Лазутчики

— Теперь вашу бутылку с водой. Достаньте ее. Промойте рану. У кого был скотч?

— У меня, — отозвался Винни, постепенно выходивший из шока.

— Держите его наготове.

— Скотч? Мы пользуемся им, чтобы прикрывать острые грани труб — чтобы не порезаться. Что вы хо...

— Просто делайте то, что я говорю.

Бэленджер расстегнул «молнию» на сумке аптечки. Открылись два отделения. Он уже совсем было собрался запустить туда руки, но вдруг опомнился, хмуро оглядел надетые на руки грязные рабочие перчатки, стащил их и надел лежавшие в аптечке сверху латексные перчатки.

— Кора, правая рука у вас свободна. Посветите сюда фонарем.

Отыскав несколько пачек пропитанных спиртом салфеток, он разорвал оболочку одной.

— Рик, поливайте рану водой. А вы, Кора, светите туда фонарем.

Бэленджер вытер рукавом ветровки пот со лба и всмотрелся в рану. Сейчас, когда кровотечение было остановлено, он хорошо видел разодранную плоть.

— Артерия не задета. — Осторожно прикасаясь салфеткой в спирте, он очистил рану, а потом наклонился почти вплотную, всмотрелся, пытаясь отыскать торчащие щепки. — У кого есть щипцы?

— У меня. — Рик отстегнул липучку на чехле, в котором лежали складные пассатижи, снабженные множеством всяческих приспособлений.

Бэленджер раскрыл инструмент, чтобы воспользоваться плоскогубцами.

— Продолжайте промывать рану. Как вы себя чувствуете, профессор?

— Болит.

— Вы чувствуете, как веревка врезается в тело?

— Да.

— Если это единственная боль, то ваши дела идут отлично. Жгут не только останавливает кровотечение, но и в некоторой степени служит обезболиванию раны. Но мы не можем надолго оставлять ногу стянутой. Проглотите-ка это. — Бэленджер распечатал пакетик с надписью «Сверхсильный тайленол» и дал раненому четыре таблетки. — Это, правда, не «Викодин», но все же лучше, чем ничего.

Конклин засунул таблетки в рот. Рик поспешно поднес ему воды — запить.

— Мой фонарь... Когда лестница обрушилась, я его уронил. — Профессор говорил таким тоном, будто винил себя во всем случившемся. — Винни тоже остался без фонаря.

— У нас осталось еще три. — Бэленджер тщательно вытер салфеткой со спиртом концы плоскогубцев. В нос ударил резкий запах алкоголя. — Что ж, приступим. Кора, постарайтесь держать фонарь так, чтобы свет не прыгал.

Бэленджер вставил плоскогубцы в рану, ухватил вонзившуюся в ногу щепку вплотную к телу и со всей доступной осторожностью вынул ее.

Профессор негромко ахнул.

— Почти все самое худшее уже позади, — попытался успокоить его Бэленджер. — Продолжайте светить, Кора. Еще воды, Рик.

Когда новая порция воды смыла остатки крови, Бэленджер увидел еще одну занозу, поменьше первой, почти полностью скрытую в плоти.

Придерживая левой рукой запястье правой, чтобы не дрожала, он вновь запустил плоскогубцы в рану, услышал стон профессора и вытащил щепку.

Он вновь всмотрелся в рану, пытаясь разглядеть, есть ли еще занозы, потом открыл свой нож и тщательно протер его спиртом. Вставив острие в рану, он осторожно провел по одной ее стороне, потом по другой: если бы в мягких тканях застряло еще какое-нибудь инородное тело, он, скорее всего, почувствовал бы прикосновение. Закончив исследование, он выдохнул в сторону от раны и медленно сложил плоскогубцы и нож.

— Эту рану нужно зашивать, — сообщила ему Кора. — И понадобится множество ниток.

— Придется обойтись тем, что у нас есть, — ответил Бэленджер. — Промойте еще раз, — сказал он Рику. Сам же тем временем вскрыл сразу четыре тюбика с мазью на антибиотике тройного действия и выдавил их содержимое в рану. — Как вы, профессор?

— Изрядно мутит.

— Так и должно быть. Вы же пребываете на грани шока. Винни, подойдите сюда и встаньте на колени рядом со мной. Вот так, отлично. Снимите рабочие перчатки и наденьте резиновые, из аптечки. Превосходно. А теперь сожмите края раны.

— Что?!

— Сожмите края раны.

— Вы что, спятили?

— Ничего другого мы не придумаем. Вам нужно будет сжимать рану, а я ее закрою.

— Помилуй бог, что значит — закрою? Чем?

— Скотчем.

— Послушайте, хватит трахать мне мозги.

— Мне сейчас совсем не до этого. Если вы не можете сделать то, о чем я прошу... — Бэленджер повернул голову. — Рик, подойдите сюда, наденьте резиновые перчатки и сожмите края раны.

— Ладно, ладно, будь по-вашему, — проворчал Винни. Склонившись над раненым, он свел края раны вместе.

Когда мазь и разжиженная водой кровь выступили наружу, профессор громко вскрикнул.

— Я знаю, что вам очень больно, — сказал ему Бэленджер. — Можете мне поверить: мы уже почти закончили. Но пока что я буду вынужден попросить вас сделать над собой действительно героическое усилие.

— Какое?

— Держать колено разогнутым, пока Рик будет приподнимать вашу ногу за голень.

— Да, — отозвался Конклин, — это будет совсем не просто. — Он закрыл глаза, преодолевая боль и собираясь с силами, чтобы стерпеть еще большие мучения.

— Готовы?

Профессор молча кивнул.

— Рик, — сказал Бэленджер. Рик приподнял ногу Конклина, Винни продолжал сжимать края раны, а Бэленджер начал разматывать неширокую ленту серебристого скотча, в которой ярко отражался свет фонарей. Он приложил пленку к нижнему краю раны и начал наматывать вокруг бедра профессора. По мере того как рана закрывалась, Винни передвигал руки, продолжая сводить края раны вместе. Профессор дышал так, будто собирался вот-вот заплакать от боли.

Бэленджер продолжал заматывать рану пленкой. Он намотал второй слой, потом третий, а потом и четвертый.

— Хорошо, Рик. Можете опустить ногу.

Профессор дрожал всем телом.

— Теперь давайте посмотрим, не возобновится ли кровотечение. Кора, распустите жгут.

Все напряженно смотрели, как Кора поворачивала ручку молотка, отпуская затянутую петлю. Бэленджер направил луч своего ручного фонаря — он был посильнее, чем у налобного, — на свеженаложенную повязку. Никто, казалось, не дышал.

— Такое впечатление, что у меня всю ногу колют иголками, — проворчал профессор.

— Это означает, что кровообращение возобновилось.

— Господи, как же болит и дергает.

Бэленджер продолжал смотреть на сверкающую пленку, туго сдавливавшую мясистое бедро, и молился про себя. Он опасался, что сквозь повязку начнет проступать кровь.

— На вид вроде бы неплохо. — Пленка сохраняла свой серебристый блеск.

Он взял профессора за запястье и снова проверил пульс. Сто двадцать. Поспокойнее, чем было. Конечно, ничего хорошего, но и не ужасно, особенно если учесть, что пришлось профессору перенести. И сквозь повязку все так же не проступает кровь...

— Да, вроде бы неплохо.

Он вынул из кармана сотовый телефон.

Глава 26

— Что вы делаете? — спросил Конклин.

— Хочу позвонить 911[11].

— Нет. — Профессор нашел в себе силы повысить голос. — Не делайте этого.

— У нас нет другого выбора, Боб, — ответил Бэленджер. — Вам нужна машина «Скорой помощи» со всем ее содержимым. Вас необходимо доставить в больницу. Зашить рану, ввести антибиотики, провести противошоковую терапию. Возможно, сделать электрокардиограмму. Если эту, с позволения сказать, повязку оставить надолго, она может вызвать гангрену.

— Вы не должны звонить 911.

— Но не можем же мы продолжать шляться по этому дому, когда вы в таком состоянии. То, что мне удалось немножко подлатать вашу шкуру, вовсе не значит, что вам больше не угрожает опасность.

— Нет, — все так же твердо возразил Конклин. — Уберите телефон.

— Но он прав, профессор, — сказала Кора. — Мы должны как можно скорее доставить вас в больницу.

— Снаружи.

— Что-что?

— Вытащите меня наружу. И тогда звоните 911. Если медики со «Скорой помощи» обнаружат вас здесь, то сразу же вызовут полицию. Вас всех арестуют.

— Ну и пусть арестуют. Большая беда! — воскликнул Винни.

— Выслушайте меня. — Конклин набрал в грудь воздуха. — Вас на несколько месяцев упрячут в тюрьму. Подумайте, какие будут расходы на одних только адвокатов. А ведь придется платить и штрафы. Полиция запрещает наши исследования именно из-за таких вот случаев, наподобие того, что только что произошел со мной. Они очень постараются для примера разделаться с вами как можно серьезнее.

Его снова начала бить дрожь.

— Винни, ты лишишься своего места учителя. Рик и Кора, никакой университет не возьмет вас на работу. Если Франк позвонит по телефону, ваши жизни окажутся загубленными.

— Он сказал: «Боб». — Рик нахмурился. — Что это значит?

— Я не понимаю, — сказал профессор.

— Минуту назад Бэленджер назвал вас Бобом. Не «профессор»", даже не «Роберт». Боб! Мне никогда не пришло бы в голову обратиться к вам так фамильярно. В мотеле он нам представился, но будь я проклят, если бы смог через три часа вспомнить, как его зовут. Да и у вас, профессор, память вряд ли лучше моей. Но вы только что назвали его по имени — Франк. Мой бог, вы с ним наверняка знакомы. Вы уже когда-то встречались.

— А вы, оказывается, фантазер, — отозвался Бэленджер.

— Ни черта подобного. Вы отправились с нами, представившись журналистом, чтобы посмотреть, как мы ведем свои исследования, а потом вдруг начали всем заправлять. Спасли двоих из нас от смерти и при этом действовали так, будто для вас это самое обычное дело. Клинт Иствуд и доктор Килдэйр в одном лице. Кто вы такой, черт возьми?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал Бэленджер, чувствуя, что у него начинает сосать под ложечкой. — У нас нет времени на всякие глупости. Мы должны доставить профессора в больницу.

— Вытащите меня наружу, — сказал Конклин. — И тогда звоните по 911.

— Мы добирались сюда два с половиной часа.

— Потому что все время отвлекались. А если вы поторопитесь, то мы все окажемся снаружи уже через полчаса.

— Если мы взломаем парадную дверь, то получится еще быстрее, — заметил Винни.

— Нет! Вы ни в коем случае не должны оставлять следы своего присутствия здесь. Если полиция обнаружит взломанную дверь... — Профессора снова затрясло. — Я никогда не прощу себе, если испорчу вам жизни. Вы должны вытащить меня отсюда тем же способом, каким мы входили — через туннель.

— А как насчет вашей жизни? — бросил Бэленджер. — Что, если, пока мы будем тащить вас, вновь начнется кровотечение?

— Я пойду на этот риск.

— Это безумие.

— Что говорит ваш опыт: сколько времени может обеспечить пленка, которой вы перевязали мою рану? — спросил Конклин.

Бэленджер промолчал.

— Кто вы такой, черт возьми? — повторил Рик.

— Ваша повязка, — не отступал профессор. — Сколько времени она мне даст?

— Если ногу освободить через пару часов...

— Помогите мне встать, — сказал Конклин.

— Что вы такое затеяли?

— Поднимите меня. Рик и Винни смогут меня поддерживать. Я как-нибудь допрыгаю на здоровой ноге.

— Но...

Конклин досадливо поморщился.

— Я вешу двести десять фунтов! Если вы попытаетесь нести меня, на это уйдет целая вечность.

— Успокойтесь, — сказал Бэленджер. — Вы же не хотите получить еще и сердечный приступ, вдобавок ко всему остальному.

— Почему он все время дрожит? — спросила Кора.

— Это шок.

— Можно было уже немало пройти, — сказал Конклин, — а мы здесь препираемся и тратим время впустую.

Бэленджер всмотрелся в его лицо.

— Боб, вы на самом деле хотите этого?

— Боб! — снова возмущенно повторил Рик.

— Я уже больше не профессор.

— Вы не... — Винни вскинул на своего наставника изумленный взгляд. — Что вы такое говорите?

— Мне приказали покинуть университет по окончании семестра.

— Ради бога, что случилось?

— Декан прознал о моих занятиях. Он постоянно ищет любые способы сэкономить фонды, особенно за счет штатных преподавателей. По его ходатайству совет факультета уволил меня за то, что я нарушаю закон и подвергаю опасности студентов.

— Нет, — проронил Рик.

— Я уже старик. Терять мне почти что нечего. А вы трое только начинаете. Я никогда не прощу себе, если испорчу вам будущее. Помогите мне встать! Вытащите меня отсюда!

— Каким образом? — спросил Бэленджер. — Лестница обвалилась. Как мы, по вашему мнению, можем это сделать? Спускать вас на веревке с одного балкона на другой?

— Здесь должна быть пожарная лестница.

Лучи фонарей устремились в разные стороны.

— Вон там какой-то коридор, — сказал Рик.

— Будем держаться вместе. Рик. Винни. Помогите мне встать.

Когда профессора поднимали, он снова застонал. Обхватив одной рукой за шею Рика, а второй — Винни, он выпрямился и, заботливо поддерживаемый с двух сторон, запрыгал вперед на здоровой ноге.

Бэленджер первым направился по балкону в сторону большого холла. Кора поспешила следом за ним. Рядом с дверью лифта их фонари нащупали табличку с надписью: «ПОЖАРНЫЙ ВЫХОД».

— Ну, можно сделать передышку, — сказал Бэленджер.

Он открыл дверь и вздрогнул: что-то проскочило у него под ногами. Кора закричала. Какое-то существо с шипением выскочило на балкон. Бэленджер чуть не выхватил пистолет, но вовремя услышал вопль Рика:

— Еще один белый кот! Это место, похоже, просто кишит подобными тварями.

— Нет, — возразил Конклин. — Не еще один.

«Неужели у него уже начинается горячка?» — с тревогой подумал Бэленджер.

— Тот же самый, — негромко добавил профессор.

— Тот же самый?! Да быть того не может.

— Посмотрите на его задние ноги.

Бэленджер направил луч фонаря на перепуганное, неуклюже убегавшее животное. Так же поступила Кора и кто-то еще. Яркий свет выхватил из тьмы огромную белую кошку, мчавшуюся по балкону к гротескному дереву, проросшему сквозь пол.

Но кот-альбинос был не менее гротескным.

— Три задних ноги, — прошептал Рик. — У него три задних ноги. Точно как было у того кота, которого мы видели в туннеле.

— Не точно как, — слабым голосом поправил его профессор. — Мутации такого рода вовсе не обычное явление. Этого не допускает теория вероятностей.

— Тот же самый кот? — переспросил Бэленджер.

— Его же мы видели на четвертом этаже.

— Но это невозможно! — возмутилась Кора. — Мы же закрыли дверь, которая вела из туннеля в насосный зал. Я точно помню, что мы это сделали. В таком случае как же он сюда попал?

— Может быть, крысы прогрызли сквозные дыры в бетонных стенах? Профессор же говорил, что такое случается, — предположил Винни.

— Может быть, — согласился Бэленджер.

— Вообще-то, «может быть» здесь не годится, — добавил Винни. — Никакого другого пути у него просто не могло быть.

— Могло, — возразил Бэленджер, возвращаясь к балкону. — Другой путь есть.

— Во всяком случае, я его не представляю себе.

— Кто-нибудь мог войти следом за нами и оставить дверь открытой.

В огромном здании стало тихо, как на кладбище. Безмолвие нарушал лишь ветер, с непрерывным воем проносившийся сквозь дыры в куполе.

Тишину нарушил другой звук столь же высокого тона. Медленный, но ритмичный. Красивый, но печальный.

— Подождите минутку, — прошептала Кора. — Это что еще такое?

«Беда», — подумал Бэленджер. Через дыры в стеклянном куполе вновь пробивался похожий на колокольный звон лязг металла на недостроенном жилом доме. Но он не мог заглушить того нового звука, который доносился снизу.

Лирическая, устрашающе знакомая мелодия, прямо-таки силком вытаскивающая из памяти слова.

...Шире, чем...

...На переправе через...

В темной пропасти, лежавшей внизу, кто-то насвистывал «Лунную реку».

Глава 27

— Господи! — Кора отпрянула с балкона в темноту коридора.

Остальные последовали за нею.

А свист продолжался, отдаваясь эхом на погруженных в непроглядный мрак этажах. Мелодия навевала мысли о мечтах и сердечных драмах и призывала идти дальше. «Да, — сказал себе Бэленджер, — чего бы только я не отдал за то, чтобы немедленно, сейчас же отправиться дальше».

— Кто это? — прошептал Рик.

— Охранник? — Винни тоже разговаривал полушепотом.

— Полиция? — Кора выключила оба своих фонаря — налобный и ручной.

«Если она права, то можно считать, что нам крупно повезло», — подумал Бэленджер.

Винни и Рик тоже выключили свои фонари. Кора погасила фонарь на шлеме профессора. Теперь свет исходил только от двух фонарей Бэленджера, и окружающий мрак сразу же сгустился.

— Выключите свет, — нервно прошептал Рик. — Может быть, он не знает о том, что мы здесь.

Но Бэленджер и не подумал послушаться. И ответил нормальным голосом, прозвучавшим очень громко и резко по сравнению с шепотом:

— Полицейский не стал бы расхаживать здесь и свистеть в темноте. И, кто бы это ни был, он определенно знает о нашем присутствии. Ведь это та самая мелодия, которую вы играли на фортепьяно.

— О... — Рик от неловкости не нашелся что ответить.

— Тогда кто же это? — спросил профессор. От слабости он говорил чуть слышно.

— Сейчас было бы хорошо всем вам перезарядить фонари. Фонарики на шлемах могут гореть еще долго, а вот батарейки в больших фонарях скоро разрядятся. Мы должны быть готовы.

— К чему?

— Сделайте то, что я сказал. — При свете своего фонаря, который из ярко-белого стал желтым, Бэленджер извлек из рюкзака свежие батарейки, отвинтил крышечку, прикрывавшую торец фонаря, и заменил старые батареи на новые. Свет снова сделался ярким.

Бэленджер поднял руку, чтобы бросить старые батарейки в угол.

— Нет. — Голос профессора, несмотря на слабость, звучал достаточно твердо. — Мы не разбрасываем свой хлам.

С тяжелым вздохом Бэленджер запихнул батарейки в рюкзак.

Свист прекратился. Теперь тишину нарушали лишь пронзительные вскрики ветра, врывавшегося в дыры стеклянного купола, и отдаленное «кланг-кланг-кланг» железного листа, болтавшегося на далеком недостроенном доме.

«Находящийся в здании человек знает о нашем присутствии и намеренно дает нам это понять, — думал Бэленджер. — Будет странно, если мы никак не отреагируем. Пора попытаться выяснить, с кем мы имеем дело».

— Эй! — крикнул он, подойдя к краю балкона.

Эхо его голоса растаяло в тишине.

— Мы работники «Джерси-Сити сэлвэйдж», компании, которая будет на следующей неделе вычищать это здание! — крикнул Бэленджер. — С нами охрана! Мы имеем полное право находиться здесь, чего никак нельзя сказать о вас! Мы дадим вам возможность уйти, прежде чем вызовем полицию!

И ответом послужило лишь затухающее эхо.

— Ладно, вы приняли решение!

После продолжительной паузы снизу донесся мужской голос:

— Чего ж вы работаете по ночам?

— Мы работаем, когда босс прикажет! Хоть днем, хоть ночью! Нам все равно! Тем более здесь всегда темно!

— Наверно, идут хорошие сверхурочные!

Только один голос. У Бэленджера слегка отлегло от сердца.

— Знаете, мне совершенно неинтересно с вами разговаривать! Я сказал: уходите отсюда! Здесь небезопасно!

— Ага, и случай с лестницей это подтверждает! Уходить отсюда, значит? Не-а, нам здесь нравится! Мы, можно сказать, в темноте как дома!

«Мы?» — повторил про себя Бэленджер.

— Точно-точно, — послышался второй голос. — Нам здесь хорошо.

— А что тут был за крик минуту назад? — снова раздался первый голос. — Как будто кому-то под нос сунули маску Хэллоуина.

Бэленджер попытался всмотреться в темноту. Он улавливал звук шагов по замусоренному полу, но не видел никакого света.

Он обернулся к своим спутникам.

— Кора, звоните 911.

— Он прав, профессор, — сказал Винни, продолжавший поддерживать Конклина.

— Мне неважно, будет или не будет чья-то жизнь испорчена из-за появления полиции, — добавил Бэленджер. — Сейчас я хочу всего лишь быть уверенным в том, что жизни удастся сохранить.

— Вы серьезно думаете?.. — начал было Рик.

— Кора, — повторил Бэленджер, — звоните.

Она уже достала телефон и быстро нажала на кнопки. Мужчины сгрудились вокруг нее.

— Автоответчик, — нахмурившись, сказала женщина. — Проклятый автоответчик.

— Что? — Бэленджер выхватил у нее телефон.

— Эй, — прокричал снизу первый голос, — если вы попытаетесь звонить по 911, вас ожидает забавный сюрприз!

Бэленджер приложил телефон к уху.

«Из-за необычайно большого количества обращений все наши диспетчеры сейчас заняты. Пожалуйста, подождите, через некоторое время первый же освободившийся сотрудник обязательно ответит вам», — сообщил бесстрастный женский голос.

— Вы небось не местные, — с отчетливо улавливаемым ехидством прокричал снизу первый голос, — а то знали бы! Об этом говорили по телевидению! На местной девятке-один-один установили новую телефонную систему! Она не работает ни черта! Никто не может туда дозвониться! И ее починят не раньше понедельника. А может, и позже!

Пошел повтор записи: «Из-за необычайно большого...»

— Теперь и прямая полицейская линия все время занята! — проорал второй голос. — Меньше чем за полчаса туда не пробьешься!

— Прогресс! — добавил еще один голос. — Все новое, хитрое и такое сложное, что у меня мозгов не хватает сообразить, каким макаром оно работает!

Значит, их трое? — подумал Бэленджер.

— Когда действительно работает! — откликнулся второй голос. — Когда в этом старом заведении вели бизнес, люди знали, как сделать так, чтобы все действовало надежно.

— Строили на совесть! — заверил первый голос. — Эй, а почему бы вам не рассказать нам побольше о тех золотых ножах и вилках, о которых вы тут трепались?

Бэленджер вернул телефон Коре.

— Быстро, запаковывайте вещи. — Теперь он тоже говорил шепотом. — Пассатижи. Скотч. Веревку. Молоток. Аптечку. Все это может нам понадобиться. — Он закрыл нож и сунул в карман, не забыв проверить прищепку. — Готово? Тогда пойдемте.

— Куда? — Профессор, опиравшийся на Винни и Рика, вздрогнул от боли.

— В единственном направлении, которое нам осталось. Вниз. Чего нам ни в коем случае нельзя делать, так это оставаться на месте. Пассивность опасна. Пассивность означает верное поражение.

Глава 28

Теперь впереди шел Бэленджер. Он вернулся в коридор и остановился у пожарного выхода, открыл дверь и осветил фонарем шедшую вниз узкую лестницу со стенами и потолком, украшенными занавесками из паутины. Когда все остальные подтянулись к нему, он расстегнул застежку-"молнию" на ветровке, сунул руку под мышку и достал пистолет.

— О, Христос, у него оружие! — сказала Кора.

Рик уставился на него чуть ли не с ненавистью.

— Кто вы такой?

— Ваш ангел-хранитель, — ответил Бэленджер. — А теперь прекратите разговоры. Идите как можно тише. Постарайтесь сделать так, чтобы они не могли догадаться, где мы находимся. Свет пока что будет только у меня.

— Эй! — проорал снизу первый голос. — Я же просил вас рассказать побольше о золотых ножах и вилках.

Бэленджер шел вниз по узкой лестнице. Он проверял каждую ступеньку, опасаясь, что и эта лестница может обвалиться. За ним следовала Кора, а замыкали шествие Винни и Рик, тащившие на себе профессора. Им, конечно же, не удавалось идти бесшумно. Плечами они терлись о стены. Эхо на лестничной клетке отчетливо усиливало звуки тяжелого дыхания троих мужчин.

Перед Бэленджером возникла закрытая дверь на площадке — очевидно, это был выход на пятый этаж. Поджидал ли их кто-нибудь за ней? Или выйдет и пойдет следом, когда они продолжат спуск? Чувствуя, что у него кружится голова, как будто он чересчур быстро спустился с огромной высоты, он выключил ручной фонарь и убрал его в висевший на поясе чехол. Затем снял шлем, поднял его перед собой на вытянутой руке на уровне головы. Направив свет фонаря на дверь, он прижался спиной к стене, сунул пистолет за пояс и свободной рукой чуть-чуть приоткрыл дверь. Затем он снова достал оружие и рукояткой пистолета толкнул дверь, чтобы она распахнулась на всю ширину. Если бы за дверью кто-нибудь прятался, он, увидев свет, решил бы, что кто-то сдуру вышел с пожарной лестницы, и попытался бы стукнуть по голове, которой под шлемом на самом деле не было.

Ничего не произошло.

Ладони Бэленджера сделались скользкими от пота. В желудке словно застрял огненно-горячий ком. Выглянув за дверь, он увидел пустынный холл. Ничего здесь не казалось неправильным или неуместным. Наклонив голову от накатившей на краткое мгновение слабости, он снова надел каску и направился дальше вниз по лестнице. Следующий марш показался ему еще темнее и теснее, и воздуха здесь, казалось, было заметно меньше.

Позади то и дело стонал профессор: несмотря на старательную поддержку Винни и Рика, ему было слишком тяжело передвигаться на одной ноге.

«Слишком громко, — подумал Бэленджер. — От него слишком много шума».

А потом он услышал другие звуки: шаги одного или нескольких людей, поднимавшихся по лестнице им навстречу.

— Тс-с-с-с, — прошипел он, обернувшись к остальным, и, остановившись, прислушался. Да, кто-то шел им навстречу, но он не видел света, а это значило, что тот или те, кто производил звуки, все еще находились далеко внизу. И это также значило, что на данный момент они не видели света его собственного фонаря.

Он увидел очередную дверь — приоткрытую. До нее оставалось десять ступенек. Внезапно он сообразил, что это дверь на четвертый этаж, где Винни провалился сквозь прогнивший пол и где они во второй раз увидели белого кота. Вот, значит, как он туда попал.

Бэленджер как можно тише преодолел эти десять ступенек, полностью открыл дверь и, испытывая непрерывно нарастающую тревогу, дождался, пока его спутники пройдут в холл. Как только туда втащили профессора, он закрыл дверь и провел всех за угол, на балкон. Когда он погасил фонарь, их окутала почти полная темнота — лишь сквозь стеклянный купол проникал слабый свет луны, еле-еле пробивавшийся между проносившимися облаками.

— Не двигайтесь, — прошептал он и, высунув из-за угла только руку и часть головы, прицелился в направлении невидимой двери. Мгновения тянулись, словно часы. Бэленджер почувствовал, что у него пересохло во рту, как будто кто-то старательно вытер полотенцем его язык и весь рот изнутри. Ком в желудке делался все горячее и горячее.

Он услышал осторожные шаги, затем шорох ткани. Увидел слабый проблеск света в щели под дверью. Потом вместо похрустывания мусора под ногами раздался скрип петель. Дверь раскрылась. Холл озарило несколько фонарей. Бэленджер поспешно укрылся за угол.

— Думаете, что они здесь? — прошептал кто-то.

— Не похоже, чтобы они были здесь, — немного громче отозвался второй голос.

— Говорю вам, что они все еще там, наверху, — бросил третий.

— Тогда чего мы ждем? Пора наконец познакомиться.

Шаги вновь заскрипели по лестнице вверх. Свет потускнел, а потом и вовсе погас.

Глава 29

Бэленджер выглянул из-за угла. Дверь они оставили открытой. Ему были видны удаляющиеся пятна света. Как только он сочтет, что эти трое ушли достаточно далеко, то выйдет на лестницу и будет держать под прицелом верхний пролет, обеспечивая прикрытие, а тем временем Винни, Рик и Кора спустят профессора вниз по лестнице в туннель и вытащат из здания. Скоро все закончится, сказал он себе. Они близко. Ужасно близко. Но через полчаса все закончится.

Теперь он уже не видел ни малейшего отсвета фонарей. Пора двигаться. Он поднял было руку, чтобы включить налобный фонарь, но вдруг застыл на месте. Огненный ком в желудке сменился ледяным, холод мгновенно растекся по жилам, почти лишив его способности двигаться. В темноте скрипнула половица. Не за спиной. Не от его собственного движения или движения кого-то из его спутников. Звук раздался прямо перед ним.

Он понял, что не все они ушли вверх по лестнице. Кто-то стоял в темноте перед ним.

В его сознании словно включилась тревожная сирена. Он вспомнил, что, когда заглянул через балюстраду и разговаривал со свистуном, то не увидел никакого света. «В темноте как дома. Нам здесь нравится», — сказали снизу. Что это может означать?

Снова раздался звук, определенно говоривший о том, что кто-то поблизости переступил с ноги на ногу. Бэленджер прицелился на звук.

И в ту же секунду его ударили чем-то твердым по руке. От неожиданности боль показалась особенно резкой, он не смог сдержать стон. Оружие сразу вырвали из руки. Затем он получил удар в живот, от которого сложился пополам и утратил способность дышать. В следующее мгновение его резкой подсечкой сбили с ног. Он упал, ударился головой в шлеме об пол, тут же получил пинок в бок, от которого перевернулся и уткнулся в стену.

— Я его сделал! — раздался громкий голос.

— Кто это сказал? — испуганно воскликнула Кора.

— И раздобыл кое-что еще! Пушку!

Бэленджер услышал звук отводимого затвора — кто-то проверял, есть ли в патроннике патрон. Черт побери, они умеют обращаться с огнестрельным оружием.

— Франк, — проговорил профессор. — Что случилось? — Во мраке его голос прозвучал совсем слабо и беспомощно. — Вы ранены?

Вниз по лестнице прогрохотали торопливые шаги. На балкон вышли два человека. Но как ни всматривался Бэленджер, щуря слезящиеся от боли глаза, он все равно не видел света. «Неужели я ослеп?» — испуганно подумал он.

— Обалдеть можно!

— Я же вам говорил, что от этого будет толк.

— Ты меня обскакал, — откликнулся третий голос. — Ну-ка, я дам ему пинка, чтобы сравняться.

— Как только мы разберемся, кто есть кто и что к чему.

"Почему же я не вижу света их фонарей? — отчаянно гадал Бэленджер. — Что случилось с моей головой? «В темноте как дома. Нам здесь нравится».

— Что вам нужно? — выкрикнул Рик.

— Чтобы ты заткнулся! — рявкнул первый голос.

Бэленджер услышал стон. Кто-то тяжело рухнул на пол. Неужели Рик?

— Мне ты не позволил даже пальцем их тронуть, — обиженно заявил третий голос, — а сам только и знаешь, что ласкать их.