Но Оливия Мэйсон, высокая брюнетка с горделивой осанкой, являла собой совсем другой тип женщины. К тому же она была опытным хирургом, коллегой Зака, с мнением которой он явно считался. Элен вдруг подумала, что было бы лучше, если бы Оливия была той недалекой мещаночкой, какую она придумала два года назад.

Наконец Элен «очнулась от забытья». Зак сразу же бросился к ней. Она уверила его, что чувствует себя прекрасно и никакого повода для беспокойства нет.

Элен твердо решила молчать о том, что слышала ночью. Ей было стыдно за свою минутную слабость, заставившую ее просить Зака побыть рядом. Поэтому сейчас она намеренно говорила с ним ровным тоном. Боже праведный, надо же быть такой дурой! Если бы Барбара ее предупредила, если б она только намекнула…

Зак склонился к ней, встревоженно всматриваясь в ее лицо. Надо немедленно взять себя в руки. Не сразу, но ей все-таки удалось уговорить его поехать домой и отдохнуть.

И вот теперь Оливия, посвежевшая и раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, вошла в ее палату.

Она обязана наведаться к ней после ночной операции, подумала Элен, это ее профессиональный долг. Элен изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал ровно, она ничем не хотела выдать свои чувства. Но мысли помимо ее воли постоянно возвращались к тому, что она узнала ночью.

Они были коллегами, значит, Зак мог проводить с Оливией сколько угодно времени, отсюда и его частые отлучки из дому. Нет, он не обманывал Элен, не кривил душой — он действительно уезжал в свою больницу!

Теперь все встало на свои места.

Интересно, что думала о ней Оливия? Какой она представляла себе женщину, с которой по необходимости связал свою судьбу Зак? Вчера и смотровом кабинете он открыто называл ее своей женой.

Оливия Мэйсон приступила к осмотру, мягкими чуткими пальцами прощупывая ее живот.

— Осложнений, думаю, не предвидится, — произнесла она. — К концу недели вы сможете покинуть больницу.

Закончив осмотр, она осторожно укрыла Элен одеялом.

Только через неделю? Элен ужаснулась.

— И когда же я смогу приступить к работе?

— Как только я тебе разрешу, — послышался в дверях уверенный голос Зака, предвосхитивший ответ Оливии.

Элен повернула к нему голову. Зак стоял на пороге палаты, широко расставив ноги и заложив руки за спину.

— Я только хотела спросить…

— Я знаю все, о чем ты хотела спросить, Элен. Надеюсь, вопрос исчерпан? — Кивнув Оливии, он решительными шагами подошел к кровати Элен. — Послушай, что я тебе скажу. Ты сможешь снова заняться делами только тогда, когда я решу, что ты для этого хорошо себя чувствуешь. Я достаточно ясно излагаю свои мысли? — Он немного помолчал, давая ей возможность обдумать его слова. — Ну так вот. Сегодня утром я позвонил твоей помощнице, и она уверила меня, что отлично управится в магазине…

— Ты… ты не имел права! — возмутилась Элен. — Почему ты вмешиваешься в мои дела?

Она попыталась сесть в кровати, но, застонав, медленно опустилась на подушки.

— Я считаю, что у меня есть на это право, — отрезал Зак с присущей ему непреклонностью. — Ты упускаешь из виду, что магазин находится в принадлежащем мне доме.

Гнев ударил в голову Элен, на минуту заставив ее забыть о боли.

— Ах, вот что тебя так волнует! Наконец-то я все поняла! Не стоит так волноваться, Зак! Я выкупила магазин, выкуплю и весь дом, дай только время!

— Но ведь сейчас, сию секунду, ты не можешь это сделать.

Как ни странно, его голос перешел в шепот.

— Ах ты… — задохнулась Элен.

— Думаю, мне надо оставить вас наедине, — вдруг сказала Оливия Мэйсон. На ее губах играла едва заметная улыбка. Лукаво взглянув на Зака, она спросила: — Приготовить тебе кофе?

— Это было бы прекрасно, — кивнул он ей, не отрывая глаз от Элен. — Я скоро приду.

Оливия вышла из палаты.

Элен почувствовала отчаяние. Только что, нисколько не смущаясь ее присутствием, эти двое открыто признавались в своих чувствах. Чашечку кофе, милый? Ах да, дорогая, спасибо, как это любезно с твоей стороны! Конечно, она не могла претендовать на Зака, они никогда по-настоящему не были мужем и женой. Вся эта игра в супружество была задумана только ради Барбары. Теперь же они вообще находятся в стадии развода, и Оливия, эта ее соперница, не может этого не знать.

Элен окончательно впала в уныние.

Зак хотел было что-то сказать, но тут заметил, что по ее щекам заструились слезы.

— Черт возьми, — вырвалось у него. — Не надо, Элен, успокойся. — Он присел на край кровати и обнял ее за плечи. — Я, конечно, полный идиот! Тоже мне, опытный врач! — с отвращением добавил он. — Ты только что перенесла операцию под общим наркозом, а я ору у твоей постели, словно на базаре! Прости меня. Я просто хотел, чтобы ты поняла, как я волнуюсь о твоем здоровье. Правда, получилось это у меня довольно неуклюже. Но я не хотел тебя расстраивать.

Теперь Элен разрыдалась по-настоящему, содрогаясь в его объятиях. Он, конечно, не понял причину ее слез. Подумаешь, он поднял на нее голос! Дело совсем в другом. Сейчас он уйдет и будет наслаждаться кофе в обществе своей любовницы! И он имел на это право, так что рыдать глупо, но Элен никак не могла успокоиться.

Зак погладил ее по спине.

— Если ты не прекратишь, мы с тобой оба утонем. Она всхлипнула и улыбнулась сквозь слезы.

— Извини. — Она немного отодвинулась от него и снова всхлипнула. — Не понимаю, что со мной.

Она откинула со лба волосы и вытерла слезы.

— Ничего, это естественная реакция, — махнул рукой Зак. — После общего наркоза такое частенько случается. Это от перевозбуждения.

Элен откинулась на подушки и прерывисто вздохнула.

— Твоя надменность тоже результат перевозбуждения? — спросила она с легкой насмешкой.

Зак тряхнул головой и хмыкнул.

— Я признаю, что мне следовало быть более сдержанным, я не должен был так распускаться. Но Соня действительно справится со всеми делами, поверь мне…

— Вот видишь, ты опять обижаешь меня. Ведь твои слова означают, что мое присутствие в магазине вовсе необязательно. Неужели ты не понимаешь? — с грустью в голосе произнесла Элен.

— Я совсем не это хотел сказать, у меня и в мыслях этого не было!

Зак перевел взгляд с лица Элен на ее грудь, едва прикрытую одеялом.

Глаза его потемнели.

Сердце Элен учащенно забилось, но она отогнала от себя мгновенно возникшие интимные видения и сделала вид, что не заметила вспыхнувшего в его глазах желания. Так или иначе, но кофе он будет пить со своей любимой Оливией! А потом, когда закончится их дежурство… Нет, нельзя думать об этом, а то она опять разревется.

— Где мои родные? Ты им звонил сегодня? — ровным голосом спросила она.

— О Боже, я совсем забыл! — вскинулся Зак. — Когда я только вошел в палату, я собирался спросить, в состоянии ли ты принимать посетителей. Но потом несколько отвлекся… Эмили с восьми утра рвется к тебе, Грэг тоже хочет тебя видеть. Когда я утром вернулся домой, я застал там их обоих.

Эмили провела ночь в его доме! Вдвоем с Грэгом!

— Они встретили меня в гостиной и буквально закидали вопросами.

Элен вспомнила об отце. Вчера он приехал сюда вместе с ними, но с тех пор прошло много времени. Он мог бы уже появиться и поинтересоваться, как чувствует себя его дочь.

— А отец?

Зак нахмурился, заметив, что по ее лицу пробежала тень.

— Я вчера спустился к нему, чтобы рассказать о твоем состоянии. Потом он вызвал такси и уехал домой. С тех пор он не звонил и не появлялся, мягко сказал Зак, пожав плечами.

Удивительно, как чутко он улавливал ее настроение!

— Я ему сама позвоню попозже…

— Элен, ты больная, тебе удалили аппендикс. Так пусть он хоть раз в жизни проявит о тебе заботу! — Зак не на шутку рассердился. — Я настаиваю как врач. Ты сейчас должна забыть о своем отце, да и об Эмили тоже. Они не пропадут, уверяю тебя. Думай только о себе и о своем здоровье. Ничего с твоими родными не случится. В твоем состоянии нельзя волноваться.

Легко сказать — не волноваться!

Зак ушел и через несколько минут вернулся с Эмили и Грэгом. Веселое личико дочери несколько приободрило Элен. Она уже стала привыкать к тому, что эта пара теперь все время появляется вместе.

В руках у Эмили был огромный букет гвоздик. Она поцеловала мать в щеку и сразу же защебетала:

— Мамочка, вечер удался на славу! Какая жалость, что с тобой случилось такое!

— Знаю, знаю, можешь не продолжать. «Как ужасно, мамочка! Какое счастье, что все уже позади!» — улыбаясь, передразнила ее Элен.

Эмили уселась на край кровати. Зак усмехнулся.

— Здорово у тебя получилось, такие таланты надо беречь. Кстати, — повернулся он к девушке, — я только что пытался убедить маму, что ты прекрасно справишься без нее и найдешь время позаботиться о дедушке. А она чуть не разорвала меня на мелкие клочки. — (Эмили и Грэг посмотрели на него с удивлением.) — Поэтому я прошу поддержать меня, — заключил он с тяжелым вздохом, всем своим видом показывая, что женская логика ему недоступна.

Ну и хитрец, подумала Элен. Уж в чем, в чем, а в женщинах он разбирался великолепно, с легкостью ими манипулируя. Исключение составляла лишь Оливия Мэйсон, на которой он так и не смог жениться. Да и если бы не чрезвычайные обстоятельства, они бы давно были вместе. От этой мысли лицо Элен омрачилось.

Грэг улыбнулся отцу.

— Мне тоже понравилось, как Элен изобразила Эмили. Мне бы такие способности.

Зак возвел глаза к потолку и шутливо воскликнул:

— Нет в мире совершенства!

— Это точно, — присоединилась к ним Эмили. — Но мне кое-что перепало по наследству. Могу поделиться. — И она заговорщицки подмигнула им обоим.

Щеки Элен порозовели. Да, эта троица прекрасно спелась, снова подумала она. В глубине души она почувствовала зависть.

Зак сразу же заметил, что она покраснела. Он подошел к кровати, взял Элен за запястье и пощупал пульс. И когда только она научится владеть собой! Вот Оливия наверняка не вспыхивает по каждому пустячному поводу. — Мы немного утомили маму, — твердо произнес он, внимательно глядя на Элен. — Между прочим, Эмили, ты рискуешь вызвать гнев старшей сестры, если она застанет тебя сидящей на постели. Это строжайше запрещено.

— Что за ерунда! — воскликнула девушка, но все-таки встала.

Элен перестала следить за ходом их разговора, ею овладела страшная усталость. Она была рада, что Эмили и Грэг пришли ее проведать, но их пятиминутный визит действительно утомил ее. Она с мольбой посмотрела на Зака.

— Все, хватит, ребята, — быстро скомандовал он и легонько подтолкнул их к двери. — Надеюсь, вы убедились воочию, что я вас не обманул и Элен хорошо перенесла операцию. Но длительные посещения ей пока что противопоказаны. Она должна как можно больше спать.

— Но…

— Мы…

— Довольно. В конце концов, я ее лечащий врач, — отрезал Зак не терпящим возражений тоном.

— Неправда, мой врач доктор Мэйсон, — слабым голосом вставила Элен.

Лучше бы ей промолчать — Зак так и взвился.

— Я… Ну что там еще? — Нахмурившись, он резко повернулся к двери.

В коридоре послышались громкие голоса. Плотно сжав губы, Зак рывком распахнул дверь и едва не был сбит с ног. Отец Элен буквально ворвался в палату, отпихивая рукой Зака, за ним спешила запыхавшаяся медсестра. Совсем не думает о своем сердце, вяло подумала Элен.

— Извините, доктор Нильсон! — Голос медсестры срывался, щеки пылали от негодования. — Честное слово, я пыталась остановить этого господина…

— Какой я вам «господин»! Я отец миссис Нильсон, — рявкнул старик.

Это не произвело на сестру ни малейшего впечатления. Она по-прежнему умоляюще смотрела на Зака.

Тот успокаивающе улыбнулся ей.

— Все в порядке, сестра, вы не виноваты. Через минуту мы уйдем отсюда все вместе и дадим наконец миссис Нильсон отдохнуть. Ступайте, я за всем прослежу сам.

Молоденькая сестра послушно вышла из палаты.

— Миссис Нильсон, — фыркнув, повторил отец. — Дурацкая больница, и порядки в ней дурацкие. Я битый час потерял в регистратуре, дочь, иначе давно был бы здесь. Какая-то дура не хотела меня впускать. У нас, говорит, нет миссис Палмер. Потом выясняется, что доктор Нильсон находится в палате своей жены. Я ей говорю, что это и есть моя дочь, а она мне продолжает талдычить, что к ней сейчас нельзя…

— На то есть причины, Эдвард…

Глазки старика вспыхнули. Он смерил Зака презрительным взглядом.

— У тебя всегда найдутся причины! За словом в карман ты не полезешь! Губы Зака сжались, Элен почувствовала, что сейчас грянет гром. Надо немедленно вмешаться.

— Папа!

— На то есть причины, — отчеканил Зак, стараясь держать себя в руках. — Это означает, Эдвард, что у нас разрешаются только два посетителя в день. Такие здесь правила. Кстати, эти правила непреложны и для других больниц. Элен только что перенесла операцию, ей необходим покой, Грэг и Эмили уже уходят.

— А сам-то ты что здесь делаешь? Я, слава Богу, умею считать до трех!

Так вот, ты — третий.

Зак лязгнул зубами. Едва сдерживаясь, он проскрипел:

— Я не посетитель. Я врач.

— А я отец!

— Не спорю. Но вести себя вы так и не научились.

— Слушай, ты…

— Хватит, дедушка, — натянутым голосом вдруг сказала Эмили. В эту минуту дед рванулся к Заку, но она решительно встала между ними. — Немедленно прекрати! — На ее щеках вспыхнули яркие пятна. — Как ты можешь! Мама плохо себя чувствует, а ты ведешь себя как испорченный ребенок…

— Эмили! — выдохнула Элен.

Гнев ее отца теперь был целиком направлен на внучку.

— Ах ты, паршивка! Как ты смеешь так со мной разговаривать? Мала еще поднимать на меня хвост.

И действительно, подумала Элен, как только Эмили посмела? Она с изумлением воззрилась на дочь, стрункой застывшую между двумя мужчинами. Кулаки ее были судорожно сжаты, тело подалось вперед. Элен смотрела на нее с ужасом и восхищением. Еще никто не осмеливался так говорить с ее властным отцом, кроме, пожалуй, Зака, а уж Эмили и подавно. Девочка всегда была с дедом мягка и уступчива.

— Как ты смеешь? — повторил старик со все нарастающей яростью. — О Боже! — Он с ненавистью посмотрел на Зака. — Всего несколько недель она провела в обществе твоего сыночка, но этого оказалось вполне достаточно! Она стала такой же грубой и невоспитанной, как и он. Похоже, это заразно.

— Это уж слишком! — Зак сжал кулаки. — Всему есть предел.

Эмили в негодовании топнула ногой.

— С чего ты взял, что Грэг груб и невоспитан?! — выкрикнула она.

— В этом нет ничего удивительного, у него есть с кого брать пример!

Видать, в отца пошел.

— Я буду очень рада, если он пошел в своего отца, — внезапно успокоившись, сказала Эмили. — С моей точки зрения, они оба просто великолепны. Лично мне они очень даже нравятся!

— А я тебе, значит, не нравлюсь, — усмехнулся ее дед.

Элен хотела вмешаться, немедленно прекратить эту ссору, но решила, что сейчас лучше ничего не говорить — слишком силен был накал страстей. Грэг тоже хранил молчание, лишь напряженно следил взглядом за спорящими. Глаза Эмили сверкали, как два огромных изумруда.

— Заметь, дед, я этого не говорила, ты сам был вынужден это признать!

Взгляд старика стал холоден как лед.

— Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления по своему адресу!

— Да? И зачем же ты пришел? — язвительно поинтересовалась Эмили, склонив голову набок. Сейчас ее волнение выдавали только руки, которые она то сжимала в кулаки, то снова разжимала. — Насколько я помню, ты даже не поздоровался с мамой, не говоря уж о том, чтобы спросить о ее здоровье.

Повернувшись к Элен, отец небрежно бросил:

— Я и без того вижу, что с ней все в порядке. — На лице его появилось явное отвращение. — Какой же ты была дурой, что вышла за Нильсона, Элен. А если ты позволишь Эмили выйти за его сына, будешь дурой вдвойне!

Элен пропустила его слова мимо ушей. Она задумчиво разглядывала дочку. Вот она какая, оказывается!

Эмили напряглась, но в ее глазах появилось сожаление.

— Мама вовсе не дура. Не хочу показаться грубой, дедушка, но это ты ведешь себя по-дурацки. Мне кажется, тебе невыносимо видеть, что кто-то вокруг тебя счастлив. Ты считаешь нужным немедленно вмешаться и все испортить. Это просто болезнь, дед! Это твое желание видеть страдание на лицах окружающих…

— Я не желаю больше выслушивать эти гадости. — Он гордо вскинул голову. Высокий, несгибаемый, он возвышался над ними. Кинув взгляд в сторону Элен, он процедил сквозь зубы: — С тобой, Элен, мы еще поговорим. Но только тогда, когда ты наконец придешь в чувство и запретишь этой своевольной девчонке выходить замуж. А теперь мне лучше удалиться.

Еще раз с ненавистью посмотрев на Зака, он повернулся на каблуках и вышел из палаты.

Элен с трудом сглотнула и постаралась расслабиться. До прихода отца она чувствовала усталость. Сейчас же по ней будто проехал трактор. Она была совершенно раздавлена неприятной сценой, разыгравшейся у нее на глазах.

Такой свою дочь она никогда не видела! Эмили росла очень спокойной, уравновешенной девочкой, даже так называемый переходный период прошел более или менее спокойно. Единственный раз она взбрыкнула, когда Элен сообщила ей, что она собирается развестись с Заком и им обеим надо вернуться под дедовскую крышу. Но даже тогда Эмили просто замкнулась в себе. Другого выхода не было, и Элен решила, что время залечит душевные раны дочери. Лишь вчера — только вчера! — узнав, что дочь по-прежнему бывает в «новой семье», она убедилась, что время никудышный лекарь. Прикрыв глаза, Элен стала размышлять, хорошо ли она знает свою дочь.

Ей даже в страшном сне не могло привидеться, что Эмили может быть такой упрямой, даже сварливой!

Над Элен склонился Зак, протягивая какую-то склянку.

— Выпей это, Элен. Тебе станет лучше.

— Ой, мамочка, прости меня, пожалуйста! — воскликнула Эмили, увидев разлившуюся по щекам матери бледность. — Я не хотела… он сам… Прости меня!

С этими словами она выпорхнула из палаты.

— До свидания, Элен, — вдруг подал голос Грэг. — Думаю, что ее сейчас не надо оставлять одну. — И он поспешил вслед за Эмили.

Элен быстро смежила веки, но потом снова открыла глаза. Нет, ей это не приснилось: перед ней стоял Зак, протягивая ей стакан с водой, чтобы запить лекарство.

Увидев, что она успокоилась и наконец-то открыла глаза, он присел на краешек кровати.

— «Ты рискуешь вызвать гнев старшей сестры, если она застанет тебя сидящим на постели!» — чуть перефразировала она его слова. Сколько времени прошло с тех пор? — мелькнуло в ее голове. Час? Два? Десять? Заметив, что Зак хочет встать, она покачала головой. — Нет, Зак, сиди. Тебя это не касается.

— Я в этом не уверен.

Элен нахмурилась.

— Зак, что здесь только что было? Ты что-нибудь понял? Все шло так хорошо, и вдруг… — Элен задумчиво покачала головой.

— И вдруг появился твой отец, — мягко сказал Зак, — и, как всегда, испортил всю музыку.

Она внимательно посмотрела на него.

— Ты что-то от меня скрываешь. — Кивком головы она как бы поставила точку под своим утверждением.

Нильсон словно надел на себя маску.

— Зак! — Элен попыталась его растормошить. — Ну скажи хоть что-нибудь! Я ведь не посторонний человек, в конце концов, я имею право знать. Он передернул плечами, встал и заходил по палате, явно что-то обдумывая.

— Элен, мне кажется, сейчас не самый лучший момент для выяснения отношений! — раздраженно сказал он наконец.

— Прошу тебя, я хочу знать правду.

— Но ты только что перенесла операцию, — вздохнул Зак. — И как врач я вообще не должен был допустить этой неприятной сцены.

Брови Элен взметнулись.

— Ты серьезно считаешь, что мог все это прекратить? Даже я решила не вмешиваться, а ты… Достаточно посторонний человек…

Зак нетерпеливо прервал ее:

— Во-первых, я не такой уж и посторонний, а во-вторых, мне все-таки следовало прекратить этот бессмысленный спор.

— Но ты же не мог знать, к чему это все приведет!

— Ты не понимаешь, Элен, я был уверен, что рано или поздно этот нарыв прорвется! — вздохнул он.

Элен напряглась.

— Какой нарыв? Ты говоришь загадками.

— Элен, неужели ты до сих пор не поняла, почему Эмили предпочла снимать квартиру?

Элен насупила брови. Почему он вдруг сменил тему? Уж не хочет ли он сказать, что…

— Но это так элементарно, Зак! Зачем ломать голову? Эмили поступила в колледж. И из новой квартиры ей просто было удобнее туда ездить.

Ее голос звучал уже менее уверенно — до нее начала доходить правда, в которую она не могла — не имела права! — поверить.

Зак немного помолчал, давая ей время обдумать ситуацию. Да и ему самому было не просто произнести приговор.

Наконец он собрался с мыслями и отчетливо произнес, внутренне обмирая:

— Да будет тебе известно, что Эмили ушла из дому только потому, что не могла больше жить с дедом под одной крышей!