Тэсс услышала, как к дому пастора подъехали два автомобиля. Смолкли моторы, открылись и захлопнулись дверцы.

Тэсс, нервничая, искоса взглянула на стоящего у входа человека, который, посмотрев в окно, спокойно опустил оружие.

Шаги приближались. Через секунду в холл вошли четверо стройных, подтянутых молодых мужчин с неприметными лицами. Двоих Тэсс узнала: это были водитель и фельдшер, которые отвезли Присциллу и профессора Хардинга в частную клинику. Двух других она раньше не видела. Очевидно, один вел почтовый фургон, а второй — серый седан, которые, не доезжая заброшенной церкви, свернули в сторону.

— Избавились от грузовика и седана? — спросил незнакомец.

Эти двое кивнули.

— Мы поставили их на стоянке у торгового центра, — сказал один из них. — Сменили номера на фальшивые. Документы в машинах поддельные. Отпечатков пальцев нет. Мы даже не вынули ключи зажигания, чтобы машины поскорее украли.

— Хорошо. Слежки за вами не было?

— Мы ничего не заметили. Запасной автомобиль никто не трогал, все чисто.

— А что насчет похорон наших товарищей?

— Все подготовлено. Я, однако, сожалею, что мы не сможем присутствовать на церемонии.

— Я тоже. Но с ними будут наши молитвы. — Незнакомец опустил голову и, постояв так некоторое время в скорбном молчании, перекрестился, вздохнув, затем повернулся к водителю с фельдшером и сказал: — Я уверен, что Тэсс хотелось бы узнать о состоянии своих друзей.

— Еще как! Вы отвезли их в клинику? Что сказал врач?

Один из мужчин успокаивающе поднял руку.

— Женщине сделали инъекцию инсулина. Она поела и ожила.

— А профессор Хардинг?

— Второй нахмурился.

— У мужчины инсульт. Ему сразу же ввели необходимые препараты, и, прежде чем мы уехали, он даже смог произнести несколько слов.

— И что он сказал?

— С трудом три слова — жене.

— И какие же?…

— "Я люблю тебя".

Чувствуя ком в горле, Тэсс сказала:

— Это я виновата. Это все моя вина.

— Нет, — возразил незнакомец, — это вина подонков.

— Если бы вы знали, как мне хочется этому верить! Но не обратись я к ним за информацией, профессор Хардинг был бы здоров. Вот так, — Тэсс сердито посмотрела на него, — все к одному и идет. Остается все меньше и меньше возможностей для выбора и наконец только одна — сотрудничать с вами.

— Обстоятельства выше нас, — ответил незнакомец. — А теперь, кажется, пора заняться делом. — И показал на телефон, стоявший на покрытом пылью письменном столе. — Начинайте, звоните друзьям отца. Требуйте их помощи, расскажите, как вы беззащитны. Заставьте их почувствовать вину и ответственность за смерть отца. Среди тех, кто откликнется, по крайней мере один окажется тем, кто нам нужен.

Человек, отвозивший в клинику Хардингов, озабоченным тоном сказал:

— У меня есть важная информация. Мы слушали новости по радио, когда возвращались обратно. Полагают, что между двумя преступлениями — В Джорджтауне и Александрии — много общего, тактика аналогична. Полиция считает…

Незнакомец резко оборвал его:

— Меня не интересует, что считает полиция. Тэсс, снимайте трубку и начинайте звонить.

— Прежде должен позвонить я, — остановил его Крейг. — Я обещал шефу полиции Александрии, что свяжусь с ним.

— Это обещание может подождать.

— Не может. Если я не позвоню и не объяснюсь, моей карьере — конец. Меня могут приговорить к заключению за отказ сотрудничать со следствием в деле об особо опасном преступлении. То есть если я останусь в живых, конечно. Знаете, не всегда можно рассчитывать на удачу. Но мне нравится моя работа, мне хотелось бы и дальше ею заниматься. Однако есть одна штука, которая мне не нравится, — это разговаривать с человеком, чьего имени я не знаю.

— Мое имя? Пустая формальность. Это не важно.

— Для меня важно.

— Тогда зовите меня… — незнакомец помедлил, — хорошо, зовите меня отец Болдуин.

— Уверены, что не «отец Смит» или «отец Джонс»?

— По-моему, «отец Болдуин» звучит неплохо.

— Но это имя вам не совсем подходит. Или я ошибаюсь, когда слышу едва заметный европейский акцент? Вероятно, французский?

— Лейтенант, вы в конце концов задали на один вопрос больше, чем следовало. Хорошо, звоните, объясняйтесь с шефом александрийской полиции, если считаете, что это необходимо для выполнения Тэсс ее задания, А шефу полиции просто скажите, что до сих пор не сумели вступить с ней в контакт. И не беспокойтесь, он не сможет определить, откуда вы звоните. Вызов будет передан по спутниковой связи через Лондон и Иоганнесбург.

— Серьезно работаете. Впечатляет.

— Стараемся. Но ведь у нас сотни лет опыта.

— Оно и видно.

Крейг вынул из кармана мятого пиджака клочок бумаги, взглянул на записанный там номер телефона, поднял трубку и набрал нужные цифры.

Отец Болдуин тут же нажал кнопку, включавшую микрофон: теперь разговор по телефону был слышен всем. Вначале раздался шорох и шуршание на линии, щелчки переключателей международной связи, затем гудок, когда вызов достиг Александрии.

Еще один гудок — и мужской голос ответил:

— Приемная шефа полиции Фарли.

— Это лейтенант Крейг из нью-йоркского управления полиции, отдел по розыску пропавших без вести. Он, вероятно, ждет моего звонка.

— И даже очень, черт побери. Не вешайте трубку.

Щелчок. Снова тишина и шорохи на линии. Крейг, продолжая держать возле уха трубку, взглянул на человека, назвавшегося отцом Болдуином, и обнял Тэсс за плечи.

— Я знаю, как тебе тяжело, малышка. Не бойся, все будет в порядке.

— Если бы кто-то другой назвал меня малышкой, я бы ему врезала, — сказала Тэсс.

— Так мой отец называл мать.

— В таком случае это звучит чудесно.

Щелчок.

— Говорит шеф полиции Фарли. Где вы болтаетесь, черт вас подери? Я уже несколько часов жду вашего звонка.

— Дело в том, что я так и не нашел…

— Терезу Дрейк? — перебил его Фарли. — Я больше ею не занимаюсь. Мои люди до сих пор разбираются, что же, в конце концов, произошло прошлой ночью в доме ее матери. Сегодня днем похожее нападение имело место в Вашингтоне, полиция ведет следствие. Они хотят знать, не связаны ли между собой эти два происшествия. Но вот что я хочу знать: каким образом в дело оказалось втянутым ФБР?

— Что?

— К ним никто не обращался, и я не понимаю, на каком основании они должны заниматься убийством Мелинды Дрейк.

При упоминании имени матери лицо Тэсс исказилось.

— Бюро проявляет ко всему этому интерес? — изумился Крейг.

— Вскоре после полудня со мной связался Эрик Четем — сам директор Бюро. Он хочет поговорить с Терезой Дрейк. Это, мол, вопрос национальной безопасности, чрезвычайно важный и так далее, и тому подобное. Я достаточно хорошо справляюсь со своей работой и, когда в нее начинают вмешиваться люди со стороны… Ну да ладно. Я доложил, ему о нашей договоренности. Теперь это дело не в моей компетенции. У меня приказ — из самых высших правительственных инстанций — передать вам, чтобы вы не приводили ко мне Терезу Дрейк. Вместо этого вам следует связаться с Четемом. Он сегодня звонил целых три раза — хотел узнать, не было ли от вас известий, и всякий раз напоминал, чтобы вы тотчас же ему позвонили, немедленно. Крейг, что, черт возьми, все это значит?

— Клянусь, я тоже хотел бы узнать.

— Тогда вам лучше сделать это побыстрее. Как говорит Четем, сейчас же. Не хватало мне только нахлобучек от ФБР.

— Понял.

— Ну, раз вы такой понятливый, Крейг, знайте, когда мы встретимся, будьте любезны мне все объяснить. Поверьте на слово, если я разозлюсь, вам не поздоровится. Потому что я злопамятный сукин сын и добьюсь того, чтобы ваш капитан не был от вас в восторге.

— Повторяю, я понял.

— Какой сюрприз! Наконец-то нашелся человек, который выслушивает мои приказы, а не я — его. Позвоните Четему, вот его личный телефон.

Крейг записал номер.

— Сделайте так, чтобы этот чиновник не путался у меня под ногами, — сказал Фарли. — Я хочу спокойно заниматься своим делом и выяснить, кто убил Мелинду Дрейк.

— Обещаю, что все сделаю. — Крейг с тяжелым чувством повесил трубку.

— Ну, — сказал отец Болдуин, — кажется, началось.

Тэсс удивленно подняла брови.

— Думаете, Эрик Четем входит в ту группу, которая пытается меня убить?

— Возможно, я же говорил, что подонки пробрались в высшие эшелоны власти. Но не исключено, что это совпадение, — ответил отец Болдуин. — Четем знал вашего отца?

— Знал, и очень хорошо.

— Тогда он может действовать из добрых побуждений, из желания защитить вас.

Тэсс с безнадежным видом покачала головой.

— Боюсь, вы заблуждаетесь.

— В чем же? — спросил отец Болдуин, ожидая объяснения.

— То, что я прошлым вечером приехала к матери, знали только враги.

— Не совсем так, там был Брайан Гамильтон и, конечно, наши люди.

— Но Брайан Гамильтон мертв! — воскликнула Тэсс. — Я остаюсь при своем мнении. Шеф полиции Александрии узнал, что за мной охотятся, потому что ему об этом сообщил Крейг. Но как узнал Четем?

Глаза отца Болдуина загорелись.

— Полагаете, он получил информацию от людей, которые напали на дом вашей матери и упустили вас?

— По-моему, рассуждения Тэсс звучат убедительно, — вмешался в разговор Крейг.

— Возможно, но, — отец Болдуин покачал головой, — меня беспокоит очевидность этого логического построения. Начиная с 1244 года, когда подонки бежали из Монсегура, они успешно скрывались благодаря удивительной способности маскироваться. На протяжении многих веков они совершенствовали свою систему конспирации. Если Четем — враг, стал бы он рисковать, стал бы, вопреки всем правилам, привлекать к себе внимание, действуя настолько прямолинейно?

— Да, стал бы, — ответила Тэсс, повернувшись к картине на стене, а затем снова обратившись лицом к отцу Болдуину, — если он и его группа находятся в безвыходном положении. Связавшись с Фарли и настояв на том, чтобы дело было передано ФБР, Четем уже выполнил часть их плана. Они хотят убить меня из-за фотографий и из-за того, что я знаю, и если все пойдет по его сценарию, я так и не успею ничего рассказать властям.

Помолчав некоторое время, отец Болдуин задумчиво произнес:

— Может быть, вы правы, есть только один способ проверить.

— Да, — ответила Тэсс, чувствуя, как у нее тревожно сжалось сердце. — Позвонить ему.

Она с опаской взяла листок бумаги, на котором Крейг записал номер телефона Четема.

— Подождите, — остановил ее отец Болдуин.

— Минуту назад вы меня настойчиво подгоняли.

— Ситуация изменилась. Теперь, когда определилась возможная цель, мне нужно научить вас, как следует вести себя во время разговора с Четемом. Тем временем надо заняться кое-какими делами, возможно, весьма прозаическими, но необходимыми.

— Что вы имеете в виду?

— Уже восьмой час.

— Ну и что?

— Вам надо поесть.

— Забудьте об этом. Еда — последнее, о чем я думаю. Я просто не смогу сейчас есть.

— Но если вы совсем лишитесь сил, то окажетесь для меня бесполезной. Мои информаторы доложили, что вы не едите мясного. А рыба подойдет?

Тэсс пришла в ужас от столь широкой — вплоть до всех ее привычек — осведомленности отца Болдуина. Она почувствовала негодование, но властный тон священника заставил ее смириться.

— Если уж вы так настаиваете, — проговорила Тэсс, — придется поужинать, хотя не знаю, зачем вам мое согласие. Вы все равно сделаете по-своему. Хорошо, рыба подойдет.

— А вам, лейтенант?

— Неделю назад я бы заказал бифштекс с жареной картошкой. Но теперь, после знакомства с Тэсс… То, что нравится ей, сгодится и для меня.

— Мне также нужно знать размеры вашей одежды, — сказал отец Болдуин. — То, что на вас, все порвано и пропахло дымом. Поскольку вам предстоит показаться на людях, следует переодеться, чтобы ваш вид не вызывал недоумения.

— Я переодеваюсь уже во второй раз сегодня, — пробормотала Тэсс и обнаружила, что ее бьет дрожь.

Эрик Четем стоял на нижних ступенях лестницы, ведущей к мемориалу Линкольна. Огромный монумент и мраморные колонны рядом таинственно белели в темноте надвигающейся ночи. Часть улицы вокруг мемориала была закрыта для движения, но справа по специальной подъездной аллее к стоянке то и дело подкатывали машины, из которых выходили туристы и направлялись к мемориалу. Четем не сводил со стоянки глаз, нервно ожидая посланца от Тэсс Дрейк.