Как я разобрал, на ней был изо­бражен город Дулит с окрестностями и прибреж­ной зоной. Причем сама карта оказалась отмен­ной, так как содержала отметки глубин океанского шельфа и уровни высот на берегу. У нас такие кар­ты до сих пор «секретят». Здесь же, судя по всему, точнейшие топографические материалы можно было купить в обыкновенном магазине. На той части карты, которую Старик нам продемонстри­ровал, оказался участок шельфа. Восстановив по памяти наш путь под водой, я определил пример­ное место, где мы высадились с подводной лодки.

– Вертолет шел отсюда, а затем ушел вот сюда… Водя по карте лучом своего карманного фонаря,

Старик показал нам путь вертолета. Если я не ошибся с определением координат высадки, вер­толет пролетал как раз над точкой, где нас должна была ожидать лодка-носитель.

– Так что, думаю, он охотился не за вами, а за выпустившей вас подводной лодкой, – закончил Старик свои объяснения.

– Полагаете, носитель обнаружен? – встревожено спросил Стас.

– Думаю, нет, – возразил ему Рощин. – Если бы вертолет обнаружил нарушившую границу подводную лодку, он бы не улетел так быстро, а сопро­вождал подлодку, корректируя действия вышед­ших ей на перехват противолодочных кораблей.

– Значит, полагаете, что американцы, обнару­жив нашу подлодку, попытались бы ее потопить? – не унимался Стас.

– Скорее всего, – Старик утвердительно кив­нул головой. – Во всяком случае, я бы на их месте именно так и поступил. Ведь скрытность, а следо­вательно, неуязвимость «Атланта» – это не только принципиально новая стратегия американских ВМС, но и миллиардные ассигнования, которые получит Пентагон. Поэтому для них крайне важно сохра­нить секретность «Атланта». А утопить российскую подлодку – самый верный способ сберечь эту тайну.

Веселенькая перспектива, нечего сказать! Если для того, чтобы не дать нам подобраться к своей подлодке, янки готовы отправить на дно более сотни ни в чем не повинных людей, то с нами они уж точно миндальничать не будут. И в случае про­вала нам грозит отнюдь не пожизненное заключе­ние. Полагаю, попадись мы в лапы американской контрразведке, для нас все закончится подвалом, лошадиной дозой «сыворотки правды» и, наконец, пулей в затылок. Андрей, похоже, подумал о том же, о чем и я, потому что сразу посуровел лицом. А вот какие выводы из рассуждений Старика сде­лал Стас, для меня так и осталось загадкой. Но внешне он остался по-прежнему спокоен. Выяснив у Старика, зачем в эту ночь над океаном летал вер­толет, он перешел к обсуждению условий нашей работы и для начала поинтересовался обстановкой в городе. Старик в ответ многозначительно помол­чал, выдержав паузу, достойную настоящего дра­матического актера, а уж когда начал говорить, то всецело завладел нашим вниманием:

– Дулит – небольшой пятнадцатитысячный город на Атлантическом побережье Соединенных Штатов. Южная оконечность мыса Хаттерас, климатический курорт. Курортный сезон длится с мая по ноябрь. По различным данным, от пяти до деся­ти процентов жителей составляют бывшие воен­ные моряки, многие из которых служили на распо­ложенной по соседству военно-морской базе Нор­фолк. Примерно столько же здесь туристов, приезжающих на отдых. В основном это молодежь, любители серфинга. Все это можно прочитать в любом туристическом путеводителе, – подытожил Старик свою вступительную речь. – Теперь то, о чем молчат местные справочники. Несмотря на весьма благоприятные условия для проведения разведакций – близость военно-морской базы и большой поток посещающих город туристов, – в Дулите наша разведка никогда не имела опера­тивных позиций. Даже в советские времена, когда наши спецслужбы были достаточно сильны. Вот только два примера из недавнего прошлого. В 1989 году ГРУ завербовало в Италии офицера с базы Норфолк. Но вскоре после возвращения в Штаты он начал снабжать нашу разведку дезинформа­цией. Когда же все отношения с ним были разо­рваны, офицер вообще исчез с военной базы. Спустя десять лет уже СВР готовило вербовку граж­данского специалиста с базы Норфолк. Но при­ехавший в Дулит сотрудник СВР неожиданно обна­ружил за собой наблюдение и вынужден был спеш­но покинуть США. Как следствие, готовящаяся вербовка так и не состоялась.

– Мы изучали эти факты, – подал голос Стас. – На базу Норфолк часто заходят эксперименталь­ные корабли американских ВМС, поэтому вполне естественно, что она имеет хорошее контрразве­дывательное прикрытие.

– Думаю, что внимание американской контр­разведки распространяется не только на базу, но и на ближайший к ней прибрежный город, – заметил в ответ Старик. – Иначе как объяснить, что стоило сотруднику СВР появиться в Дулите, как он сразу попал под колпак.

Рощин по натуре – пессимист. Я это давно за­метил. Он всегда готовится к худшему. Вообще-то в нашем деле это оправданно. Перестраховка, ко­торую я вслед за Стариком стал называть «запасом прочности», не раз спасала жизнь многим «мор­ским дьяволам», да и мне, признаться, тоже. В на­шем же случае приходится признать, что логика в рассуждениях Старика безусловно есть. Если и не целая сеть осведомителей, то парочка толковых агентов из числа жителей Дулита наверняка рабо­тают на военную контрразведку.

– Не удалось установить, кто из жителей может быть связан с контрразведкой? – на всякий случай поинтересовался у Старика Стас, и мне стало чер­товски приятно, что я мыслю в унисон с команди­ром.

Я был уверен, что Старик на последний вопрос Стаса ответит отрицательно. Когда ему было это выяснить? Он в Штаты-то прибыл всего за три дня до нас. Но, к моему изумлению, Старик сказал:

– Вызывает интерес местный шериф Пирс Гроган. Этот тридцатишестилетний красавчик весьма не прост.

– Почему красавчик? – не сдержался я.

– Увидишь его, сразу поймешь, – усмехнулся в свою специально отпущенную бородку Старик. – Для шерифа Гроган одевается чересчур элегантно и дорого, – продолжал он между тем. – К тому же является владельцем сразу двух автомобилей: но­венького джипа «Гранд Чероки» последней модели и спортивного «Корвета» – весьма дорогих даже для Америки машин.

– Дополнительный источник дохода? – предпо­ложил Стас.

– Определенно, – ответил Старик. – Но это не обязательно жалованье контрразведки. Шериф в Дулите может получать деньги от владельца мест­ного казино или от содержателя подпольного бор­деля…

– Вы уже и про бордель узнали? – вставил я и многозначительно переглянулся со Стасом, но он, по-моему, так и не понял смысла моего взгляда.

– Для посещаемого туристами курортного го­родка это скорее правило, чем исключение, – вполне серьезно ответил Старик.

– А что собой представляет этот Гроган как ше­риф? – в свою очередь поинтересовался Стас.

– Образцовый блюститель порядка, – произнес тот в ответ. Но при этом в голосе Старика прозву­чала неприкрытая ирония. – Дулит на редкость благополучный город, – продолжал он с прежней иронией, – где едва ли не самый низкий уровень преступности во всем штате и, наоборот, самый высокий уровень раскрываемости.

– Полагаете, Гроган манипулирует с отчетнос­тью? – уточнил Стас.

– Определенно, – уверенно ответил Старик. – Для сравнения, в Уилмингтоне или Атлантик-Сити преступлений регистрируется на порядок больше. Для курортного города, каким является Дулит, за­являемый уровень просто нереален. Думаю, такая же картина и с раскрываемостью. Кстати, по штату шерифу такого городка, как Дулит, положены шесть помощников, а Гроган обходится четырьмя.

– У него с помощниками какие-то общие дела, в которые они не хотят посвящать посторонних, – предположил Стас.

– Скорее всего, – кивнул головой Рощин.

– Поняли? – Стас повернулся и посмотрел сна­чала на меня, затем на Андрея. – Нам лучше дер­жаться подальше от местного шерифа и его по­мощников.

– Во всяком случае, стараться не привлекать к себе их внимание, – заметил Старик.

– Действительно, зачем карцинологам[12], изуча­ющим биологию морских раков, какие-то полицейские? – попробовал пошутить я, переняв иронич­ный тон Старика.

Очевидно, шутка оказалась неудачной, потому что Старик резко повернулся ко мне и отчетливо произнес:

– Не «раков», а «ракообразных». Потому что лангусты, или лобстеры, как их называют в США, – это не раки. И карциолог, каким ты отныне явля­ешься согласно нашей общей легенде, не может этого не знать. Стань твоя оговорка достоянием осведомленных местных жителей, ты, а значит, и вся наша группа, тут же окажешься под колпаком американской контрразведки.

Под пристальным взглядом Старика мне стало очень неуютно. Я чуть скосил глаза в сторону и встретился с осуждающим взглядом Стаса. Он ни­чего не говорил, но и без его слов у меня стало со­всем погано на душе.

– Виноват. Признаю, – понурив голову, проле­петал я. – Но больше этого не повторится. Обе­щаю.

– Надеюсь, – произнес в ответ Старик.

– Данил, это не шутки. Ты можешь так подвести всю группу, – назвав меня настоящим именем, за­метил Стас.

– Больше этого не повторится, – как попугай, отчеканил я, так как ничего другого мне в голову не пришло.

– Хорошо. Закончили на этом, – подвел Стас черту под моим «разносом» и, обратившись к Рощину, спросил: – Стивен, как с нашей легализа­цией в городе?

– Все в порядке, – Старик утвердительно кив­нул головой. – Я снял для нас верхний этаж в доме номер семнадцать на Второй приморской улице. Океана из окон, правда, не видно, но до пристани пешком около шести минут.

– Частный сектор? – удивился Стас. – Но ведь мы должны были поселиться в отеле.

– Все отели уже заполнены – курортный сезон, – объяснил ситуацию Старик и демонстратив­но развел руками. – Чтобы получить номера в оте­ле, их нужно было заказать еще месяц назад. Я по­нимаю, что поселившиеся в отеле туристы меньше привлекают к себе внимания, но, с другой сторо­ны, за проживающими в частном доме людьми вести слежку несравнимо сложнее. Без ведома хо­зяина «жучок» или видеокамеру уже так просто не поставишь.

– А кто у нас хозяин? – живо поинтересовался Стас.

– Хозяйка, – поправил его Старик. – Аккурат­ная, следящая за собой женщина где-то пятидеся­ти лет, но, возможно, и старше. В своем доме жи­вет одна. Каждый курортный сезон сдает один этаж приезжающим на отдых туристам. Ее, правда, уди­вило, что мы собираемся жить у нее вчетвером. Она привыкла принимать у себя по одной паре турис­тов. Но я объяснил ей, что нам предстоит ежеднев­но выходить в море, поэтому мы хотим быть ближе к пристани, а все соседние дома уже заняты.

– Поверила? – спросил Стас.

– Поверила, – Старик вновь утвердительно кивнул головой. – Тем более что это так и есть. Мне пришлось обойти несколько домов, прежде чем я нашел подходящее жилье.

– С жильем ясно, – резюмировал Стас. – А что с судном?

Старик вновь замолчал, как я понял, собираясь с мыслями. И молчал довольно долго, затем отве­тил:

– С судном хуже. Яхта «Конкистадор», которую нам рекомендовал использовать Центр, мне не по­нравилась. Вернее, не понравился ее хозяин.

Чего-чего, а такого я от Старика никак не ожидал услышать! Старик – морской волк старой за­кваски, для которого приказ командира – закон! И вдруг он заявляет, что рекомендация Центра в отношении выбора судна обеспечения ошибочна! Да это и не рекомендация, а по сути – не подлежащий обсуждению приказ. Когда мы все вчетвером на черноморской базе нашего отряда готовились к предстоящей операции на Атлантическом побе­режье США, то командование, на основании дан­ных, собранных резидентурой ГРУ в Соединенных Штатах, определило нам для использования яхту «Конкистадор», принадлежащую какому-то местно­му парню. Нам даже показали несколько фотогра­фий этой яхты, судя по ракурсам, снятой нашим разведчиком из окна автомобиля. Не знаю, как Старику, но мне яхта сразу понравилась. Большая, с хорошей мореходностью, при этом – достаточно скоростная и маневренная. Не яхта, а мечта. Я еще на базе представлял, как буду с нее нырять, и вдруг Старик заявляет, что ему, видите ли, не нравится ее владелец. Но после своей недавней ошибки я предпочел не лезть со своими замечаниями, а по­слушать доводы Старика. И вот что услышал:

– «Конкистадор» принадлежит Рикардо Родригесу по прозвищу Бешеный бык. Родригес по про­исхождению мексиканец, отсидел шесть лет за драку с применением оружия. Пырнул кого-то но­жом в своем родном Атлантик-Сити. После осво­бождения в 1998 году вернулся обратно в Атлан­тик-Сити и через год вновь угодил за решетку, на этот раз по обвинению в контрабанде наркотиков. Как я выяснил, отыскав в Интернете электронную версию местной газеты, сообщавшей об этом слу­чае, на яхте Родригеса полицейские обнаружили два килограмма кокаина. Однако собранные поли­цейскими улики суд счел недостаточно убедитель­ными, и по результатам предварительного слуша­ния Родригес был освобожден. Сразу после этого он перебрался в Дулит, где и проживает в настоя­щее время.

– После попытки ввоза наркотиков он наверня­ка находится в плохих отношениях с полицией, – предположил Стас. – Это может быть нам на руку.

Очевидно, рассказ Старика о прошлом хозяина яхты его не убедил, но сам Старик был другого мнения:

– Вряд ли на это стоит рассчитывать. Скорее уж сам Родригес и его яхта находятся под постоянным наблюдением местной полиции. Следовательно, все его новые знакомые, включая и пассажиров, автоматически привлекают внимание полицей­ских.

– А вы не преувеличиваете, Стивен? – осто­рожно возразил Стас. – Ведь за сезон на яхте Род­ригеса выходят в море, наверное, десятки турис­тов.

Но Старик упорно стоял на своем:

– И все же я бы предпочел не прибегать к услу­гам бывшего наркокурьера. Родригеса не зря про­звали Бешеным быком. Он крайне раздражителен, вспыльчив и поэтому опасен. Бармен в прибреж­ном баре мне рассказал один характерный случай. В прошлом году Родригес что-то не поделил с од­ним заезжим туристом. Оба были достаточно пьяны, и прямо в баре между ними завязалась драка. По словам бармена, Родригес всего нескольки­ми ударами нокаутировал своего противника и при этом сломал ему нос. По американским законам, это – весьма серьезное преступление. Однако, не­смотря на то что драка происходила в присутствии множества свидетелей, Родригес так и не понес никакого наказания.

– Не понес наказания, – повторил за Рощиным Стас. – А расследование было?

– Я тоже заинтересовался этим, но выяснить не сумел, – ответил Старик. – Во всяком случае, на открытом сайте городского управления полиции таких сведений нет.

– М-да, весьма странно, – согласился Стас. – Больше никаких сведений о Родригесе у вас нет?

– Нет. Но я считаю, что и этой информации до­статочно, чтобы отказаться от его услуг.

– Согласен, – произнес Стас после недолгого раздумья.

Я понимал, что ему тяжело далось это решение. И все же доводы Старика и здравый смысл оказа­лись важнее приказа командования. Я вообще-то не сторонник нарушения приказов, но в данном случае план Центра об использовании «Конкиста­дора» был принят на основании поверхностных, непроработанных данных предварительной раз­ведки. А то, что сотрудник ГРУ, выбиравший для нашей группы судно обеспечения, схалтурил, у ме­ня не вызывало никаких сомнений. Если он даже не потрудился изучить обстановку в городе, то что уж говорить про сведения о владельце яхты! Наверня­ка просто заехал на пристань и, не выходя из ма­шины, несколько раз щелкнул своим фотоаппара­том приглянувшееся ему судно. Хотя именно он, а не Старик, должен был собрать сведения и о быв­шем наркокурьере Родригесе, и о местном шери­фе Грогане.

– Какое же судно вы рекомендуете нам исполь­зовать вместо «Конкистадора»? – обратился Стас к Старику.

– К сожалению, выбор небогат, – ответил Ста­рик. – Самым подходящим, на мой взгляд, судном обеспечения могла бы стать яхта «Морская звез­да», но ее уже зафрахтовали британские журна­листы, снимающие документальный фильм о бе­лых акулах. По своему тоннажу для наших целей подходит дизельная шхуна «Святая Анна». Правда, она старой постройки и тихоходная. Но, как я уже сказал, выбирать не приходится, так как все ос­тальные имеющиеся в Дулите суда – это маломер­ные яхты, годные лишь для кратковременных мор­ских прогулок или рыбалки, но никак не для прове­дения водолазных работ.

– Вы уже разговаривали с ее владельцем? – поинтересовался Стас.

– Успел пообщаться на пристани, – Старик кив­нул головой. – Но конкретного разговора у нас не было. Владелец шхуны, Гарри Хорнел, которого все на пристани называют старина Гарри, шестидесяти пяти лет, вдовец. Живет на пенсию, изред­ка занимается каботажными перевозками.

– Я бы тоже хотел взглянуть на него и его шху­ну, – высказал пожелание Стас.

– Пожалуйста. Ближе к полудню можем вместе сходить на пристань. Гарри наверняка будет там. Днем его почти всегда можно застать на своей шхуне или в ближайшем к пристани баре.

Стас понимающе кивнул и поинтересовался:

– До утра нам лучше не появляться в городе?

– Да уж, не стоит пугать нашу хозяйку ночным визитом, – усмехнулся в ответ Старик. – Остаток ночи вам лучше переждать на берегу. Я обнаружил достаточно укромное место в здешних катакомбах. Есть здесь поблизости одна заброшенная камено­ломня, где вас никто не обнаружит. Кстати, там же можно отлично замаскировать ваше оборудова­ние. Мне жаль, но гидрокомбинезоны придется ос­тавить. В Дулите проживает достаточно много от­ставных военных, способных отличить комбинезон боевого пловца от гидрокостюма гражданского ак­валангиста.

Я с нескрываемой обидой посмотрел на Стаса. С потерей дыхательного аппарата я еще как-то смирился (уж слишком это приметная штука, и любой ныряльщик сразу узнает в нем специальное снаряжение боевого пловца, а подготовленный специалист опознает российский кислородно-воз­душный дыхательный аппарат замкнутого цикла ИДА-100, обеспечивающий пребывание под водой в течение двенадцати часов). Но свой гидрокомби­незон мне было искренне жаль. Аппараты что? В грузовом отсеке «Тритона» хранятся еще четыре таких, по одному на каждого члена группы. А вот запасные гидрокомбинезоны для нас не предус­мотрены. В отличие от акваланга, гидрокомбине­зон под водой на себя не натянешь. В него облача­ются на берегу или на палубе обеспечивающего судна. Между прочим, у командования насчет вы­данных нам гидрокомбинезонов не было определенного решения. На время операции нас снабди­ли норвежскими легководолазными скафандрами в расчете на то, что по гидрокомбинезону подвод­ного натовского спецназа нельзя будет идентифи­цировать нашу принадлежность. И я, признаться, рассчитывал понырять именно в этом хорошо зна­комом и, главное, удобном гидрокомбинезоне, как вдруг оказалось, что против такой экипировки ка­тегорически выступает Старик. К моему немалому разочарованию, Стас сразу принял его сторону:

– К тому же нельзя исключать возможность до­смотра судна обеспечения береговой охраной или военной контрразведкой. А представители этих спецслужб сразу узнают в наших легководолазных скафандрах экипировку боевых пловцов. Поэтому замена гидрокомбинезонов вполне оправданна.

– В Монреале я приобрел четыре канадских утепленных гидрокостюма – лучшее снаряжение, которое мне удалось найти, – сейчас же вставил Старик. – Они легче, чем эти скафандры, но мате­риал, естественно, мягче, чем армированная ткань гидрокомбинезона боевого пловца. Зато более эластичный гидрокостюм меньше сковывает дви­жения[13], – попытался подсластить Старик горькую пилюлю.

Не знаю, может быть, Мамонтенка ему и уда­лось обмануть, но только не меня. Да, действи­тельно, в мягком и эластичном гидрокостюме ра­ботать удобнее. Но если тебе предстоит идти на буксировочном скутере на приличной скорости, то только достаточно жесткий гидрокомбинезон со специальным покрытием и армирующими вставками для увеличения жесткости может спасти тебя от гидродинамических ударов встречного потока воды. Мне однажды пришлось плыть под водой со ско­ростью двенадцать узлов. Ощущение такое, слов­но с разбега врезаешься в кирпичную стену. У меня потом, наверное, месяц с тела не сходили синяки. А наш военврач, так тот вообще удивлялся, как это я на такой скорости ухитрился не свернуть себе шею. А ведь на мне тогда был стандартный боевой гидрокомбинезон с соответствующим значением защиты! Очевидно, заметив мое крайне грустное выражение лица, Стас поспешил напомнить:

– Данил, мы будем работать на пяти-шести узлах, потому что на больших скоростях просто не­возможно удержаться на корпусе подводной лодки.

Что ж, это, конечно, верно. Вот только вести по­иск скоростного «Атланта» придется куда как с большей скоростью… Возникшие трудности, с ко­торыми нам поневоле придется столкнуться во время выполнения задания, настолько заняли мои мысли, что я не сразу уловил смысл следующего вопроса Стаса:

– Стивен, вы сказали, что приобрели четыре гидрокостюма?

– Разумеется, четыре, – ответил Старик. – Хотя бы для поддержания легенды мне как про­фессору-океанологу и руководителю экспедиции тоже придется спускаться под воду. Да и при вы­полнении заданий я могу оказаться полезен. – Предвидя возможные возражения Стаса, он поспе­шил добавить: – Ходовые испытания «Атланта» проводятся на незначительной глубине. К тому же ты сам сказал, что работать придется на мини­мальной скорости, поэтому опасаться за мое здо­ровье нет оснований.

Стас не нашел, что ему возразить, и неопреде­ленно ответил:

– Посмотрим.

На этом обсуждение деталей предстоящего нам задания закончилось. Старик вновь запустил двигатель своего джипа и спустя двадцать минут привез нас к какому-то заброшенному карьеру, где и начинались упомянутые им катакомбы. Когда мы все вчетвером выбрались из машины, уже достаточно рассвело, чтобы как следует оглядеться вокруг. На востоке, примерно километрах в пяти от нас, виднелась сливающаяся с горизонтом узкая полоска океана. Но океаном мы любовались не долго, так как Старик сразу увел нас в карьер и, указав на темнеющую черным провалом вырабо­танную штольню на его склоне, объявил:

– Вот здесь и пересидите часа четыре, пока я за вами не приеду. Только не углубляйтесь далеко внутрь. Здесь такие лабиринты, что запросто мож­но заблудиться.

Сделав это предупреждение, он направился вверх по склону. Проводив его взглядом, я вопро­сительно посмотрел на Стаса и после его весьма выразительного кивка шагнул к черному провалу, напоминающему вход в преисподнюю.