Лишь однажды Людка поступила, не спросив его. Наткнулась в ящике шкафа на спицы и клубок с нитками и связала ему носки.
      - Ну ты даешь, - открыл рот Вадим.
      - Шерсть старая, моль уже жрать начала, - просто пояснила Людка.
      - Вязать тоже бабушка научила?
      - Да.
      Тяжелый случай! Все подруги Вадима, а было их у него немало, потому что парень он видный и щедрый, только говорили о том, какие они замечательные хозяйки и все на свете делать умеют. Одна даже клубок с нитками к нему завезла, надеясь поселиться здесь надолго. Вадим не привязывался всерьез ни к кому. Женщины менялись, как дни в календаре. В памяти остались одни претензии и истерики.
      Людка вела себя по-другому.
      После этого Вадим, закупая в супермаркете продукты, прихватил упаковку с пушистыми мотками ниток. Пусть вяжет, если нравится.
      - Молодой человек, спицы для вязания не забудьте купить, подсказала услужливая продавщица.
      Вадим, чертыхаясь, приобрел и спицы. Интересно, кого он сейчас из себя изображает? Его лицо скривила усмешка.
      Людка, прижав к груди роскошную пряжу, беззвучно заплакала от благодарности.
      - Мы с бабушкой всегда старые вещи распускали. Денег было немного, жили на одну ее пенсию.
      - А мать с отцом у тебя живы?
      - Да. - Ее глаза наполнились слезами.
      - Ну ладно, не приятно, не буду спрашивать, захочешь, сама расскажешь.
      - Мы жили в Клину, в своем доме, - вдруг заговорила Людка. - Мать с отцом развелись. Я им не нужна. Я никому не нужна.
      - Что ты заладила, - прикрикнул на нее Вадим. - Нужна, не нужна. Сейчас время такое, никто никому не нужен.
      Вадим с Гребнем все последние дни мотались по Подмосковью, разыскивая Мирзояна. Он как сквозь землю провалился. Отыскать следы его дяди тоже не удавалось. У Артема были огромные возможности, он через верных людей подключил к поиску правоохранительные органы, но пока все было впустую. Колесо поворачивалось медленно. Черновой работой занимались Вадим Сидельников и Гребень.
      За последнее время между ними установились вполне нормальные отношения. Гребень не кидался по каждому поводу на Вадима, не задирал. Он чувствовал его превосходство там, где надо было вести долгие разговоры. Терпения у Вадима хватало. Он, добродушный, с располагающей внешностью, мог обаять любого, особенно женщин. Парни не уходили ни разу, не получив сведений. Беда была в том, что информация была пустая. У Гребня имелись свои таланты. Эти двое составили неплохую парочку.
      Район поисков Мирзоянов, старшего и младшего, сужался.
      Однажды Вадим заскочил домой в неурочное время.
      Людмилы не было. Он удивился. "Неужели сбежала?" В голове шевельнулись недобрые мысли.
      - Люда! - громко позвал он, но ему никто не ответил.
      Через дверную щелку ванной комнаты он заметил полоску света и, не раздумывая, распахнул дверь настежь.
      То, что он увидел, пригвоздило его к месту.
      В ванной стояла голая мокрая Людка и судорожно вытиралась полотенцем. Изумило не это. Голых баб он, что ли, не видел? Спину, плечи, маленькую попку девчонки сплошь покрывали рубцы. Какие-то раны затянулись, но большинство из них были совсем недавние, глубокие и плохо заживающие. Он увидел круглые следы от сигарет.
      - Люда, кто тебя так?!
      Она пятилась от него в небольшой ванной, пока не уперлась спиной в раковину. На маленьких изящных грудях виднелись следы огромных поблекших синяков.
      - Кто?!.. - заорал Вадим, не в силах смотреть на все это.
      - С-сусанна, - выдавила из себя Людка.
      Больше он не смог от нее ничего добиться.
      Он торопился на встречу с Гребнем. Поступила свежая информация. Забрезжил тонюсенький след дяди Мирзояна.
      У Вадима после того, как он увидел искалеченную спину девчонки, эта чудовищная картина продолжала стоять перед глазами.
      Наверное, у него было такое выражение лица, что даже молчаливый Гребень, удивился:
      - У тебя что-то случилось?
      - Ничего.
      Гребень пожал плечами, ну, как хочешь. Я спросил, ты не ответил.
      День был опять пустой.
      Ашот Мирзоян ни в поселке, ни в больнице, где работал, тоже не объявлялся. Ни слуху, ни духу, уехал, как в воду канул. Сидельников два часа потратил на телефонные разговоры с Ярославской областью. Старуха, вызванная на переговорный пункт, у которой армянин снимал комнату, ничего не знала про своего постояльца.
      - Помню, помню, милок, как появится, тебе сразу позвоню, божилась старуха. - Деньги заплатил, чего же не позвонить. Мне чужого не надо.
      К вечеру, вымотавшись от бесполезных поисков,- они прочесали уже значительную часть ближнего Подмосковья, - Вадим неожиданно предложил:
      - Слушай, Саша, давай водки дернем?
      - Ты же у нас не пьющий, - удивился Гребень.
      - Верно, не пью, - согласился Сидельников, а сегодня надо. Поехали ко мне, паскудно на душе.
      По дороге Вадим рассказал Гребню Людкину историю. Все, что знал сам.
      - Ни хрена себе!.. А кто эта Сусанна?
      - Не говорит. Чувствую, такое дело, мне самому не справится. На улицу она носа показать боится. До смерти напугана.
      - Испугаешься, если били до рубцов и кожу сигаретами жгли. Я мужик, зону прошел, и то не по себе стало.
      - Поговори с ней, а? Может, тебе она что расскажет.
      - Ага, как спать с ней, так ты, а...
      - Я до нее пальцем не дотронулся. - Вадим резко запормозил. Знаешь что...
      - Ладно, не ерепенься. Слово сказать нельзя. Поехали, время идет.
      Вадим обрадовался.
      - Может, не сегодня, в другой раз разговорится. Такое впечатление, что она меня стесняется. Ей-Богу, помочь хочу. Жалко ее.
      Откровения Вадима подействовали на Гребня странным образом. Ишь ты, общего языка с девчонкой найти не может, со всеми дамочками запросто, а с этой нет.
      Он вздохнул. До обаятельного и респектабельного напарника ему было далеко, как до луны. Ну, ладно, просит человек по-хорошему, надо, так надо, посмотрим, что за цаца такая.
      Людка появлению хозяина квартиры с гостем удивилась.
      - Запахи здесь... - повел носом Гребень после того, как Вадим их познакомил.
      - Я котлеты жарила, а еще пельмени лепила, - скромно сказала Людка.
      - Ишь ты, - уважительно покрутил головой Гребень. - Добрые люди говорят, что пельмень без водки только собаки едят.
      Он поставил на стол бутылку "Смирновской".
      Людмила расторопно накрыла на стол.
      - Хорошо устроился, - подковырнул Гребень напарника, хлопнув первую стопку. - Мы с тобой столько времени в одной упряжке ходим, а водку вместе первый раз пьем.
      - Первый, - согласился Сидельников.
      Людмила к рюмке не притронулась.
      - Люда, а ты что же? - спросил Вадим.
      - Я не могу водку... - она виновато посмотрела на обоих парней.
      После того, как побывала в загородном особняке Хоря, она возненавидела само это слово.
      Гребень молча встал.
      - Ты куда? - удивился Вадим.
      - Спущусь за шампанским. Магазин в этом же доме?
      - Да, - медленно произнес Вадим. - Я как-то не подумал...
      Людка вскочила, как ошпаренная.
      - Да что вы, из-за меня...
      Но Гребень уже исчез за дверью. Вернулся он через несколько минут.
      - Держи, - протянул он Людмиле французское шампанское и коробку конфет.
      Она покраснела.
      Потом они сидели втроем за столом.
      - Слушай, живешь ты, я скажу... - Гребень, поедая пельмени, смотрел на девушку. - В "Разгуляе" у Артема повар хороший, но Людмила готовит, пальчики оближешь. Фирменное блюдо!
      Людка смущенно помалкивала и маленькими глотками пила пенистый напиток.
      Она боготворила Вадима, но между ними стоял невидимый барьер. Сидельников был такой сильный, красивый, она смотрела на него снизу вверх и подумать не могла, что может заинтересовать его как женщина. Она была благодарна за все то, что он для нее сделал, готова была выполнить любое его желание, но влюбиться в него она не могла и до сих пор стеснялась его.
      Саша, которого привел Вадим, был проще, понятнее, с ним было легко. Людка своим женским чутьем поняла, что гость Вадима обратил на нее внимание и что она понравилась ему.
      Это было приятно. Она хорошела прямо на глазах. Скованности, замкнутости как не бывало.
      Ей тоже понравился этот парень с жестким лицом, в свободно болтающейся одежде.
      Вадим понял, что между этими двумя что-то происходит. Он почувствовал легкий ревнивый укол, наблюдая за происходящим. Зачем злиться? - остановил себя. Людмила для него все равно что сестра. Переспать с девчонкой, да еще когда она оказалась в полной его зависимости, большого ума не надо. А потом что? Он после той уголовной истории, когда его предала любимая девушка, перестал задумываться над подобными вопросами. С теми женщинами, которых он время от времени приглашал в постель, все было просто. Здесь другое дело. Еще он с удивлением заметил, что и Гребень не сводит с его Людмилы восхищенных глаз. Надо же, никогда бы не подумал...
      - Пойду-ка я спать, - потянувшись, зевнул Вадим.
      Гребень моментально поднялся с места.
      - Ты чего? Сидите, ребята, - остановил его Вадим. - Это у меня организм, как часы, привык к режиму.
      Гребень поймал Людкин взгляд, когда она нерешительно катала кусочек хлебного мякиша по столу.
      - Не уезжай, - тихо попросила она Гребня.
      Он смотрел на девчонку, на ее красивую фигурку, на волосы, которые как пушистый шар золотились вокруг миловидного лица. Родинка над губой придавала ему еще больше привлекательности. О такой, как она, можно было только мечтать.
      - Нет, Люда, - серьезно сказал он. - Поеду.
      Гребень задержал взгляд на ее крепкой маленькой груди, и ему до дрожи в руках захотелось обнять, приласкать стоящую перед ним маленькую женщину, дотронуться до нее. Стиснуть так, чтобы у самого перехватило дыхание, и зарыться лицом в ее чудесные пушистые волосы. Но он сдержал себя.
      - Я обязательно приеду. Не последний день живем. Договорились? Он приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза.
      - Договорились. - Она поймала его руку и прижалась к ней щекой. - Приезжай поскорее.
      Глава 18
      Черный "мерседес" Артема несся на большой скорости по Можайскому шоссе. За рулем сидел Николай. Беглов ехал к человеку по фамилии Гнеушев, чья дача находилась в Малых Вяземах.
      Раньше Гнеушев был известен в криминальных кругах под кличкой Гнус. С тех пор прошло много времени, и он отошел от дел. Артем знал, что он круглый год живет на зимней даче, изредка наезжая в Москву, где проживает семья сына.
      Дом Петра Ивановича Гнеушева Николай отыскал быстро.
      Автомобиль остановился напротив роскошного двухэтажного особняка, огороженного крепким сплошным забором с калиткой чугунного литья и воротами с красивым резным навесом. Особняк окружал большой участок, засаженный плодовыми деревьями.
      - Впечатляет, - Артем протянул руку к звонку, вделанному в калитку.
      Вскоре он увидел, что навстречу ему идет, хромая, старик в поношенной одежде.
      "Ого, сам хозяин вышел", - догадался Артем.
      Гнеушев, всматриваясь в нежданного гостя, сощурил глаза.
      - О, какие люди пожаловали, - он тоже признал Артема и, отомкнув калитку, пригласил: - Ну, заходи, коли приехал.
      Беглов по асфальтированной дорожке, с двух сторон которой тянулись клумбы со срезанными осенними цветами, пошел за стариком. Их сопровождала огромная овчарка, которая настороженно смотрела на гостя.
      - Фу, Ронда! - приказал Гнеушев. - Иди на место.
      Овчарка послушно отошла в сторону.
      - Пес хороший, - сказал Артем.
      - У меня их два, служат отменно, никто не сунется. Из питомника взял, подготовленные собачки.
      Артем поднялся за хозяином на веранду.
      - Здесь посидим или в дом пойдем? - спросил Гнеушев.
      - Лучше здесь, воздуха больше.
      - Вот, вот, про воздух ты это правильно заметил. Я почему в своих Вяземах безвылазно живу? - спросил сам себя старик и тут же ответил: Астма замучила, в городе задыхаюсь, а тут - благодать. Сын, внучка не забывают, приедут, привезут, чего ни попрошу, да сейчас и здесь все купить можно, давно прошли те времена, когда хлеб по записи выдавали.
      - Помнишь еще другие времена? - спросил Артем.
      - А кто их не помнит? У меня здоровье плохое, по лагерям зугубил, а память хорошая, не жалуюсь.
      Говоря это, Гнеушев выставлял на стол закуску.
      - Ты сиди, сиди, - остановил он Артема, увидя, что тот собирается помочь ему. - Я сам все сделаю, да и помошница у меня есть. Антоновна! - громко позвал он кого-то из глубины дома, - иди сюда, гости у нас.
      На его зов вышла полноватая, крепкая на вид женщина лет за пятьдесят в домашнем платье и аккуратном фартуке.
      - Знакомься, Артем, это Антоновна, как жена моя померла, так и живем здесь вместе, чтобы не скучно было. За хозяйку она у меня.
      Антоновна принялась хлопотать.
      - Ты в подвал спустись, - приказал Гнеушев. - Грибками своими угостить надо, огурчиками.
      Женщина послушно исчезла в дверях.
      Артем достал из дипломата красивую фирменную упаковку.
      - Коньяк французский.
      - Ого! - Гнеушев открыл коробку и взял бутылку в руки. - Вот за это спасибо. Побаловать решил старика.
      Артем молчал. Побаловать! У старого Гнеушева денег хватит, чтобы половину дачного поселка скупить на корню. Только жаден он сверх всякой меры. Про него говорили, что он нужду справит, а потом обернется и прикидывает: а нельзя ли эту кучу еще куда-нибудь использовать?.. Вряд ли с годами он стал щедрее, обычно бывает наоборот.
      Антоновна принесла грибы и прочие разносолы.
      - Брусничного сока отведай, - стал угощать Гнеушев. - Полезная вещь. А ты иди, матушка, иди, - ласково, но таким голосом, что ослушаться было нельзя, сказал он хозяйке. - У нас с гостем разговор мужской пойдет.
      Антоновна мгновенно испарилась.
      - Нужда у меня к тебе, Петр Иванович, потому и приехал.
      - Это понятно, без надобности про старика бы не вспомнил. Видно, большая нужда, если сам пожаловал. Я не ошибся?
      - Нет.
      - Только я сколько ни думаю, ума не приложу. Говори, не томи. Мне семьдесят годков этой зимой стукнуло. Здоровье слабое, нервничать нельзя, врачи не велели.
      Артем смотрел в хитрые глаза старика.
      - Я у тебя про Тихаря хотел поспрашивать, про те времена, когда он у Креста на побегушках был.
      - Вона что... Давние времена вспомнил. Про те годочки только я да Ванька Глебов знали. Ванька тебе ничего не скажет, на том свете давно. Выходит, кроме меня, спросить не у кого.
      Беглов молчал.
      - А если я не захочу говорить, а? - тоненько рассмеялся старик. Меня ведь не купишь, не запугаешь. Раньше Петьку Гнуса многие боялись, вот где все у меня были. - Он сжал хилый кулак и противно захихикал.
      Артем подумал, что свою кличку Гнус получил недаром. Подлый мужик, и всегда был таким. Есть у Беглова средство, которое заставит его говорить.
      - Ну что ж, - равнодушно сказал Артем, подхватив на вилку шляпку гриба, - вольному воля. Ах, хороша чернушка, на зубах скрипит, хозяйка твоя дело знает, - продолжал нахваливать он. - Не захочешь говорить, вольному воля, - повторил Артем. - А спасенному, говорят, рай. Рая, правда, ни мне, ни тебе не видать.
      - Это почему же мне не видать? Я от дел давно отошел, грехи свои старые замолил.
      - Старые замолил, новые добавиться могут. В Оленьке, внучке своей, ты души не чаешь. Хорошая девочка выросла, поздний ребенок в семье, да и ты сам поздно женился, Оленька правнучкой твоей могла быть, если по годам считать. - Артем, не чокаясь с Гнусом, выпил рюмку коньяку. - Неплохой коньячок. Если ты место в раю присмотрел, там тебя таким угощать будут.
      - Да ты что! - заорал Гнус. - На ребенка руку поднимешь?
      - Чего ты орешь? - грубо оборвал его Артем. - Засох в своей деревне, как сморчок старый. - Про ребенка разговора не было. Я тебя про Тихаря спрашивал. Не бесплатно, свое получишь. Я человек щедрый, не поскуплюсь. Внучке бриллианты в уши повесишь.
      - Артем, зачем пугаешь старого человека, - захныкал Гнус. - Я пошутил, а ты сразу пугать. У меня давление поднялось. Антоновна! заорал он, сверкая глазами.
      Та прибежала, запыхавшись.
      - Давление померь, сердце заколотило.
      Беглов смотрел на этот спектакль спокойно. Пусть потешится. Он видел, что сломил Гнуса и тот куражится для порядку.
      Гнус кряхтел и сопел, мучая терпеливую женщину придирками. Артем пожалел ее: тяжело хлеб бабе достается.
      - Она жена тебе? - спросил он, когда Антоновна ушла.
      - Нет. Я не хочу, так живем. Ее сын из дома попер, она, дура, на него имущество записала раньше времени. Я к себе взял. Живет, как у Христа за пазухой.
      Артем хмыкнул.
      - Так чего тебе про Тихаря надо-то? Он у тебя в команде, его бы и спросил.
      - Мне удобнее у тебя, - перебил его Артем.
      Гнус вздохнул.
      - Крест его к себе в подручные взял. Дела стали делать. Лучше Креста в то время, наверное, взломщика не было. Мастер. Я у Шпака в банде был. Так, мальчишка на подхвате. Тихарь года на два-три меня моложе. Крест его из Рыбинска привез. Наши говорили, что баба там у него была с дочкой. Дочка - от Креста.
      - Как фамилия женщины?
      Ох, - замотал головой Гнус, - столько времени прошло, мне не вспомнить.
      - А говорил, на память не жалуешься.
      - Не жалуюсь, - зло оскалился Гнус, как загнанное в угол животное. - Погоди, может, вспомню. - Он закрыл глаза. - Конева, Корнева... - Начал перебирать он. - Не вспомню. На букву К начинается, русская фамилия, не длинная.
      - А откуда ты все это знаешь?
      - Шпак Крестом очень интересовался. Павел Крест - вор удачливый, в авторитете. Шпак думал, мало ли, как дело повернется...
      - Следил он за ним, что ли?
      - Не следил, но из виду старался не упускать. Он перед Крестом стелился лучше дорожки ковровой. Хотя Павел Крест таких воров за людей не считал. Растравил ты мне душу этими расспросами, Артем Семенович.
      Гнус набулькал коньяку и одним махом опрокинул стопку.
      - Вы, нынешние, по другим законам играете. Бизнес с криминалом переплелись намертво. Ты, Артем, таких, как Шпак, в шестерки к себе не возьмешь.
      - Не возьму.
      - Ты бы и меня не взял, а вот приехал на поклон к старику Гнусу. Значит, клюнуло. Так?
      - Так, Петр Иванович.
      - Умеете вы, молодые, из горла выхватить. Не захочешь, так все выложишь.
      "У тебя вырвешь из горла, - подумал Артем. - Как же! Сам кого хочешь под пули подставишь. Да только против меня ты не пойдешь. Силы не те".
      Гнус уныло опустил голову, догадываясь, какие мысли бродят в голове Артема.
      - Ладно, чего теперь ерепениться, - сказал старик. - Что было, то прошло. От моих знаний-воспоминаний проку никакого нет. Только душу рвать.
      Гнус невидящими глазами уставился в окно. Артем не торопил его, видя, что он собирается выложить самое главное.
      - Тихарь счастливчик был. Завидовал я ему страшно. Павел Крест ведь сначала ко мне приглядывался. Я губу раскатал, думал, все - в дамки попал. Ан нет, тот Леху Тихаря подобрал. Куда Крест, туда и Леха. Я зубами скрипел от злости. У Шпака в козыри не выйдешь, для него чужая жизнь - копейка, а уж про такого шкета, как я, и говорить нечего. Вдруг слышу, подстрелили Креста в московской подворотне, а Леха ушел. Ого, думаю, парень-то не промах оказался, наследником вора в законе раньше времени стать захотел.
      - Почему наследником?
      - Да потому что у Креста где-то схоронка хорошая была. Вор удачливый, про него легенды ходили, а куда все девалось? Знающие люди верно указывали: есть у Креста тайничок, где он добро держит. Сам посуди. Кассы брал, квартиры по наводке тоже, говорили, что и в музеях шуровал, правда, про музеи точно не уверен, но слушок был. То наводчик спьяну проболтается, то еще что... Мир тесен, а уж воровской тем более. Крест осторожный был, но, как ни сторожись, шила в мешке не утаишь.
      Гнус опять замолчал, погружаясь в воспоминания. Злая ухмылка перекосила сморщенное лицо.
      - Когда Крест схватил пулю, я на Леху подумал. Он своего крестного на ментов вывел. Ну, думаю, погоди, теперь я тебе, гаденыш, хвост прищемлю. И опять не в мою пользу вышло. Леха умнее меня оказался. На другой день после гибели Креста является к Шпаку. Да не один. Принес кассу, что последний раз с Крестом взяли. Е-мое! Я сначала за дурачка его посчитал, деньги принес немалые, только потом понял, что Леха всех переиграл. Защита Шпака тоже в то время чего-то стоила. Тот за Тихаря горой встал. Я зло затаил. Ничего, придет и мое время, так просто ты от меня не соскочишь. Начал Шпаку про схоронку Креста в уши дуть, да тот... - Гнус махнул рукой. - Одним днем жил. Пьянство, марафет да бабы. Последний авторитет растерял. Ему бы потрясти Тихаря как следует, глядишь бы и толк был. Я сам стал за Лехой присматривать. И ведь почти выследил его, суку.
      Гнус смолк, он устал. Артем видел, что на этот раз он не притворяется.
      - Может, Антоновну позвать?
      - На хрена она здесь нужна! - огрызнулся Гнус.
      - Лекарство даст.
      - Какое лекарство? Мне теперь никакие таблетки не помогут. Одной ногой в могиле. Ты из меня слова бы не выбил, не боюсь угроз ваших, все равно подыхать скоро. Внучку жалко, из-за нее тебе все и рассказываю. У тебя авторитет, репутация. Знаю, если Артем Беглов пообещал, слово сдержит. Так?
      - Да, не волнуйся, я через свое слово не переступлю.
      - Вот, - облегченно выдохнул Гнус, еще раз услышав обещание Беглова. - А еще я так думаю: если ты про Тихаря у меня спрашивать приехал, значит, Лехе не доверяешь. Прокололся он, видно, в чем-то. Знаю, не скажешь, я и не спрашиваю. Только мысль эта душу греет. Хоть разок его лягнуть да удалось. Ты на меня так не смотри. Молодые вы все старого Гнуса осуждать.
      Он учащенно задышал. Артем испугался, как бы его удар не хватил от злобы.
      - Не бойся, не сдохну раньше времени. Пора заканчивать рассказ. На чем я остановился?
      - Ты выследил Тихаря, - подсказал Беглов.
      - Выследил, но не до конца. Я вот замечаю, мне всегда в жизни что-то чуть-чуть мешает. У тебя такого не бывает?
      - Нет.
      - А-а, выходит, ты из другого теста. Потому ты - Артем Беглов, а я так, на обочине. Обижаться, правда, грех, все имею. Ладно, хватит мутотени, не буду больше испытывать твоего терпения, - подвел черту Гнус. - Я за Тихарем до станции Тайнинская доехал по Ярославке, а дальше он, как в воду канул. Ушел, гад, от меня. Наверное, что-то почувствовал. Оторвался незаметно. Мне бы еще несколько дней, я бы его хазу вычислил, вернее, не его, а Креста. Сердцем чуял, там Павел Крест свое добро держал. Кругом частные дома, лучше места не придумать. Близок был локоток, да укусить нельзя. Потому что дальше все полетело к чертовой матери. Банду Шпака ментам сдали, почти всех перестреляли. Уйти удалось троим: мне с прострелянной ногой, Ваньке Глебову и Тихарю. Ваньку у Шпака за полудурка держали, с ним серьезное дело сделать нельзя. Тихарь исчез, будь я на ногах, из-под земли бы его, гниду, достал, а так... Куда мне, полуживому, охоту на него вести? Скоро и меня тоже загребли, кто-то из своих выдал. А потом... Потом Леха в гору попер. Таких, как я, он бы одним махом по стенке размазал. Я с тех пор рот на замке держал, жизнь дороже. Вот такие дела.
      Гнус вытер пот со лба, глаза его слезились.
      - Ты спроси у Тихаря про дом в Тайнинке, спроси. И куда наследство Креста делось.
      Он тихонько захихикал.
      Беглов под его гаденький смех вытащил из бумажника пачку "зеленых" и бросил на стол.
      - Это тебе.
      - Погоди, Артем, провожу сам, а то собачки больно злые, чужих не любят.
      - Проводи, пока я твою псарню не перестрелял.
      Артем вспомнил, как он удивился, услышав про багетовые рамы, которые заказывал Тихарь, подумал еще тогда: если есть картины, значит, существует и дом, где они находятся. Похоже, сейчас Гнус и рассказал ему об этом самом доме.
      Глава 19
      Машина затормозила возле киоска.
      - Опять день впустую, - Вадим Сидельников остановил "жигуленка" и посмотрел на Гребня. - Ты пива хотел.
      Саша Грабнев выбрался из автомобиля и направился к киоску.
      - Тебе что взять?
      - Соку и пожевать чего-нибудь.
      Они сидели в салоне "жигуленка" и давились сухими бутербродами.
      - Хреново, - Гребень смотрел в окно, на улице шел дождь со снегом. - Уже белые мухи полетели, а мы толчемся на одном месте.
      Они исколесили все Подмосковье в поисках Ашота Мирзояна и его дяди.
      - У этого самого Сурена фамилия запросто может быть не армянская. Взял фамилию жены по каким-нибудь соображениям, и ищи ветра в поле. - Вадим закашлял, подавившись куском. - Гиблое дело. Мне эти Сурены уже во сне снятся. Ничего не знаем: год рождения, место рождения, фамилия и та предположительная.
      - Что предлагаешь? - спросил Гребень.
      - Я жалуюсь.
      - К Артему обратись.
      Беглову жаловаться было бесполезно. Люди, которых он задействовал со своей стороны, пользуясь связями и возможностями, ничем помочь не могли. Бесполезное дело, исчерпаны все возможности. Артем, когда последний раз выслушивал отчет своих парней, попросил:
      - Ребята, я понимаю, дело безнадежное, данные скупые, то есть их практически нет. Я по своим каналам - пас. Здесь можно только на личном контакте что-то сделать. Мотаться из одного населенного пункта в другой и наводить справки.
      - Артем Семенович, - вздохнул Вадим, - сейчас черт разберет, что в этих справочных творится, людей кавказской национальности за последнее время понаехало много. Такой обвал пошел, что не дай, не приведи. Часть из них нигде не зарегистрированы. Дохлое дело.
      - Знаю, ребята, знаю, но надо постараться найти. По всему выходит, что осел он в Подмосковье давно, значит, прописка должна быть, как у всех нормальных людей. Если бы этот дядя в криминале был, я бы его давно сыскал, - скрежетнул зубами Артем. - Не проходит он нигде, узнавали. Остается одно - мотаться по Подмосковью. Я смогу еще одного человека в помощь выделить, хотя у меня сейчас с людьми трудновато, каждый верный человек на счету.
      - На кой нам третий, - отказался Гребень. - Найдем, так и вдвоем справимся.
      После этого разговора прошло три дня. Поиски по-прежнему не приносили результатов.
      Вадим уныло наблюдал за прохожими, ожидая, когда Гребень закончит перекусывать.
      - По-моему, Людмила в тебя влюбилась, - сказал Сидельников.
      Гребень поперхнулся.
      - Точно тебе говорю, Александр, девчонка на глазах изменилась, с тех пор как тебя увидела.
      - Когда ей было влюбляться, я ее после того застолья только один раз видел.
      - Не скажи. У них это от количества встреч не зависит. Вот отыщем Мирзояна...
      - Вот именно, давай об этом думать будем, - грубовато оборвал Вадима Гребень.
      - Да я специально разговор завел на отвлеченную тему, а то от этого армянина я уже готов свихнуться.
      - Для тебя отвлеченная, а для меня - нет.
      - Ну, извини, тебя, значит, тоже зацепило. А вообще, ситуация складывается занятная. Я спасаю девчонку, вытаскиваю ее из дерьма, веду себя как честный человек, тут появляешься ты... Ну, ладно, ладно, я пошутил, - замахал руками Вадим, заметив, как напрягся Гребень. - Ты не злись. Понимаешь, после одной истории, из которой меня Артем вытащил, к бабам отношение изменилось. Никому не верю. Людмила особый случай, я ее за сестру считаю. Девчонка действительно хорошая, попала в переделку, впредь умнее будет. Я даже, может, завидую тебе. У меня после той поганой истории как будто что отморозило внутри. Про Людмилу надо серьезно подумать, чтобы ей жизнь окончательно не сломать. Слышь, Саш, ты не сердись за такой разговор, но я какую-то ответственность чувствую. Ее обмануть сейчас нельзя. Она привяжется к тебе, а потом...
      - Да что я, скотина какая? - возмутился Гребень. - Я, может, сам не ожидал от себя такой прыти.
      - Она про себя еще что-то рассказала?
      - Немного. Жили в Клину с бабкой.
      - Это я знаю. Про родителей говорила?
      - Про отца ничего. Как с матерью развелся, так и исчез куда-то. Мать замуж вышла. Про отчима Люда рассказывала. Такая гнида! Говорит, ей пятнадцать лет было, пришла однажды к матери в гости, а там отчим один дома. Он сначала: Людочка то, Людочка это... А потом схватил и на кровать завалил. Еле вырвалась. Матери слова не сказала, пожалела. Пока бабка жива была, плевать она хотела на отчима, а как померла, так и началось. Мать говорит ей: вместе жить будем, дом продадим. Людка в слезы, а мать на своем стоит. Не выдержала, пожаловалась на отчима, как он ее чуть не изнасиловал, мать не поверила, избила. Тогда она плюнула на все и сбежала. Лучше, кричала, на панель пойду, чем под эту паскуду ложиться, там хоть денег заработаю.
      - Заработала... - задумчиво сказал Вадим. - Я где-то так и предполагал. Видел бы ты в каком виде я ее подобрал. Волосы дыбом встанут! Еще что-нибудь говорила?
      - Больше ничего. Я не следователь, чтобы ее пытать.
      - Тяжелый случай.
      - Угу, - буркнул Гребень, сворачивая пакет с остатками еды. Поехали, что ли?
      - Поехали, - завел машину Вадим.
      Они держали путь в подмосковный город Мытищи.
      В справочном бюро с ними сначала не хотели разговаривать. Опять началась та же петрушка: что вы хотите, данных мало, но Вадим умело решал такие вопросы.
      - Я уже со счета сбился, сколько коробок конфет ушло на презенты, - говорил он Гребню, в очередной раз обаяв работницу справочного бюро. - Это называется представительские расходы.
      - Не знаю, как это называется, но если мы и сегодня его не найдем, я заору на все эти чертовы Мытищи.
      - Орать громко придется, город большой, к тому же есть Мытищи новые и старые.
      После этих слов в глазах Гребня появилось тоскливое выражение, как у больного животного.
      Женщина в справочном бюро довольно быстро отработала подношение.
      - Вам повезло, молодые люди, здесь проживают сразу три Сурена: Оганян, Мирзоян и...
      - Стоп! - заорал Вадим. - Мирзоян нужен. - Он выхватил бумажку с адресом и рванул к выходу.