Она не поняла и удивленно взглянула на него. Значит, ему нужны ее десять процентов, доставшиеся от отца. Это усилит его влияние в «Хантер и Кайл»! Но если это и в самом деле так, что могла получить она от… Боже, нет! Она едва сдержала стон, поняв, какую сделку он ей предлагает. Да, похоже, дело именно в этом.

— Да, Кассандра. — На сей раз Джонас улыбался дружелюбно. Он больше не собирался ее мучить. В руках у этого человека были все козыри. — Все дело в бухгалтерской проверке, которую я провел в компании. Ведь мы оба знаем, что за счета я обнаружил.

Кассандра судорожно попробовала прикинуть, сколь многое ему известно. Судя по победоносному блеску глаз, ему известно все.

Ее так потрясла кончина отца и внезапная смерть Чарльза, ее собственные дела в ателье шли настолько плохо, что она совершенно не думала о «Хантер и Кайл». Только когда Джонас стал главой компании, она в полной мере осознала, какие неприятности в скором будущем обрушатся на ее семью.

Но проходили дни, недели, а он не говорил никому ни слова о делах. Ей стало казаться, что дела в компании не так уж плохи. Просто Чарльз, рассказывая о них, слишком сгущал краски. Иначе Джонас, безусловно, постарался бы выяснить, как велись дела в «Хантер и Кайл» в последний год жизни обоих компаньонов. Так она считала до начала предыдущей недели, пока Джонас не упомянул о финансовой проверке. Это касалось всей семьи, и Джонас, конечно же, понимал, что любой скандал, связанный с компанией, коснется их всех.

Теперь ему известно, какая часть средств «Хантер и Кайл» вложена в другую компанию и что один из компаньонов пользовался этими деньгами исключительно для своих нужд. В его лице не было ничего похожего на симпатию к ней, и она поняла, что, предлагая эту сделку, он просто хочет вернуть принадлежащие ему деньги, все до последнего пенса. Губы ее пересохли.

— Каким образом это выяснилось? — Она не узнала собственного голоса, так сильно он дрожал. Слезы готовы были брызнуть из глаз.

— Надо сказать, все было проделано очень умно. Прекрасная работа. Путаница на путанице. Никак не мог понять, что к чему. Но недаром же я занимаюсь бизнесом на самом трудном рынке мира — в Нью-Йорке, где деньги значат все и где нет джентльменов.

«Поэтому нельзя обвинять его в том, что он стал таким», — подумала Кассандра.

— Но сейчас я полностью во всем разобрался, — жестко продолжил он. — и могу сказать, что твой отец присвоил деньги из фондов компании и использовал их для собственных нужд.

Кассандра посмотрела на него, и краска снова сбежала с ее лица.

— Да, наверное, не очень приятно выслушивать подобные вещи, — произнес он без тени сочувствия в голосе, — но теперь ты понимаешь, при таких обстоятельствах будет только справедливо, если десять процентов фондов, ранее принадлежавших твоему отцу, вернутся к Хантеру…

— Я тоже Хантер! — резко перебила она. Кассандра никак не могла собраться с мыслями. Джонас холодно на нее посмотрел.

— Если ты выйдешь за меня, это действительно будет так. Но если твоим мужем станет какой-нибудь молокосос, вроде того, что я тут видел, все известное мне в тот же день станет…

— Я тебе еще раз повторяю, мы с Симеоном просто дружим. Между нами никогда не было таких отношений, которые ты имеешь в виду! Мы связаны только работой.

В самом деле, в своей жизни ни к кому она не испытывала романтических чувств, кроме Чарльза, горячо полюбив его пять лет тому назад. И конечно же, у нее не было мужчин за эти десять месяцев после его смерти.

Джонас мрачно кивнул.

— Уверен, нам с тобой тоже еще предстоит «поработать». — Он презрительно фыркнул, давая понять, что конкретно имеет в виду. — Тебе так не кажется? — с вызовом сказал он и быстро подошел к ней. Шесть футов и три дюйма роста, сто восемьдесят фунтов веса. При этом он передвигался с удивительной легкостью, как тигр. По сути он и был хищником, если верить его рассказам про Нью-Йорк.

Она растерялась. Что делать? Нельзя же стоять перед ним, как беззащитный кролик перед удавом, и ждать, пока он ее проглотит. Но было поздно. Джонас обхватил ее руками, словно стальными обручами, прижал к себе и склонил голову, закрывая собой весь свет и оставляя ее в полной темноте. Он коснулся губами ее рта, и это касание пронзило ее подобно удару электрического тока. Она хотела вырваться, но не смогла. Она уже полностью была в его власти. Где-то в глубине души она поняла это еще раньше, когда он сказал: «Ты будешь моей женой».

Его бешеный напор вызвал у Кассандры бурю чувств. Кружилась голова, казалось, она плывет по волнам. Он все крепче и крепче сжимал ее в объятиях. Она чувствовала каждый его мускул, через свитер ощущала тепло его тела. Хотела, но не могла прервать этот бесконечный поцелуй. А Джонас снова и снова целовал и гладил ее спутавшиеся волосы. Она была его пленницей, и он безраздельно властвовал.

Внезапно Джонас, словно почувствовав ее молчаливый протест, поднял голову и посмотрел в пылающее лицо Кассандры. В глазах горела боль унижения — от полной своей беспомощности, от его дикой силы, а потом от вернувшейся холодности. Он снова наклонился, и она отшатнулась от его пугающих объятий. Но на сей раз его губы лишь осторожно коснулись ее рта. Теперь Джонас был похож на человека, цедившего маленькими глотками редкое вино. Он нежно гладил ее лицо, снова и снова делал маленькие глотки, не спеша утоляя свою жажду. Кассандра вдруг с ужасом поняла, что такая же жажда есть и у нее. Ее охватило чувство, какого она никогда в жизни не испытывала прежде.

Джонас прекрасно понял ее состояние. Он торжествующе поднял голову, но Кассандра старалась не встречаться с ним взглядом.

— Мы, кажется, неплохо «поработали». — Он, конечно, имел в виду охватившие их обоих чувства.

А на самом деле? Был ли Джонас и впрямь возбужден этими продолжительными поцелуями или только хотел доказать, что в его объятиях она будет испытывать страсть?

Кассандра отвернулась, испытывая отвращение к себе. После смерти Чарльза к ней никто не прикасался. Конечно, взгляды мужчин ей вслед отнюдь не выражали сочувствия к ее утрате. Но никто даже не касался ее руки, не говоря уже об объятиях. Долгие годы Чарльз давал ей тепло и заботу. И они по-прежнему были ей необходимы, даже более физической близости, хотя и она играла в ее жизни не последнюю роль.

А ведь всего неделю назад она мечтала о человеке, который мог бы поддержать, помочь. «О, Боже! Перестань, Кассандра!» — перебила она саму себя. Сейчас речь идет только о Джонасе. Неужели она настолько истосковалась по мужскому теплу, что согласится и на его предложение?

— Не старайся унять своего желания, Кассандра. — Джонас по выражению ее лица понял, как она сейчас себя ненавидит. — Возможно, это единственное, что будет хорошо в нашей семейной жизни.

— Я не хочу быть твоей женой! Сейчас вообще выходить замуж ей хотелось меньше, чем когда-либо в ее жизни. Такое чувство, словно она сама себе изменила с этим человеком. Кассандра была готова расплакаться. Но нет, Джонас больше никогда не увидит ее слабости. Этот циник воспримет ее слезы как обыкновенную женскую уловку и станет презирать ее еще больше.

— Я понимаю. — Он отошел и снова засунул руки в карманы. — Мне тоже не особенно хочется, чтобы ты стала моей женой…

— Тогда…

— Но мне нужна твоя доля в компании, Кассандра. — Сейчас это прозвучало еще более жестоко. Его лицо помрачнело. — А также я хочу обеспечить будущее своей племянницы.

— Бетони?..

— Да, Бетони. Ты же больше не в состоянии содержать свою дочь? Так?

Ему все было известно, даже в каком плачевном состоянии сейчас находился ее бизнес. Как ему удалось это выяснить? Боже! Конечно, так же, как и все остальное. Ведь это — Джонас Хантер!

— Запомни, я не позволю тебе тратить долю Бетони или воспользоваться ее деньгами, чтобы помочь своей компании. Ведь она сейчас в глубоком кризисе, я знаю.

У нее никогда не возникало даже мысли воспользоваться деньгами Бетони, доставшимися ей от отца. Просто смешно говорить. Но на упрямом лице Джонаса было написано: она вполне способна воспользоваться деньгами дочери. Такое уж мнение сложилось у него о ее семье. Если ее отец растратил деньги им же организованной компании, то ничего удивительного, если она обворует собственного ребенка. И за Чарльза она вышла исключительно ради денег, а умирая, он ничего ей не оставил. Джонас имел все основания так считать.

— Твой отец тоже не собирался обворовывать своего компаньона, к тому же своего зятя, не говоря уже о других держателях акций. Почему же я…

— Хватит! — холодно сказала Кассандра. Ее глаза гневно засверкали, руки самопроизвольно сжались в кулаки. — Ты можешь думать обо мне что угодно, но я никогда не сделаю ничего подобного по отношению к Бетони.

Сейчас она думала о том, как легко она могла бы снять это обвинение с отца. Но зачем? Нет! Сейчас лучше промолчать. Но тогда надо выходить замуж…

С тревогой в сердце смотрела она на Джонаса и видела в нем сейчас только грубость. Стать его женой — все равно что продать душу дьяволу. Как она могла выйти за него? А могла ли не выходить? Джонас не оставил никакого выбора. По крайней мере, приемлемого выбора!

Итак, предлагается самый настоящий обмен. Они женятся, к нему переходят десять процентов «Хантер и Кайл». Тогда он промолчит и обеспечит будущее Бетони. Последний довод был особенно важен. С тех пор, как она поняла, насколько плохи ее финансовые дела, ее очень волновало будущее дочери.

Причиной финансовых неудач, по ее мнению, была философия Чарльза, полагавшего, что со временем все образуется само собой. В результате у нее не было денег даже на текущие расходы, и продать она могла лишь свою долю в компании. Действительно ли молчание Джонаса стоит ее доли?

Джонас пристально смотрел на нее, словно старался угадать, какие мысли одолевают и так тревожат ее.

— Почему ты связываешь нашу свадьбу с растратой фондов? — с вызовом спросила она. — По-моему, таким способом я просто покупаю твое молчание.

— Если деньги, которые присвоил твой отец… — На его лице появилась гримаса отвращения, — ..будут возвращены до конца года, никто, будь он хоть семи пядей во лбу, никогда не узнает о происшедшем.

Кассандра глубоко задумалась.

— Ты действительно в состоянии так сделать?

Он усмехнулся.

— Если у меня много денег, ты решишься выйти за меня замуж?

— Нет! Просто я удивлена, — обиженно заметила она.

Ей действительно не было дела до его денег. Не они определяли ее решение.

Он неопределенно пожал плечами.

— Я смогу легко уладить эти… трудности.

И больше ни слова о своем состоянии. Ясно, он нажил его за годы, проведенные в Америке. По словам Чарльза, Джонас ушел из семьи с одним чемоданом и билетом на самолет. Он так груб и жесток. Живи они в другое время, Кассандра могла бы поверить даже в то, что он нажил свое состояние, торгуя рабами. Тем более, по его же словам, Нью-Йорк — не место, где джентльмен может вести дела. И неудивительно, что именно там к Джонасу пришел успех.

Она знала, сколько денег растрачено в «Хантер и Кайл». Пусть дела в ее собственной компании шли далеко не лучшим образом, но она надеялась компенсировать растрату. Хотя следовало бы сделать это уже давным-давно, не ожидая столь оскорбительного предложения.

— Если я и впрямь такая продажная, какой ты меня считаешь, — резко сказала она, — почему меня должны трогать твои планы? Ты хочешь дискредитировать моего отца, разболтав повсюду о растрате?

Она перешла в атаку. Если он растеряется, у нее может появиться шанс. Хотя очень сомнительно. Она чувствовала себя маленькой птичкой, пойманной в клетку, которая медленно, но неотвратимо закрывается…

Но Джонас был полностью уверен в себе.

— Скандал перевернет всю компанию вверх дном…

— Ну и что?

Она металась по клетке, не думая о том, что это совершенно бесполезно.

— Когда в компании обнаруживается растрата фондов, ее, как правило, закрывают. Как я тебе только что сказал, у меня достаточно денег, и судьба компании меня мало беспокоит. Я просто соберу чемодан и уеду в Штаты. А твое благосостояние, как и благосостояние всей твоей семьи, рухнет, словно карточный домик. — Он поставил точку в разговоре. Но, чтобы внести полную ясность, добавил:

— Бетони. Что будет с ней?

Да, очевидно, он считает ее вполне способной обворовать собственного ребенка. Но неужели для Бетони лучше, если компания разорится? Ведь ей больше неоткуда ждать наследства.

— Я позабочусь о Бетони, — жестко произнес он, — и позабочусь таким способом, который сочту нужным, и на таких условиях, которые сочту нужными.

Кассандра представила себе эти «условия». Мурашки побежали у нее по спине от ужаса. Без сомнения, Джонас способен выполнить эту свою угрозу.

Она тяжело вздохнула.

— Ты несправедлив ко мне, Джонас… Да, именно несправедлив! — повторила она, поскольку он презрительно фыркнул. — Ты обвиняешь меня совершенно напрасно. Но говоря, что ты несправедлив, я имела в виду другое.

Казалось, какая-то тяжесть пригибала ее к земле. Кассандра решительно выпрямилась.

— И все же я хочу сказать: «это так неожиданно, Джонас». Мне нужно время, чтобы… чтобы обдумать наш разговор.

— Время, чтобы сделать выбор? — Он усмехнулся. В сущности, у нее не было выбора, иначе она бы уже отказалась.

— Да. — В глазах появились слезы, настолько беззащитной она себя чувствовала.

Как мог Чарльз поставить ее в такое положение! И не обеспечить свою дочь! «О, Боже!» — простонала она. К чему обвинять Чарльза, он мертв! И теперь только ей заботиться о Бетони.

И все же она просто не могла так сразу покорно согласиться. По крайней мере нужно обдумать все за и против.

Его глаза сузились. Он был неумолим.

— Сколько времени тебе потребуется? Чем больше, тем лучше! Ведь речь идет о том, сколько дней человеческой жизни ей осталось. Она никогда не рассчитывала, что ее жизнь будет безоблачной. Но после смерти Чарльза так хотелось жить спокойно, радуясь Бетони и отдаваясь своей работе. С карьерой теперь покончено. А если она выйдет за Джонаса, то обречена терпеть его присутствие. Ей некуда будет скрыться от его постоянных насмешек. Дальнейшая жизнь представлялась сплошным кошмаром. Надо попытаться найти хоть какой-нибудь выход.

— Я точно не знаю. — Она еще обдумывала, как ей поступить. — По крайней мере до конца рождественских праздников…

— Я даю тебе время до Сочельника. К этому дню ты должна будешь мне ответить, — потребовал Джонас. — На Рождество я хочу объявить о нашей помолвке. Мы сыграем свадьбу еще до Нового Года, я добьюсь разрешения.

— Так скоро! — воскликнула она, и ее глаза в ужасе расширились.

Неделя! Он давал ей лишь неделю, чтобы принять решение, от которого зависела вся ее дальнейшая жизнь! И всего через две недели она может стать его женой!

Он опять с легкостью прочел ее мысли.

— Слава Богу, большие празднества неуместны при данных обстоятельствах. Свадьба не потребует особых приготовлений. Я, конечно, могу привести счета компании в порядок до того, как мы официально поженимся. Но вдруг ты решишь расстроить нашу свадьбу, надеясь, что, внеся деньги, я уже не буду поднимать шум.

Кассандра покраснела — он снова угадал ее мысли. Она как раз лихорадочно размышляла о том, каким образом, приняв его предложение, тянуть со свадьбой. Вдруг удастся что-то придумать и выкрутиться из этого положения? В то же время выхода у нее нет. Разве не думала она уже целый год, как вернуть деньги? Едва боль утраты немного прошла, появилась злость: на Чарльза, на себя.

Очень было легко любить его — безответственного, очаровательного. Но как теперь не просто обеспечивать Бетони и себя! Сейчас у нее вообще ни на что не было денег. И этот человек…

О растрате фондов компании «Хантер и Кайл» она впервые услышала от Чарльза. Он вскользь упомянул об этом вскоре после смерти отца. Тогда это ее буквально ошеломило. Но Чарльз с присущим ему оптимизмом заявил: пройдет время, и все образуется само собой. Увы, времени ему отпущено было всего два месяца. С тех пор она жила в постоянном страхе, что в любой момент Джонас может обнаружить растрату. Прекрасно понимая, что все равно рано или поздно это случится: речь шла о слишком больших деньгах.

Наверное, надо было в самом начале рассказать все Джонасу, а не ждать, пока он начнет ее шантажировать. И попросить его найти какой-то выход из этого неприятного положения, пока о нем не узнали остальные держатели акций. Теперь, когда рядом не было Чарльза, она уже не была уверена, что все утрясется само собой. Что же делать? Или уже слишком поздно?

— Ведь Чарльз знал обо всем? — неожиданно спросил Джонас. — Боже мой, конечно, он знал! — вдруг сам догадался он. — Ведь именно это его и убило! Разве я не прав? Это так, Кассандра? — повторил он с напором, хватая ее за плечи и сильно встряхивая, словно пытаясь вытрясти ответ. — Отвечай, черт побери! — встряхнул он ее еще раз.

Чарльз знал. Конечно, Чарльз знал! Как он мог не знать? Они были с ее отцом компаньонами. В праздники, год назад они обсуждали, каким образом можно возместить растрату. Они работали здесь, в этом доме, ища выход из создавшегося положения и в тот вечер, когда отец Кассандры погиб по дороге домой.

Кассандру глубоко потрясла эта трагедия. А Чарльз пребывал в полнейшей растерянности и не видел выхода. Именно тогда он все рассказал Кассандре. Как маленький испуганный ребенок, он пришел к ней, прося помочь найти правильное решение. Но она ничем не могла ему помочь…

— Отвечай мне! — настойчиво потребовал Джонас. Его черные глаза сверкнули, и он встряхнул ее еще раз.

Несколько секунд Кассандра бессмысленно смотрела на него.

— Да, — наконец выдохнула она, — да, его убило именно это! — уже не контролируя себя, прокричала она.

В этом она никогда не сомневалась. Ни одной минуты. Именно из-за этих переживаний у Чарльза случился сердечный приступ, хотя он был еще молод.

Джонас, словно обжегшись, отдернул руки и взглянул на нее с глубоким отвращением. В который раз она оказалась виновата.

Этот человек полагал, что знает все…