Глава 7

— На следующей неделе! — изумилась Маргарита.

Она на самом деле была удивлена. Кассандра с Джонасом собираются пожениться и ставят ее об этом в известность всего за неделю до свадьбы!

Джонас подождал, пока все уселись за стол:

Джой и Колин, Маргарита и Годфри, Бетони, Джонас и Кассандра, и только тогда сообщил всему семейству, что они собираются пожениться.

Джой одарила Кассандру понимающей насмешливой улыбкой. Колин их поздравил. Годфри был просто ошеломлен, а Маргарита… Ее первая реакция была похожа на облегчение, за ним быстро последовала радость. Сейчас же ее мать была в ужасе.

— Мы просто не сможем организовать свадьбу к следующей неделе! — запротестовала она.

— А от вас этого и не требуется. — Джонас властно накрыл ладонью лежащую на столе руку Кассандры. — Мы с Кассандрой вполне взрослые люди и можем сами организовать свою свадьбу.

Маргарита нахмурилась, недовольная, что он отверг ее помощь.

— Конечно, я…

— Кроме того, — перебил он, — у нас все будет очень тихо. Мы так хотим.

Кассандра действительно хотела, чтобы все прошло как можно тише и об этом знало как можно меньше людей.

Мать изумленно покачала головой, совершенно забыв про обед.

— Это очень печально. Ты ничего не хочешь мне сказать, дорогая? — она озабоченно взглянула на Кассандру.

Кажется, мать начинала ее понимать. Но когда Кассандра увидела ее лицо, отвращение охватило ее с новой силой.

— Маленьких Хантеров у нас пока не будет, если это то, на что ты так деликатно намекаешь. Причина спешки совершенно другая.

Пальцы Джонаса больно сжали ее руку, но он тотчас расслабился, когда она замолчала. Неужели он подумал, что она хотела рассказать правду и попросить защиты у своей семьи? Она-то прекрасно знала — это совершенно бесполезно.

— Мы любим друг друга, Маргарита, — произнес Джонас, — и хотим быть вместе. Полагаю, вы знаете, как это бывает?

— Ты помнишь, Маргарита, как начиналась ваша совместная жизнь с Давидом. — Годфри сиял при виде «счастливой пары».

Ее родители были хорошей парой, и Маргариту глубоко потрясла смерть мужа. Но представить свою мать в те далекие дни, когда они с отцом любили друг друга и ничего на свете, кроме любви, для них не имело значения, очень трудно. Однако Джонаса представить в этой роли было еще труднее.

— Да, конечно… — Ее мать слегка раскраснелась. События развивались слишком быстро. — Но все равно…

— Мы так оба хотим, Маргарита! — твердо сказал Джонас. Он был настроен миролюбиво, его ладонь лишь слегка касалась руки Кассандры.

— Примем неизбежное с благодарностью, моя дорогая, — взволнованно сказал Годфри Маргарите. — Такие люди, как Джонас, не могут долго тянуть со свадьбой, когда расцветает сад любви!

— Я не смог бы сказать этого лучше, Годфри, — улыбнулся Джонас пожилому джентльмену, найдя в нем союзника. — А сейчас нам следует приняться за обед, иначе он совсем остынет.

В отличие от всех остальных, сидящих за столом, Кассандре не доставляли удовольствия ни прекрасно приготовленный рождественский обед, ни шумные разговоры, ни даже Бетони, которой разрешили встать из-за стола и разнести каждому по куску пирога, в один из которых был запечен подарок. Если Бетони сейчас была в ладу со всем миром, то для Кассандры весь мир рухнул. Она была уверена в этом.

— Похоже, новость всех обрадовала, как ты считаешь? — сказал довольный Джонас, когда они втроем приехали домой и он отнес уснувшую по дороге девочку наверх.

К тому времени Джин уже пришла от своей сестры, где она всегда встречала Рождество, и легла спать. Кассандра была уверена, что Джонас отнесет Бетони и уйдет. Она так мечтала поскорее лечь! Но, как обычно, Джонас вел себя так, как хотелось ему! Пока она стелила Бетони постель, он спустился в гостиную, разжег в камине огонь и удобно устроился в одном из кресел у огня. Держа в руках стакан бренди, он согревал его теплом ладоней и отхлебывал маленькими глотками. Было ясно, он не собирается отсюда уходить ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем.

Кассандра опустилась в кресло напротив него и подумала: со стороны все выглядит очень уютно и по-домашнему. На самом деле она готова сейчас расплакаться. Наверное, так и случится, если Джонас быстро не уйдет.

— Да, ты прав, — наконец ответила она на его вопрос.

Она и не ожидала, что кто-нибудь из ее родственников будет протестовать, когда они с Джонасом объявят о помолвке.

Джонас пристально посмотрел на нее. Он заметил ее бледность и то, как подозрительно блестят ее глаза.

— Кассандра… — тихо позвал он.

Она ответила, с трудом сдерживая слезы:

— Уже поздно, Джонас. У нас был очень длинный день, и я… Я устала!

Он медленно поднялся и подошел к ее креслу. Присев перед ней на корточки, он нежно приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза.

— В чем дело, Кассандра? — грубовато спросил он.

Она нервно усмехнулась. Ее душили слезы. В чем дело? Да во всем! В этом дне, в ее родственниках, в Джонасе! Весь день она провела в окружении самых близких людей: дочери, матери, человека, за которого она собралась замуж. И еще никогда в жизни она не чувствовала себя так одиноко.

Во всем! В подарках, в семейном обеде и чае, в поздравлениях родственников, в взволнованности Бетони, в присутствии Джонаса. Хотя на самом деле все вели себя именно так, как она и предполагала. Так от чего же она так подавлена?

Она покачала головой.

— Просто я глупая! — Стоявшие в ее глазах слезы высохли.

На лице Джонаса появилась недовольная гримаса.

— Оставь! Я никогда не считал тебя такой. — сухо произнес он.

Его пальцы жгли ее словно электрическим током, хотя он едва касался ее подбородка.

— Ох, поверь мне, Джонас! Я могу быть глупой, очень глупой! — с чувством добавила она.

Джонас нахмурился, подивившись ее странному состоянию. Он поднялся и сел на подлокотник ее кресла. Приподняв ее подбородок, заглянул в лицо. Сейчас его лицо не было хмурым. Его суровые черты смягчились, глаза были добрыми и заботливыми, в них застыл немой вопрос.

Кассандра едва успела подивиться этой внезапной перемене, как он стал все ниже и ниже наклоняться к ней и осторожно коснулся ее губ. В какой-то момент, очень короткий, внезапно Кассандра забыла обо всем на свете. Она ответила на поцелуи и, обняв Джонаса за шею, притянула к себе. Горячая волна наслаждения разлилась по всему ее телу. Первый раз за этот день она почувствовала, что по-настоящему живет.

Теперь они оба сидели в одном кресле, тесно прижавшись. Своей тяжестью он больно давил ей на грудь, но ей нравилась эта боль. Поцелуи становились все продолжительнее и были уже не такими осторожными, как вначале. Разгоравшееся у обоих желание вытесняло все остальные чувства, ничего другого больше просто не существовало.

Джонас стянул с нее джемпер, с себя рубашку, и теперь лишь узкая полоска бюстгальтера Кассандры разделяла их обнаженные торсы. Она чувствовала странное опустошение, словно Джонас, целуя ее, высасывал из нее все чувства.

Не отрываясь от ее губ, он положил ее на устланный ковром пол. Теперь его руки блуждали по всему ее телу, и Кассандра глубоко задышала, когда он провел рукой по ее обнаженной груди, осторожно коснувшись пальцами уже набухшего соска.

Он целовал ее шею, потом его губы скользнули вниз, и Кассандра, словно завороженная, смотрела, как он осторожно коснулся языком соска, словно дразня ее плоть. Она почувствовала, как выгнулось ее тело, когда он наконец целиком забрал его во влажную пещеру своего рта, то посасывая, то возбуждая быстрыми движениями языка. Кассандра закричала от полностью охватившего ее неудержимого желания.

Его руки скользнули вниз и осторожно освободили ее от последней одежды. Кассандра и сама обнимала его, наслаждаясь игрой тугих мускулов.

Собственные движения показались ей грубыми и неуклюжими, когда она в свою очередь попыталась освободить его от одежды: ей хотелось, чтобы он был рядом совершенно обнаженным, хотелось чувствовать его всего, полностью.

При свете камина тело Джонаса отливало золотом и словно состояло из света и тени. Он был прекрасен!

— Обнимай меня! — простонал он. — Ради Бога, Кассандра, обнимай меня!

И она обнимала его. Она дрожала от желания, снова и снова проводя руками по его телу.

— Не останавливайся, — простонал он, — не останавливайся, Кассандра! Я хочу тебя… Я не могу больше ждать.

Он сильно сжал ее в объятиях, зарылся лицом в ее длинные шелковистые волосы, глубоко вдыхая их аромат.

Но Кассандра и сама уже не владела собой. Она хотела его! Об этом сейчас кричало все ее тело.

— О, Джонас! Пожалуйста, сделай это сейчас!

Их тела слились в удивительной гармонии, двигаясь в прекрасном, как балет, ритме.

Кассандра чувствовала сладкую боль, которая разлилась по всему телу, доходя даже до кончиков пальцев. Широко раскрытыми глазами она смотрела в прекрасное лицо Джонаса, отдаваясь полностью его власти. Она прижимала его к себе и словно до конца растворилась в нем.

Джонас лежал, уткнувшись лицом ей в плечо, по-прежнему обнимая ее, а она, положив одну руку ему на грудь, другой нежно перебирала его волосы на затылке.

Кассандра больше себя не обманывала. Теперь она понимала, что сегодня была расстроена вовсе не тем, что в доме ее матери с ними не было ни Чарльза, ни ее отца. После разговора с Питером она думала только об одном: она влюбилась в Джонаса. Одному Богу известно, когда и почему. С того вечера, когда сказала ему, что это будет женитьба лишь на его имени? С тех пор, как Джонас сделал ей предложение? До того?

Кассандра его полюбила потому, что его любила Бетони? Следовало ли ей резко отвергнуть предложение стать его женой и просто отдать ему свою долю в компании, или, наоборот, радоваться, что он станет ее мужем? Раньше у нее не было времени как следует обдумать это: поняв наконец, чего он хочет, она была занята лишь тем, что пыталась унять свои чувства к нему. А теперь? Теперь она хотела, очень хотела стать его женой. Она любила его, человека, сказавшего ей, что он бежал бы от любви как от огня, если бы столкнулся с ней в жизни.

Кассандру смущало и удивляло, что ее чувство к Джонасу не имело ничего общего с тем, что она испытывала к Чарльзу. Несмотря на то, что когда они поженились, Чарльзу было уже за сорок, он оставался полнейшим ребенком и постоянно нуждался в помощи. С Джонасом все было наоборот: помогать хотел он. Находясь рядом с ним, она испытывала радость, которой раньше у нее никогда не было.

Чарльз… Как бы он поступил, узнав, что она полюбила его младшего брата? Несмотря на враждебность, долгие годы существовавшую между братьями, Чарльз пытался сузить разделявшую их пропасть. Пригласил брата на свадьбу, но этот жест доброй воли был отвергнут. Оставив ему после смерти большую часть своего состояния, Чарльз словно сделал еще одну попытку. От него Джонас уже не отказался, хотя доля Чарльза и та головная боль по поводу компании, которую он приобрел вместе с нею, были ему абсолютно не нужны: по его словам, он был достаточно богат, и Кассандра не сомневалась, что он говорит правду. Может, Чарльз понял, что в данной ситуации только Джонас может спасти компанию? Пусть даже таким образом. Она любила Джонаса…

— О чем ты думаешь?

Она была настолько занята своими мыслями, что не заметила, как он смотрит на нее сузившимися глазами. Рука, гладившая его, замерла, и он сразу насторожился. Кассандра посмотрела полными боли глазами и всем телом подалась к нему.

Но холодный, черствый Джонас уже занял место того страстного любовника, которым он был всего несколько минут назад, когда для него ничего не существовало, кроме нее. Когда он повернулся к ней, его лицо было мрачным.

— Думаешь о нем? — грубо спросил он и стал неторопливо одеваться.

Густая краска выступила на лице Кассандры, полностью ее выдавая. У нее перехватило дыхание, и она даже не смогла сразу ответить, заверить его, что это не так.

— Это не так, Джонас, — наконец удалось ей выдавить из себя.

Показалось, что в какой-то момент, в очень короткий момент, его вновь потрясла красота ее обнаженного тела, на которое падал свет камина. Но тут же лицо его снова стало холодным. Теперь он, уже полностью одетый, отвернулся от нее и взял со стула брошенный на него пиджак.

— Я согласен на «свадьбу по договоренности», — зло сказал он. — Я больше не собираюсь занимать место Чарльза в твоем чувствительном воображении.

— Да, но…

— Можешь не вставать, — презрительно посмотрел он на обнаженную Кассандру.

Она стеснялась своей наготы, когда он так злобно смотрел на нее.

Джонас кинул ей свитер.

— Не нужно меня провожать.

— Джонас, пожалуйста! — крикнула она, когда он был уже у двери. — Позволь мне объяснить!

Он резко обернулся.

— Здесь нечего объяснять. Я надеюсь, что ты приятно проведешь время, вспоминая в одиночестве своего умершего мужа… поскольку он больше никогда не разделит с тобой постель! — жестоко добавил он.

Он вышел из комнаты, сильно хлопнув дверью. Она бросилась на пол и, закрыв лицо руками, разрыдалась так, как не рыдала со дня смерти Чарльза. В чем-то ей сейчас было даже хуже, чем тогда. Ей предстояли долгие годы замужества с Джонасом, годы, которые она проживет, любя ненавидящего и презирающего ее человека.

Глава 8

— Ты выглядишь так, словно твой медовый месяц уже закончился, Кассандра. Хотя он еще и не начинался, — беззлобно пошутила Джой.

Кассандра, погруженная в свои мысли, недоумевающе посмотрела на сестру.

Она только что привезла сюда Бетони, чтобы девочка провела этот день с бабушкой: у Кассандры была назначена встреча. К сожалению, до ухода ей, видимо, придется терпеть насмешки и двусмысленности сестры.

Бетони в комнате не было. Узнав, что бабушка возится с цветами в столовой, она помчалась ей помогать.

Джой понимающе улыбнулась Кассандре.

— У тебя под глазами темные круги, наверное, от недосыпания?

Сестра, увы, была права. Однако она не высыпалась вовсе не потому, на что намекала Джой.

С самого Рождества Кассандра спала очень плохо. Она не находила себе места ни днем ни ночью и опасалась, что эта рождественская неделя сломит ее окончательно. Джонас не отходил от нее ни на шаг, постоянно отпуская насмешки в ее адрес, и едва ли производил впечатление только что помолвленного человека. Их постоянно видели вместе, но мало кто верил, что они любят друг друга: свадьба готовилась слишком поспешно.

Джонас все-таки организовал свадьбу, хотя и не к Новому году, как хотел, а ко второму января. Первый рабочий день после долгих праздников, по его мнению, был также вполне подходящим. Именно к этому дню все счета компании должны быть в порядке для годового отчета…

Единственно, когда Джонас оставлял ее одну — так это ночью. И долгими бессонными ночами Кассандра думала о нем, вспоминая тот их единственный вечер. Если верить ему, а у нее никогда не было повода усомниться в его словах, то этого больше никогда не будет в ее жизни. Джой была права: Джонас — незабываемый любовник, и Кассандра просто изнемогала от желания снова провести с ним ночь!

— Я ни минуты не сомневалась, что Джонас не станет дожидаться брачной ночи. Но ты, Кассандра, меня просто удивляешь! — колко добавила она. — Ты что, не могла совладать с собою? — Она подняла брови, словно приглашая к доверительному разговору.

Сестры никогда не были настолько близки друг другу, чтобы Кассандре хотелось вести доверительные разговоры. Сейчас, когда дело касалось Джонаса, она и вовсе не собиралась раскрывать перед ней душу. Тем более, что Джой была так недалека от истины.

— Передай маме, что я вернусь как только смогу, — сказала она Джой, давая понять, что исповеди не будет.

Последнее время Джонас словно не замечал Кассандру, уделяя почти все свое время Бетони. Девочка была этому только рада, да и Кассандра уже не возражала. Очень важен был хороший эмоциональный контакт между ними. Хотя, конечно, это ее задевало.

— У тебя встреча с Симеоном? — ехидно спросила Джой, откровенно раздосадованная нежеланием сестры отвечать на колкости. По принятым в обществе правилам, Кассандре не следовало встречаться с посторонними мужчинами после помолвки. — Или это вы с Джонасом решили тихо исчезнуть, чтобы провести романтический день? — Вопрос вполне мог остаться без ответа. Обе прекрасно знали, что Джонас не из тех, кто будет незаметно исчезать, тем более, чтобы провести «романтический день».

— Я вернусь к чаю. — Кассандра продолжала вести разговор так, как было нужно ей. — Но если меня что-нибудь задержит…

— Думаю, мы сумеем покормить Бетони, — сердито буркнула Джой. — Школьные каникулы сейчас совсем некстати. Правда?

Вот уж нет. В последние несколько дней она бы просто-напросто сошла с ума, не будь дома Бетони. Когда же рядом с ней была ее жизнерадостная дочь, ничто на свете уже не могло казаться абсолютно черным.

— Счастливо, Джой, — сухо сказала она, направляясь к двери.

— Я с нетерпением жду репетиции этим вечером, — негромко сказала сестра ей вслед.

Кассандра остановилась, чувствуя, что бледнеет, и медленно обернулась.

— Репетиции службы в церкви, — не без удовольствия пояснила все знающая Джой. Кассандра ничего не ответила, оставив последнее слово за сестрой, чего той и хотелось. Но каково же оно было, это ее последнее слово!

Поскольку Джонас очень спешил со свадьбой, то их брак, скорее всего, пришлось бы заверять в регистрационной конторе. Но Джонас настоял и на венчании в местной церкви. Так как все должно было произойти в будний день, то договориться об этом со священником было несложно.

По мнению Кассандры, их венчание в церкви было насмешкой над церемонией, ведь свадьба была вызвана скорее недоверием друг к другу, нежели любовью.

— Не думаю, что это нужно тебе, — продолжила Джой разговор о репетиции, — но Джонасу может и пригодиться. По крайней мере… подозреваю, что это так.

— До свидания, Джой, — жестко сказала Кассандра. Лучше скорее уйти, иначе сестра скажет еще какую-нибудь гадость.

Кассандра прежде не задавалась вопросом, был ли Джонас когда-нибудь женат. Она была уверена, что нет. Разве не он смеялся над мыслью, что такой поступок можно совершить по любви? Хотя сам же признался и в том, что однажды вроде бы влюбился. Нет, она не могла поверить, что Джонас когда-либо был женат: об этом он бы обязательно ей сказал…

Сказал бы? А разве он не устанавливал для себя собственные законы?

Но Питер должен знать. И сегодня она собиралась именно к Питеру.

Ей было трудно выбраться к свекру — в последние дни Джонас не отпускал ее ни на шаг, словно зная о ее желании увидеться с Питером вопреки его запрету. Но вот уже несколько дней его не было в конторе. И на сегодня у него назначена важная встреча, о чем он сказал ей только во время ленча. Так неожиданно у нее образовался свободный день.

Питер очень обрадовался, когда она позвонила ему, едва Джонас отправился в контору. И, разумеется, пригласил ее к себе.

Она ненавидела интриги, но в данном случае не было надежды улучшить отношения с Джонасом, не прибегая к ним. Предстоящая встреча чем-то напоминала ей горькое, но необходимое лекарство. Кассандра собиралась услышать правду о его прошлом, и в то же время не была уверена, что хочет этого…

Возможно, она и сказала бы Джонасу, что собирается к Питеру, но тогда неизбежна ссора. И Кассандра предпочла, чтобы она произошла уже после беседы с Питером. Сегодняшняя встреча была ей нужна главным образом для того, чтобы успокоиться самой. Хотя ей было вполне достаточно своей любви к Джонасу, все же не мешало узнать о нем побольше до свадьбы.

Когда она приехала, Питер снова был в оранжерее. Похоже, теперь он проводил там почти все время, ухаживая за садом. За садом, где Чарльз с Джонасом играли еще детьми?

Некоторое время Кассандра стояла в дверях, наблюдая за старым человеком. Она не воспользовалась услугами дворецкого, поскольку сама прекрасно ориентировалась в доме.

Сквозь большое окно Питер смотрел на лужайку, на величественные дубы, ветви которых сейчас так красиво были укрыты снегом.

Видел ли сейчас Питер что-нибудь еще, кроме сверкающей белизны? Может, он видел двух своих сыновей, беззаботно резвящихся на снегу, смеющихся и кидающих снежки во что попало и друг в друга. Или между Чарльзом и Джонасом никогда не было таких братских отношений? Ведь между ними — тринадцать лет разницы.

Ей трудно было представить Джонаса ребенком. Интересно, как он тогда выглядел?

В этот момент Питер обернулся и увидел, как она, глубоко задумавшись, стоит в дверях. Он поднялся с кресла.

— Я очень ждал тебя.

Она приветливо улыбнулась.

— Я же обещала приехать.

— Да, — мягко согласился он, беря ее руку, — но я все же не был уверен, что ты приедешь.

Из-за Джонаса! Питер знал, что его младший сын не желал их встречи.

Кассандра понимающе пожала руку Питеру.

— Давайте присядем, — вежливо предложила она. — К сожалению, сегодня я не взяла с собой Бетони, — извинилась она.

— И хорошо. Ты хочешь узнать о Джонасе, — сказал он, хотя она еще не успела задать никакого вопроса.

Питер вздохнул, и его глаза сделались озабоченными. На самом деле она не хотела — ей было необходимо узнать!

Сейчас Питер пристально смотрел на нее.

— Ты его любишь? — спросил он наконец. Она судорожно вздохнула:

— Да.

— А он тебя?

— Нет! — без колебания ответила она. То, что произошло между ними на Рождество, вовсе не говорило о любви Джонаса к ней.

Питер нахмурился.

— Тогда не могла бы мне объяснить, почему ты все же решила выйти за него?

Она уже сама не знала этого. Что сейчас влияло на ее решение? То, что вопреки всему любит Джонаса, или его требование выйти за него? Еще несколько дней назад она была уверена — второе, но теперь уверенности у нее не было. Уже несколько ночей она провела без сна, пытаясь найти ответ на этот вопрос, и не смогла. Потому-то она и приехала к Питеру.

— Разве недостаточно того, что я люблю Джонаса? — уклончиво ответила она.

— Поскольку речь идет именно о Джонасе, то нет, — тяжело вздохнул его отец. — Джонаса не просто любить, и тебе следует об этом знать. — Он покачал головой. — Нет, я имел в виду не это. — Он разговаривал сам с собой, словно забыв про Кассандру. — С ним возможно счастье, и, кроме всего прочего, он мой сын. Но он не верит в любовь и не знает, что это такое. Нет, это тоже не совсем верно. — Он разозлился, ибо никак не мог выразить свою мысль…

Но Кассандра прекрасно поняла, что он имеет в виду. Главное, выяснить — почему Джонас не признает любовь?

— Тебе, наверное, надо побольше узнать о нашей семье, — сказал Питер на сей раз несколько грубовато. — Когда я женился на Кэтлин — матери Чарльза, — мне было двадцать два, а ей только-только исполнилось восемнадцать.

Он заговорил о своей первой жене, и его голос смягчился, лицо подобрело.

— Мы были молоды, любили друг друга и весь мир и не торопились с ребенком, поскольку сами были еще совершеннейшими детьми. Когда же родился Чарльз, мы уже были готовы к ответственности, которая обязательна для родителей. Он был золотым ребенком…