Интеллигентный, с тихим голосом, никогда не позволявший себе вспылить, всегда доброжелательный. И при этом - одна из самых заметных фигур в российском криминале. Шесть лет назад Маронко познакомил сыновей со своим другом, и с того момента началось сотрудничество Арсения с Цезарем.
      Саша охотно работал с ним. Арсений поразительно много знал, обожал делиться опытом. Именно он научил Валерку и Витьку вскрывать сейфовые замки любой сложности. В партнерстве с ним Саша основал ювелирную мастерскую "Таирана", где вполне легально подделывали предметы старины. И тут же продавали - со всеми документами, где указывали, что данный товар является копией. Это легально. А подпольно занимались тем же самым, но с большей тщательностью, и документов не выдавали, реализуя высококлассную подделку в качестве оригинала. Это для тех покупателей, которые хотели иметь обязательно подлинник, но в антике не разбирались, а хозяин вещичку продавать не желал. На экспертизу ворованные игрушки не носят, так что Арсения в таком мошенничестве еще не уличали. С Сашиной стороны прилагались деньги и люди, со стороны Арсения - опыт, навык и образцы. А сбытом занимался Маронко. Между прочим, неплохо Саша наварил на этом сотрудничестве. Как минимум десять миллионов.
      К Цезарю Арсений всегда испытывал слабость. Может быть, потому, что Саша в отношениях с ним держался почтительным учеником. Первый раз Арсений был шокирован, когда на третий год их сотрудничества начались трения с конкурирующими структурами, и Саша решил, что соперники им не нужны. Соперников не осталось через две недели. Арсений с изумленным видом сказал, что до сих пор считал Сашу мальчиком добрым...
      Арсений снял для Сашиных людей четыре квартиры здесь же, на Васильевском острове, ну, а его самого с Мишкой пригласил к себе. Приехали они в половине шестого утра, измотанные, пыльные, первым делом полезли в душ.
      - Ты изменился, - заметил Арсений, когда Саша вышел на кухню.
      - Пришлось поменять имидж.
      Перед отъездом они с Мишкой пошли к парикмахеру. Соколов сделал короткую стрижку, разом помолодев и став похожим на немца или эстонца. А в черной "коже" казался настоящим эсэсовцем. Саша на такие эксперименты не решился, отрезав кудри до плеч. По крайней мере, теперь волосы помещались под парик.
      - Я не об этом. Возмужал, взгляд другой. Три года назад ты еще был мальчишкой. Вырос... Раньше ты много рассуждал, пытался подробно объяснить свои действия. Сейчас просто приказываешь.
      - Ну, что ты хочешь... Столько лет на руководящей работе - и не научиться командовать? А где твоя жена с сыном?
      - В Польше, на море. Отправил их отдохнуть, пока тут идет разбор с Солдатом.
      - А что, были основания?
      Арсений грустно на него посмотрел.
      - Когда Гера первый раз пришел побитый, я не обратил особого внимания. Парень молодой, что-то не поделил со сверстниками. Потом второй раз. Я спросил - кто? Он пожал плечами. Сам не понял. Подходят ребята постарше него, цепляются к ерунде, слово за слово, кончается мордобоем. Потом Тину едва не покалечили в моем же подъезде. Хорошо, соседи на шум вышли. После этого я отправил их к родственникам. Тина полька, если со мной что-нибудь случиться, она с сыном останется в Польше. Средств на жизнь я им оставил достаточно. Но, Саша, ведь хочется, чтобы все кончилось нормально. Чтобы у них не было необходимости скрываться, чтоб моя жена не стала вдовой.
      - Придумаем что-нибудь. Я привез ВДВ и Чеха с их десятками, так что Солдат просто вынужден будет поумерить амбиции.
      - Видишь ли, Саша, он действует достаточно умно. К нему нельзя придраться, он даже для разборки повода не дает.
      - Значит, дадим мы.
      - Опять беспредел?
      - Арсений, давай начистоту? Мне Солдат не нужен. В принципе не нужен. Но мне и война ни к чему. Сейчас мы просто пару раз вызовем его на разбор, заставим притихнуть. Ты скажешь, что за тобой Организация, Ученый прислал одного из бригадиров. Кого - неважно. Солдата просто ни к чему посвящать в подробности, не стоит он детальных объяснений. Солдат переключит внимание с тебя на Организацию, рассудив, что сначала надо свалить более серьезного противника, тогда ты сдашься сам. Объединится с Гончаром, начнет вредить нам. Тут без сучка без задоринки он оформить все не сможет, так что повод для разбора будет. И вот тогда приеду я под своим именем и со всей бригадой. И разговор пойдет другой. Если я вообще с ним разговаривать стану.
      К ним присоединился Мишка - с мокрой головой, посвежевший, довольный.
      - Арсений, где твой коньяк?
      - С утра?!
      - Это для тебя утро, а мы сутки на ногах. Пятьдесят грамм - и спать часов до трех, - Мишка потянулся. - Саш, ты как?
      - "За". Мне досталось на последнем этапе машину гнать, устал, как собака. Даже спать не хочу. Снять напряжение надо.
      Арсений пожал плечами, принес пыльную бутылочку. Коньяк у него был отличный, стоял по двадцать лет. Выпили по глотку, тепло растеклось по телу.
      - Какие у вас планы? - спросил Арсений.
      - Пока никаких. Если только поспать с дороги.
      - Видишь ли, у меня на сегодняшний вечер намечена одна сложная операция. Провести ее я могу без проблем, а вот пути отхода там плохие.
      - Подстраховать? - догадался Мишка.
      - Желательно бы...
      - Нет проблем, - кивнул Саша. - Заодно мои ребята в Питере осмотрятся.
      Назвать такую череду совпадений можно было только сказочной. Хан уже четвертую неделю подряд ломал голову над тем, каким способом избавиться от Арсения, не подставляя при этом Солдата.
      Арсений давно стоял им поперек горла. Раздражало в нем все - и тонкость работы, и налаженность связей, и даже интеллигентские очки. Солдат еще два года назад косился на него, а тут прямо повел политику на вытеснение. В Питере может быть только один хозяин, а остальные должны либо подчиниться, либо исчезнуть с лица земли. Арсений подчиняться не желал, сотрудничал с Организацией и портил всю картину "правильного" Питера. Весной, когда стало ясно, что Организация теряет свои позиции, что Ученому просто не до старого партнера, Солдат начал давить на него.
      Нашли стукача, перехватывали заказы и переманивали клиентуру. Даже на таможне при провозе антиквариата через границу пакостили. Конечно, за границей Солдат уже не мог соперничать с Арсением - тот располагал налаженной сетью каналов информации и провоза товара через Европу. Зато в Прибалтике Солдату не было равных. А самое главное - Солдат намного сильнее.
      Стукач позвонил рано утром, захлебываясь от восторга, сообщил данные, которым цены не было. Итак, Арсений попал. Вообще-то, он избегал заказчиков из числа бывших советских граждан, предпочитал работать с иностранцами - те и платили вовремя, и проблемы решали цивилизованными методами. А для россиян в лучшем случае выступал в роли консультанта или посредника при честной сделке. Черт его знает, что побудило согласиться принять заказ от одного прибалтийского деятеля... Хан не был лично знаком с заказчиком, но понаслышке знал, что тот - мужик суровый. Допустим, если бы Арсений просто не смог выполнить заказ, на бабки бы поставил железно.
      Но речь шла даже не об этом. Материальные трудности вора достигли такой степени, что он взял аванс. Вот за такое при невыполнении работы заказчик в качестве неустойки возьмет не деньги - жизнь. А разнюхав, на что именно подрядился Арсений, смертный приговор ему обеспечить оказалось крайне легко.
      У этого деятеля, оказывается, была мечта всей жизни: иметь коллекцию античных монет. Заказчик наслушался своего отца, который часто гостил у друга, некоего партийного функционера. Партиец сам всю жизнь увлекался нумизматикой, чему его пост только способствовал. А сын унаследовал семейную страсть. Коллекция несколько раз выставлялась в музеях, самым скромным из коих был Эрмитаж. Наиболее редкие и ценные экземпляры, правда, на российских выставках присутствовали лишь в виде качественных фотоснимков. Общая стоимость экспонатов переваливала за миллион долларов США, если продавать по частям, и приближалась к полутора - если целиком. Вот на это великолепие и положил глаз некий гражданин независимой Эстонии. Сначала порывался купить честно - деньги-то у него были - но хозяин наотрез отказался. Тогда разом взыграли все чувства - от национальной гордости горячего эстонского парня до элементарной жадности. Сын какого-то червя, всю жизнь способствовавшего высасыванию соков из несчастной прибалтийской страны, отказывается продать то, о чем человек мечтал едва ли не с рождения! Раз не хочет деньги брать, останется с носом.
      Арсений, поколебавшись, решил пойти ему навстречу. Принял сто тысяч долларов в качестве аванса, и должен был получить еще триста после передачи коллекции заказчику. Провел предварительную разведку, все подготовил и с учетом всех случайностей назначил день и час операции. Вот эти-то данные и передал Хану стукач.
      Одного из лучших бригадиров Солдата не надо было учить, как поступать в подобных случаях. Стукач, булькая, ушел на дно Орловского карьера с куском рельса на шее - Хан в нем больше не нуждался. Жестоко, наверное, зато не проболтается Арсению. Опять же, деньги сэкономил. А сам собрал своих спецов и поехал на Литейный.
      Означенный сын партийного функционера проживал в бывшем купеческом доме на углу улицы Пестеля и набережной Фонтанки. После революции в добротном каменном трехэтажном здании устроили общежитие для рабочих, потом, видимо, кто-то решил, что много чести. Разумеется, вслух сказали совсем другое - мол, от дома далеко добираться до работы, внутренние помещения не приспособлены для жизни и так далее. Поэтому рабочие отправились в бывший доходный дом со множеством тесных квартирок - зато отдельных и их было много - а сюда переселились герои партии.
      Апартаменты купца слегка перепланировали - все-таки на такую наглость, как проживать втроем в двадцатикомнатной квартире, не могли решиться даже освободители от царской тирании. Из двух черных ходов сделали подъезды парадное оставили нетронутым, только пробили проходы для удобства. И на каждом этаже в подъезде теперь было по три квартиры разной величины.
      Коллекционер, как и его отец, проживал в первом подъезде на втором этаже в четырехкомнатной квартире, окна которой выходили на все стороны: и на Фонтанку, и на Пестеля, и во двор. Куда, кстати, можно было попасть только через арку примыкавшего вплотную соседнего дома по улице Пестеля: веяния перестройки. Парадное-то теперь стало недоступным. Жилконтора решила заработать денег на капитальный ремонт старинных зданий, для чего сдала в аренду под магазинчики парадные во всех домах вдоль набережной. Торгаши заколотили проходы в подъезды и устроились со всеми удобствами, а жителям приходилось обходить едва ли не квартал, чтобы попасть к собственному дому.
      Сама кража не представляла для Хана никаких трудностей. Он, в отличие от Арсения, не страдал комплексом излишней гуманности - но зато и не "отдыхал" никогда, потому как трупы свидетелей никак не могли дать его описание ментам. В девять вечера он со своей бригадой уже прибыл на место.
      Для их целей подъезд был прямо-таки идеальным местом. Лестничные пролеты находились в состоянии перманентного ремонта, повсюду валялись строительные причиндалы. Следки, конечно, останутся - Хан же не дух бесплотный, чтоб по воздуху порхать - но утром придут маляры и все замажут, затрут. Перила затянуты металлической сеткой до самого потолка - чтобы народ по-пьяни не свернул шею, перегнувшись поблевать и сверзившись вниз. Для Хана эта сетка играла роль экрана, за которым можно скрыться от глаз. Каменные стены, вверху почерневшие от старости, внизу до уровня человеческого роста закрашенные ядовито-зеленой краской, измалеваны черным маркером. Картинки похабные, с матерными комментариями - ага, недоросли здесь тусуются, значит, никто не обратит пристального внимания на компанию молодых людей. Решат, опять трудным подросткам (лет двадцати пяти, а то и старше) пить негде, вот и завалили в подъезд.
      Поднялись на третий этаж, уселись на ступеньках. Ждать пришлось не так уж долго - через четверть часа клиент нарисовался. Старенький, с палочкой. И со здоровенной кавказской овчаркой на поводке. Сенька присел на корточки, взяв на мушку пса. Эх, специально ради такого случая пришлось раскошелиться на бесшумный пистолет, стреляющий ампулами со снотворным - и все потому, что в подъезде кровавых следов остаться не должно. Псина рухнула, как подкошенная, как раз в тот момент, когда хозяин отпер все сложные замки. Конечно, растерялся, склонился над безжизненным питомцем.
      Виталик слетел, как смерч. В буквальном смысле слова внес клиента в квартиру, Сенька забросил туда же собаку. А Хан мигнул Петру - давай, второй этап. Для него субтильный Петька подходил больше остальных. Тот спустился на второй этаж, позвонил в соседнюю квартиру, где, по данным стукача, проживала мать-одиночка с пятилетней дочерью. Было слышно, как он несет какую-то чушь, потом испуганный женский вскрик... Порядок.
      Хан, не торопясь, зашел в квартиру коллекционера. А неплохо старик живет. Вернее, жил. Антик повсюду, картины... По-хорошему, если бы не спешка, сюда бы грузовик подогнать да погрузить все имущество. Тысяч на триста помимо коллекции взять можно без проблем.
      В самой большой комнате, гостиной, его парни уже обрабатывали жертв: хозяина квартиры, его престарелую супругу, и соседку с дочкой. Глядя на страдания ребенка, коллекционер пришел к запланированному выводу: все богатства мира не стоят детских слез. Сам отключил сигнализацию, сам открыл сейф. Хан склонился над сокровищем, очарованный блеском древних монет, пока Сенька с Петром занимались грязной работой. Аккуратно доставал ящички, ссыпал из них монеты в приготовленные мешки; из гостиной донесся только один вскрик - соседка заорала, когда душили ее дочку. И тут же заглохла.
      Через двадцать минут все закончилось. Мешки с драгоценными монетами надежно упакованы за пазухами - сумки брать было нельзя, соседи непременно обратят внимание, что некие бравые молодцы явились с пустыми руками, а удалились с поклажей. В гостиной на роскошном, хотя и не новом ковре лежали четыре трупа - кого удавили, кого зарезали. Рядом - мертвая собака. Оглянувшись - не оставили ли чего-нибудь? - покинули квартиру.
      ВДВ остановил джип.
      - Здесь?
      Арсений выглянул в окно.
      - Да, дальше уже опасно.
      Легко спрыгнул на асфальт, исчез в арке. Саша откинулся на подголовник, закурил.
      - Не нравится мне это место. Темно как-то. Ну, я вообще старые районы не люблю, - поделился ВДВ.
      - Тебе ж не работать здесь, - лениво отозвался Саша. - Нас на всякий случай позвали, для лишней страховки. Так что расслабься.
      Арсений вынырнул внезапно, встрепанный, вскочил на заднее сиденье.
      - Гони! - почти крикнул он.
      ВДВ завел двигатель. На Арсения было страшно смотреть. Бледный, на лбу выступили капли пота, руки дрожали.
      - Что такое? - обеспокоенно спросил Саша, когда они уже вывернули на Литейный.
      - Менты, - коротко ответил Арсений. - Полный двор. Грохнули моего клиента.
      - Жопа стряслась, - сочувственно выдал ВДВ.
      Саша едва сдержал смешок. Это все Яковлев с его разведчиками виноват. Витька в какой-то сети - то ли в Интернете, то ли в ФИДО - откопал очередную корку. Называется "Сравнительный анализ различных религий на примере фразы "Жопа стряслась". Вот с тех пор его ребята по всякому поводу и склоняли эту несчастную жопу. Иногда удивительно к месту получалось, как вот сейчас.
      Арсению, однако, было не до шуток. Он бормотал себе под нос какие-то фразы, сжимал руки, нервничая.
      - Коллекция, естественно, ушла, - полувопросительно, полуутвердительно уточнил Саша.
      - Эти мясники четыре трупа оставили! Понимаешь?! Хозяин квартиры с женой, и соседка с пятилетним ребенком! Ребенка-то за что? О Господи, живут же такие мерзавцы...
      - Сколько у тебя времени до встречи с заказчиком?
      - Неделя, - грустно сказал Арсений. - А что толку, по почерку квартиру брали люди Солдата... Все, концов не сыщешь.
      - Ну, это мы еще посмотрим. Я даже Валерку вызвать успею, он неплохо в Питере ориентируется, - Саша потянулся за сигаретами. - Что ж, на мясницкий вопрос дадим такой же ответ.
      - Без базара, - откликнулся ВДВ. - И тогда эта жопа стрясется уже не с нами.
      Ресторан был небольшим, но пользовался большой популярностью в определенных кругах. Здесь часто гуляла братва, обмывая очередной гешефт или удачную работу. Хан любил этот кабак. И ему было что обмывать. Кое-кто пошутил - мол, на похоронах Арсения гуляем, если так посмотреть.
      На столе стояло все, чего только душа пожелала. Братва была довольна бригадир у них щедрый. Справа и слева от Хана сидели две девочки - обеим лет по четырнадцать, обе восточного типа, с черными длинными волосами и раскосыми глазами. Хотя сам он был русским, потомком крестьянина из Орловской губернии, но к таким девушкам испытывал слабость. Собственно, за это его и прозвали Ханом - обожал восточную пышность и восточных женщин.
      Все произошло настолько неожиданно, что его кореша даже стволы похватать не успели. Пять фигур на пороге зала: камуфляж, маски с прорезями для глаз, автоматы. Хан скользнул под стол прежде, чем понял - по его душу явились. Очередь над самым столом за десять секунд лишила Солдата его лучшей бригады... В шуме и крике двое налетчиков выволокли Хана из-под стола, закрутили руки за спину, обезоружили, связали и сунули в машину. Черный "Джип Шевроле" с московскими номерами. Все-таки Ученый нашел время и силы впрячься за Арсения...
      Его отвезли за город, выбросили из машины во дворе дачи. Подхватили под стянутые веревкой локти - он заорал от боли, приволокли в дом, швырнули на пол. Сначала видел только ноги. Потом, извернувшись, сел.
      Арсений. Хан встречался с ним столько раз, что ошибиться не мог. Только вид у не был не привычно пришибленный, а философски спокойный. Рядом сидели двое парней помоложе Хана, один блондин, другой - брюнет с волосами до плеч. Ни того, ни другого он не знал.
      - Ну и как дальше жить будем? - спросил брюнет. Закурил, смерил Хана презрительным взглядом: - Где коллекция?
      Хан честно пытался сохранить достойный вид. Начал выяснять, кто такой это парень. Тот усмехнулся - и так, что у видавшего виды Хана мороз продрал по коже. Циничная усмешка обнажила крупные ярко-белые зубы - как в оскале. Краем глаза он заметил, что Арсений покосился на своего помощника, вздрогнул.
      - Ты уверен, что для тебя что-то изменится от того, что узнаешь мое имя? Ничего, дорогой. Верни коллекцию, которую ты увел.
      Оскал... Что-то знакомое, что-то он уже слышал об этом. У кого-то из москвичей была такая привычка - скалиться на разборе. И этот кто-то - не мелкая сошка.
      Что делать? Солдат ведь наизнанку вывернет, если узнает, что Хан сдал товар. Но Солдат далеко, а эти сделают то же самое куда быстрее. Если договориться с москвичами, он получит фору во времени, а там что-нибудь придумает.
      Он показал им хату. Сам вскрыл тайник, распахнул дверцу сейфа. Арсений перебрал всю коллекцию, кивнул:
      - Все на месте.
      Хан потихоньку начал пятиться к двери. Брюнет обернулся, глянул на него ничего не выражающим взглядом, сделал знак одному из камуфляжников. Тот не спеша извлек из кобуры кольт сорок пятого калибра, Хан метнулся к двери. Две пули вошли точно в позвоночник...
      Не слишком спокойная жизнь приучила Арсения спать чутко. Поэтому очень тихие, осторожные шаги по квартире мгновенно выдернули его из царства Морфея. Глаза еще были закрыты, а левая рука уже водрузила на переносицу очки, в то время как правая отточенным до автоматизма жестом опустилась к матрасу, выдернув финку. Да, на его совести нет человеческих жизней - но это не значит, что Арсений Павлов не умеет обращаться с ножом.
      Абсолютно бесшумно выскользнул в коридор. Постороннее движение локализовалось на кухне. "Интересно, что они там ищут?" - мельком подумал он. Все ценности вроде в другом месте. Глянул на входную дверь - закрыта на цепочку. Значит, неведомые воры пробрались в квартиру другим путем. Через балкон, например. Замер на пороге кухни. Слабого отсвета фонарей вполне хватало, чтобы разглядеть перемещение теней на покрытом светлым линолеумом полу. Никого. Странно.
      Резкий щелчок за холодильником. Арсений чуть не подскочил на месте от неожиданности. По кухне поплыла дымка. Нервно засмеявшись, он включил свет, шагнул внутрь.
      - Ты всегда с ножом по квартире ходишь? - спросил Саша.
      Он в одних трусах сидел на табуретке за холодильником, на подоконнике стояла пепельница.
      - Ты меня разбудил. Я забыл, что не один в квартире.
      - Бывает, - согласился Саша.
      Вид у него был, по меньшей мере, больной. Спутанная со сна грива черных волос падала на лицо, что не мешало заметить покрасневшие, воспаленные веки.
      - Раньше ты не вставал по ночам курить, - заметил Арсений.
      - У меня есть определенные сомнения в том, что потом я пойду досыпать, - мрачно отозвался Саша.
      Когда тот подносил к губам сигарету, Арсений заметил, что у него дрожат руки.
      - Что-нибудь случилось?
      Саша долго молчал, потом криво усмехнулся:
      - Кошмары снятся, - опять надолго затих. Неожиданно спросил: Арсений, ты суеверный?
      - Ну, как... - он растерялся. - В черную кошку не верю. Да и в другие приметы не очень. Хотя бывает... Трудно сказать. Больше на внутренний голос полагаюсь. Сам знаешь, в нашем деле без интуиции нельзя. Вот как позавчера - если бы я поступил как задумал, точно бы замели. В последний момент решил вас с собой взять, только поэтому ноги и унес... А что?
      - А никогда так не бывало, что вдруг понимаешь: все это хреново кончится?
      Арсений включил чайник, поправил очки на переносице, присел к столу.
      - Что - все? И как именно хреново?
      - Жизнь. Вот ты посвятил ее чему-то, добиваешься цели, а потом до тебя доходит: когда ты ее получишь, то потеряешь что-то намного более ценное. И остановиться не можешь. Ни свернуть, ни изменить что-то. Ломишься вперед, как локомотив по рельсам, хотя видишь: впереди пропасть. Знаешь - и все равно мчишься. Не было такого?
      Работа с антиквариатом, с предметами, которые требовали очень бережного отношения, наградила Арсения двумя качествами: внимательностью и чуткостью. И сейчас он понимал: его молодой партнер говорит о том, что стало для него вопросом жизни и смерти. От такого отмахиваться и отшучиваться нельзя.
      - Наверное, нет. Возможно, потому, что у меня нет как таковой конечной цели. Мне нравится сам процесс жизни. Я люблю свое дело. Не криминал, нет. Это всего лишь средство. А дело - те мелкие безделушки, без которых рядовой человек прекрасно обходится, но которые несут в себе всю мировую культуру. Родись я Рокфеллером или арабским шейхом - я бы занимался тем же самым, но законно. Просто собирал бы коллекцию.
      - А если бы перед тобой встал выбор: твоя коллекция или семья? Что бы ты выбрал? Отказался бы от антика ради сохранения жизней жены и сына?
      Арсений задумался.
      - Сложный вопрос. Из категории философских. О смысле жизни. Но я попробую ответить. Передо мной такой выбор не стоял ни разу. Свою жизнь, свободу, деньги - это я ставил на карту не колеблясь. Иногда проигрывал, не без того. По существу, сегодняшние проблемы с Солдатом - наиболее острые за всю мою жизнь. Да, он пытался причинить вред Тине и Гере. Разумеется, я не мог оставить это без внимания. Их судьбой я рисковать не могу. Поэтому удалил от места событий. Я, возможно, опять проиграю, но им ничего не будет. Хотя, я думаю, если бы мне поставили ультиматум - жена и сын за коллекцию - я бы отдал последнюю. Вещи - дело наживное, а люди...
      - Ты не понял. Я имел в виду не конкретные предметы, не деньги. Вот если бы ты понял, что твое увлечение, дело твоей жизни гибельно для близких людей - тогда что?
      - А-а, вот в чем дело... Не знаю. Отказаться от смысла жизни, от призвания на самом деле невозможно. Пока ты еще не понял, к чему склонен, талант в землю зарыть несложно. Но если осознал - ты будешь возвращаться к этому вновь и вновь. Талант сильнее человека. Как бы ты его ни давил, он выберется из-под гнета в той или иной форме. Еще и отомстит тебе за попытки игнорировать его. Это то, что тебе дано судьбой, и изменить предначертание никому не дано.
      - Вот! Вот это меня и грызет. Потому что я абсолютно точно знаю, что случится в ближайшее время. Поэтому и снятся кошмары...
      - Что-то с отцом?
      - Нет, - Саша оживился, по-хозяйски насыпал растворимый кофе в две чашки, залил кипятком. - Потом расскажу. Ну хорошо, и что ты будешь делать, если между делом и близкими людьми - конфликт?
      - Откажусь от людей. Нет, не в том смысле, что пожертвую ими. Просто целиком посвящу себя делу, не заводя каких-то привязанностей. У меня не будет близких людей. Как старые воры - они не имели ни семей, ни дома, ни денег. Только призвание. Правда, человеческие качества индивидуума, избравшего такой путь, оставляют желать лучшего, но это единственный путь, позволяющий жить в мире с собой. Проще быть нелюдимым, страдать от отсутствия обычного тепла, чем мучиться сознанием того, что ты - виновник несчастья самого близкого тебе человека.
      - А если не получается избегать общества этого человека? Если стараешься, прилагаешь все усилия, чтобы уйти - и сталкиваешься с ним вновь и вновь?
      - Саша, предначертание пишется не только для тебя. Для того человека тоже. Значит, судьба распорядилась именно таким образом. И глупо сопротивляться. Ты ничего не изменишь.
      - Да? - в глазах Саши появился диковатый блеск. - Сейчас посмотрим, так ли это. Есть одно радикальное средство борьбы с судьбой...
      Он встал, ушел в комнату. Через полминуты вернулся, держа в руках кольт. На глазах у изумленного Арсения передернул затвор, загнав патрон в ствол, снял пистолет с предохранителя. Уткнул ствол себе под подбородок и быстро, прежде чем хозяин успел издать хоть звук, нажал на курок.
      Арсений видел, как играют в русскую рулетку. Сашина выходка относилась к тому же разряду. Автоматический пистолет не выстрелил. С истерическим хохотом Саша тяжело опустился на табуретку, бросив оружие на стол, опустил голову, сжал виски руками. Смех перешел в стон. Арсений осторожно взял в руки кольт, оттянул затвор. Патрон перекосило. Саша откинулся назад, почти ударившись затылком о стену.
      - Первый раз... Первый раз за семь лет... Арсений, эта пушка у меня чуть ли не с того дня, как я появился в Организации. Ни разу - слышишь, ни разу! - он не отказывал... И вот - на тебе... Господи, неужели это неизбежно?!
      Определенно, у парня не все в порядке с головой.
      - Арсений, думаешь, я спятил? Ага, я тоже склоняюсь к той же мысли. Но это настоящий кошмар. Он преследует меня и наяву. Везде, где бы я ни был, в любой ситуации обязательно случается что-то, что напоминает о финале. Или кто-то выразится не в тему - вернее, это все думают, что не в тему. Фраза выскакивает именно в тот момент, когда я вспоминаю об этом. Или увижу что-нибудь... Что я только ни делал! И хамил, и поссориться пытался - все что угодно, лишь бы ее жизнь не была связана с моей. Черт ее разберет, что она обо мне думает, по-моему, я ей по барабану, но это неважно. Важно, что никуда нам друг от друга не деться. А если так, то она погибнет. И я опоздаю всего на час. Знаешь, Арсений, у меня так уже было. Мне только-только семнадцать исполнилось, когда погибла мама. Ее убили, и я, можно сказать, это видел. Я опоздал на полчаса. После этого я больше ничего не боялся. Мне просто нечего было терять! Боль - ерунда, я ее почти не чувствую. Жизнь - да плевать на это. Свобода - фигня, переживу. Ничего не страшно. Меня и боялись-то все из-за этого. Я обычный отморозок. Ну, может, поумнее прочих. И вот - пожалуйста...
      Он говорил безостановочно. Бессвязные фразы выливались свободным потоком. Такое часто бывает, русская рулетка даром не проходит. Как бы спокоен ни был человек, как бы ни старался сохранить хладнокровие близость смерти срывает все маски и обнажает душу. Если она есть. Арсений полагал, что у человека, в его присутствии легко убивавшего, да еще и не самым гуманным образом, душа должна быть маленькой, черной и сморщенной. Меньше всего он ожидал, что под всей внешней мишурой таится такое. Взрыв страстей, окрашенных неприкрытым цинизмом по отношению к собственной персоне - его гость вовсе не считал себя лучше, чем был на самом деле. Иногда в его тоне проскальзывало даже пренебрежение. И страх.
      Страх, самый настоящий панический ужас и сводил его с ума. Ему всегда слишком везло. Удавалось все, что задумал. Он не мог отказаться от криминала, ибо только с помощью преступления мог достигнуть желанной цели. Власть. Неограниченная. Без нее он - пустое место. Отказ от цели равносилен самоубийству. Смерть как таковая не пугает, страшно прозябание. Хотя нельзя сказать, что он не пытался изменить жизнь. Бесполезно. Опять возвращается к прежнему. Это бег по кругу. В общем-то, Саша привык к этому и не считал ужасным или непоправимым. Свою собственную жизнь он не ценил ни в грош.
      Этот чертов спектакль. Что в нем такого было, что вывернуло наизнанку? Непонятно. Если только ситуация, в которой Саша уже побывал. Он знал, что это такое - держать на руках труп дорогого человека. Его мать погибла не из-за него самого, но он мог предотвратить ее смерть. Хотя прямой его вины в этом бедствии не было, корил себя всю жизнь. А теперь предстоит пережить то же самое в куда худшем варианте. Теперь человек погибнет конкретно из-за него. И Саша совершенно точно знал, как.
      Судьба не знает беззлобного юмора. Ее шутки обычно коверкают жизнь. Ну зачем отморозку такие переживания?! Зачем она разбудила в нем что-то человеческое? Остановить? Да он сам бы свернул с этого пути - так она мешает. Ну почему? Судьбе нужна гибель невинного? Почему именно так?! Зачем она сталкивает их вновь и вновь, почему не позволяет хоть что-то изменить?
      Власть. Зачем ему она? Раньше добивался просто так, руководствуясь смутным ощущением, что это то, что надо. Сейчас твердо знает, как ей распорядиться. Ему известно, черт подери, что делать с этим проклятым миром. Смешно, что у отморозка могут иметься какие-то мечты и светлые идеалы? А ведь каждый отморозок в детстве был обычным ребенком. Только менее любимым, чем остальные. Вот он вырос и мстит. Вы меня не любили? Вы меня пинали? А теперь будете ползать на коленях. И трижды подумаете перед тем, как оттолкнуть или ударить ребенка.