Глава 16

Когда Роман Баскаков решил наконец проблему с девчонкой Линя, Томаз впал в глубокую депрессию.

Стоило Гелашвили закрыть глаза, как он видел виллу в Никульском. С тоской вспоминал Томаз то время: жил – не тужил, пока не нагрянули эти…

Мясорубка в Никульском, когда он словил пулю, снилась парню почти каждую ночь. Томаз орал во сне от страха и вскакивал с постели. Ему все казалось, что кто-то целится прямо в него, он слышал свист пуль…

– Летают, как воробьи по помойкам, – бормотал он, корчась от страха.

После того как убрали Богданову, на которую указал бандитам именно он, Гелашвили, его отпустили на все четыре стороны.

– Пикнешь слово – прибью! – пообещал напоследок главный телохранитель Баскакова – Назаров.

Томаз не сомневался, что тот сдержит свое слово.

Бандиты укатили, а он остался – без денег и без крыши над головой в чужом городе. Куда податься? Забытый всеми грузин мерз на скамейке в парке и тосковал. Выход нашелся неожиданно…

"Поеду-ка я в больницу: может, Галочка там сегодня дежурит?" Мысль-то была хорошая, но денег не хватало даже на то, чтобы заплатить за проезд в автобусе… Пока Гелашвили жил у Линя, деньги ему не требовались.

Томаз кое-как добрался до больницы, и ему повезло: в тот вечер Галочка действительно дежурила.

– Господи! – Она всплеснула руками, когда увидела трясущегося от холода Гелашвили.

…Он жил у Галочки уже третью неделю. Одинокая, не избалованная мужским вниманием медсестра приютила его у себя. Она влюбилась в этого ласкового парня. Когда возникла проблема наркотиков, Галина, конечно, испугалась, понимая, что добром это все не кончится, но Томаза не прогнала. Тридцатипятилетняя женщина до встречи с молодым грузином никому не была нужна – почему же сейчас она должна отказываться от своего счастья? Надо помочь ему вылечиться, стать человеком. А пока… И все-таки каждый раз, когда Галина приносила из больницы лекарства, содержащие наркотики, она мучилась угрызениями совести и по-настоящему страдала.

Томаз Гелашвили следил за прессой. Из газет он узнал, что в смерти Николая Линькова обвинили его любовницу, Наталью Богданову. А убийство самой манекенщицы списали как самоубийство…

– И хорошо, – шептал Томаз вслух бессонными ночами, когда Галина находилась на дежурстве. – Какая теперь разница?

Однажды, выйдя из дома, чтобы купить сигарет, он увидел в витрине газетного киоска последний номер журнала "Магия моды" – и обалдел. Прямо на него смотрела убитая Наталья… С тех пор Гелашвили потерял покой. Мертвая Богданова снилась ему каждую ночь. Когда Галина оставалась дома, было легче. Будучи же один, он с трудом дожидался рассвета. Галина, замечая, в каком подавленном состоянии пребывает Томаз, плакала от жалости к нему.

– Тебе надо обязательно показаться врачу! – твердила медсестра.

Но он и слышать об этом не хотел: боялся, что врач узнает правду обо всем. Томаз вообще плохо контролировал свои действия – опасался всего и жил как загнанная в угол крыса.

– Никому теперь не поможешь… – по ночам в неглубоком забытьи шептал он.

Однажды это услышала Галина.

– Томазик, миленький! – зарыдала она. – За кого ты все переживаешь? Тебе себя спасать надо, слышишь, себя! Нельзя так больше жить: ты превратишься в законченного наркомана. Расскажи мне, почему так мучаешься? Ведь не чужая же я тебе, в конце-то концов!

После этого случая Гелашвили стал бояться еще и того, что ненароком проболтается Галине. То есть он теперь боялся даже самого себя.

Глава 17

Катя Царева возвращалась домой после очередного рабочего дня, до отказа заполненного бестолковой суетой.

– Нинок теперь в поисках клиентов все закоулки обшарит, – безразличным тоном бросила ей Тамара, когда они оказались рядом в примерочной. – Все Подмосковье перетряхнет…

И действительно, Нина Ивановна развила кипучую деятельность.

К вечеру Катя буквально падала от усталости – она не привыкла к такому режиму. Постоянно приходилось бывать на людях, а это очень утомляло.

Она зашла в магазин. Надо было позаботиться о еде. К матери Катя не заглядывала уже несколько дней, а есть замороженные неопознанные овощи надоело.

"Есть же на свете любители подобной дряни!" – Ее передернуло при воспоминании о своем последнем ужине.

Выйдя из магазина, представила себе ломтики болгарского перца, залитые яйцом, и облизнулась… Можно туда еще купленной колбаски добавить. А ведь раньше терпеть не могла никаких яичниц. Один желток, вспомнила она слова соседки, тети Нины, это дневная норма холестерина. Катя отмахнулась: рано в восемнадцать лет о холестерине думать!

Проблемы веса для нее тоже не существовало: пробегаешь весь день голодная – древесные опилки деликатесом покажутся. Только сейчас на собственной шкуре почувствовала Катя справедливость пословицы: "Голод – не тетка". Раньше худо-бедно, но в определенное время существовал обеденный перерыв, а теперь, при ненормированном рабочем дне и отвратительной организации, поесть удавалось порой только к вечеру. Хватание кусков не доставляло никакого удовольствия, просто не привыкла еще она к такой жизни…

Отойдя несколько шагов от магазина, Царева вдруг увидела бездомную собачонку – и резко остановилась.

– Голодная небось?.. – Катя заглянула ей в глаза. Когда испытываешь голод сама, кажется, что и все вокруг хотят есть.

Невзрачная всклокоченная псина, почувствовав внимание к себе, приветливо завиляла хвостом.

– И вид у тебя неблагополучный.

Она вытащила обрезок колбасы и кинула собаке. Животное, понюхав кусок, есть его не стало, а с недоумением уставилось на девушку.

– Ты чего? – удивилась Катя.

– Как же, будет она это есть! – Проходившая мимо тетка нехорошо рассмеялась. – Ты посмотри, где эта собака сидит, – нравоучительно сказала она Кате.

– Где?

– Возле ГАИ – вот где.

Царева подняла голову… Действительно, рядом находился районный отдел автоинспекции.

– Она только сервелат жрет или ветчину, – злорадно продолжала женщина. – Вместе с ментами небось столуется. А ты ей колбасу суешь, да еще без жира…

Женщина, продолжая бурчать что-то себе под нос, удалилась.

Катя, не предлагая больше колбасы разборчивой собачонке, пошла домой… "Вот тебе и «неблагополучный» вид! – иронизировала она по пути над собой. – Это у тебя самой, милая, все неблагополучно".

Она вспомнила сегодняшний внимательный взгляд Нины Ивановны. Зинка Кудрявцева, конечно же, ей все доложила. Катя молчала. Молчала и Пономарева. Бориса Саватеева Катя с тех пор больше не видела – исчез куда-то, мерзавец, раны зализывает. Все-таки здорово она ему врезала! Хоть бы его вообще всю жизнь не видеть…

По Дому моды «Подмосковье» никаких слухов в связи с этим не ходило, и это было хорошо. Девушка надеялась, что Мария Алексеевна переговорила с Пономаревой и рассказала ей все как есть. А коллеги по цеху вели себя как обычно: Наденька капризничала, Тамара высокомерно держалась в стороне и ни во что не вмешивалась.

Сегодня девчонки рассматривали очередной номер «PENTHOUSE» и хихикали. Они читали откровения фотомодели Ники, снявшейся обнаженной для этого издания.

Катя тоже заглянула в журнал… Это была не просто обнаженная натура: позы, в которых снялась модель, откровенно демонстрировали все ее прелести.

– Весь нижний этаж наружу, – мельком заглянув в открытый журнал, высказалась вездесущая Зинка.

Ника на фотографии сидела в кресле, в накинутом на плечи легком блузоне, поддерживая голую грудь руками. Ноги в темных чулках на резинке были широко расставлены. Трусики на девушке отсутствовали…

– Все свое хозяйство вывалила, ни к чему это, – продолжала комментировать Зинка. – В наше время…

– Ой, да молчи уж, Зинуля! – перебили ее. – Эта Ника такие бабки огребла за то, что ее сняли с широко раздвинутыми ногами, – теперь живет и не жалуется.

– Нет, девки, я бы так не смогла, – покачала головой Зинка.

– А тебя никто и не приглашает! – засмеялись вокруг. – Что, скажешь, в ваше время этого не было?

– Вот такого, чтобы с раздвинутыми ногами да на обложку? Конечно, нет!

– И любовников у тебя не было? – продолжали поддразнивать ее.

– Были, – пожала плечами Зинка. – У кого их не было? Но мы все по-тихому делали, без этой… публичности, – вспомнила Кудрявцева нужное слово.

– А какая разница? Все равно ведь трахалась – и с кем хотела, и с кем надо было, а, Зинуля? И подарки небось получала… Не отказывалась же от подарков?

Кудрявцева, насупившись, отошла. С Катей она держала себя как ни в чем не бывало.

– "Рано или поздно наступает момент, когда тебя убеждают раздеться, – медленно, с выражением читала вслух откровения Ники одна из моделек, манерная Лора. – Я испытала некоторое замешательство…" Эх, – прокомментировала Лора. – Уж я бы точно никакого замешательства не испытала!

– Размечталась! – грубо оборвала ее Наденька. – Скорее нашу Зинку пригласят, чем тебя. А что, она баба не промах, в былое время мужиков трясла будь здоров. Слышала, что из-за нее Андреев – был такой замечательный мастер мужской одежды, Егор Семенович Андреев, – едва с женой не развелся. Не успел, разбился на своей машине. Наш Вадим Петрович у него подмастерьем был. Говорят, почудила Кудрявцева в свое время. Разгневанные жены, с чьими мужьями она… втихаря, – посмеивалась Наденька, – несколько раз приходили примерочную бомбить, где Зинка царствовала. Тут такие сражения шли – пух-перо летело! И ей доставалось, и обманутые дамочки без… отповеди не уходили.

– У нее и до сих пор на мужиков глаза горят, – подхихикнула, закатив глаза, Лора.

– А у тебя не горят, что ли? – фыркнула до сих пор молчавшая смуглая Лиза.

– Девочки, – продолжала Наденька, – а ведь правда забавно представить Кудрявцеву в позе фотомодели Ники? Сидит эдак, растопырившись в кресле, наша Зинуля, весь нижний этаж, как она изящно выражается, наружу. Большие деньги можно за такой снимок оторвать!

Надувшая было губки Лора рассмеялась вместе с другими.

– "Я требовательна к мужчинам, – продолжила читать журнал вслух другая моделька, Алена, – и сама имею достаточный сексуальный опыт…"

– Еще бы не иметь! – воскликнула Лора. – Представляю, как она развернулась после "PENTHOUSE".

– Вот! – добавила Алена. – Оказывается, "самоуверенные богачи вызывают в ней лишь раздражение".

– Ерунда это все, – включилась не принимавшая до сих пор участия в общем разговоре Тамара. – Повезло этой Нике! Снялась в «PENTHOUSE», а теперь стала в позу. Богачи у нее, видите ли, раздражение вызывают! А возможность получить шанс сняться в модельных одеждах от ведущих кутюрье мира, в которых красовались знаменитые супермодели: Синди Кроуфорд, Наоми Кэмпбелл, Клаудиа Шиффер, у нее не вызывает раздражения? Девица получила шанс и реализовала его. От этого отказываются только ненормальные.

В примерочной поднялся гвалт: девицы спорили между собой…

– Нет! – твердо сказала Тамара. – Есть только одна реальная возможность продвинуться – принять участие в конкурсе. Только там тебя могут заметить и куда-то пригласть. И эта Ника, которая знает толк в сексе…

– Как будто без нее толку в этом деле никто больше не знает, – зло прищурилась Наденька.

– Правильно, Надюш! – согласилась Тамара. – Так вот я и говорю: что эта Ника, что Наташа Селиванова, которая живет в Париже и работает с лучшими кутюрье мира, – обе они оказались замеченными лишь после конкурсов.

– Востребованными, – поправила Тамару Лора.

– Вот-вот. А так – со своей красотой будешь биться и биться как рыба об лед да перебираться из одной постели в другую, слушая лживые обещания самоуверенных господ, которые клянутся-божатся, что помогут… До тех пор, пока ты ноги не раздвинула как следует. Можно еще женить на себе какого-нибудь преуспевающего бизнесмена.

– Тоже, между прочим, не так-то просто! – вставила Надя.

Тамара до крови прикусила нижнюю губу… Все знали, что ее богатый поклонник, который забрасывал девушку цветами и подарками, скрылся недавно в неизвестном направлении, не оставив ей адреса.

– Лучше на бобах остаться, чем ложиться под такую дрянь, как…

– Замолчи! – завизжала Наденька. Но кинуться на Тамару не осмелилась. (Та могла, не раздумывая, залепить оплеуху.) Тамара вздохнула:

– Вот я и говорю: кому как повезет. Приглянешься на конкурсе – значит, твое счастье. А посылать свои фотографии во все эти журналы – пустое дело… Придумали, подлецы, этот ход, чтобы деньги из нас выкачивать! – При этих словах лицо Тамары исказила болезненная гримаса.

– А ты посылала? – с любопытством спросила Лора.

Тамара не ответила.

– Остается нам, девочки, до пенсии здесь торчать, – с подковыркой подытожила Надя. – Как Зинке Кудрявцевой.

– До пенсии, как Зинку, нас никто держать тут не будет… – едва слышно произнесла Тамара.

– О чем разговор, красавицы? – Вездесущая Кудрявцева снова была уже тут как тут. – Пора, за нами транспорт прислали. Голова кругом, пока все утрясешь, со всеми договоришься… – причитала она.

Предстоял показ в роскошном доме отдыха «Сосновый», расположенном на берегу Клязьминского водохранилища. Известный преуспевающий банк пригласил Дом моды «Подмосковье» поучаствовать в мероприятии.

– Зинаида, – вежливо спросила Кудрявцеву Лора, – а правду говорят, что в былые времена ревнивые жены чуть ли не каждую неделю врывались в приемную, чтобы вцепиться тебе в… лицо? – Лора чуть запнулась на последнем слове.

– Правда, – бесшабашно ответила Зинка, – все правда, золотко! – В ее глазах появился странный блеск.

– Как же ты потом…

– С такой рожей ходила? У нас тогда заведующей была Серафима Евграфовна Фуфлыгина, так она дня на три в приемную сажала кого-нибудь другого. И все утрясалось.

– А… – открыла опять рот Лора, но Зинаида перебила ее:

– Наверное, думаете, что это все вы придумали – голыми сиськами трясти… да задницами перед мужиками сверкать? Я такие виды видала, что никому из вас даже не снилось. И, как можете убедиться, сумела-таки благополучно дожить до своих преклонных лет. Чего и вам желаю. В наше чумовое время это будет довольно сложно.

Все замолчали.

– А Наташа-то?! – испуганно воскликнула какая-то из моделек, вдруг вспомнив про трагическую гибель Богдановой.

Реплика безответно повисла в воздухе. Манекенщицы молча усаживались в присланный за ними автобус.

– Во Зинуля дает! – подняла большой палец смуглая Лиза. – Правильно! Всыпала им как следует…

В салоне она уселась рядом с Царевой. Катя удивилась: эта девушка до сих пор не слишком жаловала ее своим вниманием.

– А ты готова сняться в таких позах, как эта Ника? – тихо спросила у Кати Лиза.

– Не знаю, – откровенно ответила Царева. – Скорее всего – нет. Я к этому не готова.

– Я тоже вот не знаю, – вздохнула Лиза. – Они все твердят: упущенный шанс, упущенный шанс… Поторчу здесь еще немного и буду куда-нибудь сваливать. Надоело все! В супермодели мне не выбиться: фигура, говорят, хорошая, но лицо не фотогеничное – подбородок тяжеловат. А время идет. Лучше чем-нибудь дельным заняться. Пропадешь здесь ни за что. – Лиза нахмурилась и оглянулась. – Надька, по-моему, уже колоться начала. Я след от укола видела. Надоело с ней собачиться, цепляется по каждому поводу. Ее Нина Ивановна долбит за Борьку, а Надька всех остальных девушек куснуть норовит. Вот из-за чего она к тебе на презентации в торговом центре Горина прицепилась? Не из-за чего! Бореньку своего… – тут Лиза выругалась, – ревнует к каждой юбке. Сама же готова перед любым мужиком ноги задрать. Ну и трахалась бы в свое удовольствие – так ведь нет, все чего-то ей не хватает. В любой момент может сорваться и нахамить. Каждую секунду ждешь от нее подлянки… – Лиза вздохнула. – Тамару не поймешь, она всегда особняком держится, себе на уме. Лорка и Алена, эти… – она пренебрежительно махнула рукой, – привыкли всем задницы лизать! – Девушка еще ближе придвинулась к Катерине. – Слушай, ты не в курсе: наша Томик вроде свои фотографии куда-то пристраивала?

– Нет.

– А-а, – разочарованно протянула Лиза, – значит, тоже не знаешь. Здесь каждый сам за себя…

Это Катя поняла давно. Например, о своем визите в «Ангел» Царева рассказала лишь одному Тимофею.

– Ты с ума сошла! – У него глаза округлились от удивления. – Хоть бы со мной посоветовалась. Можно в такое дерьмо вляпаться…

И тут Катя разъярилась.

– Дерьма везде хватает! – рубанула она.

Этот разговор произошел между ними несколько дней назад.

Катя ни словом не обмолвилась Сазонову про схватку с Борисом в Варвариной кладовке. Противно было. Но, видно, эта история не прошла для нее бесследно. Обычно выдержанная Катерина оказалась на грани срыва… Правильно мать говорила, что у нее взрывной характер, – вся в покойного отца! Молчит, молчит, а потом сорвется – и понеслась душа в рай. Кто прав, кто виноват – уже не разбирает, выкладывает все, что накипело. Это только с виду она спокойная, а внутри – настоящий вулкан!

Тимофей в тот вечер сидел перед ней, как провинившийся школьник.

К тому же, когда он пришел, Катерина как раз сметывала раскроенную юбку. И злилась… Похудела, что ли, до такой степени? Даже наперсток с пальца сваливается!

Еще во времена работы в бригаде Катя пыталась шить, надев наперсток на средний палец левой руки. Бригадир Лидия Анатольевна Кургузина срывала наперсток и запрещала так работать:

– Не правильно! Надо на среднем пальце правой руки его носить. Учись сразу все делать, как следует.

Катя едва не плакала: ну не привыкла она работать с наперстком на правой руке!

– Ну, пожалуйста, Лидия Анатольевна! – просила она. – Можно я пока так поработаю, а потом научусь?

Бригадир была неумолима:

– Нет!

– Лида, да оставь ты ее в покое, – встревала Танька Татаринова. – Охота возиться с ними со всеми. Пусть руки колет. Научится когда-нибудь.

– Так у нее скорости в работе не будет.

Правильно пользоваться наперстком Катя со временем научилась. С неделю, правда, промучилась. Но сегодня у нее тоже не хватало скорости в работе… Стоило стараться, с любовью шить себе юбку, чтобы какая-нибудь скотина вроде Саватеева драла на ней одежду!

В таком настроении приход Тимофея не обрадовал Катерину. Она сдерживала себя до последнего, а потом все-таки сорвалась:

– Ну почему ты позволяешь всем вить из себя веревки?

– Не всем, – вяло откликнулся Сазонов.

– Да Нина Ивановна тебя ни во что не ставит!

– Ну зачем ты так? – возразил Тимофей.

Днем Катерина видела, как он о чем-то тихо разговаривал с Идой Садчиковой. Тамара показала ей на "шушукающуюся парочку".

– Смотри-ка! – Она подтолкнула локтем Цареву. – О чем эта фифочка может с нашим Тимом беседовать?

Потом Катерина могла наблюдать, как Тим и Садчикова вдвоем садились в автомобиль Сазонова.

– Нич-чего себе! – Тамара выразительно посмотрела на Катю. – Эта хищница просто так ничего делать не будет.

Эти слова доконали Катю.

Она ждала теперь, что Тимофей без вопросов с ее стороны сам объяснит ей, что происходит. А он сидел и молчал.

У Катерины все бурлило внутри.

– Пономарева на всех мероприятиях твердит про свою замечательную коллекцию. Про твое участие – ни слова! А ты знаешь, что Галина Петровна Панина подняла скандал и обратилась в суд?

– Знаю, – сказал Тимофей. – Меня тоже будут вызывать по повестке. Нина Ивановна предупредила.

– И ты будешь говорить, что это Нинкина коллекция?

– Катя, – мягко начал Сазонов, – Пономарева не подарок, но у меня с ней существует договоренность.

– Какая договоренность, если она готова тобой полы мыть?

– Не могу я сейчас уйти от Нинки, не время.

– Но ты же совсем другое недавно говорил, когда вы с ней поругались после показа, что у нее психология мелкой лавочницы, хочет мгновенно получать выгоду, не понимает современных идей…

– Да плевать я хотел на ее психологию и понимание! – повысил голос Сазонов.

– Почему? Значит, все, что ты говорил мне, – это красивые слова?

– Катя, все сразу не делается. Я слишком долго шел к своей цели, чтобы сейчас вот так взять и все оборвать. Работа с Ниной Ивановной…

– А! – взвилась Катерина. – Значит, ты по-прежнему собираешься с ней работать?..

– Подожди, – попытался остановить ее Тимофей, – ты не понимаешь…

– Конечно, я ничего не понимаю! Ты просто боишься самостоятельности. А вдруг не получится, да? Ты держишься за Нинку, как за поплавок!

Все считали, что Сазонова нелегко вывести из себя, но сейчас он разозлился: какого черта! Эта девчонка слишком много себе позволяет. Он собирался рассказать о новых планах, а она так разговаривает с ним…

На днях к Тимофею подошла Ида Садчикова и сделала интересное предложение. Она вляпалась в авантюру с «правой» коллекцией и решилась попросить совета у Сазонова: