Таких крепких, отважных парней пришло в Военно-Воздушные Силы множество. Почти все - коммунисты и комсомольцы. Народ любил их - веселых и отважных воздушных бойцов Родины. Верил в них.
      Поистине всенародной любовью пользовался Валерий Павлович Чкалов. Волгарь, большой души человек, сильная, дерзкая натура. Хватка настоящего истребителя сочеталась у него с какой-то детской сердечностью. Но особенно покоряла беспредельная преданность Чкалова отчей земле, своему народу.
      В июле 1937 года, после беспримерного перелета чкаловского экипажа на АНТ-25 из Москвы в Соединенные Штаты Америки, между Валерием Павловичем и неким пресыщенным богачом состоялся следующий разговор:
      - Вы очень богаты, мистер Чкалов?
      Чкалов, немного подумав, серьезно сказал:
      - Да, я очень богат!
      - Сколько же миллионов имеете? - снова спросил американец.
      - Сто семьдесят миллионов! - озорно ответил Валерий Павлович.
      - Чего? Рублей, долларов? - пытался уточнить вопрос богач.
      - Сто семьдесят миллионов человек! - разъяснил Чкалов удивленному американцу. - Все они работают на меня, а я на них.
      Уже позже, когда В. П. Чкалова не стало, это качество - гордость за свою Родину, безграничная любовь к ней - передалось от него тысячам советских летчиков. Оно будет жить всегда.
      ...Испания. 1936 год. Не было в ту пору слова выше, тревожнее. Испанская республика сражалась с фашистами. Народ бился на своей земле с пришлой солдатней дуче и фюрера. Разрешения драться за свободу Испании просили у командования тысячи наших летчиков. Повезло немногим. Среди них Анатолию Серову. Защитникам Республики стало известно: фашисты со дня на день начнут наступать на Арагонском фронте. Да и в небе это заметно разлетались, как растревоженные осы, самолеты со свастикой. Авиаразведка подтвердила: больше сотни "мессершмиттов" и "юнкерсов" вдруг скопилось по ту сторону линии фронта в Гарапинильосе было решено ударить по этому осиному гнезду.
      В ночь на 15 октября 1937 года Родриго (так теперь звали Серова) почти не спал: с рассветом его эскадрилье вылетать на выполнение боевой задачи. Действие всей группы было тщательно продумано генералом Хозе (Е. Птухиным). А в эскадрилье подготовиться к выполнению задания помог Серову опытный комиссар Мартин (полковой комиссар Ф. Агальцов, впоследствии маршал авиации).
      Только начало светать, летчики выстроились в шеренгу. Не в синих пилотках, хлопчатобумажных комбинезонах и сапогах, а кто в чем - в беретах, кепках, куртках, пиджаках, ботинках и сандалетах. Несколько слов сказал камарадо Родриго о том, насколько важна операция.
      Взлетели. Одиннадцать поликарповских И-15, или, как их здесь называли за короткий, будто обрубленный нос, "чатос" - курносые. Серов стремительно развернул звенья к реке Эбро - вот и наши! Строй туполевских СБ - их вел Александр Сенаторов - еще стайка "чатос" во главе с Чиндосвиндо, Иван Еременко на И-16. Группа в сборе! Курс - на Гарапинильос. Вот и аэродром. Серов качнул машину с крыла на крыло, дал знак своим: истребители поджались к нему. А там, внизу, нахально, без всякой маскировки, уверенные в безнаказанности, длинными рядами выстроились Me-109 и "юнкерсы".
      Серов на бреющем кинул свои "чатос" на стоянки "мессершмиттов". Цель в перекрестье! Он нажал гашетки, увидел, как вспыхивают, взрываются ряды самолетов врага от пулеметных трасс всей эскадрильи.
      Резкий набор высоты с разворотом - и снова вниз, в атаку. Удар по скопищу "юнкерсов", готовых к вылету. Видно, как к ним в автобусах подвезли экипажи, а в люках уже, наверное, подвешены бомбы.
      Пара дежурных "мессеров" все же успевает взлететь! Серов учел эту возможность - их вмиг атакуют и сваливают меткими очередями Антонов и Финн из звена прикрытия.
      Комэск замечает новую цель - мчатся по шоссе к аэродрому красные пожарные автомобили, за ними - вереница машин с солдатами. Серов дает своим знак - эскадрилья обрушивает огневую мощь на спасителей.
      "Чатос" уходят на юго-восток, домой. А сзади, подпалив полнеба гигантским пожарищем, пылает Гарапинильос - все то, что было совсем недавно стоянками, ангарами, взлетной полосой, бензоскладом, бомбохранилищем. Теперь с этой базы не поддержит наступления ни один фашистский самолет. За этот боевой вылет было уничтожено свыше ста вражеских истребителей и бомбардировщиков.
      Высокую оценку получили действия наших летчиков, сражавшихся за свободу испанского народа. Анатолию Константиновичу Серову было присвоено звание Героя Советского Союза.
      ...Сергей Грицевец. Под именем Сергио он воевал в Испании в тех же местах, что и Анатолий Серов, рука об руку со славным комиссаром Мартином. Весть об одном боевом вылете Сергея облетела весь мир.
      Воздушный бой с немецкими "хейнкелями" и итальянскими "фиатами" завязался близ реки Эбро над позициями корпуса Листера, на НП которого в тот день были приглашены испанские и иностранные журналисты. Старший лейтенант Грицевец дрался в небе. Да как! На "ишачке" - так прозвали маневренный И-16 - дерзко атаковал Сергей группы фашистских самолетов. Об этой неравной схватке центральная газета испанских коммунистов "Мундо Обреро" сообщала: Сергио, храбрый пилот Республики, верный воинскому долгу, героически сражаясь, за один боевой вылет сбил 7(семь!) фашистских самолетов...
      Об этом подвиге писали и многие иностранные газеты. Среди прочих английская "Дейли ньюс", корреспондент которой наблюдал воздушный бой и даже сумел узнать подлинное имя камарадо Сергио. Газета вышла с броским заголовком: "Русский летчик. Сергей Грицевец - человек изумительной храбрости".
      Более трех десятков фашистских стервятников срубил в небе Испании Сергей Грицевец. Позже добавил к ним вражеские машины, сбитые в боях у озера Хасан. Звания "капитан" он так и не имел: из старших лейтенантов стал сразу майором. Сам Михаил Иванович Калинин вручил Грицбвцу грамоту о присвоении высокого звания Героя Советского Союза.
      В знойное лето 1939 года новая вооруженная провокация японско-маньчжурских войск - нападение на дружественную нам Монголию. На помощь монгольскому народу двинулись соединения Красной Армии. Неприятель решил создать прежде всего перевес сил в воздухе и бросил в дело отборные авиачасти, новейшие самолеты.
      В ответ усиливается наша авиация. Как вспоминает Г. К. Жуков, принявший командование войсками на Халхин-Голе, в район боевых действий была направлена "группа летчиков в составе двадцати одного Героя Советского Союза во главе с прославленным Я. В. Смушкевичем..." Комкор Смушкевич - еще недавно "генерал Дуглас", главный военный советник республиканской авиации в Испании - прилетел с героями воздушных боев за свободу Испании. Среди них летчики-истребители Грицевец и Кравченко, сбившие наибольшее количество вражеских самолетов.
      Частые и ожесточенные воздушные бои разгорались сразу на нескольких, если можно так выразиться, "этажах" высоты. С обеих сторон одновременно действовало сто, двести, а то и больше машин.
      Одно из таких упорнейших сражений в небе произошло 26 июня. Командир 70-го истребительного авиаполка майор Забалуев и назначенный к нему заместителем майор Грицевец решили всей полусотней И-16 нанести штурмовой удар по вражескому аэродрому Ганчжур, который располагался километрах в шестидесяти на маньчжурской стороне. Однако оказалось, что вражеский аэродром пуст. А при подходе к нему на высоте трех тысяч метров полк Забалуева из-за облаков атаковали 60 японских истребителей.
      Наши заметили врага еще на сближении и встретили его огнем. Эскадрилья на эскадрилью, звено на звено, один на одного - завертелась бешеная карусель боя! Сражение продолжалось почти два часа - практически до полной выработки, горючего. В упорстве противники не уступали друг другу. А вот потери были разными: враг потерял 25 самолетов, мы - 2.
      Одним из подбитых И-16 оказался самолет майора Вячеслава Забалуева. С самого начала боя японские звенья стали охотиться за ведущей машиной командира полка. И едва ли не первого неприятеля сбил длинной очередью пулеметов именно Забалуев.
      Советские летчики всячески оберегали своего командира. Одного из тех, кто рьяно атаковал Вячеслава, свалил Сергей Грицевец. В развороте, выискивая машину Забалуева, чтобы вновь прикрыть его, Сергей с горечью увидел: вниз устремился охваченный пламенем "ишачок". Но где же командирский самолет? И тут сжало сердце - медленно опускался на землю белоснежный зонт парашюта. Вокруг него вились, расстреливая пилота из пулеметов, два японца...
      В стремительной атаке первой же очередью Грицевец зажег одного "стрелка", другой шарахнулся прочь. Со снижением пройдя мимо парашютиста, Сергей ужаснулся - узнал Забалуева. Глянул вниз. Чужая, голая, серая степь... Пологие сопки маньчжурские... Средь них черными факелами коптят сбитые самолеты - привычно по дыму определил направление ветра... Сесть?
      Описав круг над степью, Грицевец увидел, как Забалуев упал на землю, вскочил и, сбросив парашют, кинулся бежать...
      Попытаться в подобных условиях совершить посадку, чтобы спасти товарища - бессмысленно. Бессмысленно потому, что в узкую кабину одноместного И-16 второго человека не поместишь. И легче ли, если вместо одного летчика погибнут двое? Да еще один самолет. А опасность была большая: к месту снижения парашютиста торопились неприятельские автомобили с солдатами. Да и бензин был на исходе.
      И все-таки Сергей снижал машину. Увидел: изо всех сил Вячеслав бежит вслед; Петр Полоз, атакуя с бреющего, застопорил движение автомобилей, солдаты разбежались, залегли под метким пулеметным огнем. Грицевец нежно притер самолет к выжженно-бурой степной траве. Задыхаясь, подбежал с пистолетом в руке Забалуев. Глянули друг на друга. Сергей помог ему втиснуться в немыслимо узкую щель - в зазор между бронеспинкой и бортами.
      Грицевец осторожно двинул сектор газа вперед - взревел мотор. Будто нехотя плдпрыгивая на неровностях, тяжело, казалось, до бесконечности долго самолет разгонялся на взлет; наконец - словно отклеился от чужой земли, низко пошел над нею...
      В этом вылете Сергей Грицевец сбил свою 41-ю и 42-ю вражескую машину. А к победе на Халхин-Голе его боевой счет превысил 50 самолетов врага.
      Невольно вспоминаются стихи Александра Твардовского:
      У летчиков наших такая порука, Такое заветное правило есть: Врага уничтожить - большая заслуга.
      Но друга спасти - это высшая честь.
      В сражениях на Халхин-Голе армия братской Монголии и войска под командованием Г. К. Жукова наголову разгромили захватчиков. ВВС сыграли в достижении победы большую роль, завоевав господство в воздухе. Неприятельской авиации нечего было противопоставить советским машинам: бомбардировщикам СБ, новейшим пушечным И-16 и скоростным, маневренным "чайкам" И-153.
      О масштабе боевых действий наших летчиков можно судить по весьма выразительным цифрам военных сводок.
      Так, 20 августа 1939 года перед началом наступления монголо-советских войск девятка СБ и 50 истребителей подавляют зенитные орудия врага. Затем 300 самолетов наносят массированный удар по живой силе и артиллерии противника. А непосредственно перед атакой наших наземных войск более 200 советских самолетов обрушивают на голову врага бомбы и пулеметно-пушечный огонь. Всего в тот день советские летчики произвели около 1100 боевых вылетов, сбили 16 неприятельских самолетов. Сами потерь не имели. 15 сентября состоялось невиданное воздушное сражение: одновременно столкнулись 180 неприятельских истребителей и 212 наших. Было сбито более 20 вражеских машин. В целом противник потерял во время боев на Халхин-Голе 660 самолетов.
      Возвращаясь в своей книге к событиям на монголо-маньчжурской границе, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал: "Часто я вспоминаю с солдатской благодарностью замечательных летчиков товарищей С. И. Грицевца, Г. П. Кравченко, В. М. Забалуева... и многих, многих других. Командир этой группы Я. В. Смушкевич был великолепный организатор, отлично знавший боевую летную технику и в совершенстве владевший летным мастерством".
      За доблесть в боях на Халхин-Голе Герои Советского Союза Сергей Грицевец, Григорий Кравченко, Яков Смушкевич первыми в стране были награждены второй медалью "Золотая Звезда".
      Нет сомнения, подобного по силе духа, боевому мужеству летного состава не имела ни одна страна. Таких воздушных бойцов выковали партия Ленина, комсомол, весь наш советский строй.
      За нашу Советскую Родину
      22 июня 1941 года... В этот день мирная жизнь советского народа была прервана вероломным вторжением гитлеровских захватчиков. Началась Великая Отечественная война.
      ...Как магнит притягивала к себе врага столица Советского государства. Гитлеру, "воздушному" рейхсмаршалу Герингу, главнокомандующему сухопутными войсками Браухичу и другим заправилам нацистской военной машины казалось: сотри они с лица земли Москву - и, считай, война выиграна! Гитлер так и обозначил свою цель: "Нанести удар по центру большевистского сопротивления..." Политические слепцы, они и понятия не имели о русском характере, мужающем в беде, о крепнущей мощи советского народа-исполина, поднявшегося на борьбу с ненавистными гитлеровцами.
      Защита неба столицы на случай нападения врага всегда была особой заботой Политбюро ЦК нашей партии и Советского правительства. В канун войны охрана Московской зоны противовоздушной обороны, которую возглавил генерал-майор М. С. Громадин, была доверена сильнейшему 1-му корпусу ПВО и 6-му истребительному авиакорпусу, прежде других получившему на вооружение новейшие Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3.
      К середине июля 1941 года постановлением Государственного Комитета Обороны и приказом Ставки противовоздушная оборона столицы была еще более усилена, заново перестроены системы взаимодействия авиачастей и боевого руководства ими. Теперь уже 18 истребите.льных авиаполков ПВО - 585 самолетов! - охраняли Москву. Помогали им летчики-истребители армейской и фронтовой авиации, вместе с войсками сражавшейся на дальних подступах к столице,
      Противостояли бомбардировщикам противника и другие средства. Среди них 124 поста аэростатов воздушного заграждения: поднятые ими "фартуки" из стальных тонких тросов перекрывали небо над городом, не давая вражеским самолетам пикировать на объекты или подбираться к ним на малой высоте. Ослепляли неприятеля более 600 прожекторов, блокируя в световых полях, высвечивая, подставляя чужие бомбовозы под огонь наших истребителей или зениток. Свыше 700 постов ВНОС, используя звукоулавливатели и оптику, своевременно засекали приближение воздушного врага и тотчас оповещали о нем командные пункты.
      В ту пору считалось, что наиболее сильную противовоздушную оборону имеют Лондон и Берлин. Между тем известно, что лондонское небо защищали 452 зенитных орудия, берлинское - 724, а московское - более 1000 новейших зенитных пушек. Вот и выходит, что в грозный час заслонили Москву от ударов с воздуха лучше любой другой столицы мира. Заслонили - забота партии, труд народа, мужество летчиков и артиллеристов.
      ...Спустя десять дней после начала войны, 2 июля, из Кубинки по тревоге взлетел Як-1 лейтенанта Гошко. Дежурного летчика 11-го истребительного авиаполка подняли по сигналу постов наблюдения, которые засекли вражеский самолет-разведчик, направлявшийся на большой высоте к Москве. Найти без наведения с земли (рацию имел еще не каждый самолет), успеть набрать высоту и нагнать противника было совсем не просто. Однако молодой летчик справился с задачей в этом первом для него боевом вылете. Настигнув чужую машину, Гошко будто увидел ожившую картинку с наглядного плаката "Учись распознавать самолеты врага". По конфигурации, эллипсовидной форме крыльев и стабилизатору, огневым башням узнал большой двухмоторный "Хейн-кель-111". И на его плоскостях и фюзеляже своими глазами впервые различил жирные черно-белые кресты. Как потом оказалось, на борту этого самолета находился полковник гитлеровского генштаба, выполнявший специальное разведывательное задание. При нем были секретные карты.
      Враг открыл мощный, из нескольких стволов, упреждающий пулеметно-пушечный огонь. Гошко атаковал. Горячась, бил длинными очередями. Но Хе-111, изворачиваись, уходил. И все же нагнал лейтенант "хейнкеля" Не кланяясь встречным огненным трассам, подошел на короткую дистанцию - ударить наверняка! И тут оружие "го смолкло... Гошко кинул свой "як" на врага. Грохот удара! Подрубленный "хейнкель" валится вниз. И хотя лопасти винта были сильно погнуты, мотор едва тянул, Гошко благополучно посадил Як-1. Так был совершен первый воздушный таран в небе Москвы.
      * * *
      Во второй половине июля 1941 года после многодневных, яростных, кровопролитных боев в районе Смоленска наступление фашистских войск на московском направлении захлебнулось. Впервые с начала войны директивой № 34 Гитлер был вынужден приказать своим войскам перейти к обороне.
      Попытка с ходу вонзить нож в сердце Советской России сорвалась. Силясь скрыть это, фюрер объявил, что русская столица якобы и не является его главной целью и что вообще для него "Москва не более, чем название места". Каково? А, кажется, еще не просохли чернила в служебном дневнике начальника генерального штаба сухопутных войск Германии Гальдера, записавшего последнее указание Гитлера 8 июля 1941 года: "Непоколебимым решением фюрера является сровнять Москву и Ленинград с землей... Задачу уничтожения городов должна выполнить авиация".
      И вдруг... заело под Смоленском. Изо всех сил тому подсобили наши летчики. В те отчаянные июльские дни и ночи они совершили здесь более 5000 боевых вылетов, сбили в воздушных боях 200 истребителей и бомбардировщиков со свастикой.
      Случился в конце того памятного июля у гитлеровской военной машины еще один срыв. Неожиданный, ошеломляющий. Плачевными оказались для "непобедимых" люфтваффе первые результаты широко развернувшегося воздушного сражения за Москву.
      Планируя в июле массированные бомбардировочные налеты на советскую столицу, враг хотел посеять панику в рядах ее защитников и тем самым помочь группам армий "Центр" продвинуться вперед, смяв заслоны, перекрывшие путь на Москву!
      Свыше тысячи самолетов 2-го воздушного флота противника действовали на рубеже Великие Луки, Смоленск, Гомель и на более близких подступах к столице. К Москве были переброшены шесть отборных бомбардировочных авиачастей. Среди них "Легион Кондор", эскадра особого назначения "Гриф" и другие, им подобные. Всего свыше 300 бомбардировщиков "Хейнкель-111", "Юнкерс-88", "Дорнье-215". Машины и экипажи, готовые к высотным дальним ночным полетам. Гитлеровцы не сомневались, что сумеют забросать бомбами главный советский город.
      В те же дни группа армий "Центр" двинула значительные силы, чтобы обезопасить свои фланги. Так, для усиления германских войск, рвавшихся к Великим Лукам, были направлены девять дивизий - из них две танковые.
      Для защиты подступов к столице в район Великих Лук перелетел 29-й Краснознаменный истребительный авиаполк, чтобы поддержать свои войска на поле боя. Прикрыть с запада небо Москвы. Полк уже выполнил десятки боевых вылетов, нес потери и имел победы. Все понимали, что здесь, на Западном фронте, придется еще тяжелее. И ответственнее - каждый себя почувствовал лично причастным к защите Москвы. Помогая нашим наземным войскам сдержать бронированные колонны врага, полк включился и в зону круговой эшелонированной ПВО столицы. Теперь в любую минуту в случае пролета чужих бомбардировщиков на Москву в секторе Великих Лук подразделения полка могли быть подняты в воздух.
      В ночь на 22 июля 1941 года воздушная битва на подступах к Москве началась.
      В затемненной Москве ни огонька. Летчики на аэродромах в готовности номер один. Тишина - обманчивая, вкрадчивая, усыпляющая... И вдруг на командных пунктах, позициях, стоянках затрезвонили, зазуммерили телефоны, засвистела морзянка:
      - Идут!..
      Зеленый крючок сигнальной ракеты наискось прошил тьму над аэродромом.
      - К запуску!
      - Есть, к запуску!
      И лишь после этого в квартирах, цехах, на быстро пустеющих улицах и площадях Москвы послышался из репродукторов и громкоговорителей вой сирены и знакомый голос произнес:
      - Граж-да-не, воз-дуу-шная тревога!
      Первыми нащупали высоко летящих одиночных немецких разведчиков. Потом бойцы постов воздушного наблюдения, оповещения, связи убедились в приближении множества чужих самолетов в районе Вязьмы, более чем в двухстах километрах от столицы.
      В ночной тьме незримыми волнами один за другим устремились к Москве четыре эшелона "хейнкелей", "юнкерсов", "дорнье" - всего до 250 машин. Они шли, крадучись, с потушенными огнями, при подходе к целям меняя высоту и курс, расходясь на компактные группы и даже рассеиваясь на одиночно летящие самолеты. Чтобы сбить с толку истребителей, зенитчиков, прожектористов, они старались проникнуть к городу с разных сторон, несли все вместе (по минимальным подсчетам) не менее 250 тонн бомбового груза для прицельного сброса на Кремль, крупнейшие заводы, аэродромы, вокзалы, мосты. Гитлеровские авиационные штабы планировали массированное бомбардировочное нападение так, чтобы всю ночь Москву трясло от взрывов. Они стремились образовать как бы замкнутый круг, непрерывную бомбардировочную карусель, без остановки крутящуюся над городом: интервал между вылетом каждой из четырех колонн должен быть таким, чтобы последующий эшелон начинал бомбежку тотчас вслед за предыдущим. Всё высчитали воздушные громилы весьма точно! И потребное количество бомб, и коэффициент разрушения домов, и ожидаемые цифры человеческих жертв. Упустили в расчетах, казалось бы, и не столь материально существенное - мужество парней, которым народ доверил беречь родное небо.
      Спотыкаться во тьме отдельные группы фашистской летучей армады начали еще на дальних подступах к Москве. Им навстречу были подняты 170 советских ночных перехватчиков. "Юнкерсы" растерянно шарахались в стороны, когда в их строй врезались истребители, круша каждого, кто не успевал увернуться, пушечным огнем, а то и хвостатыми факелами реактивных снарядов. Бывалые стрелки "хейнкелей" или "дорнье" дружно били всей группой из крупнокалиберных пулеметов - яркими в темноте трассами перекрещивали русский самолет. Ослепительно вспыхнув, он будто освещал путь для товарища - другой советский истребитель кидался на стаю вражеских бомбардировщиков. Такой ярости и упорства атакующих отборные экипажи гитлеровцев не встречали!
      Некоторые немецкие самолеты были сбиты или выведены из строя, но основная сила армады все ближе подходила к Москве. Здесь, в световых полях прожекторов над ближними подступами к столице, натиск советских истребителей утроился.
      Особо отличился в этом бою капитан Константин Николаевич Титенков, командир эскадрильи 11-го истребительного авиаполка. На Як-1 Титенков разыскал во тьме головную группу неприятельского эшелона, летевшего к Москве. Как только группу "схватили" наши прожектора, Титенков смело повел свою машину против строя в два десятка самолетов и атаковал флагманский Хе-111. Позже стало известно: вел этот эшелон, пилотируя "хейнкель", матерый воздушный стервятник, отмеченный двумя Железными крестами и другими наградами за бомбардировку Польши, Франции, Англии. Резко бросив машину вниз, меняя курс, фашистский ас пытался вырваться из узла прожекторов, уйти от истребителя во тьму. Весь экипаж бомбардировщика палил из пулеметов по атакующему. Титенков меткой очередью выбил стрелка. Потом чуть ли не в упор ударил из пушки по правому крылу - оно полыхнуло пламенем! Неподалеку от Рузы "хейнкель" шмякнулся на землю, которую собирался бомбить.
      На обезглавленную группу бомбардировщиков ринулись вслед за комэском другие летчики, разогнали ее, сбили и вывели из строя несколько "хейнкелей". Так и пошло у Константина Николаевича Титенкова - чуть ли не каждую ночь "приземлял" он непрошеного гостя. За храбрость и боевое умение, проявленные в битве за Москву, К. Н. Титенков был удостоен звания Героя Советского Союза.
      Защищая столицу, подвиг Титенкова повторили более двадцати советских соколов. Весь мир узнал о необычном оружии русских летчиков - таранах в московском небе.
      В ночь на 22 июля отважными атаками десятков истребителей над всей площадью от дальних западных подступов до городской черты Москвы и сплошным заградительным огнем зенитной артиллерии четыре стройных колонны в 250 воздушных кораблей, ведомых лучшими бомбардировочными экипажами Германии, были смяты, раздроблены, рассеяны. Фашисты не выполнили поставленной перед ними боевой задачи; не долетев до цели, освободились от бомбового груза, повернули вспять.
      Утром 22 июля подсчитали обгоревшие, изломанные "скелеты" меченных свастикой бомбовозов, обрушенных в Подмосковье. 10 срезали зенитчики, 12 истребители. Итого - 22! И это еще не полный итог. Вот что пишет известный летчик-испытатель Герой Советского Союза П. М. Стефановский, тогда начальник истребительной авиации Западного сектора Московской зоны ПВО. Сначала, сообщает он, пришли дополнительные сведения от наземных войск: в ту ночь при возвращении из Москвы "не долетая линии фронта, упало 15 самолетов противника". Позднее о той же ночи прислали донесение партизаны: "В тылу врага разбилось 3 покалеченных немецких бомбардировщика".
      Итак, 22 вражеских самолета в зоне ПВО, 15 - в прифронтовой полосе, 3 на территории, занятой оккупантами. Всего 40 "хейнкелей", "юнкерсов", "дорнье". А многие другие так были продырявлены пулями, осколками, снарядами, что еле-еле дотащились до аэродромов. И верно, следующей ночью на Москву вылетели не 250 неприятельских бомбардировщиков, а на сотню меньше. Провал попытки гитлеровцев нанести массированные бомбардировочные удары по Москве очевиден. Геббельс и "воздушный" рейхсмаршал Геринг клятвенно заверяли немецкий народ, что пожар будет гореть на чужой земле, что ни одна неприятельская авиабомба не упадет на Берлин и другие города третьего рейха. Враги вероломно вторглись в глубь нашей страны, мы отступали. Казалось бы, нельзя было и думать об ударе по Берлину. И все же наши летчики дошли до цели и ударили так, что хмурой осенью 1941 года об этом услышал весь мир.
      "Подарок" Гитлеру доставили на машинах ДБ-3 конструкции С. В. Ильюшина летчики авиаполка ВВС Краснознаменного Балтийского флота. Командовал полком опытный воздушный боец, кавалер ордена Ленина Евгений Николаевич Преображенский. Советские летчики блестяще выполнили приказ Ставки Верховного Главнокомандования - нанесли бомбовые удары по столице фашистского рейха.
      Этой операции предшествовала большая подготовка. Рано утром 4 августа пятнадцать ДБ-3 приземлились на аэродроме Кагул, что на острове Сааремаа в Балтийском море. Начали изучать маршруты, испытывали, какую бомбовую нагрузку могут взять ДБ-3, уходящие в столь глубокий тыл противника.
      Вскоре пять экипажей ушли в ночную разведку. Установили: зенитная оборона расположена кольцом в радиусе 100 километров вокруг Берлина. Здесь же - сотни прожекторов, способных засечь самолет на высоте до шести тысяч метров. Вскрыли у берлинской ПВО и нагловатую беспечность, порожденную, очевидно, хвастливыми заявлениями Геринга и Геббельса. Берлин даже не был затемнен!
      Смелость, основанная на точном расчете, оправдала себя. Немцы не ожидали подобной дерзости. Уже на подходе наших машин к Берлину гитлеровцы сигналами запрашивали - что де за самолеты и куда летят? Видимо, посчитали, что заблудились свои, и предлагали им сесть на ближайший аэродром...
      Ярко светится огнями Берлин. По этим огням и вывел самолеты штурман флагмана Петр Хохлов на самый центр вражеской столицы. А зенитная артиллерия гитлеровцев молчала. Безмятежно сидели на аэродромах истребители ПВО.
      Бомбы скользили вниз. Пламя, взрывы... Сбросив груз, все наши бомбардировщики легли на обратный курс. Вот тогда-то и началась в логове врага суматоха. Сотни прожекторов полосовали небо. Взрывались фонтаны зенитных снарядов. Рыскали во тьме истребители. Всё напрасно! Набрав высоту, которой не досягали вражеские зенитки, советские летчики вывели машины из зоны берлинской ПВО. Домой вернулись все.
      После этой бомбежки в Германии до конца войны было введено затемнение.
      На следующий день берлинские газеты сообщали: "Английская авиация бомбардировала Берлин. Имеются убитые и раненые. Сбито шесть английских самолетов" (?1). Англичане опровергли эту версию. Они заявили, что это сообщение загадочно. Ни седьмого, ни восьмого августа самолеты королевской британской авиации над Берлином не летали.
      Вскоре по столице рейха нанесли бомбовый удар четырехмоторные "воздушные крепости" Пе-8 под командованием славного полярного летчика М. В. Водопьянова, а немного позже - группа под командованием майора В. И. Щелкунова.
      Продолжал летать на Берлин и авиаполк Е. Н. Преображенского. За десять рейдов было сброшено более 300 тяжелых бомб. Морские летчики Преображенского бомбили и другие военно-промышленные центры врага: Штеттин, Данциг, Свинемюнде, Кенигсберг. За эти дерзкие, умело организованные полеты Евгений Преображенский, Петр Хохлов, Василий Гречишников, Андрей Ефремов и Михаил Плоткин были удостоены звания Героя Советского Союза; многие летчики, штурманы, воздушные стрелки и техники награждены орденами.
      Нет, совсем не просто давались победы нашим летчикам! Отпор врагу на границе. Защита Москвы. Бомбардировка Берлина. За все плачено кровью, многими жизнями.
      Противоборство в небе продолжалось со все нарастающим ожесточением. На значительной части обширного фронта вначале люфтваффе обладали господством в воздухе. Наши летчики дрались в меньшинстве - гитлеровцы пока имели больше самолетов в строю. Враг был смертельно опасен.
      Превосходящие силы противника, брошенные группой армий "Центр" к Великим Лукам, продолжали теснить наши войска. Внезапным ударом были окружены упорно оборонявшиеся части 22-й армии - с боями они пробивались к своим. Как никогда, в эти трудные Дни возросла роль авиации. Истребители кроме своей основной задачи выполняли функции воздушных разведчиков, штурмовиков и бомбардировщиков, без которых невозможно было приостановить продвижение механизированных колонн противника.
      Шли первые осенние дни 1941 года. Уже больше месяца сражался в районе Великих Лук, заграждая подступы к Москве, 29-й Краснознаменный истребительный авиаполк. Летчики его доблестно сражались не только в небе, но и непосредственно на поле боя, прикрывая матушку-пехоту.
      2 сентября полк получил задание по тревоге - из самого штаба Западного фронта! Внезапно вклинились в оборону наших войск фашистские танки. Сколько их, где находится район сосредоточения, куда движутся? На разведку взлетело звено в составе лейтенантов Хомусько, Попова и Муравицкого.