Они сидели за столом на кухне. Пока хозяйка готовила кофе, Сол открыл завернутый в полиэтилен пакет. Он содрогнулся, увидев фотографии. Эрика трясущимися руками перебирала снимки.

Немецкие концентрационные лагеря. Солдаты SS направили автоматы на выпрыгивающих из грузовиков и товарных вагонов беженцев. Изможденные пленники с голодными глазами смотрят из-за колючей проволоки. Бесконечные рвы, полные трупов, присыпанных негашеной известью, рядом бульдозеры приготовились засыпать их землей. Газовые камеры, голые люди — в основном дети, старики, женщины, — они так прижаты друг к другу, что умирали стоя. Открытые двери массивных печей. Невообразимое количество пепла и костей.

Сол просмотрел их все, каждую из них, и, когда уже отложил их в сторону, он опять понял то, что знал и до этого, — человеческая изощренность в изобретении жестокости не имеет границ.

Он сложил фотографии вместе и положил их на стол изображением вниз.

— Такая жизнь не стоит того, чтобы жить, — сказал он срывающимся голосом. — Бог знает, что еще в этом дневнике…

— В ту ночь, когда я просматривала содержимое этого пакета, сколько бы поленьев я ни подкладывала в камин, мне все равно было холодно, — сказала женщина. — Я ходила по комнате всю ночь до рассвета. Я знала о подобных зверствах, но когда увидела и прочитала…

— Прочитала?.. — спросила Эрика. Глядя на дневник, она потянулась к нему, но потом отдернула руку, как от чего-то гадкого.

— Да, дневник, — сказала женщина. — Авидан, его родители, сестра и два брата жили в Мюнхене. В тысяча девятьсот сорок втором, когда началось истребление евреев, нацисты арестовали их и отправили в Дахау. Лагерь был всего в двадцати километрах от их дома. Это не был лагерь смерти, хотя, судя по тому, как его описывает Авидан, разница невелика. Он и его родственники работали как каторжники вместе с другими заключенными на фабрике, где шили амуницию. Их почти не кормили. Почти не оставляли времени для сна. Не было никаких санитарных условий. Вместо туалета — простая канава. Вода заражена. Крыши бараков протекали. Там было полно крыс. Два года они работали на победу Гитлера в войне. И один за другим умирали. Первая — мать Авидана, она надорвалась на фабрике и умерла. Однажды утром отец Авидана не смог подняться с пола, эсэсовец выволок его из барака и застрелил на глазах у других заключенных. Его тело лежало на площади для построений три дня, а потом заключенным приказали положить его на тележку и отвезти к яме для захоронений за лагерем. Потом десятилетняя сестра Авидана умерла от чахотки. Его старший брат передвигался не так быстро, как хотелось бы охраннику, и ему размозжили дубинкой череп. Оставшийся брат сошел сума и вскрыл себе вены щепкой от бревна. Авидан же твердо решил выжить. Незаметно для других он умудрялся отдыхать во время работы и копил силы. Он ел жуков, мух, пауков — все, что мог найти в лагере. И он победи л. В сентябре сорок четвертого он оказался в группе заключенных, которых отправили перевозить из города еду и выпивку для какого-то праздника нацистов. У грузовика спустила шина. Произошла заминка, и заключенные бежали. Эсэсовцы быстро пришли в себя и открыли огонь. Троих из четырех убили. Четвертым был Авидан. На него так подействовало ощущение свободы, что у него открылись резервы, о которых он и не подозревал. Он воровал продукты. Спал в стогах сена. И все время шел. Дахау — в ста километрах от Швейцарии. В дневнике Авидан не описывает, как он пересек границу, но он дошел до нейтральной территории и продолжал двигаться дальше, все еще не уверенный, что в безопасности. В конце концов, здесь он нашел себе пристанище. Я и мой бывший муж купили эту ферму в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. Я понятия не имею, кому она принадлежала во время войны. Но кто бы тогда здесь ни жил, однажды они нашли в сарае Авидана. Они поняли, в каких он был обстоятельствах, посочувствовали и разрешили остаться в домике. Они снабжали его продуктами. Он жил здесь с октября сорок четвертого до конца воины, то есть до следующего мая, а потом уехал в Палестину.

Женщина замолчала. В комнате повисла звенящая тишина. Сол был так поглощен ее рассказом, что ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать смысл последних слов женщины.

— Пришел сюда в октябре сорок четвертого? — Солу стало жарко. — Но разве вы не говорили, что он вернулся в прошлом году в…

— В октябре, — сказала женщина. — Судя по тому, что он пишет о перенесенных им испытаниях во время войны, я сомневаюсь, что это простое совпадение. Прошлое всегда было с ним. Что-то подтолкнуло его вернуться сюда. Дневник написан так, что кажется, он не просто вспоминает, а заново переживает все это.

— Это преследовало его, как наваждение… — Эрика вздрогнула.

— Как и твоего отца, — сказал Сол. В присутствии хозяйки он не стал у поминать о фотографиях, которые они обнаружили в подвале венского дома.

— Но вы сказали, что Авидан уехал отсюда в мае сорок пятого, в конце войны, — сказала Эрика. — Однако в этот год он ушел в феврале. Не совпадает.

— Если только он не собирался уйти в мае, — сказала женщина, — а что-то заставило уйти его раньше, так же как что-то заставило его вернуться сюда. Он ушел, не предупредив меня, и ничего с собой не взял. Решение, наверное, пришло неожиданно.

— Или кто-то неожиданно принял такое решение за него, — сказала Эрика. — Подозреваю, с моим отцом кто-то тоже мог так поступить.

— Его похитили? — спросила женщина.

— Возможно, — вздохнула Эрика. — У нас все еще недостаточно информации.

Через открытые окна Сол услышал гудение приближающейся по дороге машины. Звук стал громче. А потом вдруг стих.

У Сола напряглась спина. Он вышел из кухни и осторожно встал у окна, глядя на площадку перед террасой. А открытых воротах, на грязной, незаасфальтированной дороге, ведущей к дому, стоял черный “рено”. Внутри Сол разглядел три силуэта.

Эрика вошла в гостиную:

— В чем дело?

Следом за ней вошла хозяйка. Сол повернулся к ней:

— Вам знакома эта машина? Женщина шагнула к окну.

— Смотрите, чтобы вас не заметили, — предупредил Сол. Женщина подчинилась и осторожно посмотрела в окно.

— Никогда раньше ее не видела.

Из машины вышли трое. Все они были высокие, хорошо сложенные мужчины в возрасте между тридцатью и сорока. На каждом были ботинки на толстой подошве, черные широкие брюки и застегнутые на молнию ветровки. Куртки были слегка великоваты.

В июне? — подумал Сол. В такой теплый день, как сегодня? Почему застегнутые ветровки?

Мужчины шли по дороге к дому, каждый из них расстегнул молнию на куртке.

Сол почувствовал, как сзади приблизилась Эрика.

— Они могли подъехать к самому дому, — сказала она.

— Но вместо этого заблокировали ворота. Мы не выедем отсюда, пока они не уберут машину.

Мужчины шли гуськом. Хотя их лица ничего не выражали, глаза внимательно обследовали “фольксваген”, дом, пастбище, лес и горы за домом. Каждый держал левую руку ближе к ремню. Они уже прошли полдороги и были достаточно близко — Сол заметил, что у каждого на среднем пальце левой руки яркое кольцо с красным камнем.

Он резко повернулся к женщине:

— У вас в доме есть пистолет?

Женщина отшатнулась, услышав такой вопрос, но голос был спокойный:

— Конечно. Это Швейцария.

Ей не надо было продолжать объяснения. Швейцария — страна нейтральная, но к боевой готовности здесь относятся всерьез. Каждый мужчина в возрасте от двадцати до пятидесяти должен пройти военную подготовку.

— Возьмите его. Быстро, — сказал Сол. — Проверьте, чтобы он был заряжен. Нам надо уходить. Сейчас.

— Но почему?..

— Сейчас!

С расширенными от удивления глазами женщина подбежала к шкафу и достала сделанный в Швейцарии карабин. Сол хорошо знал это оружие. Калибр семь шестьдесят два. Под стволом складной треножник, на прикладе резиновый амортизатор отдачи.

С полки женщина взяла два магазина. Эрика проверила их. Она зарядила карабин, сняла предохранитель и поставила карабин в полуавтоматический режим. Второй магазин Эрика заткнула за пояс.

Женщина растерянно замигала:

— Это люди ведь не будут…

— У нас нет времени на разговоры! Уходим! — Сол схватил со стола дневник с фотографиями и запихнул в пакет.

Эрика с карабином в одной руке открыла заднюю дверь из кухни. Сол схватил женщину за руку и потащил ее вслед за Эрикой.

Они бежали по поросшему травой склону вверх к домику Авидана.

Сол услышал крики у себя за спиной, он прижал пакет к груди и рискнул оглянуться назад. С левой стороны сарая появились двое мужчин, третий выбежал справа и, указывая на них, кричал по-французски:

— Ici.[8]

Каждый из них вытащил из-под ветровки пистолет.

— Эрика! — крикнул Сол.

Она оглянулась, увидела троих мужчин и развернулась. Одним движением Эрика опустилась на одно колено и, оперевшись локтем о другое, прицелилась. Не успели преследователи открыть огонь, она нажала на спусковой крючок, один раз, другой. И еще раз. Расстояние до цели было пятьдесят метров. Эрика была опытным стрелком, но сейчас у нее не было времени расслабить мышцы, и ствол карабина не выровнялся. Одна пуля слегка задела плечо одного из преследователей, остальные попали в сарай.

Раненый мужчина схватился за плечо и нырнул за сарай. Его компаньоны спрятались с другой стороны. Если Эрика и не убила их, то хотя бы отвлекла. Она встала и побежала за Солом и хозяйкой фермы, которые к этому времени уже достигли вершины холма. Пуля ударилась о стену домика Авидана как раз в тот момент, когда Эрика забежала за угол.

Там, тяжело дыша, ее ждали Сол и женщина. Эрика выбрала удобный момент, выглянула из-за угла и дважды выстрелила в бегущих вверх по склону мужчин.

Преследователи залегли в траву.

— Вы знаете здешний лес, — сказал Сол женщине. — Ведите нас в горы.

— Но куда…

— Быстрее. Пошли!

Продираясь через густые кусты, женщина вывела их на узкую тропинку, ведущую вверх по заросшему лесом склону. Она шагала легко и быстро, следом, пытаясь адаптироваться к непривычным горным условиям, шли Сол и Эрика. Выше тропинка свернула влево и повела вниз между полутораметровыми валунами. Густая листва скрывала солнце. Сол ощущал аромат сосновой смолы, под ногами лежал толстый ковер опавших иголок, однако все его внимание было сконцентрировано на доносившихся сзади приглушенных криках и хрусте ломаемых веток.

Женщина провела их вниз по тропинке к мелкому ручью. Сол, не обращая внимания на холод, разбрызгивая воду, перебежал через ручей и рванулся в темный лес за ним. Он слышал, как сзади переходит через Ручей Эрика.

Женщина стала подниматься по следующему склону — он был гораздо круче первого, едва заметная тропинка извивалась между поваленных деревьев и валунов. У Сола горели легкие. Добравшись до вершины склона, он оглянулся на поднимавшуюся следом Эрику. Мужчин было не видно, но он слышал плеск под ногами перебирающихся через ручей преследователей.

Женщина привела их на поросшее травой плато. Через сто метров снова начинался лес. Они побежали. Это, казалось, длилось вечность. Ноги путались в высокой траве. Сол представил, как сзади из леса выбежали трое мужчин, по спине пробежал холодок. Но никто не стрелял. Он бросился на землю за кустами, Эрика легла рядом и прицелилась. Женщина побежала дальше, но, поняв, что ее защитники не идут за ней, остановилась и присела за деревом.

Несмотря на очевидную опасность их положения, Сол почти радовался. Мы сделали это! — думал он. Они не видели, как мы перебегали плато! Они не поймали нас на открытом месте! Теперь наша очередь!

Рядом с ним Эрика успокоила дыхание, установила карабин на треножник, прицелилась и замерла.

Еще чуть-чуть, думал Сол. Уже не долго. Он вытер пот со лба и сконцентрировал свое внимание на противоположной стороне плато. Преследователи должны показаться.

Пять секунд. Десять. Пятнадцать. Тридцать. Примерно через две минуты Эрика отползла назад, и Сол понял почему. Что-то было не так. Мужчины уже должны были добраться до вершины холма. Они должны были появиться на той стороне.

Вслед за Эрикой он подбежал к женщине. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Сол прижал ладонь к ее губам и показал на лес. Поняв все по его глазам, она побежала, уводя их дальше в лес.

Сол думал о том, что мужчины могли не показаться на открытом пространстве только по одной причине. Добравшись до плато, они поняли, что им приготовлена ловушка, и решили обойти их с флангов. Возможно, они уже сделали это.

Выстрел слева словно пришпорил Сола, и он еще быстрей побежал вверх по лесному склону. Рядом пуля сбила листву. Сол слышал, чувствовал, как она просвистела за спиной.

Но, возможно, этими выстрелами их хотели подогнать к снайперу на холме. Или пытались вынудить остановиться и спрятаться, пока эта-троица не окружит их?

Инстинкт решил все. Главное — двигаться, убегать. Сол понимал, почему Эрика не открывает ответный огонь. У нее не было цели и, даже если бы и была, деревья мешали стрелять. Он понимал: нет надежды на то, что в деревне услышат выстрелы и придут на помощь. В Швейцарии всем фермерам было предписано регулярно заниматься военной подготовкой. Стрельба в Альпах так же привычна, как и звон колокольчиков на пастбищах. Никто не обратит внимания.

Воздух стал холоднее. Небо затянули тучи. Упали первые капли дождя. Радуясь, что пакет с дневником Авидана обернут в полиэтилен, Сол прижал его крепче к груди. Дождь усиливался. Из-за гор выплывали черные тучи, и Сол понял, насколько опасной становится погода. Если они будут продолжать восхождение, от нехватки кислорода у них может начаться бред. Вдобавок холодный дождь — все условия для простуды, жара.

Три часа, подумал Сол. Это максимум, который у нас есть. Он утешал себя только тем, что, возможно, их преследователи тоже подумают об этом.

Дрожа от холода, он добрался до вершины холма и увидел, что за ним сразу начинается другой, скрытый тучами и усиливающимся дождем. Ливень приглушал выстрелы справа. Пуля ударилась о дерево за спиной Сола.

Подгоняемая страхом женщина бежала вперед. За ней с трудом поспевал Сол. Выше. Круче. Сейчас мы уже, наверное, на высоте восемь тысяч футов, подумал Сол. Его качало от разряженного воздуха. Как бы глубоко и часто он ни дышал, легким было мало воздуха. В голове все смешалось. Он двигался автоматически, работали рефлексы. Дважды Сол падал, Эрика помогала ему подняться. Потом падала Эрика, и он помогал ей. В голове стучало. Но женщина, проворная, как горная коза, поднималась все выше.

Сол не заметил, как лес становился все реже, ковер из иголок уступал место камням, но вдруг в голове у него прояснилось, и он понял, что они прошли лесную зону и впереди остались только гранит и покрытые снегом вершины.

Мы в ловушке, подумал он. Мы не можем идти выше. Мы потеряем сознание. Или умрем от холода. Дождь, от которого Сол промерз до костей, перешел в снег. На такой высоте июньские метели не были чем-то необычным. Опытные люди, поднимаясь в горы, принимают это в расчет и берут с собой шерстяную одежду. Но Сол не ожидал, что окажется здесь, и был одет по-летнему. Снизу из деревни эта метель смотрелась живописно, но здесь она была смертельно опасна. Снег уже не таял на голове Сола, он покрывал плечи. Руки занемели.

Мы умрем здесь, думал он. Мы зашли так далеко, что, даже если повернем назад и попытаемся вернуться на ферму, не сможем этого сделать, мы потеряем сознание от слабости и умрем от холода. А где-нибудь по пути наткнемся на засаду.

Снегопад скрывал гранитный склон впереди. Но, несмотря на леденящий ветер, женщина продолжала подниматься выше. Она сошла с ума, подумал Сол. Она так напугана, что будет карабкаться вверх, пока не сломается, а наши охотники тем временем поймут, что нам грозит, и остановятся. Они останутся на границе леса, сделают себе укрытие из поваленных деревьев, а когда метель кончится, возьмут нас. Они найдут нас замерзших до смерти и оставят там, где мы свалимся. В июле, когда снег стает, туристы найдут наши трупы и доложат об очередном несчастном случае в горах.

Эти мысли разозлили Сола, прибавили ему сил для восхождения. Между снежными порывами Сол смог разглядеть, что они вы шли на очередное, на этот раз абсолютно голое, плато. Женщина побежала вперед.

Но не к следующему крутому склону, а к деревянной двери в каменной стене.

Эта дверь была сделана как раз для подобных ситуаций — простая швейцарская предосторожность на случай неожиданной метели. Снег повалил так густо, что Сол уже не видел дверь, не говоря уже о склонах за ней. Выбора не было. Он и Эрика должны были идти дальше.

Когда женщина открыла дверь в мрачную пещеру, Сол отшатнулся.

— Дверь два дюйма толщиной! — настаивала женщина. — Пули не пробьют ее! Эти люди умрут, если вздумают ждать нас снаружи!

Сол понимал ее логику. Прожив годы в горах, она, естественно, воспринимала эту пещеру как укрытие. Но опыт Сола восставал против предложения запереть себя. Укрытие может превратиться в капкан. А если метель прекратится? Если мужчины решили не останавливаться в лесу, а идут по их следам и найдут эту пещеру? А вдруг, под великоватыми ветровками у преследователей не только пистолеты?

Взрывчатка, например.

Нет! Он встретится с врагом на открытом пространстве, у него должен быть простор для маневров. Но он не мог лишить Эрику возможности защитить себя. Сол потянулся было к карабину, но усилием воли остановил себя.

— Я вернусь. Если не узнаете мой голос, стреляйте в любого, кто попытается войти.

Снег залепил Эрике лицо. От холода у нее побелела кожа. Она сжала ему руку.

— Я люблю тебя. Метель усиливалась.

— Если бы был другой выход… — сказал Сол. — Но его нет.

Эрика хотела еще что-то сказать.

Он эхом повторил: “Я люблю тебя” — и, зная, что она поймет его, подтолкнул Эрику в пещеру. Она подчинилась и следом за женщиной вошла внутрь. Темнота поглотила ее. Дверь захлопнулась, но из-за ветра удар был почти не слышен.

Сол посмотрел на склон внизу. Теперь, повернувшись спиной к ветру, он видел гораздо лучше. До этого невидимые валуны темнели в порывах снега. Спускаясь, Сол получал небольшое преимущество перед преследователями: их ослеплял снег. Может быть, это преимущество компенсирует его безоружность. Их преимущество — трое против одного. Уравнитель — холод.

Он не пытался анализировать — надо было действовать. Снег засыпал все вокруг, и Сол не видел, куда безопаснее ставить ногу. Он знал, что растяжение в его ситуации смертельно, но не думал об этом. Ему надо было спуститься вниз и найти укрытие до появления преследователей…

Сол двигался в стороне от следов, которые оставили он, Эрика и хозяйка фермы. Следы засыпал снег, но они еще были заметны и могли указать направление. Конечно, преследователи не будут держаться группой. Внизу, в лесу, они стреляли справа и слева, пытаясь обойти свои жертвы с флангов. Труднопроходимые места вынудят их собираться вместе, но при любой возможности они будут расходиться в стороны. Солу необходимо было держаться на значительном расстоянии от своих следов. Он планировал спуститься ниже преследователей, обойти их со спины и разделаться с каждым поодиночке.

Если бы он мог унять дрожь!.. Рубашка и брюки замерзли, ветер пронизывал до костей. Руки закоченели, пальцы ничего не чувствовали. Он заскользил, ударяясь спиной, руками и ногами о склон, и остановился, наткнувшись на сосну в конце склона. Ветки укрыли его от ветра. До смерти уставший, он лежал на спине и пытался восстановить дыхание. Перед глазами все плыло. Усилием воли он взял себя в руки и заставил тело повиноваться. Морщась от боли, он сел, потом, хватаясь за ветки, попытался встать…

Он заметил какое-то движение — черную фигуру, пробирающуюся по снегу.

Это был мужчина. Уже хорошо различались его черные ветровка и брюки. Держа пистолет в руках, он остановился и посмотрел направо, возможно, в направлении своего партнера, но Сол не мог увидеть его. Ему, наверное, тяжело держать в руках холодное железо, подумал Сол, пальцы могут не подчиниться ему, когда он захочет выстрелить.

Чуть не застонав, Сол понял, что ошибся. Снег на какой-то момент пошел слабее, и Сол заметил перчатки на руках мужчины. Он вспомнил, как женщина описывала священника. На его левой руке был заметен след от недавно снятого кольца. Сол подумал, не было ли оно таким же, как те, что он видел на среднем пальце левой руки у каждого из троих мужчин, когда они шли к дому.

Он вспомнил еще одну деталь, о которой говорила женщина, — этот турист чрезвычайно заботился о своих руках и носил перчатки, когда это только было возможно. Так же, как и эти мужчины, которые даже летом в кармане ветровок носили перчатки. Связаны ли они с туристом? Были ли они священниками, как и гостивший на ферме турист?

Священники, вооруженные пистолетами? Священники, преследующие их как профессионалы? Священники, готовые убивать? Этого не может быть! Какое отношение могут иметь священники к исчезновению отца Эрики и Авидана? Религия и насилие? Это несомненно.

Ветер сменил направление и, проникая сквозь ветки, резал Солу глаза. Его трясло от холода, он завидовал своим преследователям — у них были ветровки и перчатки. От многочисленных ударов о камни, когда он скользил по склону, у Сола занемели суставы. Он замерз, как сосулька. Времени нет. Не рассуждай! Действуй!

Мужчина подошел ближе. Сол замер за сосновой веткой, рядом он видел ботинки и брюки преследователя. Сол представил, как мужчина оглядывает лес справа и слева, а потом склон впереди.

Ботинки остановились. Они повернулись так, будто мужчина смотрел на сосну. Сол сжал зубы, ожидая, что мужчина заглянет под ветки и выстрелит.

Но ботинки двинулись дальше — мужчина пошел вперед. Сол за ним. Порывы снега делали преследователя почти невидимым.

Это надо сделать сейчас! Сол бросился вперед и повалил мужчину на каменистый склон. Уперевшись коленом в его спину, он схватил его за голову и со всей силы дернул. Позвоночник преследователя сломался почти у самой шеи. Несмотря на завывающий ветер, Сол услышал неприятный хруст. Мужчина задрожал, свистнул сквозь зубы и замер.

Стараясь не смотреть на убитого, Сол торопливо оттащил его тело под сосновые ветки. Он снял струпа перчатки. Его собственные пальцы, казалось, не принадлежали ему. Надевать перчатки было невероятно трудно. Сол зажал ладони под мышками, пытаясь вернуть им тепло и гибкость. Но это не помогло, он понял, что находится у опасной черты. Если температура его тела опустится еще ниже, он потеряет сознание.

На какое-то мгновение он представил жару израильской пустыни. Он нежился под воображаемыми лучами солнца, а потом вдруг резко осознал, где находится. Напуганный симптомами гипотермии, он заставил себя снять с трупа ветровку и надел ее. Ветровка не спасала от метели, но, надев ее на тонкую рубашку, Сол почувствовал себя гораздо комфортнее.

Он выбрался из-под сосны, посмотрел вправо, туда, где, возможно, пробирались вперед оставшиеся два преследователя, и направился к месту стычки. Сол пошарил в снегу и нашел пистолет, который выронил убитый им мужчина. Но указательный палец не подчинялся командам мозга и отказывался попасть на курок. Сол похлопал ладонью о ладонь, но это не помогало. От запястья до кончиков пальцев руки ничего не чувствовали.

Сунув пистолет за пояс, он пошел обратно вниз по склону и остановился, дойдя до деревьев. Используя их как прикрытие, Сол двинулся вправо, к другим противникам, пытаясь обойти их. Скоро они заметят, что партнер слева исчез. Они станут искать. В ослабленном состоянии, не имея возможности застать их врасплох, у Сола было крайне мало шансов убрать их обоих вместе. Он должен напасть на каждого поодиночке, пока они не поняли, что за ними охотятся.

Пройдя, как он считал, пятьдесят метров, Сол обнаружил свежие следы на снегу. Они вели вперед. Выйдя из-за деревьев и оказавшись незащищенным, Сол шел по следу. Выше он различил спину второго мужчины. Собрав все свои силы, он бросился вперед. К этому времени перчатки уже вернули рукам тепло и гибкость, достаточные для того, чтобы сжать пистолет, но не для того, чтобы выстрелить из него. Сол ударил мужчину стволом пистолета по темени. Ствол вошел глубоко в кость. Горячая кровь брызнула в лицо. Мужчина застонал. Сол ударил еще раз, сильнее. Мужчина, содрогаясь, начал опускаться на снег. Сол нанес еще один удар. И еще! Он не мог остановиться, бил и бил по черепу, пока мужчина не замер, лежа на окровавленном снегу.

Сол повернулся вправо, стараясь увидеть третьего, и побежал вдоль склона. Но и через пятьдесят метров не обнаружил свою жертву.

“Поднялся ли он уже по склону? Иду ли я ниже его?” Щурясь от снега, Сол напряженно вглядывался в сторону гребня горы. “Если он выше меня, я должен был пересечь его след! Нет, он, наверное, дальше!”