Да, Саймон, например, говорил, что его брак — простая фикция, а на деле оказалось совсем наоборот.

— Ты прав, — тяжело вздохнула она. Грифф внимательно взглянул на ее измученное лицо и, отпустив ее руки, завел машину.

— Мы сейчас вернемся на виллу, я тебе сделаю чашечку горячего шоколада, — добавил он, выруливая на дорогу. — Задача сейчас в том, чтобы дать тебе поспать, а не наоборот. Сам я выпью стаканчик виски. И пораньше ляжем спать.

— Но…

— Постарайся поспать, Сара, — твердо заявил он. — Это как раз то, что тебе сейчас нужно.

Она, правда, чувствовала себя разбитой, но не была уверена, что сможет заснуть. Ей опять казалось, что все рухнуло и на этот раз выхода нет.

Грифф взглянул на нее.

— Не переживай, — бодро посоветовал он. — Слезами тут не поможешь.

Ей хотелось поговорить с ним, а не сидеть вот так неподвижно и молчать. Но не было сил ему возразить, и всю недолгую дорогу она была погружена в свои мысли.

Когда приехали, Сара послушно села в гостиной, как он велел. Сам Грифф пошел на кухню готовить напитки. Она даже выпила горячий шоколад, вернее, машинально глотала его, не замечая даже, что пьет. Ее все время терзала мысль: неужели ей суждено всю жизнь расплачиваться за то, что полюбила не того, кого следует.

Когда с шоколадом было покончено, Грифф, мельком взглянув на ее лицо, решительно заявил:

— Спать!

Он показал ей свободную спальню. Вернее, не показал, а за руку отвел ее туда, и она опять подчинилась, как автомат, хотя сама прекрасно знала, где находится спальня.

— Принесу тебе какую-нибудь ночную сорочку Вирджинии, — мягко сказал Грифф. — Хотя, — заметил он потом с усмешкой, — на мой взгляд, ее ночные сорочки выглядят весьма экзотично.

Представив себе тщательно одетую при любых обстоятельствах Вирджинию Мейджор, она подумала, что можно понять иронию Гриффа по отношению к ночному туалету его сестры. Однако ей трудно было вообразить что-нибудь экзотичное на этой женщине. Она судила о людях по-другому…

Сара все еще сидела на пуховом, с цветами по розовому полю, одеяле, когда в комнату вошел Грифф. Она была крайне удивлена, увидев, что через руку у него перекинут черный шелковый пеньюар, и медленно встала.

Он скривился.

— Вирджиния считает, что пастельные тона не идут к ее светлым волосам, — пожав плечами, объяснил он и, положив шелковый пеньюар на кровать, засунул руки в карманы.

Наверное, Вирджинии виднее, что ей больше идет, и не дело Сары обсуждать вкус этой женщины.

— Мне все равно, — сказала Сара. — Я лучше лягу. — И уныло вздохнула, дотронувшись до пеньюара.

Грифф выпрямился и, вынув руки из карманов, шагнул к ней.

Сара отпрянула.

Она ничего не могла с собой поделать — этот человек приносит ей только добро, а она шарахается от него.

— Я просто хотел помочь тебе расплести волосы, — мягко объяснил он. — Потом ты разденешься, ляжешь в постель и хоть немного поспишь.

Она словно оцепенела и не могла остановить его, а он ласково усадил ее и начал осторожно расплетать ей косу. Потом, перебирая пальцами белокурые пряди, раскинул их по ее плечам.

— Я знаю, сейчас не время, — хрипло заговорил он, — и совсем не собираюсь пользоваться твоим положением, но хочу, чтобы ты знала: мне безумно хочется поцеловать тебя.

Сара подняла голову, растерянные зеленые глаза окунулись в медовое золото его глаз.

— Сара, — простонал он и, осторожно приподняв, крепко прижал ее к себе. Сара почувствовала его теплое тело. Вся дрожа, она прильнула к нему, желая только одного: чтобы это мучение поскорее кончилось. Но конца, казалось, не будет.

Он нежно целовал ей шею, ласкал мочку уха, легонько покусав ее зубами, медленно провел губами по ее щеке и наконец нашел мягки», раскрытые в трепетном ожидании губы.

Это была не просто страсть, которая тогда обрушилась на них. Теперь между ними возникло понимание. Грифф давал ей уверенность и защиту.

Но поцелуи становились все чувственнее, желание снова охватило их. Руки Гриффа ласкали ее спину, талию, и он все крепче прижимал ее к себе.

Их горячее дыхание смешалось. Губы Гриффа искали, пленяли, требовали.

Сара, внимая этим мольбам, вскинула руки и обняла его за шею. Она льнула к нему всей душой, тело горело, грудь после нежных прикосновений его чутких пальцев набухла и болезненно ныла от нахлынувшего желания, утолить которое Грифф был бы только счастлив. Он опять стал целовать ей шею, а потом сквозь легкое платье губами нащупал твердый сосок.

Тело переполнилось незнакомыми ей доселе ощущениями. Выгнувшись, она медленно откинула голову назад и почувствовала, что Грифф начал языком ласково теребить сосок на второй груди, которая от его прикосновений также отяжелела и набухла.

Сара забыла все свои мысли, все переживания и полностью отдалась во власть страсти, чувствуя жадное стремление Гриффа обладать ею. И когда он, обнимая Сару, неистово сжал ее бедра, жар во всем теле превратился в физическую боль.

Глаза ее потемнели от нахлынувшего желания. Он осторожно уложил ее на кровать и, взглядом умоляя не сопротивляться, расстегнул молнию на платье, а потом одним движением стянул с нее всю одежду, оставив лишь черные трусики.

Грифф устремил на нее свои золотистые глаза.

— Как ты красива, — страстно прошептал он, медленно лаская ее. — Хочется смотреть на тебя не отрываясь, — хрипло добавил он.

Она сама сейчас была уверена, что красива, действительно красива в своей наготе.

— Я хочу, чтобы ты любил меня, Грифф, — тихо сказала она. Он с усилием сглотнул.

— Я так сильно мечтаю об этом, что скоро начну бредить, — прошептал он, качая головой. — Но я не хочу совершать то, за что ты завтра будешь ненавидеть меня.

Слова прозвучали как пощечина. Она смотрела на него в ужасе от собственной распущенности.

Что он подумает о ней? О Боже, после такого он просто не может не поверить словам Салли и Клариссы.

Она повернулась на бок, спиной к нему, и пылающим лицом зарылась в подушку.

— Сара! Не надо! — Сильными руками Грифф сжал ее теплые обнаженные плечи. Но она не отозвалась.

— Ты им теперь поверишь, — сдавленно проговорила она. — Поверишь, что я интриганка и разлучница, и…

— Нет, — поспешно возразил он. — Ты добрая, отзывчивая девушка. Я достаточно хорошо тебя знаю и уверен, что ты не можешь кого-либо обидеть нарочно. Ты ведь влюбилась в этого человека…

— Я думала, что люблю Саймона, — резко сказала она, все еще отворачиваясь от него. И тут вдруг поняла, что, раз так говорит, значит, уже больше не любит его, если вообще когда-то любила…

Поначалу встречи с этим милым консультантом волновали ее, потом, когда выяснилось, что у него жена, Сара поверила, что он несчастлив в браке, жалела его, когда он говорил о своей кошмарной жизни с Фионой, а теперь… Господи! Теперь она встретила человека, которого готова полюбить, но все так ужасно складывается. И время для этого не то, и место — все не то.

— Все ошибаются, Сара, — сочувственно произнес Грифф. — Но мы не должны расплачиваться за наши ошибки всю жизнь.

Боже мой, она забыла, и так быстро, что меньше недели назад этого человека бросила любимая женщина!

— Я… Спасибо тебе за помощь, — глубоко вздохнула она, пытаясь взять себя в руки. — Я думаю, мне лучше лечь. — Сара крепко зажмурила глаза, не смея взглянуть на это дорогое для нее лицо. Она понимала: стоит встретиться с ним взглядом — и она погибла.

Грифф медленно убрал руки с ее плеч, ей сразу же стало зябко. Сара не видела его, но слышала, как он отошел от кровати, как через несколько мгновений с тихим шорохом открылась дверь спальни. Нервы ее были так напряжены, что казалось, голова вот-вот разорвется на части.

Она чувствовала, что Грифф смотрит на нее.

Наконец раздался тихий голос:

— Спокойной ночи, Сара.

— Спокойной ночи.

Она хотела сказать это как можно мягче, но с досадой отметила про себя, что голос прозвучал резко.

— Все осталось по-прежнему, Сара, — нежно произнес он. — Ты мне нравишься, я уважаю, тебя и безумно, до боли хочу обладать тобой.

Она повернула к нему лицо, но его уже не было, он вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.

Из глаз, обжигая ей щеки, хлынули горячие слезы, но она знала, что теперь плачет не по Саймону и своей утерянной любви к нему.

Потому что она никогда не любила его, только думала, что любит, теперь ей это совершенно ясно.

Грифф Морган — вот кого она любит!

Сара проснулась, когда в комнату сквозь задернутые шторы вовсю светило яркое южное солнце. Как всегда по утрам.

Но во всем остальном это утро не было похоже на предыдущие.

Она никогда не просыпалась от расползавшегося по всей вилле дразнящего запаха свежесваренного кофе, потому что у Форбсов всегда вставала первая и сама варила кофе на всех.

А тут еще к аромату кофе примешивался запах горячего хлеба и какой-то сладкой выпечки — это тоже обычно было ее делом: ездить по утрам в деревенскую булочную и привозить свежие, с пылу с жару, длинные батоны, разную выпечку.

И нежный шелк ночной сорочки ощущался на теле совсем по-другому, нежели ее собственная хлопчатобумажная рубашка.

И человек, громко насвистывавший за дверью спальни, никак не мог быть одним из Форбсов — они никогда не бывали так жизнерадостны по утрам и в этом очень походили друг на друга.

И уж конечно, у Форбсов не было кота, который мог бы так уютно устроиться на кровати, что Сара не могла вытянуть ноги.

Заранее несколько раз постучав в дверь, в комнату вошел Грифф.

— Садись поудобнее, — сказал он. Потом согнал кота с кровати и торжественно поставил перед ней тяжело нагруженный поднос, а она поспешно села, скорее испытывая неловкость, нежели подчиняясь его словам. — Кофе некрепкий, в твою честь, — шутливо добавил он. — Свежий сок. Апельсиновый. Только что приготовленный вот этими заботливыми руками. Хлеб прямо из печки, мягкое масло, джем и вкусные пирожные, — важно перечислил он содержимое подноса. — Знаешь, — он сел на край кровати и попробовал миндальное пирожное с засахаренными вишенками наверху, — а я мог бы привыкнуть каждое утро подавать тебе завтрак в постель.

Нет, не надо его обнадеживать. Она должна уехать отсюда. И как можно скорее. Надо постараться хоть немного поесть, все-таки он очень мило все приготовил. Она не хотела его разочаровывать, ведь он заботился о ней, как никто другой. Даже от родителей она не видела столько внимания.

— А я бы нет, — сухо произнесла Сара. Она отломила немного хлеба и, несмотря на свое состояние, вдохнув вкусный, дразнящий запах, почувствовала, что голодна, и стала намазывать хлеб золотисто-желтым маслом.

— Я уеду, как только закажу билет в Англию.

При этих словах лицо Гриффа посерьезнело.

— В этом нет никакой необходимости, — возразил он. — Ты могла бы остаться и провести здесь отпуск.

— Нет, не могу, — твердо ответила она, понимая, что при сложившихся обстоятельствах неразумно было так поступать. И он тоже должен это понимать. После вчерашней ночи…

Вчерашняя ночь…

Внезапно ей расхотелось есть хлеб, который минуту назад она с таким воодушевлением мазала маслом. Прошлой ночью ей безумно хотелось, чтобы Грифф любил ее, и он, казалось, желал того же. Она все еще ощущала прикосновения его теплых губ на своем теле.

Прошлой ночью она поняла, что любит этого человека.

Грифф накрыл ее руку своей. Он безошибочно прочитал на ее лице обуревавшие ее чувства.

— Сара, нам надо поговорить…

— Нет! — Она отодвинулась от него, решительно отставила поднос и, откинув одеяло, поднялась с кровати.

Ей стало противно при мысли о том, что надо надеть на себя вчерашнее черное платье. Она подумала, что оно теперь все время будет напоминать ей о пережитом вчера унижении. Но ничего другого не было, разве что этот открытый черный пеньюар.

Она сдернула платье со стула, куда вчера, прежде чем покинуть комнату, повесил его Грифф, и поспешила в ванную В зеркале она увидела свое отражение: бледное лицо, пол огромными зелеными глазами темные круги. Прошлой ночью она долго не могла уснуть. Потом словно куда-то провалилась и забылась тяжелым сном.

Сара быстро оделась и, вернувшись в спальню, с облегчением обнаружила, что Грифф вышел. Она заправила постель, сложила шелковый пеньюар в ногах кровати. Джаспер куда-то исчез — видно, пошел искать себе поесть.

Но, прежде чем уйти, ей надо найти Гриф-фа и поблагодарить его за все.

Она нашла его на кухне, куда отнесла поднос. Повсюду валялись остатки апельсинов, нарезанные куски хлеба, стоял остывший кофе. Посреди этого беспорядка Грифф с невозмутимым видом пил кофе. Увидев Сару, он застыл с поднятой в руке чашкой и стал пристально глядеть на нее.

— Спасибо тебе, что помог вчера. — Она постаралась говорить непринужденно и с приятным удивлением отметила про себя, что голос ее прозвучал довольно естественно, хотя и не очень убедительно. — Я заберу свои вещи и…

— Я пойду с тобой.

При этих решительных словах глаза у нее от удивления стали большими. Грифф вызывающе прищурился.

— Я и сама могу .

— Не сомневаюсь, что можешь, — кивнул он, соглашаясь, — но я все равно иду с тобой, — и упрямо посмотрел ей в глаза.

Сара ответила раздраженным взглядом. Она знала, что отговаривать его бесполезно, он ведь все равно не послушается и последует за ней. Тогда будет еще хуже. Так что лучше уж с самого начала пойти вместе.

— Ну хорошо, если ты так настаиваешь, — быстро согласилась она. — Но ты только зря время потратишь. Я собираюсь забрать свои вещи и выехать прямо в аэропорт. И до вылета побыть там, — добавила она преувеличенно бодрым голосом. На самом деле она знала, что в это время года очень трудно достать билет на самолет.

Но сейчас для нее важнее всего была встреча с семейством Форбс.

Ей повезло, за завтраком сидели Роджер и трое детей. Сара метнула взгляд в сторону кухни и в дверях заметила утомленное лицо Клариссы. Волосы у нее против обыкновения были растрепаны, лицо не накрашено, сегодня ей запросто можно было дать все ее сорок три года.

Сара не тешила себя мыслью о том, что растрепанный вид Клариссы объясняется ее переживаниями из-за вчерашней сцены. Скорее всего, ее выбила из колеи необходимость самой заняться домашними делами.

— Сегодня на завтрак только кукурузные хлопья и гренки, — раздраженно заявила она домашним, тем самым подтвердив Сарино предположение. — Придется вам довольствоваться… — Кларисса замолкла, заметив, что никто не обращает на нее внимания, а все смотрят в противоположную сторону. Она проследила за их взглядами. — Сара… — медленно произнесла она.

— Где ты была? — спросил ее Стивен. — Завтрак ужасно невкусный. Салли пристает ко мне. А твоя кровать даже не разобрана на ночь, — с негодованием перечислил он, явно расстроенный тем, что вдруг нарушился удобный порядок, раз и навсегда установившийся вокруг него.

— Стивен! — одернула Кларисса младшего из своих чад, который враждебно смотрел на застывшего позади Сары Гриффа.

— Но не разобрана ведь, — упрямо повторил он из желания оставить последнее слово за собой.

— Стивен, — тихо заговорил отец, но в голосе его зазвучали металлические нотки, которые заметил даже младший сын. Он посмотрел на отца широкими от удивления глазами. — Замолчи! — ледяным тоном приказал ему Роджер.

Сара почувствовала еще большую неловкость. А тут еще это дурацкое черное платье!

— Я на минутку, — сухо сообщила она, обведя присутствовавших взглядом.

Стивен все еще дулся на отца за выговор, но предпочел молчать. Хитрая полуулыбка играла на Саллиных губах, Бен переводил вопросительный взгляд с Сары на Гриффа и обратно. Роджера, похоже, смущала вся эта ситуация, а Кларисса выглядела… даже трудно объяснить, как она выглядела. Она пребывала в смятении, была сама на себя не похожа.

Сара нахмурилась.

— Ты не сможешь уехать, — устало произнесла Кларисса.

Сара покачала головой:

— Я возвращаюсь в Англию, а пока достану билет, думаю, остановлюсь где-нибудь в Ницце.

— Я совсем не то имела в виду, — забеспокоилась Кларисса. — О, все это так ужасно. Роджер, сделай же что-нибудь. Что я скажу Маргарет? — расстроенно добавила она.

Сарина мама, безусловно, огорчится, узнав о конфликте, возникшем между ее старинной подругой и дочерью, но Сара была уверена, что они как-нибудь переживут эту неприятность.

— Я сама ей все расскажу, — спокойно заверила она.

Кларисса, руками схватившись за растрепанные волосы, закачала головой:

— Ты не понимаешь…

Недоумение Сары росло. Кларисса явно подразумевала что-то другое.

— Сара… — Роджер вышел на середину комнаты и встал перед ней. Он молча пожевал свою нижнюю губу, глядя на стоящего рядом мужчину с каменным выражением лица, потом обратился к Саре. В глазах его застыла мольба. — Вчера, после того как вы ушли… — он неловко замолчал, потом, переведя дух, продолжил:

— Кларисса увидела… обнаружила, — поправился он, услышав, как жена коротко вздохнула, — что пропал ее бриллиантовый браслет. — Последнее он произнес скороговоркой, у него был довольно жалкий вид.

Сара поняла, о каком браслете идет речь. Кларисса обычно надевала его, когда вечером куда-нибудь отправлялась. Это была большая, довольно безвкусно выполненная штуковина из золота и бриллиантов. Наверняка она стоила небольшое состояние.

Немудрено, что Кларисса так подавлена.

— Мы не стали вызывать полицию, — смутившись, продолжал Роджер. — Мы хотим сначала хорошенько обшарить виллу, надеемся на твою помощь и верим… что… браслет будет найден. — Неопределенно пожав плечами и как-то ссутулившись, он отошел. Вид у него был неважный, лицо бледное.

Сара молча переводила взгляд с изможденного лица Клариссы на Роджера, который больше всех казался потрясенным этой историей.

Стивен смотрел на нее разинув рот, во взгляде Салли она прочла вызов, а Бен, казалось, не знал, куда глаза девать.

Сара опять повернулась к Клариссе и Роджеру. Не надо было объяснять, что они имеют в виду под словом «найдено. Они надеются, что браслет будет возвращен им без лишнего шума.

Они думают, что это она взяла его!