Глава 22

– Девочки, надо сосредоточиться, внимание!..

Эдуард Викторович сбивался с ног. Конкурс "Силуэт России" неизбежно приближался, и, как всегда, в последний момент выяснялось, что многое еще недоработано.

Валентина Ивановна только что не ночевала здесь.

– Эдик, все будет в порядке, только не надо дергаться, – успокаивала помощница модельера.

– Кто распорядился по этому шелку делать отделочную строчку, кто? – вопил Кардашев. – Низ фалдит!

– Уберем строчку.

– Шелк плотный, следы останутся, следы!

– Значит, строчку оставим, – спокойно говорила Валентина. Она тут же приказывала:

– Девочки, отгладить.

Гладильщицы, привычные к такому бедламу перед показом, немедленно принимались выполнять указание.

– У меня уже самой скоро мозги зафалдят, – громко жаловалась Валентина, стоя возле гладильной доски. – Как отутюжишь, убери подальше, с глаз долой, – тихонько говорила она работнице.

– Сумасшедший дом по сравнению с нашим Домом моделей – самое спокойное место в мире, – стонал маэстро.

– Это точно! – вторила ему Валентина Ивановна, которая несла вместе со своим кумиром "все тяготы и лишения". – Эдик, ты меня доведешь до белого каления, учти, – предупреждала она. (И у нее временами лопалось терпение.) – Если я загремлю в больницу, останешься один.

– Валечка, ты не сможешь так меня подвести.

– Смогу, – твердо говорила женщина.

Это действовало на Кардашева как холодный душ.

Он готовился к конкурсу, как полководец готовится к генеральному сражению. Кардашев и хотел дать бой своему сопернику, Андрону Аверину.

Эдуарду Викторовичу казалось, что он застраховал себя от всех возможных и невозможных случайностей. Фасоны моделей, которые Кардашев собирался выставить на конкурс, держались в великой тайне. Своим людям Кардашев доверял. Лишь один раз случилась история, которая стоила ему большой крови…

Он, как и другие знаменитые дизайнеры, шил одежду известным певцам и певицам. С артистами работают многие. Принято считать, что у модельера с именем громадные прибыли. Это не так. Это миф. Кардашев все, что зарабатывал, тратил на новые проекты. И постоянно жил в подвешенном состоянии, ожидая неприятностей.

Год назад неприятность свалилась на его голову, причем оттуда, откуда он не ожидал.

Звезда шоу-бизнеса заказала у него концертный наряд. Многие артисты (из тех, кто могли себе это позволить) привозили наряды из зарубежных поездок, но некоторые доверяли отечественным модельерам. Кстати, заказать эксклюзивный концертный костюм на Западе стоило целого состояния. Когда Кардашев слышал о тех ценах – стоимость платья, например, определялась в пятьдесят тысяч долларов, – он только головой крутил: это там, на Западе, у нас все скромнее во много раз.

Эдуард Васильевич выполнил заказ для популярной эстрадной исполнительницы. В его концертном платье она намеревалась выступить на итоговом концерте. Певица с блеском спела свою песню, вызвав, как всегда, овации зрителей, – а через три номера появилась другая эстрадная дива в таком же точно наряде.

Конфуз вышел полный! С трудом Кардашеву удалось оправдаться перед своей заказчицей – уверить в том, что не он ее подвел, а его самого подставили. И он выяснил кто: это оказалась Оленька – одна из лучших манекенщиц. Оленьку после скандала с позором изгнали из Дома моделей.

– Зачем, зачем ты это сделала? – кричал Эдуард Викторович. – Я тебе верил!

Подлое предательство представлялось необъяснимым. Оленька считалась лидером у Кардашева. Ей предсказывали блестящее будущее. Девушкой уже заинтересовались несколько западных фирм.

– Это не я! – рыдала девушка.

Но ей никто не верил. Дело в том, что у Ольги в сумке нашли телефон Дома моды, который скопировал платье известной артистки.

Кардашев задумался: а не сыграет ли его конкурент какую-нибудь злую шутку в том же духе? Из новых людей у него работала лишь Катя Царева, которую он взял в Дом моделей совсем недавно…

Эдуард Викторович улыбнулся: эта девушка ему нравилась. Больше того, она понравилась даже суровой Валентине. Если она предательница, значит, он, Кардашев, в свои пятьдесят лет совсем не разбирается в людях.

Они с Валентиной придумали для будущего конкурсного показа одну деталь, основанную на некотором внешнем сходстве между Еленой Ходаковой и Катей Царевой. Конечно, абсолютное сходство не имело места, но для того, что они задумали, этого и не требовалось: с помощью косметики можно было легко исправить этот «недостаток». Главное – у них почти одинаковые фигуры и одна и та же манера двигаться. Валентина даже считала, что Катя сложена более гармонично. Модельки отличались по цвету волос: Елена – темная, а Катерина – рыженькая. Но даже волосы у них были одной длины.

Решили при демонстрации особо выделить эту пару. Рыженькую Катю планировалось показать в костюме темного тона – шикарный вечерний пиджак с запахом, одетый на голое тело, двубортная застежка на двух пуговицах по талии. А темноволосую Елену собирались нарядить в светлый костюм подобного же фасона.

– Пожалуй, это будет неплохо, – задумчиво сказал Кардашев.

Со многими идеями, которые приходили ему в голову (Валентина Ивановна называла его светлую головушку "генератором идей"), он расставался без сожаления. А эта прочно обосновалась.

– Эдик, к тебе фотожурналист пришел, – заглянула к нему помощница.

– Никаких интервью! – замахал он руками.

– Это Гордеев.

– А-а, пусть заходит, – улыбнулся Кардашев. – Он свой.

В прошлом году, когда все жрали поедом известного дизайнера, лишь еженедельник Леонида Гордеева его поддержал. Эдуард Викторович не забыл об этом.

В комнату вошел сорокалетний мужчина в потертой кожаной куртке и с кинокамерой.

– Ну вот, уже и не пускают! – Он без приглашения хлопнулся в кресло и уставился на модельера. – Ну? – спросил он.

– Что – ну? Я же говорил: никаких интервью перед конкурсом.

– Эдуард Викторович, ты недооцениваешь ведущей роли прессы. Ну что тебе стоит дать малюсенькое интервью перед камерой.

– Я все дооцениваю, но понимаешь, Леня, не могу.

– Нервный ты какой.

– Нервный, подозрительный, а лучше сказать – суеверный. – Кардашев подошел к шкафу и открыл его.

– Выпей лучше коньячку. – Он поставил перед Гордеевым бутылку и стакан.

– Дело хорошее, – оживился журналист. – Сам, конечно, не будешь?

– Нет, до показа – ни капли!

– Слушай, Эдуард Викторович, ну давай я кого-нибудь из твоих девчонок сниму, а? Не зря же с кинокамерой притащился!

Кардашев задумался.

– Я когда-нибудь тебя подводил? Коротенькую врезку сделаю, если ты такой суеверный. Про конкурс, клянусь, ни слова.

– Хорошо, иди к Валентине. Там новенькая есть, Катя Царева. Красивая девочка.

Леонид поежился.

– Валентина на меня смотрит, извини, как солдат на вошь. Не выносит нашу братию. Давай уж сам, а?..

Когда Катерине объяснили, что от нее требуется, она слегка растерялась.

Гордеев отщелкал целую пленку.

– Отличненько! – Он поворачивал Катю во все стороны, выискивая удачный ракурс. – На цветном фото выйдешь как королева, обещаю.

– А когда выйду? – спросила Катя.

– На следующей неделе купишь наш еженедельник, лапонька. Мы народ оперативный. Хорошо получишься – будешь красоваться на обложке. Но это уж как наш главный решит…

Катя не заметила, с какой враждебностью смотрела на нее в это время Елена Ходакова.

– Ну вот, без году неделя здесь, а ее уже на обложку снимают, – подтолкнула застывшую примадонну Рита Бирюкова. – Скоро только о ней и будут говорить.

– Не будут, – прошипела Елена.

Глава 23

– Катюша, отлично! – Вера Наумова весело тормошила Катю. – Даже завидно…

Царева с удивлением рассматривала свою собственную фотографию. Журналист не обманул: снимок девушки был помещен на обложке.

– Хорошо получилась. – К ним незаметно подошел Кардашев. – Немного смущаешься, чуть-чуть задумчива. Фотогеничное лицо. Молодец Леонид! – похвалил он журналиста. – В этом снимке он будто душу твою поймал. А глаза-то какие зеленые: так и распахнулись. Сразу и не заметишь, а на фотографии – чудо, а не глаза! Есть во взгляде какая-то тайна, есть…

Известный дизайнер с некоторым удивлением смотрел на свою манекенщицу. Когда брал ее на работу, видел: девчонка чем-то отличается от остальных. Прекрасные данные. Но у них у всех прекрасные данные, это норма, без этого нечего делать в профессии топ-модели. Но было и что-то еще. Это заметила Валентина Ивановна наметанным глазом – и едва не пропустил он, замороченный предстоящим показом на конкурсе.

Фактор «Икс»… Неужели тот самый волшебный фактор «Икс», о котором любят говорить, хотя никто толком не знает, что это такое? Или есть – или нет. У этой девочки есть шанс, пока только шанс: пробиться. Обидно будет, если все уйдет, как вода в песок.

Сколько он за годы работы в модельном бизнесе навидался искалеченных судеб – не счесть! Казалось бы, чего не хватает захваленным, уверенным в себе красавицам, а вот поди ж ты, мелькнут на небосводе модельного бизнеса, как яркая комета, и канут в никуда. Такая судьба подстерегает порой и актеров. Здесь, на подиуме, не только красоту, но и характер надо иметь.

На Западе модельный бизнес – это целая индустрия. Есть институт моды, и это очень сильная структура, которая поддерживается на государственном уровне. У нас, к сожалению, другой подход. Модельный бизнес в России – это прежде всего форма самовыражения. Точнее, и бизнесом его можно назвать лишь с большой натяжкой, потому что прибыль имеют единицы. Нужно делать очень большие вложения, тогда что-то получится. Многим нашим талантливым дизайнерам это недоступно. На Западе колоссальный кризис с идеями, они с удовольствием пользуются нашими «донорами». Западные модельеры найдут какую-то деталь – и вокруг нее выстраивают целый показ, тогда как у нас… Кардашев незаметно от мыслей об удачном фотоснимке Царевой перешел к своему, наболевшему.

Долго размышлять ему не дали.

– Эдуард Викторович, – позвала его Валентина. – Ты хотел взглянуть еще разок на "изысканные томаты". Ждем, голубчик, не задерживай нас!

"Изысканными томатами" они назвали самую динамичную линию в коллекции. Это был парад нарядов самых ярких расцветок: малинового, красного, апельсинового цветов и оттенков. От этих платьев рябило в глазах – как от праздника, как от фейерверка.

Кардашев, уже не переживая больше за институт моды в России, сорвался с места, и тут же под сводами помещения раздался его полный энергии голос.

А Катя в тот вечер впервые поехала к Вере, которая уже несколько раз приглашала ее в гости.

Наумова жила на Первомайской, рядом с метро.

– Роскошно устроилась! – Катя осматривала однокомнатную квартиру. – И уютно очень.

– Квартиру любовник купил.

– Что – серьезно?

– Конечно, – улыбнулась Вера.

– Ты мне об этом не говорила.

– Случая не было.

– И кто он, если не секрет?

– Главврач психоневрологического диспансера.

Катерина притихла.

– Почему не спрашиваешь, откуда он взялся? – Вера, накрывая на стол, обернулась.

– Да как-то… – Катя сразу почувствовала себя неловко, словно заглянула в чужую спальню.

– Там с ним и познакомилась. Пациенткой была. Вытянул меня, считай, с того света. – Говоря это, Вера метала на стол из холодильника все, пригодное для застолья. – Тысячу лет уже не пила, но сегодня – позволю себе.

Она подошла к бару, достала бутылку и налила коньяк в рюмки.

Они сели за стол.

– Давай выпьем! – предложила Вера. – А то на трезвую голову это тяжело воспринимается.

Катя, как человек непьющий, быстро захмелела, но когда услышала Верин рассказ, сразу пришла в себя…

– Не пугайся, но, по-моему, Ходакова против тебя что-то затевает. Я это шкурой чувствую. Сейчас расскажу одну историю, а ты сама решай, принимать ее к сведению или нет.

– Что за история?

Вера выпила рюмку и начала:

– У нас девчонка одна работала, Ольгой звали. Хорошенькая, просто прелесть. Я потом тебе фотографию покажу: сняла со стенки, тяжело было смотреть. Кардашев в ней души не чаял. Ольге все пророчили блестящее будущее. К этому и шло. Две западные фирмы через Эдика собирались пригласить ее на работу. И тут в Доме моделей появляется Елена. Догадываешься, что было дальше?

– Примерно.

– Эта гадина Ольгу подставила…

Вера, бледнея от ненависти, рассказала Царевой историю с платьем известной эстрадной певицы.

– Даже бумажку с телефоном к ней в сумочку подложила, чтобы поверили. Так все подстроила, что не отмоешься.

– А почему ты уверена?..

– Потому! – не дав договорить Кате, выкрикнула Вера. – Ольга была моей подругой!

Она молча хватанула полную рюмку – и даже не поморщилась.

– Нельзя мне пить, дурной делаюсь. – Вера опустила голову. – Не смогли Ольгу спасти: наглоталась наркотической дряни…

Девушки долго молчали.

– Не хочу, чтобы такая же история произошла с тобой, поняла? Ходакова увидела в тебе конкурентку, я это чуть ли не в первый день почувствовала. А как фотография твоя на обложке появилась – ее просто перекосило. Гадина редкая, от нее всего можно ожидать.

– Что же делать?

– Не знаю. Надо очень осмотрительно себя вести. Она может наркотик подложить и донести Кардашеву, что ты предлагала его девчонкам. Эдуард Викторович не может слышать этого слова: у него сын наркоман. Он всем говорит: узнаю, что принимаете эту дрянь, уволю сразу!

– А что, принимают?

– И еще как! Люда, точно знаю, нюхает. Говорит, что кокаин хорош для мышц. Многие принимают. На диете сидеть не хотят – лень, хлопотно. А тут проглотил, и порядок.

– И ты принимала?

– Давно. Гриша вылечил. Мне, можно сказать, повезло. В таком дерьме вывалялась в свое время, вспомнить страшно. Да и кто у нас не вывалялся?.. Ладно, давай спать укладываться. Поздно уже. Нет, нельзя мне пить! Быстро пьянею.

Глава 24

– Томазик, про тебя сегодня в больнице спрашивали…

Вернувшаяся с ночного дежурства медсестра Галина, у которой жил Томаз Гелашвили, поставила тяжелую сумку в прихожей и стала снимать пальто.

– Кто? – сорвался с дивана Томаз. – Кто спрашивал? – Его больные глаза прямо-таки вонзились в Галину.

– Да не волнуйся ты. – Она попыталась его успокоить. – Приличный такой мужчина.

– Что ты им сказала?

– Ничего! Ты же мне не велел никому про тебя говорить.

Осунувшееся, серое лицо Томаза Гелашвили в последнее время сделалось просто страшным. Каждый день он говорил себе, что надо уходить – и вот дождался… Пригрелся у бабы, нашел тихое местечко. Да эти бандюки в два счета его выследят!

Томаза всего трясло.

– Принесла? – только и спросил он.

Галина поджала губы.

– Нет! – твердо сказала Галина. – И не принесу больше, хватит. У меня из-за тебя скоро неприятности будут.

Она вспомнила, как раковому больному вводила дистиллированную воду вместо обезболивающего. Несчастный такими глазами смотрел на нее… "Не помогает, – говорил он. – Мне уже теперь ничего не поможет". Помер он спустя два дня, но как мучился!.. Из-за нее, потому что Томазу наркотики приносила.

– Я не хочу в тюрьму садится.

– Ах не хочешь? – заорал он. – А я, думаешь, хочу подыхать?

Томаз шарил у себя в карманах. Сигареты кончились. Он выскочил в прихожую и стал быстро одеваться.

– Ты куда?

– Сигарет куплю…

Гелашвили стоял у газетного киоска и по привычке разглядывал витрину. Его внимание привлекло фото красивой девушки с зелеными глазами, помещенное на обложке еженедельника.

– Мама моя! – Он даже присел от удивления.

Эту девчонку привозила подруга Линя – Наташа… Точно! Томаз не помнил, как звали эту красавицу. "Екатерина Царева", – прочитал он на обложке. Да, ее звали Катей, Наталья их знакомила. Эту девушку еще и Марат Газеев видел.

У Томаза похолодело внутри… Так, приехали! Эти бандюки не зря его навестили. Убирать будут.

Он вернулся в квартиру.

– Уже пришел? Забыла сказать: хлеба купить надо.

– Сама сходишь, – буркнул Томаз.

Галина молча собралась и ушла, хлопнув дверью.

Как только она вышла, Томаз сорвался с места. Он торопливо хватал свою одежду (ту, что успела купить Галина, пока грузин жил у нее) и пихал в сумку… К черту одежду! Гелашвили швырнул все на пол. Деньги! Надо взять деньги! Он кинулся к шкафу и достал оттуда небольшую пачку денег. Дрожащей рукой засунул ее в карман. "Доехать до дома хватит", – прикинул он и опрометью выбежал из квартиры.

***

– Смотался он, ясное дело. – Назаров, набычившись, смотрел на Романа Баскакова. – Я у бабы его был. Говорит: за хлебом сегодня вышла утром, вернулась – а его нет. Торопился, даже вещи побросал. Жаловалась, что последние деньги забрал.

– Плохо дело, – заключил Баскаков. Он надолго задумался. – А может, оно и к лучшему.

– Точно! Смылся, и хрен с ним. Не в ментовку же он побежал!

– Не в ментовку… А если его загребут, пока до дому будет добираться? На нем крови нет, он молчать не будет.

Когда бандиты Баскакова узнали, что городская прокуратура возобновила уголовное дело по фактам смерти Линькова и его любовницы, они задергались.

– Вот те хрен! – сказал тогда главарь. Но предпринимать ничего не стал.

Он знал от своего племянника, Марата Газеева, что опера приезжали на виллу в Никульском: трясли соседей, искали очевидцев.

– Пусть ищут, – высказался тогда Баскаков. – Ни черта не найдут.

Дядю Линя они так пуганули, что старик сбежал в свою Белоруссию и язык там проглотил. "Жить хочешь – помалкивай!" – напутствовали его. Старик не дурак, понял. Про Томаза тогда не было ни слуху ни духу.

Баскаков думал, что все обойдется. Но не обошлось.

Марат Газеев, его племянничек, вчера срочно вызвал дядю в Москву. Перед ним лежал еженедельник, на обложке которого красовалась фотография какой-то девицы.

– Это подруга Натальи Богдановой, – пояснил Марат. – Я ее узнал.

– Ну и что?

– Она наверняка все знает. Наталья с ней не расставалась. Она и в Никульское ее привозила. Девчонка меня видела. Если менты начнут рыть, она все расскажет.

Бандиты снова занервничали. Кинулись искать Томаза Гелашвили. Марат вычислил, что грузин к медсестре больницы прибился. Правда, поздно хватились – того уже и след простыл.

Баскаков, заложив руки за спину, ходил по комнате, как по камере.

– Вот что, племянничек… – Он уперся в Марата взглядом. – Грузин утек, и хрен с ним, сам загнется. С девчонкой хуже. Прокуратура с ментами роет, а тут, оказывается, живой свидетель появился. Ты, парень, наследил, ты и разбирайся.

– Да я… – начал тот.

– Я все сказал! – отрубил Баскаков. – Девчонку надо убрать. И кончать лучше не здесь, в городке, а возле этого самого Дома моделей. – Он кивнул на смятый еженедельник с фотографией. – Вроде как столичный вариант. Тогда опера по месту действия все в одну кучу увязать не смогут.

Марат Газеев побледнел.

– Или хочешь срок в колонии мотать?

Садчиков был взбешен.

– Заткнись, придурок! – прикрикнул он на собаку.

Герцог, повинуясь хозяину, отскочил от двери и, продолжая тихо поскуливать, улегся в прихожей на коврике перед зеркалом. Умные собачьи глаза, однако, продолжали наблюдать за хозяином.

Илье показалось, что даже пес украдкой насмехается над ним.

Все рухнуло, все! Когда Илье с братцем удалось наконец заполучить Идину долю акций торгового дома, дело закрутилось, тут как раз и на тебе – полный обвал!

Илья, пугая мачеху незаконными торговыми операциями, накаркал: налоговики действительно заинтересовались фирмой. И теперь самому Садчикову приходилось вертеться словно ужу на сковородке.

– У, суки! – Он метался по комнате, как зверь в клетке.

Герцог настороженно следил за ним. Илье очень хотелось пнуть собаку. Он сделал шаг в сторону пса – и услышал злобное ворчание. Герцог вскочил на ноги и залаял: курцхаар был готов постоять за себя.

Отхваченный кусок папенькиного наследства, подобно "приваловским миллионам", уплывал из рук. И не просто уплывал. Сокрытие доходов грозило нынешнему главе фирмы серьезными неприятностями.

Покойный родитель в свое время для получения сверхприбылей использовал хорошо отлаженный механизм, не им придуманный, но использованный им на всю катушку. Между торговым домом и фирмой-"фонарем", в которую поступали товары народного потребления из-за рубежа, существовало несколько фирм-"прокладок". При перемещении товаров из одной фирмы-"прокладки" в другую шла хорошая накрутка. Жизнь липовых контор, созданных на подставных лиц, продолжалась ровно столько, сколько требовалось, чтобы туда не нагрянули налоговики: максимум – три месяца. Этого было достаточно, чтобы успеть получить сверхприбыль. Торговый дом благодаря «прокладкам» отодвигался от фирмы-"фонаря", в которую приходили товары. Таким образом, уличить Садчикова-старшего в получении сверхприбылей было почти невозможно.

Увы, нашлись умные головы, которые разгадали этот механизм. Деньги! Как ни петляй, и по запутанному следу пройти можно. Расчеты с зарубежным поставщиком осуществлялись через банк, куда деньги поступали из торгового дома, а не из фирмы-"фонаря". Поставщик ввозил товары с товарораспорядительными документами. Проследить движение шуб, обуви и всего прочего по накладным, где все указано: количество, сертификация, фирма-производитель – совсем просто.

Илья, понадеявшись на родительскую сметку, ничего не стал менять в хорошо работавшей схеме. И прокололся.

– Надо было проплату через другой банк делать, идиот! Хрен бы они тогда на меня вышли…

Налоговая служба, начав рыть, выявила терминал, где проходила «левая» растаможка. Счеты фирмы были арестованы. "Торговый дом Садчикова" должен был вот-вот прекратить свое существование.

Глава 25

Кардашев стоял за кулисами рядом со своими подопечными…

"Силуэт России" – это конкурс модельеров. Дизайнер постоянно насилует свой мозг, провоцирует его на создание нового – того, чего еще не было. И это новое должно иметь отношение к нашей стране, нашему стилю жизни и нашему дизайну. Стоит повторить красивые, но уже проигранные идеи, как все начинают кричать, что это уже было. Чтобы диктовать моду, надо быть достойными "диктаторами".

Кардашев составил свою коллекцию таким образом, чтобы каждая женщина могла помечтать: хоть бы один раз в жизни появиться в одном из подобных туалетов на публике! Он учитывал при этом возрастные категории. Большинство моделей были носибельными. Но имелись в коллекции и такие, которые говорили о творческой дерзости маэстро.

Для манекенщиц, участвовавших в показе, разыгрывалось несколько номинаций. Получить на конкурсе звание "Мисс Грация" считалось очень престижным. На это втайне надеялась каждая моделька.

При показе многое зависело от манекенщиц. Зрители, собравшиеся в зале, видели и оценивали представленную коллекцию прежде всего благодаря им: по реакции зала можно сразу определить, понравилась модель или нет.

Участников показа собралось немало. Пригласили модельеров из ближнего зарубежья. Волновались все – и манекенщицы, и модельеры. Победившие могли рассчитывать на хорошие контракты. На конкурс приехали представители нескольких зарубежных фирм.

– Одежда стремится к трасформации, – звучал голос комментатора. – Особенно это актуально для молодежной моды. Сейчас мы показываем вам сумки-косынки, представленные домом Андрона Аверина. Свободные руки позволяют…

Показ коллекции Аверина – этого главного конкурента Кардашева – завершала практически голая девица. Лишь гирлянда цветов прикрывала то, что принято прятать под купальником.

Эдуард Викторович присмотрелся – и хмыкнул: Андрон погорячился! Купальник, пардон, должен иметь хотя бы некое слабое подобие плавок. А здесь зад девицы остался абсолютно голым. Открытую спину перекрещивали две тонюсенькие ниточки. Это, по-видимому, и был коронный номер Аверина.

Кардашев в нетерпении теребил край свитера. Он волновался, ожидая, когда пойдет его коллекция.

После Аверина на подиуме появились представители крутого авангардизма. Публика сдержанно пересмеивалась, наблюдая за полетом их мысли. Полет этот воистину вышел очень крутым, и людьми со стереотипным мышлением он воспринимался туго.

После авангардной моды запустили девушек в «совковых» халатах. Устроители, видно, поставили перед собой цель: непрерывно будоражить публику.

В зале послышался сдержанный смех. «Совковый» халат элегантную публику в бриллиантах не вдохновил.

– Девочки, внимание! – скомандовала Валентина Ивановна. И жестом отправила первых манекенщиц на подиум.

Кардашев, не отрывая взгляда, следил за ними…

– Нет, вы мне не говорите, нашим подавай блеск и максимально обнаженную натуру! – услышал он за своей спиной знакомый уверенный голос. Эдуард Викторович обернулся.

Андрон Аверин разговаривал с каким-то мужчиной – и одновременно кривился при виде порхающей по подиуму Наденьки… Девочка-подросток в скромной белой майке и белых сапожках. Сверху накинут черный, длинный, до пят, шифон, красиво развевающийся при ходьбе. В этой модели все было выстроено на контрастах.

Наденьке хлопали, но довольно умеренно.

Кардашев внутренне сжался: не пошло, а он так надеялся на свою Лолиту!

В других нарядах Наденьку тоже принимали достаточно сдержанно. Эдуард Викторович закрыл глаза – ему хотелось провалиться на месте. Длительные аплодисменты заставили его очнуться.

По подиуму шагали две манекенщицы: Елена Ходакова и Катерина Царева.

Аверин наклонился к своему собеседнику:

– Контрастами увлекается. Ну что ж, это тоже прием, правда, довольно избитый. – Андрон говорил, а сам в это время не сводил взгляда с подиума.

Публика, видимо, не была солидарна с Авериным. Принимали девушек хорошо.

Рыжая грива Кати великолепно смотрелась на темном фоне жакета; Елена, вся в светлом, тоже выглядела прекрасно. Трудно становилось определить – кто же из них смотрится лучше?

Угадал, угадал! Кардашев едва не захлопал в ладоши. Он следил за реакцией зала – и поэтому пропустил драматический момент… Катерина споткнулась! Или нет? Он не видел, что именно произошло. Все было прекрасно, модели плавно двигались навстречу друг другу, и вдруг… У Кардашева упало сердце. Кошмар, кошмар! Он вытянул шею и замер. На подиуме что-то случилось, ускользнувшее от его внимания. И продолжало происходить.