Глава 19

Зеппо, как всегда, торчал на углу Сорок девятой и Мак-Кинли. Он был наполовину негр, наполовину итальянец и страдал то ли паркинсонизмом, то ли еще какой-то подобной болезнью. Обычно он стоял, корчась, трясясь и дергаясь, словно ясновидящий, на которого снизошло озарение.

Парикмахер Эрнест разрешал Зеппо просить милостыню возле своего заведения, зная, что ребятишки со всей округи не посмеют приставать к несчастному у него на глазах.

– Привет, Зеппо! Как идут дела? – спросил я.

– Просто замечательно. – Зеппо заикался, и эти слова дались ему с большим трудом. Иногда он говорил не запинаясь, но временами был не в состоянии договорить фразу до конца.

– Славный день, правда?

– Д-д-д-а, с-с-с-лавный д-д-д-ень, – с трудом исторгал он, выставив перед собой руки со скрюченными, словно когти, пальцами.

– Очень хорошо, – согласился я и вошел в парикмахерскую.

– Привет, Изи. – Эрнест сложил газету и встал с кресла. Я уселся на его место, и хрустящая белая простыня окутала меня, превратив в подобие цветка.

– Раньше ты всегда заходил ко мне по четвергам, Изи.

– Времена меняются, Эрнест. А вместе с ними меняются и наши привычки.

– Господи, пошли мне эту семерку! – завопил кто-то из дальнего угла парикмахерской. У Эрнеста всегда играли на деньги. За третьим парикмахерским креслом на полу расположилась целая компания.

– Значит, сегодня ты взглянул в зеркало и решил, что пора подстричься, а? – спросил он меня.

– Зарос, как гризли.

Эрнест засмеялся и пару раз прикоснулся ножницами к моим волосам.

У Эрнеста в салоне всегда звучала итальянская опера. По его словам, эта музыка якобы нравилась Зеппо. Но Зеппо не мог слышать музыку с улицы, а Эрнест стриг его у себя бесплатно только раз в месяц.

В детстве Эрнесту здорово доставалось от отца, горького пьяницы, который постоянно избивал до полусмерти и его и мать. Поэтому Эрнест не выносил пьяниц. А Зеппо был пьяницей. Наверное, его дерганье становилось не таким невыносимым, когда он получал свою порцию дешевого виски. Попрошайничал он только для того, чтобы насобирать на банку бобов и полпинты шотландского виски. И тогда Зеппо напивался. Эрнест не пускал его к себе, потому что Зеппо всегда был либо пьян в доску, либо близок к этому состоянию. Как-то раз я спросил, почему он позволяет Зеппо торчать перед его заведением, если он так ненавидит пьяниц. И вот что он мне ответил: "Бог однажды может спросить меня, почему я не заботился о своем младшем брате".

Мы наслаждались легким ветерком, игроки бросали кости, а Зеппо вертелся и дергался за окном. В салоне Эрнеста чуть слышно звучал "Дон Карлос". Я хотел бы разузнать, где сейчас может находиться Фрэнк Грин, но эта тема должна была возникнуть сама собой в обычном разговоре. Большинство парикмахеров в курсе всех важных событий в округе. Вот почему я пришел подстричься.

Эрнест взбивал кисточкой горячую пену у меня на подбородке, когда на пороге появился Джексон Блю.

– Привет, Эрнест, Изи! – сказал он.

– Привет, – отозвался я.

– Здесь Ленни, – предупредил Эрнест.

Я взглянул на Ленни. Толстяк обрядился как садовник, а на голову нахлобучил белую шапку маляра. Он грыз окурок сигары и искоса поглядывал на Джексона Блю.

– Скажи этому тощему подонку, чтобы он убирался, Эрни. Я убью этого ублюдка. И не шучу, – предупредил Ленни.

– Он тебя не задевает, Ленни. Занимайся своей игрой или убирайся.

У парикмахеров всегда под рукой дюжина опасных бритв, которые они без колебаний готовы пустить в дело, если потребуется поддержать порядок в заведении.

– Что это нашло на Ленни? – удивился я.

– Он просто дурак, – ответил Эрнест. – И Джексону здесь делать нечего.

– Что случилось?

Джексон был маленький человечек с такой черной кожей, что при ярком освещении она отливала синевой. Он съежился и скосил глаза на дверь.

– Подружка Ленни – знаешь Эльбу? – снова ушла от него, – сообщил Эрнест.

– Да? – Я соображал, как перевести разговор на Фрэнка Грина.

– И она закрутила с Джексоном. Просто чтобы досадить Ленни.

Джексон понуро уставился в пол. Синий костюм в полоску висел на нем как на вешалке, голову венчала фетровая шляпа с узкими полями.

– Да что ты?

– Представь себе, Изи. Джексон совсем голову потерял из-за этой бабы.

Джексон насупился:

– Я с ней не путался. Она просто наплела ему про меня.

– Как же, мой сводный брат тоже врет! – Ленни вдруг очутился рядом с нами. Это напоминало комическую сцену из какого-то фильма. Джексон выглядел запуганной дворнягой, а Ленни, со свисающим жирным животом, – бульдогом, готовым вцепиться ей в горло.

– Назад! – завопил Эрнест, вклиниваясь между ними. – Я не позволю устраивать драки у меня в салоне.

– Этот тощий пьянчужка ответит мне за Эльбу, Эрни.

– Но только не здесь. Клянусь, прежде чем ты прикоснешься к Джексону, тебе придется иметь дело со мной. Ты знаешь, он этого не стоит.

И тут я вспомнил, как Джексон время от времени зарабатывает деньги.

Ленни двинулся было на Джексона, но маленький человечек спрятался за спину парикмахера, и Эрнест стоял как скала.

– Вернись к игре, пока цел. – И он вынул опасную бритву из кармана своего синего халата.

– И ты угрожаешь мне, Эрни! Я не сажусь гадить у чужого порога. – Ленни вертел головой, пытаясь разглядеть Джексона за спиной парикмахера.

Мне надоело сидеть между ними, я развязал узел на простыне и вытер мыльную пену на шее.

– Видишь, Ленни. Ты, братец, беспокоишь моего клиента. – Эрнест ткнул своим толстым, как железнодорожная шпала, пальцем Ленни в пузо. – Либо ты вернешься к игре, либо я попорчу тебе шкуру. Без вранья.

Все знали, что с Эрнестом шутки плохи. Только крутой парень мог содержать парикмахерскую, потому что для определенной части общества парикмахерская служила деловым центром, своеобразным общественным клубом. А любому общественному клубу для нормальной деятельности нужен порядок.

Ленни втянул подбородок, подвигал плечами туда и сюда и попятился. Я вылез из кресла и выложил на столик пять десятицентовиков.

– Ну, я пошел, Эрни, – помахал я ему.

Эрни кивнул, но он был слишком занят с Ленни, чтобы его хватило еще и на меня.

– Почему бы нам не отчалить? – предложил я съежившемуся Джексону.

Нервничая, он всегда держался за свою мужскую деталь. Так было и на сей раз.

– Конечно, Изи. Надеюсь, Эрни с ним справится.

Мы свернули за первый же угол и, пройдя полквартала, вышли в переулок. Должно быть, боевой пыл Ленни уже остыл, и он не преследовал нас. Мы шли по Мерривезер-Лейн, когда кто-то окликнул: "Блю!" Это был Зеппо. Он ковылял за нами, словно на ходулях. На каждом шагу раскачивался, рискуя упасть, но всякий раз чудом восстанавливал равновесие.

– Привет, Зепп, – нехотя остановился Джексон. Он смотрел через плечо Зеппо, не идет ли Ленни.

– Д-д-жексон...

– Чего ты хочешь, Зеппо? – Я собирался кое-что узнать от Джексона, и свидетели были большой помехой.

Зеппо вытянул шею, как гусак, потом закинул на плечи кисти рук и стал похож на издыхающую птицу. Я вытаращил глаза. Его улыбка напоминала гримасу самой смерти, а затяжной, удушливый кашель означал смех.

– Ты продаешь, Блю?

Я готов был расцеловать калеку.

– Нет, парень, – сказал Джексон. – Фрэнк набрал силу. Теперь он продает магазинам только оптом и по мелочам больше не разменивается.

– Ты больше не продаешь виски Фрэнка? – спросил я.

– Нет. Он стал слишком велик для такого ниггера, как я.

– Тьфу ты, черт! А мне тоже не мешало бы купить виски. Собираюсь устроить вечеринку.

– Я попробую помочь тебе, Изи. – Глаза у Джексона загорелись. Но он то и дело тревожно озирался, не идет ли Ленни.

– В самом деле?

– Может, Фрэнк согласится, если ты возьмешь большую партию.

– Сколько примерно?

– А сколько тебе нужно?

– Ящик или два "Джима Бима" – то, что надо.

Джексон почесал подбородок:

– Фрэнк продает мне ящиками. Я мог бы взять три и продать один в розницу.

– Когда ты его увидишь? – Наверное, мой вопрос прозвучал слишком настойчиво.

В глазах Джексона вспыхнул огонек подозрения. Он помолчал с минуту, а потом спросил:

– Что у тебя на уме, Изи?

– Ты это о чем?

– Зачем тебе нужен Фрэнк?

– Не понимаю, что ты имеешь в виду. Я пригласил к себе людей на субботу, а в буфете пусто. Да и денег у меня маловато. В прошлый понедельник меня уволили, и я не могу потратить все на виски.

Джексон все еще не избавился от подозрений.

– Ну хорошо, если тебе это нужно срочно. Что, если я договорюсь в другом месте?

– Мне все равно где. Мне нужно дешевое виски, а ты, как известно, этим промышляешь.

– Это так, Изи. Обычно я покупаю у Фрэнка, но можно обратиться к тем, кому он продает. Обойдется немного дороже, но ты на этом все равно выиграешь.

– Как скажешь, Джексон. Ты просто покажи мне дорогу к источнику.

– И м-м-м-не, – добавил Зеппо.

Глава 20

Мы добрались до моей машины, и я поехал по Центральной улице в Семьдесят шестой район. От близкого соседства с полицейским участком мне стало не по себе, но я должен был найти Фрэнка Грина. Джексон провел меня и Зеппо к винной лавке Эйба. Присутствие Зеппо меня устраивало, потому что люди, которые его не знали, не отрывали от него глаз. Значит, на меня и на мои вопросы меньше внимания будут обращать. По дороге к лавке Джексон рассказал историю ее владельцев.

Эйб и Джонни – евреи, чудом уцелевшие в нацистском лагере. Они приехали из Польши, точнее из Аусшвитца. В Польше они были парикмахерами. В лагере Эйб участвовал в подпольном движении. Он спас своего шурина Джонни от газовой камеры, когда тот слег и охрана включила его в список смертников. Эйб прорыл нору в стене возле своей койки и спрятал там Джона. Охранникам он сказал, что Джонни умер и во время утреннего обхода его забрали для сожжения. Эйб собирал у друзей еду и кормил больного шурина. Это продолжалось три месяца, пока русские не освободили лагерь.

Жена Эйба и его сестра, жена Джонни, обе погибли. Их родители, родственники и все знакомые умерли в нацистских лагерях. Эйб положил Джонни на носилки и дотащил до расположения американских солдат, где они попросили отправить их у Штаты.

Джексон собирался рассказать мне и другие истории о лагерях, которые он слышал, но мне это было ни к чему. Я помнил евреев. У этих живых скелетов из заднего прохода текла кровь. Они просили еды. Я помню, как они махали своими слабыми руками, пытаясь сохранять благопристойный вид, и тут же у вас на глазах падали замертво.

Сержант Винсент Ле-Рой нашел двенадцатилетнего мальчишку, который был лыс и весил двадцать один килограмм. Мальчишка прижался к его ноге, как мексиканский мальчик прижимался к Мэтью Терену. Винсент был жестокий человек, пулеметчик, но тут растаял. Он назвал мальчишку "древесной крысой", потому что тот вскарабкался на него и не хотел слезать. В первый день Винсент носил "древесную крысу" на плечах. Мы эвакуировали из лагеря оставшихся в живых. Вечером он отвел мальчишку в центр по эвакуации к медсестрам. Но тот удрал и вернулся к нам.

Винсент решил оставить его при себе. Не так, как Мэтью Терен, а как человек, душа которого открыта для детей. "Деревце", как я звал его, ездил верхом на Винсенте весь день. Он жевал огромный шоколадный батон из пайка Винсента и другие сладости, которыми щедро угощали его солдаты.

В ту ночь мы проснулись от стонов. Живот мальчика раздулся, и он даже не слышал и не узнавал нас. Лагерный врач сказал, что он умер от слишком сытной пищи. После смерти мальчика Винсент проплакал целый день. Он винил себя, и, наверное, не напрасно. Но главными виновниками смерти мальчишки были эти наци. Вот почему многие евреи поняли наконец американских негров. В Европе евреи были неграми более тысячи лет.

Эйб и Джонни приехали в Америку, и через два года у них была своя винная лавка. Они немало для этого поработали. Все у них шло хорошо, только Джонни словно с цепи сорвался.

– Не знаю, – размышлял Джексон, – стал он таким, пока сидел в этой норе, или всегда был чуть не в себе. Говорил, что сошел с ума в одну ночь, когда ему и Эйбу пришлось остричь собственных жен перед тем, как их отправили в газовую камеру. Представляете себе? Стричь волосы своей жене, чтобы потом ее отправили в газовую камеру! Так или иначе, он в эту ночь помешался и стал буйным.

– Как это – буйным?

– Буйный, и все. Однажды вечером иду я с девчонкой из средней школы Донной Фрэнк и подумываю, как бы улестить ее спиртным. Эйба, как всегда, не оказалось дома. А Джонни вдруг стал увиваться вокруг Донны, как будто меня не было рядом, говорить ей разные комплименты и предлагать подарки.

– Ну и что?

– Он дал ей пять долларов и тут же у меня на глазах трахнул ее.

– Ты не заливаешь?

– Нет, Изи. У этого парня что-то не в порядке с головой.

– Поэтому ты и ведешь с ним дела?

– Ты что, обалдел? Я боюсь этого идиота. Это Фрэнк решил сбывать ему виски. Как-то раз Фрэнк зашел к Эйбу, но Эйб не пожелал иметь дело с грабителями. А Джонни все равно. Когда вечером Эйб уходит домой, он торгует ворованным спиртным.

– И Фрэнк регулярно доставляет ему товар? – спросил я.

– Да.

– Прямо как грузовик для доставки? – засмеялся я. – Приезжает в полдень по средам и разгружается.

– Обычно по четвергам, – проговорился Джексон и тут же спохватился и насупился.

Винная лавка представляла собой всего-навсего нишу в стене. Здесь устроили прилавок для пирожных, картофельных чипсов и ветчины в целлофане. Еще один длинный прилавок предназначался для леденцов, а за ним стояли полки со спиртным и кассовый аппарат. В холодильнике держали всякие смеси и газированную воду.

Карие глаза Джонни, светловолосого рослого парня, казались стеклянными. И улыбка у него была какая-то странная – недоуменная. Он выглядел как подросток, познавший порок.

– Привет, Джонни, – приветствовал его Джексон. – Это мои друзья, Изи и Зеппо.

Улыбка Джонни окаменела, когда он увидел Зеппо. Тот начал крутиться за нашей спиной. Люди сторонятся паралитиков, как будто эта болезнь заразная.

– Добрый день, господа, – произнес Джонни.

– Я приношу вам немалый доход, Джонни, – напомнил Джексон. – И рассчитываю на проценты. Изи готовится к вечеринке, а Зеппо каждый вечер нуждается в молочке.

Джонни улыбнулся, не сводя взгляда с Зеппо:

– Что вам нужно, Изи?

– Мне нужен ящик "Джима Бима", и Джексон уверяет, что это обойдется немного дешевле.

– Могу сделать скидку, если закупите большую партию.

– И во сколько мне обойдутся два ящика?

– Три доллара за бутылку. В любом другом месте выложите четыре.

– Это слегка выходит за пределы моего бюджета. На прошлой неделе я потерял работу.

– Да, приятного мало, – посочувствовал Джонни. – У вас день рождения, а они выбросили вас на улицу.

– Да нет, это простая вечеринка. Как насчет двух долларов и семидесяти пяти центов?

Он поднял правую руку, прищелкнул пальцами:

– Я не прочь отдать вам виски по этой цене, но вот что я вам скажу. Два ящика по три доллара за бутылку стоят пятьдесят четыре доллара. Я отдам вам за пятьдесят.

Я мог бы еще поторговаться, но мне не терпелось уйти. Дело было сделано: я знал, что Фрэнк появится здесь в четверг, и мог доложить это Олбрайту.

– Заметано, – согласился я. – Можно забрать виски завтра?

– А почему бы не покончить с этим сейчас? – недоверчиво покосился он.

– У меня нет при себе пятидесяти долларов. Завтра принесу деньги.

– Придется подождать до пятницы. В пятницу я получу новую партию.

– А почему нельзя завтра? – спросил я только для того, чтобы сбить его с толку.

– Я не могу продать все свое виски одному человеку, Изи. Завтра я получу два ящика, но что, если раньше заявится покупатель и потребует виски "Джим Бим"? Если у меня не окажется виски этой марки, он пойдет к другому. Плакали мои денежки.

Я дал ему десять долларов задатку, и мы ударили по рукам. Зеппо получил полпинты виски, а Джексон – пятерку.

– В чем дело, Изи? – спросил Джексон, когда Зеппо удалился.

– О чем ты?

– Ты ведь не собираешься устраивать никакой вечеринки. И по средам ты раньше никогда не стригся. Что ты затеял?

– Не выдумывай. В субботу я тебя приглашаю на вечеринку.

– Угу. – Он кинул на меня недоверчивый взгляд. – А Фрэнк здесь при чем?

Внутри у меня все похолодело, но я ничем не выдал своей тревоги.

– Это не имеет никакого отношения к Фрэнку. Мне просто нужно спиртное.

– Ну ладно. Ты меня убедил. Так, значит, я загляну к тебе.

– Увидимся, – пообещал я. Я и вправду надеялся дожить до субботы.

Мне нужно было протянуть еще целых двадцать четыре часа до того, как Фрэнк начнет свое еженедельное турне.

Глава 21

На обратном пути я остановился у бара Джоппи. Он надраивал мраморную доску, и я сразу почувствовал себя как дома. И все же мне было чуточку не по себе. Хоть я и считал Джоппи приятелем, но всегда держался с ним начеку.

Я ввалился в бар, засунув руки в карманы легкого пиджака. Мне столько хотелось ему порассказать, что я не знал, с чего начать.

– Ну что ты на меня уставился, Из?

– Не знаю, Джоп.

Джоппи засмеялся и провел ладонью по своей лысой голове:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Эта девушка позвонила мне прошлой ночью.

– Какая девушка?

– Та самая, которую разыскивает твой друг.

– Угу. – Джоппи отложил тряпку и оперся руками о стойку. – Тебе здорово повезло, насколько я понимаю.

– И я того же мнения.

Бар был пуст. Джоппи и я изучающе смотрели в глаза друг другу.

– По правде сказать, не думаю, что это простое везение, – сказал я.

– А что же это?

– Нет, Джоппи, это твоих рук дело.

Джоппи сжал кулаки, и мышцы на его руках вздулись.

– С чего ты взял?

– Рассуди сам, Джоп. О том, что я ее разыскиваю, знали только ты и Коретта. Если бы Де-Витт разнюхал, где она, он тут же помчался бы за ней. Коретта надеялась получить от меня деньги, и ей не хотелось, чтобы я знал о ее встрече с Дафной. Это был ты.

– Она могла найти твой номер в телефонном справочнике.

– В телефонной книге моего номера нет, Джоппи.

И все же я не был уверен на все сто процентов. Дафна могла отыскать меня каким-то другим способом, хотя едва ли. По неподвижной физиономии Джоппи нельзя было определить, о чем он думает. Но он вряд ли догадывается, что у меня в кармане свинцовая трубка. Наконец он одарил меня дружелюбной улыбкой:

– Не горячись, парень. Все не так уж плохо.

– Что ты хочешь этим сказать? – вскричал я. – Коретта убита, твой дружок Олбрайт висит у меня на хвосте. Фараоны уже один раз затащили меня к себе.

– Изи, поверь, я не знал, что все так обернется.

– А теперь Олбрайт заставил меня следить за Фрэнком Грином, – выпалил я.

– За Фрэнком Грином? – Глаза Джоппи сузились.

– Да, за Фрэнком Грином.

– Ну хорошо, Изи. Расскажу тебе все как на духу. Олбрайт искал здесь эту девушку, показал ее карточку, и я ее сразу узнал.

– Где ты ее видел раньше? – спросил я.

– Иногда Фрэнк приводил ее с собой, когда доставлял спиртное. Думаю, она его подружка.

– И ты ничего не сказал Олбрайту?

– Нет. Фрэнк меня снабжает, и я не хотел портить с ним отношения. Просто ждал, когда она придет и я смогу шепнуть ей на ушко, что ею кое-кто интересуется.

– Зачем? Почему ты захотел ей помочь?

Джоппи одарил меня улыбкой, которая, видимо, должна была изображать застенчивость.

– Она хорошенькая, Изи. Очень хорошенькая. Я бы не возражал, если бы она стала моей подружкой.

– А почему бы тебе просто не сказать об этом Фрэнку?

– Ну ты даешь! Чтобы он заявился сюда, размахивая ножом? Фрэнк – сумасшедший малый.

С этим было трудно не согласиться, и я кивнул. Джоппи снова взялся за свою тряпку.

– Я подумал, почему бы тебе не добыть кое-какие деньги и послать Олбрайта по ложному следу. Было бы прекрасно, если б ты послушался меня и не стал никого разыскивать.

– Почему ты ей посоветовал позвонить мне?

Джоппи сжал челюсти с такой силой, что за ушами у него вздулись желваки.

– Она позвонила мне и попросила отвезти к одному приятелю. Я отказался. Ты знаешь, я могу помочь, но только не отходя от стойки. Ехать куда-то – это не для меня.

– Но при чем здесь я?

– Я посоветовал ей позвонить тебе. Она хотела знать, что нужно от нее Де-Витту, а ты работаешь на него. – Джоппи сидел сгорбившись. – Я дал ей твой номер. Мне и в голову не пришло, что это кому-то повредит.

– Значит, ты принимаешь меня за дурака: сам отделался от девицы и навесил ее на мою шею.

– Никто не заставлял тебя брать деньги у Олбрайта. И с девицей никто не заставлял встречаться.

В этом он был прав. Втравил меня, конечно, он, но мне так нужны были эти деньги.

– Ее приятель убит, – сказал я.

– Белый парень?

– Угу. И Коретта тоже убита. И тот, кто ее убил, добрался и до Говарда Грина.

– Я слышал об этом. – Джоппи бросил тряпку под прилавок и достал стаканчик. Наливая мне виски, он все оправдывался: – Я ничего такого не хотел, Изи. Не думал, что все так обернется. Просто мне хотелось помочь тебе и этой девушке.

– Эта девушка – дьявол, – возразил я. – У нее зло в каждом кармане.

– Может быть, ты выпутаешься из всего этого, Изи. Поезжай на восток или на юг.

– Оделл уже советовал мне уехать. Но я не собираюсь удирать.

Я знал, что нужно сделать. Найти Фрэнка и рассказать ему про деньги, которые предлагал Картер. Фрэнк бизнесмен и не упустит такую выгодную сделку. Они с Де-Виттом сцепятся, а я отойду в сторонку.

Джоппи снова наполнил мой стакан. В знак примирения. Он действительно не хотел впутывать меня в эту историю. Но что-то в этой истории было не так.

– Почему ты не рассказал мне о девушке?

– Не знаю, Изи. Она хотела, чтобы я держал язык за зубами. – Лицо Джоппи просветлело. – Я хотел сохранить ее... тайну. Чтобы знал ее только я, понимаешь?

Я выпил виски и предложил Джоппи сигарету. Мы выкурили трубку мира, и наша дружба восстановилась. Долго мы сидели молча. Потом Джоппи сказал:

– Как ты думаешь, кто убил всех этих людей?

– Не знаю. Оделл сказал мне, что, по мнению фараонов, это мог быть какой-то маньяк. Может быть, Коретту и Говарда убил маньяк, но я знаю, кто убил Ричарда Мак-Ги.

– Кто?

– Допустим, я выложу тебе мои соображения, но это ничуть нам не поможет. Лучше пока буду держать их при себе.

Размышляя обо всем этом, я миновал ворота и зашагал по дорожке к своему дому. Почти у самых дверей я вдруг сообразил, что створки ворот не закрыты на засов, как это обычно делает почтальон. Не успел я обернуться и проверить засов, как что-то взорвалось у меня в голове. Я полетел в темноту на цементную лесенку переднего крыльца. Почему-то не ударился о ступеньки. Дверь распахнулась, и я упал ничком на кушетку. Попытался подняться, но в голове шумело, и я ничего не понимал.

Потом он перевернул меня на спину.

На нем был темно-синий костюм, такой темный, что его можно было принять за черный. Рубашка тоже черная. Черный ботинок упирался в подушку возле моей головы. На его голове красовалась черная шляпа с узкими полями. Лицо было такое же черное, как и вся его одежда. Единственным светлым пятном в костюме Фрэнка Грина был галстук светло-желтого цвета, свободно болтающийся на шее.

– Привет, Фрэнк, – выдавил я, превозмогая боль в голове.

В правой руке Фрэнка что-то щелкнуло, и подобно языку пламени блеснуло длинное лезвие.

– До меня дошли слухи, что ты меня разыскиваешь, Изи.

Я попытался привстать, но он придавил мое лицо к подушке.

– Я слышал, ты меня искал, – повторил он.

– Это верно, Фрэнк. Мне нужно с тобой поговорить. У меня есть для тебя дело. Мы можем получить по пятьсот долларов.

На черном лице Фрэнка прорезалась белозубая усмешка. Он надавил коленом мне на грудь и приставил кончик ножа к моему горлу. Нож проколол кожу, и потекла кровь.

– Мне придется убить тебя, Изи.

Я обвел комнату глазами в надежде увидеть хоть что-нибудь, что могло бы меня спасти, но вокруг не было ничего, кроме стен и мебели. Впрочем, одно странное перемещение я мельком отметил. Стул с прямой спинкой, который стоял в кухне, оказался возле кушетки, словно кто-то использовал его как подставку для ног. Не знаю, почему этот стул привлек мое внимание. Скорее всего Фрэнк притащил его, когда я еще не пришел в себя.

– Выслушай меня, – попросил я.

– Ну говори.

– Я мог бы устроить тебе семьсот пятьдесят.

– Где это простой механик собирается достать такие деньги?

– Один человек хочет поговорить с девушкой, которую ты знаешь. Это богатый человек. Он заплатит эти деньги только за то, чтобы с ней поговорить.

– Что за девушка? – прорычал Фрэнк.

– Белая девушка. Дафна Моне.

– Ты мертвец, Изи, – отрезал Фрэнк.

– Фрэнк, выслушай меня. Ты пожалеешь.

– Ты все время совал нос в мои дела. Мне об этом говорили. Ты обошел все места, где я делаю бизнес и где я пью. Я вернулся после одного дельца и узнал, что Дафна исчезла, а ты наступаешь мне на пятки. – Он не отрывал от меня безжалостного взгляда своих желтых глаз. – Фараоны тоже за мной охотятся. Кто-то убил Коретту, и тебя видели с ней незадолго до этого.

– Фрэнк...

Он нажал на лезвие.

– Ты мертвец, Изи, – повторил он, но тут я почувствовал, что его рука ослабела.

"Не плачь и не проси его, Изи, – сказал мне внутренний голос. – Не унижайся перед этим ниггером..."

– Добрый вечер, Фрэнк, – произнес кто-то дружеским тоном.

Это был уже не я! Но я не ослышался, потому что Фрэнк вдруг оцепенел. Он все еще не сводил с меня глаз, но все его внимание сосредоточилось где-то за его спиной.

– Кто это? – прокаркал он.

– Давно не виделись, Фрэнки. Наверное, лет десять.

– Это ты, Крыса?

– У тебя хорошая память, Фрэнк. Ты всегда был парень с головой и, надеюсь, поможешь мне справиться с одной нелегкой задачей. У меня как раз в данный момент возникли некоторые затруднения.

– Какие это?

Тут зазвонил телефон, и Крыса как ни в чем не бывало взял трубку.

– Да? – сказал он. – Да-да. Изи здесь, но сейчас он занят. Угу, угу, конечно. Не могли бы вы позвонить еще раз? Нет. О'кей. Да, да. Позвоните через часок, он к этому времени освободится.

Я слышал, как он повесил трубку на рычаг. Видеть я его не мог: Фрэнк заслонял Крысу своей спиной.

– Так на чем я остановился? Ах да. Я собирался рассказать тебе о своих затруднениях. Видишь ли, Фрэнк, у меня в руке пистолет 41-го калибра с длинным стволом, и он направлен в твой затылок. Но я не могу выстрелить. Боюсь, ты, падая, можешь перерезать горло моему другу. Ведь это проблема, не так ли?

Фрэнк не сводил с меня глаз.

– Посоветуй, Фрэнки, что мне делать? Я знаю, тебе не терпится зарезать бедного Изи. Но и я не могу оставаться в стороне, братец.

– Не вмешивайся не в свое дело, Крыса.

– Вот что я скажу тебе, Фрэнк. Положи нож на кушетку, и я оставлю тебя в живых. Если этого не сделаешь, ты мертвец. Я не собираюсь отсчитывать секунды. Минута – и я стреляю.

Фрэнк медленно отвел нож от моего горла и положил его на кушетку.

– Хорошо, теперь встань и пересядь вон на тот стул.

Фрэнк сделал, как было велено, и тут Крыса предстал передо мной во всем своем великолепии. Его улыбка была ослепительна – во рту сверкали золотые пломбы и коронки. А на одном зубе сиял голубой драгоценный камень в золотой оправе. На нем был пижонский костюм из шотландки с бродвейскими подтяжками. Он носил шикарные ботинки с гамашами. А в левой руке торчал самый большой пистолет, какой я когда-нибудь видел. Фрэнк тоже не отводил глаз от пистолета. Даже самые отъявленные бандиты предпочитали держаться подальше от Крысы.

– Что здесь происходит, Изи?

Кровь заливала мне рубашку, руки тряслись.

– Крыса... – только и смог сказать я.

– Хочешь, чтобы я убил его, Изи?

– Эй, – завопил Фрэнк. – Мы договорились.

– Изи мой самый старый друг. Я прострелю твою гнусную харю, и что бы ты ни говорил, меня это не остановит.

– Не надо его убивать. Я только хочу, чтобы он ответил на мои вопросы. – Я понял, что теперь, когда на моей стороне Крыса, Фрэнк мне больше не страшен.

– Тогда спрашивай, – ухмыльнулся Крыса.

– Где Дафна Моне? – спросил я Грина.

Он уставился на меня острыми как нож глазами.

– Ты слышал его, Фрэнк? – сказал Крыса. – Где она?