6

— Как вы думаете, кто мог звонить вам? Кто мог спрашивать Виктора Гранта?

Дойл, который молчал последние пять минут, погруженный в нерадостные мысли о болезни жены, повернулся к Бьюкенену.

— Я скажу вам, кто это не мог быть. Ваши начальники. Они сказали мне, что свяжутся с вами, позвонив или в восемь утра, или в три часа дня, или в десять вечера. Позвонит мужчина и попросит к телефону меня. Скажет, что его зовут Роджер Уинслоу, и предложит встретиться в моей конторе в такое-то время, чтобы поговорить о переоборудовании катера. Это будет значить, что вам назначается встреча на час раньше упомянутого времени. Место встречи — база оптовой торговли запчастями для судов, услугами которой я пользуюсь. Там всегда очень оживленно. Никто не заметит, если кто-то, проходя мимо, передаст вам записку.

Бьюкенен стал размышлять вслух.

— Итак, если звонили не от моего начальства… То, что я назвался Виктором Грантом, работаю в Форт-Лодердейле и специализируюсь по переоборудованию прогулочных катеров, известно еще только мексиканской полиции.

Дойл покачал головой.

— У человека, с которым я разговаривал, не бью испанского акцента.

— А тот человек из американского посольства? — спросил Бьюкенен.

— Может быть. Возможно, он хотел убедиться, что все добрались благополучно. У него был доступ к той же информации — место работы и так далее, что вы сообщили мексиканской полиции.

— Да, возможно, это был он, — произнес Бьюкенен с надеждой. Но он не чувствовал себя в безопасности, на мог избавиться от мысли, что дело вот-вот примет плохой оборот.

— Раз уж вы работаете у меня и живете над конторой, — предложил Дойл, — то хотя бы посмотрите, как здесь и что..

Дойл свернул с шоссе на боковую улицу и поехал з противоположную от пляжа сторону. Миновав скопление магазинов для туристов, он припарковался перед двухэтажным грязновато-коричневого цвета зданием из шлакоблоков, стоящим в ряду таких же зданий вдоль канала, у причала которого было пришвартовано много катеров и яхт на разных стадиях ремонта.

— У меня механическая мастерская в задней части здания, — пояснил Дойл. — Иногда мои клиенты приводят свои лодки сюда. Но по большей части я сам выезжаю к ним.

— А ваша секретарша? — спросил Бьюкенен с беспокойством. — Она-то будет знать, что я у вас не работаю.

— У меня нет секретарши. Раньше конторской работой занималась Синди. Но потом, три месяца назад, она стала чувствовать себя слишком плохо, чтобы продолжать… Вот почему она может заставить себя поверить, будто вы поступили работать сюда вместо нее.

Идя к зданию, Бьюкенен щурился от солнца и вдыхал солоноватый бриз, тянувший с океана. Молодая женщина в бикини, проезжавшая мимо на мотоцикле, пристально посмотрела на его голову.

Бьюкенен осторожно потрогал повязку на голове и представил себе, каким заметным он из-за нее становился. Он чувствовал себя уязвимым, голову напекло солнцем, я она болела. Тем временем Дойл отпер вход в здание и открыл дверь с надписью «БОН ВУАЯЖ, ИНК.». Войдя внутрь и дождавшись, пока Дойл отключит реле времени на устройстве охранной сигнализации, Бьюкенен осмотрелся в конторе. Это было длинное узкое помещение, где стены были увешаны фотографиями яхт и прогулочных судов, на полках стояли навигационные инструменты и приборы, а на столах располагались макеты интерьеров различных прогулочных катеров. На моделях можно было видеть разные варианты установки электронных устройств, при которых они не занимали слишком много места в тесноте судна.

— Вам письмо, — сказал Дойл, разбирая почту.

Бьюкенен взял у него конверт, старательно следя за тем, чтобы не выйти из образа, не выразить удивления, что кто-то написал ему на новую вымышленную фамилию. Контора была самым подходящим местом для установки подслушивающего устройства, с точки зрения того, кто задался бы целью проверить его, так что, пока Дойл не скажет ему, что здесь можно беседовать без опаски, Бьюкенен не собирался говорить ничего такого, чего не мог бы произнести Виктор Грант. Точно так же он полагал, что и Дойл не скажет ничего выходящего за рамки их легенды.

Его адрес был написан неразборчивым почерком. Обратный адрес: Провиденс, штат Род-Айленд. Бьюкенен надорвал конверт и прочитал письмо на двух страницах, исписанных тем же самым неразборчивым почерком.

— От кого оно? — поинтересовался Дойл.

— От матери.

Бьюкенен восхищенно покачал головой. Его расторопные руководители с величайшим тщанием позаботились о том, чтобы снабдить его опорными деталями для новой роли.

— Как она себя чувствует? — спросил Дойл.

— Хорошо. Вот только артрит снова разыгрался. Зазвонил телефон.

7

Бьюкенен нахмурился.

— Спокойно, — сказал Дойл. — Тут у нас деловое предприятие, вы разве забыли? И, говоря откровенно, я бы сейчас не отказался от какого-нибудь выгодного предложения.

Телефон зазвонил снова. Дойл поднял трубку, произнес официальным тоном: «Бон вуаяж, Инк.», вас слушают», потом тоже нахмурился, как перед этим Бьюкенен.

Он прикрыл микрофон рукой и прошептал Бьюкенену:

— Я ошибся. Это опять тот тип, просит вас. Что ему сказать?

— Дайте-ка я сам с ним поговорю. Интересно знать, кто это такой. — С тревожным чувством Бьюкенен взял трубку. — Виктор Грант слушает.

Он мгновенно узнал этот низкий, с хрипотцой голос.

— Тебя зовут не Виктор Грант.

С колотящимся сердцем Бьюкенен подавил тревогу и постарался, чтобы голос его звучал озадаченно.

— Что? Кто это говорит? Хозяин сказал, кто-то хочет поговорить с… Постойте минутку. Это не?.. Вы тот парень в Мексике, который?..

— Бейли. Большой Боб Бейли. Какого черта, Кроуфорд, перестань действовать мне на нервы! Ты бы до сих пор сидел в тюрьме, если бы я не позвонил в американское посольство. И хоть бы спасибо мне сказал.

— Сказать спасибо? Я бы не попал в тюрьму, если бы вы не приняли меня за кого-то другого. Сколько раз я должен это повторять? Я не Кроуфорд. Меня зовут Виктор Грант.

— Ага, а перед этим тебя звали Эд Поттер. Не знаю, что за аферу ты там проворачиваешь, но сдается мне, что у тебя побольше имен, чем в телефонном справочнике, и если ты хочешь ими и дальше пользоваться, то придется тебе вносить абонентную плату.

— Абонентную плату? Что за чепуху вы городите?

— После того, что случилось в Кувейте, я больше не горю желанием работать на ближневосточных нефтяных месторождениях, — сказал Бейли. — В Штатах крупные компании закрывают скважины, вместо того чтобы бурить новые. Я слишком стар, чтобы бурить наугад в одиночку. Поэтому придется, видно, рассчитывать на приятелей. Таких, как ты, Кроуфорд. В память о том времени, когда мы вместе были в плену, не найдется ли у тебя ста тысяч долларов?

— Сто тысяч?.. Вы что, выпили?

— А как же!

— Вы просто спятили. Говорю вам в последний раз, и слушайте меня внимательно. Я не Кроуфорд. И не Поттер. Меня зовут Виктор Грант, и я понятия не имею, о чем вы тут толкуете. Идите к черту.

Бьюкенен бросил трубку.

8

Дойл пристально смотрел на него.

— Что, очень плохо?

На щеках у Бьюкенена проступили желваки.

— Точно не знаю. Это выяснится через минуту. — Он не снимал руки с телефонной трубки.

Но не прошло и десяти секунд, как телефон зазвонил снова.

Бьюкенен нахмурился, дал ему прозвонить еще три раза и лишь потом поднял трубку.

— «Бон вуаяж, Инк.».

— Кроуфорд, не думай, что тебе удастся так легко от меня отделаться, — снова услышал он голос Бейли. — Я упрямый. Ты можешь провести мексиканскую полицию, ты можешь провести американское посольство, но меня тебе не провести, ото уж точно. Я знаю, что на самом деле тебя зовут не Грант, но и не Поттер. Я даже начинаю сомневаться, что твое настоящее имя Кроуфорд. Кто же ты такой, приятель? Неужто пожалеешь какую-то жалкую сотню тысяч за то, чтобы я не пытался это узнать?

— Мое терпение лопнуло, — рявкнул Бьюкенен. — Оставьте меня в покое, или я позвоню в полицию.

— Полиция? Неплохая идея, — сказал Бейли. — Может, они смогут разобраться, что происходит и кто ты такой. Давай, звони. Докажи, что ты ни в чем не повинный, законопослушный гражданин. Звони копам. Я бы с удовольствием поболтал с ними о тех троих мексиканцах, торговцах наркотиками, которых ты застрелил в Канкуне, и почему у тебя столько разных имен.

— Что я должен сделать, чтобы убедить…

— Приятель, тебе не надо ни в чем меня убеждать. Тебе просто надо заплатить мне сто тысяч баксов. А потом называй себя хоть Наполеоном, мне это до лампочки.

— Вы не слышали ни слова из того, что я вам…

— Единственные слова, которые я хочу услышать, это слова: «Вот твои деньги». Кроуфорд, или как там тебя, черт побери, если ты не будешь пошевеливаться с этим, то, клянусь Богом, я сам позвоню копам.

— Где вы находитесь?

— Так я тебе и сказал, держи карман шире. Вот когда у тебя будут эти сто тысяч… а мне они нужны к завтрашнему дню… тогда я тебе скажу, где я.

— Нам надо встретиться. Я могу доказать, что вы сшибаетесь.

— И как же ты это сделаешь, приятель? Побожишься, что ли? — Бейли засмеялся и на этот раз сам первым бросил трубку.

9

Голова у Бьюкенена раскалывалась. Он повернулся к Дойлу.

— Да, плохи дела.

Он должен был все время напоминать себе, что Бейли или кто-то другой мог установить в конторе микрофон. До сих пор он не говорил ничего такого, что могло бы его скомпрометировать. Любое объяснение, которое он даст Дойлу, должно соответствовать точке зрения Виктора Гранта, не знающего за собой никакой вины.

— Это тот чокнутый, из-за которого у меня было столько неприятностей в Мексике. Он думает, что я застрелил там трех торговцев наркотиками. А теперь он пытается меня шантажировать. Угрожает позвонить в полицию.

Дойл сыграл свою роль.

— Пусть попробует. Не думаю, что здешнюю полицию волнует, что происходит в Мексике, а так как ты ничего предосудительного не сделал, то он будет выглядеть сущим дураком. А ты сможешь обвинить его в вымогательстве.

— Это не так просто.

— Почему?

Рана Бьюкенена судорожно сжалась, когда ему неожиданно пришла в голову одна мысль. Ведь телефон зазвонил сразу же, как только они с Дойлом вошли в контору. Неужели это просто совпадение? Черт!

Бьюкенен быстро подошел к входной двери, рывком распахнул ее и напряженно осмотрел улицу, взглянув в одну и в другую сторону. Какая-то женщина несла провизию к одному из прогулочных катеров. Проехал автомобиль. Пробежал мимо любитель бега трусцой. Двое судовых механиков выгрузили ящик из кузова грузовика. Мальчишка на велосипеде покосился на перевязанную голову Бьюкенена.

Бьюкенен сдернул повязку и продолжал осматривать улицу. Голова у него раскалывалась от жгучего солнца. Вот там! Налево. В дальнем конце. Возле пляжа. Крупный мужчина с сильными плечами и стрижкой ежиком — Бейли! — стоял у телефонной будки и пристально смотрел в сторону Бьюкенена.

Увидев, что Бьюкенен заметил его, Бейли приветственно поднял мускулистую правую руку. Но, как только Бьюкенен направился по улице в его сторону, Бейли ухмыльнулся — даже на расстоянии его ухмылка была ясно видна, — сел в запыленную машину и уехал.

10

— Синди? — Дойл торопливо вошел в дом.

В кухне никого не было.

— Синди?

Ответа не было.

Дойл повернулся к Бьюкенену.

— Дверь была заперта. Ее машина на месте. Куда она могла пойти пешком? Зачем ей?.. Синди? — Дойл быстро прошел дальше в дом.

Бьюкенен остался в кухне и хмурясь смотрел из бокового окна в сторону подъездной дорожки и улицы.

— Синди? — услышал он из комнаты дальше по коридору.

Голос Дойла сразу смягчился.

— Ты здесь? Прости, что разбудил тебя, родная. Я не знал, что ты спишь. Когда я увидел, что дверь заперта, я забеспокоился, не случилось ли чего…

Дойл заговорил еще тише, и Бьюкенен перестал его слышать. Он ждал в тревоге, продолжая смотреть в окно.

Вернувшись в кухню, Дойл прислонился к холодильнику и потер свои худые щеки.

— С ней все в порядке? — спросил Бьюкенен. Дойл покачал головой.

— Когда мы уехали, ее вывернуло наизнанку. Она почувствовала такую слабость, что должна была прилечь. Спала все время, пока нас не было.

— Может, кто-то незнакомый побеспокоил ее звонком или визитом?

— Нет.

— Тогда почему дом был заперт?

Дойл был явно смущен этим вопросом.

— Ну, наверное, чтобы чувствовать себя в безопасности, пока спит.

— Конечно, — сказал Бьюкенен. — Но когда мы вернулись, вы были удивлены, найдя дверь запертой. Вы подумали, что она куда-то ушла, а это значит, что у нее нет привычки запирать дверь, когда она дома. — Бьюкенен подошел к нему. — А это значит, что она заперла дверь из-за меня. Она чувствует, что я принес с собой беду. И она права. Я действительно принес с собой беду. Мне нельзя здесь находиться. Вам нельзя беспокоиться обо мне, когда у вас забот и так хватает…

Звонок телефона показался чрезмерно громким.

Дойл вздрогнул.

Бьюкенен сделал ему знак поднять трубку.

— Это ваш дом. Если отвечу я, это покажется необычным. Надо делать вид, что все нормально. Скорее, пока Синди…

Дойл схватил трубку.

— Алло? Кто говорит? Какое у вас к нему дело?.. Слушай, ты, сукин сын. Могла подойти моя жена. Если ты будешь ее беспокоить, если ты…

Все быстро летит к черту, подумал Бьюкенен. Мы уже вплотную подошли к той черте, за которой всякий, кто прослушивает наши разговоры, должен будет задуматься, действительно ли я тот, за кого себя выдаю. Резким жестом он показал Дойлу, чтобы тот замолчал, и выхватил у него трубку.

— Вам же ясно было оказано: прекратите это.

— Кроуфорд, похоже, у твоего дружка вот-вот поедет крыша, — ответил Бейли. — Это оттого, наверно, что у него больна жена, так? Какая жалость. Такая симпатичная деваха.

Да, ты неплохо поработал, подумал Бьюкенен. Ты следил за мной. Должно быть, прилетел в Майами следующим рейсом. Приехал на машине в Форт-Лодердейл и устроил засаду возле места моей предполагаемой работы. Узнал, где живет человек, у которого я якобы работаю. Ты дожидался моего выхода из больницы, и, если бы я не явился на работу, это доказывало бы, что я не тот, за кого себя выдаю. И тогда ты действительно мог бы поднять шум.

— Сто тысяч долларов. Завтра, Кроуфорд. Если ты думаешь, что я шучу, то очень удивишься. Потому что, можешь мне поверить, я позвоню-таки в полицию.

Вслед за этим Бьюкенен услышал гудок отбоя.

Он задумчиво положил трубку.

Лицо Дойла было пунцовым от ярости.

— Никогда больше не вырывайте трубку у меня из рук!

— Джек, дорогой, что случилось?

Оба резко обернулись.

На пороге кухни, пошатываясь, стояла Синди. Она схватилась за дверную ручку. Лицо ее было бледным. Черно-красный платок соскользнул с головы, обнажив безволосый череп.

— Кто это звонил? На кого ты кричал?

У Дойла из горла вырвался такой звук, будто его душили. Он пересек комнату и обнял ее.

11

Внутренний водный путь проходит вдоль всего Восточного побережья Соединенных Штатов от Бостона до Браунсвилла, штат Техас. Он представляет собой сеть связанных между собой рек, каналов, лагун, бухт и проливов, идет параллельно Атлантическому океану и защищен от суровости океанских волн и превратностей погоды буферными полосками суши. На севере он используется преимущественно торговыми судами, а на юге, и особенно во Флориде, — главным образом прогулочными катерами и яхтами, причем один из самых живописных его отрезков находится в районе Форт-Лодердейла.

В восемь часов утра Бьюкенен припарковал микроавтобус Дойла рядом с офисом «Бон вуаяж, Инк.» и вошел в здание. Накануне вечером он съездил на торговую улицу и из автомата в баре позвонил своим руководителям. Сейчас, когда солнце палило все жарче, он перетащил несколько коробок с деталями электронного оборудования в моторную лодку, которую Дойл держал пришвартованной к пирсу за зданием конторы. От напряжения в раненом плече Бьюкенена пульсировала боль, а голову будто сжимало в тисках, так что ему пришлось носить груз в несколько приемов. Но наконец все коробки были надежно уложены. Заперев здание, он отвязал лодку и вывел ее из канала на простор фарватера.

По обеим сторонам от него располагались рестораны, отели, многоквартирные дома и роскошные особняки, большие участки вокруг которых были засажены декоративными кустарниками и пальмами. Независимо от типа здания, построенного на том или другом берегу, у всех обязательно имелись причалы и лодки. Следуя инструкциям Дойла, Бьюкенен направился к югу, полюбовался трехмачтовым парусником, который прошел встречным курсом, и осмотрел фреску с изображением дельфинов, нарисованную кем-то на бетонной опоре моста. Он делал вид, что наслаждается бризом и бодрящим соленым запахом воды, и ни разу не обернулся, чтобы посмотреть, не висит ли кто у него на хвосте. Было очень важно казаться несведущим, ненатасканным в таких делах и совсем не обеспокоенным угрозами Бейли. Бейли звонил еще два раза, в полночь и в два часа ночи, и каждый раз его звонок будил Синди. Дойл пришел в ярость и отключил телефон; его бешеный взгляд внушал тревогу. Чем больше Бьюкенен размышлял обо всем этом, тем яснее понимал, что не только Бейли представляет для него проблему.

Двигаясь на юг в соответствии с указаниями Дойла, Бьюкенен миновал еще несколько мостов, по-прежнему делая вид, что любуется другими зданиями и лодками, и под конец повернул на восток, к району причалов, называемому «Пирс 66». Он не сразу нашел нужную ему секцию, но в конце концов поравнялся со стофутовой яхтой из темного дерева под названием «Клементина». Двое мужчин и женщина, поднявшиеся со своих шезлонгов, смотрели на него с кормы. Один из мужчин был высок и подтянут, у него были строгие черты лица и коротко подстриженные седеющие волосы. На вид ему было за пятьдесят, одет он был в белые брюки и зеленую шелковую рубашку с монограммой. Второй был моложе, около сорока, пониже ростом, он был не в столь дорогой одежде и имел более развитую мускулатуру. Женщина, блондинка лет тридцати с небольшим, очень эффектная, была в коротком синем халате из махровой материи, который был распахнут и позволял видеть потрясающие формы, чуть прикрытые красным бикини, гармонировавшим по оттенку и блеску с ее губной помадой.

Высокий мужчина, явно главный в этой компании, спросил:

— Вы из?..

— «Бон вуаяж, Инк.», — ответил Бьюкенен. Он снял свои темные очки и кепку с надписью «Майами долфинз», чтобы дать им лучше рассмотреть себя. — Я привез оборудование, которое вы заказывали.

— Поднимайте все на борт, — приказал высокий. Он сделал знак более молодому мускулистому мужчине, явно телохранителю, чтобы тот помог.

Бьюкенен забросил наверх носовой и кормовой швартовые концы, чтобы удерживать на месте моторную лодку. Толстый резиновый обод вдоль планшира не давал лодке царапать яхту. Потом он передал коробки телохранителю и успешно справился с этим делом, несмотря на головокружение и боль в раненом плече, стараясь не потерять равновесия при легком покачивании лодки. Телохранитель бросил ему веревочную лестницу. Поднявшись на палубу яхты, Бьюкенен постарался не смотреть на женщину.

— Куда нести оборудование?

— Вон туда, — телохранитель показал на кормовую надстройку, не потрудившись на сей раз помочь Бьюкенену.

Внутри каюты с обшитыми красным деревом стенами, старинной мебелью и миниатюрным роялем Бьюкенен поставил коробки друг на друга, посмотрел, как мускулистый мужчина закрывает входную дверь, заметил, что шторы уже задернуты, и стал ждать. Он не знал, как они решили обставить встречу.

— Капитан, — обратился к нему высокий строгий мужчина.

Значит, официально.

— Полковник. — Бьюкенен отдал честь.

— Это майор Патнэм. — Высокий мужчина жестом показал на мускулистого, который играл роль телохранителя. — А это капитан Уэллер. — Он повел рукой в сторону женщины, которая запахнула халат, как только скрылась из поля зрения возможных наблюдателей.

— Майор. Капитан. — Бьюкенен приветствовал обоих.

— Ну, и что же за чертовщина тут творится? — резко спросил полковник. — Эти последние несколько дней мы переживаем какой-то управленческий кошмар, а политически ходим по минному полю. В Лэнгли истерика из-за этой канкунской истории. Ваше разоблачение в глазах мексиканских властей и нашего посольства там могло поставить все под угрозу срыва.

— Я полагал, сэр, вас проинформировали о том, что случилось в Мексике. Во время пребывания в госпитале я доложил о происшествии.

— Агентству. Я предпочитаю получать информацию не от штатских, а от одного из своих людей.

Доклад занял девяносто минут. Время от времени Бьюкенена прерывали и просили остановиться более подробно на той или иной детали. Чем ближе его отчет подходил к настоящему времени, тем мрачнее становились те, кто его слушал.

— Сто тысяч долларов, — буркнул полковник.

— Полагаю, что на этом он не остановится, — сказал Бьюкенен. — Как только я заплачу и этим себя скомпрометирую, он будет все время возвращаться и требовать все больше и больше.

— Бейли ловит в мутной воде компромат, — заметил мускулистый майор Патнэм. — Пока не заплатите, у него на вас ничего нет.

Полковник внимательно посмотрел на Бьюкенена.

— Это и ваше мнение, капитан?

— Бейли действует грубо, но он не дурак, сэр. Он поймал меня на том, что я пользовался тремя разными именами. Он понимает, что со мной что-то не так, хотя и не может этого доказать. Вот он и проверяет меня, чтобы посмотреть, не запаникую ли я и не дам ли ему в руки то доказательство, которое ему нужно.

— Ну, насколько я понял, вы не собираетесь паниковать, — высказался Патнэм. — Он зря теряет время.

Тут в разговор вступила эта великолепная женщина, капитан Уэллер:

— Но Бейли все-таки может сорвать операцию, если решится выполнить свою угрозу и поговорить с журналистами и полицейскими.

Бьюкенен развел руками.

— Это так. У здешней полиции, правда, достаточно своих проблем, чтобы волноваться еще из-за каких-то убийств в Мексике. Но вот «размножение личности» может оказаться достаточно смачным куском, чтобы пробудить ее аппетит, и если полицейские сочтут меня торговцем наркотиками, если привлекут УБН и ФБР…

— Ваши документы безупречны, — отмахнулся полковник. — Черт возьми, ваш паспорт получен прямиком из госдепартамента. И все остальное тоже. И каждое ваше личное дело ликвидируется, как только вы перевоплощаетесь в кого-то другого. УБН и ФБР ничего не смогут узнать. Что касается документальных свидетельств, то ни Джима Кроуфорда, ни Эда Поттера никак нельзя связать с Виктором Грантом.

— И все же, — настаивала женщина, — к капитану Бьюкенену будет привлечено значительное внимание должностных лиц, что фактически будет равносильно отстранению его от задания.

Полковник постучал кончиками пальцев друг о друга.

— Я тоже так думаю. Значит, вопрос заключается в том, что нам делать с этим неудобным мистером Бейли? Заплатить ему будет означать признание вины. Но если проигнорировать его, то Бейли обратится к властям, и ФБР может установить слежку за капитаном.

— Ставки в этой игре достаточно высоки, — сказала женщина, — приходится рассматривать и возможность…

Полковник озадаченно посмотрел на нее.

— Что вы имеете в виду?

— Не лучше ли будет ликвидировать Бейли?

В каюте воцарилось молчание.

Наконец заговорил мускулистый мужчина:

— Я бы не спешил санкционировать подобную акцию. В конечном счете ликвидация может создать больше проблем, чем решить. Например, мы не знаем, есть ли у Бейли помощник. Если есть, то устранение Бейли не устраняет угрозы. Больше того, оно ее усугубляет, так как соучастник может использовать его смерть в качестве дополнительного аргумента, чтобы попытаться заинтересовать полицию.

— Если. Это проклятое «если», — нетерпеливо перебил его полковник. — У нас мало информации. Майор, я хочу, чтобы наши люди провели тщательное расследование прошлого Бейли. Я хочу знать, с кем мы имеем дело. Еще я хочу, чтобы проверили местные отели и пансионаты. Узнайте, где он живет. Установите наблюдение за ним. Возможно, у него нет соучастника. В этом случае, если он по-прежнему будет создавать проблемы, то…

Все молча ждали.

— …может встать вопрос и о ликвидации, — закончил полковник.

В каюте снова воцарилась тишина.

— Простите, сэр, но проверка прошлого Бейли займет очень много времени, — возразил Бьюкенен. — Как и наблюдение за ним. Но у нас нет времени. Бейли сказал, что хочет получить деньги сегодня. Он это подчеркнул весьма настойчиво. Я полагаю, он так спешит, чтобы лишить меня возможности принять контрмеры. Как бы мы ни решили с ним поступить, сделать это придется сегодня, до наступления вечера.

Присутствующие, казалось, ощущали какую-то неловкость.

— Есть и еще одна проблема, — заявил Бьюкенен.

По виду полковника можно было понять, что он испытывает еще большую неловкость.

— Вот как?

— Джек Дойл.

— У вас относительно него какие-то сомнения?

— Я уверен, что он был чертовски хорошим солдатом, — сказал Бьюкенен.

— Это так, — подтвердил полковник. — И работа по контракту, которую он для нас делал, производит точно такое же впечатление.

— Дело в том, что он уже не тот человек, каким был раньше, — продолжал Бьюкенен. — У его жены рак. Лечение не приносит желаемых результатов. Она, вероятно, умрет.

— Умрет? — Лицо полковника напряглось. — Я читал о ее болезни в досье, но там ничего не упоминалось о неминуемом фатальном исходе.

— Возможно, все не так уж плохо. Но Дойл чрезвычайно оберегает ее. И его можно понять, Он в тяжелом стрессовом состоянии. Ему кажется, что Бейли представляет для нее угрозу. Он… Давайте скажем так: я думаю, Дойл может настолько потерять контроль над собой, что нападет на Бейли, если тот будет продолжать звонить ему домой, давить на него и тревожить его жену, особенно если Бейли окажется поблизости от дома. Мне надо уехать из Форт-Лодердейла, подальше от Джека Дойла и его жены. Потому что, если Дойл действительно нападет на Бейли, это не будет спланировано заранее и может быть неаккуратным. Нападение будет рассчитано на абсолютный результат, скрыть который не представится возможным. Одному Богу известно, до чего могут докопаться власти, когда начнут рыться в прошлом Дойла и в его контрактной работе на вас, готовя дело для передачи в суд.

— Дерьмово, — констатировал мускулистый мужчина.

— И я того же мнения, — согласился Бьюкенен. — Я заварил настоящую кашу. Считаю, что Виктору Гранту пора убираться отсюда.

— Но разве это не будет тем же самым признанием вины? — спросила женщина. — Разве это не заставит Бейли с еще большим рвением преследовать вас?

— Сначала ему надо будет найти меня. А после того как я исчезну, перевоплотившись в кого-то другого, он никогда не сможет этого сделать.

— Но это не решает проблему Джека Дойла, — заметил майор. — Бейли может вернуться и опять начать давить на него.