Вернувшись с кладбища, соседки стали собирать стол для поминок.
      Мало кто из них мог признать в этом прилично одетом степенном пожилом мужчине, с залысинами на седой голове, пацана, рыбачившего целыми днями на Волге и Сутке.
      Тихарь тоже многих не узнавал. Его ровесницы превратились в старух, пацаны, с кем гонял в футбол, кто спился, кто утонул, кто просто помер. Смерть бойко косила друзей и знакомых. Лишь несколько старух, одногодков его матери, пережив детей, продолжали коптить небо.
      - И смерть нас никак не приберет, - шамкала беззубая тетка Лена. - Девяносто один годочек уже. Мать вот твою призвал к себе Господь...
      - Живи, теть Лен, живи.
      - И то, чего расхныкалась, - встрял в разговор сосед Егор, грузный красномордый мужчина, который лет на шесть был моложе Тихаря. - Сейчас хорошо, живи - не хочу. Пенсию после выбоворов плотют, огород родит, зубов вот только нет, нечем грызть.
      Он окинул взглядом богато уставленный стол: расторопные тетки сгоняли внучат на центральную усадьбу, к "черным". Так местные называли торговые точки, открытые предприимчивыми азербайджанцами, которые обосновались в этих краях лет восемь-девять назад. Восточные люди постепенно прибирали к рукам торговлю в районе. Выбор у них был побагаче, что и говорить.
      -Э-эх, на такую бы закусь да зубов побольше, - вздохнул сосед.
      - Размечтался, - хмыкнула его жена Верка.
      Егор подозрительно ковырял вилкой кусок сырокопченой колбасы.
      - Чего нюхаешь, чего тиранишь продукт? - прикрикнула на него супруга. - Не один за столом сидишь. Привык водку без закуски жрать, горло небось не заболит.
      - Не, грибок белый маринованный лучше.
      Тихарь слушал разговоры сельчан, и вспоминал прошлое, все, что осталось в той, непрожитой им жизни. Рыбы здесь всегда много было, Волга рядом, Сутка в нее впадает. Места сказочные.
      - Теть Лен, - спросил он, - а правду говорят, что перед самой войной белых грибов здесь было пропасть.
      - Правда. Мой свекор сам восемь мешков насушил.
      - Иди врать, - не поверил Егор, - что-то я не слыхал.
      - Да у вас в родне сроду никто и в лес-то путем не ходил. Места знать надо.
      - Ну, черника, малина, бывает, брусника уродится, клюквы, знаю, хоть задницей ешь, но чтобы восемь мешков сухих белых... - Не унимался Егор. - Мешки-то небось с гулькин хрен были?
      - Отстань, богохульник! - рассердилась Лена. - Бельмы зальют с утра, и начинается... Хоть бы человека городского постыдился, на поминках сидишь, не на свадьбу гулять приперся.
      - Нет, ты мне скажи... - Егор перекинулся уже на Тихаря. - Вот Рыбинское море сделали, ... в Бога-душу-мать, - выматерился он. - Чего тогда только не сулили. А вот те хрен! - Он показал здоровый кукиш. Рыбы меньше стало, плавает кверху брюхом в Волге. А ветры, знаешь, какие ветры задувают с водохранилища? У нас в огороде этим летом опять парник снесло и дерево упало.
      - Господи, - стала трясти пьянеющего прямо на глазах мужа Верка, - хоть бы оно тебе на голову завалилось! Прости мою душу. Обормот несчастный, наведет на грех. - Она перекрестилась.
      Но остановить разошедшегося мужика было не просто.
      - Я, может, с горя выпил лишку, - обиделся он. - Аля покойница человек был - во! - Он поднял вверх большой палец. - Душевный человек. Не будет у меня больше такой соседушки. Всегда с уважением, не то, что другие. - Он покосился на свою супружницу. - Совсем бабы заели. - Егор опять придвинулся к Тихарю. - Никакой жизни нет. Жена ругает, дочку Надьку к разводу подвел.
      - Егорушка, так она у тебя уже разведенная, - заинтересовался кто-то из старух.
      - Второй мужик у нее, в Рыбинске нашла. В гости недавно приехали. - Обрадованный вниманием, Егор оживился. - А у меня кобелишка Степан, порода хорошая - французский болон, маленький, но злой, как дьявол. Кого ни увидит из чужих, прицепится и укусить, подлец, норовит докуда достанет. Этого кобелька Надьке первый мужик подарил. Как разошлась, нам с матерью его подкинула. Мне что, пусть живет, жрет немного.
      - Злющий песик, - подтвердила тетка Лена. - Недавно на почтальона кинулся.
      - Так вот привезла Надька своего второго, а Степан на него рычит и рычит, а позавчера совсем... - Егор вытер крупный пот, катившийся по лбу. - Короче, слышу, лай, крики на улице, орет кто-то. Выбегаю. Твою ж мать! Стоит, раскорячившись, Надькин мужик, а на мотне у него, вцепившись намертво, Степка висит. Цапнул, паразит, за это самое место. Прямо на мудях и повис. Хорошо, материя на штанах крепкая, не прокусил до живого, а то бы не знаю что и было.
      - За язык чтоб он тебя цапнул, дурака старого! - не выдержала Верка и потащила мужа к выходу.
      - Порушил семью, - бормотал он, упираясь.
      Тихарь смотрел на эту сцену со странным чувством. Вот ведь как у него жизнь повернулась... Остался бы здесь, собирал, как все, грибы, ягоды, рыбачил бы на Волге. Да переругивался с бабами, как пьяница Егор. Но, видно, что кому на роду написано, так тому и быть. Каждому свое.
      Когда Тихарь вечером садился в автобус, чтобы доехать до станции, на душе было неспокойно. Он вспомнил слова тетки Лены: смерть всех приберет... Приберет, но не сейчас. Он еще пободается, его врасплох не застанешь.
      Он затряс головой, пытаясь отогнать от себя грустные мысли. Чего разнюнился? Так недолго и до беды. Болт ныл, ныл и допросился. Помоложе его будет, а вот помирать собрался. Или уже помер, последнюю неделю, говорили, в сознание не приходил, безразлично подумал Тихарь, и его губы сжались. Он всегда недолюбливал Болта. Положенец... Да в прежние времена его бы... Ладно, шут с ним, он остановил себя. Сейчас о собственном положении время подумать. Будет тяжелый разговор с Артемом. Теперь этого не избежать.
      Он был готов к нему с тех пор, как Болт загремел в больницу, и понимал Артема. За свою жизнь Тихарь много чего насмотрелся. Авторитета ему хватает, он был уверен, что Артем все сделает по справедливости. Он в свое время помог ему подняться и занять лидирующее положение.
      Немного тревожило то, что уехал из Москвы никому не сказав ни слова. Не успел. Тихарь глубоко вздохнул, успокаивая себя: ненадолго уехал, завтра рано утром будет дома.
      Автобус тряхнуло, и острая боль под левой лопаткой пронзила его насквозь.
      Тихарь, стиснув зубы, лишь побледнел и не издал ни звука. Он привык терпеть боль и посильнее. Еще плотнее прижался к спинке старого сиденья. Стало немного легче. Он перевел дух. Рядом, не закрывая ни на минуту рот, стояли и болтали две подруги-школьницы.
      В этот момент автобус опять сильно тряхнуло на выбоине. Одна из болтливых девчонок смешно подпрыгнула и, проглотив часть слова, прикусила язык.
      А Тихаря при этом толчке будто чем-то тяжелым ударило в грудь. Он, открыв рот, с искаженным от боли лицом стал валиться на впереди сидящую пожилую женщину. Он клонился до тех пор, пока не ткнулся головой ей в затылок.
      Женщина повернулась в раздражении: совсем, дескать, охамели, напьются, как грязь, и ничего не чувствуют. Но, увидев смертельно бледное лицо Тихаря, взвизгнула на весь салон:
      - Мужчине плохо, остановите автобус!
      Заверещали девчонки-болтушки.
      И это было последнее, что, теряя сознание, услышал Тихарь. Его тело падало в бездну. Там, из пустоты, навстречу выплыла фигура в белом. Она молча манила его к себе.
      Это была его мать.
      Глава 1О
      Лена Калинина радовалась жизни. Сегодня ей наконец-то повезло: удастся выполнить задание редакции.
      Скоро месяц исполнится, как она безуспешно пытается отловить начальника отдела Регионального управления по борьбе с организованной преступностью Крылова, чтобы написать о нем, а в основном, о работе отдела, который он возглавляет, добротный очерк.
      Главный редактор еженедельника, где она работала, так и сказал в напутствие:
      - Как хочешь, но материал чтоб был. Кто у нас криминалом занимается? Ты. Вот и действуй. Журналы для домохозяек больше остросюжетных репортажей дают, чем мы. За последнее время ни одной кровавой истории, утонули в мелочевке. Можно подумать, что живем в самой благополучной стране. Наркотики, оружие... А где это все у нас? Крутись, как умеешь, но принеси что-нибудь эдакое, взрывное, с подробностями. Может, скандальчик криминальный надыбаешь. Чтобы обыватель вздрогнул.
      И побежал, сломя голову, покупать нашу замечательную газету, хотелось нахамить Лене, но она смолчала. Ничего себе "мелочевка"! Недавно такую статью про "отморозков" принесла. Редактор только указания давать умеет. Его самого прихватили бы бандиты в подъезде, или машину перевернули...
      О, Господи, о чем она думает, одернула себя молодая женщина. Скоро станет кровожадной, как ее главный. У него так: если с утра никого не убили, не взорвали, не захватили в заложники, значит, день прошел впустую.
      Раскопай криминальный скандальчик с разоблачением... Редактор уже достал ее с этими скандальчиками. Ну, нет, нет у нее мировой славы известной журналистки! И имени тоже нет. Никто перед ней в МВД двери настежь не распахивает. Не имеет она доступа к высочайшей секретной информации. А сама она эти скандальчики не организовывает.
      Лена Калинина в свои двадцать восемь лет вполне реально смотрела на вещи. Неплохой репортер, бойкий, языком владеет. Но таких, как она, журналистов средних способностей, в Москве много.
      Пробиться с ее профессией нелегко. Она прекрасно отдавала себе в этом отчет. Уже не раз приходила в голову мысль, что надо бы заняться в жизни чем-то другим. Может, успешнее дело бы пошло. Высшее образование, журжак МГУ... Ерунда все это. Нет поддержки, так и будет прозябать.
      Вот Лерка Стрелецкая, ее подруга, консерваторию закончила, голос удивительный, а что толку? Сколько времени, бедняга, пороги обивает, и ничего не получается. Никому не нужна. Ни работы, ни денег. Устроилась в один кабак, потянули в койку, в другой - то же самое. Пришлось уволиться. Противно, когда к тебе, как к скотине относятся. Совсем дошла, руки опустила. А ей еще ребенка кормить надо, девчонке скоро девять лет. Обидно за нее, была бы безголосой, как большинство этих певичек, что с утра до ночи в телевизоре скачут, а здесь - такой талант у человека, а реализовать не может. Сейчас в ресторан при казино "Белый жасмин" устроилась. Хоть деньги платят нормальные и с предложениями насчет бесплатных интимных услуг никто не пристает.
      У Лены Калининой ребенка нет, мужа тоже, развелась, лишь о собственнной персоне заботиться приходится. Красоткой она себя никогда не считала, но и страшненькой не была. Оденется, причешется, выспится нормально - и вполне товарный вид имеет. Мужики начинают за пазуху заглядывать.
      Бывая в РУОПе, Лена недостатка в мужском внимании не испытывала. Имелся другой, более серьезный недостаток - отсутствие стоящей информации. Те сведения, которыми удавалось разжиться, не тянули ни на громкий репортаж, ни, тем более, на скандальную статью с разоблачением.
      Скоро с работы погонят, скорбно думала Лена, продолжая безуспешно окучивать региональное управление.
      Начальник отдела, которого она месяц отлавливала, чтобы взять интервью, был неуловим, а заместитель делал значительное лицо и говорил, что не уполномочен, порядок есть порядок, существует соответствующее распоряжение. При этом был очень любезен и приветливо улыбался, то есть показывал, что не прочь за ней приударить.
      Лена глупо моргала, с трудом удерживаясь от язвительного замечания. На кой черт он ей нужен! Она делала вид, что не понимает прозрачные намеки и вздыхала. Нельзя, так нельзя. У всех своя работа: у нее - нарыть чего-нибудь сенсационного, у них - не пущать и запрещать.
      И вот сегодня ей, наконец, повезло.
      Приехав к вечеру на Шаболовку, где находилось здание управления, она к большому удивлению застала начальника отдела Крылова на месте. Вид у него был озабоченный.
      Опять вежливо погонит, упало сердце у журналистки, но она ошиблась.
      - Вот что, мадам Калинина, поскольку я у вас, получается, в долгу, обещал, а не сделал, времени на беседу никак не выкрою сегодня тоже ничего не выходит... - Он сделал многообещающую паузу. Приглашаю вас принять участие в операции. С разрешения начальства, конечно, - добавил он. - Как вы на это смотрите?
      - Замечательно, - обрадовалась Лена.
      У нее хватило ума ничего не спрашивать.
      - Добро. Тогда сейчас и выезжаем, - подытожил подполковник и неожиданно весело подмигнул ей: - Тьфу, тьфу, - он постучал по деревяшке, - нормально пройдет, хороший репортаж сделаешь. Все вопросы потом.
      Калинину посадили на заднее сиденье в один из автомобилей без опознавательных знаков.
      Машины остановились в арбатском переулке перед решеткой старинного отреставрированного особняка.
      Лена увидела, как рванули к воротам оперативники в бронежилетах.
      - А я? - дернулась Лена.
      Сотрудник в штатском, выскакивая из автомобиля, где сидела Лена, приказал водителю:
      - Развернешь машину. Журналистка посидит пока здесь. Не хватало мне... - Сдержавшись от крепкого выражения, он лишь громко хлопнул дверью.
      Приехали! Лена скорчила гримасу. Вот и сообрази, как из этого сделать хороший материал. Сунули, как куклу, в машину. Куда приехали, зачем...
      Водителю ее переживания были до фонаря.
      - Нельзя под пули. Вдруг стрельба... - Туманно прокомментировал он слова старшего.
      Но стрельбы не было. Ни криков, ни погони за убегающими преступниками, ни взрывов. Странная операция...
      На противоположной стороне улицы возле здания коммерческого банка стояла иномарка, развернувшись в сторону старинного особняка, где скрылись оперативники.
      Ее водитель, молодой крепкий парень, видно, поджидал клиента, который застрял в банке. Машина стояла здесь уже довольно продолжительное время. Парень за рулем скучал и безразлично рассматривал все вокруг.
      Когда подъехали оперативники, его лицо окаменело. Он наблюдал за началом операции. Автомобиль с молодой женщиной на заднем сиденье привлек его внимание.
      Глаза парня сузились. А это кого опера притащили? Он увидел, что дамочка достала блокнот и стала что-то писать. Журналистка, что ли? На кой черт она здесь!
      Он передал несколько слов по радиотелефону. Стоявшая в соседнем переулке "девятка" медленно двинулась в сторону коммерческого банка. В ее салоне сидело четверо накачанных парней.
      Водитель иномарки опять набрал номер:
      - Шеф, все тихо. Ситуация под контролем. Парней я на всякий случай подтянул поближе.
      Он убрал радиотелефон и позволил себе немного расслабиться.
      К операции его подключили внезапно. Доверие шефа надо ценить. Он помрачнел. Его слишком долго держали в шестерках, а тут - такой фарт. Раньше, раньше бы все это... Он с тоской смотрел в окно и думал о том, что его босс - мужик серьезный. От него просто так не уходят. Поздно ты, парень, спохватился, шепнул ему изнутри подленький голос, жизнь на кон поставил, чего теперь скулить. Поздно.
      Это был человек Артема, Борис.
      Из красивого особняка по-прежнему не доносилось никакого шума.
      Через несколько минут Борис увидел, что журналистка, выскочив из машины, торопливо направилась к особняку.
      Он продолжал вести наблюдение.
      А в старинном здании, принадлежавшем МИДу, куда наконец-то удалось попасть Лене Калининой, все происходило довольно мирно. Если не считать упитанного полураздетого человека кавказской национальности, бегающего из угла в угол по просторной гостиной, расположенной на нижнем этаже.
      Человек этот что-то быстро-быстро говорил на непонятном языке и, размахивая руками, бешено вращал темными глазищами. Увидя Лену, он остановился на секунду и тут же изверг новый поток брани.
      Оперативники бесстрастно наблюдами за ним, страхуя каждое движение.
      В помещении находилась смуглая женщина восточного типа, зяпахнутая в тяжелый шелковый халат. Ее длинные волосы густой волной спускались до пояса. Она молчала. Лишь глаза ее тревожно следили за мужчиной, бегающим по залу гостиной.
      Кроме этой парочки и милиционеров, Лена увидела пожилого человека с армейской выправкой. Он с интересом смотрел на происходящее. Это был охранник здания, приставленный сторожить министерскую собственность. Кавказец - состоятельный предприниматель Газиев, арендующий у МИДа старинный особняк, а женщина - его бывшая жена, с которой он официально находился в разводе.
      - Начнем, пожалуй, - скомандовал подполковник Крылов, возглавлявший операцию, и оперативники приступили к работе.
      До сих пор Лене ни разу не доводилось присутствовать при обыске.
      - Не имеешь права! - выговаривая каждый слог, яростно заорал Газиев и бросился на подполковника.
      Сотрудники милиции мигом скрутили его и бросили в кресло.
      - Имею, имею, - Крылов усмехнулся. - Обыск проводится в присутствии понятых. - Он посмотрел на журналстку и охранника. Продолжайте, не теряйте время, - кивнул он подчиненным.
      Те занялись делом.
      - У-у... - гортанным голосом выкрикнул ругательство Газиев и на своем языке что-то приказал женщине.
      Она шагнула к двери.
      - Стоять на месте! - коротко приказал Крылов, и за ее спиной возник, как тень, рослый оперативник.
      Проводившие обыск, не задерживали внимания на предметах, не представляющих для них интереса. Они знали, что надо искать. Оружие. Могли быть и наркотики.
      Когда один из молодых сыщиков подошел к шкафу, стоявшему в гостиной, и открыл дверцу, Газиев издал короткий вопль и схватился за голову. Он до последней минуты на что-то надеялся и не верил, что сыщики осмелятся произвести обыск.
      В шкафу было сложено оружие.
      - Солидно! - Крылов подошел поближе. - Целый арсенал. АК, АКМ, автомат "Борз" - волк в переводе означает, чеченская модификация израильского УЗИ. Пишешь? - Он оглянулся на опера, сидевшего за столом. - Фиксируй все протоколом. Стволы, количество... Ого! - Крылов наклонился, с интересом рассматривая пистолет. - "Глок", американского производства, - значительно сказал он. - С глушителем. Дорогая штучка, для серьезного клиента. Излюбленное оружие наемных убийц, а в таких случаях не экономят. - Подполковник аккуратно взял в руки еще один ствол. - ТТ "желтой" сборки. Китайское производство, плохо идентифицируется.
      Газиев затих. Он сидел в кресле молча, прикидывая, как ему выгоднее вести себя дальше.
      - Ребята, внимания не ослабляйте, весь дом придется обшарить как следует. - Крылов показал глазами на пузатый комод возле камина. - И все под протокол.
      Оперативники в подсказках не нуждались.
      - Камины действующие? - обратился один из сотрудников к охраннику здания, который так и стоял все это время с вытаращенными глазами..
      - Угловой - да, - опомнился тот, - показывая на большой камин, выложенный красивым камнем, а вот этот...
      Он не успел договорить, как раздался крик Газиева:
      - Сволочь! - истошно заорал он и попытался броситься на охранника.
      Его остановили заботливые руки оперов.
      - Цыц! - рявкнул один из них и, склонившись к кавказцу тихо добавил: - Еще раз рыпнешься, ввалю по полной.
      Крылов укоризнеено посмотрел на сыщика, но ничего не сказал.
      В ящиках комода находились боеприпасы к оружию.
      - Смотри, как все просто, даже припрятать не потрудились, удивился совсем молодой сотрудник, недавно принятый на работу.
      Лена, на которую никто не обращал внимания, смотрела на происходящее во все глаза. И строчила в свой блокнот.
      В этот момент опять раздался крик Газиева:
      - Не мое это все! Не мое! - Стал надрываться кавказец. - Этот ублюдок все подложил, - он злобно зыркал глазами в сторону охранника, но кидаться на него уже не порывался, помня предупреждение. - Он, гадина, все сделал. И ментовку навел. - На довольно сносном русском языке продолжал буянить Газиев.
      - Ага, - ухмыльнулся сотрудник, которого за въедливость и основательность, а также учитывая не молодой уже возраст, все звали лишь по отчеству - Данилыч, - скажи еще, что эта девчонка, - он кивнул на Лену, - у тебя склад оружия устроила.
      Газиев даже не повернул голову в его сторону.
      - Так что с другим камином, начальник? - спросил Данилыч у вконец обалдевшего от такого поворота дела охранника.
      - Второй камин с изразцами - имитация. Вы ему верите? - заикаясь, спросил он. - Особняк принадлежит МИДу. Я работаю в охране министерства. Этот, - он кивнул на Газиева, - арендует здание по договору. Я - полковник Министерства обороны в отставке и...
      - Гражданин, - остановил его Крылов, - вы не волнуйтесь. Разберемся.
      Он подошел к нарядному, как игрушка, камину и похлопал рукой по гладким изразцам.
      - Фальшак, значит. Жалко ломать. Здесь ничего не переделывалось? - спросил он у армейского полковника.
      Тот подошел поближе.
      - Вот этого ряда изразцов вроде не было, - нерешительно сказал он. - Точно, я вспомнил, здесь деревянная панель раньше начиналась, а теперь...
      - Ясненько, - кивнул Крылов. - Ребята, приступайте, по возможности аккуратнее. Мидовская собственность, шум поднимут.
      - Угу, - язвительно отозвался Данилыч, простукивая стенку. Сдадут дом всякому ворью, и стонут, что бордель из него сделали. То стволы упрячут, то наркоту, - продолжал ворчать он, - а потом жалобу строчат, что обивку попортили. Я не Кашперовский, сквозь стены не вижу. Сдавали бы дом в хорошие руки, целее был.
      - Эх, Данилыч, - остановил его Крылов. - Не тот процент будет капать с хороших-то рук.
      Затрещали отдираемые панели, посыпались изразцы и взглядам присутствующих открылась маленькая кладовка, упрятанная в фальшивый камин. Здесь тоже лежали оружие и небольшие пакеты.
      - Хороший схорон! - причмокнул языком Данилыч. - А ты говоришь, просто все, - посмотрел он на молодого опера. - Ох, нахлебаемся мы еще дерьма с этим клиентом!
      Крылов, внимательно рассматривая пакеты, подозвал сотрудника.
      - Позвони, чтобы собаку прислали по наркотикам.
      Тонким голосом завизжала молчавшая до сих пор бывшая жена Газиева.
      - И-и-их!
      Она опустилась на ковер, застилающий большую часть паркета в гостиной, и стала раскачиваться из стороны в сторону, подвывая себе.
      - Семейный бизнес порушили, - с усмешкой бросил Данилыч.
      Лена Калинина старалась ничего не упустить.
      Такой шикарный особняк, пальмы в кадках, мебель роскошная инкрустированная, паркет наборный - и склад оружия и наркотиков. Если главный и на этот раз скажет, что материал, принесенный в редакцию, мелочевка, то он просто скотина, подумала она.
      - Ну как, получится репортаж? - незаметно подошел к ней Крылов.
      Лена вздрогнула от неожиданности.
      - Конечно!
      - Вот видите, а вы говорили, что со мной каши не сваришь, разговаривая с журналисткой, он продолжал наблюдать за тем, что происходило в гостиной.
      Собака, симпатичный кокер-спаниель, в сопровождении молодого рослого парня-кинолога прибыла быстро.
      - И то дело, - ухмыльнулся Данилыч, наблюдая, как кокер деловито засновал по помещению, обнюхивая все, что представляло для него интерес.
      Время от времени песик посматривал на кинолога, словно советовался с ним: как, мол, все в порядке?
      - Работает парень! - уважительно сказал кто-то из сотрудников.
      Кокер суетился не зря. Еще один тайник был обнаружен возле лестницы, ведущей на второй этаж. Там был встроен хорошо замаскированный сейф.
      - Тебе, Данилыч, сроду бы его не найти, - подковырнул кинолог оперативника. - Нюх не тот.
      - Где уж нам, дуракам, - не обиделся он. - Специалист! Только он узкого профиля, а я широкого, в этом вся и разница.
      Обыск закончился.
      Лена подошла к Крылову.
      - А что будет вашим клиентам? - она кивнула на Газиева и его бывшую жену, которых оперативники усаживали в машину.
      - Следствие будет. Ее могут отпустить под расписку, если она сама на себя все не возьмет. Самого Газиева... Нет, о предположениях писать ничего не надо.
      - Ну а все-таки? - не отставала Лена.
      - Не под протокол, - предупредил Крылов. - У Газиева все будет зависеть от адвокатов. Но до суда он, надеюсь, отсидит. А дальше... Начальник отдела развел руками. - Кто знает. Сейчас такие дела разваливают, что диву даешься. Все зависит от адвоката, - повторил он и, вздохнув, посмурнел. - Наше дело ловить и сажать, а их... Да сами вы все знаете, - махнул он рукой и направился к машинам.
      Лена, как привязанная, последовала за ним.
      Борис, все это время просидевший в машине, впился глазами в группу людей, выходящих из особняка. При виде Газиева в наручниках, окруженного операми, он ухмыльнулся.
      Руоповские машины, газанув, рванули из арбатского переулка.
      - Шеф, порядок, - через минуту докладывал Борис. - Отвалили. Газиев в наручниках, его баба с ним, без "браслет". Дамочку, что с ментами была, с собой прихватили. Пес с проводником еще раньше уехал. Клиент не дергался, вел себя смирно. Понял, - он выслушал приказ шефа. - Даю всем отбой.
      Иномарка плавно тронулась и, набирая скорость, помчалась прочь от старинного особняка.
      "Девятка" с мускулистыми парнями, вмешательство которых сегодня не потребовалось, подчиняясь команде Бориса, развернулась вслед за иномаркой.
      Артем был доволен. Руками правоохранительных органов ему удалось устранить серьезного конкурента. И проучить.
      Это по его приказу в РУОП в нужный момент подкинули информацию.
      Какой срок отсчитают Газиеву, его не волновало. Важно было выкинуть его из дела сейчас, поэтому в своих целях он использовал органы внутренних дел. "Выдавлю Артема", - вспомнил он, как хвастался Газиев, наступая ему на пятки. Бог подаст! Предупреждали его, гниду, по хорошему, не послушался мудрого совета. До суда его не откупят, дальше видно будет. Если загремит по полной, зябко ему придется. С купленым титулом принимают плохо. Зоны не нюхал, сломаться может.
      Но это Артема не тревожило. У него сейчас одна забота - отыскать Тихаря. Вадим с Гребнем - ребята смышленые, он на них надеялся.
      Глава 11
      Тихарь открыл глаза и увидел перед собой побеленный потолок из широких досок.
      Он попытался приподнять голову и не смог. Тело не слушалось, накатила слабость, и он в бессилии откинул голову на тощие подушки.
      "Где я?" Он стал внимательно разглядывать потолок, стараясь припомнить, что с ним произошло в последнее время.
      Память возвращалась медленно и неохотно. Он задремал, и тут же куски воспоминаний из близкого и дальнего прошлого непонятной каруселью завертелись в голове. То, что с ним случилось давно, виделось ярче и отчетливее, чем недавние события.
      ...Старый вор Крест, подстреленный в темном московском переулке, его скрюченное от боли и потери крови тело. Он, Леха Тихарь, хилый парнишка, волочет по снегу тяжелый остывающий труп, чтобы спрятать его в подъезде от голодных собак.
      Потом перед глазами замельками драгоценные украшения, половину которых Крест завещал своей дочке и невенчаной жене. Камни, как живые, образовав искрящийся хоровод, проносились в немыслимом танце. Он протягивал руку, чтобы ухватить их, но драгоценности выскальзывали из пальцев. Так продолжалось несколько раз.
      Тихарь взмок, его лоб покрылся испариной, и он громко застонал.
      Когда он снова открыл глаза, перед ним стоял молодой человек в белом халате.
      - Очнулись? - человек говорил ласковым голосом с чуть заметным акцентом.
      - Где я? - Тихарь опять попробовал приподняться.
      - Лежите, лежите, - остановил его незнакомец в халате. - Я врач. Зовут меня Ашот Мирзоян, Александр по-русски, Александр Иванович. Вы в поселковой больнице, поступили вчера вечером. Помните, как сюда попали?
      - Нет, - глаза Тихаря беспомощно глядели на врача.
      - Вы ехали в автобусе, вам стало плохо...
      Александр Иванович не успел договорить, как Тихарь вспомнил все, что с ним произошло.
      - Я мать похоронил, мне в Москву надо. - Он со все возрастающей тревогой думал о том, что, не сказав никому ни слова, внезапно исчез из столицы, а там сейчас...
      - Ни в какую Москву вы поехать не сможете, - жестко сказал доктор. - Вы что, не понимаете, в каком состоянии находитесь?
      Он глядел на пациента, как на сумасшедшего.
      - У вас инфаркт.
      Мирзоян, видя, что его слова не производят желанного действия, решил припугнуть старика:
      - Вы были бы уже трупом, если бы пассажиры вовремя не остановили рейсовый автобус. В нашей больнице мы смогли сделать лишь кардиоргамму, так что вполне возможно, что здесь не только инфаркт. У вас лошадиное здоровье, уважаемый, другой бы давно...
      Разговаривая с пациентом, находящимся в беспомощном состоянии, врач не сказал ему правды о том, какой нищей и убогой была их больничка. Лекарств нет, а из всего лечения доступна лишь одна процедура: больному могли поставить клизму.
      - Я подохну?
      Мирзоян опешил, не готовый к такому прямому вопросу.
      - Сколько вам лет?
      - Шестьдесят восемь.
      - Родственники есть?
      - Нет, но есть люди, которым надо сообщить, где я нахожусь.
      - В любом случае вас нельзя трогать с места.
      Тихарь, не отвечая, смотрел в окно, где за стеклом моталась от ветра осенняя ветка рябины с кистями, кое-где поклеванными птицами.
      - Я долго протяну? - просил он, что-то обдумывая.
      Мирзоян вздохнул. Странный пациент у него появился.
      - После инфаркта люди поправляются и сто лет живут.
      - Я не про людей, я про себя спрашиваю, - перебил его Тихарь.
      - У вас раньше были жалобы на сердце?
      - К врачам не обращался, - буркнул больной и отвернулся от окна.
      - Вам надо избегать резких движений, - неодобрительно посмотрел на него Александр Иванович. - Документы, которые обнаружили в сумке, ваши?
      - Да.
      - Чем занимались раньше?