суды, Военную Коллегию Верховного Суда), а также на Особое совещание при НКВД СССР.
5. Предоставить право Особым тройкам выносить приговоры в соответствии с приказом НКВД СССР JV° 00485 от 25-го августа 1937 года по первой и второй категории, а также возвращать дела на доследование и выносить решения об освобождении обвиняемых из-под стражи, если в делах нет достаточных материалов для осуждения обвиняемых.
6. Решения Особых троек по первой категории приводить в исполнение НЕМЕДЛЕННО. И. Сталин ".
Как видите, подонки из архивов убрали из текста пункты о передаче дел в суды и требования Сталина к тройкам внимательно исследовать дела обвиняемых, а невиновных освобождать.
И все «документы» в упомянутой подборке в «Московских новостях» точно такие: изуродованные выемкой значащих мест их текста. Ельцин даже по ошибке порядочных людей на должности не назначал, и архивная служба России доказала, что она достойна этого подонка.
Кретинизм как признак подлеца
545. Я уже писал, что подлецом редко становится человек умный как в плане общего развития, так и в плане освоения им его основной профессии. Умный и карьеру сделает, и зарабатывать будет достаточно без подлости. А для кретина подлость становится единственным способом карьерного роста. Из этого правила следует вывод, что, да, можно подонку поручить гнусное дело и он, к примеру, ради генеральских погон или должности академика РАН согласится это дело сделать, но гнусность эта должна быть проста и доступна пониманию кретина. Если же гнусное дело является сложным по своему объему либо разнообразию требуемых знаний, то подонок и стараться будет, а у него все равно ничего не получится. Катынское дело, вернее, фальсификация Катынского дела — это пример того, как подонки взялись за сложное дело и как они с ним обкакались.
Кретинизм капээсэсовской части бригады Геббельса является безголовым и безмозглым.
546. Под безголовостью надо понимать отсутствие у геббельсовцев действительного руководителя фальсификации — того, кто держал бы все дело в своей голове и давал соответствующие указания. Кто определял бы, какие документы печатать, а какие нет, какое содержание должно быть у фабрикуемых документов, что должны говорить «свидетели». Поживиться на фальсификации Катынского дела соглашались многие подонки, но по-настоящему она не интересует никого — всех интересуют только баксы или злотые. Уже только из-за безголовости результаты многолетней фальсификации должны вызвать подозрение и отвращение даже не у сильно умного читателя.
В самом деле. Академическая часть бригады Геббельса польско-российскими силами сфальсифицировала мемуары посла Гжибовского, чтобы они выглядели поубедительнее, а прокурорские геббельсовцы сообщают подлинный их текст. Академические геббельсовцы брешут с польским акцентом, что Алексеева отказалась от своих показаний 1943 г., а прокурорские геббельсовцы с тем же польским акцентом сообщают, что она их подтвердила. С другой стороны, прокурорские геббельсовцы брешут, что они в 1991 г. обнаружили под Харьковом захоронения более 4 тысяч расстрелянных польских офицеров, а ксендз Пешковский даже в 1995. г. беззаботно выбалтывает, что под Харьковом найдено всего 169 черепов, но и из них только на 62 обнаружены пулевые ранения. Дурдом!
547. В результате эти убогие геббельсовцы смотрят на меня как на руководителя: я критикую и издеваюсь над их трудами по фальсификации Катынского дела, а эти ублюдки стараются указанные мною просчеты исправить, если это возможно, — обрадовались, сволочи, что нашелся хоть кто-то, кого интересует это дело, а не доллары. Такой вот пример моего чуткого руководства геббельсовцами. Воспроизведу часть своего текста из «Катынского детектива», тем более, что цитируемый в нем документ нам впоследствии пригодится.
Предварительно обсудим важный для нас момент, который следует понимать. На любого лишенного свободы человека имеется «дело», оно заводится теми, кто лишил его свободы. Без законных оснований лишение свободы незаконно, и эти основания указываются в документах, которые вместе составляют «дело». Если человека заключают в тюрьму следственные органы, то они заводят следственное «дело», в документах которого человек идентифицируется, то есть устанавливается, кто он, при необходимости прикладывается то, что помогает его опознать — фотографии, анкета, отпечатки пальцев, и документы, которые свидетельствуют, что он подозревается в совершении преступления, — доносы, протоколы допросов, показания свидетелей, улики и т.д.
Но как быть с военнопленными? Они ведь действовали по законам своей страны, и даже в стране пленения они не считаются преступниками, хотя и подлежат изоляции. На них в СССР заводилось «учетное дело», в котором было все для опознания этого человека, но не было документов, признающих этого человека преступником либо подозревающих его в этом. Учетное дело не было предназначено для передачи в суд и вынесения приговора, оно было только для учета военнопленного. На польских офицеров во время, когда они еще считались военнопленными и находились в лагере военнопленных, тоже заводилось «учетное дело». Н. Лебедева описывает, какие документы входили в него: кроме анкет там были фотографии всех офицеров и дактилоскопические карты [18]. Надо думать, что в таких «делах» были также различные жалобы и заявления этих пленных, доносы на них, их доносы, замечания людей, ведущих в лагерях агентурную работу. Но, повторяю, эти «дела» не были предназначены для рассмотрения в суде, факт, что ты военнопленный, не означает, что ты преступник.
548. Поэтому когда созрело решение признать военнопленных польских офицеров судом Особого совещания при НКВД социально опасными, на них срочно стали заводиться другие дела — следственные, то есть такие же картонные папки с документами. Заметим, что и в учетных делах на военнопленных, и в следственных или уголовных делах на преступников были одинаковые документы — анкеты, фотографии, отпечатки пальцев.
Начальник УПВИ Сопруненко 10 сентября 1940 года, то есть через три месяца после «расстрела» военнопленных, дает распоряжение начальнику Старобельского лагеря (из которого военнопленные вывезены еще весной) о следующем: «Учетные дела Особого отделения на военнопленных, убывших из лагеря (кроме убывших в Юхновский), картотека учета, а также литерные дела с материалами на военнопленных должны быть уничтожены путем сожжения».
Казалось бы, все ясно, пленные расстреляны, а их дела сжигаются. Но прочтем, что Сопруненко пишет дальше: "До уничтожения материалов должна быть создана комиссия из сотрудников Особого отделения, которая обязана тщательно просмотреть все уничтожаемые дела с тем, чтобы из дел были изъяты все неиспользованные документы, а также материалы, представляющие оперативный интерес. Эти материалы ни в коем случае уничтожению не подлежат. Их надлежит выслать также в управление.
Как уничтожение, так и сдачу материалов в архив (в архив Харьковского УНКВД сдавались литерные дела конвойной части, охраняющей лагерь — Ю.М.), оформить соответствующими актами с приложением к ним подробных описей уничтоженного. Об исполнении донесите" [19].
Стоп! — скажем мы себе. Из этого распоряжения следует, что уничтожались не учетные дела на военнопленных, а картонная папка с надписью «Учетное дело на военнопленного…армии…» и только! Но если пленные уже убиты, то кому нужны документы на них!?
549. Я консультировался у разведчиков и контрразведчиков — если человек умер, то какие его документы могут представлять «оперативный интерес»? Только подлинный документ, удостоверяющий личность, — его можно подделать и снабдить им своего разведчика, все остальное от покойного никакого оперативного интереса не представляет. Но именно паспорта увозили с собой офицеры, уезжающие из лагерей военнопленных, и часть их была найдена в могилах Катыни. И именно этих документов не было в Старобельском лагере в папках с названием «учетное дело».
Ну, а если человек жив, то тогда какие документы из его дела могут представлять оперативный интерес? — снова спросил я специалистов. В этом случае этот интерес представляет все, с помощью чего его можно отыскать, — фотографии, отпечатки пальцев, сведения о местах, где он может укрываться, а также его заявления или объяснения, с помощью которых его можно скомпрометировать и этим склонить к сотрудничеству.
550. Довольно обширный перечень, и не удивительно, что два сотрудника Особого отделения Старобельского лагеря просматривали 4031 учетное дело 45 дней (не более 50 дел на каждого в день) и только 25 октября составили акт о сожжении. Из него мы можем понять, что из документов учетных дел было оставлено: "…на основании распоряжения Начальника Управления НКВД СССР по делам военнопленных капитана Госбезопасности тов. Сопруненко были сожжены нижеследующие архивные дела Особого отделения:
1. Учетные дела на военнопленных в количестве 4031 дела согласно прилагаемому списку.
2. Дела-формуляры в количестве 26 дел, список дел прилагается.
3. Алфавитные книги учета военнопленных в количестве б книг по 64 листа в книге.
4. Картотека из 4031 карточки.
5. Справки на военнопленных — две папки: одна папка — 430 листов, вторая — 258 листов.
6. Опросные листы на военнопленных: одно дело 231 лист.
7. Дело-приказы Старобельского лагеря НКВД — на 235 листах.
8. Книги регистрации входящей корреспонденции — 2 штуки.
9. Фотокарточки военнопленных, вторые экземпляры — 68 штук.
О чем составлен настоящий акт в двух экземплярах "2е Кстати, акт не имеет грифа секретности.
Судя по акту, исполнители консультировались по этому вопросу с Москвой и получили дополнительные разъяснения, так как сожжено значительно больше наименований документов, чем первоначально указывал Сопруненко (учетные дела и картотека), и в то же время сохранены литерные дела на военнопленных, хотя в первоначальном распоряжении их также предлагалось сжечь.
551. Но нам важно сейчас другое. Во исполнение приказа Сопруненко о сохранении материалов «неиспользованных и представляющих оперативный интерес», были сохранены 4031 фотокарточки военнопленных. Это следует из того, что комиссия отчиталась о сожжении только вторых экземпляров фотокарточек, а их в 4031 деле было всего 68 штук. Первые 4031 сохранены все.
Так доказывает ли это, что пленные на октябрь 1940 года расстреляны? Нет! Это доказывает обратное — они были живы и их новые уголовные дела ради экономии заполнялись документами из старых учетных дел. Об этом же свидетельствует и сохранение литерных дел.
Пока я в 1995 г. не написал вышеизложенные доводы, сожжение дел Старобельского лагеря было основным доказательством геббельсовцев, о котором они кричали на всех углах [21, 22], а после 1995 г. — заткнулись. И в самом полном сборнике документов по Катыни, изданном академическими геббельсовцами в 2001 г., этот акт, ранее «неопровержимое доказательство», уже отсутствует.
552. Но, откровенно говоря, даже если бы у нынешних геббельсовцев и был умный руководитель типа доктора Геббельса, то и он бы не справился с этой бандой тупых подонков. Они ведь не соображают, что публикуют, и не способны удержать в голове две мысли одновременно. Выше я показывал прокурорский идиотизм, когда следователи, с одной стороны, включают в дело факты, по которым пленных поляков в Катыни расстреливали выстрелом в голову снизу вверх, и тут же включают в дело показания маразматического свидетеля, показывающего, что поляков расстреливали выстрелом в голову сверху вниз.
553. Или вот милый пример прокурорского кретинизма. Я писал в начале книги, что бывший следователь ГВП Яблоков сообщает: «Более того, в сообщении утверждалось, что в результате избиений в гестапо Киселеву-старшему якобы были причинены увечья, что подтверждалось актом врачебного обследования, а из показаний Сергеева следовало, что от избиений в гестапо у П. Г. Киселева отказала правая рука. Но Киселев в своих первых показаниях ничего об этом не говорил, в акте не выяснялся вопрос о времени и механизме получения травмы плеча, а на подлинных фотографиях, сделанных немцами в 1943 г., Киселев во время выступления перед врачами международной комиссии свободно держит в правой руке микрофон. Поэтому следствие пришло к выводу, что травмы руки у П. Г. Киселева не было» [23].
При этом Яблоков не скрывает, что «следствие пришло к выводу, что травмы руки у П. Г. Киселева не было», на листах 195-200 тома 4/56 уголовного дела № 159 [24]. Однако на «подлинных фотографиях, сделанных немцами в 1943 г.», хорошо видно, что микрофон держит не Киселев, а стоящий за его спиной и не попавший в кадр немецкий радиорепортер. Причем, он держит микрофон рукой в замшевой перчатке. Тень от его головы падает ему на руку, зачерняет кадр и не видно, что рука протянута из-за спины Киселева. Но предположить, что это рука Киселева, могли только кретины, уверенные, что у смоленских крестьян в 1943 г. было в моде в мае месяце носить замшевые перчатки. Можно было бы предположить, что это просто очередной факт фальсификации, но ведь он разоблачается немедленно, поэтому не могли прокуроры эту «руку Киселева» вставить в уголовное дело осмысленно — это просто очередной идиотизм титанов мысли из ГВП и польских «профессионалов» во главе с замом генерального прокурора Польши С. Снежко. (Благословенная эта страна — Польша. В США этот Снежко был бы обречен всю жизнь носить портфель с документами за каким-нибудь адвокатом-евреем, специализирующемся на отсужи-вании штрафов за превышение скорости на автострадах. А в Польше он заместитель генпрокурора! Жаль только, что и в России сейчас, как в Польше).
По степени индивидуального кретинизма академические геббельсовцы от прокурорских далеко не ушли, да и не собирались.
554. Давайте рассмотрим пример, который вам пригодится при чтении остатков геббельсовской продукции. Дальше вы прочтете у академических геббельсовцев: «А 5 апреля Д.С. Токарев доложил В.Н. Меркулову: „Первому наряду исполнено № 343“. Это означало, что отправленные из Осташковского лагеря 343 военнопленных 5 апреля были расстреляны». У меня вопрос: почему слово «исполнено» означает «расстреляны»? А по кочану! — отвечают геббельсовцы. — Хотим так считать, вот и считаем!
Тут следует дать разъяснения. Через Особое совещание члены «пятой колонны» проходили следующим образом. Они сидели в следственных изоляторах в областях, а их дела областное УНКВД отправляло в Москву в 1-й спецотдел НКВД. В нем дела ставились на учет и передавались в секретариат Особого совещания, который готовил проект решения по данному вопросу и передавал дело на рассмотрение членам Особого совещания. Те принимали решение (к примеру — 3 года исправительно-трудовых лагерей), секретариат Особого совещания это решение оформлял и передавал в 1-й спецотдел НКВД СССР, а тот его отсылал обратно в УНКВД той области, в которой находился осужденный. Областное УНКВД объявляло осужденному решение Особого совещания и отправляло его из своего следственного изолятора в тот лагерь, который указывал 1-й спецотдел НКВД из Москвы. Из «Положения о секретариате Особого совещания…», утвержденного 26 ноября 1938 г., следовало, что секретариат (выделено мною): «5. Составляет протоколы заседаний Особого совещания и передает выписки из протоколов и рассмотренные дела в 1-й Спецотдел НКВД СССР для исполнения. 6. Осуществляет контроль за исполнением решения Особого совещания» [25].
Как видите, слово «исполнение» являлось стандартным и ни в малейшей мере не означало расстрела. Из-за стандартности этого слова, начальник УНКВД Калининской области Д.С. Токарев, получив от Управления по делам военнопленных из Осташковского лагеря партию поляков и переадресовав их под Смоленск в лагерь ГУЛАГа (объявляли пленным решение Особого совещания уже в этом лагере [26]), отчитывался перед Меркуловым словом, заданным инструкцией, — «исполнено».
А то, что поляки в УНКВД г. Калинина не расстреливались, а отправлялись из лагеря военнопленных в г. Осташкове в лагеря ГУЛАГа под Смоленск, сегодня может «не видеть» только негодяй, поскольку доказательства этому имеются не только в документах нынешних геббельсовцев, но и в «Официальных материалах…» немцев, изданных в 1943 г. Сергей Стрыгин пишет:
"Особенно показательна в этом отношении история с так называемой «могилой № 8». Эта могила находилась в 200 м к югу от первых семи вскрытых немцами могил, в ложбине, называемой теперь «Долиной Смерти». Немцы начали её раскапывать, извлекли 13 трупов, тут же прекратили раскопки и засыпали могилу. Как минимум, два трупа из этой могилы были опознаны — поручик Михаил Карпинский (Michael Karlinski) и помощник писаря Владислав Чернушевич (Wladislaw Czernuszewicz), об этом написано в отчете доктора Бутца («Amtliches Material zum Massenmord von KATYN», стр. 46). Но ни Карпинского, ни Чернушевича в официальном списке нет. Видимо, в могиле nq 8 немцы сразу же после начала раскопок обнаружили кое-что противоречащее их версии и быстро решили раскопки прекратить. Причем настолько противоречащее, что ни одной фамилии опознанных трупов из этой могилы они в официальный список не включили. Что они там обнаружили — теперь уже вряд ли возможно выяснить, но на определенные размышления наводит извлеченный немцами из могилы №8 овальный жестяной жетон из Осташковского лагеря УНКВД Калининской области с номером 9424. Внешний вид жетона подробно описан Бутцем на стр. 46, там же приводится и немецкий перевод надписи на жетоне: «Т.К. UNKVD К. О. 9424 Stadt Ostaschkow», — что, по-видимому, означает: "Тюремная кладовая Управления наркомата внутренних дел по Калининской области, Ns ячейки 9424, г. Осташков ".
Дело в том, что обнаружение в Катынских могилах трупов поляков, содержавшихся в Осташковском лагере и этапированных в апреле-мае 1940 г. в распоряжение УНКВД по Калининской области, камня на камне не оставляет от немецкой версии событий. Попасть в Смоленскую область из Калинина содержавшиеся в Осташковском лагере поляки могли только в одном случае — если их в 1940 г. приговорили не к расстрелу, а к исправительно-трудовым работам, и перевезли в лагеря в Смоленской области! А значит, расстреляли их немцы! Кстати, комиссия Бурденко в январе 1944 обнаружила на трупе №46, эксгумированном из могилы №8. документы (квитанции) на имя Арашкевича Владимира Рудольфовича, 1896 г.р., этапированного 19 мая 1940 из Осташковского лагеря «в УНКВД Калининской области», а на трупе №101 — аналогичные документы на имя Леван-довского Эдуарда Адамовича, 1893 г.р., этапированого из Осташковского лагеря «в УНКВД Калининской области» 27 апреля 1940 г."
555. Поскольку в «Катынском детективе» я об этом ничего не писал, то слово «исполнено» до сих пор является любимой цацкой геббельсовцев — их «надежным доказательством». В своем капитальном труде «Катынь. Пленники необъявленной войны» академические геб-'бельсовцы пишут: "Учитывая, что российский читатель меньше знаком с катынской темой, чем польский, и что в последнее время появился ряд публикаций (книга Ю. Мухина «Катынский детектив», М., 1995, рецензия на нее в газете «Правда» от 28 марта 1996 г.), оспаривающих факт расстрела польских офицеров, полицейских и узников тюрем органами НКВД, редакция сочла необходимым поместить в разделе "Дополнение « фотокопии около 50 документов о реализации решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г., снабженных расширенной преамбулой. В связи с этим по соображениям объема издания снимаются б обширных документов, касающихся истории Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей до того, как они стали спецлагерями, а также одна справка от 10 февраля 1940 г., касающаяся распределения военнопленных по территориальности, в соответствии со званиями. В этих случаях предшествующему документу присваивается двойной номер, чтобы не нарушать общую структуру книги, уже изданной в Варшаве на польском языке» [27].
Из этого текста следует, что геббельсовские подонки вынуждены были изъять из своих писаний какие-то очень ценные документы, чтобы поместить фотокопии 50 документов, неопровержимо доказывающих лично мне, что поляков расстреляло НКВД. И в этой кучке информационного мусора блистают 9 жемчужин — на 9 страницах помещены копии шифровок, весь значащий текст которых состоит из слов: «Первому наряду исполнен № 343. Токарев; 14.04. восьмому наряду исполнено 300. Токарев;…22 мая исполнено 64. Токарев» [28]. И в следующем сборнике этим токаревским "исполнено " забиты страницы.
556. Ну хорошо, вы, геббельсовцы, договорились, что этим «исполнено» будете компостировать людям мозги, убеждая их, что «исполнено» значит «расстреляны». Но зачем же вы, поместив на страницах 123-125, а затем и на странице 166 токаревские «исполнено», между ними на странице 142 поместили донесение начальника Осташковского лагеря Борисовца Токареву об отправке в адрес Калининского УНКВД 208 поляков? Ведь донесение звучит: «10 мая исполнено 208. Борисовой». И 13 мая Борисовец доложил Токареву: «11 мая исполнено 198» [29]. Вы что, геббельсовцы, не понимаете, что опровергли всю свою болтовню о том, что «исполнено» значит «расстреляно», подтвердив, что в данном контексте "исполнено " значит «переслано из одного пункта в другой». Зачем надо было публиковать донесения Борисовца? Беда с этими придурками! Вот умру, что они без меня делать-то будут?
557. В результате ситуация сложилась невероятная. Для бригады Сталина полностью исключено какое-либо самостоятельное получение фактов по Катынскому делу: вы же видели, как даже со мной, плюнув на Закон о печати, разговаривает Генеральная прокуратура. А бригада Геббельса вольна и подтасовывать, и фабриковать любые факты. Однако из-за своей безголовости и своей безмозглости она рядом со своими фальшивками дает все необходимое, чтобы эти фальшивки разоблачить. Ну такие они люди! Поэтому бригаде Сталина и ходить-то далеко не надо…
Порядочные усидеть не смогли
558. За КГБ Крючкова числится немало подлых дел, и Катынское, возможно, не самое главное. Комитет государственной безопасности СССР не обеспечил государственную безопасность СССР, и у меня нет ни единого хорошего слова в их адрес. Но зная, как подонки в структурах управления парализуют всю организацию, понимаю, что в самом КГБ было много и порядочных, и умных сотрудников, однако они оказались и разрозненными, и не бойцами. Они сдались и во множестве покинули КГБ, превращенный в ФСБ, оставив эту службу подонкам. То, что ФСБ укомплектована подонками, видно по результату, вернее, по его отсутствию. Нынче ФСБ ни на что не способна, для отчета она сама провоцирует или фабрикует дела, но даже такие дела она не способна оформить до состояния, при котором это дело можно показать в суде людям. Приходится суды делать закрытыми и в качестве председателя суда приглашать наи-паскуднейшую суку. (Правда, выбор тут богатый).
В профессиональном плане ФСБ и КГБ просто невозможно сравнить. Скажем, ФСБ в «Норд-Осте» убила всех к тому времени уже беспомощных террористов — убила свидетелей. Наверное, они много знали, и это было первой причиной. Но нельзя полностью игнорировать вторую — живыми они были бы и подследственными, а смогли бы сотрудники ФСБ провести следствие? Хватило бы им ума выяснить каналы, по которым террористы вооружались и попадали в Москву? В противовес нынешней тупости ФСБ напомню совершенно пустяковый случай, хорошо характеризующий истинную мощь и возможности КГБ.
В 1962 г. правительство наградило в честь 80-летия Орденом Ленина сестру Ф.Э. Дзержинского. По этому поводу какой-то урод написал старушке крайне оскорбительное письмо. Написал измененным почерком и бросил его в почтовый ящик другого города. Сестра Дзержинского пожаловалась в Харьковскую прокуратуру, и это чрезвычайно трудное в раскрытии дело поручили следователю Шеховцову. Но за Феликса Эдмундовича очень обиделся и КГБ, и хотя такие дела неподведомственны ему, но местные чекисты, так сказать, в свободное от работы время быстро разыскали автора, и тот получил срок за злостное хулиганство. Это к вопросу о том, что значит наличие в организациях честных людей: когда они были — и КГБ раскрывало любые дела; не стало их — ФСБ уже не способна и на элементарные вещи, к примеру, подготовить в открытый суд ими же сфабрикованное дело.
559. Что касается Генеральной прокуратуры СССР и ее подразделения — Главной военной прокуратуры, — то в связи с Катынским делом честные прокуроры и следователи, прежде чем уйти или быть выгнанными, по-видимому, даже.пытались дать бой подонкам, по крайней мере, кое-какие факты об этом свидетельствуют. Прежде всего сам Яблоков пишет о том (хватило ума!), как восприняли прокуроры и следователи ГВП поручение Горбачева сфальсифицировать Катынское дело: «О расследовании Катынского дела знали практически все сотрудники ГВП. Отношение к нему было неоднозначным. Многие считали его чисто политическим и к расследованию отнеслись отрицательно. Были и такие, которые считали, что движение к демократии иссякнет, сменится на обратный курс и тогда участники следственной группы сами могут быть подвергнуты репрессиям. В связи с этим некоторые прокуроры, которым первоначально было предложено работать в группе, от этого предложения отказались» [30].
560. Надо сказать, что следователи и прокуроры — это определенные профессии, такие же, как сантехник или таксист. И честному следователю и прокурору как профессионалу, точно так же как и сантехнику или таксисту, глубоко плевать, иссякнет ли «движение к демократии» или нет. Их задача — честно расследовать дело, и какая им разница, какой там градус демократии на дворе? Другое дело, если нужно не расследовать, а фальсифицировать дело в угоду этой самой «демократии», тогда, конечно, «движение к демократии» будет очень сильно беспокоить. Но беспокоить оно будет только подонка.
Из этого воспоминания Яблокова видно, что Главный военный прокурор Катусев сначала пытался найти подонков среди своих умных сотрудников, но когда оказалось, что подонков среди них нет, то он вынужден был набрать следственную бригаду из Анисимова, Третецкого, Яблокова и т.п. Кроме этого имеются данные, что честные люди в ГВП пытались оказать сопротивление подонкам. Я уже об этом писал в Катынском детективе, но об этом хочется вспомнить еще раз. Напомню, что все эти третецкие и анисимовы отлично понимали, что они делают, и, затем, они отлично знали, что фальсифицируют результаты следствия, извращают его и этим совершают в угоду Горбачеву преступление. Доказывается это следующим.
Честный человек не может иметь никаких нечестных прав на своего начальника. Понимаете, он может иметь заслуги и может просить за них вознаграждения или еще чего, но только в пределах того и так, как это предусмотрено законом. Но если он ради начальника пошел на преступление и начальник это знает, и это преступление скомпрометирует начальника, то тогда подчиненный вправе заставить начальника также преступить закон: может потребовать от начальника незаконных услуг. Хочет начальник этого или не хочет, но вступает в действие закон «рука руку моет».
561. Известно одно интересное письмо на бланке Главной военной прокуратуры за № 3-6818-90 от 3 сентября 1991 года от юстиции полковников Анисимова и Третец-кого вкупе с подполковниками Радевнчем, Яблоковым, Граненовым и майором Шаламаевым — короче, от всей следственной бригады Главной военной прокуратуры по катынскому делу — Президенту СССР Горбачеву.
Письмо длинное, вкратце его содержание таково. У этой катынской бригады было два начальника: генерал-лейтенант юстиции Заика и генерал-майор Фролов, которые в курсе всех дел и сильно помогали бригаде найти не какие-нибудь, а именно нужные результаты. Очень хорошие эти генералы — и посол польский их благодарил, и бишоп полевой руку жал, и римский Папа свое удовлетворение передал. Но есть в Главной военной прокуратуре и нехорошие генералы, и эти нехорошие генералы решили под видом реорганизации хороших генералов с должностей под зад коленкой, не исключено, что и именно за Катынское дело. Правда, бригада пишет не так откровенно, но именно это по сути, и, соответственно, жалуется: «…мы просим Вас, уважаемый Михаил Сергеевич, с пониманием и взвешенностью отнестись к выполнению функциональных обязанностей руководством Главной военной прокуратурой и не допустить неправильной оценки деятельности т. т. Заики Л. М. и Фролова В. С. на занимаемых должностях» [31].
562. Я понимаю, что не все читатели понимают всю замечательную наглость и самого письма, и содержащихся в нем требований.